Жизнь среди людей Рекунова Алиса

– Скажи критерии, – попросил я, – Я хочу их знать.

– Критерии? Критерии любви?

– Да.

– Тебе кто-то нравится?

Я промолчал, опустив глаза.

– Это девочка?

– Морфологически да, но, конечно, я не могу быть уверен, что у нее хромосомы XX, потому что всякое бывает и…

– Я поняла, можешь не объяснять. И кто же это? Кто-то из школы?

– Да.

– Из класса?

– Да, – снова ответил я.

Мама улыбнулась.

– Вика Веревкина? На собрании про нее говорили. Очень умная девочка, очень талантливая.

– Нет. Отличница Вика мне не нравится.

– Тогда… Надя Соловьева?

– Почему ты так решила?

– Она хорошо знает языки.

– Нет.

– Таня Митрофанова?

Таня Митрофанова сидела вместе с Сашей Соколовым и постоянно на него смотрела. Действительно постоянно. Даже я это заметил. Наверное, она была в него влюблена.

– Нет, – я помотал головой.

– Кто тогда?

– Алина.

– Какая Алина? – спросила мама.

– Алина Шишкина.

– Гимнастка, что ли?

Я кивнул.

– И чем она тебе нравится?

– Она учится рисовать. И она кандидат в мастера спорта. И она первая сказала, что надо вызвать скорую помощь, когда Юра Бережков упал с качелей.

– Видимо, соображать умеет, – сказала мама.

– Она предложила мне сесть рядом с ней за парту, пока Юра Бережков болеет.

– И вы хорошо общаетесь?

Я пожал плечами.

– И как это понимать?

– Немного общаемся.

– Так это она была у нас в гостях?

– В смысле? – Я удивился.

– Соседка говорила, что ты приводил друзей. И продукты регулярно заканчиваются. Ты столько не ешь.

– Ну да, – я опустил глаза.

Я не сказал маме про Артема, Гришу и Надю. То есть, фактически, снова соврал.

Мне почти не было стыдно.

Почти.

Когда мы приехали, я решил позвонить папе. Была еще среда, но мне надо было поговорить с ним. Я не знал, что мне делать.

Я позвонил, но он не ответил на звонок.

Конечно, скоро он приедет, ведь скоро ноябрьские праздники, но до этого еще так много времени.

Только бы дождаться.

За последние две недели мы ни разу не поговорили, потому что папа писал, что занят.

Наверное, он очень устает на работе.

Папа написал в 3:24:

«еще не спишь?»

«нет. можно позвонить?»

«давай»

Я нажал кнопку вызова, и папа сразу ответил.

– Привет, старпом, – сказал он.

– Привет, – сказал я.

Раньше мне нравилось, когда он меня так называл. Но сейчас стало неприятно. Я больше не старпом, а он не капитан. Наша команда распалась.

– Какие дела?

– Мама собирается съезжаться со своим новым мужчиной.

– Оу, – сказал папа.

– Это слишком рано. А еще у него есть сын, и я не знаю, где он будет жить, если они переедут к нам. Не верю, что мама продаст свой крутой кожаный диван, а ему купит новый.

– Ты сказал «крутой»?

– Наверное, сказал. Это неважно. Что ты думаешь?

– А ты не думал о том, что сына Игоря поселят с тобой? Это логичнее всего.

– Что? – Я хмыкнул, – Нет, мама же не может заставить нас… или может?

У меня похолодели руки и резко заболели виски.

Неужели мне придется делать комнату с Владом?

Мою комнату. Мою.

На моей территории он будет раздеваться, одеваться, причесываться, оставлять на полу волосы, стричь ногти, складывать свои вещи в мой шкаф. Ужас.

Надо будет поговорить с мамой.

– Леша? Ты еще там? – спросил папа.

– Да, – сказал я. – Когда ты приедешь?

– Приеду?

– Да. Ты ведь приедешь? На ноябрьские?

– Леша, прости, я не уверен, что получится. У меня очень много работы.

– Ты же обещал.

– Я знаю, но у меня много дел. Пойми, мне надо зарабатывать деньги. Для тебя в том числе. Я ведь должен высылать твоей маме алименты.

– Вы не разведены. Разве ты в таком случае должен высылать деньги?

– Леша, все сложнее, чем ты думаешь.

– Ясно.

Мы замолчали.

– Расскажи мне критерии любви, – сказал я.

– Тебе кто-то понравился? – Папа захихикал.

– Почему все задают этот вопрос?

– Потому что это логично. Просто так про критерии любви не спрашивают.

Я ничего не ответил. Папа был прав.

– Итак, критерии любви. Записываешь?

– Нет. А надо?

– Это была шутка, – сказал папа.

– Так мне записывать или нет? – спросил я.

– Необязательно. Слушай, в общем. Первое: ты все время хочешь находиться с девушкой, которая тебе нравится.

– А если не все время? – уточнил я. – Но часто.

– Для тебя сойдет и часто. Второе: ты считаешь ее самой красивой во всем мире.

Я задумался. Я не считал Алину Шишкину самой красивой, потому что я не мог разобраться в канонах красоты. Но допустим.

– Третье: ты ревнуешь ее.

А смысл?

– Четвертое: ты хочешь завоевать ее.

Завоевать? Алина же не приз. Откуда взялись все эти странные словосочетания?

– Я хочу с ней больше общаться. Но как?

– Пригласи ее куда-нибудь, – ответил папа.

– Хорошо. Спасибо.

– Кстати, тебе спать не пора?

– Да. Позвони, когда узнаешь, сможешь ли приехать в Москву.

– Хорошо. Спокойной ночи, старпом.

Я немного помедлил с ответом.

– Отбой, капитан.

И мы попрощались.

После каникул Юра Бережков выйдет на учебу, и у меня не будет другого шанса.

И я решился.

Алина уже была в классе, а на парте лежал учебник истории отечества.

Я сел рядом.

– Привет, – сказал я, – Ты хочешь сходить со мной куда-нибудь на выходных?

– Куда, например?

– Не знаю. В кино.

Я предложил пойти в кино, потому что там не надо много говорить. Идеальное свидание.

– Ну-у-у. Не знаю. У меня соревнования скоро.

– Ты не хочешь?

– Дело не в этом. У меня просто нет времени.

– Совсем?

Алина вздохнула.

– Ну ладно. Давай сходим куда-нибудь.

– Когда? – спросил я.

– Давай в воскресенье утром. Днем у меня тренировка.

– Хорошо, – я закивал, улыбаясь. – Во сколько?

– В одиннадцать.

– Хорошо. Тогда встретимся на Павелецкой кольцевой?

– Ладно. Пойду намочу тряпку.

Она ушла, и больше мы в этот день не говорили.

В пятницу Алина не пришла в школу, и я пересел за свою парту.

Непривычно было снова сидеть одному.

Во время большой перемены я вышел в коридор и увидел Соню Ильвес из девятого класса. Она была в пальто и в странно знакомом длинном-предлинном полосатом разноцветном шарфе.

– Четвертый Доктор? – спросил я.

– О да. Олдскул рулит. Хочешь мармеладок? – улыбнулась Соня.

– Нет, спасибо. А где Алина?

– Болеет.

– Ясно. А когда она будет?

– Не знаю. Она отравилась, так что, может, даже завтра. Хочешь со мной в магазин?

Я не слишком хотел выходить, потому что было холодно, но вспомнил, как мы с ней в прошлый раз говорили о пористой структуре Вселенной. Это было интересно.

– Мне надо одеться. Подождешь? – спросил я.

– Да, конечно. Буду в холле.

Я быстро оделся, и мы с Соней вышли на улицу. Было сыро и холодно. Влажность воздуха повысилась, а давление, наоборот, упало.

Мне все чаще казалось, что я вернулся в Санкт-Петербург.

– Ты где хочешь поесть? – спросила Соня.

– Ну… – Я очень удивился. Раньше у меня никто не спрашивал, где я хочу поесть. – Давай дойдем до киоска. Хочу купить плитку шоколада.

– О’кей, пошли в переход.

И мы пошли.

– Ты какую шоколадку будешь? Пористую? – спросила Соня.

– Да, молочную.

– О’кей. Я угощу.

– Не… – начал я, но она уже протягивала продавщице деньги, – надо.

Мы вышли из перехода и направились обратно в школу.

– Посидим во дворе? Еще пятнадцать минут до начала урока, – сказала Соня.

– Хорошо.

Мы зашли в ближайший двор и сели на старые качели друг напротив друга.

Она отдала мне шоколад.

– Спасибо, – сказал я.

Некоторое время мы молча жевали.

– Ты помнишь хоть одну книгу, где автор описывал бы романтические отношения? – спросил я.

– Ну-у… их много. В классике много про отношения.

– Нет, я про отношения, которым уже много лет. Вот как Лето и Джессика из «Дюны». Ты читала «Дюну»?

– Конечно.

– Вот. В книгах отношения либо только начинаются, либо заканчиваются. Особенно в классике. Там постоянно кто-то умирает.

Соня хихикнула.

– Дай-ка припомнить, – она немного помолчала, – Нет, не могу ничего вспомнить. А с чего ты вдруг спрашиваешь?

Я пожал плечами.

– Наверное, про это не пишут, потому что считают это скучным. Хотя в реале большинство историй тоже заканчивается плохо.

– Да?

– И не только истории про любовь. Дружба тоже заканчивается.

Я промолчал, потому что жевал шоколад.

– Я бы на твоем месте не стала дружить с Хвостовым, – сказала Соня.

– Почему?

– Потому что они над тобой смеются.

– Неправда.

– Слушай, когда-то Хвостов дружил с Бережковым, а потом они поругались.

– И что?

– А еще он встречался с Алиной и бросил ее. Очень сомневаюсь, что Соловьева долго продержится. Он на нее запал только потому, что она новенькая и смазливая.

– С Алиной? Артем с ней встречался?

– Ага. Он в прошлом году пришел. Сначала с Алиной замутил, а потом начал подкатывать ко мне, – улыбнулась Соня.

– Но как?

Я не мог в это поверить. Как кто-то мог променять Алину на Соню? Разве кто-нибудь смог бы променять Алину на кого угодно? Разве это возможно?

Но одновременно с этим мне стало стыдно за Артема Хвостова, потому что он изменял Наде.

– А Зыбин влюблен в Соловьеву, поэтому и таскается с ними, – продолжила Соня. – Там все ясно.

– Откуда ты все это знаешь?

– Да просто наблюдаю. Кстати, ты насовсем ушел с факультатива, да? – спросила Соня.

– Да.

– Почему?

Я пожал плечами. Мне не хотелось говорить, что я ушел из-за того, что Артему Хвостову не нравился факультатив по психологии.

– Из-за Хвостова, да?

Я снова пожал плечами.

– Ты аккуратнее с ними, – сказала Соня. – Скоро Хвостову надоест Надя, и они разбегутся. Гриша, скорее всего, останется с ней, а что будешь делать ты?

– Не знаю. Они ведь мои друзья. Я не хочу, чтобы что-то менялось.

Вздохнув, Соня насыпала мне на ладонь мармеладок.

Я жевал и думал о ее словах.

Чаще всего истории отношений заканчиваются плохо. Чем же закончится моя история?

Артем, Надя и Гриша стали моими друзьями, несмотря ни на что. И пока эта экосистема поддерживала себя, я не собирался ничего менять.

– Я думаю, что тебе стоит пересесть за свою парту, – сказала Соня.

– Почему? Потому что кто-то что-то говорит? Это ведь фигня. Алине все равно. Она молчала, когда Саша Соколов обзывал меня зомби, а не смеялась с остальными.

Соня вздохнула.

– Ты слишком за ней бегаешь.

Еще месяц назад я бы смутился, но сейчас просто пожал плечами.

– Алина рассталась со своим парнем из одиннадцатого и попросила тебя сесть с ней, чтобы он ревновал.