За гранью Крефельд Микаэль
Бертиль тряс его и так сильно бил по щекам, что у Эрика зазвенело в ушах. Эта боль сняла тяжесть с его души.
– Прости меня! Прости! – залепетал Эрик.
Бертиль наконец остановился и без сил рухнул рядом с Эриком на грязный пол. Он всхлипывал, задрав голову к потолку, затем вытер текущий нос. Не глядя, обнял Эрика и прижал к груди.
– Я не нарочно, я не хотел, чтобы она умерла, – сказал Эрик.
– Где была твоя голова?
– Не знаю, – ответил Эрик и теснее прижался к жесткому кожаному переднику отца. – Не знаю… Я только не хотел, чтобы она нас покинула.
– Черт возьми, Эрик! Ты же ее убил.
Эрик заплакал, и Бертиль начал гладить его по голове:
– Как ты мог?
– Я нечаянно…
– Не может быть. Ты, наверное, давно это задумал: иначе откуда шприц?
– Ты сказал, что он опасен.
– Но почему, Эрик? Тут все не сходится.
– Не знаю, папа… Я видел вас в спальне… Ты навалился на нее и держал руками за горло… Я… Я только хотел ее остановить, так же как ты. Неужели ты не понимаешь?
По щекам Бертиля катились слезы.
– Да, наверное… – Он сел на пол и пригладил жидкие волосы. – Но другие вряд ли тебя поймут.
Эрик испуганно посмотрел на отца:
– Что теперь будет, папа?
Бертиль замотал головой:
– Страшно подумать о том, что тебе пришлось вынести из-за нас. Это моя вина.
– Нет, папа.
– Моя. Но нам нужно как-то это уладить.
– Мы вызовем полицию?
Бертиль мрачно кивнул:
– Придется.
Эрик снова заплакал:
– О’кей, папа. Я понимаю, что так надо. Но что будет со мной?
– Не знаю, Эрик. Все это несправедливо.
Бертиль встал. Скрипнул тяжелый кожаный фартук. Опираясь на рабочий стол, Бертиль поднял с пола Эрика.
– Мне страшно, – сказал Эрик.
Он весь дрожал.
– Мне тоже, – ответил Бертиль.
Он обнял сына за плечи, и вместе они двинулись вверх по лестнице.
Войдя в спальню, Эрик и Бертиль услышали через открытую дверь ванной шум льющейся воды, душ все еще не был выключен. Сквозь шум доносились всхлипывания Юхана. Эрик и Бертиль направились к ванной. Бертиль вошел в заполненное паром помещение, Эрик за ним, прячась за отцовской спиной.
Юхан сидел в душевой кабинке под льющимися струями, держа в объятиях бездыханное тело Лены. Из всех отверстий тела у нее текла кровь, а кожа была пергаментно-желтого цвета, но Юхан все старался вернуть ее к жизни искусственным дыханием рот в рот.
– Это бесполезно, – сказал Бертиль.
Юхан поднял голову:
– Надо… надо же делать что-то…
– Все ее органы давно уже прекратили работать. Смерть наступила мгновенно после инъекции, – ответил Бертиль.
– Но вы… Вы позвали на помощь? Вызвали «скорую»?
– Она мертва, Юхан. Тут уже ничем не поможешь.
Слова Бертиля словно убили в Юхане последнюю надежду, он разжал руки, и тело Лены откинулось на выложенную плиткой стенку. Юхан безудержно зарыдал:
– За что… За что…
– Трагедия, – пробормотал Бертиль.
Эрик сжал руку отца и ощутил прохладу гладкой резиновой перчатки.
– Мы должны вызвать полицию, – сквозь рыдания произнес Юхан. – Как, черт возьми, такое могло случиться?
Бертиль отпустил руку Эрика и приблизился к душевой кабинке, где сидел Юхан.
– Вот в этом нам предстоит разобраться.
– Какого черта тут разбираться? Лену убил… вот он. – Юхан обличающим жестом указал на Эрика, который стоял, опустив голову.
Бертиль, задумчиво похлопывая себя пальцами по губам, не ответил. Затем изучающим взглядом обвел комнату:
– Ты пришел за Леной, Юхан.
– Ну да. Это тебе прекрасно известно.
– Ты хотел увести ее из семьи.
– Черт побери! Это еще не дает ему права УБИВАТЬ ее! – Конец фразы он выкрикнул в лицо Эрику.
– Нет-нет, – пробормотал Бертиль, словно погруженный в собственные мысли. – Но Лена раскаялась, она больше не желала иметь с тобой ничего общего, она слишком любила своих близких, родного сына, чтобы выполнить задуманное.
– О чем ты? – Юхан выпрямил спину. – Ты что, спятил?
– Отнюдь, Юхан. Это ты спятил, обезумел от ревности. Ты не мог смириться с ее отказом, для тебя это было страшное поражение. Поэтому ты вломился в дом, когда Лена была в душе, а мы с Эриком находились в подвале.
Юхан встал на ноги. Он отпихнул Бертиля, который стоял у него на пути, но тот схватил его за руку и не пропустил.
– Пусти меня. Если ты сам не позвонишь в полицию, это сделаю я, – сказал Юхан.
– И что ты им скажешь? Это будет твое слово – против моего слова, против нашего слова. Тут повсюду твои отпечатки пальцев, и у тебя был мотив.
– Ты сошел с ума.
– Нет, я в твердом уме. Я защищаю своего сына.
– Только не за мой счет! Кстати, он убил Лену шприцем из твоей мастерской. Как ты собираешься объяснить это в полиции? – Юхан отер слезы.
– Ты прав, – согласился Бертиль с убитым видом. – Это решающий довод. Тут полиция, пожалуй, поверит тебе.
Юхан вырвался от него.
– Оба вы совершенно больные на голову, – сказал он, переводя взгляд с Бертиля на Эрика и обратно.
Бертиль кивнул:
– Возможно. Но мы хотя бы живы.
И прежде чем Юхан успел отреагировать, Бертиль выхватил спрятанный в левой перчатке скальпель и легким круговым движением полоснул им по шее Юхана. Получился очень аккуратный разрез, вскрывший яремную вену, кровь брызнула фонтаном из открывшейся раны. Выпучив глаза, Юхан схватился за горло. Он пытался что-то сказать, но изо рта хлынула кровь.
Бертиль задумчиво свел брови.
– Полагаю, что ты украл шприц во время последнего посещения нашего подвала. Мы, – сказал он, указывая на Эрика и на себя, – сколько ни искали его с тех пор, так и не смогли найти…
Юхан упал на колени, вся грудь у него была залита кровью, которая струилась из шеи.
– Разумеется, все это умозрительные соображения, – продолжал Бертиль. – Но я думаю, что полиция согласится с тем, что это возможно. Особенно когда я расскажу им, что Лена тебя боялась, что она взяла один из моих скальпелей, чтобы защититься от тебя. Очевидно, она брала его с собой в ванную. Вот до чего ее довел страх! Это единственное логическое объяснение того, что произошло.
Он ткнул Юхана ногой, и тот повалился на пол. Бертиль забросил скальпель к Лене в душевую кабинку. Постояв над нею секунду, он обернулся к Эрику:
– Лучше будет, если он останется у нее в руке?
Эрик стоял точно оцепенелый.
– Как по-твоему, Эрик?
Эрик боязливо приблизился и посмотрел на мать.
– Да, – ответил он. – Так убедительнее.
Бертиль нагнулся, взял скальпель и вложил его в руку Лены. Наклонившись над телом, он двумя пальцами поднял шприц, затем вернулся к Юхану, всунул шприц ему в ладонь и согнул вокруг него пальцы, затем забросил шприц в самый дальний угол.
– Теперь хорошо? – спросил Бертиль отступившего к двери Эрика.
Эрик внимательно оглядел тесную ванную комнату. Вокруг обоих трупов стояли густые облака пара. Ноги Лены высовывались из кабинки, и за запотевшим стеклом проглядывало ее обнаженное тело. Безжизненное тело Юхана лежало на полу с застывшим на лице изумленным выражением, в зияющей ране на шее проступали наружу жилы. Вся эта сцена показалась Эрику знакомой и напомнила о фигурках в подвале.
– Придется вызывать полицию.
– Да, папа.
– Главное, возьми себя в руки. Мы должны придерживаться той истории, которую я только что изложил.
– Да, папа.
– То, что все так кончилось, для нас даже к лучшему. Любой другой поворот был бы хуже, это действительно стало бы для нас тяжелым ударом. Вспоминая маму, будем благодарны ей за все хорошее, что мы от нее видели, и будем чтить ее память.
– Да, папа.
– Что касается Юхана, то без него мир стал только лучше. Уверяю тебя, что по нем никто не заплачет.
– Да, папа.
– Я люблю тебя, Эрик, ты это знаешь.
– Я люблю тебя, папа.
Эрик кинул в ванную прощальный взгляд. Эта сцена была достойна пьедестала, и мысленно он увидел ее в одном ряду с сарычом и белочкой, грызущей орех. В голове зазвучала веселая музыкальная тема из «Хопэлонга Кэссиди»: «Here he comes, here he comes… here he comes»[26], и Эрик спокойно посмотрел на отца:
– Как ты думаешь, мы сможем починить лося?
29
В стылом подъезде остро воняло мочой. На четвертом этаже Томас в темноте стоял перед дверью, за которой жил Игорь. Квартира находилась в квартале, соседствующем с заброшенной соевой фабрикой, в районе Брюггена. Расположенный на взморье, этот комплекс первоначально был задуман как район эксклюзивной застройки, но из-за начавшегося кризиса миллионеры туда так и не приехали. Зато вся округа в ускоренном темпе превратилась в гетто, где селились социально неблагополучные элементы, и с наступлением темноты тут уже никто не чувствовал себя в безопасности.
Ремешок полицейского жетона натирал Томасу шею. Ощущение было такое, словно вернулись старые дни: опять он стоит в подъезде, чувствуя прилив адреналина. По его просьбе Миккель нашел в базе автомобильный номер Игоря, по которому отыскался адрес. Миккель предостерег Томаса, чтобы тот не вздумал делать никаких глупостей, которые дали бы Браску повод окончательно выгнать его из полиции. Но Томас сейчас хотел только одного: проникнуть в квартиру Игоря и проверить, нет ли там следов, по которым можно было бы узнать судьбу Маши.
Томас наклонился и осторожно приоткрыл почтовую щель. В прихожей было темно и внутри не слышно ни звука. Он выпрямился и вынул из кармана набор отмычек. Выбрав отмычку, подходящую по размеру к замку, он засунул ее в отверстие цилиндра. Поиски в базе показали, что у Игоря была судимость и условный срок за мошенничество. К сожалению, этого было недостаточно для того, чтобы выдворить его из страны, но при малейшем проступке Игорь должен был на несколько лет отправиться в тюрьму, а затем получить билет в один конец в Минск или как там называлось место, откуда он приехал.
Томас чертыхнулся, копаясь в замке. Руки у него тряслись, и никак не получалось повернуть зубчики цилиндра. В конце концов Томас понял, что это безнадежно, и отступил на шаг от двери. Он замахнулся ногой и так двинул, что коробка не выдержала и вышибленная дверь распахнулась. На миг Томас застыл, прислушиваясь, но все было тихо. Тогда он зашел в прихожую, а из нее в комнату.
По-видимому, Игорь отпустил уборщицу в вечный отпуск, ибо вся комната была завалена полупустыми бутылками, как после дикой попойки. Томас обратил внимание на серебряную трубочку, блеснувшую на журнальном столике между бутылками. Рядом с трубочкой оставались следы белого порошка. Пройдя через гостиную, он вошел в спальню. Кровать стояла неприбранная, а по полу была раскидана одежда. В затхлом воздухе воняло потом и пивными опивками. Перешагнув через лежащий на полу использованный презерватив, Томас подошел к гардеробу, занимавшему всю заднюю стену. Проверяя содержимое шкафа, он во всех отделениях обнаружил кое-как распиханную мужскую одежду. Когда Томас раскрыл последнюю створку, все содержимое этого отделения чуть не вывалилось ему на голову. Шкаф был набит всяким хламом, это отделение служило Игорю вместо чулана. Томас нагнулся и начал перебирать вещи. Чего там только не было, начиная от старых квитанций, порножурналов, футбольных бутс, кончая гитарой без струн. Он высыпал на пол несколько картонных коробок и просмотрел их содержимое. После того как все разобрал, заметил в самом дальнем углу шкафа смятую фотографию. Он взял ее и разгладил. Томас тотчас же узнал девушку, сидящую рядом с Игорем на капоте черного «БМВ». Это была Маша. Томас засунул снимок себе в карман. Он нашел, что искал, но обыск на этом не кончился. Он хотел найти что-нибудь на Игоря – улику, от которой тот не сможет отвертеться. Следы кокаина на журнальном столике и хронический насморк Игоря подсказывали, что в квартире могут храниться наркотики. По опыту, вынесенному из бесчисленных, проведенных ранее обысков, Томас знал, что мелкие распространители преимущественно используют в качестве тайника три места в квартире. Они прячут свое добро либо под кроватью, либо в холодильнике, либо в сливном бачке. Он нагнулся и посмотрел под кровать. На первый взгляд там ничего не было, тогда Томас пошарил по днищу. Вскоре он нащупал маленький пластиковый мешочек, приклеенный между матрасом и днищем кровати. Он достал мешочек и увидел, что там насыпан какой-то белый порошок. Как догадывался Томас, это был кокаин или амфетамин. Игорь оказался более предсказуемым, чем большинство ему подобных.
Тут из прихожей послышались русские ругательства. Томас засунул мешочек себе в карман и вышел из спальни в гостиную. У входа весь красный от злости стоял Игорь. Завидев Томаса, он выпучил глаза и замотал головой, словно не мог прийти в себя от изумления:
– Ты? Какого черта?
Стиснув кулаки, он шагнул навстречу Томасу.
Томас спокойно выставил спрятанный на груди полицейский жетон.
– Да, Игорь, это я – Томас Раунсхольт, следственный отдел полиции Копенгагена.
Игорь замер и как громом пораженный уставился на полицейский жетон.
– У тебя в квартире произошел взлом.
– У меня – что?
– Произошел взлом, – отчетливо повторил Томас. – Кто-то, по-видимому, вышиб дверь и проник в квартиру.
– Какого черта ты тут делаешь?
– Я оказался поблизости в момент происшествия. К счастью, они ничего не успели вынести. Даже не забрали наркотики, которые я нашел у тебя под матрасом. – Он вынул из кармана мешочек и помахал им перед носом Игоря.
– Это… это не мое.
– Ну конечно не твое, – криво усмехнулся Томас. – Однако я думаю, что технический отдел поработает на славу, переворачивая твою квартиру. После них вид у нее будет такой, словно тут все пропустили через бумагорезку.
– Дерьмо! – только и сказал обескураженный Игорь.
– Это слово очень точно описывает ситуацию, в которой ты оказался. Сядь на диван, у нас будет разговор. Побыстрее!
Игорь послушно сел.
– С твоим послужным списком, Игорь, ты надолго сядешь за решетку, а затем я буду иметь честь посадить тебя на самолет.
– Кто меня сдал?
Томас сверху посмотрел на него:
– Это главное, что тебя заботит?
Игорь пожал плечами:
– Кто?
– Маша. Маша сдала.
У Игоря отвисла челюсть.
– Маша? – Он заморгал. – Я не знаю никакой Ма…
Томас вынул смятую фотографию и бросил ее на столик перед Игорем.
Игорь искоса глянул на снимок. Его голова поникла.
– Так это Маша навела тебя на мой след?
– А сам ты как думаешь?
Игорь смотрел перед собой остановившимся взглядом:
– Я не виню ее за это. Мне самому до сих пор стыдно, что я так свински с ней поступил. Когда увидишь ее, передай ей, что я извиняюсь, ладно?
Томас присел на подлокотник черного кожаного кресла:
– Я не знаю, где она сейчас находится. За этим я и пришел к тебе.
– Но…
– Слушай, Игорь: сейчас я – твой лучший друг. – Томас потряс перед ним мешочком с белым порошком. – Главное условие для продолжения нашей дружбы – это отчет о ее местонахождении.
– Но я правда не знаю.
– Когда ты видел ее в последний раз?
– Года два назад, не меньше. Честное слово.
– Где ты ее тогда видел?
Игорь опустил голову:
– В одном месте на Амагере.
– Нельзя ли поточнее?
– В районе Юдерландсвай, в авторемонтной мастерской.
– Интересное место. И что вам там понадобилось?
Игорь вытащил из нагрудного кармана пачку сигарет.
– Что понадобилось там ей?
– У меня были неприятности, она меня выручала.
– Какого рода неприятности?
– Такие, что не выкрутишься. – Игорь затянулся и выпустил густую струю дыма. – Проигрался в карты. По-крупному.
Томас кивнул:
– И Маша должна была обслужить там нескольких клиентов, так, что ли?
– Не только.
– В каком смысле?
Игорь виновато развел руками:
– Ты пойми, я попал в такой переплет!
– Расскажи, что случилось.
Игорь безнадежно мотнул головой:
– Я заключил соглашение. Перевел долг на Машу.
Томас поднялся с места, где сидел:
– То есть если объяснить все своими словами: ты продал свою любовницу, чтобы самому уйти от расплаты?
– Да… Нет, все было не так… Я… я пристроил ее на новую работу. Скорее, так можно сказать.
– Ты же и сам не веришь в то, что сейчас сказал. Я прав?
Игорь промолчал.
Томас видел, как это воспоминание грызет его изнутри.
– Мне нужны имена, Игорь.
– Только без имен. Ты ведь знаешь, что тогда будет.
– Я точно знаю, что будет: либо ты расскажешь мне, кто был в мастерской, либо я передам тебя дальше, как положено по процедуре, за хранение кокаина, торговлю людьми и прочие гадости. А затем схожу в ваш маленький клуб на Кольбьернсенсгаде и расскажу там, что ты сидишь в участке и закладываешь их. Тогда нам не придется заморачиваться расписанием авиарейсов на Минск, потому что уверен: твои дружки найдут тебя раньше, чем до этого дойдет дело.
– Это были балканцы, я их не знаю.
– Имена! Говори!
– Это было так давно…
– Говори!
– Милан. Одного звали Милан.
– Как футбольный клуб.
– Ну да. Еще одного звали Лучан.
– Так Маша сейчас у них?
Игорь замотал головой:
– Нет.
– Тогда у кого же, черт возьми?
– Лучан передал ее тому, на которого она должна была работать.
– Имя!
Игорь нервно затянулся сигаретой:
– Его зовут Славрос. Владимир Славрос. Крупный гангстер. Крупный кот. Из организованных.
– И где я могу найти Славроса?
Игорь потянулся к столику и раздавил сигарету в пепельнице:
– Понятия не имею. Славроса нельзя найти. Он сам тебя находит. В большинстве случаев ты обнаруживаешь его только тогда, когда уже поздно.
– Ой, как я испугался! Прямо сейчас наложу в штаны!
– Правильно делаешь, что пугаешься.
Томас покачал головой и направился к двери.
– А как же кокаин? – спросил Игорь, кивая на мешочек. – Мне бы в самый раз нюхнуть пару дорожек.
– Кокаин? Он уже в унитазе.
– Его же там на двадцать кликов!
– Хочешь проверить меня, Игорь, проведем тест прямо сейчас! – сказал Томас, вышел в туалет и, кинув мешочек в унитаз, смыл его в канализацию.
Томас не имел представления, кто такие Милан, Лучан или этот самый Славрос. Судя по именам, все это были людишки, о которых должны знать Мельбю и Миккель. Придется пойти к Миккелю и просить его еще об одной услуге.
30
Давно перевалило за полночь, и на дорогах в районе роскошных вилл было пустынно. В некоторых домах мелькал свет телевизионных экранов, их обитатели еще не спали. На озере Меларен, на берегу которого располагался первый ряд домов, виднелись красные фонари бесшумно проплывающих грузовых судов. На подъездной дорожке последней виллы остановился старый «Мерседес-бенц SEL» тысяча девятьсот семьдесят второго года выпуска. Черный лак и хромированные части блестели в свете уличного фонаря. Машина была в превосходном состоянии и выглядела точно так же, как тридцать восемь лет назад, когда она выехала со стоянки торгового агента в Соллентуне.
Водитель за рулем «мерседеса» надел темные очки и пониже надвинул на лоб серую клетчатую кепку. Достав из внутреннего кармана дубленки пару опойковых шоферских перчаток, он с усилием натянул их на руки, затем повернул в зажигании ключ, и раздался басовитый рокот восьмицилиндрового двигателя, объемом шесть с половиной литров. Потянувшись к бардачку, извлек оттуда небольшую металлическую коробочку. В коробочке лежала ампула морфина и старинный металлический шприц. Водитель снял с иголки защитный колпачок и проткнул крышечку ампулы. Набрав в шприц морфина, он поднял ампулу к лампочке над головой и осторожно нажал на поршень. Когда с кончика иглы брызнула тонкая струйка жидкости, он снова надел на иглу колпачок. Теперь он был спокоен: у него все готово для охоты, вплоть до мелочей. Оставалось только найти подходящую жертву из списка возможных кандидатов.
Спустя двадцать минут черный «мерседес» уже въехал в центр Стокгольма. По обе стороны дороги высились конторские здания района Нурмальм. Желтый свет автомобильных фар ярко освещал зеркально-гладкую мостовую и выхватывал из темноты девушек, зябнущих на тротуаре в легкой одежде. Попавшие в луч света девушки цепенели, словно ослепленные лесные зверьки, и это зрелище забавляло водителя. Он напевал себе под нос веселую мелодию, постукивая пальцами по рулю в такт музыке. Проехав половину Местер-Самуэльсгатан, он свернул на обочину и остановил машину. Из темноты выступила худенькая девушка на шпильках с непокорной белокурой шевелюрой и подошла к машине. Водитель опустил боковое стекло, девушка наклонилась и заглянула в салон.
– Ах, это ты, – протянула она немного разочарованно и выпустила изо рта надутый из жевательной резинки пузырь. – Опять только посмотреть или набрался наконец храбрости?
– Будь так любезна, покажи мне свои груди, – раздался из темноты голос водителя.
– Будь любезна? – расхохоталась девушка. – Ну ты и даешь, чудак! – Отступив на шаг, она расстегнула на платье молнию и выставила вперед обнаженную грудь. – Надеюсь, ты не любитель пухленьких, – если так, то тут для тебя нет ничего заманчивого.
Читать бесплатно другие книги:
