Завещание мессера Марко (сборник) Пронин Валентин
На красных губах танцовщицы играла дерзкая улыбка…
Резко и пряно пахло курительными палочками, светлый дым от курений стелился над плитами пола или завивался спиралью вокруг тела жрицы, увлекаемый ее стремительным вращением.
Танец продолжался, к его музыкальному сопровождению присоединился высокий и напряженный мужской голос. Своими быстрыми руладами и острыми выкриками он словно подстегивал танцовщицу. Она уже как будто не танцевала, а металась по освещенному квадрату в центре храма с обезумевшими глазами. Вдруг девушка упала навзничь, светильники погасли, в одно мгновение исчезли лампады на стенах, и в гулкой тьме раздалось грозно затихающее шипение – как от уползающей огромной змеи…
– Все, пойдемте скорей, – произнес Машаду. Португальцы следом за Раджабом молча спустились по узкой каменной лестнице. Крадучись, вышли из храма, друг за другом нырнули в заросли кустарника. Совсем близко раздался чей-то болезненный вскрик. И снова странная тишина. И опять неподалеку крик, будто зов о помощи…
– Что там такое? – встревожился Альвариш.
Раджаб что-то быстро проговорил. Жоао Машаду перевел:
– Он говорит, что жрецы убивают тех ослушников, которые не должны были видеть танец Девадаси.
– Почему же они нас не тронули… пока? – вглядываясь в темноту ночи, удивился Альвариш.
Машаду пошептался с Раджабом и объяснил:
– Мы молимся изображению Святой Девы Марии с младенцем Христом. По их понятию, это Девадаси с Кришной. И даже на слух получается похоже… Нам можно входить в храм.
Теми же переулками, какими пришли, они обогнули храм и не меньше часа добирались до спящего базара, до торговой лавки португальской флотилии. По дороге Жоао Машаду исчез.
Затем из темноты приблизились два стражника в индийских чалмах, с пиками наперевес. Но Раджаб поговорил с ними, и они отступили.
Альвариш трижды стукнул в знакомую дверь.
– Во имя Святой Троицы, откройте.
– Кто там?
– Свои.
Дежуривший солдат открыл им и снова задвинул железный засов. Нуньеш и Альвариш с облегчением скинули плащи и ощупью нашли себе место для отдыха.
– Про то, что мы видели, лучше не рассказывать никому, – шепнул Нуньеш Альваришу. – Особенно дома, в Португалии… Если мы возвратимся, конечно.
Ссора и месть
Португальские матросы выносили на продажу одежду и принадлежащие лично им безделушки, чтобы купить хотя бы горсть пряностей. Покупали пряности больше для того, чтобы представить их в виде доказательства, подкрепляя дома рассказы о славном плавании в Индию.
Впрочем, Индия разочаровала матросов.
– Вот так чудеса, – говорил боцман Алонсо, – мы верили, будто тут золото можно грести лопатой. А всякие пряности, думали, растут, как у нас в Португалии бурьян у дороги.
– На самом деле, – подхватил матрос Дантело с «Сао-Габриэля», – пряности, а тем более золото и драгоценные камни, никто из простых людей тут и не нюхал. Все в руках богачей – мавров, индийских чиновников, военачальников и купцов.
– Конечно, у мелких торговцев мы можем купить по горсти имбиря или гвоздики, – кивал его приятель. – Но жалованье от короля осталось семьям, а вещей, какие бы можно было поменять, почти нет. Так что особо тут не разживешься.
Португальцы бродили по городу, видели нищих бедняков, голодных крестьян, падающих от усталости ремесленников и грузчиков. Истощенные, совершенно голые дети бежали за иноземцами, выпрашивая еду. На расспросы португальцев, знающих хотя бы несколько индийских слов, здешние люди объясняли, что такое обнищание произошло из-за господства в Каликуте богатых мавров и моплахов.
Тогда Васко да Гама приказал кормить всех, приходящих на португальские корабли.
– Пусть весть о том, что чужеземцы бесплатно кормят, облетит весь Каликут, – сказал твердо командор. – Пусть об этом узнает и Заморин. Нам необходимо добиться дружественных чувств от этих людей. Хотя, – добавил он совсем невесело, – такое гостеприимство будет очень разорительным.
И командор достиг своей цели: общее отношение к португальцам заметно изменилось. У дверей их торговой лавки вместо солдат встали черноусые наиры Заморина. Они запрещали злобствующим моплахам даже близко подходить к португальцам. Главный казначей правителя, важный толстый индус в большой зеленой чалме с павлиньими перьями и рубиновой брошью, сопровождаемый приказчиками и наирами, приказал нести иноземцам пряности.
Носильщики притащили мешки с перцем. Затем, через два дня, доставили имбирь.
– Но господин казначей правителя Каликута не мог одобрить такое надувательство, – спорил с индийскими чиновниками и приказчиками ответственный представитель командора Диого Диаш. – Где это видано, чтоб в имбирь примешивали красную глину! Вес каждого мешка становится намного больше. – И, обращаясь к Нуньешу и Альваришу, восклицал по-португальски: – Чтоб этих подлых обманщиков поразила Божья кара! Нет, я еду на «Сао-Габриэль» жаловаться его милости! Я не могу этого вытерпеть.
Васко да Гама выслушал Диаша и сказал:
– Терпите, сеньор Диого. Поссориться с ними мы всегда успеем.
В обмен на пряности индусы получали медь, ртуть, кораллы, янтарь, стеклянные бусы. Грубоватые португальские ткани шли хуже. Тем не менее торговля была очень выгодна для моряков.
– Если нам удастся привезти пряности в Португалию, королевские чиновники получат от их продажи огромные барыши, – озабоченно объяснял Васко да Гама Диашу. – Вы же знаете, насколько разнятся европейские и индийские цены.
После Диаша к командору приплыл взволнованный Монсаид.
– Хотя пряности со складов Заморина поступают пока бесперебойно, моплахи затеяли новые козни, – докладывал расторопный мавр. – Они ходят по базару со словами: «Смотрите, как мало среди португальцев торговцев, но зато как много солдат. А где же, – говорят они, – флотилия с прекрасными товарами, о которых болтали иноземцы, когда приехали? Нет, это не купцы – это шпионы. Они выведают, что им нужно, и вернутся, чтобы разграбить Каликут». К сожалению, господин, им снова начинают верить.
– Последний раз Заморин написал мне, что не хочет ссоры. Он написал, что приказал добросовестно купить все привезенное нами и расплатиться перцем, имбирем и корицей. – Васко да Гама хмурился, думая о том, насколько шатки их положение, успехи в торговле и даже безопасность.
– Самое важное, господин, я приберег на конец своих донесений. У меня есть знакомый, у которого иногда появляется возможность бывать во дворце Заморина. Это некий Хамиджун аль Рафи. Он узнал, что моплахи послали быстроходный корабль в Египет. И якобы мощный флот египетского султана уже плывет сюда, чтобы напасть на ваши корабли.
– Я снова пошлю письмо Заморину. Может быть, никакого египетского флота и не предвидится, но… Пусть ко мне поспешит сеньор Диаш, – распорядился командор. – А мы с тобой составим пока прощальное письмо.
Получив от командора письмо, Диаш четыре дня добивался приема у Заморина. Наконец его допустили во дворец. Диаш взял четырех солдат и прибыл к правителю с посланием Васко да Гамы и подарками.
Заморин принял доверенного в захудалом для царского дворца, тесном дворике. Одет был просто, в синей набедренной повязке и почти без украшений: два золотых браслета и нитка жемчуга в волосах. Встретил Заморин португальца очень холодно. Солдат приказал оставить за порогом. При правителе был старый коварный мавр Вали. Вдоль стен стояли наиры. Переводил слова Диаша переводчик Фернао Мартинеш.
Диаш начал, как обычно, велеречивое приветствие, но Заморин прервал его.
– Мне не нужны твои восхваления, – небрежно произнес он. – А подарки твоего начальника не буду даже смотреть, пусть их отдадут приказчику. Письмо я прочитаю потом. Мне больше не о чем с тобой говорить.
– Я передам твои слова командору, государь. Позволь нам уйти.
– Уходите. – Заморин встал и, не оборачиваясь, скрылся за дверью, украшенной перламутром и бронзовыми розетками. Краснобородый Вали ухмылялся с откровенным торжеством. Наиры стояли неподвижно, держа перед собой наточенные мечи.
Португальцы поклонились спине уходящего правителя Каликута, затем спешно покинули дворец и направились к лавке, где находились их товарищи, и которую тоже охраняли наиры.
Было уже поздно, светила луна. Диаш, Мартинеш и четверо солдат в шлемах и латах, с пиками и мечами шли привычным путем к базару. В городе воцарилась ночная тишина, нарушаемая обычными звуками: лаем собак, отдаленным говором да воем шакалов из-за реки.
– Тебе не кажется, что за нами кто-то идет? – спросил Диаш у Мартинеша. – У меня нехорошее предчувствие.
– Вы думаете, сеньор, на нас могут напасть?
– Все возможно. Будьте внимательны, – обратился Диаш к солдатам.
– Мы готовы, сеньор, – ответил за всех рослый Гаспаро. – Мне тоже слышались шаги то сзади, то по сторонам, за кустами.
В это мгновение стрела звонко ударила наконечником по медному солдатскому шлему. Гаспаро пошатнулся, все невольно пригнулись. Диаш достал кинжал. Один из солдат вытащил кривой мавританский нож для метания.
Снова свистнула стрела и вонзилась в глинобитную стену, тянувшуюся вдоль дороги. Зашуршало в кустах. Солдат метнул в ту сторону нож. Кто-то вскрикнул, шаги и шуршание отдалились.
Португальцы обнажили мечи и пошли быстрее, внимательно вглядываясь в неверные сумерки. Иногда казалось, что за ними продолжают следить, но преследователи так и не решились больше напасть на чужаков.
Когда вошли в лавку, Диаш принялся рассказывать о том, что произошло. Все понимали: отношения не только с моплахами, но и с индийскими властями стали напряженными.
Пока португальцы находились внутри помещения, к охранявшим наирам кто-то подошел и начал переговоры. Потом неожиданно послышался лязг засова: лавку заперли снаружи, и португальцы оказались в ловушке.
На следующий день по всем базарам и площадям Каликута ходили одетые в красные одежды глашатаи. Они оглушительно били в барабаны и оповещали население, что Заморин изобличил иноземцев как шпионов и запрещает с ними общаться. Арабы-лоцманы из Мелинди, помня о дружбе, связывающей их султана с начальником флотилии, поспешили на «Сао-Габриэль».
Выслушав лоцманов, Васко да Гама помрачнел. Дело принимало дурной оборот: было неизвестно, убиты ли Диаш и его товарищи, или они в плену. Кроме того, Васко да Гама думал о том, что со дня на день к Каликуту может подойти военная эскадра египетского султана. Надо было срочно принимать решительные меры, но он пока выжидал.
Тем временем из города приплыли какие-то люди. Командор подумал: «Наверное, они не слышали глашатаев Заморина, либо явились, чтобы убедиться в тяжелом положении начальника, у которого под стражей наиров находятся доверенные лица и часть нераспроданного товара». Присмотревшись к нежданным гостям, Васко да Гама заметил человек двадцать богато разодетых индусов. Скорее всего, они принадлежали к местной знати.
Командор приказал принять их и препроводить в каюты. Одному из индусов, как ему показалось, самому почтенному, Васко да Гама вручил письмо к Заморину, а остальных задержал. Командор предлагал обменять захваченных индусов на Диаша и тех, кто находился с ним в лавке.
«Родственники этих знатных индусов, надеюсь, будут просить Заморина пойти на мои условия», – решил Васко да Гама.
Диаша выпустили из лавки и под конвоем привели к Заморину. На этот раз правитель Каликута вел себя довольно любезно. Случившееся он объяснил недоразумением и сказал, что освобождает запертых в лавке португальцев.
– Возвращайтесь на свои корабли, – милостиво разрешил «Царь морского берега», – и отвезите мое письмо вашему королю.
Писец Заморина вручил Диого Диашу обернутый белой вышитой тканью свиток, где были написаны слова приветствия и царские пожелания.
Португалец взял послание, поклонился правителю и покинул дворец.
Когда всех португальцев привезли к каравеллам и они ступили на палубу, Васко да Гама объявил сопровождающим, что отпускает лишь половину задержанных индусов. Шесть человек он оставляет у себя, пока со склада не привезут оставшиеся в лавке товары.
Как только отпущенные командором индусы отплыли на своих разукрашенных баркасах, в маленькой лодочке к «Сао-Габриэлю» примчался полуодетый, растрепанный Монсаид. Он упал на колени перед командором.
– Ваша милость, умоляю вас, – рыдал мавр, терзая на груди свой халат, – позвольте мне остаться на корабле. За мою службу у вас моплахи разрубят меня на куски. Я еле успел от них убежать…
– Хорошо, Монсаид, оставайся, – сказал Васко да Гама. – Ты добросовестно исполнял все мои поручения и, может быть, еще пригодишься.
– Да благословит вас Бог, ваша милость, я всегда буду преданно служить вам. Вы мой господин, я – ваш слуга!
После этого Монсаид оправил свой халат, вытер слезы и огладил бороду. Он встал рядом с командором, показывая своим видом, что бодр, всем доволен и готов к услугам.
– Переведи-ка, Монсаид, письмо Заморина, – произнес Васко да Гама и отдал свиток мавру.
– В этом послании королю Португалии говорится: «Васко да Гама, твой придворный, прибыл в мою страну, чему я очень рад. Земля моя богата гвоздикой, имбирем, корицей, перцем и драгоценными камнями. В обмен я хочу получить от тебя золото, серебро, кораллы и красную ткань», – перевел Монсаид, с поклоном возвращая свиток.
К вечеру на десяти лодках привезли куски полосатой ткани, взятые с португальского склада в Каликуте. Наиры и приказчики Заморина предлагали обменять их на шестерых знатных индусов, задержанных на «Сао-Габриэле».
Командор сказал Монсаиду:
– Объясни мои слова, и пусть доведут их до сведения Заморина. Остатки товаров мне не нужны. Пленных я повезу в Португалию. Пусть они своими глазами увидят, что мы не воры и не шпионы. А враги наши еще пожалеют о происках против нас. Мы вернемся и отомстим. Мы покажем здесь всем, как португальцы отвечают на оскорбления!
И каравеллы тронулись в путь. Паруса наполнились ветром, зашипела синяя вода под форштевнем, и желто-зеленый берег стал растворяться в белесой полуденной дымке.
Вооруженные индусы на десятках лодок пытались преследовать португальцев. Васко да Гама приказал дать залп из бомбард. Наиры Заморина продолжали плыть за каравеллами, посылая вслед тучи стрел. Но ни одна не достигла цели. Тогда индусы стали охотиться за маленьким «Беррио», надеясь окружить его, отрезать от других каравелл и захватить. Положение мореплавателей становилось опасным.
Внезапно началась гроза. Страшная, яростная, со сплошными потоками небесных вод, множеством перекрещивающихся ослепительных молний и оглушительными раскатами грома. Берег заволокла пелена дождя. Сильный ветер, будто явившийся по просьбе португальцев, погнал их корабли в открытый океан.
Через несколько часов гроза прекратилась, и опять засияло нестерпимо палящее, тропическое солнце. Лодки преследователей растворились в неоглядном морском пространстве, как и сама загадочная Индия.
Окровавленные острова
Корабли португальцев плыли на север, держась на значительном расстоянии от берега. Лишь с верхушки мачты еле виднелась на востоке полоска побережья. По пути наводили порядок в трюмах, чинили перегородки закромов, отделяющих разные виды пряностей.
Васко да Гама с помощью Монсаида допрашивал знатных пленников. По его поручению писец составлял список наиболее ходовых индийских слов и перевод их на португальский. О названии снастей корабля, оружия, животных, воды, напитков, продуктов и наиболее употребительных глаголов расспрашивали то одного, то другого пленника, чтобы не сомневаться в правильности записанных слов.
Составили письмо к Заморину. Утром следующего дня каравеллы круто повернули к берегу. Индия снова приблизилась своими непроходимыми зарослями, зелеными полями и обрывами, сурово и скудно желтеющими глиной.
С «Сао-Габриэля» спустили шлюпку. Матросы высадили на берег одного из пленных индусов и вручили послание. В письме командор сообщал правителю Каликута, что надеется наладить торговлю с его городом, просил простить за его подданных, взятых в плен, и обещал привезти их обратно; они должны будут, убедительно пояснял Васко да Гама, подтвердить в Португалии, что путь в Индию открыт.
Когда шлюпка, отвозившая индуса, возвратилась, корабли двинулись на северо-запад.
Через день они увидели чужой парус. «Сао-Габриэль» и «Сао-Рафаэль» погнались за ним и остановили.
Васко да Гама, стоя на высоком носу, увидел арабский корабль с расшитыми парусами, большой и вместительный. По приказанию командора Монсаид спросил у владельца корабля, седобородого мавра в роскошном халате, кто они.
– Мы идем из Аравии в Каликут с богатым грузом парчовых тканей, белой шерсти, изделий из золота и драгоценных камней, дорогой посуды из позолоченного серебра и цветного стекла, – сказал командору владелец корабля. – Возьми с нас любой выкуп, господин. Но отпусти нас. Если же ты отправишься с нами в Каликут, я бесплатно наполню трюмы твоих кораблей лучшими пряностями. Мы не сопротивляемся. Примени же к нам правила великодушия. Ведь даже на войне щадят тех, кто сдается на милость победителя.
– Мы не пираты, – ответил Васко да Гама велеречивому мавру, облизывая пересохшие губы и потемнев от гнева. – Но вы из Каликута, города, где твои единоверцы обидели нас и оскорбили. Я бы удовлетворился хорошей данью, если бы ты не был мавром из Каликута. Я поступлю с тобой по-другому.
И командор велел разграбить корабль. Португальцы подплыли на лодках и долго перевозили грузы на свои каравеллы. Затем Васко да Гама отдал приказ сжечь парусник выстрелами из бомбард.
Но не успели португальцы вызвать с обреченного корабля товарищей, как мавры схватились за оружие. Они начали сражаться отчаянно, как приговоренные к смерти. Чтобы добраться до берега или подороже продать свои жизни, арабские моряки перерубили якорный канат.
Тогда с «Сао-Рафаэля» зацепили мавританский корабль крючьями и бросились на абордаж. Арабы бесстрашно ринулись им навстречу, размахивая саблями и убивая тех португальцев, кто не успел уплыть после грабежа.
С «Сао-Габриэля», «Сао-Рафаэля» и подошедшего «Беррио» в них начали палить из аркебуз и стрелять из арбалетов. На шлюпках подплывали солдаты с пиками и мечами. Кровь лилась с палубы захваченного корабля. Вопли отчаянья и боли, проклятия и ругательства на португальском и арабском языках, звон мечей, свист арбалетных болтов и грохот аркебуз разносились над спокойной синевой океана.
Васко да Гама, не обращая внимания на опасность, стоял на открытом месте. Он приказал солдатам покинуть залитый кровью и заваленный трупами корабль. Тех мавров, что еще сопротивлялись или барахтались в воде, добили копьями. Потом португальские корабли отошли от мавританского судна, а с «Сао-Габриэля» стали беспрерывно палить по нему из бомбард.
Через несколько минут мавританский корабль накренился и, дымясь, затонул со всеми, кто лежал на нем мертвым или был еще жив. На поверхности океана долго еще держалось красноватое пятно и плавали клочья одежд…
Вечером на каравеллах отпевали погибших. Товарищи их плакали и крестились. Затем мертвые тела опустили в воду. Океан всех принял, омыл, покачал на пологих волнах, и бездонная пучина поглотила несчастных.
– В Каликуте подождут своих удачно наторговавшихся в Аравии родственников, – сказал удовлетворенно Васко да Гама.
Прошло несколько дней, и на пути каравелл показались незнакомые острова. Португальцы подплыли к самому большому острову и вошли в спокойный залив. Тут же увидели устье впадавшего через середину залива полноводного ручья.
– О такой стоянке можно только мечтать! – воскликнул Пауло да Гама. – В этом заливе мы прикрыты, будто подковой, рядами холмов. Каравеллы не будут заметны с моря. Какая удача!
Тотчас причалили к берегу. Матросов отправили рубить лес для починки кораблей. Капитан Николау Коэльо взял с собой нескольких солдат, они осмотрели окрестности и горизонт на все четыре стороны. Океан был пустынен, величествен и спокоен. Португальцы тоже успокоились, приступили к починке судов. Скребли и готовили бочки для воды.
Николау Коэльо, исследовавший с отрядом лес, наткнулся на развалины индуистского храма. Давно обвалившиеся стены оплели лианы. Обезьяны скакали и кричали при виде людей. Из-под замшелой глыбы выполз большой удав. Медленно свивая покрытые узором толстые кольца, удав пересек площадку посреди храма, которая оказалась чисто убранной и выметенной.
Один из матросов схватился за топор, чтобы убить змею.
– Не трогай это ползучее бревно, – сказал ему Коэльо. – Он для нас не опасен, его пища – крысы, птицы и обезьяны. Опасаться надо кобру с раздутой шеей да маленьких пестрых змеек, что свисают иной раз с куста или дерева. Укус их смертелен.
Когда вечером португальцы расположились на отдых, к огню костра вышел из леса оборванный истощенный старик. Лоцман перевел его слова. Из рассказа старика стало ясно: острова безлюдны, храм много лет назад разрушили мусульмане, а он сам – последний священнослужитель. Старик попросил еды, и португальцы его накормили.
Внезапно к флагману прибежал наблюдавший за окрестностями матрос. Он сообщил, что на юге видны небольшие парусные суда.
– Коэльо, иди на «Берио» и потопи их, – приказал командор. – О том, что мы находимся здесь, знать не должен никто.
Дождавшись попутного ветра, Коэльо неожиданно вывел каравеллу из залива и напал на случайных встречных. Это оказались индусские лодки под косым парусом. Пять из них успели уйти из-под обстрела, ядра бомбард не достали их. У шестой лодки сломалась мачта, парус бессильно повис. «Беррио», точно голодный хищник, устремился к беспомощному судну. Люди бросились в море, и скоро их подобрали товарищи.
На захваченном корабле португальцы нашли кокосовые орехи, кувшины с пальмовым маслом и кое-что из незавидных пожитков сбежавших моряков.
– Дело плохо, – огорчился командор. – Они могут добраться до Каликута и сообщить о нашей стоянке. А мы сейчас не готовы к нападению большого флота. Тем более, если все-таки придет эскадра из Египта.
Васко да Гама посовещался с лоцманом Ахмедом ибн Маджидом.
– Я думаю, господин, эти люди просто местные пираты. Слышал я во время моих морских походов про разбойников какого-то Тиможи. Наверно, это они и есть, – сказал опытный ибн Маджид. – Они не пойдут в Каликут, господин, потому что там им отрубят головы.
Через сутки, к ночи, караульные снова сообщили о приближении чужих кораблей.
Большинство из них встали на якоря под защитой крутого берега. Одно судно повернуло к заливу. Вскоре показалась большая барка, на корме ее находился высокий длиннобородый человек в богатом халате и желтом тюрбане. Увидев португальские каравеллы, он крикнул неожиданно по-испански:
– Я принес вам мир! Обещайте не причинять мне вреда, и я поднимусь к вам на борт.
– Ты будешь почетным гостем, – любезно ответил Васко да Гама. – Поднимайся на борт нашего корабля, мы ждем тебя.
Приплывший на барке с несколькими матросами рассказал, что родился в мавританской Гренаде. После взятия Гренады испанцами, бежал в Турцию, оттуда перебрался в Индию. Теперь командует флотом у могущественного мусульманского государя – властительного султана Гоа.
Васко да Гама с улыбкой расспрашивал гостя, а сам осторожно поглядывал на берег. Под прикрытием пришвартованного к берегу «Беррио» Николау Коэльо с тридцатью солдатами крался к приплывшей барке длиннобородого.
Когда командор услышал крики и увидел, как португальцы гоняются за прибывшими матросами, он подал знак. На встревоженного «почетного гостя» набросились, заломили за спину руки, повалили и бросили к ногам командора.
Васко да Гама сказал:
– Признавайся, собака, кто подослал тебя? Что замышляют мавры против нас? Говори все начистоту, или твою голову будут поливать кипящим маслом.
Но несмотря на удары плетей и пытки, командующий флотом султана Гоа повторял то же самое, что говорил вначале. Обливаясь слезами, он клялся, что не замышлял ничего дурного, и молил о пощаде.
– Хорошо, – произнес командор. – Ты должен помочь нам захватить твои корабли. Помни: попробуешь предать нас, будут тебя терзать так, что возмечтаешь о смерти.
Избитый флотоводец обещал сделать все, что прикажут. Настала ночь. Португальцы приготовились к нападению. Впереди поплыла захваченная барка. На носу ее стоял закованный в цепи султанский флотоводец. В трюме спрятались вооруженные солдаты. Позади, на некотором расстоянии, тихо плыли «Беррио» и «Сао-Габриэль». Командор предупредил, что повесит всякого, кто промолвит хоть слово.
– Кто идет? – крикнули с первого султанского судна.
– Свои. Это я, Юсуф бен Гамид, – сдерживая дрожь в голосе, ответил пленный. – Я нашел на острове своих старых друзей.
Когда барка, захваченная португальцами, подошла вплотную к ближайшему судну, португальцы выскочили из трюма и взяли его на абордаж. А бомбарды с «Беррио» и «Сао-Габриэля» начали в упор расстреливать остальные корабли из Гоа.
Началась паника: одни мавры с криками ужаса прыгали в воду, чтобы вплавь добраться до берега. Другие пытались укрыться в трюмах. Многие сразу погибли от раскаленных пушечных ядер и выстрелов из аркебуз.
– Убивать без пощады! – раздался с высокой кормы голос Васко да Гамы.
– Нам повезло, – радостно сказал командиру Мартинеш. – Неверные ничего не ожидали. Это не бой, а бойня!
Те, кого португальцы нашли на султанских кораблях, были убиты и утоплены в океане. Но некоторым все-таки удалось вплавь добраться до острова и укрыться в лесу.
Однако Васко да Гама считал, что нужно уничтожить всех. Любой, добравшийся до индийского побережья беглец мог привести сюда большую эскадру мстителей.
Весь день португальцы ловили спасшихся во время ночного боя. Наконец на берегу собралось около сотни пленников. Оказалось, матросами на кораблях мусульманского султана были, как правило, индусы. Коэльо, по приказу командора, отобрал самых сильных. Тридцать шесть человек заковали в ножные кандалы и заперли в одной из барок.
Остальных пинками погнали к высокому обрыву над морем. Каждого обреченного пленника пронзали сзади мечом и сбрасывали с обрыва на торчавшие из воды камни, которые жадно облизывали, сверкая, набегавшие волны. Несмотря на мольбы и вопли казнимых, расправа совершалась хладнокровно и деловито. В это же время на португальских кораблях играли трубы. Матросы пели и веселились, радуясь захваченной добыче и тому, что прошлой ночью никто из них не погиб.
На кораблях султана Гоа обнаружили маленькие чугунные пушки, которые растерявшиеся воины не успели применить. Кроме того, португальцы забрали прекрасные луки с тростниковыми стрелами, длинные мечи, секиры с двумя лезвиями и продовольствие: кокосовые орехи, рис, сушеную рыбу. На каравеллы перетащили паруса и годные на дрова доски. Отобранных пленников перевели в трюмы. Барки потопили, и матросы занялись починкой своих судов.
– Как называются эти острова? – спросил у лоцмана из Мелинди капитан Николау Коэльо.
– Это острова Анжедива, – задумчиво произнес темнокожий лоцман.
– Я бы назвал их Окровавленные острова, – ухмыляясь, пошутил Коэльо.
Обратный путь
Переход через океан к берегам Африки был изматывающе тяжелым. Ветер едва-едва, словно нехотя, наполнял паруса. По нескольку дней царил полный штиль. От Аравии несло жар пустыни. Тени на кораблях опять исчезли, из трюмов сладко и остро пахло перегретыми пряностями.
И снова началась цинга. Португальцы по-прежнему не знали, чем от нее лечиться. Больные лежали вповалку, и почти каждый день падре Перо де Ковильянеш пел заупокойную службу над мертвецами.
Писец и Диого Диаш в присутствии двух уполномоченных от команды вскрывали замок рундука, где хранилось личное достояние каждого матроса, тщательно оценивали его содержимое, записывали и уносили в трюм, чтобы по прибытии в Лиссабон передать по описи родственникам и наследникам.
Скоро на кораблях осталось по шесть-семь здоровых матросов. Управлять парусами стало трудно. А солнце все сильнее нагревало неподвижную поверхность океана и словно застывшие на этом синем стекле португальские каравеллы.
– Еще пара недель такого плавания, – сказал Васко да Гама прибывшим на «Сао-Габриэль» Пауло, Коэльо и Альваришу, – и людей для управления кораблями не останется.
– Падре служит ежедневно молебны святым покровителям каравелл. И это все, что нам может теперь помочь. – Николау Коэльо перекрестился.
– Не знаю, как вам понравится мое решение. Однако, если ветер позволит, придется возвращаться в Индию, – с выражением угрюмой безысходности на лице, произнес командор. Капитаны переглянулись и тяжело вздохнули.
– Пожалуй, в Индии нас не ждет ничего хорошего. И повторить снова наш теперешний путь мы не сумеем из-за отсутствия матросов, воды и пищи, – сказал Альвариш. – Лоцман считает, что мы поторопились отплыть из Каликута. Еще нет постоянного попутного ветра.
– У нас не было другого выхода. Заморин взял бы нас в плен вместе с кораблями. Или подошел бы флот египетского султана.
Португальцы плыли, не видя берегов, восемьдесят девять дней. Африка явилась из знойного и душного марева вечером на девяностый день, когда багровое солнце впервые закатилось за темную полоску земли, а не блестящую грань океана. Боясь сесть на мель или напороться на камни, командор велел убрать паруса, и каравеллы на ночь остановились. Всем казалось, что они приблизились к берегу поблизости от Мозамбика.
Однако утром кормчие определили широту, и выяснилось – забрались слишком далеко на север. Скоро мореплаватели увидели белый мавританский город, а на рейде несколько кораблей.
Стоя на палубе и рассматривая издали заманчиво белевшие домики и мечети, Васко да Гама спросил лоцмана:
– Что это за город?
– Это Магадокшо, господин. Самый богатый и оживленный город, выросший на торговле рабами. Сюда тянутся караваны невольников из самых отдаленных мест Африки. За рабами приходят корабли из Аравии и Ирана. Сейчас их мало, нет попутного ветра, – объяснил ибн Маджид.
– Много ли у здешнего султана войска?
– Наверное, тысячи три воинов, господин.
– Хорошо, ты свободен. – И командор обратился к Нуньешу и Альваришу. – Очень опасно приближаться к этому городу. Наши корабли превратились в плавучие лазареты. Лучше избежать столкновения с маврами. Здешние жители могут отомстить нам за Момбасу и Мозамбик, с которыми мы поссорились. Я считаю, надо идти дальше, не заходя в этот порт.
И португальские каравеллы поплыли к югу, хотя на них по-прежнему свирепствовала цинга. Здоровые на вид люди испытывали вялость и апатию. Пресная вода была на исходе, ее выдавали по мерке. Вблизи берега прибавилось новое мучение. Тучи насекомых осаждали корабли. Черные и зеленые мухи заражали пищу. Пользуясь отсутствием ветра, с прибрежных болот мириадами нападали кровососы-москиты.
На следующий день спокойно двигались вдоль зеленого берега. Огибая скалистый мыс, вахтенные увидели, как из гавани к ним устремилось множество длинных остроносых лодок с вооруженными воинами. Матросы закричали, зазвонил колокол на «Сао-Габриэле». Все, кто могли двигаться, оказались на палубе. Вышел командор.
– Это пираты, здесь их логовище, – взволнованно сказал ему лоцман из Мелинди.
– Что будем делать, ваша милость? – спросил Нуньеш, напряженно вглядываясь в десятки лодок, несущихся к кораблям.
– Прежде нам были не страшны негры с их копьями и стрелами. Но теперь солдаты лежат вповалку. Если подпустить пиратов, положение станет безнадежным, – ответил командор и приказал: – Все к бомбардам! Привести пушкарей под руки. Быстро заряжайте! Упустим несколько минут, и мы погибли!
При поддержке товарищей пушкари подошли к бомбардам. С трудом зарядили орудия.
– Стрелять издалека, по моей команде, – сказал Васко да Гама.
Черные воины приближались полукольцом, беря каравеллы в обхват, перекрывая путь к отступлению. Их лодки стремительно разрезали тихую гладь залива. Слышалась боевая песня. Блестели на солнце мускулистые тела. Одни негры дружно и сильно гребли, другие уже натягивали луки.
Васко да Гама подошел к борту и взмахнул платком. Прогремел эалп, корабль вздрогнул, все заволокло дымом. Раздались залпы бомбард и с других кораблей.
Когда дым рассеялся, португальцы увидели, что полукруг пиратских лодок распался, некоторые перевернуты вверх дном, а остальные спешат к берегу.
Каравеллы продолжили плавание. Ночью вахтенный и лоцман из Мелинди позвали командора, обратив его внимание на странно светящуюся поверхность океана. Лоцман ибн Маджид предположил, что будет шторм.
Васко да Гама в рупор сообщил новость другим капитанам. Подняли всех, кто мог стоять на ногах. Укрепили бомбарды, закрыли отверстия трюмов, проверили снасти, убрали паруса.
С утра начался шторм. Океан заревел, ветер засвистал в реях. Шипя, обрушились косматые волны. К счастью для португальцев, шторм трепал каравеллы недолго и скоро умчался на восток.
На другой день ибн Маджид показал дальнюю, белеющую строениями, зеленую полоску берега. Он улыбался.
– Мелинди, – сказал лоцман.
Васко да Гама тоже невольно улыбнулся. Наконец-то измученные мореплаватели могли рассчитывать на отдых. Здесь можно было полечить больных и привести в порядок суда. Трубач по приказу командора заиграл звонко и торжественно, пушкари дали залп холостыми. Матросы, крича от радости, хлопали друг друга по плечам.
Васко да Гама велел украсить корабли флагами и лентами. Каравеллы вошли в гавань Мелинди, а навстречу им уже плыли тоже разукрашенные лодки. Посланники султана привезли португальцам овец, кур, апельсины, плоды мангового дерева, кокосовые орехи. Султан Сайид Али поздравлял Васко да Гама с удачным плаванием, передавал, что давно ждет командора и приглашает его со всеми приближенными во дворец.
Командор на этот раз решил полностью довериться султану Мелинди. И все-таки он взял с собой только брата Пауло, Монсаида, Нуньеша да лоцмана Ахмеда ибн Маджида, верно служившего португальцам и на пути в Индию, и в Каликуте, и на обратном пути. Остальных: капитанов Коэльо, Мартинеша, Жоао ди Коимбра, солдат и матросов он оставил на кораблях.
Когда лодка португальцев подошла к берегу, султан Мелинди встретил их, стоя по колено в воде. Не дожидаясь причала, братья да Гама выпрыгнули из шлюпки в воду, чтобы обнять султана. Васко да Гама вел себя, как искренний друг, помнящий услуги и знающий им цену.
Они втроем вышли на берег с мокрыми ногами и начали обмениваться любезностями.
– Да сохранит тебя Всевышний и даст тебе славу, достойную тебя, твоих родных и твоих предков! – восклицал Сайид Али, то поднимая руки к небу, то прижимая их к груди. – Как я рад, что вижу тебя снова, доблестный начальник мореходов, и твоего смелого брата, и твоих воинов и матросов! Вы все достойны наивысших похвал, потому что выполнили желание могучего государя, прославленного короля Португалии! Все мое достояние, моих слуг и придворных, весь мой город с его населением, базарами и причалами я представляю в полное твое распоряжение, о мой долгожданный гость!
Васко да Гама не остался в долгу и отвечал султану в том же духе цветистого восточного красноречия, при переводе еще и подслащаемого ловким Монсаидом.
– Я молю Всевидящего и Всезнающего наградить тебя, о достойнейший правитель Мелинди, блистающего несравненными достоинствами ума, щедрости, великодушия, гостеприимства и благородства? Только твоя неоценимая помощь, твоя искренняя поддержка, твое благожелательство, твои превосходные и преданные лоцманы дали мне и моим людям возможность исполнить поручение нашего владыки, короля Португалии. Ничтожно беден мой язык, чтобы выразить тебе благодарность, преданность и дружбу. Я сам и мой брат, и все мои офицеры и матросы чувствуем себя обязанными тебе, о благородный султан, и готовы тебе служить в чем только сможем! – говорил Васко да Гама, тоже прижимая руки к груди и кланяясь. Позади него с радостными лицами кланялись султану Пауло да Гама, Нуньеш, Монсаид и лоцман Ахмед ибн Маджид.
Воины султана, в белых бурнусах и синих рубахах, потрясали копьями, выкрикивая что-то гортанными голосами. Пестро одетые черные мальчики с медными кольцами в носу несли кувшины, в которых благоухали прохладительные напитки. Другие, в белых набедренных повязках, держали над гостями зонты от солнца. Двое придворных в полосатых халатах поддерживали братьев под локти как знак почтительности и любезности.
Приятно беседуя, братья да Гама и султан шли к дворцу через окраины города. Здесь, в круглых плетенных из соломы и веток хижинах жили негры. У входа в хижины голые по пояс женщины толкли просо большими деревянными пестами в каменных ступах. Перед торжественным шествием и палками султанской стражи разбегались, поднимая пыль, голые дети, козы, овцы и куры. Женщины прятались в хижины, бросая песты, разбивая глиняные горшки в испуге и суматохе.
За хижинами, посреди просторной площади, находился рынок рабов. Скованные цепями или с деревянной колодкой не шее, прямо на жаре, здесь сидели в пыли чернокожие люди.
– Почему среди рабов мало мужчин? – спросил Пауло да Гама султана. – Я вижу, в большинстве своем это молодые женщины, подростки и дети. Разве сильный мужчина, способный к тяжелому труду в каменоломнях, при строительстве или для сельских работ не требуется?
– Эти туземцы по природе своей очень ленивы и бестолковы. Кроме того, взрослые мужчины всегда будут стремиться к побегу, сколько бы времени ни прошло, а если не доглядеть, могут быть опасны. Поэтому, как только отряд, отправленный для ловли рабов, захватывает деревню, мужчин сразу убивают. Так же поступают со стариками и старухами. Вместо мужчин забирают мальчиков или подростков. Душа их еще мягка, как воск. При правильном обучении и своевременных наказаниях из них вырастают умелые и покорные рабы, – пояснил гостю султан.
– Это очень мудро, – сказал Васко да Гама. – Но куда отправляют их в таком количестве?
– Раскупают рабов и для местного употребления. Однако главные покупатели – это купцы из Аравии, Египта, Ирака и других мусульманских стран. Корабли арабских работорговцев ходят этим маршрутом многие сотни лет.
Рынок рабов остался позади. Начался арабский квартал, белея стенами оштукатуренных домиков и укромных дворов, шелестя кронами пальм и тенистых деревьев. Стало гораздо прохладней, улицы были чисто выметены.
Дворец и сад султана занимал почти половину этого квартала. Из-за высокой стены видны были пышные пальмовые листья. На стене были заметны кое-где неподвижные часовые с копьями. Дальше высились тонкие стрельчатые минареты.
При входе, у ворот с двумя башенками по сторонам, стояла стража и, волнуясь, дожидалась возвращения султана с гостями. Загремели барабаны, завыли огромные трубы, оправленные в слоновую кость. Воины склонились перед султаном. Дальше, во дворике с фонтаном, несколько черных рабов пали ниц.
Султана и португальцев подхватили под руки и повели по резной деревянной галерее в прохладное помещение, устланное коврами, на которых грудами лежали вышитые шелком подушки. Несколько приближенных султана сидели на пятках полукругом, положив руки на колени. Когда вошел султан с иноземными гостями, они склонились до пола, потом выпрямились и огладили бороды.
Уже расположившись на пестрых коврах и подушках, султан и португальцы продолжали обмен любезностями.
– Дворец и сад твой, о наш гостеприимный хозяин, подобны представлению человека о рае, столько здесь прекрасных цветов, растений и фонтанов, – сказал в переводе Монсаида Васко да Гама. – И так же бесподобно убранство и мастерство строителей.
– Как бы ни был хорош дом хозяина, но прибывшим в него следует судить о его гостеприимстве по тому пиру, что он для них приготовил. – Султан хлопнул в ладоши, и сразу же вереница чернокожих мальчиков в белых тюрбанах внесла серебряные блюда и кувшины.
Португальцам подали рис с перцем, шафраном и бананами, жареных кур, нежное мясо барашка в кислом молоке с ароматными травами и приправами, жареную рыбу с изысканными острыми соусами, апельсины, манго, сладости, приготовленные с медом и тростниковым сахаром, прохладительные напитки. Беседуя, султан приказал впустить старшего лоцмана, плававшего с португальцами в Индию.
Лоцман вошел, пал ниц перед своим владыкой и поцеловал ковер у его ног.
– Ну, Ахмед ибн Маджид, по отзывам наших гостей, которых ты сопровождал в плавании, ты справился со своими обязанностями, – похвалил лоцмана султан и поманил кого-то из слуг.
Подбежал старый казначей-евнух с лоснящимся черным лицом и широкими бедрами под полосатой одеждой. Он передал лоцману что-то, обернутое в красную ткань.
– Лоцман и его товарищ достойны всяческих похвал и твоего благоволения, о высокородный правитель! – сказал Васко да Гама. – Но позволь мне изложить свою просьбу, если она не покажется тебе чрезмерной.
– Я исполню любую твою просьбу, лишь бы исполнение ее было в моих силах, – улыбаясь, заверил португальца Сайид Али.
– Тогда я прошу тебя разрешить твоим лоцманам остаться на моих кораблях, пока мы приплывем в Португалию. При повторном путешествии, они покажут прямой путь в Мелинди. А для возмещения их временного отсутствия, я сейчас же оставлю их семьям двести золотых монет безупречной пробы.