Последний поход «Новика» Шестёра Юрий
При этом обязан упомянуть и о вашем пророчестве, что для реализации этой идеи потребуется довольно значительное время.
Контр-адмирал добродушно рассмеялся:
– Ну вот, Степан Осипович, а вы уже было засомневались в моих способностях.
– Ни в коем случае, Петр Михайлович! Тем более что я хотел бы попросить вас как товарища председателя Морского технического комитета о содействии мне при создании ледокола.
– Какие вопросы, Степан Осипович?! Считайте, как и ранее, меня своим надежным союзником.
– Благодарю вас, Петр Михайлович! Теперь я уверен, что идея создания мощного ледокола будет непременно реализована.
Контр-адмирал задумался.
– Все это дела творческие. Но вас, как мне представляется, после производства в контр-адмиралы непременно назначат младшим флагманом, вероятнее всего, Балтийского флота. В связи с этим у меня к вам, Степан Осипович, есть просьба личного характера.
– Я весь внимание, Петр Михайлович!
Тот смущенно прокашлялся.
– Я имею в виду своего сына Андрея, которого вы в свое время сосватали в кругосветное плавание.
Макаров облегченно откинулся на спинку кресла.
– Какие вопросы, Петр Михайлович?! За своего сына вы можете абсолютно не беспокоиться. Это очень способный и талантливый будущий мореплаватель.
Контр-адмирал напрягся:
– Вы, Степан Осипович, не слишком ли пристрастно относитесь к Андрею?
– Отнюдь, Петр Михайлович! Судите сами. Андрей Петрович в течение трех лет безупречно исполнял обязанности начальника группы по измерению плотности воды и ее температуры на различных глубинах, внеся при этом ряд предложений, позволивших существенно улучшить процесс взятия проб воды. Это первое. А теперь второе. Представьте себе, что юный гардемарин, впервые несший совместную вахту в качестве дублера вахтенного офицера трехмачтового корабля, сумел самостоятельно в моем, заметьте, присутствии успешно выполнить поворот через фордевинд!
Контр-адмирал, напряженно слушавший командира, при последних словах вынул из кармана сюртука носовой платок и промокнул им выступившую на лбу испарину.
– А вы, Петр Михайлович, упрекаете меня в том, что я слишком пристрастен в оценке качеств вашего сына!
– Не скрою, что мне чрезвычайно приятно, а главное, важно, услышать столь лестный отзыв командира корвета, на котором в течение трех лет в условиях кругосветного плавания проходил службу мой сын, об его успехах, – смущенно заметил контр-адмирал.
– Со всей ответственностью утверждаю, что уже сейчас Андрей Петрович – готовый вахтенный офицер с блестящей перспективой флотской службы. Поэтому я непременно буду и в дальнейшем не выпускать его из своего поля зрения, отслеживая прохождение им дальнейшей службы на флоте. Кстати, – хитровато улыбнулся Макаров, – каким именно классам кораблей вы, Петр Михайлович, отдаете предпочтение для дальнейшего прохождения службы вашим сыном?
– Мой ответ кроется в вашей улыбке, Степан Осипович. Мы с вами еще полтора десятка лет тому назад занимались созданием миноносных кораблей, предвидя их массовое применение в будущих войнах на море. И в Русско-турецкой войне вы блестяще подтвердили это. И уже сейчас на флот поступило несколько миноносцев типа «Або», построенных в Германии. Но, должен сообщить вам, что это только начало – принята программа строительства десятков мореходных миноносцев, способных вести боевые действия как самостоятельно, так и в составе эскадр.
Глаза Макарова заблестели:
– Так это же, Петр Михайлович, по существу, программа строительства миноносного флота!
– Согласен с вами, Степан Осипович. Уверен, что существующая тенденция строительства миноносцев будет иметь продолжение и в дальнейшем. Ведь этим перспективным классом кораблей уже сейчас вполне серьезно интересуются англичане, германцы и даже японцы. Вот мой ответ на ваш вопрос.
– Итак, миноносцы! Я, честно говоря, завидую Андрею Петровичу. Какие перспективы открываются перед ним! Смею предположить, что и другие морские державы, как следует из ваших слов, не останутся в стороне от этого многообещающего процесса. Не так ли, Петр Михайлович?
– Вы правы, Степан Осипович. Во всяком случае, как мне известно, англичане прикладывают серьезные усилия в этом направлении. И, что не менее интересно, Япония после так называемого «обновления Мейдзи»[60] в 1868 году встала на путь реорганизации своих вооруженных сил, в том числе и флота, по европейским образцам. Так, например, программой, принятой ей только в этом году, предусматривается строительство не только двадцати пяти крейсеров и канонерских лодок, но также и тридцати миноносцев.
– Вот это действительно новость! Я, можно сказать, только что оттуда. И, конечно, слышал, что японцы с помощью французских специалистов оборудовали адмиралтейство в Йокосуке. Но никак не мог предположить, что они смогут принять такую большую судостроительную программу, – растерянно отреагировал Макаров.
– Не расстраивайтесь, Степан Осипович. Японцы будут в основном заказывать корабли за границей – в Англии и Франции.
Тот задумчиво покачал головой:
– Сдается мне, что со временем нас ожидают большие неприятности на Дальнем Востоке.
– Вы не слишком сгущаете краски, Степан Осипович?
– Ни в коем случае, Петр Михайлович! Окрепнув и развив свое промышленное производство, Япония непременно обратит свои взоры на Корею и Китай. Я имею в виду Маньчжурию, – уточнил он. – Да и на наши дальневосточные земли тоже. Одним словом, тесновато станет японцам на их островах.
– Вы в этом уверены? – озабоченно спросил Чуркин.
– Абсолютно! Видимо, придется мне снова побывать на Дальнем Востоке, но уже, как понимаете, совсем с другой миссией. Вот такие дела, Петр Михайлович… – и задумчиво расправил свою уже значительно отросшую бороду.
Они замолчали, обдумывая состоявшийся между ними столь важный обмен мнениями.
Молчание нарушил капитан 1-го ранга:
– Мы с вами, Петр Михайлович, вроде бы определились с ближайшим будущим вашего сына?
Тот утвердительно кивнул головой.
– А теперь, Петр Михайлович, мне кажется, пришло время увидеться вам с сыном. Не так ли? – улыбнулся Макаров.
– Буду признателен за такую возможность.
Командир позвонил в колокольчик.
– Гардемарина Чуркина ко мне! – приказал он появившемуся в дверях вестовому.
В дверь каюты постучали.
– Входите! – разрешил командир.
На пороге появился Андрей. Однако, увидев в капитанской каюте отца, о чем он, конечно, уже знал – «матросский» телеграф работал без сбоев! – не стушевался:
– Ваше превосходительство, разрешите обратиться к их высокоблагородию капитану 1-го ранга?
– Обращайтесь! – разрешил контр-адмирал, довольный тем, что его сын, с которым они не виделись целых три года, строго соблюдает все требования устава.
– Господин капитан 1-го ранга, гардемарин Чуркин по вашему приказанию прибыл!
– Добро! Вы, Андрей Петрович, – обратился он к гардемарину, – пообщайтесь с Петром Михайловичем, а я пока дам некоторые необходимые распоряжения, – полуофициально распорядился командир и тактично вышел из каюты.
– Папа! – метнулся Андрей к отцу, когда дверь за командиром закрылась.
– Здравствуй, сынок! – счастливо проговорил тот, обнимая гардемарина.
Так и стояли они, накрепко связанные не только родственными, но и дружескими мужскими узами. Затем Петр Михайлович несколько отстранил от себя сына:
– Ну и вымахал же ты, Андрюша, за это время! Еще чуть-чуть, и, пожалуй, догонишь меня по росту.
– Как говорит матушка, яблоко от яблони далеко не падает, – радостно заметил Андрей, с любовью и гордостью глядя на отца.
– Вспомнил-таки о любимом выражении матери, – удовлетворенно заметил Петр Михайлович. – А она ждет не дождется, когда увидит тебя, мореплаватель.
– Придется еще некоторое время ей потомиться. Да и мне вместе с ней.
Петр Михайлович вопросительно посмотрел на сына.
– Дело в том, что наш командир предупредил нас с Алексеем, что отпустит нас по домам только после нашего производства в мичманы.
– Ай да Степан Осипович! – озадаченно воскликнул контр-адмирал, удивившийся несколько неординарному, с его точки зрения, решению Макарова.
– Поэтому он и направил нас в Морской корпус для снятия мерок в пошивочной мастерской в сопровождении офицера, чтобы мы ненароком не отлучились по своим домам. Кроме того, старший офицер сказал нам, гардемаринам, что представления на нас по приказу командира были подготовлены им заранее, еще в конце плавания, и теперь уже переданы в Главный морской штаб. Так что, папа, передай маме, что ждать ей осталось не так уж и долго.
– То-то она обрадуется, увидав тебя с мичманскими погонами на плечах! Вот только жаль, что ненадолго.
Андрей удивленно вскинул брови:
– Отчего же, папа?! Ведь мне после производства в мичманы предоставят положенный в таком случае отпуск. Неужели ты, контр-адмирал, забыл положение о прохождении воинской службы?
– Выходит, что забыл, сынок. – Проверка удалась – сын четко держал свою руку на пульсе флотской жизни.
– И как же ты намерен провести свой первый офицерский отпуск?
– Вначале приду в себя дома после длительного плавания в Мировом океане. А затем думаю отдохнуть и поохотиться в нашем имении.
– В каком именно?
Андрей удивленно глянул на отца:
– В нашем родовом, что в Костромской губернии, конечно. Ведь именно с ним связаны мои самые яркие детские и юношеские воспоминания. А Савельич, страстный и опытный охотник, с которым ты неоднократно охотился в наших обширных угодьях, со своим верным Полканом составит мне вполне достойную компанию, – мечтательно произнес он. – Я ведь правильно мыслю, папа?
Петр Михайлович ностальгически вздохнул, вспомнив о былых днях, проведенных во время отпусков вместе с семьей в этом имении.
– Конечно, правильно, Андрюша. Если только Полкан окончательно не состарился – ведь он тогда уже был в довольно солидных собачьих годах. А вот как ты представляешь себе свою дальнейшую службу, я имею в виду на каких кораблях?
Тот улыбнулся:
– Ты спрашиваешь меня так, как будто у меня есть право выбора. – И задумался. – Хотя должен сказать тебе, что перед отправкой наших представлений в Главный морской штаб старший офицер как бы вскользь спросил меня о том, на каких кораблях я бы хотел служить. И я, к его немалому удивлению, ответил, что, конечно, на миноносцах.
– Это почему же? – с радостно забившимся сердцем спросил Петр Михайлович.
– Понимаешь, папа, сразу же после прихода «Витязя» в Кронштадт его офицеры узнали, что еще в 1886 году, то есть сразу же после нашего ухода в кругосветное плавание, на флот поступило несколько миноносцев, построенных на германской верфи. И не минных катеров, которыми был оснащен прославившийся во время Русско-турецкой войны пароход «Великий князь Константин» под командой нашего командира, а мореходных кораблей, способных перемещаться на значительные расстояния. Сейчас они уже прошли ходовые испытания, показав при этом, представь себе, скорость хода в двадцать два с лишним узла!
Петр Михайлович сделал вид, что удивлен этим, хотя знал тактико-технические характеристики миноносцев еще при их проектировании.
– И уже вскоре, после установки на них торпедных аппаратов, – взволнованно продолжил Андрей, – они будут введены в боевой состав военно-морского флота. И, что самое главное, – таинственно, понизив голос, сообщил он, – я заметил, как наши офицеры, я имею в виду офицеров «Витязя», с завистью относились к тем офицерам, которым предстоит служить на этих миноносцах.
– Это почему же? – заинтригованный словами сына, спросил Петр Михайлович.
– Да потому что на этих самых миноносцах соберутся единомышленники, одержимые общей идеей массированного применения торпедного оружия в будущих войнах! Это во-первых. А во-вторых, служба на миноносцах, по их мнению, менее обременительна в том смысле, что там нет того драконовского порядка, который установлен на кораблях первого ранга.
Андрей торжествующе глянул на отца.
– И именно поэтому ты и решил связать свою судьбу с миноносцами?
– Не только, – хитровато улыбнулся сын. – И чем же это, спрашивается, вы вместе со Степаном Осиповичем занимались в твоем горячо любимом Морском техническом комитете? А, может быть, вспомнишь, как назывался отдел, которым ты руководил? И если мне не изменяет память, то он назывался отделом минного оружия. Не так ли, ваше превосходительство?
– Именно так, господин гардемарин! – в тон сыну ответил контр-адмирал. – А если быть до конца честным, Андрюша, то я одобряю твой выбор.
Андрей прямо засветился от радости.
– Кстати, мне кажется, что Степан Осипович будет того же мнения, – как бы между прочим заметил Петр Михайлович.
– Ты уверен в этом? – с тайной надеждой спросил Андрей, еще не веря в свое счастье.
Еще бы! Ведь двое самых близких по флотской службе мужчин, да к тому же в столь высоких чинах, которые были для него непререкаемыми авторитетами, одобряли его выбор!
– На девяносто девять процентов. Кстати, где-то загулял наш гостеприимный хозяин, – как бы между прочим заметил контр-адмирал. – Пора бы ему, пожалуй, и вернуться в свою каюту.
Андрей улыбнулся, благодарный командиру за возможность откровенно, от души побеседовать со своим отцом тет-а-тет после столь долгой разлуки.
Петр Михайлович позвонил в колокольчик.
– Позови-ка сюда, братец, командира корвета! – приказал он появившемуся вестовому.
– Есть, ваше превосходительство! – с готовностью ответил расторопный матрос.
Глава IV
Канун Русско-японской войны
Успешно завоевав территории феодальных государств в Средней Азии, Российская империя обратила свои взоры на Маньчжурию и Корею. После присоединения к ней в 1860 году Уссурийского края создавались необходимые предпосылки для аннексии и этих территорий.
Однако в этом Азиатско-Тихоокеанском регионе интересы России столкнулись с интересами ее извечной конкурентки Англии, а также Германии, предпринявшей после победы во Франко-прусской войне 1870 года строительство мощного броненосного флота, к которому после так называемого «обновления Мейдзи» присоединилась и Япония.
Тем не менее русская дипломатия в этом вопросе неожиданно получила убедительный аргумент. Дело в том, что в 1872 году Владивосток стал главной военно-морской базой эскадры Тихого океана. Однако при всех преимуществах базирования ее кораблей в бухте Золотой Рог она обладала и одним существенным недостатком – на три-четыре месяца сама бухта, как и пролив Босфор-Восточный, покрывались льдом, препятствовавшим круглогодичной навигации в их акваториях. А так как все бухты Уссурийского края были замерзающими, встала проблема приобретения незамерзающего военного порта уже за пределами территории Российской империи.
Одной из особенностей, связанной с удаленностью малоосвоенной территории Дальнего Востока от центральных районов России, являлась практическая невозможность содержать на этой далекой окраине сколь-нибудь значительный воинский контингент. В этих условиях оставался единственный шанс сохранить эти территории во владении российской короны – возместить нехватку сухопутных сил созданием в регионе военно-морской группировки, которая должна была стать основой русского дальневосточного могущества. И эта необычная для сухопутной державы ситуация, когда ее далекие рубежи оборонялись почти исключительно военно-морскими силами, продолжалась на Дальнем Востоке вплоть до начала XX века.
Поэтому так остро и встал вопрос о приобретении незамерзающего военного порта на Дальнем Востоке, отвечавшего необходимым для русской военно-морской базы требованиям. По степени своей значимости они были следующими:
– незамерзающая гавань;
– близость к предполагаемому театру военных действий;
– просторная и глубокая бухта;
– выгодное для береговой и сухопутной обороны естественное положение;
– наличие путей сообщения и средств связи (телеграфных коммуникаций).
Идеального порта, соответствовавшего всем этим нормам, не существовало, но в большей или меньшей степени этим требованиям отвечали свыше десятка портов, находившихся на территории Китая и Кореи.
Со стратегической точки зрения предпочтение стоило бы отдать одному из портов на восточном побережье Кореи. В этом случае эскадра Тихого океана могла бы базироваться как в этом порту, так и во Владивостоке, расстояние между которыми было бы относительно незначительным. Однако приобретение незамерзающего порта было не самоцелью – Россию в первую очередь интересовала территория Маньчжурии.
Исходя из этих соображений, на территории Китая были выбраны два порта – Циндао и Порт-Артур. Однако Циндао был слишком удален от намечавшейся к строительству Китайской Восточной железной дороги как составной части Транссибирской железнодорожной магистрали, проходившей по территории Маньчжурии и соединявшей европейскую часть России с Владивостоком. Поэтому когда Германия, предварительно прозондировав отношение России к возможности захвата ею Циндао и не получив возражений с ее стороны, ввела в него свою эскадру, то у России остался только один вариант – Порт-Артур.
Но, как оказалось, на Порт-Артур претендовала и Англия. Английская эскадра направилась в северную часть Желтого моря, и один из ее кораблей посетил Порт-Артур с целью убедиться в отсутствии там русских кораблей. Стало ясно, что конечной целью англичан является именно Порт-Артур.
Решением Особого совещания 26 ноября 1897 года под председательством императора Николая II командующий эскадрой Тихого океана контр-адмирал Дубасов получил указание послать отряд кораблей в Порт-Артур. Китай, опасаясь захвата этого пункта Англией, не только не протестовал, а более того, содействовал в этом России.
События развивались с головокружительной быстротой. Два отряда русских кораблей заняли Порт-Артур и Талиенван (будущий порт Дальний). В директиве командиру занявшего Порт-Артур отряда для противодействия его захвату англичанами позволялось действовать, «как повелевает присяга». В свою очередь, два английских крейсера прибыли на внешний рейд Порт-Артура, но китайцы запретили им вход в гавань. Несмотря на это, один из крейсеров все-таки вошел на внутренний рейд, где уже стояли три русских военных корабля. Три часа командир английского отряда проверял, насколько крепки нервы русских моряков, а затем покинул порт. Угроза вооруженного столкновения миновала. И 26 января 1898 года эскадра Тихого океана под флагом контр-адмирала Дубасова почти в полном составе собралась на рейде Порт-Артура.
По предварительному согласованию с Японией Англия решила компенсировать артурскую неудачу занятием китайского порта Вэйхайвэя, а в отношении дальнейших действий России на Квантунском полуострове «умыла руки». Россия же вступила в переговоры с Японией, обещая ей уступки в Корейском вопросе. Таким образом, Китай лишился международной поддержки, и Россия сломила его сопротивление, добившись правового оформления захвата Порт-Артура.
24 февраля 1898 года на совещании у великого князя Алексея Александровича было принято окончательное решение об аренде Квантуна. Император Николай II утвердил решение этого совещания.
Китай, однако, затягивал переговоры по уступке полуострова, и представлявший в нем интересы России посол Павлов в отчаянии телеграфировал из Пекина в Санкт-Петербург: «Пока фактически мы не займем намеченной территории, до тех пор мы не добьемся удовлетворительного решения». В связи с этим в распоряжение контр-адмирала Дубасова был направлен военный десант для занятия Квантуна силой. Высадка десанта намечалась на 15 марта, но уже 11 марта Павлову удалось добиться его уступки мирным путем. 15 марта в Пекине стороны подписали русско-китайскую конвенцию, согласно которой территория Квантунского полуострова на двадцать пять лет передавалась в аренду России. Кроме того, разрешалось и проведение железнодорожной ветки от трассы Китайской Восточной железной дороги в порт Дальний на Квантунском полуострове.
16 марта 1898 года под грохот салюта кораблей эскадры Тихого океана в Порт-Артуре и Дальнем были подняты русские флаги. Тем самым стоявший в повестке дня вопрос о приобретении незамерзающего военного порта российского флота на Дальнем Востоке был решен.
Одной из лучших характеристик новой русской военно-морской базы может служить мнение контр-адмирала Дубасова, высказанное им по итогам первого осмотра: «Как база для наших морских сил Порт-Артур совершенно не отвечает требованиям». Нельзя, конечно, утверждать, что Дубасов был абсолютно прав, но Артур имел массу недостатков. Из пяти основных требований к дальневосточному русскому военному порту он не соответствовал двум: был связан с Россией только морем и имел слишком мелкую гавань. Но если эти недостатки впоследствии удалось исправить, то ничего нельзя было поделать с тем фактом, что базируясь на Порт-Артур, русский флот оставлял совершенно открытым и беззащитным восточный берег Кореи и, главное, – все дальневосточное побережье России. Кроме того, между русскими военными портами на Тихом океане – Порт-Артуром и Владивостоком – лежал тысячемильный морской путь, который Япония могла легко перерезать, укрепившись на южном побережье Кореи и заперев тем самым Корейский пролив. В этом случае эскадра Тихого океана разделялась на две части, которые можно было легко уничтожить поодиночке.
Таким образом, занятие Порт-Артура, предпринятое исключительно по политическим соображениям и вопреки мнению фактически всей военно-морской элиты, принесло России только вред. Пренебрежение интересами русского флота в пользу стремления установить контроль над Маньчжурией обернулось против самой России.
Пророческими оказались слова министра финансов С. Ю. Витте[61], сказанные им великому князю Александру Михайловичу по поводу занятия Порт-Артура: «Припомните сегодняшний день – вы увидите, какие этот роковой шаг будет иметь опасные для России последствия».
До середины XIX века флот Японии, находившейся в искусственной изоляции от всего мира, представлял собой действующий музей примитивных судов, типы которых восходили к древней истории страны и не могли сравниться с высшими достижениями мирового кораблестроения. И только после реставрации в 1868 году власти императора (микадо) – так называемого «обновления Мейдзи» – Япония встала на путь реорганизации своих вооруженных сил по европейским образцам.
В 1873 году в стране были созданы военное и военно-морское министерства, принят закон о всеобщей воинской повинности. Наряду с заказом кораблей за границей – в Англии и Франции – японцы с помощью французских специалистов оборудовали для строительства крейсеров адмиралтейство в Йокосуке. Программой 1889 года предусматривалось строительство двадцати пяти крейсеров и канонерских лодок, а также тридцати миноносцев. Однако из-за финансовых трудностей эта программа не была полностью выполнена. Новая японская кораблестроительная программа 1894 года предусматривала строительство уже двух броненосцев первого класса «наиболее сильного типа», и двух крейсеров. Таким образом, Япония приступила к созданию линейного флота на Дальнем Востоке.
В целях подготовки к войне с Россией, которая являлась основным противником ее агрессивных планов на азиатском континенте, намечалось невиданное в истории страны усиление армии и флота. Первая и вторая программы развития японского флота (1895 и 1896 гг.) предусматривали постройку десятков новых кораблей. В том числе четырех первоклассных броненосцев водоизмещением по 15 000 т и четырех бронепалубных крейсеров водоизмещением по 7500 т. Однако уже в 1897 году последние заменили на шесть более мощных броненосных крейсеров водоизмещением по 9600 т. На выполнение этих двух программ в течение десяти лет требовалось 246 миллионов йен – около 320 миллионов рублей. Учитывая, что общие военные расходы Японии до 1895 года не превышали тридцати миллионов рублей, эта сумма представлялась непосильной для государственного бюджета. Однако контрибуция с Китая после его разгрома в Японско-китайской войне 1894 года помогла Японии не только выполнить эти программы, но и завершить постройку крупных боевых кораблей к 1903 году.
Успех японской экспансии на материк определялся мощью военного флота, который мог бы обеспечить перевозку и снабжение армии. Правильно оценивая роль флота в предстоящей войне, японское правительство в 1895–1904 годах выделяло на его содержание и развитие в среднем около сорока шести процентов от ежегодных военных расходов. Общие ежегодные расходы на вооруженные силы в 1899 году достигли 150 миллионов рублей. Немалую роль в финансировании военных приготовлений Японии сыграл и заем в размере 500 миллионов рублей, предоставленный США.
Энергичные меры по созданию кораблестроительной базы, предпринятые в Японии к началу войны, еще не обеспечили готовность верфей к строительству кораблей всех классов, а также заводов к выпуску самых мощных корабельных орудий. Поэтому неготовность верфей в сочетании со стремлением как можно быстрее завершить кораблестроительные программы привели к заказу всех крупных броненосных кораблей за границей.
Набравшую обороты военную машину Японии уже трудно было остановить без огромных материальных издержек. Однако это и не требовалось императорскому правительству: уже существовало решение развязать войну с Россией в начале 1904 года. Ведь в противном случае ожидаемое скорое усиление Российской Тихоокеанской эскадры превращало ее грозный Соединенный флот в дорогую, но бесполезную игрушку, не имевшую шансов на победу.
Глава V
Чрезвычайные события
Была ясная морозная ночь. Вдали, на западе, на внешнем рейде Порт-Артура, по редким огням угадывались корабли эскадры, стоящие на якорях. Вдоль берега Тигрового полуострова в одну линию вытянулись громады семи эскадренных броненосцев, а дальше к морю, в линию, параллельную броненосцам, стояли шесть крейсеров. Грозная сила, закованная в броню…
Андрей Петрович поежился от холодка, неприятно забравшегося за ворот шинели. Миноносец «Бесстрашный», командиром которого он был, находился вместе с несколькими другими миноносцами в охранении к востоку от эскадры. Все было абсолютно спокойно, и он, предупредив вахтенного офицера, мичмана Скоробогатова, решил до утра «покемарить», как любил выражаться его младший брат Степан.
Спустившись в каюту, предупредил своего вестового[62], чтобы он разбудил его ровно в шесть часов утра, разделся и лег в холодную постель. Он прекрасно знал, что сегодня, 26 января 1904 года, в доме командующего эскадрой вице-адмирала Старка состоится традиционный бал, посвященный дню Марии. А супругу хозяина большого гостеприимного дома звали Мария Ивановна.
«То-то сейчас многочисленные гости веселятся в адмиральском доме, – с долей зависти подумал он. – Наверное, там будет и сам наместник государя на Дальнем Востоке адмирал Алексеев[63]. Но мой миноносец, к сожалению, находится в охранении эскадры. Ну что же, служба есть служба!» – философски рассудил он и уткнулся лицом в подушку, чтобы хоть ненадолго забыться тревожным сном.
– Ваше высокоблагородие! Ваше высокоблагородие!.. – негромко, но настойчиво повторял рассыльный, пытаясь разбудить спящего командира.
Тот открыл глаза и, увидев встревоженное лицо матроса, рывком сел в постели.
– Ваше высокоблагородие, на эскадре слышна беспорядочная стрельба, и во все стороны шарят лучи прожекторов! – скороговоркой доложил рассыльный.
Сон, и до этого беспокойный, как рукой сняло. «Неужели японские миноносцы осмелились атаковать корабли эскадры?!» – мелькнула страшная догадка, и в груди разом похолодело – он вспомнил упорные слухи о том, что японские поданные незадолго перед этим спешно покинули не только Порт-Артур, но и весь Квантунский полуостров.
Не попадая в рукава мундира и чертыхаясь, старался как можно быстрее надеть поданную вестовым форму, и, уже на ходу застегивая шинель, устремился на мостик. Сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.
– Господин капитан 2-го ранга, на эскадре слышна беспорядочная стрельба и во все стороны шарят лучи прожекторов! – как бы повторяя слова рассыльного, доложил вахтенный офицер мичман Скоробогатов.
На эскадре действительно была слышна стрельба и из стороны в сторону метались лучи корабельных прожекторов. Вспыхивали зарницы орудийных вспышек. Далекий треск выстрелов малых калибров перекрывался грохотом орудий главного калибра. На мачтах кораблей беспрерывно мигали разноцветные огни сигнальных фонарей. Затем раздались глухие мощные взрывы.
– Боевая тревога! – приказал командир, и, когда вахтенный офицер нажал красную кнопку возле машинного телеграфа, во всех корабельных помещениях раздались прерывистые звуки колоколов громкого боя[64].
Моментально миноносец превратился в кишащий муравейник – матросы в разных направлениях стремительно разбегались по своим местам по боевому расписанию. На семидесятипятимиллиметровом носовом орудии смачно клацнул затвор, досылая снаряд в казенную часть.
На мостик взбежал старший офицер лейтенант Бестужев. Приняв доклады с боевых постов и из машинного отделения, доложил:
– Господин капитан 2-го ранга, корабль к бою готов! – и вопросительно посмотрел на командира.
– Японские миноносцы атаковали эскадру! – коротко пояснил тот, уже ничуть не сомневаясь в трагизме происшедшего.
– Вот сволочи косоглазые! – в сердцах воскликнул лейтенант и грубо выругался. – Прошу извинения, Андрей Петрович, но ведь японцы атаковали нас без объявления войны!
Тот согласно кивнул головой, не обратив особого внимания на ругань своего подчиненного, – начались боевые действия, тяжелая мужская работа, и все средства были хороши для того, чтобы разбить и уничтожить врага, иначе он непременно сделает это с тобой. Это непреложный закон любой вооруженной борьбы.
– Включить прожектор! Осмотреть водную поверхность!
«Хотя кому мы нужны, если на внешнем рейде стоят броненосцы и крейсера! Так себе, мелочь…» – промелькнула шальная мысль у Андрея Петровича, отдавшего эти команды.
Через некоторое время сигнальщик доложил:
– Ваше высокоблагородие, корабли противника не обнаружены!
– Чего и следовало ожидать, – буркнул тот, удовлетворенный подтверждением своего предположения.
– Полный вперед! – приказал он и круто развернул миноносец.
– Попытаемся перехватить японские миноносцы на отходе, – пояснил Андрей Петрович свой маневр старшему офицеру. – Свои торпеды, как я полагаю, они уже израсходовали.
– Дай-то Бог, Андрей Петрович! Вот тогда бы мы им показали кузькину мать! – запальчиво воскликнул старший офицер, и глаза всех моряков, присутствовавших на мостике, вспыхнули недобрым, мстительным огнем.
Однако обнаружить японские миноносцы так и не удалось. Поэтому Андрей Петрович приказал возвращаться к эскадре.
– Прожектор не выключать! Включить свои опознавательные огни! – приказал он. – А то, чего доброго, наши ошалевшие в этом кошмаре комендоры запросто могут разнести наш миноносец в щепки.
Благополучно подойдя к эскадренному броненосцу «Петропавловск», он доложил вице-адмиралу Старку, который уже прибыл на флагманский корабль. Было видно, что вице-адмирал потрясен событиями.
– Ваше превосходительство, на море неприятельских судов не обнаружено!
В ответ он услышал много неприятных слов в свой адрес. Однако, излив свою наболевшую душу, адмирал наконец-то сообразил, что стоявший перед ним навытяжку капитан 2-го ранга имеет к случившейся трагедии лишь косвенное отношение. И уже более спокойным голосом приказал ему возвращаться в гавань Порт-Артура.
Под Золотой Горой стоял приткнувшийся на мелководье броненосец «Цесаревич», а невдалеке от него – крейсер «Паллада».
Когда же «Бесстрашный» подошел к входу в гавань, то слева, у Тигрового Хвоста, открылась темная громада броненосца «Ретвизан», тоже приткнувшегося носом к берегу, корпус которого частично перекрывал мелководный проход.
– Наверное, его командир хотел ввести подорванный корабль в гавань, на внутренний рейд, однако с его осадкой этот проход может быть преодолен лишь в большую воду, то есть во время прилива, – предположил Андрей Петрович. – Это тебе не мы, вездесущие миноносцы, – добавил он, усмехнувшись.
– Еще, слава богу, что не потоплен ни один большой корабль эскадры. Хотя не такое уж большое, но все-таки утешение, – задумчиво произнес старший офицер, оглянувшись в сторону эскадры.
– Вот в этом я полностью согласен с вами, Евгений Аркадьевич, – подтвердил командир. – Тем не менее о генеральном сражении с японским флотом теперь нужно, к сожалению, забыть на несколько месяцев.
– Уж это точно, Андрей Петрович, – вздохнул лейтенант. – Ведь в Артуре всего лишь один сухой док, и придется теперь мастеровым латать подорванные корабли во временных деревянных кессонах[65].
– Да и мастеровых-то этих, присланных из Петербурга с Невского завода для сборки миноносцев, как кот наплакал, – поддакнул ему в тон командир.
В здании Морского собрания вахтенный офицер крейсера «Паллада» лейтенант Бровцын делился с окружившими его офицерами своими впечатлениями о ночном нападении японцев на эскадру.
– На «Петропавловске» пробило шесть склянок[66], и одновременно начался перезвон и на других кораблях эскадры. Я уже предвкушал скорую смену с вахты.
Офицеры понимающе закивали головами.
– В это время со стороны Дальнего показалось несколько миноносцев, которые шли со всеми огнями. Я был несколько удивлен их появлением и стал в бинокль рассматривать подходящие суда. Ничего необычного не заметил: обычные четырехтрубные миноносцы с кожухом посередине, похожие на наши с Невского завода, каких много в артурской эскадре. Меня, однако, смутило то, что они шли прямо на «Палладу», и я приказал вахтенному сигнальщику запросить у них позывные.
Однако, не отвечая на запрос с «Паллады» и подойдя к эскадре на два-три кабельтова, миноносцы разделились. Два из них направились к голове эскадры, а остальные – к концевым кораблям. И тут же один за другим раздались два сильных взрыва.
У офицеров, с напряжением слушавших лейтенанта, вырвался скорбный вздох, скорее похожий на глухой стон.
– На кораблях эскадры вспыхнули прожектора, лучи которых стали искать невидимые корабли противника, и открылась беспорядочная стрельба из орудий и пулеметов.
На верхнюю палубу крейсера стали торопливо выбегать офицеры и матросы, занимая места по боевому расписанию, хотя боевую тревогу я не объявлял, и колокола громкого боя молчали. Вы же знаете, что это прерогатива командира корабля или, как минимум, старшего офицера. – Слушатели согласно закивали головами. – Один из миноносцев, подойдя к нашему крейсеру, выпустил в него одну за другой две торпеды. Я прекрасно видел оранжевые вспышки выстрелов торпедных аппаратов и появившиеся вслед за этим в темной ночной воде хорошо видимые полосы от приближающихся торпед.
– Торпеды с левого борта! – отчаянно закричал сигнальщик.
– А что я мог сделать?! – лейтенант обвел слушателей тоскливым взглядом. – Крейсер стоял на якоре и, естественно, не имел хода, чтобы попытаться отвернуть в сторону от стремительно приближающихся смертоносных самодвижущихся мин. Только ждать неизбежного…
Офицеры истово крестились, представив себя на его месте.
– Раздался грохот двух взрывов, слившихся в один, и на палубу обрушились столбы воды, сбивая с ног людей. Корабль сильно качнуло, и он стал крениться на левый борт. В это время с уходящего миноносца донеслись торжествующие крики «банзай!».
– Вот оно, азиатское коварство! – возмущенно воскликнул один из офицеров, выражая тем самым их общее мнение. – Нет и не будет им пощады!
– Это, конечно, так, – согласился с ним капитан 2-го ранга. – Но, господа офицеры, как известно, два эскадренных броненосца и один крейсер первого ранга выведены из строя. Так что о генеральном сражении с японским флотом нужно, к сожалению, забыть как минимум на несколько месяцев.
Это был Андрей Петрович, повторивший свою мысль, высказанную им еще на мостике своего миноносца во время атаки японскими миноносцами кораблей эскадры.
– К великому сожалению, нельзя не согласиться с вами, Андрей Петрович, – заметил другой капитан 2-го ранга, тоже один из командиров миноносцев. – Ремонт подорванных японцами кораблей действительно потребует значительного времени. К тому же Старк подавлен свалившимся на него несчастьем и, по моему мнению, не сможет оказать вице-адмиралу Того[67], командующему Соединенным японским флотом, активного противодействия даже имеющимися в его наличии силами артурской эскадры. Поэтому необходимо назначение на должность командующего эскадрой нового, энергичного адмирала, обладающего наступательным мышлением. Я имею в виду вице-адмирала Степана Осиповича Макарова, который изложил свои взгляды на ведение вооруженной борьбы на море в современных условиях в своем великолепном труде «Рассуждения по вопросам морской тактики». И посему молодым офицерам настоятельно рекомендую не только прочесть, но и изучить его.
Мичмана и лейтенанты завороженно слушали опытного офицера. В их глазах легко читалась появившаяся надежда на успешное противостояние японскому флоту после понесенных эскадрой серьезных потерь в виде поврежденных торпедами кораблей.
– А чтобы исключить возможность кривотолков в мой адрес, официально заявляю, что высказанные мной здесь мысли изложены в докладной записке на имя наместника государя на Дальнем Востоке адмирала Алексеева.
Все офицеры многозначительно переглянулись – теперь они уже были уверены, что так необходимые изменения в руководстве эскадрой произойдут непременно.
В разговор вступил недавно подошедший командир крейсера «Новик» капитан 2-го ранга Эссен[68], пользовавшийся большим уважением и авторитетом в среде офицеров эскадры.
– Должен сообщить вам, господа офицеры, о том, что накануне нападения японцев на эскадру, стоявшую на внешнем рейде Порт-Артура, отряд японских кораблей в составе нескольких крейсеров и миноносцев блокировал в корейском порту Чемульпо наши стационеры – крейсер первого ранга «Варяг» и канонерскую лодку «Кореец». Попытка командиров обоих кораблей с боем прорваться в Порт-Артур окончилась неудачей. Поэтому, чтобы предотвратить захват кораблей японцами, получивший тяжелые повреждения крейсер «Варяг» был затоплен, а канонерская лодка «Кореец» взорвана, не спуская Андреевских флагов, своими командами, которые перешли на иностранные корабли, находившиеся в Чемульпо. Подробностями боя наших кораблей с японцами пока не располагаю.
Офицеры в глубокой скорби склонили свои головы, отдавая дань уважения русским морякам, принявшим неравный бой с превосходящим их отрядом японских кораблей и не сдавших своих кораблей врагу.
– Разрешите, ваше высокопревосходительство?
В кабинет вошел улыбающийся вице-адмирал Макаров.
– Никак вы, Степан Осипович, не можете обойтись без того, чтобы не внести в наши отношения элемент чинопочитания! – улыбаясь, вышел навстречу гостю Петр Михайлович уже с тремя черными орлами на погонах.
– Такой уж я человек со столь скверным характером…
– Дай Бог каждому иметь такой характер!
Они крепко пожали друг другу руки.
– Если пожаловали ко мне в гости, стало быть, опять надолго убываете из Петербурга. – Петр Михайлович испытующе посмотрел на вице-адмирала: – Дальний Восток?
– Вы, как всегда, проницательны, Петр Михайлович. Буквально на днях получил высочайший рескрипт, повелевающий мне вступить в должность командующего флотом Тихого океана. Так что завтра же выезжаю по железной дороге в Порт-Артур.
– Мудрое решение государя! Тем более что вы будете первым, если мне не изменяет память, в истории России командующим флотом Тихого океана? – Макаров, несколько смутившись, утвердительно кивнул головой. – Знаменательное событие! Однако, по моим сведениям, обстановка в Порт-Артуре после ночной атаки японскими миноносцами кораблей артурской эскадры тяжелая. Да к тому же в Чемульпо погибли «Варяг» с «Корейцем». Старк явно деморализован. Поэтому от всей души поздравляю вас с новым назначением. – И, подумав, добавил: – Отчасти даже завидую вам.
Читать бесплатно другие книги:
