Милые обманщицы. Безупречные Шепард Сара
Она подняла голову. Сквидвард жестом пригласил ее к своему столу. Спенсер вышла из-за парты, одергивая темно-синий форменный блейзер и стараясь не споткнуться в новых сапогах для верховой езды из лайковой кожи карамельного цвета.
– Вы – сестра Мелиссы Хастингс, верно?
Спенсер будто обмякла.
– М-м, да. – Она уже знала, что за этим последует.
– Что ж, весьма польщен. – Он постучал по столу механическим карандашом. – Видеть Мелиссу в классе было сущим удовольствием.
«Не сомневаюсь», – мысленно огрызнулась Спенсер.
– А где она сейчас?
Спенсер стиснула зубы. «Дома, купается в родительской любви и внимании».
– Учится в Уортоне. Получает Эм-би-эй[31].
Сквидвард улыбнулся:
– Я всегда знал, что она поступит в Уортон. – Он устремил долгий взгляд на Спенсер. – Первый комплект экзаменационных вопросов сдаем в следующий понедельник, – сказал он. – Позволю себе подсказать: дополнительные книги, о которых я говорил в начале года, будут вам в помощь.
– О… – Спенсер смутилась. Интересно, он пожалел ее, потому что она получила четверку с минусом или все дело в том, что она была сестрой Мелиссы? Она расправила плечи. – Я в любом случае собиралась использовать их.
Сквидвард бесстрастно посмотрел на нее:
– Вот и хорошо.
В смятении Спенсер поплелась в коридор. Она привыкла быть лучшей из лучших, но Сквидвард только что заставил ее почувствовать себя полной неудачницей.
Учебный день подошел к концу. Роузвудские школьники суетились возле своих шкафчиков в раздевалке, запихивали в сумки учебники, строили планы по телефону, доставали спортивную амуницию. В три пополудни начиналась тренировка по хоккею на траве, но Спенсер решила сначала зайти в магазин «Уордсмитс» за книгами из списка Сквидварда. Потом она собиралась заглянуть в редакцию ежегодника, посмотреть, что там с волонтерским списком фонда «Среда обитания для человечества» и поприветствовать руководителя драмкружка. Да, наверное, на пару минут на хоккей она опаздывала, но что тут было делать?
Стоило ей переступить порог «Уордсмитс», как она сразу успокоилась. В книжном магазине всегда царила тишина и можно было не опасаться подобострастных навязчивых продавцов. После исчезновения Эли Спенсер часто приходила сюда и читала комиксы «Кельвин и Хоббс»[32], просто чтобы побыть в одиночестве. Персонал не сердился, когда звонили сотовые телефоны – вот как сейчас у Спенсер. Сердце екнуло и забилось сильнее, едва она увидела, кто звонит.
– Рен, – прошептала она в трубку, прислонившись к стеллажу с путеводителями.
– Ты получила мое письмо? – произнес он с сексуальным британским акцентом.
– М-м… да, – ответила Спенсер. – Но… наверное, тебе не стоит мне звонить.
– Так ты хочешь, чтобы я повесил трубку?
Спенсер украдкой огляделась по сторонам. Двое придурков – похоже, первокурсники – хихикали у полки с самоучителями по сексу; пожилая женщина листала карты Филадельфии.
– Нет, – прошептала она.
– Я умираю, хочу тебя видеть, Спенс. Можем мы встретиться где-нибудь?
Спенсер выдержала паузу. Господи, как же ей хотелось сказать «да».
– Не думаю, что это хорошая идея.
– В каком смысле? – Рен засмеялся. – Да ладно тебе, Спенс. Я еле дождался, пока можно будет тебе позвонить.
Спенсер покачала головой.
– Я… я не могу, – выпалила она. – Извини. Моя семья… они даже не смотрят на меня. Я хочу сказать… может… мы подождем пару месяцев?
Рен помолчал:
– Серьезно?
Спенсер шмыгнула носом.
– Я просто подумала… я не знаю.
Голос Рена прозвучал натянуто:
– Ты уверена?
Она поправила волосы и выглянула в витринное окно магазина. Ее одноклассники Мейсон Байерс и Пенелопа Уэйтс целовались у дверей закусочной «Ферраз», расположенной на другой стороне улицы. Спенсер их ненавидела.
– Уверена, – с трудом выдавила она из себя. – Извини. – И нажала отбой.
Она тяжело вздохнула. В книжном магазине стояла странная тишина. Смолкла классическая музыка. Спенсер почувствовала, как встали дыбом волоски на загривке. Что, если «Э» слышал ее разговор?
Дрожа всем телом, она подошла к секции экономики, подозрительно оглядывая парня, остановившегося у полки с книгами о Второй мировой войне, и женщину, листавшую календарь с бульдогами. А вдруг кто-то из них был «Э»? Откуда «Э» мог знать все?
Она быстро нашла книги из списка Сквидварда, подошла к кассе и протянула кредитную карту, нервно теребя серебряные пуговицы темно-синего школьного блейзера. После пережитого ей совсем не хотелось возвращаться в школу и на хоккей. Она бы предпочла пойти домой и спрятаться в своей каморке.
– Хм. – Молоденькая продавщица с тремя колечками в брови помахала картой «Виза». – Что-то не так с вашей картой.
– Не может быть, – отрезала Спенсер и достала из бумажника «МастерКард».
Продавщица попробовала другую карту, но аппарат снова ответил отказом.
– То же самое.
Девушка быстро куда-то позвонила, покивала головой и повесила трубку.
– Эти карты аннулированы, – тихо произнесла она, округлив густо подведенные глаза. – По инструкции я должна их надрезать, но… – Она робко пожала плечами и протянула кредитки обратно.
Спенсер выхватила у нее карты.
– Должно быть, у вас аппарат сломан. Эти карты… – У нее едва не вырвалось: «привязаны к банковскому счету родителей».
И тут до нее дошло. Это сделали родители.
– Хотите заплатить наличными? – спросила продавщица.
Родители аннулировали ее кредитки. Что дальше – повесят замок на холодильник? Отрежут комнату от электричества? Запретят дышать в их доме?
Спенсер бросилась вон из магазина. Она помнила, что расплачивалась картой «Виза», когда покупала кусок пиццы с соевым сыром по пути домой из церкви после поминальной службы. Тогда кредитка еще работала. Вчера утром она извинилась перед родными, и теперь ей перекрыли доступ к деньгам. Она расценила это как пощечину.
Ярость захлестнула ее. Так вот, значит, как они к ней относились.
Спенсер с грустью посмотрела на свои банковские карточки. Они так часто использовались, что ее подпись на обратной стороне почти стерлась. Она решительно захлопнула бумажник, достала из сумки мобильник и пролистала список входящих вызовов, чтобы перезвонить Рену. Тот ответил после первого гудка.
– Диктуй адрес, – сказала она. – Я передумала.
10. Воздержание пробуждает нежные чувства
В среду после обеда Ханна стояла у входа в клуб роузвудского отделения ИМКА[33]. Отреставрированный особняк в колониальном стиле радовал глаз фасадом из красного кирпича и белыми колоннами высотой в два этажа, а лепнина по карнизу и декоративные окна придавали ему вид пряничного домика. Легендарное эксцентричное семейство местных богатеев Бриггсов построило этот дом в 1886 году для десяти членов семьи, трех человек прислуги, двух попугаев и двенадцати пуделей. Исторический стиль интерьера, конечно, пострадал во время перестройки здания для нужд ИМКА – освободились места для плавательного бассейна с шестью дорожками, фитнес-центра и залов «заседаний». Ханна задалась вопросом, как бы отнеслись Бриггсы к тому, что в их родовом гнезде ныне собирались весьма сомнительные группы. Как тот же «Клуб Д».
Ханна расправила плечи и прошла по обитому деревом коридору к комнате 204, где проходило заседание «Клуба Д». Шон по-прежнему не отвечал на ее звонки. Она хотела лишь попросить прощения, черт возьми. Как они могли помириться, если она не принесет извинений? Она точно знала, где искать Шона – в «Клубе девственников», а Шон и мысли не допускал, что она туда сунется.
Да, возможно, она вторгалась в личное пространство Шона, но ведь ради благой цели. Она скучала по Шону, и сейчас, когда происходили эти странные события с «Э», нуждалась в нем, как никогда.
– Ханна?
Она обернулась. Наоми Зиглер – в махровых темно-красных шортиках «Адидас», облегающем розовом спортивном бюстгальтере и розовых носочках в тон – занималась на эллиптическом тренажере в спортзале. Собранные в высокий хвост белокурые волосы были схвачены тугой красной резинкой.
Ханна наигранно улыбнулась, но внутренне поморщилась. Наоми и ее лучшая подруга Райли Вулф ненавидели Ханну и Мону. Прошлой весной Наоми отбила у Моны парня, Джейсона Райдера, а через пару недель сама его бросила. В прошлом году перед выпускным балом Райли узнала, что Ханна придет в платье цвета морской волны от «Кельвин Кляйн», и купила точно такое же, только ярко-красное.
– Что ты здесь делаешь? – крикнула Наоми, продолжая крутить педали. Ханна бросила взгляд на светодиодный дисплей тренажера, который показывал, что Наоми сожгла уже 876 калорий. Гадина.
– Да у меня тут встреча, – пробормотала Ханна. Стараясь казаться непринужденной, она оперлась рукой на дверь комнаты 204, только вот не сообразила, что дверь была приоткрыта. Ханна потеряла равновесие, когда дверь распахнулась настежь, и чуть не упала. На нее устремились удивленные взгляды.
– Эй? – крикнула женщина в уродливом клетчатом жакете с закосом под «Бёрберри». Она высунула голову в коридор и заметила Ханну. – Вы пришли на собрание?
Ханна что-то промычала в ответ. Когда она оглянулась, Наоми уже не было.
– Не бойтесь. – Ханне ничего не оставалось, кроме как последовать за женщиной и занять свободное место.
В комнате, обитой деревянными панелями, было темно и душно. Парни и девушки сидели на деревянных стульях с высокими спинками. С виду обычные ребята, разве что слегка зашуганные. Мальчишки были или слишком толстыми, или, наоборот, дохляками. Знакомых из роузвудской школы Ханна не увидела, за исключением Шона. Он сидел в другом углу рядом с двумя пышущими здоровьем блондинками и с тревогой смотрел на Ханну. Она еле заметно помахала рукой, но юноша отвел взгляд.
– Я Кэндис, – сказала женщина, которая подходила к двери. – А вы…
– Ханна. Ханна Марин.
– Что ж, добро пожаловать, Ханна, – сказала Кэндис. Блондинка лет сорока пяти, с короткой стрижкой, она будто искупалась в духах «Нарцисс» от «Хлое» – по иронии судьбы и Ханна благоухала «Нарциссом» в прошлую пятницу, когда собиралась соблазнить Шона. – Что привело тебя к нам?
Ханна помолчала.
– Я пришла… послушать, узнать об этом больше.
– Прежде всего запомни: здесь безопасно. – Кэндис обхватила руками спинку стула, на котором сидела блондинка. – Все, что ты скажешь, останется между нами, так что не стесняйся. Только обещай не разглашать то, что говорят другие.
– О, обещаю, – заверила Ханна. Она уж точно не собиралась пересказывать эти бредни, ведь иначе пришлось бы сознаться, что она сюда приходила.
– Есть что-то особенное, что тебя волнует? – спросила Кэндис.
– Н-не думаю, – заикаясь, пробормотала Ханна.
– Может, ты хочешь что-то сказать?
Ханна украдкой взглянула на Шона. В его глазах как будто читалось: «Да, интересно, что ты хочешь сказать?»
Она выпрямила спину.
– Я много думала о сексе. То есть… у меня это вызывало любопытство. Но теперь… я не знаю. – Она глубоко вздохнула и попыталась представить себе, что бы хотел услышать Шон. – Я думаю, что сексом нужно заниматься с правильным человеком.
– С правильным человеком, которого любишь, – поправила Кэндис. – И с которым вступаешь в брак.
– Да, – поспешно добавила Ханна.
– Но найти такого непросто. – Кэндис прохаживалась по комнате. – Вам есть что ответить Ханне? Может, кто-то готов поделиться опытом?
Белобрысый парень в камуфляжных брюках – почти красавец, если приглядеться, – вскинул руку, но потом передумал и руку опустил. Темноволосая девушка в розовой футболке с логотипом «Дабл Бабл» робко подняла в воздух два пальца и сказала:
– Я тоже много думала о сексе. Мой парень угрожал бросить меня, если я не стану заниматься с ним любовью. В какой-то момент я уже готова была уступить, но рада, что этого не сделала.
Ханна кивнула, пытаясь изобразить задумчивость. Кто эти люди? Неужели они всерьез несли такую чушь? Она почему-то не сомневалась, что втайне все они до смерти хотели секса.
– Шон, а ты что скажешь? – спросила Кэндис. – На прошлой неделе ты говорил, что вы с твоей девушкой разошлись во взглядах на секс. Как теперь складываются ваши отношения?
Ханна почувствовала, как тепло поднимается к щекам. Она. Не. Могла. Поверить. В это.
– Отлично, – пробормотал Шон.
– Ты уверен? Ты поговорил с ней, как мы тебе советовали?
– Да, – сухо произнес Шон.
Повисло долгое молчание. Ханне стало интересно, не догадывались ли все о том, что «она» – это… она.
Кэндис ходила по комнате, призывая ребят рассказывать о своих искушениях: кто-нибудь уже ложился в постель с парнем или с подружкой? Кто-то познал секс? Есть такие, кто смотрел телеканал «Скинемакс»?[34] «Да, да, да!» – мысленно кричала Ханна, хотя и знала, что в «Клубе Д» на все эти вопросы отвечали твердым «нет».
Ребята подобрались любознательные – многие пытались выяснить, что считается «сексуальным опытом», чего следует избегать. «Всего», – пригвоздила Кэндис. Ханна пришла в замешательство – она полагала, что «Клуб Д» запрещал только половой акт, но никак не все сексуальное меню. Наконец был объявлен перерыв, и члены клуба вскочили с мест. На столе в углу их ждали банки с газировкой, бумажные стаканы, тарелка с печеньем «Орео», большой пакет с чипсами «Терра Юкон Голд». Ханна тоже встала, поправила ремешки фиолетовых босоножек и сладко потянулась, подняв руки вверх. От нее не ускользнуло, что Шон неотрывно смотрел на ее оголенный пупок. Кокетливо улыбаясь, она подошла к нему.
– Привет, – сказала она.
– Ханна…
Он провел рукой по волосам. Видно было, что он смущен. Прошлой весной, когда Шон впервые сделал ультракороткую стрижку, Ханна сказала, что он стал немного похож на Джастина Тимберлейка, только симпатичнее. Шон ответил ужасным, но в то же время милым исполнением известной песни «Лей по мне слезы». Да, были времена, когда он еще шутил.
– Что ты делаешь? – спросил он.
Ханна схватилась за горло, словно ей стало трудно дышать.
– В каком смысле?
– Просто… мне кажется, тебе здесь не место.
– Почему? – вспылила она. – Я имею полное право находиться здесь, как и все остальные. Хорошо… я просто хотела извиниться. Я пыталась поймать тебя в школе, но ты меня избегаешь.
– Это сложно объяснить, Ханна, – сказал Шон.
Ханна хотела спросить, в чем сложность, но тут к ним подошла Кэндис и обняла их за плечи.
– Я вижу, вы знакомы!
– Верно, – защебетала Ханна, умело скрывая досаду.
– Мы так рады, что ты с нами, Ханна, – просияла Кэндис. – Ты будешь нашим образцом для подражания.
– Спасибо. – Ханна почувствовала приятное волнение. Пусть это всего лишь «Клуб Д», но ее никто так не хвалил. Ни тренер по теннису в третьем классе, ни подруги, ни учителя, ни даже родители. А что, если «Клуб Д» был ее призванием? Она представила себя в роли пресс-секретаря. Может, она могла стать своеобразной «Мисс Америка», только вместо короны получила бы знаменитое кольцо «Клуба Д». Или сумку с логотипом. Что-то вроде клатча от «Луи Виттон» с вишенками и монограммой.
– Ну, что ты решила – придешь к нам на следующей неделе? – спросила Кэндис.
Ханна посмотрела на Шона:
– Может быть.
– Замечательно! – воскликнула Кэндис.
Она оставила Ханну и Шона наедине. Ханна втянула живот, жалея о том, что перед собранием умяла шоколадный эклер, по привычке заедая стресс.
– Выходит, ты говорил здесь обо мне, да?
Шон закрыл глаза.
– Мне очень жаль, что она упомянула об этом.
– Да нет, все в порядке, – перебила его Ханна. – Я просто не догадывалась, насколько все это… важно для тебя. И мне действительно понравилось кое-что из того, о чем они говорили. Например, о сексе… с человеком, которого любишь. Я обеими руками «за». И здесь все такие милые. – Она и сама не ожидала, что может сказать такое. К тому же искренне.
Шон пожал плечами:
– Да, ничего.
Ханна нахмурилась, убитая его безразличием. Вздохнув, она посмотрела ему в глаза:
– Шон, я очень сожалею о том, что произошло. Тогда… с машиной. Я просто… не знаю, как еще попросить прощения. Я чувствую себя так глупо. Но я не могу видеть, что ты меня ненавидишь.
Шон молчал.
– У меня нет никакой ненависти. Просто в пятницу все сложилось как-то по-дурацки. Наверное, мы оба оказались в неправильном месте в неправильное время. Я хочу сказать… Да, тебе не следовало делать то, что ты сделала, но… – Он пожал плечами. – Ты ведь теперь работаешь волонтером в клинике, да?
– Угу. – Она надеялась, что не сморщила нос от отвращения.
Он закивал головой:
– По-моему, это очень хорошо. Уверен, ты скрасишь жизнь пациентам.
Ханна зарделась от лестных слов, хоть его добродушие и не удивляло. Шон всегда отличался благоразумием и состраданием – он раздавал деньги бездомным в Филадельфии, сдавал в переработку свои старые мобильные телефоны, никогда не злословил и не сплетничал даже о знаменитостях, созданных для того, чтобы их высмеивали. Отчасти поэтому Ханна полюбила Шона в шестом классе, когда сама была толстушкой и неудачницей.
Но еще на прошлой неделе Шон принадлежал ей. Она прошла такой долгий путь от девочки на побегушках у Эли, что просто не могла позволить, чтобы ошибка, совершенная по пьяни, разрушила их отношения. Хотя кое-что еще – или кто-то еще – мог это сделать.
«Я могу УНИЧТОЖИТЬ тебя».
– Шон? – У Ханны бешено забилось сердце. – Ты не получал никаких странных сообщений обо мне?
– Сообщений? – повторил Шон и склонил голову набок. – Нет…
Ханна подгрызла ноготь.
– Если получишь – не верь ни единому слову, – сказала она.
– Ладно. – Шон улыбнулся ей.
Ханна была на седьмом небе от счастья.
– Хорошо, – сказала она после паузы. – Так ты собираешься на «Фокси»?
Шон отвернулся.
– Думаю, да. Наверное, пойду с ребятами.
– Прибереги один танец для меня, – промурлыкала она и сжала его руку. Она любила его руки – крепкие, теплые, мужские. Одно прикосновение к нему уже делало ее счастливой, так что, пожалуй, она могла бы отказаться от секса до брака. Они с Шоном могли сохранять вертикальное положение, отводить глаза от сцен секса в кино, обходить стороной магазин женского белья «Виктория Сикрет» в торговом центре. Если это необходимо, чтобы оставаться с единственным парнем, которого она когда-либо любила, Ханна готова была принести эту жертву.
А если Шон станет снова многозначительно поглядывать на ее голый пупок, она сможет отговорить его от опасной затеи.
11. Разве мама не говорила Эмили, что нельзя садиться в машины к незнакомцам?
В среду после тренировки в бассейне Эмили заехала в супермаркет «Фреш Филдс» за продуктами к ужину по маминому списку. Каждый раз, бывая в этом магазине, она подходила к автомату по продаже жвачки. Вот и сейчас она повернула ручку монетоприемника и загадала: если выпадет желтый шарик, с ней произойдет что-нибудь хорошее. Она раскрыла ладонь с зажатым в ней шариком. Зеленый.
– Привет, – раздался чей-то голос.
Эмили подняла взгляд.
– Привет, Ария.
Ария привычно выделялась из толпы своим экстравагантным нарядом. Неоново-синяя стеганая жилетка подчеркивала прозрачную голубизну ее глаз, а школьную форменную юбку она задрала выше колен и дополнила черными легинсами и броскими ярко-синими балетками. Черные волосы были собраны в высокий конский хвост, какой обычно носят чирлидеры. Образ работал, и взгляды всех мужчин моложе семидесяти пяти неотступно следовали за ней.
Ария заговорщически понизила голос:
– Как ты, держишься?
– Да. А ты?
Ария пожала плечами. Она украдкой оглядела парковку, где носильщики составляли пустые тележки в короткие ряды.
– Ты больше не получала?..
– Не-а. – Эмили избегала смотреть ей в глаза. Она удалила сообщение от «Э», которое настигло ее в понедельник – о новой пассии, – так что можно было считать, что ничего и не приходило. – А ты?
– Тоже. – Ария пожала плечами. – Может, все закончилось?
«Нет, не закончилось», – хотела сказать Эмили, но промолчала, закусив щеку.
– Что ж, звони мне в любое время. – Ария шагнула в сторону автоматов с газировкой.
В холодном поту Эмили вышла из магазина. Почему только ей приходили новые сообщения от «Э»? Может, «Э» как-то выделял ее?
Она убрала пакет с продуктами в рюкзак, отстегнула замок велосипеда и выехала со стоянки, а затем свернула на боковую улицу, вдоль которой тянулись бесконечные белые заборы ферм, и только здесь уловила запах осени, витавший в воздухе. Осень в Роузвуде всегда напоминала Эмили об открытии плавательного сезона. Обычно это поднимало настроение, но в нынешнем году Эмили чувствовала себя неуютно. Накануне по окончании спортивного праздника в бассейне тренер Лорен объявила о назначении капитана команды. Все девочки бросились поздравлять Эмили, а когда дома она рассказала об этом родителям, мама прослезилась. Эмили знала, что должна была чувствовать себя счастливой, – жизнь возвращалась в привычное русло. Только ее не покидало ощущение, что сама она уже безвозвратно изменилась.
– Эмили! – Кто-то окликнул ее сзади.
Она обернулась, и велосипед занесло на мокрой листве. Очнулась она на земле.
– Боже мой, ты в порядке? – донесся голос.
Эмили открыла глаза. Прямо над ней стоял Тоби Кавано. Надвинутый на лоб капюшон куртки затенял лицо, превращая его в черную дыру.
Она ахнула. Воспоминания о вчерашнем инциденте в бассейне до сих пор преследовали ее. Перед глазами стояло разъяренное лицо Тоби. Она помнила, как он всего лишь взглянул на Бена и тот сразу отступил. Случайно Тоби оказался в коридоре или преследовал ее? Тут же вспомнились строчки из письма «Э». «Хотя многие из нас преобразились до неузнаваемости…» Кто-кто, а Тоби уж точно.
Тоби присел на корточки:
– Позволь, я тебе помогу.
Эмили спихнула с себя велосипед, осторожно пошевелила ногами и, задрав брючину, рассмотрела длинную грубую царапину на голени.
– Я в порядке.
– Вот, ты уронила. – Тоби протянул Эмили кошелек с мелочью, который она считала своим талисманом. Из розовой лакированной кожи, с монограммой «Э»; его подарила Эли за месяц до того, как пропала без вести.
– Спасибо. – Эмили взяла кошелек, чувствуя себя неловко.
Тоби нахмурился, увидев царапину:
– Плохо дело. Может, сядешь ко мне в машину? Кажется, у меня есть лейкопластырь…
У Эмили гулко забилось сердце. Сначала она получила сообщение от «Э», потом Тоби спас ее в раздевалке, и вот теперь это. И, черт возьми, почему он учился в школе Тейта? Разве он не должен был быть в Мэне? Она до сих пор терялась в догадках: знал ли Тоби подробности истории с Дженной? И почему он признался?
– Да нет, не стоит. Я в порядке, – повторила она высоким от волнения голосом.
– Могу я хотя бы подвезти тебя, куда ты скажешь?
– Нет! – воскликнула Эмили и подскочила, как ужаленная. Тут она заметила, как сочится кровь из раны. Ее затошнило от вида крови, и она почувствовала слабость в руках.
– Эмили? – встревожился Тоби. – Ты…
Перед глазами все поплыло. Нет, она не могла плюхнуться в обморок у него на глазах. Она должна была отделаться от Тоби. «Хотя многие из нас преобразились до неузнаваемости…» В следующее мгновение ее окутала темнота.
Она очнулась на заднем сиденье небольшого автомобиля. Царапина на ноге была заклеена крест-накрест многочисленными полосками пластыря. Эмили вяло огляделась по сторонам, пытаясь сообразить, что с ней, когда заметила, кто сидел за рулем.
Тоби обернулся:
– Бу!
Эмили вскрикнула.
– Ух ты! – Тоби остановился на красный сигнал светофора и поднял руки вверх. «Сдаюсь!» – Извини. Я просто пошутил.
Эмили приподнялась и села. Заднее сиденье было завалено всяким хламом: пустыми бутылками из-под газировки, тетрадями на пружинках, учебниками… Тут же примостились старые кроссовки и пара серых толстовок. Обивка на водительском кресле местами истерлась, и сквозь нее просвечивал мерзкий голубой каркас. На зеркале заднего вида болтался освежитель воздуха в форме танцующего медвежонка, но в салоне свежестью и не пахло – стоял резкий и едкий запах.
– Что ты делаешь? – взвизгнула Эмили. – Куда мы едем?
– Ты отключилась, – спокойно произнес Тоби. – От вида крови, наверное. Я не знал, что делать, поэтому поднял тебя и перенес в машину. Велосипед я погрузил в багажник.
Эмили посмотрела под ноги; там валялся ее рюкзак. Тоби поднял ее? В смысле взял на руки? Ей стало так страшно, что она почувствовала приближение нового обморока. Лесистая дорога за окном казалась незнакомой. Он мог завезти ее куда угодно.
– Выпусти меня, – крикнула Эмили. – Я доеду на велосипеде.
– Но здесь нет обочины…
– Я серьезно. Остановись.
Тоби въехал на поросший травой бугор и повернулся к ней. Уголки его рта опустились, в глазах застыла тревога.
– Я не хотел… – Он потер подбородок. – А что мне было делать? Оставить тебя там?
– Да, – сказала Эмили.
– М-м… тогда извини. – Тоби вышел, обогнул машину и распахнул перед ней дверцу. Прядь темных волос упала ему на глаза. – В школе я работал волонтером в бригаде спасателей. И теперь мне хочется спасать все и вся. Даже сбитых животных.
Эмили оглядела проселочную дорогу и заметила гигантское колесо водяной мельницы конефермы Эпплгейт. Оказывается, все было не так плохо. Они находились неподалеку от ее дома.
– Давай, – сказал Тоби. – Я помогу тебе.
Возможно, она все преувеличила. Да мало ли тех, кто действительно изменился до неузнаваемости – взять хотя бы ее бывших подруг. И совсем не факт, что Тоби и был «Э». Эмили разжала руки, которыми все это время цеплялась за подушку сиденья.
– Э-э… можешь подвезти меня. Если хочешь.
Тоби задержал на ней взгляд. Уголок его рта дернулся в полуулыбке. На его лице читалось: «Что ж, ладно, сумасшедшая», – но вслух он этого не произнес.
Он вернулся за руль, и Эмили принялась украдкой разглядывать своего водителя. Он действительно стал другим. Темные глаза, прежде наводившие страх, теперь казались глубокими и задумчивыми. И он говорил. Связно. Летом после шестого класса Эмили и Тоби отдыхали в одном спортивном лагере для пловцов, и она помнила, как он бесстыдно таращился на нее, потом надвигал кепку на глаза и напевал себе под нос. Даже тогда Эмили так и подмывало задать ему вопрос на засыпку: почему он взял на себя вину за случившееся со сводной сестрой, хотя не был причастен к этой трагедии?
В ту роковую ночь Эли прибежала домой и сказала им, что все в порядке и никто ее не видел. Девочки были слишком напуганы, чтобы уснуть, но Эли сумела всех успокоить. На следующий день, когда Тоби сознался, Ария спросила Эли, знала ли она о том, что он собирался сделать признание – не потому ли она была столь невозмутима? «У меня просто было предчувствие, что все сложится удачно», – объяснила Эли.
Читать бесплатно другие книги:
