За гранью Крефельд Микаэль
– Что-нибудь узнал?
Томас замотал головой, выжидая, когда Йонсон наполнит его рюмку. Когда Йонсон налил до краев, Томас осушил ее одним духом и запил пивом.
– Разумеется, это конфиденциально, – предупредил Томас и, расстегнув молнию, достал из-за пазухи две фотокопии полицейского отчета о Маше, бросил оба листка на прилавок перед Йонсоном. Йонсон торопливо схватил их и вынул из нагрудного кармана очки. Шевеля губами, он неспешно прочитал содержание. Разобравшись в отчете, он поднял глаза на Томаса:
– Но это же нам ни черта не говорит.
– Это указывает на то, что ее нужно искать где-то на панели.
– Спасибо, конечно, но только неизвестно где. Не могуже я с этим прийти к Наде, – сказал он, взмахнув листками.
Томас отхлебнул из бокала пива.
– Ты можешь сообщить это деликатно.
– Деликатно?
– Ну да. Поди, она и так уже в курсе, чем занималась ее дочь?
– Не знаю. – Йонсон отложил листки. – Может, разведаешь по окрестностям?
– Разведать по окрестностям? Это как ты себе представляешь?
– Ну, поспрашиваешь в соответствующей среде?
Томас оторвался от стойки:
– Нет уж! Этим я точно заниматься не стану!
– Ну чего ты, Ворон! Тебе же знакома эта среда.
– Именно поэтому и не стану. Или, по-твоему, достаточно пройтись разок по Скельбэкгаде?
– Но с этого ты мог бы начать?
– Нет! Постарайся услышать, что я говорю! Я обещал разузнать в центральном участке, я это исполнил. – Томас развел руками. – Дело закрыто.
Йонсон налил ему новую порцию «Джим Бима».
– Это не вернет Наде дочку.
– Ну так можешь покопать сам, если думаешь, что в этом есть толк.
– Это ты знаком с той средой.
– Если ты еще раз заговоришь про среду, я уйду.
Йонсон принялся вытирать тряпкой стойку.
– Но ведь ты знаешь, как вести себя в таких делах. В конце концов, ты же у нас полицейский!
– Полицейский – в отпуске.
– Ты этому обучался, Ворон. – Йонсон так и впился в него глазами.
Его лицо напомнило Томасу морду Мёффе: те же опущенные уголки рта, тот же печальный пристальный взгляд, тот же молчаливый напор, перед которым невозможно устоять.
– Сейчас она может быть где угодно, – сказал Томас, забирая со стойки бумаги и пряча их во внутренний карман. – И вообще, она могла давно уехать за границу. – Пригубив рюмку с «Джим Бимом», он задумчиво посмотрел на Йонсона. – Единственные, кто может об этом что-то знать, – это девушки из «Гнезда».
– «Гнездо» – это, по-моему, удачная мысль, – торопливо поддакнул Йонсон. – А что такое «Гнездо»?
Томас почесал в затылке:
– Организация, помогающая уличным проституткам. Они содержат комнату для обогрева на Гасверксвей. Я знаю их начальницу по старым временам.
– Ну так спроси у нее!
– Не думаю, что она меня еще помнит.
– Уверяю тебя, ты не из тех, кого так легко забывают. – Йонсон собрался было убрать бутылку «Джим Бима» на полку, но Томас не дал ему:
– По-моему, я заслужил еще одну порцию крепкого.
– Ну конечно, – согласился Йонсон. – Просто я не знал, пьешь ли ты во время работы.
На Гасверксвей дождь хлестал потоками. Такой шквал мгновенно выметает людей с улицы. Пересекая проезжую часть наискосок, Томас вдруг услышал визг тормозов на мокром асфальте и затем продолжительный гудок. Бросив взгляд на возбужденно жестикулирующего за лобовым стеклом водителя, Томас хладнокровно продолжил шагать к светящейся вывеске над входом в «Гнездо».
Войдя в тесную приемную, он у порога наткнулся на крепко сбитую женщину в розовом махровом костюме для джоггинга, которая преградила ему дорогу.
– На улице, может быть, и льет как из ведра, но, по-моему, дружок, ты все же ошибся адресом, – сердито зашипела она, как работающий автоген.
– Роза здесь? – спросил Томас, откидывая капюшон промокшей насквозь куртки.
Она сузила глаза:
– Ты же полицейский, верно?
– У меня назначена встреча с Розой.
– Как ты ни маскируйся, я всегда узнаю полицейского, я вас чую.
– Замечательная способность! Я могу увидеть Розу?
Она провела его через комнату, в которой несколько женщин сидело за столом с чашками кофе, затем дальше – в небольшую кухоньку.
– К тебе полицейский. Он сказал, что вы договорились о встрече.
Роза обернулась от котла, в котором мешала половником. Это была загорелая женщина лет под сорок, одетая в платье персикового цвета. Белокурые волосы, чтобы не мешали, были схвачены широкой лентой того же цвета.
– Прямо местная Грейс Келли! – сказал Томас с улыбкой.
– Томас! – воскликнула она удивленно, вглядевшись в посетителя. Отложив половник, она подошла и поцеловала его. – Сколько лет, сколько зим! Я прямо обалдела от неожиданности, когда ты позвонил.
– Так всегда бывает, стоит мне показаться.
С Розой он был знаком с давних времен, с тех пор как начинал службу молодым ассистентом первой ступени. Роза уже тогда занималась социальной работой в районе Истедгаде и Хальмторва. В те годы они не раз вступали в стычки во время облав на уличных проституток. Их вражда продолжалась до тех пор, пока Дания не выиграла европейский чемпионат и они – оба вдрызг пьяные – не повстречались нечаянно в Феллед-парке. Вопреки ожиданиям дело кончилось тем, что они очутились в ее квартире, и он на всю жизнь запомнил тот бурный секс. Эта история не имела продолжения, но с тех пор они начали лучше ладить друг с другом.
– Действительно, сколько лет прошло! Ты все еще работаешь в центральном участке?
– Ага. В общем, да.
– Тебя трудно узнать. Бороду отрастил, и весь вид… более вольный. – Она посмотрела на его потертую одежду.
– Стареем с годами.
– У тебя жена? Дети?
Он отвел глаза:
– Ни того ни другого.
– Все тот же одинокий волк?
– В этом роде. Ну а ты-то как?
Она покачала головой:
– Да вот, все кручусь. – Роза обвела помещение рукой. – Дел тут невпроворот. Время так и бежит, не успеваешь оглянуться.
– Да, не успеваешь оглянуться, – кивнул Томас.
– Тебя повысили в чине? Сам теперь стал начальником? – спросила она.
– Какое там! Вообще-то, я отправлен в отпуск.
Она нахмурила брови и бросила на него озабоченный взгляд:
– Что-нибудь серьезное?
– Нет-нет. Просто мне потребовался отдых, ничего такого.
Томас понимал, что это звучит неубедительно, а Роза из тех людей, от которых ничего не скроешь. К счастью, она не стала докапываться.
– Слушай, – начал он, расстегивая молнию на куртке. – Я тут решил к тебе обратиться, чтобы разузнать об одной девушке. – Он достал Машину фотографию, но Роза предостерегающе дотронулась до его руки.
– Ты же знаешь, что я не даю сведений о девушках, которые к нам обращаются.
– Но я правда хочу ей только помочь, – быстро перебил Томас.
– Помочь? – Роза прислонилась к кухонному столу и скрестила на груди руки. – Чаще всего мы с полицейскими понимаем это слово по-разному.
– Я же в отпуске, – ответил Томас.
Он вкратце рассказал про исчезновение Маши и о добытых в полиции сведениях, которые говорили о том, что девушка занималась проституцией.
– Так она не в розыске по какому-нибудь делу? Она понадобилась не для того, чтобы предъявить ей обвинение?
– Я пришел сюда, потому что мать хочет ее найти, только и всего.
Роза взяла фотографию из руки Томаса и посмотрела на снимок, на котором Маша была заснята позирующей на берегу канала.
– Ты видела ее раньше?
Роза покачала головой:
– Этот снимок мне ничего не говорит. Она работала в этом районе?
– Я не знаю. Думаю, она в основном интересовалась гостиницами.
– С девушками, занимающимися эскорт-услугами, нам не часто приходится иметь дело. Они держатся особняком, пока наркотики не возьмут свое и девушки не окажутся на улице.
– Скоро будет еда? – услышал Томас у себя за спиной.
В кухню заглянула одна из женщин, которые сидели в комнате для обогрева. Вокруг нее стоял резкий запах духов.
– Ро-о-с-с-с-а, я до ч-ш-ш-ерта… проголодалась. – Из-за состояния зубов она шепелявила.
– Через пять минут, – откликнулась Роза. – Скажи, Джеки, видела ты ее? – Она выставила перед девушкой фотографию Маши.
Джеки наклонилась и сощурилась. Дурные привычки оставили след на ее высохшем лице.
– Нет. А чшшего? Она говорит, что знает меня? Как ее звать-то?
– Маша, – сказал Томас. – Она исчезла. Но это случилось давно.
– Маша? Я знаю штук пятьдесят Маш. Судя по имени – девчонка из Восточной Европы.
– Она из Литвы.
– Не все ли равно, откудова они там. Латвия, Литва, Латборнистан – все едино: они шибко сбивают цены. Правильно? – Женщина всплеснула руками.
Роза добродушно улыбнулась:
– Так знаешь ты эту девушку, Джеки?
– Не-а, – замотала головой Джеки. – Скоро будем есть?
– Через пять минут. Какая ты сегодня нетерпеливая! – Роза вернула Томасу фотографию, и он снова сунул ее в карман.
– Спасибо за помощь. Попытка, как говорится, не пытка. Рад был повидаться с тобой, Роза.
– И я рада, Томас. Может быть, как-нибудь встретимся за бокалом вина?
– Ну конечно, – ответил он.
– Не обязательно дожидаться, когда мы опять станем чемпионами. – Она улыбнулась.
– Я тебе позвоню, – сказал он, зная, что вряд ли исполнит это обещание.
Томас хотел уж было уходить, как вдруг ему пришла в голову новая мысль.
– У нее был парень. Наверняка сутенер. Он русский. Зовут не то Иван, не то Игорь. Тебе это имя ничего не говорит?
Роза покачала головой:
– В настоящее время на улицах в основном выходцы из Нигерии и Румынии. Но почему бы тебе не посмотреть в «Русском клубе»?
– В «Русском клубе»?
– Он находится на Кольбьернсенсгаде, там собираются бандиты и жулики.
– Спасибо, Роза.
26
Когда Томас вышел из «Гнезда», дождь продолжал лить не переставая, а поблизости нигде не было видно ни одного такси. Подняв капюшон, он пошагал по Истедгаде в сторону Кольбьернсенсгаде к «Русскому клубу». Без особой надежды Томас все же решил попытать там счастья. Раньше он ничего не слыхал об этом заведении, но был уверен, что Мельбю про него известно. Выходцы из Восточной Европы относились к его ведению, – по крайней мере, так обстояло дело до того, как он стал напарником Миккеля. Однако Томасу не хотелось обращаться к Мельбю за помощью. Он завернул за угол и двинулся дальше по Кольбьернсенсгаде. Пройдя половину улицы, поравнялся с закрытой лавчонкой с матовыми стеклами. Дверь была приотворена, и из помещения доносились звуки работающего телевизора. Он заглянул в щель и увидел сидящую за столом перед телевизором компанию из нескольких пожилых мужчин славянской наружности. По-видимому, это и было то место, о котором говорила Роза. Томас хотел войти к ним, но подумал, что, если кто-то из этих людей и знает Игоря, они наверняка не собираются рассказывать о нем первому встречному бродяге. Тем более когда выяснится, что бродяга на самом деле – полицейский. Отойдя от двери, он пошел дальше по улице. Среди припаркованных машин он заметил черный «БМВ» с блестящими дисками и большим спойлером сзади. У машины не было никаких особенностей, которые отличали бы ее от других навороченных «БМВ» в этом квартале, за одним-единственным исключением: на зеркале заднего вида висел зеленый «Вундербаум». Возможно, это было случайное совпадение, но что-то подсказывало Томасу, что машина принадлежит Игорю.
Томас укрылся в подворотне неподалеку. Он уже промок до нитки и спрятался от дождя только по укоренившейся привычке, выработанной во время бесчисленных слежек, которые ему приходилось вести за годы полицейской службы. Он постарался стать невидимкой, слившись с темнотой подворотни, но что-то его все время беспокоило. Нынешняя обстановка очень уж напоминала последнее задание такого рода, которое он выполнял на пару с Миккелем. Получив информацию о том, что ожидается партия гашиша, за которой явится байкер из клуба «Бандидос», они вели наблюдение за его домом. Партия тогда так и не пришла. А Томас из-за этого задержался на работе. И не успел вовремя домой, чтобы спасти Еву, которая истекала кровью от раны в голове. Он не смог ничего предотвратить, и ее кровь вытекла на дубовый паркет в гостиной. Томас выскочил из подворотни и добежал до стоявшего поблизости круглосуточного киоска. Он собирался купить пару банок пива, но тут увидел на полке за широкой спиной продавца бутылки с крепким алкоголем. Томас спросил полбутылки виски «Талламор» и три пива «Карлсберг». Запас для бессонной ночи на «Бьянке». Продавец сложил все в пластиковый пакет и взял с Томаса сто семьдесят пять крон. Пока Томас шарил в карманах в поисках денег, в лавку вошли молодой человек и девушка. Томас заметил их краем глаза, когда расплачивался. Крашеная блондинка в шубке из искусственной розовой норки. И одетый в черную кожаную куртку мужчина в сдвинутых на затылок солнечных очках. Велосипедных. Фирмы «Оукли». Мужчина купил двадцать штук «Принца» и все время пререкался с девушкой по-русски. Разговаривая, он то и дело шмыгал носом, и Томас подумал, что это похоже на насморк заядлого кокаинщика. Томас взял с прилавка пакет и, выйдя из магазина, остался ждать у дверей. Через минуту появилась парочка и направилась к черному «БМВ». Мужчина протянул в сторону машины электронный ключ, машина загудела и мигнула сигнальными огнями.
– Игорь! – окликнул парня Томас.
Мужчина повернул голову и покосился на него. Он явно пытался сообразить, кто его позвал, но во взгляде не появилось выражения узнавания.
Томас направился в его сторону, звеня бутылками в раскачивающемся в такт его шагам пакете:
– Тебя ведь зовут Игорь, верно?
– Какое тебе дело? – ответил парень, открывая дверцу.
– Погоди… Я только хотел кое о чем спросить.
– Чего тебе надо, мужик? Пьян ты, что ли?
– Я хочу поговорить с тобой о Маше.
Услышав это имя, парень напрягся:
– Не знаю я никакой Маши! Кто ты такой?
– Странно, что ты так говоришь. Вы ведь были любовниками, верно?
Глаза парня забегали.
– Кто ты, черт тебя подери?
– Тебе известно, где ее можно найти? – гнул свое Томас.
– Не имею понятия, о ком ты спрашиваешь.
– Брось, Игорь! – Томас прищурился. – Я вижу, когда мне врут.
Игорь резко толкнул его в грудь. Томас потерял равновесие и упал навзничь. Пакет с бутылками он выронил, и они разбились об асфальт.
– Что происходит, Игорь? – закричала девица в шубке.
– Залезай, черт побери! – рявкнул Игорь через крышу машины. – Поскорей!
Девица что-то буркнула, но сделала, как он велел.
Игорь с высоты своего роста взглянул на Томаса:
– Держись от меня подальше, слышишь, бродяга? Тебе же хуже будет, если полезешь ко мне!
Игорь отвернулся и уселся за руль. Он включил мотор и, нажав на газ, рванул прочь.
Томас поднялся с асфальта и отряхнул приставшую к ладоням грязь. Руки саднило, при падении он ободрал в нескольких местах кожу. Но он этого почти не чувствовал: сейчас его переполняло другое ощущение, казалось бы позабытое, – то, что можно назвать охотничьим азартом. Он поймает Игоря, этого паршивца, чего бы это ни стоило! И узнает, что случилось с Машей!
27
В маленьком кабинетике в глубине «Кей-клуба» за громадным письменным столом красного дерева сидел Славрос. Красивый старинный стол, занимавший бльшую часть помещения, резко контрастировал с остальными предметами обстановки – дешевой кожаной мебелью и развешанными по стенам плакатами с изображением обнаженных женщин. В кабинете царил полумрак, а из зала долетал ритмический отзвук грохочущей музыки, напоминавший звучание дикарских тамтамов. Славрос вместе с молодым, стриженным под ноль парнем упаковывал подарки. Черная куртка в обтяжку поскрипывала на нем при каждом движении.
– Поменьше скотча, Михаил, – рявкнул он на помощника. – Чтобы можно было раскрыть.
Михаил кивнул и содрал часть ленты, которую он накрутил на пакет.
Славрос искоса взглянул на Машу, сидевшую перед ним на краешке стула.
– Когда продавцы в магазине предлагают мне упаковать товар, я всегда отказываюсь. Так больше чувствуется личная забота, верно?
Маша кивнула и сглотнула стоявший в горле комок.
– Хотя я не думаю, что ребятишки обратят на это внимание, – с усмешкой продолжил Славрос. – Для них главное, что там внутри, зато для меня это имеет значение. Самому приложить руку – вот что важно.
Маша кивнула. Лента запуталась, и Славрос чертыхнулся. Смяв отрезанный кусок, он вытянул из кассеты новый и заклеил им пакет. Закончив, Славрос с удовлетворением оглядел результат:
– Когда ты наконец откроешь рот и расскажешь, зачем пришла?
Взяв рулон подарочной бумаги, он отмерил новый кусок.
– Я потому… Случилось кое-что, что не должно было случиться.
– Это я уже понял.Что именно?
Славрос взял ножницы и отрезал бумагу.
– Нечаянно случилась беда.
– ПД? Передоз?
– Нет. Тут другое. Эта беда… – Маша набрала в грудь побольше воздуха. – Эта беда – беременность.
Славрос отложил в сторону ножницы и взглянул на ее живот:
– На каком ты сроке?
– Нет-нет! Не я. Это – Табита.
– Черномазая?
– Да.
Славрос покачал головой:
– Ну и дуры эти черномазые.
Михаил закивал:
– Беспросветные дуры. Я же говорил тебе – не покупай.
Славрос только глянул на него, и тот умолк.
– На каком она сроке?
– Уже на большом, – ответила Маша. – Месяца четыре, а может, и больше. Я вчера это узнала, – поспешно добавила она.
– Вот как! – Славрос откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на нее. – Только вчера?
– Да.
Славрос переглянулся с Михаилом:
– Напомни мне в следующий раз, когда будем набирать девушек, что не надо брать толстых.
Михаил кивнул:
– Не брать толстых, не брать черномазых.
– Так как ты об этом узнала?
– Она подошла ко мне и попросила, чтобы я поговорила с тобой.
– Вмешательство в чужие дела никогда не приводит к добру.
– Конечно же. Я вовсе и не хочу вмешиваться; вообще-то, я только слежу за собой и… и выполняю наш договор. Я просто подумала, что тебе стоит быть в курсе. Что, может, ты бы ей помог.
Маша старалась удержать дрожь, но у нее так и тряслись коленки.
Он наклонил голову набок и улыбнулся:
– Конечно же я помогу. Тут принято помогать друг другу. Хорошо, что ты пришла ко мне. Где она сейчас?
– У себя в комнате.
Славрос кивнул Михаилу, тот отложил подарочную бумагу и вышел за дверь. Славрос достал из кармана пачку денег, вынул из нее пару крупных купюр и протянул Маше:
– Вот тебе.
– Я не за этим пришла.
– И я не за это тебе даю. Счастливого Рождества!
Маша поднялась и взяла деньги. Славрос задержал их в руке:
– А у тебя будет для меня подарок?
– Конечно же, – ответила она.
Он отпустил деньги и дал ей забрать их. Затем он расстегнул молнию на брюках. Маша протиснулась вокруг стола и села к нему на колени. Она принялась механически стонать и закачалась вверх и вниз. Вверх и вниз.
«Сочельник 2010 года.
С Рождеством тебя, мама. Вспоминаю тебя. Вспоминаю, как мы вместе встречали Рождество. Ты всегда старалась пораньше вернуться с работы. Припасти для нас вкусное угощение. Торт и все такое. Однажды ты даже елку притащила. Помнится, веток у нее было негусто. Но была у нас своя елка. Свое Рождество. Теперь мне стыдно, какая я была неблагодарная. Ни разу даже не купила тебе подарка. Ни разу не поблагодарила тебя за все, что ты для меня делала. Тогда мне все казалось не то. Недостаточно дорогое. Простишь ли ты меня?
…Я-то думала, Славрос отправит Табиту в больницу. Что, может быть, этим путем она отсюда вырвется. Независимо от того, оставит она ребенка или нет. Что он махнет рукой на нее и на ее долг. Главное, чтобы она молчала. Я подумала, что так будет лучше для всех. А теперь я ничего не знаю. Знаю только, что Славрос ничего просто так не отдаст. Знаю, что он – дьявол.
Табита сейчас у себя в комнате, накачанная наркотиками и отравой. Всякой дрянью, которая убивает. Лулу говорит, чтобы вызвать схватки. Шесть часов промучается, и ребеночек умрет. Появится на свет уже мертворожденным. Кошмар, а не роды. Лулу говорит, что это убийство, что плод в животе у Табиты уже настоящий ребенок. Только совсем еще крохотный. Никто в клубе не знает, какой у него рост. Одни считают – пять сантиметров, другие – двадцать. Но все говорят, что зародыш уже выглядит как настоящий ребенок, с ручками, ножками, пальчиками, что у него уже есть губки, глазки – все, что должно быть. Мне тошно от одной только мысли. Хочется кричать, только валиум и спасает».
«Первый день Рождества… У Табиты кровотечение. Кровь течет и течет. Я не видела ничего, роды, если это можно так назвать, были без меня. Но ребенка уже нет. Видела, как Лулу выносила окровавленные простыни, кровавую туалетную бумагу, окровавленное белье и выбрасывала все в контейнер во дворе. Наверно, у нее, у Табиты, и крови-то почти не осталось. Все жалеют ее. По крайней мере, говорят, что жалеют. Может быть, просто боятся, что сами могут оказаться на ее месте и умереть от кровотечения, как Табита.
Сейчас к Табите зашли Славрос и психопат. Психопата зовут Поуль. Должно быть, Славрос привел его вместо врача. Авось он хоть что-то в этом смыслит. Поуль раньше был санитаром или медбратом – кем-то там около медицины, потом его выгнали с работы за то, что он воровал лекарства. Один раз он был у меня как клиент. Его возбуждает битье и чужая боль. Сейчас он там наслаждается. Бедная Табита! Она лежит при смерти».
«…Второй день Рождества. Рождественские праздники просто золотое дно, никогда столько не зарабатывала за день, даже в клубе, быки снова приходят. Пока семья одаривает друг дружку подарками, они находят время улизнуть из дома и шасть к нам. А мы тут как тут – между панелью и железнодорожными путями. У Табиты остановилось кровотечение. Она все время спит и почти не может ходить. О том, что случилось, не обмолвилась ни словом. Лулу сказала, что Поуль все у нее удалил. Выскреб ее. Мне прямо худо от одного этого слова. Лулу говорит, что Табита теперь вряд ли когда-нибудь сможет забеременеть. Табита молчит, лежит и смотрит в потолок и только глотает желтые таблетки, которые ей дал Поуль. Другие девушки говорят, что она обленилась. Ленивая негритянка. Я знаю, что Славрос ее вышвырнет, это только вопрос времени. Долг Табиты намного увеличился. Герыч. Расходы-то какие! А у Славроса все на учете, вплоть до последней простыни, которую на нее извели. Мой счет выглядит отлично после этой недели. Ждать еще долго, семь-восемь месяцев, но я уже вижу свет в конце туннеля: настанет день, когда вся эта мерзость останется позади. Когда я рассчитаюсь с долгом. Тогда я приеду к тебе, мама. Пока! Летом увидимся… Наверное».
28
Из темного убежища под рабочим столом Эрик услышал, как отец бегом спускается по лестнице в подвал. Эрик зажмурился, подобрал под себя ноги и затаил дыхание. Он пытался отгородиться от всего мира: отключиться от того, что произошло в ванной. И тут Эрик ощутил, как отец, прямо в резиновых перчатках, хватает его за свитер и вытаскивает из-под стола. Бертиль сорвал с Эрика маску респиратора и отшвырнул на пол.
– Что ты наделал? Что ты там наделал? – закричал Бертиль.
Читать бесплатно другие книги:
