Джунгли Касслер Клайв
– Не нравится мне это, но выбора нет.
– Вот для чего эта личная встреча. Чтобы навязать нам Смита.
– Да. Очень хитро с его стороны.
– И что, будем ему доверять?
– Смиту? Ни в коем случае. Они что-то скрывают, и Смит – ключ к тайне.
– Надо бы отказаться от задания, – высказал свое мнение Макс.
– Нельзя, мой друг. Если на то пошло, мне очень интересно, что эта прекрасная мисс Круассар делает в глубине Бирмы.
– Мьянмы, – поправил Макс.
– Все равно.
Они вышли из лифта и двинулись по людному вестибюлю. Вдруг Кабрильо ударил себя по голове, будто забыл что-то, взял за локоть Макса и повернулся вместе с ним.
– В чем дело? Забыл что-нибудь? – спросил Хенли.
Хуан слегка ускорил шаг.
– Когда мы только вошли, я заметил двух типов в вестибюле. Оба похожи на местных, но у них длинные пальто. Один увидел нас, когда мы появились в поле зрения, и поспешно отвернулся. Слишком поспешно.
– Кто они?
– Не знаю, но не люди Круассара. Если бы он хотел нашей смерти, то приказал бы Смиту убить нас, как только мы вошли в номер. И он знает, что мы возвращаемся в аэропорт, так какой смысл следить за нами?
Макс нашел логику Кабрильо безупречной, поэтому только хмыкнул.
Они подошли к скоростному лифту до Небесного парка. Хуан на ощупь вставил обойму в свой «кел-тек». Сумел даже взвести курок о бедренную кость, не вынимая пистолета из кармана пиджака. Те двое делали свой ход: приближались по вестибюлю, не сводя глаз с сотрудников Корпорации.
Двери лифта с резким стуком открылись. Хуан и Макс не стали ждать, когда кабина опустеет, и протолкались внутрь, не обращая внимания на возмущенные взгляды. Те двое даже не приблизились. Они ждали слишком долго, и теперь двери лифта закрывались. В вестибюле было слишком людно, чтобы выхватывать оружие, поэтому Хуан язвительно улыбнулся им, и двери с шипением закрылись.
– Что дальше? – спросил Макс по пути вверх.
Хуан воспользовался возможностью вставить в патронник вынутый патрон.
– Поднимемся, подождем пять минут и спустимся обратно.
– А что будут делать они?
– Разделятся, чтобы вести наблюдение в вестибюлях двух других башен. Им и в голову не придет, что мы останемся в этой.
– А если решат последовать вверх за нами?
– Ни в коем случае, – покачал головой Хуан.
– Мне все-таки любопытно, кто они, – пробормотал Макс, приближаясь к пятьдесят пятому этажу и Небесному парку.
– По-моему, местная тайная полиция. Что-то в регистрации самолета или в наших пастортах насторожило их, и джентльмены пожелали задать нам несколько вопросов.
– А откуда им знать, что мы будем здесь… – Макс не досказал вопроса и сам на него ответил: – Они поговорили с автомобильной службой, которая доставила нас сюда.
– Элементарно, мой дорогой Хенли.
Двери открылись, и они вышли на одно из величайших инженерных чудес света. Платформа площадью тридцать квадратных километров, лежащая на трех башнях, походила на прославленные висячие сады Семирамиды в Вавилоне. Только это не было единственным в своем роде окружением Навуходоносора и его жены Амитис. Деревья создавали тень, а цветущие кусты делали благоуханным воздух на высоте почти трехсот метров над землей. Голубая вода искрилась в длинных плавательных бассейнах с кромкой у самого края, окруженных загорающими людьми.
Слева от них, на отходящей от третьей башни консоли, находился ресторан. Казалось, он висит в воздухе. Столики стояли под яркими зонтиками, официантки легко сновали между ними, разнося на подносах еду и напитки. Вид на сингапурскую гавань был захватывающим.
– Приятель, я могу привыкнуть к этому, – сказал Макс, когда мимо него прошла женщина в бикини и он уловил запах кокоса в ее лосьоне для загара.
– Смотри пристальнее, и у тебя глаза вылезут из орбит.
Хуан отошел вместе с ним от лифта и встал там, откуда его было видно, на случай если сотрудники тайной полиции все же последуют за ними. Он был почти уверен, что они не сделают этого, однако не оставался бы до сих пор живым, не будучи осторожным.
Через минуту двери лифта открылись снова. Кабрильо напрягся, держа руку в кармане пиджака, а палец – на спусковой скобе. Он знал, что не вступит с этими людьми в перестрелку – в Сингапуре существовала смертная казнь, – но при необходимости мог бросить пистолет в кусты справа и таким образом избежать ответственности за ношение оружия. Если только не найдут второго, однозарядного пистолета, спрятанного в искусственной ноге.
Появилась семья, одетая для времяпровождения под солнцем. Отец держал за руку девочку с косичками. Мальчик постарше немедленно побежал посмотреть через ограду на миниатюрный городской пейзаж далеко внизу.
Двери начали закрываться. Хуан облегченно вздохнул и хотел выразить Максу удовольствие по этому поводу, но тут между блестящими дверями лифта появилась рука и помешала им закрыться.
Кабрильо выругался. Здесь люди в длинных темных пальто выглядели неуместно. Он попятился к деревьям. Им с Максом требовалось прокрасться вдоль задней стороны ресторана, чтобы добраться до лифтов третьей башни. Для этого нужно было перелезть через бетонную подпорную стену, а это могло привлечь внимание официантов или служителей бассейна. Ничего поделать было нельзя.
Хуан поставил ногу на первый ярус стены и хотел на нее подняться, но остроглазый спасатель метрах в десяти от него закричал. Должно быть, он все время наблюдал за ними и заподозрил, что они что-то замышляют.
Оба агента тут же насторожились и направились к ним, хотя Хуан и Макс все еще находились в стороне от линии прямой видимости.
Время уловок прошло. Хуан ухватился за стену и влез на три яруса с ловкостью обезьяны. Добравшись до верха, опустил руку, чтобы помочь Максу. Спасатель стал слезать со своей маленькой вышки красного дерева и засвистел в свисток, чтобы привлечь внимание охраны. Он либо не замечал двух людей в пальто, либо игнорировал.
Агенты выбежали на видное место. Один из них распахнул пальто и выхватил зловещего вида автомат. Макс на середине стены был открыт, как жучок на лабораторном столе энтомолога. У Хуана была доля секунды на принятие решения, и он принял его без колебания.
Он выпустил руку Макса.
И тут агент нажал на спуск. Бетонная пыль и осколки полетели от стены, с того места, где находился Макс. Люди с криками побежали. Вой автомата походил на звук цепной пилы. Все тридцать пуль в рожке были выпущены в бетонную стену несколькими дюймами выше Макса.
Кабрильо не знал, что происходит, но, действуя по интуиции и выбросу адреналина, выхватил «кел-тек» и открыл ответный огонь. Первые выстрелы были неточными, он лишь хотел отвлечь внимание стрелка от Макса. Стрелок слегка дернулся, когда прицельная, но не смертельная пуля царапнула его темя.
Второй агент начал расстегивать пальто, под которым у него наверняка было оружие. Хуан прицелился в него и, к своему ужасу, увидел, что у «агента» массивный пояс шахида. Он заметил пакеты со взрывчаткой и, видимо, железками, которым предстояло сыграть роль шрапнели.
– Аллах акбар! – пронзительно закричал «агент».
Хуан пустил пулю ему в открытый рот, и тот повалился, будто марионетка, у которой обрезали нити.
Первый стрелок с залитым кровью лицом попятился, ошеломленный пулей тридцать восьмого калибра, прочертившей борозду на его черепе. Он выпустил автомат, повисший на ремне, и шарил в кармане пальто.
Хуан не мог прицельно стрелять в него, потому что люди продолжали бежать мимо, не сознавая, что суются в центр перестрелки. Он понял, что на первом, видимо, тоже пояс шахида, и решил, что ранить одного из гражданских предпочтительнее, чем допустить смерть десятков людей при взрыве.
Наконец появился один из охранников отеля. Он находился на дальнем конце платформы и ничего не видел. Заметил лежащего в луже собственной крови смертника, не обратил внимания на человека с окровавленным лицом и сосредоточился на Кабрильо, увидев в его руке оружие.
Охранник начал поднимать пистолет и почти навел его на Кабрильо, но тут Макс мгновенно преодолел разделяющие их метры и врезался в него, как полузащитник в американском футболе. Оба повалились, сплетясь руками и ногами, и сбили при этом с ног еще одного человека.
Хуан рискнул выстрелить снова. Он попал террористу в грудь, но тот лишь попятился от удара. Пуля угодила в пакет с гвоздями, остановивший ее как бронежилет. Затвор «кел-тека» остался в заднем положении, патроны в обойме кончились.
Кабрильо развернулся так, чтобы носок его ступни был обращен на террориста. Ствол пистолета сорок четвертого калибра, спрятанного в протезе, был прочно закреплен, чтобы обеспечить точность стрельбы. Патрон там был только один, оружие, в сущности, представляло собой трубку с двойным спусковым механизмом, страхующим от случайного выстрела.
Когда он нажал на второй спусковой крючок, ощущение было, словно кто-то ударил молотом по концу культи. Пуля прошла через подошву ботинка, и отдача едва не сбросила Хуана со стены. Тяжелая пуля вошла в живот террориста, ее кинетическая энергия подбросила его, оторвав ноги от пола так, словно кто-то дернул сзади.
Террорист упал в бассейн, погрузился в воду, скрылся из виду, и тут взорвался его пояс. Вода поднялась белым столбом больше чем на сорок футов и рухнула вниз проливным дождем. Взрыв был настолько сильным и близким, что оторвал часть стальной стены бассейна. В отверстие хлынула вода, бурля и вертясь в падении мимо здания в далекий путь до земли. Только что спокойный плавательный бассейн превратился в один из самых высоких водопадов на свете.
От террориста ничего не осталось. В бассейне, принявшем на себя громадную силу взрыва и шрапнель, казалось, никто не ранен, во всяком случае серьезно.
После оглушительного грохота к Кабрильо возвращался слух. Люди с криками носились в панике, не зная, куда бежать и что делать, и надо всем этим шумом он уловил пронзительный плач, звук по-настоящему смертельной опасности.
В бассейне все еще находился маленький мальчик, его руки поддерживали пластиковые крылья для плавания. Он был на мелководье, играл один, когда все взрослые выкарабкивались из воды при первых выстрелах. У родителей, видимо, не нашлось времени вытащить ребенка.
Теперь вода, вытекающая через искореженное отверстие, словно выкачиваемая мощным насосом, неумолимо несла ребенка к разорванному металлу.
Хуан спрыгнул с подпорной стены и стремглав побежал по настилу. Великолепным прыжком, который вызвал бы аплодисменты у олимпийских судей, бросился в воду и поплыл к мальчику. Он чувствовал, как течение его тянет. Это было все равно что бороться с приливным сулоем. Кабрильо, сильный пловец, мог выплыть из довольно опасных положений, но не был готов к природной силе бассейна, вытекающего через отверстие в стене. Диаметр отверстия составлял по меньшей мере полтора метра.
Он настиг ребенка, когда до отверстия оставалось около трех метров. Малыш размахивал руками и ревел во весь голос. Хуан схватил его за волосы и попытался буксировать, но напор воды был слишком сильным, чтобы противиться ему, гребя одной рукой. Огляделся в отчаянии. Никто не видел, что он делает.
Отверстие виднелось светлым пятном у дна бассейна, солнце освещало завихрения и водовороты, которые образовывались и исчезали в низвергающейся в бесконечность воде.
Кабрильо работал ногами и греб изо всех сил одной рукой. Если продвигался вперед, течение сносило его еще дальше. Вихревое движение было слишком сильным. Оставались секунды до того, как его втянет в рваную дыру. И он сделал единственное, что оставалось: перестал грести.
А потом повернулся лицом к зияющему разрыву. Когда их подтянуло поближе, он поднял мальчика. У него была одна попытка, одна секунда, когда он мог спасти их обоих. Если не удастся, его и мальчика вытянет из бассейна, и они полетят вниз к смерти.
До отверстия оставалось меньше полуметра. Еще было слишком глубоко, чтобы встать на ноги, поэтому Кабрильо колотил ногами, держа верхнюю часть тела над водой. Он забросил мальчика на окружающий бассейн выступ, нырнул на дно и вынырнул снова. Частично высунулся из воды и прижался к стене бассейна прямо над отверстием. Неумолимая тяга всасывала его ноги и едва не утащила снова вниз, но он ухитрился покрепче ухватиться за бетон, подтянуться и вылезти из воды полностью. Посмотрел вбок. Мальчик как раз поднимался на ноги. Он согнул правую руку в локте, чтобы посмотреть на царапину, полученную при падении на настил. И увидев, что она слегка кровоточит, завыл, как пожарная сирена.
Хуан встал на ноги и подхватил мальчика, чтобы он не упал снова в воду. Подошел к Максу, усадил плачущего малыша рядом с пальмой в горшке и присоединился к безумному исходу из Небесного парка.
Через десять минут, когда полицейские начали прибывать туда толпами, они уже оказались в вестибюле. Установить какое-то оцепление было невозможно, и полиция, видимо, это понимала. Люди неслись сплошным потоком из здания, словно стадо перепуганных животных. Кабрильо и Хенли позволили этому потоку нести себя. Оказавшись за пределами здания, они поспешили к выстроившимся в ряд такси.
Водитель хотел заявить, что не может вне очереди брать пассажиров, но сдержался, увидев в руке Кабрильо три ассигнации по сто сингапурских долларов. И наплевать, что они мокрые.
Глава 7
Через несколько минут Макс нарушил молчание. Это время ушло на то, чтобы отдышаться и чтобы в раскрасневшееся лицо вернулся обычный румянец.
– Можешь сказать, что там произошло?
Хуан ответил не сразу. Сначала полез за телефоном, увидел, что аппарат пришел в негодность от пребывания в воде, и сунул его обратно в карман. Хенли протянул ему свой. Кабрильо набрал номер по памяти. Номера мобильников других членов команды они не вводили в память телефонов, учитывая вероятность того, что их конфискуют.
Ответ пришел после первого же гудка.
– Как дела, Малыш? – спросил Хуан.
Чак Гандерсон, он же Малыш, был главным летчиком Корпорации. Хотя провел на борту «Орегона» мало времени, он стал очень важным членом команды.
– Как мне говорил инструктор по летному делу, если у тебя нет терпения, ты никогда не станешь летчиком.
У Чака было протяжное миннесотское произношение, ставшее знаменитым благодаря фильму «Фарго».
Если бы летчик вставил в ответ слово «отлично», это означало бы, что он не один и скорее всего под угрозой.
– Мы возвращаемся. Свяжись с диспетчерской службой и вывези нас отсюда.
Гандерсон, должно быть, уловил что-то в голосе председателя.
– Проблемы? – спросил он.
– Все возможные и еще несколько. Мы должны подъехать через двадцать минут. – Хуан прекратил разговор и вернул телефон Максу.
Навстречу им по встречной полосе пронеслись две машины «Скорой помощи», проблесковые маяки которых мигали, а сирены завывали.
– Ответишь на мой вопрос? – спросил Хенли.
Кабрильо закрыл глаза, восстанавливая сцену, когда впервые увидел террористов. Сосредоточился на людях вокруг, не на подрывниках-самоубийцах. Эта картина застыла в его сознании, и он стал изучать лица гостей отеля и служащих, находившихся в ту минуту в вестибюле. Он научился этому во время учебы в ЦРУ, чтобы, когда начнется кромешный ад, мог разглядеть дополнительные угрозы или опознать сообщников. Зачастую при убийствах или взрывах поблизости находился наблюдатель, чтобы после доложить о том, как прошла операция.
– Думаю, – наконец произнес он, – мы оказались в неподходящем месте в неподходящее время.
– Ты действительно считаешь это совпадением? – усомнился Хенли.
– Да, – ответил Кабрильо, поспешно подняв руку, чтобы предотвратить очередное замечание Макса. – Выслушай меня. Как я уже говорил, если бы Круассар хотел нас убить, то мог бы поручить своему громиле Смиту – отличная фамилия, кстати, – застрелить нас, как только войдем в номер. Засунуть наши трупы в большие сундуки, и никто ничего не узнал бы. Пока что согласен?
Макс кивнул.
– Это снимает с него подозрение. Значит, он вряд ли говорил кому-то о нашей встрече, так как действительно хочет, чтобы мы нашли его дочь. Верно?
– Верно, – ответил Хенли.
– Теперь… Кто окружал нас, когда террористы сделали свой ход?
– Черт, я даже не помню, как они были одеты, – признался Макс.
– Их пальто в такую жару должны были подсказать мне, что они не из сингапурской службы безопасности. Так или иначе, мы с тобой были единственными белыми в вестибюле, когда они устремились за нами. Остальные были азиатами. Думаю, операция готовилась какое-то время, и при виде наших белых лиц они решили осуществить свой план.
– Серьезно? – спросил Макс с сомнением.
– То, что в Сингапуре до сих пор не было терактов, не означает, что он не был целью террористов. Казино там новое, блестящий пример западной растленности. Любой чего-то стоящий джихадист был бы рад уничтожить это заведение. Просто мы случайно оказались там, когда это случилось.
Хенли, судя по выражению лица, не был так в этом убежден.
– Предлагаю вот что, – заговорил Хуан. – Если к вечеру какая-нибудь группа не возьмет на себя ответственность за это, мы предположим, что были целью теракта, и разорвем сделку с Круассаром. Ведь он единственный, кто знал, что мы будем в отеле. Тебя это устроит?
Навстречу пронеслось еще несколько машин «Скорой помощи», которых сопровождали два внедорожника, окрашенные в маскировочные цвета джунглей.
Макс ничего не сказал, и Хуан сдался.
– Хорошо, я позвоню Круассару и скажу, что мы выходим из игры. Пусть ищет для спасения дочери кого-то другого.
Хенли бросил на него резкий взгляд.
– Это самая слабая попытка манипуляции, какую я слышал.
– Она сработает?
– Да, черт возьми, – выпалил Макс, злясь на себя за предсказуемость. – Если какая-то группа возьмет на себя ответственность, наша миссия не отменяется.
Он скрестил руки на груди и уставился в окно будто капризный ребенок.
Кабрильо не мучила совесть из-за того, что он играл на эмоциях друга. Хенли поступал с ним точно так же множество раз. И дело не в том, чтобы заставить другого сделать то, что нужно. Им требовалось пребывать в полном согласии. Дружба их представляла собой основание, на котором держалась Корпорация, и если бы они не сходились во взглядах почти на все, ослабла бы вся команда.
Кабрильо велел таксисту высадить их за четверть мили от взлетного поля. Хотя Малыш сказал, что на борту самолета все в порядке, это не означало, что вокруг безопасно. Оба шли осторожно, прячась за стоящими вдоль подъездной дороги машинами.
Бетонное здание с зелеными стеклами окон выглядело обычно. Перед ним стоял вооруженный охранник, но он был там, и когда они прилетели.
Самолеты взлетали и садились как обычно – значит аэропорт работает. Нанятый полицейский не выглядел настороженным – значит, власти пока не подняли тревогу.
Когда они вошли в здание, на них уставились. С костюма Хуана перестало капать, но он все еще был мокрым, а Макс выглядел помятым после нападения.
– Наше такси сбило пожарный гидрант, – объяснил Хуан на ходу.
Через несколько минут хорошенькая стюардесса-малайка сопровождала обоих к «Гольфстриму» и умоляла поскорее вернуться в Сингапур.
– Что с вами случилось? – спросил Малыш, когда они поднялись по трапу.
Несмотря на высокий потолок в салоне, Гандерсону приходилось нагибаться, чтобы не задевать его летной фуражкой на белокурой голове. Плечи его, казалось, терлись об обе стороны фюзеляжа.
– Потом, – ответил Кабрильо. – Летим отсюда к чертовой матери.
Малыш нырнул в кабину и вместе со вторым пилотом занялся своим обычным делом. Хуан взял спутниковый телефон самолета и позвонил Ролану Круассару. После восьми гудков швейцарский финансист наконец ответил.
– Мистер Круассар, это Хуан Кабрильо. – Шумовой фон представлял собой симфонию сирен. – Что там происходит?
– На крыше отеля взорвалась бомба. – Голос Круассара был нервозным, почти паническим. – Всех гостей эвакуировали. И правильно сделали, потому что через десять минут после первого взрыва второй разрушил часть казино.
Хуан прикрыл микрофон ладонью и сообщил последнюю информацию Максу.
– Видишь, мы даже не приближались к казино. Это совпадение.
Постоянная угрюмость на лице Макса усилилась, но он понял, что председатель прав.
– Вы со Смитом целы?
– Oui, oui[6], мы не пострадали. Может быть, слегка потрясены. Я, во всяком случае. А Джона словно ничто не беспокоит.
– Это хорошо. Думаю, мы все оказались в неподходящем месте в неподходящее время. – Когда оба двигателя «Гольфстрима» заработали, Хуану пришлось повысить голос. – Хочу заверить, это не отразится на нашей сделке. Понимаете?
– Да, понимаю.
– Передайте мистеру Смиту, я свяжусь с ним и сообщу, где мы встретимся. Скорее всего в Читтагонге, это Бангладеш.
– Ладно, я скажу ему.
Хуан прервал связь. Порылся в шкафчике и нашел комбинезон механика. По размеру он подходил Малышу, но сухой брезент был предпочтительней хорошо сидящего, но мокрого костюма.
Через несколько минут они взлетели. Едва щелкнули убравшиеся в ниши стойки шасси, из переговорного устройства послышался голос Малыша:
– Сингапурский центр управления полетами только что отменил все вылеты. Они требуют, чтобы мы вернулись в аэропорт, но, по-моему, мы будем за пределами их территориальной зоны до того, как они смогут что-то предпринять. Вы там с Максом во что-то впутались, председатель, и это их разозлило.
Хенли и Кабрильо переглянулись. Макс подался вперед к маленькому холодильнику и достал два пива: «Перони» для Хуана и «Бад лайт» для себя. «Лайт» означало, что его личная борьба с избыточным весом продолжается.
– Кажется, – сказал он, – мы едва вырвались из сингапурской петли.
Кабрильо застонал.
Восемью часами позже, на расстоянии в пол-океана, Гомес Адамс держал вертолет Корпорации над задним из пяти грузовых люков «Орегона». При легкой килевой качке слева дул освежающий бриз. Гомес действовал осторожно, приспосабливаясь к качке, и посадил большой вертолет на палубу. Как только лыжи-шасси коснулись стали, он заглушил двигатель.
– Мы дома. И верьте или нет, в топливных баках может оставаться немного паров горючего.
Техник немедленно бросился вперед, чтобы закрепить воздушное судно.
Грузовое судно водоизмещением в одиннадцать тысяч тонн держалось на максимальном расстоянии досягаемости вертолета от восточного побережья полуострова Индостан по пути к Бангладеш. Далеко на западе заходящее солнце окрашивало облака в оттенки оранжевого, красного, пурпурного и золотило волны.
«Нигде не бывает таких красивых закатов, как в море», – подумал Кабрильо, пригибаясь под продолжающими вращение лопастями винта.
От нисходящего потока воздуха его чрезмерно большой комбинезон раздувался.
Макс усмехнулся, когда воротник хлестнул Хуана по лицу.
– С возвращением, ребята, – приветствовала их Линда Росс. На ней были джинсовые бриджи и фуфайка-безрукавка. – Умеете же вы находить проблемы.
Хенли указал большим пальцем на Хуана.
– Вини его. Он привлекает только взрывников-смертников, террористов и сумасшедших.
– Не забывай безнравственных женщин. Что нового о тех взрывах?
– Ответственность за них взяла новая группа, именующая себя «Аль-Каида Востока». Убитых нет, и всего пятеро легкораненых. Два взрыва на крыше произведены стандартными поясами смертников, начиненными семтексом и поражающими элементами. Сам знаешь, это обычная одежда убийц. Взрыв в казино был гораздо слабее. О взрывном устройстве ничего не известно – во всяком случае, не сообщается. Марк и Эрик полагают, что смогут войти в компьютер сингапурской полиции, но не очень уверены.
– Пусть не стараются, – махнул рукой Кабрильо. – По-моему, руководитель этих террористов-смертников бросил гранату в мусорный бак, чтобы создать побольше хаоса. Страшно представить, сколько оказалось бы жертв, не будь там нас с Максом.
– Аминь, – произнес Хенли и неторопливо пошел давать указания Адамсу и механикам.
У правого поручня один из членов команды открыл крышку пятидесятигаллонной стальной покореженной бочки. Как и все на борту «Орегона», бочка была не просто частью хлама, оставленного, чтобы загромождать палубу, она представляла собой расчетливо расположенное гнездо пулемета «М-60» с дистанционным управлением. Техник распорядился открыть крышку, поднять пулемет и привести в горизонтальное положение. Произвел его чистку и проверил, нет ли признаков коррозии от соленого воздуха. Несколько таких пулеметов было расположено по периметру главной палубы. Изначально они использовались для отражения абордажа.
– Почему там? – спросила Линда. Она с председателем подошла к высящейся в средней части судна надстройке. Ее белая окраска выгорела до цвета свернувшихся сливок и отслаивалась так, словно надстройка была доисторической рептилией, сбрасывающей кожу.
Поскольку в пределах видимости не было других судов, они не трудились выпускать эрзац-дым в единственную трубу. В отличие от прочих посудин, бороздящих в наши дни океан, «Орегон» полагался на магнитогидродинамику. В высокотехнологичной системе использовались суперохлажденные магниты, выделяющие свободные электроны из соленой воды. Это бесплатное электричество использовалось для прогона воды через два водометных двигателя. Когда-нибудь такие энергетические установки станут стандартными на всех судах, потому что не оказывают воздействия на окружающую среду, но громадные цены и все еще экспериментальная стадия разработки делали «Орегон» единственным судном, ею пользующимся.
– Казино принадлежит американской компании, и по догматам ислама азартные игры, или майсир, запрещены, – ответил Кабрильо. – Это заведение представляет собой храм всего греховного. Есть сведения о террористах?
– Только то, что засекли камеры наблюдения, когда преступники находились в вестибюле и в лифте. Они то ли малайцы, то ли индонезийцы. Документов не обнаружено. Для исследования ДНК потребуется несколько дней. Скорее всего, этих типов нет в базах данных. Фотографии могут совпасть с чем-нибудь, но пока ничего нет.
– Еще рано, – заметил Хуан.
Они вошли в надстройку. Флуоресцентные лампы были привинчены к потолку, коридоры окрашены в стальной цвет. Когда на судне не шныряли посторонние, воздух был приятным, но изменить его – дело минуты. В холодных краях, если на борту находился инспектор или таможенник, они включали большие кондиционеры, а в тропиках нагнетали горячий воздух, чтобы заставить чужаков уйти с судна как можно скорее. Освещение тоже можно было сделать мигающим на частоте, воздействующей на нервную систему. У одних это вызывало легкую головную боль, у других – тошноту. У эпилептика могло вызвать припадок.
К счастью, это случилось лишь однажды, и доктор Хаксли оказалась рядом.
После того как несколько месяцев назад инцидент с сомалийскими пиратами прошел не так, как планировалось, Макс установил инжекторы, способные заполнить всю надстройку или отдельные каюты угарным газом, опять-таки под пристальным наблюдением доктора Хаксли. Этот лишенный цвета и запаха газ вызывал сперва сонливость и вялость, но при долгом вдыхании приводил к повреждению мозга и к смерти. Поскольку люди реагируют по-разному, в зависимости от массы и физического состояния, Кабрильо считал, что применять его нужно в самом крайнем случае.
Они вошли в мало используемый чулан уборщика. Линда стала поворачивать вентили крана над раковиной, словно вращая диски сейфа. Хлынувшая вода была ржаво-коричневой и мутной.
Потайная дверь открылась со щелчком, словно приглашая в роскошную центральную часть «Орегона», где мужчины и женщины команды проводили большую часть времени.
Они спустились на палубу, где находилось большинство кают, и Хуан остановился у двери своей, капитанской. Линда хотела последовать за ним и продолжить рассказ.
– Извини, – остановил он ее. – Мне нужно принять душ и снять комбинезон. Я похож на фигурку персонажа из «Звездных войн», одетого в старую солдатскую робу.
– Я не собиралась говорить, что тебе нужен новый портной, – кокетливо улыбнулась Линда. – Ты выглядишь, как я в отцовской рубашке, которую в детстве надевала на уроки рисования как блузу художника.
– Мы наняли Малыша за умение летать, не за размер одежды. – Хуан на мгновение остановился. – Вот еще что. Спустись в шлюпочный гараж, скажи, нам нужно уменьшить вес одной шлюпки насколько возможно. При этом надо снять один подвесной мотор и разместить другой по центру. Макс поручил Гомесу Адамсу и его команде максимально уменьшить вес вертолета.
Жестких надувных шлюпок (ЖНШ) на «Орегоне» имелось две. Одна находилась в специальной камере на правом борту, откуда ее можно было спустить в море, другая, резервная, хранилась в носовом трюме.
Линда не стала указывать на очевидность плана Кабрильо. Когда они прилетят в Мьянму, двигаться по рекам можно будет только в шлюпке.
– Есть, председатель. Приятного мытья. – Линда неторопливо ушла.
Каюта председателя была обставлена как декорация для фильма «Касабланка»: всевозможные арки, резные деревянные ширмы и столько пальм в горшках, что можно засадить ими оазис. Кафель на полу выложен поверх резиновой подстилки, чтобы не трескался от вибрации судна.
Перед тем как заняться собой, вдохновленный работой оружейников на палубе, Кабрильо достал из кармана «кел-тек» и положил его на книгу записей, рядом с бакелитовой телефонной трубкой, представляющей собой часть сложной системы связи «Орегона».
За письменным столом находился оружейный сейф. Кабрильо открыл тяжелую дверцу и вынул комплект для чистки оружия, не обращая внимания на пистолеты и револьверы, пачки денег и золотые монеты. Он знал, что патронник «кел-тека» пуст, но после того как извлек пустую обойму, несколько раз передвинул взад-вперед кожух-затвор. Тщательно вычистив ствол и патронник, смазал все детали ружейным маслом. Потом снова снарядил обойму. Он хотел, чтобы оружейники и Кевин Никсон в мастерской осмотрели его искусственную ногу после того, как вложит в нее пистолет, поэтому положил его в ящик письменного стола.
Кабрильо вылез из слишком большого комбинезона, снял протез и легко запрыгнул на одной ноге в роскошную ванную. Там была бронзовая ванна такой величины, что в ней мог поместиться слон, но пользовался ею он редко. Вместо этого встал под душ, отрегулировал температуру и застыл в блаженстве, когда струи горячей воды приятно ударили по телу.
Он небрежно оделся в легкие брюки цвета хаки и темно-фиолетовую тенниску, обул мягкие кожаные мокасины. Надетый теперь протез в отличие от боевого был почти двойником настоящей ноги.
Каюта его находилась ближе всех к командному пункту, электронному нервному центру судна. Из этого помещения, снабженного новейшим оборудованием, как мостик космического корабля в научно-фантастических фильмах, велись управление всем оружием «Орегона», оборонительными системами, маневренностью и борьба за жизнь. В полукруглом, тускло освещенном помещении, большую часть которого занимал дисплей с плоским экраном, находились рулевой, офицер управления огнем, сидящий впереди, с постами связи, радара, сонара и других. Вахтенный офицер сидел посередине в кресле, перед персональным монитором и пультами управления, которые могли прекратить действие всех других. Макс и Эрик назвали его, едва увидев, «креслом капитана Кирка», чему Кабрильо был втайне рад, потому что его, когда он проектировал это пространство, вдохновлял сериал «Звездный путь».
Управлял судном Эдди Сенг. Когда вошел Хуан, он подскочил с места.
– Вольно, мистер Сенг.
На мультиэкране виднелись изображения, передаваемые многочисленными видеокамерами, установленными в стратегических местах судна.
– Есть что сообщать?
– Здесь мы совершенно одни, поэтому идем со скоростью сорок узлов.
– Есть сведения от юного мистера Лоулесса?
– Он все еще в Кабуле, но явится на борт в Бангладеш.
– Передай ему, что он вылетит к судну с еще одним пассажиром и что осторожность – главная часть доблести. Длинный язык может утопить это судно, и все такое.
– А кто это другой пассажир? – спросил Эдди.
– Человек команды по имени Джон Смит, – ответил Хуан. – Бывший легионер. Телохранитель Круассара. Круассар настоял, чтобы он отправился вместе с нами.
– Судя по твоему тону, тебя это не очень радует.
– Совершенно верно, но у нас не было выбора.
Кабрильо не любил случайных людей, которых не мог контролировать, и Смит определенно был одним из них.
Макд Лоулесс тоже беспокоил Кабрильо. Он не был уверен, станет ли это подходящим первой для миссии, с присутствием Смита да с неоцененными способностями Лоулесса. Нужно будет обдумать это попозже. К тому времени исследовательская группа, состоящая из Марка Мерфи и Эрика Стоуна, должна получить все сведения о его прохождении военной службы и обстоятельствах пленения в Афганистане. Он ознакомится с ними после обеда и решит, будет ли Лоулесс в миссии по спасению Солей Круассар.
Столовая «Орегона» обладала неброской изысканностью английского джентльменского клуба ушедшей эпохи. Всюду блестящая медь и темное дерево, мебельная ткань с искусным узором, роскошный неяркий ковер. Не хватало только чучел животных на стенах и старых джентльменов, курящих сигары и потчующих друг друга рассказами о сафари и имперских войнах.
Хуан пока не стал читать досье Лоулесса, потому что за одним из столов сидели Мерф и Стони.
Эрик Стоун был ветераном военного флота, но участия в сражениях не принимал. Как Марк был военным подрядчиком до вступления в Корпорацию, так Стоун был технологом. Только после того, как он взошел на борт, обнаружилось его врожденное умение управлять судном. Эрик Стоун считался лучшим рулевым на «Орегоне» – после Хуана. Застенчивый от природы, он сохранил кое-какие хорошие манеры, усвоенные на флоте. До сих пор заправлял рубашку в брюки и всегда аккуратно причесывался.
Марк культивировал нерд-шик, хотя нерд давался нелегко, а шик запросто. Темные волосы его выглядели так, словно он сушил их в аэродинамической трубе. Марк в свое время безуспешно старался отрастить бороду и давно отказался от этого, но его график бритья выглядел в лучшем случае странно.
Оба они были среднего роста, правда, Эрик более стройный. Марк жил главным образом на неполноценной пище и энергетических напитках, поэтому был вынужден проводить много времени в спортзале, чтобы не набирать вес.
В тот вечер на нем была майка с изображением щенка таксы, спящего на тарелке с картофелем и традиционными немецкими клецками. Рядом с тарелкой стояла ополовиненная кружка пива и лежали столовые приборы. Под рисунком красовалась надпись «Wienerdog schnitzel»[7].
– В самый раз, – сказал Хуан, подойдя к столу.
– Я сам перевел его на майку, – с гордостью отозвался Мерф. – И сделал еще одну с чихуа-хуа.
Хуан сел напротив него.
– Ты ешь консервированные равиоли?
– Самые лучшие – это «шеф Боярди», – ответил Марк, отправляя в рот полную ложку.
– Я иногда думаю, тебе двадцать восемь лет или всего восемь?
Кабрильо взял со стола накрахмаленную салфетку и расстелил ее на коленях. Перед ним тут же поставили овощной салат с клубничной приправой.
Читать бесплатно другие книги:
