Как стать героем Хили Кристофер
– Она их силой мысли удерживает, – объяснила Элла.
– Фредерик, надо не давать ей сосредоточиться, – сказал Лиам.
– Она вовсю дерется с Густавом, неужели и это не мешает ей сосредоточиться?
– Она невероятно могущественна, – с напором произнес Лиам. – Нам надо изо всех сил мешать ей сосредоточиться. И поскорее. – Он поглядел на запад. Войско приближалось. Самое большее десять минут.
– Положитесь на Густава, – сказал Фредерик. – Смотрите, колдунья уже сдается. Вы же понимаете, она устанет раньше, чем Густав. Густава ничто не остановит.
Фредерик был прав. Цаубера теряла проворство. Густаву даже удалось нанести ей удар. Его меч рассек лохмотья и вонзился колдунье в левую руку, потекла кровь.
Лиам попробовал, как там лианы, – нет, они держали его по-прежнему туго.
– Какая, однако, крепкая старушенция, – проворчал он.
Густав ударил колдунью еще раз – в плечо. Цаубера пошатнулась и ухватилась за восточный подоконник.
– Конец тебе, старуха! – проревел Густав и двинулся на нее. Но не успел он нанести третий удар, как случайно бросил взгляд в окно и застыл на месте. – Что за шутки! – проговорил он. – Мои братья?
Цаубера схватила Густава здоровой правой рукой, подняла над головой и швырнула через весь зал. Могучее тело принца ударилось о мраморную колонну. Густав со стуком съехал на пол.
– Трудно без доспехов! – простонал он.
Цаубера обернулась и выглянула в окно. К подножию горы Упырье Крыло неумолимо приближались братья Густава. Минут шесть-семь – и они будут здесь.
– Отлично, – проговорила ведьма, утерев струйку крови, стекавшую из уголка рта. – Целое стадо принцев. Бесценно.
Фредерик изо всех сил дергал за лианы – безрезультатно.
– Прошу прощения, – пропыхтел он. – Я ничего не могу поделать.
Цаубера облизнула бесцветные губы, щелкнула костяшками пальцев и создала между ладоней огромный шар сверкающей голубой энергии. Он был втрое больше ее прежних колдовских зарядов.
Вдруг с лестницы послышался до странности мелодичный голос – и все сразу отвлеклись.
– Не ждали? – пропел Дункан и бросился в середину зала. Энергетический шар между ладоней Цауберы зашипел и сдулся – колдунья уставилась на незваного гостя, разинув рот. – Ну-ка, колдунья, гляди, что я припас! Мясо! – воскликнул Дункан, открыл подмокшую холщовую сумку, ловко вытащил оттуда ондатровый бифштекс и швырнул в Цауберу. Ломоть вонючего мяса угодил ей прямо в лоб – шлеп! – и сполз на пол, оставив на озадаченном лице ведьмы полосу вязкой слизи и зеленоватых ошметков жира. Это было такое неожиданное, такое… дурацкое нападение, что Цаубера была совершенно сбита с толку.
– Ык! – выдавила она, пытаясь протереть глаза от густого ондатрового жира. В панике колдунья начала вслепую бросаться молниями по всему залу. Один заряд разбил два волшебных зеркала на стене. Другой обжег черного кота (а что, думаете, у Цауберы не было черного кота?!). Третий едва не попал в Густава, но только проделал несколько трещин в колонне, за которой тот спрятался.
Четвертый заряд попал прямехонько в Дункана. Он сбил его с ног и швырнул назад. Дункан Доблестный, наследный принц Сильварии, со свистом вылетел в дыру, разверзшуюся в стене башни, и скрылся из виду.
Все в ужасе уставились на пустое место, где только что был Дункан, – в том числе и Цаубера, которая толком не видела, что с ним случилось, потому что глаза ей залепило слизью. Именно в этот миг, когда не было слышно ничего, кроме постукивания сыпавшихся на пол кирпичей и плитки, Лиам и сделал свое судьбоносное открытие. Он почувствовал, что путы вокруг его груди несколько подались.
– Лианы! – шепнул он. – Ослабли! Это Дункан! Он сумел ее отвлечь!
Фредерик со всей силы размахнулся и рассек наконец Эллины путы. Она упала на пол, Фредерик помог ей стряхнуть обрезки лиан. Элла погладила Фредерика по щеке и прошептала «спасибо», а потом схватила его меч и бросилась освобождать Лиама.
Тут Цаубера взяла себя в руки. Она обнаружила, что Фредерик и Элла развязывают Лиама, и подняла руку, целясь в них.
– Эй, госпожа Безгубая! Берегись! – заорал Густав.
Цаубера пульнула в него маленькой голубой молнией. Молния ударила Густава в грудь и швырнула спиной в ту самую колонну, которая потрескалась и раскрошилась от давешнего удара. Когда Густав рухнул на пол, капитель колонны отделилась от обвалившегося потолка и огромная каменная колонна начала крениться – прямо на оглушенного и обессиленного Густава.
Фредерик сообразил, что его друга сейчас расплющит деталью готического декора. Он со всех ног бросился через зал. Когда до колонны осталось несколько футов и Густава накрыла тень падающей громады, Фредерик пригнулся и прыгнул. Он ударил вытянутыми руками Густава в бок и выпихнул друга из-под колонны – в тот миг, когда она как раз рухнула.
Густав перекатился и встал на четвереньки.
– Спасибо, – выдохнул он. И в знак благодарности пожал Фредерику руку. Рука почему-то была вялая и холодная. Тут до Густава дошло, что Элла истерически кричит «Фредерик!». Густав, еще не придя в себя от колдуньиного удара, посмотрел на друга. Рука Фредерика, которую Густав по-прежнему крепко держал, неловко торчала из-под груды мраморных обломков; все остальное тело было погребено под колонной.
– Ой, – пробормотал Густав.
Элла подбежала к нему, и они поспешно растащили тяжелые куски камня, так что вскоре Густав сумел заглянуть под колонну. В тесноте и темноте под обломками было видно спокойное лицо Фредерика. Глаза у него были закрыты. Густав впервые в жизни понял, что такое по-настоящему испугаться.
– Я тебя вытащу, – тихо сказал он. Налег плечом на колонну и начал толкать.
Между тем Лиам на другом конце зала собирался с силами для битвы. Оружия у него не было, а колдунья обладала нечеловеческим могуществом. Одна надежда – сбросить ее вниз, как она сама сбросила Дункана: через дыру в стене. К этому времени кирпичи осыпались, и небольшая дыра превратилась в пролом длиной в несколько ярдов. Надо как-то подманить колдунью туда. Для этого Лиам прибег к любимому приему Густава под условным названием «самоходный таран».
Лиам пригнул голову, дико заорал и помчался прямо на Цауберу. Врезался плечом ей в живот, и они, сцепившись, покатились по полу – только лохмотья замелькали. Остановились они лишь в нескольких футах от дыры в стене. Однако колдунья вскочила первая. Она нависла над Лиамом и расхохоталась.
– Дурачье! – прокаркала она. – Что вы трепыхаетесь? Неужели не видите, что нет никакого…
Она не договорила. Элла подбежала к ней и сбила с ног неожиданно мощным апперкотом. Колдунья зашаталась на самом краю осыпающегося пролома. Дико замахала руками, чтобы сохранить равновесие. Один каблук повис над бездной, потом второй…
А потом Цаубера выпрямилась. И самодовольно улыбнулась.
– Ой, ну что ж ты… – пробормотал Лиам.
– Вы меня не слушаете, – сказала Цаубера и снова занесла руки, чтобы наколдовать свои дьявольские разряды волшебной энергии. – А Цауберу не слушать нельзя.
В воздухе внезапно послышалось громкое хлопанье, и небо, которое виднелось в дыру за спиной колдуньи, потемнело – это снаружи взлетел дракон. Огромная алая тварь захлопала мощными кожистыми крыльями и зависла прямо за дырой. Верхом на драконьей шее сидел Дункан.
– Привет-привет! – закричал он. – Смотрите, чему меня только что научили гномы! Кванчук!
Дракон изрыгнул длинный язык пламени – Цаубера еле увернулась. Элла с Лиамом тоже пригнулись. Ведьма завизжала – подол ее платья занялся. Дункан тоже завизжал:
– Нет-нет! Не то! Ну это – чик-чунк!
Дракон метнулся вперед, сунул огромную башку сквозь пролом прямо в смотровой зал. Открыл пасть и обвил анакондоподобный язык вокруг талии Цауберы. Колдунья взвыла и попыталась освободиться – да где там!
– Кол-чак? – предположил Дункан.
– Герои!.. – прошипела Цаубера, после чего дракон втянул ее в пасть и проглотил, не жуя. Потом мучительно икнул – и ведьмы как не бывало.
– Я и не думал, что будет так противно, – поморщился Дункан. – Зато мы победили колдунью! Ура-ура – так ведь?
И он смущенно улыбнулся Лиаму с Эллой.
С каждым ударом драконьих крыльев из стены сыпались кирпичи, а плитки кровли совсем расшатались.
– Дункан, улетай! – крикнул Лиам в дыру. – Встречаемся внизу! Сейчас весь зал обрушится!
Лиам с Эллой, уворачиваясь от лавины обломков, бросились к Густаву. Могучий принц, напрягая все мышцы, все-таки скатил с Фредерика тяжелую каменную колонну. Когда Лиам и Элла подбежали к нему, он стоял на коленях над изувеченным телом друга. При виде израненного Фредерика Лиам похолодел.
– Давай вместе понесем его, – сказал он. – Надо поскорее выбираться отсюда.
Густав только отмахнулся.
– Я его возьму, – сказал он, не поднимая головы. – Идите.
Он как мог бережно взял Фредерика на руки и прохромал двадцать лестничных пролетов вниз следом за Лиамом и Эллой. Когда до выхода оставалось еще несколько этажей, они услышали, как стены смотрового зала рухнули.
У дверей крепости к ним подбежали Дункан и Белоснежка.
– Дракон меня подхватил! – взволнованно верещал Дункан. – Я уж думал, ну все, и тут – ха! – очутился прямо на ящере! А потом все-таки уломал Франка сказать мне… драконьи… команды…
Дункан умолк. Густав положил неподвижное тело Фредерика на траву.
– Ну, дела… – проговорил Дункан.
– Он жив? – спросила Элла.
Густав приложил ухо к груди Фредерика.
– Дышит, но едва-едва. Скверно все это.
Элла закрыла лицо руками и расплакалась. У Дункана подкосились ноги. Он прислонился к Белоснежке за утешением, и она вытерла с его щек невольные слезы.
Лиам опустился на колени рядом с Фредериком.
– Плохо дело, – сказал он мрачно. – Нам его не спасти.
Тут Густав внезапно преисполнился решимости и снова подхватил Фредерика на руки.
– Зато я знаю, кто его спасет, – сказал он. – Надо спешить. Дункан, подгоняй дракона.
29
Прекрасный Принц нарушает слово
Между тем Рапунцель в зеленой, но уединенной долине далеко к югу от Штурмхагена вернулась в свой убогий бревенчатый домишко, посвятив целый долгий и утомительный день исцелению больных и увечных. Ее огорчало, что приходится держать свое место обитания в тайне, однако понимала, что стоит пойти славе о ее особых талантах, как к ее порогу потянутся все фабричные работники с разбитыми губами и все цверги с булавочными уколами: всем хочется, чтобы любой недуг исцелился в мгновение ока. Она предпочитала беречь силы и помогать тем, кому это действительно нужно. У Рапунцель была своя шпионская сеть из эльфов и феечек по всей стране – они-то и выискивали для нее больных и раненых. Случись где крушение кареты, нападение волков или вспышка злокачественной лени, как Рапунцель вмиг узнавала об этом, оказывалась рядом и всех исцеляла.
В тот день Рапунцель спозаранку отправилась в ближайшую деревню, где из-за большого котла подпорченной каши всех постигло жестокое расстройство желудка. Затем она остановилась на лесной полянке полечить семейство пикси, которых случайно вдохнул медведь. Рапунцель решила, что рабочий день можно считать удавшимся, и предвкушала тихий вечер с книжкой и мисочкой супа из репы. Увы, все обернулось иначе. Когда прямо в ее дворе приземлился огромный крылатый дракон, она сразу поняла, что ей предстоит сверхурочная работа. Вытерла руки о фартук, надетый поверх белого платья, и вышла на крылечко, освещенное парой фонарей.
На шее дракона сидели два всадника. Первый с ходу шлепнулся лицом вниз, однако почти тут же поднялся. Второй, огромный плешивый детина, нес, слегка прихрамывая, большой сверток.
Оба были в черных нарядах воров и убийц. Когда они подошли поближе, Рапунцель обнаружила, что плешивый на самом деле несет третьего человека. Должно быть, он был ранен во время ограбления или когда все трое бежали из какой-нибудь тюрьмы. Рапунцель очень расстроилась – она не любила помогать преступникам.
Плешивый подошел прямо к ней и положил своего спутника к ее ногам. Второй, поменьше ростом, стоял в сторонке, чтобы не мешать. Рапунцель посмотрела на лежащего на земле человека и ахнула. Да, этот – по ее части, настолько скверно он выглядит.
– Сможешь его подлечить? – спросил плешивый.
Рапунцель узнала его голос.
– Густав? – оторопела она. Несмотря на черные одежды, лысый череп и полную уверенность, что она никогда больше его не увидит, Рапунцель узнала человека, за которого, по мнению всего белого света, должна была выйти замуж всего несколько месяцев назад.
– Ты постриглась, – выдавил Густав. Блестящие белокурые волосы Рапунцель теперь ниспадали почти до талии, но это не шло ни в какое сравнение с их прежней длиной.
– Ты тоже, – отозвалась Рапунцель. Голос у нее был переливчатый, можно сказать, музыкальный, похожий на перезвон хрустальных подвесок на ветру.
– Мой друг… ты можешь его подлечить? – повторил Густав. Услышав слово «друг», Рапунцель невольно подняла брови. Прежде она не слышала, чтобы Густав кого-нибудь так называл.
– Он спас мне жизнь, – сказал Густав. – Даже два раза. А может, и больше. Я сам не знаю. Понимаешь, Фредерик тот еще зануда, у меня от него аж глаза болят – все время закатываю, но он хороший парень. Не хочу, чтобы он погиб из-за меня.
Рапунцель была потрясена. Густав искренне говорит о своих чувствах! Пожалуй, это чудо посильнее, чем когда она исцелила его от слепоты.
– Ничего-ничего, Густав, – сказала она напевно, по-ангельски. – Тебе надо выговориться. Если хочется поплакать, не страшно.
Густав ощерился:
– Не собираюсь я реветь! – рявкнул он. – Это ты реви! У тебя же слезы волшебные!
Он протянул руку и быстро и сильно дернул Рапунцель за волосы.
– Ай! – вскрикнула та, отпрянув. – Больно же!
– Извини, – вздохнул Густав. – Может, выжмешь уже слезинку-другую? Пока он не помер.
Рапунцель опустилась на землю рядом с Фредериком.
– Ты рискнул жизнью ради Густава, ради этого жестокого, ужасного человека, – наверное, ты святой, – прошептала она. – Быть может, я в жизни не видела такой благородной жертвы.
Из глаз у нее хлынули слезы.
Едва соленые капли упали на тело Фредерика, как он весь затрясся – даже стало слышно тихое жужжание. Потом резко открыл глаза.
– Э-ге-гей! – обрадовался Дункан.
Фредерик сел:
– Густав? Где мы? Что случилось?
Густав закрыл глаза и перевел дух.
– Спасибо, – шепнул он Рапунцель. Это было первое «спасибо», которого она от него добилась.
– Дункан! – закричал Фредерик. – Дункан! Вы живы!
– А я и не умирал! – бодро отозвался тот.
Дункан помог Фредерику встать.
– Ну, как ты себя чувствуешь? – спросил он с широченной восторженной улыбкой.
– Гм… полагаю, хорошо, – сказал Фредерик, осторожно сгибая руки и ноги. – По правде говоря, великолепно. Не чувствовал себя так прекрасно с тех пор, как покинул Гармонию.
– О, спасибо, госпожа Рапунцель! – громко пропел Дункан и, к изумлению Рапунцель, крепко обнял ее – и руками, и ногами. – Спасибо, спасибо, спасибо! – Потом он выпустил ее и обнял Фредерика.
– Рапунцель? – Фредерик совершенно растерялся. – Вы Рапунцель?
– Да, – ответила та.
– А вы что, сейчас… гм… прибегли к… гм… волшебству? – Фредерик показал себе на глаза. – Это вы меня вылечили?
Рапунцель кивнула и улыбнулась ему. От Фредерика веяло чем-то теплым и располагающим, и Рапунцель была несказанно довольна, что спасла ему жизнь.
Фредерик молча взял руку Рапунцель в свои и нежно поцеловал. Он не знал, в чем дело, – в волшебстве или просто в том, что он чувствовал к ней в тот миг, – но готов был поклясться, что от нее исходит сияние.
– Вы восхитительны. Понимаете, то, чем вы занимаетесь… – проговорил он. – Если вы помогаете людям так, как помогли мне, – это поразительно. Если только вам нужно содействие… если я могу хоть что-нибудь для вас…
Рапунцель зарделась.
– Обычно я обхожусь сама, – сказала она. – Но если мне понадобится помощь, буду знать, к кому обращаться. Если когда-нибудь увидите у своего порога фею, не прогоняйте. Скорее всего, это посланница от меня.
– Хорошо, феи так феи, – сказал Фредерик. – Это такие маленькие голубенькие? С антеннами на голове?
– Они предпочитают называть их усиками, но – да, те самые, – улыбнулась Рапунцель.
– Я велю устроить для них крошечную гостевую комнатку. На всякий случай. – Тут Фредерик обнаружил, что так и не выпустил руку Рапунцель. – О, моя невеста будет счастлива узнать, что мы с вами знакомы. Да, кстати, а где Элла? И Лиам? И что колдунья?
Дункан обнял Фредерика за плечи.
– Пошли, – сказал он. – Заполню пробелы.
– Одну секунду. – Фредерик повернулся к Густаву. – Спасибо вам, Густав. Я понимаю, чего вам стоило доставить меня не куда-нибудь, а сюда.
– Да ну, ничего особенного, – буркнул Густав. – Мы же одна команда, верно? Я делал свое дело.
– И все равно спасибо, – сказал Фредерик и ушел следом за Дунканом.
Заметив дракона, Фредерик испуганно подскочил, однако зверь мирно похрапывал на травке, выдувая из ноздрей облачка дыма.
– После гномьей дрессировки дракон как шелковый, да? – спросил Фредерик.
– Ага, это точно. Я теперь умею на нем летать! – разулыбался Дункан. – И ты, между прочим, тоже! Хотя ты чуть не умер, так что, наверное, и не помнишь. Кстати, я хорошо рулю, не беспокойся: я дал Франку слово летать только вправо, влево, вверх и вниз.
– Кстати, буду рада тебя видеть, – сказала Рапунцель Густаву.
– А? О. Ну ладно, – выдавил Густав. – Пора мне.
– Хочешь, я и тебя подлечу? Ты хромаешь.
– Ничего. Мне твоя помощь не нужна, – буркнул Густав. Получилось даже горше, чем он рассчитывал.
– Густав, мне тебя никогда не понять, – вздохнула Рапунцель.
– Что тут понимать-то?
– Видно, что Фредерик – человек добрый и симпатичный. Я это сразу в нем почувствовала. И при этом вы так дружите.
– Ха!
– Тебе по-прежнему нужно притворяться грубым, бесчувственным, сверхмужественным героем, ведь все от тебя только этого и ждут. Однако, очевидно, в тебе есть и что-то другое, в чем тебе неудобно признаться. Но ведь это и есть хорошее в тебе…
– Во мне все хорошее, ясно? – прорычал Густав. – Мне не нужно, чтобы ты рассказывала мне обо мне!
Рапунцель хотела сказать ему, что, если говоришь человеку, как много он для тебя значит, это нормально и не надо никого отталкивать, если кажется, что вы стали слишком близки, но решила оставить эту тему. Ей совершенно не хотелось провоцировать Густава на очередной детский спор. Но в целом она была права: в Густаве было нечто такое, что он не желал признавать, особенно то, что Рапунцель ему по-прежнему некоторым образом нравилась.
Густав и Рапунцель немного постояли и помолчали.
– Так почему ты постриглась? – спросил он наконец.
– Я носила такие длинные волосы по одной простой причине – мне Цаубера приказала, – ответила Рапунцель. – А когда мне больше не пришлось сидеть взаперти в одной комнате, оказалось, что это довольно-таки неудобная длина.
Густав фыркнул:
– А я не по своей воле обкорнал шевелюру. Парикмахер попался никудышный. – Он показал через плечо на дракона. Дункан разбудил зверя, и они с Фредериком уже оседлали драконью шею.
– Пора мне, – грубовато бросил Густав.
– Густав, пока ты не ушел, я хотела тебя спросить, – окликнула его Рапунцель. – Как ты меня разыскал?
– Да я уже сто лет знаю, что ты тут живешь. Когда ты ушла в первый раз, я следил за тобой – ну, вдруг что-то случится. А потом пошел домой.
Он резко развернулся и вместе с друзьями сел на дракона. Рапунцель помотала головой, глядя, как они взмывают в небо.
– Как я уже говорила, мне тебя никогда не понять.
30
Прекрасному Принцу едва не удается всех спасти
– Как ты думаешь, он поправится? – спросила Элла, когда они с Лиамом и Белоснежкой стояли на лужайке у крепости Цауберы и смотрели, как Густав и Дункан улетают на драконе с раненым Фредериком.
– Остается лишь надеяться, – ответил Лиам, прикрывая глаза ладонью от закатного солнца. – Сам себе не верю, но, по-моему, на этот раз Густав знает, что делает.
Пышная зеленая трава вокруг них внезапно увяла, пожелтела и высохла. Ветер взметнул под их ногами тучи пыли. Элла озабоченно посмотрела на Лиама.
– Колдунья умерла, – предположил тот.
– Простите! Сударь? Барышни? – раздался голос с вышины. Лиам с Эллой задрали головы и увидели Лейфа Лирика, запутавшегося в клубке фиолетовых лиан. – Не посодействуете ли вы нам в поисках спуска на твердую землю?
– Барды! – вспомнил Лиам. Лейф и трое остальных песнопевцев так и свисали с гребня крепостной стены. – Минутку, господа!
– Ой, глядите! Там Уоллес Фицуоллес, – сказала Белоснежка и дружески помахала подвешенному барду. – Фицци, спой нам песенку!
Лиам бросился к ожидавшим поблизости гномам.
– Флик, Фрек, Франк! – крикнул он. – Можете подкатить сюда фургон и помочь нам?
– Ты что, правда считаешь, что это наши настоящие имена? – проворчал Франк. – Это Дункан нас так прозвал.
– Извините, не приходило в голову. А как вас зовут на самом деле?
– Э… неважно, – сказал Франк. – Сейчас подгоним фургон.
Когда фургон оказался прямо под Лейфом Лириком, Лиам с Эллой взобрались на крышу.
– Давай я тебя подсажу – тогда ты, наверное, до него дотянешься, – предложил Лиам.
Однако Элла глядела не отрываясь на приближающееся войско, а точнее, на золотую карету впереди, которая как раз вкатилась на поле перед цитаделью Цауберы.
– По-моему, у эринтийского флага звезда посередине, – сказала Элла.
– Да, а что? – отозвался Лиам.
– Тогда чей флаг на карете?
Лиам обернулся посмотреть. При виде знамени Авонделла во рту у него стало сухо.
– Это Шиповничек, – проговорил он.
Между тем Шиповничек, Лила и Руффиан Синий видели из золотой кареты, как рушится смотровой зал на вершине черной каменной башни. И одновременно отвесили челюсть, когда в лиловое небо взмыл дракон.
– Что там делается, а? – спросила наконец Шиповничек.
– Надеюсь, мы не опоздали, – выдохнула Лила.
– А ну, молчать! – рявкнула Шиповничек. – Что там с моим женихом – раздавили или сожрали? Да? Скажи что-нибудь, ты, наемник!
Надутый, как всегда, наемник с тяжким вздохом поднес к правому глазу подзорную трубу и вгляделся вперед.
– Гм… хмм… э-э…
– Что все это значит? – рассвирепела Шиповничек. – Говори, кому велено!
– Да, Руффиан, лучше словами, – кивнула Лила.
– Очень трясет, – пожаловался Руффиан.
Шиповничек сердито фыркнула, потом высунулась в окно и закричала главнокомандующему:
– Стой! Всем стоять!
Карета дернулась и остановилась – а вместе с ней все пятьсот кавалеристов.
– Ожидаем ваших приказаний, ваше высочество, – крикнул главнокомандующий.
Шиповничек нырнула обратно в карету:
– Ну?
– Твой принц пока что жив, – уныло пробубнил Руффиан. Отвел от глаза подзорную трубу и недовольно посмотрел на принцесс.
– Дай поглядеть, – потребовала Шиповничек. – Не мешай, малявка! – Она отпихнула Лилу с такой силой, что та съехала со скамьи на пол. Шиповничек выхватила у Руффиана подзорную трубу и внимательно изучила театр военных действий.
«Вот спасибо! – думала Лила, лежа за спиной у принцессы и наемника. – Хоть наручники сниму!»
Она исхитрилась вытащить заколку, которую дала ей Элла. Непокорная кудряшка снова упала на глаза, зато теперь у Лилы была отмычка. Пока Шиповничек и Руффиан препирались («Да где же он? Ты сказал, ты его видишь!» – «Я и видел. Он там обнимал девицу в странных синих панталонах». – «Девицу? Что еще за девица? Кто она?» – «Откуда я знаю?»), Лила сунула заколку в замок наручников, повернула – и открыла.
Шиповничек с Руффианом продолжали увлеченно спорить («Если бы ты вернула подзорную трубу, я бы поглядел еще разок». – «Думаешь, я сама не управлюсь с дурацким телескопом?»), Лила осторожно отделила от пышной шевелюры авонделльской принцессы несколько локонов и крепко-накрепко примотала к одному из наручников. Когда Руффиан протянул руку за подзорной трубой, Лила встала и защелкнула второй наручник на запястье наемника.
– Э-э?! – не понял Руффиан.
– Что за… – завопила было Шиповничек, однако Лила мгновенно прошмыгнула мимо своих похитителей. Руффиан с принцессой хотели ее схватить – но благодаря наручникам безнадежно запутались друг в дружке. Руффиан перевалился через принцессу – и закрыл ей лицо ее же волосами, словно маской. А когда Шиповничек подняла визг, в рот ей набилось полным-полно пышных каштановых локонов.
– Счастливо, – бросила на прощание Лила, выскользнула в открытое окно кареты и побежала прочь.
Руффиан вскочил и бросился за ней, но при первом же движении сдернул принцессу Шиповничек со скамьи за волосы. Шиповничек взвизгнула, а потом зарычала.
– Меня приковали к твоей прическе! – поразился Руффиан. Впервые за долгие годы губы Руффиана Синего скривились в подобии улыбки.
Наемник сделал еще один шаг к двери, однако Шиповничек снова приглушенно завизжала, и он остановился. Принцесса схватила его за капюшон и притянула обратно к себе.
– Фойфа! – проговорила она с набитым волосами ртом. Перевод: «Больно!»
Тогда Руффиан попробовал развязать локоны, продетые в наручник.
– Не получается. Волосы у тебя слишком уж густые и упругие, – пожаловался он. И вытащил кинжал.
– Ве. Ву. Фи. Бе. Фо! («Не-вздумай-стричь-мне-волосы!»)
Руффиан поднял руки:
– Чего ты от меня хочешь? – простонал он. Повернулся к окну и негромко сказал монотонным голосом: – Охрана. Нужно содействие.
Так Руффиан звал на помощь.
– Веувеви фы вафе овафь ве увеефь?! («Неужели ты даже орать не умеешь!»)
Читать бесплатно другие книги:
