Негодяи (сборник) Флинн Гиллиан

– Пусть старик повеселится, – сказал мне Керинис, махнув рукой.

Поглядев на стопки серебряных монет на столе, на тубусы со свитками, я решил и вовсе не уходить. Из комнаты три выхода, один – в общую, один – на кухню и еще один – куда-то еще. Если никто не проследит за Керинисом, что помешает ему улизнуть с деньгами и свитками?

Керинис взял в руку одну из монет и присвистнул.

– Только поглядите! Мелькарт без носа.

– О чем ты?

– Очень редкие монеты, мой юный друг. Очевидно, что-то сломалось на форме, и на некоторых монетах Мелькарт получился без носа. Как только обнаружили, сразу перестали чеканить, поэтому они редко попадаются.

– Они ценны?

Керинис фыркнул.

– Не более ценны, чем любой шекель того же веса. Может, и менее. Кто захочет, чтобы у него в кошеле был Мелькарт без носа?

Пока он продолжал играться с монетами, будто мальчишка с игрушечными солдатиками, я решил повнимательнее разглядеть свитки так называемых Книг Тайных Знаний. Первым попался свиток с указаниями, как превращать мужчин в женщин и обратно. С этим вопросом я был немного знаком, став свидетелем подобной транформации на священном празднике весны в честь Салмакиды в Галикарнасе. Я проглядывал текст в поисках упоминания о Салмакиде и вдруг понял, что Керинис стоит рядом, наклонившись и читая свиток. Его голова оказалась поблизости от моей.

– Интересуешься, как девочкой стать? – спросил он, обворожительно улыбаясь. – Может, всего на одну ночь?

Я прокашлялся.

– Не тогда, когда поблизости такие, как ты.

Он рассмеялся.

– Ладно тебе, юный римлянин, – ты ведь римлянин, так? Акцент не спутаешь. Что ты на меня взъелся? Я честный парень, пытающийся заключить честную сделку.

– Конечно. А как к тебе попали эти свитки Книг Тайного Знания?

– А вот это уже совсем не твое дело. Однако могу тебя заверить, что они самые настоящие. Неужели ты думаешь, что я попытался бы обмануть такого заслуженного человека, как твой спутник? Он намного старше и мудрее тебя, мой юный друг, и, похоже, он мне верит.

Я вспыхнул, раздумывая, как бы порезче ответить, но дернулся, когда открылась дверь. Вошел Антипатр, улыбаясь до ушей.

Керинис услышал шум и повернулся к двери. Мгновение глядел непонимающе, а потом прищурился.

– Ага, начинает угасать. Я едва твои очертания вижу. Ну, как оно?

– Фантастически! – воскликнул Антипатр. – Я был совершенно невидим. Никто меня не увидел, вообще. От этого меня охватило… проказливое настроение. Не удержался, немного над людьми подшутил.

– Как подшутил? – спросил я, пристыженный тем, что мой старый наставник вел себя, будто школьник.

– Не беспокойся, Гордиан, – ответил Антипатр, расправив плечи, будто стряхивая остатки ребячливого поведения. – Важно то, что формула работает. И применение ей может быть просто потрясающее. Важность подобного способа для военного дела или шпионажа – один человек может изменить ход истории!

– Учитель, не припоминаешь ли ты урок Икара? Если людям было бы суждено летать, боги наделили бы нас крыльями. Если бы нам было суждено уметь становиться невидимыми…

– Ты должен сам это попробовать! – сказал Антипатр, протягивая мне флакон.

– Что?

– Да, сам попробуй, – сказал Керинис.

Я долго глядел на флакон, а потом взял его у Антипатра. Вынул пробку и понюхал. Как и сказал Антипатр, запах был омерзителен.

– Давай, – сказал Антипатр. – Две капли на тыльную сторону ладони.

Керинис наклонил голову.

– Ты молодой и сильный. Наверное, тебе три капли надо попробовать.

Глубоко вдохнув, я аккуратно вылил три капли смеси на кисть. На мгновение задумавшись, слизнул. Вкус был ужасающим.

Они смотрели на меня достаточно долго. Наконец я ощутил тепло внизу живота, которое начало растекаться в руки и ноги. Голова немного кружилась, а все в комнате будто начало слегка светиться.

Керинис улыбнулся и кивнул.

– Вот, начинает действовать.

Антипатр нахмурился.

– Я никаких изменений не вижу.

– И не увидишь, я же уже объяснял. Как себя чувствуешь, юный римлянин?

Я сглотнул.

– Странно… но не плохо.

Я поглядел на руку, с которой слизнул капли.

– Я все еще ее вижу.

– Конечно, видишь, – ответил Керинис. – Лучи видения. Ты же себя каждый день видишь, так что ты не поддашься собственной невидимости.

Несмотря на то что я медленно и тихо встал со стула и пошел по комнате, он все так же смотрел на то место, где я сидел до этого.

– Испытай это! – прошептал Антипатр. – Выйди в общую комнату, погляди, что будет. Я с тобой схожу.

– Нет, Учитель, останься здесь, – сказал я, глянув на деньги и мешок со свитками на столе, а потом на Кериниса, которому все еще не верил.

– Очень хорошо, – ответил Антипатр. Уселся и принялся изучать содержимое тубусов.

Продолжая ощущать странное воздействие зелья, я вышел в общую комнату. В небольшой таверне сидели с дюжину клиентов, они пили вино и играли. Я прошел через всю комнату, ступая как можно тише. Точно, никто меня не видит. Чтобы убедиться, я провел пару простых опытов. Например, хлопнул ладонями перед лицом пьяного незнакомца, и тот лишь отшатнулся в изумлении.

Мимо прошла Галатея с полным кувшином вина. Я пошел рядом, без смущения разглядывая ее красивое лицо, золотые волосы и верхнюю часть белых грудей, соблазнительно окаймленных платьем. О, как жаль, что я не оказался тут столетие назад, во времена Фафхрда и Серого Мышелова, когда в моде были платья в критском стиле, и женщины ходили с абсолютно открытой грудью!

Я ходил за ней следом, смотрел, как она бесстыдно флиртует со всеми мужчинами подряд. Ощутив укол совершенно необоснованной ревности, я наклонился к ее уху.

– Бу! – прошептал я.

Бедная девушка так испугалась, что облила вином себе платье. Немного вина попало и на грудь. Мужчины, ставшие свидетелями ее изрядной неуклюжести, захохотали и загикали.

– Эй, Галатея, дай мне это с тебя слизать! – крикнул один из них.

Галатея покраснела, и мне стало стыдно. Но затем она развернулась и спешно пошла к узкому коридору. Я пошел следом. Когда она открыла дверь в небольшую комнатку, я осторожно проскользнул следом за ней, едва не получив удар дверью.

Забитая вещами крохотная комнатка без окон была освещена единственной масляной лампой. Судя по всему, ее спальня. Узенькая кровать, стул и открытый сундук, набитый одеждой и другими вещами. Не боясь, что меня увидят, я смотрел на Галатею. Она поворачивалась то так, то так в янтарном свете лампы. Она была прекрасна, как статуя Венеры, с изящными белыми руками и ногами, соблазнительными бедрами и мягкими грудями, которые немного вытянулись, когда она наклонилась, а потом снова улеглись, когда она выпрямилась. Один вид соблазнительнее другого.

Когда она достала из сундука другое платье, я не смог сдержать разочарованного стона.

Галатея резко обернулась и поглядела прямо на меня.

– Кто здесь?

Я затаил дыхание.

Она нахмурилась, а затем продолжила свое дело, повернувшись ко мне спиной и надевая платье через голову. Однако, похоже, когда она снова повернулась лицом ко мне, зелье невидимости исчерпало свое действие. Галатея отшатнулась, вскинув руки, будто желая от меня защититься.

– Кто ты… Как ты…

Похоже, она не могла найти слов. Любая девушка вела бы себя так же, окажись она наедине с мужчиной, внезапно материализовавшимся в закрытой комнате.

Я тоже потерял дар речи, но лишь на мгновение.

– Думаю, это я виноват, что ты вино пролила, – сказал я.

Галатея нахмурилась.

– Не говори глупостей. Я неловкая, вот и все. Но откуда ты здесь появился?

– А это имеет значение?

Галатея с трудом улыбнулась.

– А, да, теперь я тебя узнала. Ты юный римлянин, который путешествует со стариком. Я… не сразу тебя разглядела. Наверное, свет слабый. Но… даже так… как ты…

– Мне жаль, что ты вино разлила.

– Платье испортила, – со вздохом сказала она.

– Я тебе другое куплю.

– Очень мило с твоей стороны. Но мне нужно дальше работать, иначе эти пьяные идиоты заберутся за прилавок и начнут сами себя обслуживать.

Она быстро двинулась к двери, боком пройдя мимо меня в такой близости, что мы коснулись друг друга. Судя по всему, она сразу поняла, какой эффект произвела на меня, поскольку, мгновенно глянув вниз, она понимающе улыбнулась и быстро поцеловала меня в губы. И тут же, открыв дверь, ушла, оставив меня одного в небольшой комнатке.

К тому времени, как я вернулся в нашу отдельную комнату, Антипатр и Керинис уже уладили дела. Монет на столе не было, а мешок с тубусами стоял на полу позади Антипатра.

– Как оно? – спросил Керинис.

– Да, Гордиан, признавайся, ты проказничал? – спросил Антипатр.

Наверное, я покраснел, поскольку Антипатр рассмеялся и покачал головой.

– Во имя Геркулеса, думаю, ты действительно неплохо напроказничал.

Керинис тоже сильно развеселился и, воспользовавшись моим оцепенением, шлепнул меня по заду. Коротко попрощавшись, он ушел, оставив свитки и забрав шекели.

В эту ночь Антипатр сидел над свежеобретенными свитками очень долго, далеко за полночь, время от времени заправляя лампы маслом, когда они прогорали. Иногда что-то бормотал себе под нос, восклицал что-нибудь вроде «Только представь!» или «Потрясающе! Возможно ли такое?».

Антипатр читал, а я не мог думать ни о чем, кроме Галатеи. Лежал на узкой кровати, в набедренной повязке, накрытый простыней. Из окна доносился шум ночного побережья – мягкий шорох прибоя, тихое поскрипывание кораблей у причалов, но он меня не успокаивал. Я лежал с закрытыми глазами, но сна не было ни в одном из них. Мне пришла в голову мысль.

– Учитель, а что с тем флаконом?

– С чем?

– Флаконом с зельем.

– Тут, в мешке, вместе со свитками. А зачем спрашиваешь?

– Просто так.

Антипатр оторвался от свитков и искоса поглядел на меня.

– Тебе надо стать невидимым этой ночью?

– Конечно же, нет!

Он скептически хмыкнул и снова взялся читать.

Я ворочался. Никак не мог уснуть.

Воображал себе, как Галатея спит, нагая, не прикрытая даже простыней. При всем старании не мог думать ни о чем больше.

В комнате снова стало темнее. Масло в лампах прогорело, а Антипатр их не заправлял. Уронил голову, его руки разжались, и свиток развернулся, скатившись по его ногам и на пол. И он захрапел.

Я встал с кровати очень тихо. Уже стал надевать тунику, когда понял, что она мне не нужна. Как и набедренная повязка. Невидимому человеку не нужна одежда! Дрожа от возбуждения, как только может дрожать девятнадцатилетний юноша просто от того, что куда-то нагим отправится, я сдернул набедренную повязку и насладился дуновением прохладного морского бриза из окна.

Двигаясь тихо, как только мог, я подошел к мешку и достал флакон. Вынул пробку и проглотил несколько капель. Спустя несколько мгновений почувствовал, как зелье начинает действовать.

Внизу было тихо. Общую комнату закрыли на ночь. Я осторожно пошел в темноте по узкому коридору и к двери Галатеи.

Дверь не была заперта. Очень тихо повернув ручку, я толкнул дверь, открывая ее, и вошел внутрь.

Стоящая на закрытом сундуке масляная лампа еле горела. Как минимум, в одном я ошибся. Галатея спала, накрытая простыней. В слабом янтарном свете лампы не блестела плоть, лишь неровная ткань с рисунком теней.

Рядом с лампой что-то блестело. Серебряная монета. Уловив ее отблеск, я наклонился и поглядел внимательнее.

Тирский шекель, но не просто шекель. С профилем Мелькарта без носа.

Каков шанс того, что я могу увидеть за один вечер не одну, а целые две монеты, столь редкие?

Я присмотрелся еще внимательнее. Наверняка это та самая монета, которую мне Керинис показывал. Как она оказалась у Галатеи? Разве что Керинис ей ее дал? Зачем бы кому-то давать серебряную монету, такую ценность, простой служанке? Если только она не выполнила поручение куда более ценное, чем разливать вино.

Скольким еще в таверне заплатил Керинис по серебряному шекелю за их безупречную игру? Наверное, по шекелю каждому, и все равно у него их немало осталось.

Я услышал сонный вздох. Повернулся, стоя в ногах у Галатеи. Внезапно разозлившись на то, что меня так одурачили, я схватил простыню за угол и сдернул.

В одном я оказался прав. Галатея спала нагишом. Отсвет янтарного огонька на ее соблазнительной фигуре заставил меня почувствовать укол желания, несмотря на гнев.

Но она была не одна. Рядом лежал Керинис, тоже нагой. Они начали просыпаться, пытаясь нащупать простыню, которую у них так грубо отобрали.

Мне пришла в голову другая мысль, в противовес первой. Что, если Керинис просто заплатил Галатее шекель за удовольствия, а вовсе не за то, чтобы она ходила, делая вид, что двое приезжих дураков невидимы? Если это так, мой гнев не оправдан, а зелье работает. В таком случае они сейчас не должны увидеть меня, совершенно обнаженного.

Но спустя мгновение я освободился от этой утешительной мысли стараниями самого Кериниса. Сонный от вина и, возможно, иных удовольствий, он подвинулся к краю постели, освободив немного места между собой и Галатеей. Похлопал по кровати.

– Хочешь присоединиться, жеребец-римлянин? Мы можем разыграть известное любовное свидание Фафхрда и Серого Мышелова с царицей Лаодицеей!

Галатея рассмеялась, щурясь и глядя на меня сонными глазами. Улыбнулась. Тоже похлопала по свободному месту на кровати.

Значит, оба меня видят.

– Учитель, я не понимаю, почему ты не предпримешь законные меры? Разве в Тире нет магистратов? Вызвать этого мошенника в суд, потребовать возврата денег в обмен на эти никчемные свитки!

В окно проникли первые лучи солнца, когда я разбудил Антипатра и рассказал ему об узнанном. Сейчас солнце взошло уже выше, сверкая над мачтами стоящих в гавани кораблей, а мы все спорили.

– Нет, нет, Гордиан. Я этого не сделаю. Деньги у него, а свитки у меня, и на этом все кончено.

– Это несправедливо, – сказал я. – Тобой воспользовались. Он из нас обоих дураков сделал.

Антипатр приподнял седые брови.

– Похоже, ты только что назвал старого наставника дураком?

– Я не это имел в виду, ты знаешь.

Я расхаживал по комнате.

– У меня лицо гореть начинает, как только об этом подумаю.

– О чем?

– Как, должно быть, все они над нами смеялись за глаза. Все те люди, что в общей комнате были, которым Керинис заплатил за участие в его плане. Мы думали, что мы их дурачим, ходим рядом невидимые, но это они нас одурачили! Потому что видели нас все это время!

– Подумай насчет актерского мастерства, необходимого для подобного представления, – задумчиво сказал Антипатр. – Достойно всяческого уважения, что никто из них не рассмеялся.

– Ничего, уверен, теперь они все смеются. И будут всякий раз смеяться, рассказывая об этом. Когда я думаю о…

– Тогда посоветую тебе об этом не думать, Гордиан.

Я резко выдохнул.

– Если бы я мог отнять деньги у Кериниса, я бы сделал это. Но у меня даже оружия не было…

Тот факт, что на мне даже одежды не было, не то, что оружия, когда я наткнулся на Кериниса, я от Антипатра утаил. Лучше не раскрывать некоторые подробности моего ночного приключения.

– Для начала, не было никакого воровства, Гордиан. Какой закон был нарушен?

– Керинис ввел тебя в заблуждение!

– Насчет зелья – да. Но я заплатил ему не за зелье. Я заплатил ему за Книги Тайного Знания.

– Откуда тебе знать, что это не обман? Бесполезные подделки, полнейшая чушь…

– Оттуда, что ночью я долго просматривал свитки. Я не сомневаюсь – это действительно свитки Книг Тайного Знания, о которых говорится в легендах о Фафхрде и Сером Мышелове.

– Но зелье невидимости оказалось бесполезным. Мы оба чувствовали легкое опьянение, но не стали невидимыми.

– Верно, этот экземпляр зелья оказался бесполезным. Но из этого не следует, что бесполезен сам рецепт. Ошибка не в свитке, ошибку совершил Керинис. Парень, похоже, просто поленился найти правильные ингредиенты и сделать правильное зелье. Для начала он ошибся насчет этой травы, называемой хамелеон. Подозреваю, это вовсе не местное растение, и может потребоваться немало исследований, чтобы определить, какая именно трава имелась в виду в свитке.

– Но, Учитель, почему ты думаешь, что все эти свитки Книг Тайного Знания менее мошеннические, чем человек, который их продал?

На мгновение, казалось, Антипатр замешкался, но затем он тяжело поглядел на меня.

– Я верю в Книги Тайного Знания, Гордиан, поскольку верю в легенды, а легенды подтверждают, что в этих свитках скрыто волшебство. Если только мы сможем правильно понять мудрость этих книг.

Я сделал глубокий вдох. Бесполезно спорить с человеком насчет веры в легенды, которые он услышал в детстве.

– Итак, Гордиан, где сейчас наш друг Керинис?

– Ушел из таверны с первыми лучами солнца, с добычей. Но мы еще можем его выследить…

– Нет, нет, нет! – упрямо ответил Антипатр. – Я рад, что ты столкнулся с ним и выяснил истину насчет него и насчет зелья. Надеюсь, в ходе вашего общения никто не пострадал? До драки дело не дошло?

– Нет. Ни насилия, ни физического контакта… такого рода.

На двусмысленное окончание фразы Антипатр отреагировал изумленным взглядом, но не стал развивать тему.

– Мне жаль, что ты потерпел такое разочарование, придя в комнату к девушке. Не только потому, что ты понял, что она принимала участие в обмане, но и потому, что ты обнаружил ее в объятиях другого мужчины. Увы! Кто-то сорвал этот плод прежде тебя. Я так понимаю, что Керинис поджал хвост и сбежал, как только ты понял суть его обмана?

Я переминался с ноги на ногу.

– Не совсем.

– Ага. Значит, ты вытащил из него правду и оставил его там, в постели с девушкой?

– Нет, я видел, как он оделся и ушел из комнаты. Через некоторое время.

Антипатр нахмурился.

– Я точно не помню, когда уснул, но мне казалось, что ты ушел к девушке незадолго до рассвета и вернулся достаточно скоро, с первыми лучами солнца. Или… ты ушел туда несколько раньше? Сколько времени вы провели втроем в комнате девушки и что тебя там так задержало?

Увидев, что я замялся, он приподнял брови.

– Ладно, оставь. Это вовсе не мое дело. Как мой способ получить эти свитки и количество денег, за них отданное, – не твое. Договорились?

После долгой паузы я кивнул.

– Договорились.

– Тогда больше об этом не говорим.

В тот же день мы наняли небольшой караван мулов и приготовились к следующему этапу нашего путешествия. На следующий день мы отправились из Тира в Вавилон.

Мулы шли по разбитой дороге, ведущей к горам Ливана. Мы сидели на их спинах, молчаливые и задумчивые. Как, думал я, может такой человек, как Антипатр, столь мудрый, оказаться таким дураком, чтобы позволить обмануть себя субъекту типа Кериниса? Почему он так уверен в ценности Книг Тайного Знания, которые, похоже, оказались совершенно никчемными? Этот пробел в рассудительности, видимо, случился с ним из-за возвращения на родину, подумал я. Полузабытые детские мечты, легенды о героях пробудили в нем наивного ребенка, заставив отринуть добытую тяжелым трудом мудрость.

Что же до пробелов в моей рассудительности, я мог лишь посетовать на то, что мне всего девятнадцать, и я поддался соблазну вдали от дома и посреди долгого путешествия. Места, в которых я побывал, люди, которых я встречал, не переставали удивлять меня, а еще я сам себя постоянно удивлял.

Наконец Антипатр заговорил.

– В первый наш вечер в «Иглянке», Гордиан, ты подметил, что более нигде не сталкивался с легендами о Фафхрде и Сером Мышелове, и спросил меня, как такое может быть. Я долго думал над твоим вопросом. Почему две столь заметные фигуры не попали в летописи и труды историков, в поле зрения философов, поэтов и жрецов? Думаю, это могло произойти из-за того, что, говоря прямо, они имели не слишком хорошую репутацию. Были слишком независимыми, чтобы хранить верность одному городу и стать объектом народных преданий. Слишком часто связывались с демонами и колдунами, чтобы завоевать уважение степенных философов, слишком изворотливы, чтобы порадовать трезвый взгляд историка. Короче, были они негодяями, а негодяям не место среди царей, героев и полубогов. Увы, но даже поэты не стали писать о них именно поэтому!

Мы снова замолкли, надолго. Дорога все круче шла в гору, мулы неспешно топали вперед.

– Интересно…

– Что, Гордиан?

– Как думаешь, Учитель, когда-нибудь поэт воспоет наши приключения?

Антипатр печально улыбнулся.

– Увы, я сомневаюсь, что проживу достаточно долго, чтобы сделать это.

Обычно при слове «поэт» Антипатр в первую очередь думал о себе.

– Возможно, я это сделаю, – сказал я.

– Ты, Гордиан? Но ты же не поэт. И греческий у тебя совершенно варварский!

– А разве стихи могут быть только на греческом?

– Стихи, достойные прочтения, – да.

Антипатр снова высказался против Рима.

– Интересно, Учитель, в этих стихах мы предстанем героями или мерзавцами, мудрецами или дураками? Или негодяями?

– Ха! Думаю, настоящим негодяем в нашем последнем приключении был разделивший с тобой ложе Керинис!

Антипатр увидел досаду на моем лице и расхохотался.

– Неужели человек не может быть одновременно первым, вторым и третьим, как Фафхрд и Серый Мышелов? Вот почему легенды о них такие захватывающие. Некоторые люди выглядят снаружи так, а внутри иначе. Настоящий поэт показывает не только внешнее, но и внутреннее, все противоречия своего героя, позволяя читателю самому сделать выводы.

Я поглядел на седоволосого наставника и улыбнулся, чувствуя глубочайшую симпатию к нему.

– Я это обязательно запомню, Учитель, до тех времен, когда настанет время писать мемуары.

Фафхрд и Серый Мышелов – вымышленные персонажи, авторские права на которых входят в наследие Фрица Лейбера и используются с разрешения Richard Curtis Associates, Inc., управляющих по делам наследия. Книги Лейбера публикуются на ereads.com.