Проданная в рабство Уисааль Амани

Глава 5

Дают – бери, не дают – отбери!

Я с трудом подняла веки. Голова жутко болела и меня тошнило. Я лежала на диване в квартире сестры, она по-прежнему сидела за столом, будто и не ложилась спать, хотя я отчетливо помню, как мы вместе рыдали в кромешной темноте, крепко обнявшись, и просили другу друга прощения за все. Вдруг я заметила в ее руках мой кошелек.

– Да говорю тебе, не достаточно прийти с ее паспортом и картой! – раздраженно произнес Миша, стоящий возле нее словно часовой.

– Но мы с ней на одно лицо! – упорно твердила Жозефина. – Приду в банк и скажу: здрасьте, я Айсу! Вот мой паспорт и карта. Дайте денег!

– Там надо знать пин-код. И тогда можно снять бабло, – разражался молодой человек. Голос его срывался на верхних нотах, словно он был подростком.

– Вы не сможете снять деньги. Счет открыт в Эмиратах и надежно защищен, – выдавила я приподнимаясь. Жози спрятала кошелек и, отмахнувшись, произнесла:

– А мы тут с Мишкой болтаем о всякой ерунде! Ты не обращай внимания! Фантазии на тему, как говорится! Выпьешь? – весело произнесла сестра, подняв бокал. Я тут же почувствовала приступ тошноты, поспешно встала и покинула комнату, разыскивая туалет. Вернулась я спустя полчаса, выпотрошенная и уставшая. Было ощущение, что в грязный унитаз я выплюнула все свои внутренности.

– От похмелья лучше всего сто граммов! – весело заметила Жози, настроение и самочувствие у нее были отличные. – Зря ты отказываешься. Мой Васька меня приучил «лечиться» по утрам. Он любил говорить: тяпни стопарик и наслаждайся снова жизнью, бухарик!

Я поморщилась и отрицательно покачала головой, подумав, что не прикоснусь больше к алкоголю до конца жизни. На Васю сестра ссылалась часто и восхищенно цитировала различные глупости, словно он был непросто ее бывший сожитель, отбывающий пожизненный срок за убийство многодетной семьи, в дом которой он залез с целью наживы, а мудрец, изрекающий перлы.

Именно этот «рыцарь» «спас» ее, увезя из родительского дома. Жозефина заняла его «апартаменты» и, не смотря на то, что он далеко, чувствовала, что этот человек думает о ней. В ее представлении это было романтично. Мне было непонятно ее восхищение преступником, лишившим жизни несколько людей, но свое мнение я предпочла оставить при себе. О своей жизни я рассказывала немного, да ей собственно и не было интересно. Когда я начала рассказывать о том, как сложилась моя судьба после похищения, она начала зевать и отвлекаться на паутину, приговаривая, что пора заняться генеральной уборкой. Ее отчуждение меня коробило, но я старалась не злиться на сестру. Она права: кому интересны чужие проблемы и заботы? И тут же вспомнила уроки Джамили, бесконечно твердившей, что прошлое – это груз, важно жить настоящим. Для меня было ново, что водка делает людей столь болтливыми, и если бы мои повествования не наводили скуку на сестру, я наверняка бы поведала ей, что являюсь супругой одного из богатейших людей на планете. Хотя не факт, что она бы мне поверила. Я не демонстрировала свое благосостояние и совсем не выглядела, как жена шейха. Я не искала счастья в деньгах и была равнодушна к дорогим подаркам, которые мой господин покупал мне ежедневно. Казалось, что украшения он любит больше чем я…

– Что же мне делать со всем этим богатством? – смеялась я. На людях было принято носить абайю, закрывающую все тело, а какой смысл носить дорогой ошейник дома? Я не умела их любить, потому что не чувствовала необходимости в них. Иногда, чтобы порадовать дарителя я украшала себя изящными безделушками. За несколько лет совместного проживания я скопила огромную коллекцию драгоценностей, которые поместили в специальную комнату.

– Ты знаешь, что если оставить одну из таких вещиц в моем гареме и предложить забрать ее самой красивой, то к утру будут горы трупов! – смеясь, произнес мой мужчина, удивляясь моему равнодушию к блестящим вещам.

– Оно… сверкает! – задумчиво произнесла я, разглядывая презентованное изумрудное колье, купленное на аукционе во Франции. Как он утверждал, принадлежали дорогостоящие стекляшки супруге Наполеона – Жозефине. Когда я это услышала, то чуть не потеряла сознание от волнения. Именно тогда мне пришла в голову идея посетить родину и разыскать моих родственников.

– Это подлинник, – произнес мой господин с гордостью, заметив мой интерес. – Я выложил за него невероятное количество денег! Теперь ты понимаешь, как я тебя ценю?

Я не смела ему перечить и объяснять, что для меня ценность не в этих бесполезных вещах, а в ощущениях, которые он дарит обычной заботой. Но как учила Джамиля, я «преданно склоняла голову и вкрадчивым голосом выражала свою безграничную благодарность».

– Но ты совсем не радуешься, – произнес он. – Что тебя беспокоит?

– Вокруг столько людей, у которых на столе и хлеба-то нет, – смущенно произнесла я. – На деньги, которые потрачены на это превосходное колье, можно накормить столько голодных!..

– Голодному не надо давать рыбу, ему необходима удочка! – твердил мой господин. – Мне нравится, что чужие судьбы трогают твое сердце. Но своей рубашкой ты не согреешь весь мир! Помогай, но не жди благодарности!

– Почему? – удивилась я.

– Бедные люди не прощают благополучия, слабые – силы! – подвел итог под нашей беседы мудрый человек.

Я, как и моя сестра, восхищалась своим мужчиной, но в отличие от нее цитировала его мысленно, а не вслух.

– Ты ведь не нищая, правильно я понимаю? – голос Жозефины вернул меня в действительность.

– У меня нет личных денег, Жози, – я попыталась улыбнуться, понимая, к чему она клонит. Рядом с ее стаканом лежал мой опустошенный кошелек и банковская карта. Почему-то у меня появилось неприятное предчувствие, что-то подсказывало мне, что мирными переговорами мне не отделаться.

Взяв со стола блестящую золотистую карточку, сестра делово произнесла:

– Там лежат деньги?

Я кивнула.

– Их ведь можно снять?

– В определенном банке, – спокойно пояснила я.

– Ты думаешь, я совсем глупая? Пусть я живу в глуши, но я говорю с людьми и знаю, что происходит вокруг. Ты скажешь мне пин-код? – раздражаясь, произнесла она.

Я отрицательно покачала головой и попросила вернуть мои вещи, предложив оставить себе деньги, вытащенные из моего кошелька. В нем лежало чуть больше тридцати тысяч и, учитывая, как они с Михаилом обрадовались одному денежному знаку с тремя нулями, присвоенная ими сумма была щедрым подарком, однако в глазах моей родственницы замаячил дьявольский огонек, который назывался «алчность». Жозефина кивнула, глядя за мою спину, я хотела обернуться, но не успела – что-то резко стянуло мои руки. Это был пояс от халата, которым «герой» Михаил торопливо меня связал. Сопротивляться сил не было, и я устало рухнула на диван.

– Зачем ты это делаешь? – растерянно уточнила я, глядя на женщину, так похожую на меня внешне и так непохожую внутренне.

– Ты не поймешь, но я попытаюсь объяснить: когда-то у меня была сестра Скарлетт, бедная девочка бесследно пропала… Я переживала ее потерю очень сильно и долго не могла смириться, что ее нет рядом, ведь мы так понимали друг друга! Затем умерла мать, и мы жили с отцом… Это было ужасное время… То дерьмо, которое я жрала огромными порциями все эти годы, тебе и не снилось. Я готова была вспороть себе брюхо, как долбанный самурай… Знаешь, почему самурай? Скажи ей, Мишаня! – требовательно взвыла Жозефина и налила себе водки.

– Подлинный самурай не думает о победе и поражении. Он бесстрашно бросается навстречу неизбежной смерти! – монотонно и ответственно произнес молодой человек заученный текст.

– Хорошо сказано! – выдохнула Жози и залпом опустошила свой стакан, запив спиртное рассолом прямо из огромной банки. – Меня тогда спас Василий. Он меня бил, но любил. А еще научил простой истине: дают – бери, не дают – отбери! Это было его главное правило в жизни! Теперь и я его придерживаюсь! Потому что в этом мире, сестренка, каждый за себя, а бог против всех!

Жози медленно встала и подошла ко мне. Халат распахнулся, под ним не было нижнего белья. Я заметила растяжки на ее животе, что могло свидетельствовать о том, что у нее была беременность. «Хотя от лишнего веса тоже появляются растяжки», – размышляла я. Сестра присела рядом с диваном и отчетливо произнесла:

– Ты должна дать мне чертов пин-код. И тогда все будет хорошо. Сколько денег на счете?

– Я не знаю! – ответила я, морщась от исходящего от нее запаха спиртного, и почувствовав рвотные позывы. – Счетами руководит мой муж…

– Муж?! – воскликнула Жозефина, вскочив. – Лживая арабская шлюха! Ты вчера сказала, что никогда не была замужем! Я думала, мы – сестры, и между нами нет секретов!

– Жози, послушай меня, я не являюсь его супругой в полноценном смысле. Он купил меня у Джамили – помнишь, я тебе рассказывала о ней вчера?! Заплатил за товар и забрал покупку себе! – оправдывалась я, но она еще больше разлилась.

– Вот что, сраная Шахерезада, тут фанатов твоих сказок нет. Значит так, мы подождем, пока ты вспомнишь заветные циферки! Мы никуда не торопимся! – произнесла она и скомандовала, чтобы Михаил действовал по их плану. Он схватил бутылку с остатками водки со стола, затем двинулся к дивану и зажал мне нос, я широко открыла рот, чтобы вдохнуть и в это мгновение он влил омерзительную жидкость мне в горло. Я чуть не захлебнулась, закашлявшись, но это никого не волновало. Жозефина открыла шкаф и торопливо натянула на себя спортивный костюм, который ей был великоват (видимо принадлежал ее «Бонапарту», томящемуся в неволе). Она забрала мой паспорт, карту и направилась в местный банк, находящийся на центральной площади, наказав Михаилу:

– Если арабы взбунтуются – подавляй восстание силой! Можно ударить, но не оставлять синяков. Бей в живот или по спине – по почкам! Вспомни, как Васек показывал!

– Откуда в тебе столько жестокости? – еле слышно спросила я.

– Лучше не спрашивай, сестренка! Оставайся в неведении и торопись вернуться обратно в свой золотой дворец к богатенькому султану, – произнесла она, пригрозив: – Я скоро вернусь. Если ты меня надула, тебе несдобровать!

– Умоляю, не пихай ее в банкомат! Просто узнай информацию у сотрудников! – взывала я, понимая, что это бесполезно. Жози ушла, мой сторож, которому дозволили применить силу, стоял на посту – возле дивана. Я устало закрыла глаза. Из-за выпитого мне казалось, что стены комнаты кружатся с сумасшедшей скоростью. Вдруг я почувствовала, что потные ладони Михаила касаются моей груди.

– Что ты делаешь?! – спросила я строго, протрезвев от возмущения.

– Ну… я подумал… может у тебя есть потайные кармашки… и ты там прячешь… ключ от сейфа, к примеру!

– Все мои вещи в сумке, малыш! – произнесла я, желая этой фразой вежливо дать понять, что наше любовное рандеву вряд ли состоится.

Михаил с трудом подавлял дрожь возбуждения. Процесс в его организме стихийно развивался, и остановиться молодому человеку, вспыхивающему, как сухая солома от одной только искры, было непросто. Он потер свой увеличенный в размерах пах, а затем потянул руки с грязными ногтями к моей промежности. Надо было что-то делать, попытаться остановить его и при этом не дать ему себя покалечить.

Я пыталась придумать, как вразумить Мишаню, чтобы он не делал глупостей. То, что его «маме» это может не понравиться, его не тронуло, он начал расстегивать мои джинсы со словами: «Ты ведь этого тоже хочешь». Понимая, что положение – безвыходное, и в этой схватке мне придется стать либо победителем, либо побежденной, я выбрала первый вариант и со всей дури ударила ногами в мужскую грудь. Михаил отлетел к стене и сильно ударился головой, после чего обмяк и долго лежал без движения.

Я высвободилась из пояса и подошла проверить, жив ли парень, меньше всего мне хотелось повторить судьбу Наполеона-Василия, ведь обо мне Жозефина вряд ли будет сожалеть! Миша был без сознания. Я торопливо перемотала его конечности приготовленным для меня скотчем, чтобы предотвратить нападение, если он вдруг придет в сознание. После села на диван и стала терпеливо ждать сестру. Можно было конечно сбежать, но мне очень хотелось отыграть финальные аккорды в конце этого нелепого и местами трагического фарса.

– Ты представляешь, Мишаня, это чертов банкомат сожрал нашу карту?! – жаловалась Жозефина плаксивым голосом, еда открыв дверь. Она поспешно вошла в комнату и направилась к столу, чтобы смягчить горечь поражения – выпить водки. Запнувшись о ноги молодого человека, она удивленно уставилась на него, затем повернулась ко мне и грозно зарычала:

– Что ты с ним сделала, тварь?

– Он отдыхает, – спокойно ответила я. – Верни мне паспорт и дай немного денег на автобус! Остальное можешь оставить себе!

– Да уж не сомневайся – оставлю! – произнесла она с ненавистью. – А ты не торопись, тебе придется погостить, пока мы не придумаем, как вернуть твою карту. Или не изобретем способ выудить деньжат из твоего султана! Как ты думаешь, много он за тебя даст? – хитро уточнила моя родная сестра, с которой мы не виделись двадцать лет.

– Ты думаешь, восточный мужчина будет с тобой торговаться? – усмехнулась я.

– Ну, купил же он тебя однажды! Заплатит и второй раз! Узнаешь свою истинную цену, – размышляла Жозефина и тут же оживилась, предложив мне сделку: – Мы можем вместе это провернуть, сестра! Выманим денег, паспорта поменяем и туту – переедем! Россия-то большая, хрен он нас найдет! Как ты думаешь, миллион заплатит твой султан, желая, чтобы тебя не разобрали по запчастям?

– И миллион, и два! – произнесла я, пытаясь понять, способна ли она сделать то, о чем говорит. Заметив алчные маячки в ее глазах, я понимала, что взывать к ее пьяному сознанию бесполезно, и решила внести в сюжет свежие краски, чтобы действие не было бесцветным создать интригу, нагнетая обстановку:

– Мой покровитель – очень состоятельный человек, и в данный момент он наверняка уже знает, где я. Да, он в состоянии заплатить и миллион, и два. И речь идет не о рублях, а о евро! Знаешь, каков курс евро в России? Умножь запрашиваемую сумму на сорок. Ты ведь училась в школе, Жози? А теперь, когда калькуляция совершена, просто поразмысли… Но не о том, куда ты потратишь сорок миллионов, а как ты сдохнешь! Примерно через час, а то и меньше в банк, в котором ты оставила мою карту, ворвутся вооруженные люди и потребуют запись с видеокамер. С этой распечаткой и с моей фотографией обойти городок хватит пятнадцати минут, и как ты думаешь, что с вами будет, когда они сюда войдут и увидят, что вы со мной сделали?

Жози выдохнула «Ни хера себе!» и села за стол, обхватив голову руками. Я конечно блефовала. Никто меня не нашел бы в течение часа. Я приехала в Россию не одна, шейх направил за мной «хвост» – двух бугаев, которые тенью скользили за мной с первых минут пребывания на родине. Они выглядели, как сопровождающие гостьи востока, потому как я прибыла в национальной арабской одежде – темно-синем платье до пят и в платке, тщательно закрывающем голову. У меня были еще очки, скрывающие большую часть лица, так что, составить словесный портрет мои телохранители вряд ли смогли бы. Целомудренных нарядов я привезла с собой несколько штук и в один из них облачила служащую гостиницы – она была моим отвлекающим маневром и утащила мой «хвост» за собой, получив за услугу хорошее вознаграждение. Она бродила по магазинам, покупая все, что вздумается, а затем вернулась обратно в номер и закончила уборку, но меня там уже не было.

Я облачилась в европейскую одежду и направилась на долгожданную встречу с Маргаритой. Находясь в гостях у второй сестры – Жозефины, – я испытала острою потребность в моих громилах, ведь будь они рядом, этого досадного происшествия не случилось бы. Я видела в каком-то фильме, что местонахождение человека можно вычислить по мобильному телефону даже в том случае, если аппарат выключен. И тут я оплошала, оставив его по глупости в номере гостиницы.

– Мой Васька хоть и на зоне, но тоже не пальцем деланный, он, между прочим, авторитет! – очнулась, наконец, сестра, после долгих раздумий. – Стоит только ему сказать и знаешь, что с тобой сделают?

– Авторитет, говоришь? – усмехнулась я и, не скрывая иронии, добавила: – Перерезал мирно спящую семью и даже младенца в люльке! Наверное, за это его уважают на зоне!

Очнулся Михаил, сплюнул кровь, прямо на пол после того, как прокашлялся и жалобно простонал:

– Мать, она больная на всю голову, пусть валит!

– Мать? – я удивленно вскинула брови, уставившись на Жози, лицо ее вдруг стало печальным, взгляд моментально потух. Видимо настал момент подавать занавес, не дожидаясь аплодисментов.

– Убирайся! – проскрипела она недовольно. – И если вздумаешь жаловаться на нас кому-нибудь, клянусь Богом, я…

– Прощай, сестра! – прервала я ее бесцеремонно, несмотря на уроки Джамили выслушивать собеседника до конца, даже если он говорит ересь. Я уходила, не оглядываясь, с огромным грузом на сердце. Все шло совсем не так, как мне хотелось, мечталось, грезилось… Я начинала сожалеть, что вообще приехала в Россию.

Глава 6

Невеста для шейха

– Забудь о родине! Теперь она здесь! Строй свое счастье, не оглядывайся, Айсу! Хочу тебе напомнить: ты дала клятву, – отчитывала меня Джамиля. Кто-то из моих «сокамерниц» нажаловался, что я проплакала почти до утра. Мне снилась мама, и я захлебнулась своей тоской. Я «отбыла» пять лет в доме невест и уже свободно балакала на арабском языке, пела, танцевала, шила и готовила, то есть умела делать почти все, чтобы стать образцовой спутницей восточного мужчины. Римма давала мне эксклюзивные уроки готовки и подкармливала вкусностями.

Я стала основной помощницей в ее маленькой империи и приходила на кухню ежедневно. Она договорилась с хозяйкой, что кроме меня никто из воспитанниц не будет болтаться под ее ногами. Я случайно услышала их с Джамилей разговор через открытое окно.

– Чем она тебя привлекла? – спросила хозяйка «дома невест» со смехом.

– Она меньше всех меня раздражает, – прозвучал исчерпывающий ответ.

Кто-то заметил, что у нас с кухаркой теплые, дружеские отношения (хотя я уверена, что кому-то удалось узреть, что мой рацион питания немного отличается от меню остальных жительниц), я получила неприятную кличку «Дочь свиноматки». Это звучало еще ужасней, чем «Скарлатина» и оскорбляло сразу двух человек. Я не пожаловалась Римме, но когда она это узнала из другого источника, пришла в ярость.

– Не ужинай сегодня! – шепнула она, когда моя смена завершилась.

Я покушала тайно на кухне, а за общим длинным столом в специальном помещении для трапез воспитанниц к еде не притронулась, сославшись на боли в желудке. Почти до утра у туалета толпились юные жительницы «дома невест». Их пронесло так, что почти все нагадили в собственные шаровары, и на следующий день была объявлена большая стирка и уборка. Джамиля сразу поняла, в чем дело, и занялась расследованием причин не самого жестокого, но весьма неприятного наказания. Римма объяснила, в чем дело, и вопрос был улажен. А мне объявили бойкот, потому что я спокойно отдыхала в своей постели и почти не просыпалась, пока остальные мучились от жуткой диареи. Воспитанницы делали вид, что меня не существует. Я не боролась за их внимание и почти все время проводила на кухне. Произошедшее мы с Риммой не осуждали, но я почувствовала, что этот инцидент скрепил нашу дружбу, она начала относиться ко мне намного лучше и почти не ругала.

– Что происходит, когда девушка выходит замуж? – мучила я расспросами свою великовозрастную подругу. Возможно, это было неуместно, но обратиться с подобным вопросом мне было больше не к кому.

– Ты хочешь узнать, что происходит вообще или с такой, как ты? – уточнила Римма. Мы были на заднем дворе возле знаменитого окровавленного пня.

Не зная его истинного предназначения, жительницы «дома невест» придумали легенду, будто на нем отрубали головы тем девушкам, которых отвергли женихи три раза подряд. Я с опаской шла за поварихой, боясь, что со мной что-нибудь случится (вдруг Джамиля приняла решение избавиться от нерадивой жительницы, которая имеет отношение к массовому поносу). На пне действительно лишали жизни, но не людей, а куриц.

Я без страха наблюдала, как Римма отрубала головы птицам. Она крепко держала за ноги трепыхающуюся птицу и уверенным движением отсекала голову. Это было весьма странное зрелище, обе части, несмотря на то, что были разделены, какое-то время трепыхались. Единственное, что меня волновало, испытывает ли боль курица после того, как бездушный металл, а точнее – рука кровожадной Риммы сделала свое «темное дело». Я хотела поразмышлять на эту тему, но строгая повариха прервала меня:

– Не умничай! Лучше помоги их ощипать!

Тушки куриц варились в целительном бульоне для поплатившихся за «свиноматку» девиц. Я рассматривала капельки крови на своих случайно запачканных шароварах. Мы с Риммой пили чай с вкусным пирогом, начинкой которого стал козий сыр и зелень, кухарка позволила испечь его самостоятельно и не вмешивалась в этот процесс.

– Суховат, – произнесла она, но судя по тому, что ее рука потянулась еще к одному куску, он был не так уж и плох.

– Ты так и не ответила на мой вопрос о замужестве, – вздохнула я. – Неужели ничего хорошего меня не ждет?

– Сколько тебе лет? Тринадцать? Так наслаждайся детством, узнаешь потом – когда придет время! – недовольно пробурчала она, облизывая свои пальцы. Эта дурная привычка очень не нравилась мне, потому что Римма могла совершать этот обряд, при готовке общих блюд, например, проверяя тесто на соль, а затем продолжить его месить, даже не обтерев руки о полотенце или свой чистейший фартук.

– Ты же сама всегда говоришь: предупрежден – значит вооружен… ну, раз это секрет… – я не теряла надежды услышать ответ на мой вопрос, и сделала скорбное лицо, поблагодарив за вкусную трапезу, я попрощалась со своей подругой, пожелав ей доброй ночи и, скорбно ссутулившись, направилась к выходу. Мой небольшой этюд, который я мысленно назвала «собака с побитым хвостом» возымел успех, я услышала немного раздраженный голос Риммы:

– Какая же ты противная девчонка… Вьешь из меня веревки! Хорошо, я тебе скажу, что тебя ждет! Сядь!

Она начала с того, что женщина – существо несчастное, она рабыня, вещь, и ее основной целью является ублажать своего хозяина.

– Что значит ублажать? – уточнила я.

– Ты учишься здесь петь, танцевать, готовить шить… для чего? Чтобы радовать человека, который тебя выберет! Ты будешь вечной обслугой, бесправной и безропотной! – произнесла Римма отчетливо, после чего оглянулась по сторонам и, понизив голос произнесла: – Мужчины – зло, но ими можно манипулировать! Есть один секрет!

– Какой? – завороженно уточнила я, ожидая услышать что-то из ряда вон выходящее, особенное… Получить из рук мудрой черепахи Тортиллы волшебный золотой ключик от таинственный дверцы, открыв которую я изменю свою жизнь навсегда. В принципе, примерно так и случилось, но эффект от узнанного получился не тот, который я предвидела. Римма объявила шепотом:

– Надо холить и лелеять «баклажан» твоего господина, вот тогда будет тебе счастье.

– Баклажан?., – удивилась я, не понимая, о чем именно идет речь.

– То, что находится чуть ниже его живота, – таинственно и немного зловеще произнесла повариха. – Ты что, не понимаешь, что я имею в виду под словом «баклажан»? Глупая! Все тебе надо разжевывать!

На тот момент я была уверена, что речь идет о фиолетовом овоще, из которого наша мама часто делала вкусную икру, но как он связан с мужчинами и для чего его надо холить и лелеять я никак не могла сообразить. Тот смысл, что вкладывала повариха в это слово, моему тринадцатилетнему сознанию не был известен, и тогда она поспешила меня просветить:

– Висюлька между ног у мужчин! Ты ведь знаешь, что они отличаются от нас? – спросила насмешливо женщина, проведшая большую часть своей жизни у плиты. Я ошарашено уставилась на нее, чем насмешила подругу до слез. Послышался гонг, призывающий ко сну, а это значило, что у меня есть всего пять минут, чтобы умыться и оказаться в постели. Я медлила, желая задать еще несколько вопросов, но Римма отмахнулась от меня со словами:

– На сегодня хватит! Надеюсь, тебе не будет сниться грядка с овощами. Брысь с моей кухни!

На пороге я увидела недовольную моим опозданием Джамилю. Она нахмурила свои темные брови и строго спросила, почему я решила, что общие правила на меня больше не распространяются.

– Извините, у меня был тяжелый день! – произнесла я, опустив глаза, и готова была зачирикать о свежих впечатлениях – смерти нескольких куриц под грозным топором, но хозяйка добродушно поманила меня к себе и, заметив пятна крови на моих шароварах, воскликнула:

– Наконец-то, деточка, ты созрела для первого взрослого шага. Немедленно иди к Малышке Бетси и потребуй у нее свой первый наряд для будущей невесты.

Я была удивлена столь быстрой перемене и, сгораемая от любопытства, отправилась в комнату миниатюрной негритянки. Она очень обрадовалась, услышав повод, по которому я появилась на пороге ее убежища.

Мне дали стопку новой одежды и тряпки, а затем Малышка Бэтси сопроводила меня в небольшую келью, в которой мне предстояло провести несколько дней. Я никак не могла понять причину этого уединения, хотя меня оно очень устраивало, ведь со мной по-прежнему не поддерживали контактов другие воспитанницы. Иногда они дели мелкие пакости: сыпали мне песок на простынь или прятали одежду, и я опаздывала к завтраку, получая выговор. Малышка Бэтси принесла мне таз с теплой водой, подробно объясняя, как действовать дальше и как применить белые тряпки, стопка которых венчала пирамиду из новенькой одежды. Выслушивая подробную инструкцию, я, наконец, поняла причину переполоха: увидев капли крови на моих шароварах Джамиля подумала, что у меня начался менструальный цикл. Я очень испугалась последствий этого недоразумения. Негритянка долго не оставляла меня одну, она что-то нашептывала, размахивая руками, как мельница, я с трудом дождалась пока она уйдет и, выскользнув из комнаты, пробралась к кухне, мне было необходимо посоветоваться с Риммой о дальнейших действиях. Она рассмеялась и предложила не морочить голову Джамиле, рассказав ей всю правду.

– А вдруг она меня накажет? – спохватилась я, помня, что хозяйка «дома невест» не терпела вранья и переводила даже самых достойных претенденток в жены шейхам в «предбанник», лишая их шансов увидеть лучшую жизнь (это зависело от степени тяжести деяния).

Я дрожала всем телом, стоя у двери в покои Джамили. После чего, собравшись духом, робко постучала.

– Чего тебе? – удивилась женщина, вытаращив на меня сонные глаза. я,заикаясь, начала объяснять сложившуюся ситуацию, не смотря в ее глаза и перетаптываясь на месте, разглядывая свои остроносые тряпичные тапочки. Судя по ее строгому тону, этой информации она не обрадовалась.

– Что ж ты сразу не сказала, глупая? – раздраженно произнесла она.

– Я не знала, почему меня отправили в отдельную спальню. Только когда Малышка Бэтси рассказала, для чего нужны тряпки, я поняла что произошла ошибка.

В спальне Джамили я была в первый раз. В просторной комнате все было устлано цветными мягкими коврами, создававшими уют. На противоположной части от входа у стены ныла низкая кровать с прозрачными балдахинами, охраняющими спокойствие спящего, будто вдалеке стоял маленький корабль. Также там обустроили уголок для отдыха и питания – столик с двумя мягкими креслами и диваном. Джамиля пригласила меня сесть, и я робко прошла к мебели.

– Что же делать с тобой, дурочка моя… Я отправила гонца в дом одного человека, для которого тебя берегла. Через четыре дня он приедет с тобой знакомиться. Перспектива встречи с обладателем «баклажана» меня пугала. Я высказала свои опасения по этому поводу, желая, чтобы Джамиля дала мне совет и разъяснила, насколько правдивы слова Риммы.

– Где ты услышала всю эту чушь? – возмутилась хозяйка «дома невест», встрепенувшись, после того как я проблеяла «овощную» историю. Она сидела напротив меня через стол и удивленно уставилась, ожидая пояснений. Я не могла выдать свою подругу, поэтому солгала, что об этом болтают девчонки в спальне.

– Глупые курицы! Только на суп и годятся, – выругалась женщина, недовольно. – Не надо слушать домыслы, Айсу! Ты не узнаешь, пока не увидишь сама! Взаимоотношения между мужчиной и женщиной – это труд. И в близости мужа и жены нет ничего предосудительного, а иначе, как бы появлялись дети?!

Я сидела, сложив руки на коленках, и ждала, пока Джамиля примет решение по поводу моей дальнейшей судьбы. Взвесив все за и против, она предложила следующий план:

– Что ж, отменять показ нельзя… Человек очень важный и большая вероятность, что именно ты ему понравишься. Поступим так: пойдешь на кухню к Римме и испачкаешь кровью одну из тряпок принесенную Малышкой Бэтси, оставишь ее утром рядом с тазом в своей новой спальне. Рано или поздно ты повзрослеешь, до этого священного дня будем варить куриный бульон каждый месяц!

Я покорно кивнула и поспешила выполнить задание Джамили, уточнив напоследок, как скоро я вернусь в общую спальню.

– Если шейх выберет тебя, то будешь жить в отдельной комнате! Придется постараться, Айсу, а иначе эту хитрость раскроют, ведь поклонниц, как я понимаю, среди остальных девочек у тебя нет! И тогда мне придется тебя наказать, потому что в глазах всех ты будешь лгуньей, – произнесла она с усмешкой. Я густо покраснела, вспомнив маленькую месть Риммы жительницам «дома невест» за злословие и оскорбление и за это мне нисколько не было стыдно, я не сожалела о случившемся.

– Ты согласна? – спросила Джамиля, и я кивнула, потому как других вариантов развития этой сюжетной линии не предвиделось.

Со старшими девочками проводили занятия по соблазнению мужчин, объясняя, как устроено тело представителя противоположного пола, и что с ним необходимо делать после первой брачной ночи. Я краснела, как помидор, изучая нюансы анатомии. Я понимала: общения с мужчинами не избежать, но есть ли шанс на то, чтобы это нравилось, а не было мучением? В глазах моей мамы я счастья не видела…

Подготовка к встрече с мужчиной, который может стать первым и последним в моей жизни, начиналась с раннего утра. Джамиля объявила, что сама приведет меня в надлежащий вид, и это вызвало новую волну пересудов, потому что в остальных случаях подготовительным процессом занималась Малышка Бэтси и ее помощницы.

– Вот увидишь, шейх – омерзительный толстяк. И он обязательно выберет тебя! – зло прошептала одна из моих соперниц – рыжая веснушчатая Ясмин, которую раньше звали Надя. У нее была огромная грудь и в свои пятнадцать она совсем не выглядела, как ребенок. «Тебе бы чуть больше мозгов и можно выдавать замуж хоть завтра!» – сказала как-то Джамиля при всех. По сути, из четырех претенденток, она была самой развитой. Джамиля несколько раз в течение дня собирала нас вместе на чтение Корана или для беседы о нашем будущем, а также для поддержания духа соревнования. Две другие девушки из нашей группы были особенно хороши: две блондинки со светлой кожей. Правда они казались немного вялыми и слишком спокойными, словно им все время давали успокоительное, но, наверное, именно это и нужно было шейху – невидимая жена, не раздражающая его. Как и я, они были из России, их тоже продали в какой-то глубинке и привезли в дом Джамили. Наша конкурентка Ясмин, пожелавшая мне победы, чувствовала, что сойдет с дистанции, поэтому срывала свою злость на мне. В послеобеденную встречу мы собрались во дворике, чтобы за травяным чаем снова обсудить детали предстоящих событий. Рыжая злопыхательница прошипела, словно змея:

– Ты знаешь, мне кажется этот жених – древний старик! Чтобы тебя не поранить во время любовных ласк, он будет вытаскивать свою вставную челюсть, и класть ее в специальный стаканчик рядом с вашим брачным ложем. Вы будете отличный парой!

Две другие девочки хихикали, слушая бредни завистницы. Меня же волновал другой вопрос – мое созревание. Я хотела, чтобы он выбрал меня, потому что не желала быть изолированной и лишиться перспектив, покинуть место, порядком мне надоевшее. Я провела несколько дней в компании Джамили, и она поведала о ее гаремной жизни, которая не была плоха, скука и благополучие наполняли ее, но только потому, что их господин был скуп на развлечения и много болел.

– Но может быть и другая жизнь, Айсу! Наполненная возможностями и свободой! Все зависит от тебя, деточка! Не забывай, мы сами кузнецы своего счастья!

Эти слова меня поддержали и пробудили силы бороться. Я захотела ковать свое счастье, поэтому после шутки про шейха спокойно посмотрела на рыжеволосую злыдню и спокойно произнесла:

– Знаешь, Ясмин, возможно, он будет толстяк или старик – это не важно, если у человека благородное сердце и добрая душа. Когда я покину «дом невест» и выйду замуж за шейха, то о тебе даже и не вспомню.

– Да и пожалуйста, очень надо, чтобы ты обо мне вспоминала! – ехидно отозвалась собеседница, закинув ногу на ногу.

– Я не договорила, не стоит меня перебивать. Так вот: я тебя вспоминать не буду, зато ты станешь очередной легендой! – не унималась я.

– Это еще почему? – удивленно поинтересовалась одна из двух белобрысых красавиц.

– Ее не выберут три раза подряд и отрубят голову на заднем дворе! – усмехнулась я. – Я уже вижу твои предсмертные конвульсии, Ясмин! Удивленно моргающие глаза и трепыхающееся на песке тело!

Разразиться бранью озверевшей Ясмин помешал приход Джамили. Она скомандовала, чтобы все шли по своим комнатам, привезли специальное масло, и помощницы натрут их кожу, чтобы она выглядела мягкой и здоровой. Я отправилась вместе с другими, но меня задержала Джамиля, тихо прошептав:

– Деточка, ты перестаралась! Снова перепачкала все штаны куриной кровью.

– Это не куриная, это моя, – произнесла я растерянно.

– Слава Аллаху! Он милостив к тебе – это хороший знак.

Глава 7

Люкс-исповедальня

Я стояла напротив барака, в котором прожила шесть лет своей жизни. Как он продержатся эти двадцать лет, я не могла себе представить. Постройка стала еще древнее. Словно одинокий болеющий старичок дом ссутулился и смиренно ждал смерти. Я несмело двинулась к подъезду.

– Что с тобой стряслось? – удивленно произнесла Маргарита, разглядывая мой потрепанный вид.

– Я побывала в гостях у нашей сестры, – призналась я.

– А ведь я тебя предупреждала! – в голосе улавливались нотки ехидства.

Марга вдруг пошатнулась и чуть не упала назад, но ухватилась за хлипкую дверь. Я сделала шаг, чтобы поддержать ее, но она отказалась.

– Зайди, – выдохнула она. – В подъезде сильно пахнет сыростью – это сводит меня с ума.

– Ты больна? – уточнила я, не решаясь сделать шаг. Мне вдруг стало страшно, и задрожали коленки. Марга махнула на меня рукой и, оставив дверь открытой, прошла в квартиру. Я сделала вдох и пошла за ней. В доме детства теперь все было по-другому, почти никаких воспоминаний не осталось.

– Я сделала ремонт… Не ищи вчерашний день, его здесь нет! Что она тебе напела? – уточнила Марга медленно, продвигаясь в бывшую родительскую комнату. – Знаешь про ее тюремный роман?

В комнате стоял старенький диван, застеленный несвежим бельем. Другой мебели не было (кроме деревянной табуретки, которая, казалось, вот-вот развалится).

– Я все продала, – прокомментировала она, предотвращая мои вопросы.

– Ты не пьешь? – уточнила я настороженно.

– Это от тебя разит, как от пропойцы! Видимо радость встречи отметили от души с Жози! – раздраженно выплеснула она, посмотрев на меня со строгостью.

– Боюсь, мы расстались с ней не друзьями, – произнесла я с сожалением, рассматривая при этом гору лекарств на «придиванной» табуретке. – Что у тебя? От чего ты лечишься?

Марга сидела на диване, опираясь на руку. На ней был велюровый черный костюм, местами затертый чуть ли не до дыр и вязаные носки, побитые молью. Некоторое время она молчала, видимо размышляя, стоит ли быть со мной откровенной.

– У меня то же самое, что и у мамы, – отозвалась она, устало уставившись на меня.

Теперь замолчала я, подбирая нужные и правильные слова. Я смотрела на изнеможенное лицо сестры, на вены, виднеющиеся сквозь кожный покров… Она выглядела слишком больной и усталой.

– Когда ты в последний раз ела? – строго спросила я.

– У меня нет аппетита, – пожаловалась она. – Но от теплого куриного бульона я бы не отказалась…

– Я могу это устроить. Если ты мне доверишься, Марга, – мягко произнесла я, на что услышала «Валяй!». Казалось, у нее больше не было сил бороться, и она сдалась в сестринские руки. Я предложила заказать такси, но затем вспомнила, что не могу расплатиться. Я уточнила, нет ли у нее денег взаймы, и пообещала отдать в гостинице, но заметив ее замешательство, предложила забыть об этом.

– Ты можешь просто заказать машину, пока я умываюсь? – поинтересовалась я. Она кивнула.

Ванная и туалет были совмещены. Это было единственное место, напоминающее мое детство. Я вспомнила, как мама время от времени купала нас с сестрами. Это было в моменты, когда у нее были силы после работы, потому что справиться с тройняшками было непросто, особенно если учесть, что мы с Жози, в отличие от нашей спокойной «королевы», были непоседы.

– Девчонки, не буду вас сажать вместе в ванну, если будете беситься! – ворчала на нас мама, но глаза ее улыбались. Мы обещали вести себя хорошо и выдерживали минуту – не больше. Иногда на наш визг приходил отец и наблюдал за своими голыми отпрысками. Мы сразу успокаивались, а он наоборот подначивал нас продолжать баловаться и представить, будто его нет.

– Я заплачу за такси, но ты мне верни потом деньги, хорошо? – попросила Марго, стыдливо опустив глаза.

Я помогла ей сесть на заднее сидение и торопливо оббежала автомобиль. Мы некоторое время ехали молча, а затем я задала вопрос, который не давал мне покоя после того, как я покинула дом Жозефины:

– Кто такой Михаил? Он называл ее матерью, но выглядит достаточно взрослым.

– Не здесь, – выдохнула Марго и побледнела еще сильнее.

Я погрузилась в раздумья, не думать об этом не получалось. К гостинице подъехали очень быстро. Город, конечно, разросся за годы моего отсутствия, и было много новых построек, среди них красивый отель, который считался самым шикарным в провинциальном захолустье.

– Ты живешь в этой гостинице? Она ведь очень дорогая! Говорят, ее построили специально для иностранцев! – произнесла сестра, любуясь видом современного рукотворного творения.

– А я кто? Ты забыла? Теперь меня зовут Айсу, – произнесла я подбадривающе, помогая ей подняться по ступенькам.

– Какой бесконечный путь наверх, – произнесла Маргарита, еле справляясь с одышкой.

– Оно того стоит! – прошептала я, пытаясь подбодрить ее.

В холле было немного людей, среди них выделялись два здоровяка, которые при виде двух меня – нас сестрой – подскочили с диванов. «Значит, они все же знают, как я выгляжу!» – пронеслось в моей голове. Я предложила сестре аттракцион: представить, что она постоялица шикарного отеля.

– Ты с ума сошла, они вышвырнут меня прочь! – испуганно произнесла она, вытаращив свои зеленые глаза, которые на исхудавшем лице казались огромными, как кофейные блюдца. Я замерла, вспомнив, как мы завидовали нашей «королеве», потому что только у нее были глаза изумрудного оттенка, у нас с Жози цвет был более тусклый – болотный.

– Ты ничем не рискуешь. Номер люкс здесь пустует месяцами и тебе еще руки начнут целовать за то, что ты не планируешь съезжать! – произнесла я, следя за «хвостом». Арабы не подходили и выжидали. Сестра несмело направилась к административной стойке, а я подошла к моим надзирателям. Обман был рассекречен, и мне намекнули, что за еще одну подобную выходку им дали «добро» упаковать возлюбленную шейха в чемодан и вести обратно в Эмираты. Я пообещала, что больше не стану поступать так опрометчиво и предупредила, что теперь планирую побыть в номере и возможно направлюсь на прогулку по городу на автомобиле в компании сестры.