Литературное чтение. 3 класс. В 2 частях. Часть 2: Учебник Грехнёва Галина

Ю. П. Мориц. Сто фантазий

• 1. Чем похоже стихотворение Ю. П. Мориц на небылицу?

2. Правда, очень смешные фантазии у Юнны Мориц? Попробуй нарисовать то, что она нафантазировала.

3. Придумай несколько фантастических историй и поделись ими с одноклассниками. Оцени результат: им было смешно?

В. Ю. Драгунский. Не пиф, не паф!

Когда я был дошкольником, я был ужасно жалостливый. Я совершенно не мог слушать про что-нибудь жалостное. И если кто кого съел, или бросил в огонь, или заточил в темницу, – я сразу начинал плакать. Вот, например, волки съели козлика, и от него остались рожки да ножки. Я реву. Или Бабариха посадила в бочку царицу и царевича и бросила эту бочку в море. Я опять реву. Да как! Слёзы бегут из меня толстыми струями прямо на пол и даже сливаются в целые лужи.

Главное, когда я слушал сказки, я уже заранее, ещё до того самого страшного места, настраивался плакать. У меня кривились и ломались губы, и голос начинал дрожать, словно меня кто-нибудь тряс за шиворот. И мама просто не знала, что ей делать, потому что я всегда просил, чтобы она мне читала или рассказывала сказки, а чуть дело доходило до страшного, как я сразу это понимал и начинал на ходу сказку сокращать. За какие-нибудь две-три секунды до того, как случиться беде, я уже принимался дрожащим голосом просить: «Это место пропусти!»

Мама, конечно, пропускала, перескакивала с пятого на десятое, и я слушал дальше, но только совсем немножко, потому что в сказках каждую минуту что-нибудь случается, и, как только становилось ясно, что вот-вот опять произойдёт какое-нибудь несчастье, я снова начинал вопить и умолять: «И это пропусти!»

Мама опять пропускала какое-нибудь кровавое преступление, и я ненадолго успокаивался. И так с волнениями, остановками и быстрыми сокращениями мы с мамой в конце концов добирались до благополучного конца.

Конечно, я всё-таки соображал, что сказки от всего этого становились какие-то не очень интересные: во-первых, очень уж короткие, а во-вторых, в них почти совсем не было приключений. Но зато я мог слушать их спокойно, не обливаться слезами, и потом всё же после таких сказок можно было ночью спать, а не валяться с открытыми глазами и бояться до утра. И потому такие сокращённые сказки мне очень нравились. Они делались такие спокойные. Как всё равно прохладный сладкий чай. Например, есть такая сказка про Красную Шапочку. Мы с мамой в ней столько напропускали, что она стала самой короткой сказкой в мире и самой счастливой. Мама её вот как рассказывала:

«Жила-была Красная Шапочка. Раз она напекла пирожков и пошла проведать свою бабушку. И стали они жить-поживать и добра наживать».

И я был рад, что у них всё так хорошо получилось. Но, к сожалению, это было ещё не всё. Особенно я переживал другую сказку, про зайца. Это короткая такая сказочка, вроде считалки, её все на свете знают:

И вот тут у меня уже начинало пощипывать в носу, и губы разъезжались в разные стороны, верхняя направо, нижняя налево, а сказка в это время продолжалась… Охотник, значит, вдруг выбегает и…

Тут у меня прямо сердце проваливалось. Я не мог понять, как же это получается. Почему этот свирепый охотник стреляет прямо в зайчика? Что зайчик ему сделал? Что он, первый начал, что ли? Ведь нет! Ведь он же не задирался? Он просто вышел погулять! А этот прямо, без разговоров:

Пиф-паф!

Из своей тяжёлой двустволки! И тут из меня начинали течь слёзы, как из крана. Потому что раненный в живот зайчик кричал:

– Ой-ой-ой!

Он кричал:

– Ой-ой-ой! Прощайте, все! Прощайте, зайчата и зайчиха! Прощай, моя весёлая, лёгкая жизнь! Прощай, алая морковка и хрустящая капуста! Прощай навек, моя полянка, и цветы, и роса, и весь лес, где под каждым кустом был готов и стол и дом!

Я прямо своими глазами видел, как серый зайчик ложится под тоненькую берёзку и умирает… Я заливался в три ручья горючими слезами и портил всем настроение, потому что меня надо было успокаивать, а я только ревел и ревел…

И вот однажды ночью, когда все улеглись спать, я долго лежал на своей раскладушке и вспоминал беднягу зайчика и всё думал, как было бы хорошо, если бы с ним этого не случилось. Как было бы по-настоящему хорошо, если бы только всё это не случилось. И я так долго думал об этом, что вдруг незаметно для себя пересочинил всю эту историю:

Вот это да! Я даже рассмеялся! Как всё складно получилось! Это было самое настоящее чудо. Не пиф! Не паф! Я поставил одно только короткое «не», и охотник как ни в чём не бывало протопал в своих подшитых валенках мимо зайчика. И тот остался жить! Он опять будет играть по утрам на росистой полянке, будет скакать, и прыгать, и колотить лапками в старый, трухлявый пень. Этакий забавный, славный барабанщик!

И я так лежал в темноте и улыбался, и хотел рассказать маме про это чудо, но побоялся её разбудить. И в конце концов заснул. А когда проснулся, я уже знал навсегда, что больше не буду реветь в жалостных местах, потому что я теперь могу в любую минуту вмешаться во все эти ужасные несправедливости, могу вмешаться и перевернуть всё по-своему, и всё будет хорошо. Надо только вовремя сказать: «Не пиф, не паф!»

• 1. Ты знаешь те сказки, которые мама рассказывала мальчику? Вспомни другие сказки со страшными событиями.

• 2. Этого мальчика можно назвать выдумщиком, фантазёром? Приведи примеры его выдумок.

• 3. Скажи, какое настроение у мальчика в первой части рассказа. Каким оно стало во второй части? Почему настроение мальчика изменилось?

• 4. Какой он, этот мальчик? Он: добрый, справедливый, врун, жалостливый, трусливый, выдумщик, умный, фантазёр, смелый. Убери то, что не подходит.

5. Рассказы В. Ю. Драгунского смешные и серьёзные. Над чем посмеялся ты в этом рассказе? Какие ещё рассказы писателя В. Ю. Драгунского ты знаешь?

Н. Н. Носов. Бобик в гостях у Барбоса

Жил-был пёс Барбоска. У него был друг – кот Васька. Оба они жили у дедушки. Дедушка ходил на работу. Барбоска сторожил дом, а кот Васька мышей ловил.

Однажды дедушка ушёл на работу, кот Васька убежал куда-то гулять, а Барбоска дома остался. От нечего делать он залез на подоконник и стал смотреть в окно. Ему было скучно, вот он и зевал по сторонам.

«Дедушке нашему хорошо! – думал Барбоска. – Ушёл на работу и работает. Ваське тоже неплохо – убежал из дому и гуляет по крышам. А мне вот приходится дома сидеть, сторожить квартиру».

В это время по улице бежал Барбоскин приятель Бобик. Они часто встречались во дворе и играли вместе. Барбос увидел приятеля и обрадовался:

– Эй, Бобик, куда бежишь?

– Никуда, – говорит Бобик. – Так, бегу себе просто. А ты чего дома сидишь? Пойдём гулять.

– Мне нельзя, – ответил Барбос, – дедушка велел дом стеречь. Ты лучше ко мне в гости иди.

– А никто не прогонит?

– Нет. Дедушка на работу ушёл. Никого дома нет. Лезь прямо в окно.

Бобик залез в окно и с любопытством стал осматривать комнату.

– Тебе хорошо! – сказал он Барбосу. – Ты дома живёшь, а вот я живу в будке. Теснота, понимаешь! И крыша протекает. Неважные условия!

– Да, – ответил Барбос, – у нас квартира хорошая: две комнаты с кухней и ещё ванная. Ходи где хочешь.

– А меня даже в коридор хозяева не пускают! – пожаловался Бобик. – Говорят – я дворовый пёс, поэтому должен жить в будке. Один раз зашёл в комнату – что было! Закричали, заохали, даже палкой по спине стукнули.

Он почесал лапой за ухом, потом увидел на стене часы с маятником и спрашивает:

– А что это у вас за штука на стенке висит? Всё тик-так да тик-так, а внизу болтается.

– Это часы, – ответил Барбос. – Разве ты часов никогда не видел?

– Нет. А для чего они?

Барбос и сам не знал толком, для чего часы, но всё-таки принялся объяснять:

– Ну, это такая штука, понимаешь… часы… они ходят…

– Как – ходят? – удивился Бобик. – У них ведь ног нету.

– Ну, понимаешь, это только так говорится, что ходят, а на самом деле они просто стучат, а потом начинают бить.

– Ого! Так они ещё и дерутся! – испугался Бобик.

– Да нет! Как они могут драться?

– Ты ведь сам сказал – бить.

– Бить – это значит звонить: бом, бом!

– А, ну так бы и говорил!

Бобик увидел на столе гребешок и спросил:

– А это что у вас за пила?

– Какая пила? Это гребешок.

– А для чего он?

– Эх, ты! – сказал Барбос. – Сразу видно, что весь век в будке прожил. Не знаешь, для чего гребешок? Причёсываться.

– Как это – причёсываться?

Барбос взял гребешок и стал причёсывать у себя на голове шерсть:

– Вот смотри, как надо причёсываться. Подойди к зеркалу и причешись.

Бобик взял гребешок, подошёл к зеркалу и увидел в нём своё отражение.

– Послушай, – закричал он, показывая на зеркало, – там собака какая-то!

– Да это ведь ты сам в зеркале! – засмеялся Барбос.

– Как – я?.. Я ведь здесь, а там другая собака.

Барбос тоже подошёл к зеркалу. Бобик увидел его отражение и закричал:

– Ну вот, теперь их уже двое!

– Да нет! – сказал Барбос. – Это не их двое, а нас двое. Они там, в зеркале, неживые.

– Как – неживые? Они ведь двигаются.

– Вот чудак! – ответил Барбос. – Это мы двигаемся. Видишь, там одна собака на меня похожа?

– Верно, похожа! – обрадовался Бобик. – Точь-в-точь как ты.

– А другая собака похожа на тебя.

– Что ты! – ответил Бобик. – Там какая-то противная собака, и лапы у неё кривые.

– Такие же лапы, как у тебя.

– Нет, это ты меня обманываешь! Посадил туда каких-то двух собак и думаешь – я тебе поверю, – сказал Бобик.

Он принялся причёсываться перед зеркалом, потом вдруг как засмеётся:

– Глянь-ка, а этот чудак в зеркале тоже причёсывается. Вот умора!

Барбос только фыркнул и отошёл в сторону. Бобик причесался, положил гребешок на место и говорит:

– Чудно тут у вас! Часы какие-то, зеркала с собаками, разные финтифлюшки и гребешки.

– У нас ещё радио есть! – похвастался Барбос и показал радиоприёмник.

– Для чего это? – спросил Бобик.

– А это такая штука – она всё делает: поёт, играет, даже говорить может.

– Вот этот ящик?!

– Да.

– Нет, это уж враки!

– Честное слово!

– А ну пусть заиграет!

Барбос включил радиоприёмник. Послышалась музыка. Собаки обрадовались и давай прыгать по комнате. Плясали, плясали, из сил выбились.

– Мне даже есть захотелось, – говорит Бобик.

– Садись за стол, сейчас я тебя угощать буду, – предложил Барбос.

Бобик уселся за стол. Барбоска открыл буфет, видит – там блюдо с киселём стоит, а на верхней полке – большой пирог. Он взял блюдо с киселём, поставил на пол, а сам полез на верхнюю полку за пирогом. Взял его, стал вниз спускаться и попал лапой в кисель. Поскользнувшись, он шлёпнулся на пол, и весь кисель у него по спине размазался.

– Бобик, иди скорей кисель есть! – закричал Барбос.

Бобик прибежал:

– Где кисель?

– Да вот у меня на спине. Облизывай.

Бобик давай ему спину облизывать.

– Ох, и вкусный кисель! – говорит.

Потом они перенесли пирог на стол. Сами тоже на стол уселись, чтоб удобнее было. Едят и разговаривают.

– Тебе хорошо живётся! – говорит Бобик. – У тебя всё есть.

– Да, – говорит Барбос, – я живу хорошо. Что хочу, то и делаю: хочу – гребешком причёсываюсь, хочу – на радиоприёмнике играю, ем и пью что хочу или на кровати валяюсь.

– А тебе позволяет дедушка?

– Что мне дедушка! Подумаешь! Эта кровать моя.

– А где же дедушка спит?

– Дедушка там, в углу, на коврике.

Барбоска так заврался, что не мог уже остановиться.

– Здесь всё моё! – хвастал он. – И стол мой, и буфет мой, и всё, что в буфете, тоже моё.

– А можно мне на кровати поваляться? – спросил Бобик. – Я ни разу в жизни ещё на кровати не спал.

– Ну пойдём, поваляемся, – согласился Барбос.

Они улеглись на кровать. Бобик увидел плётку, которая висела на стене, и спрашивает:

– А для чего у вас здесь плётка?

– Плётка? Это для дедушки. Если не слушается, я его плёткой, – ответил Барбос.

– Это хорошо! – одобрил Бобик.

Лежали они на кровати, лежали, пригрелись да и заснули. Не услышали они даже, как дедушка с работы пришёл. Он увидел на своей кровати двух псов, снял со стены плётку и замахнулся на них.

Бобик с перепугу выпрыгнул в окно и побежал в свою будку, а Барбос забился под кровать, так что его даже кочергой нельзя было вытащить. До вечера там просидел.

Вечером вернулся домой кот Васька. Он увидел Барбоса под кроватью и сразу понял, в чём дело.

– Эх, Васька, – сказал Барбос, – опять я наказан! Даже сам не знаю, за что. Принеси мне кусочек колбаски, если тебе даст дедушка.

Васька пошёл к дедушке, стал мурлыкать и тереться спинкой о его ноги. Дедушка дал ему кусочек колбаски. Васька половину съел сам, а другую половину отнёс под кровать Барбоске.

• 1. Ты помнишь, как разговаривали Бобик с Барбосом о часах? Это очень смешной эпизод. Почему?

• 2. Кто из них понимает слова ходить и бить в прямом значении?

• 3. Почему Бобик принял гребешок за пилу? Попробуй придумать загадку о расчёске, сравнив её с пилой.

4. На какие эпизоды можно разделить третью и четвёртую части рассказа? Раздели и озаглавь эти эпизоды.

1) Часы с маятником.

2) Гребешок.

…

• 5. Как ты думаешь, почему Барбос говорил Бобику неправду? Ведь сначала он просто показывал Бобику дедушкину квартиру. Можно ли назвать фантазиями Барбоскин обман?

6. Что тебе показалось в рассказе особенно смешным? Попробуй придумать ещё какие-нибудь приключения Барбоса и Бобика.

• 7. Какие ещё весёлые рассказы писателя Николая Носова ты знаешь? А можно ли назвать фантазёром этого писателя?

• 8. Прочитай ещё раз первый абзац из четвёртой главы. Какой текст в этом абзаце – описание, повествование или рассуждение? Объясни.

Р. П. Погодин. Кирпичные острова

На задний двор редко заглядывали взрослые. Там высились кучи дощатых ящиков, валялись бочки с налипшим на бурые бока укропом. Лежали груды извёстки и кирпича.

В марте, когда с крыш сбросили снег, задний двор превратился в недоступную горную страну, которую с криком штурмовали альпинисты, отважные и драчливые. Самыми бесстрашными среди них были Мишка и Кешка. Вскоре горная страна стала оседать. Острые пики обвалились. А в конце апреля задний двор превратился в громадную лужу.

Ребята уже не заглядывали сюда. Девчонки кидали в начерченные на тротуарах квадраты жестяные банки из-под гуталина, именуемые странным словом «Скетишь-бетишь», и без устали прыгали на одной ноге. Мальчишки, вытирая на ходу носы, гонялись друг за другом по всем правилам новой воинственной игры – «Ромбы». И только Сима из четвёртого номера остался верен заднему двору. Он выстругал из дощечек, отломанных от ящика, остроносые корабли. Приладил им клетчатые паруса из тетрадки по арифметике и пустил свой флот в далёкое плавание.

Плывут корабли, садятся на известковые рифы, причаливают к кирпичным островам. А адмирал Сима бегает по узкой полоске суши у самой стенки дома.

– Право руля!.. Паруса крепи!.. – Но нет у него сил помочь потерпевшим крушение. Лужа глубокая, а башмаки…

Заглянул на задний двор Кешка. Оглядел Симу с головы до ног, сказал, как говорят взрослые:

– Сима, у тебя здоровье хлипкое, а ты вон вымок весь. Подхватишь грипп – опять свалишься…

Сима насупился. А Кешка присел на корточки, стал смотреть. Один кораблик на суше лежит с поломанной мачтой; другой к кирпичу приткнулся; третий – зацепился за что-то посреди лужи и медленно поворачивался на одном месте.

– Сима, чего это корабль крутится?

– Это его гигантский кальмар щупальцами схватил…

Кешка захохотал.

– Ой, Сима… Да это же гнилая стружка, в какую яблоки упаковывают.

– Ну и что же? – тихо возразил Сима. – Всё равно. – Сима нахмурил лоб и сказал убеждённо: – Нет, кальмар. И экипаж корабля с ним сражается.

Кешка присвистнул, засмеялся ещё громче.

– Если б ты моторный корабль сделал, я понимаю. А это… – Он сплюнул в лужу и пошёл под арку, но на полпути передумал, вернулся. – Знаешь что, Сима, я всё-таки с тобой побуду, ладно?

– Как хочешь, – ответил Сима равнодушно, взял дощечку и стал, как веслом, разгребать воду. От дощечки пошли волны по всей луже. Кораблик, приткнувшийся к кирпичу, закачался, задрал нос и поплыл дальше. Корабль, что в стружке запутался, подскакивал на волнах, но стружка держала его крепко. Он кренился, палубу ему заливало водой.

– Пойду домой, – наконец решил Сима.

– А корабли?..

– Они в плавании. Им ещё далеко плыть.

Кешка покачал головой.

– Чудной ты!.. Брось, не ходи. Давай лучше полежим на ящиках, посушимся.

Они сняли пальто, разложили их на досках. А сами залезли в ящики из-под яблок. Лежат на спине, смотрят в глубокое, как Тихий океан, небо и молчат.

Солнышко пригревает хорошо. От Симиного пальто поднимается лёгкий пар. Кешка повернулся, стал смотреть на лужу. В воде отражается небо, и лужа от этого голубая. Если прищуриться да ещё загородить глаза ладошкой, чтобы не видеть стен дома и сараев, то на самом деле кажется, будто лежишь на берегу спокойного утреннего моря.

– Сима, а ты на море бывал?

– Нет. Где я раньше жил, только речка была.

Кешка скривил губы:

– А ещё корабли строишь. А я, кроме Балтийского, ещё на Чёрном был. Вот там да!.. А ты в луже каких-то кальмаров выдумал.

Сима обиделся, хотел уйти, но тут на заднем дворе появились двое: седой сутулый старик без шапки и кругленькая старушка с розовым лицом. Они вместе несли ковёр. Старушка посмотрела на лужу, сказала расстроенно:

– Вот видишь!.. Безобразники, не могут люк прочистить.

– Будет тебе, Катя! – хрипло забасил старик. – Тебе, конечно, лужа. А может, для кого – океан. – Он кивнул на Симины корабли. – Ты вообще воды, кроме чая с лимоном, не признаёшь, а здесь дело тонкое… – Старик пошире расставил ноги, опёрся о толстую бугроватую палку. Слегка затуманенные глаза его смотрели на Симин флот, на кирпичные острова, на известковые мели. Потом он поднял палку и показал ею на острые обломки, торчавшие из воды.

– На острова Зелёного Мыса похожи. Голое, дрянное место… А вон подальше, – старик наклонился вперёд, – видишь, вроде проливчика, горловинка… Гибралтар будто. А чуть южнее – Танжер. Я тебе этот ковёр из Танжера привёз. – Старик снова облокотился на свою палку. Лицо его стало задумчивым.

– Ну, хватит, – тронула его за рукав старушка. – Пойдём.

Старик вздохнул.

– Да, да… Ты, Катя, ступай домой, а я ковёр вот здесь на ящиках выколочу.

Старушка помогла мужу разложить ковёр на куче ящиков и ушла в подворотню. Старик проводил её немного и вернулся.

Он огляделся по сторонам, как мальчишка, который хочет созорничать, подошёл к луже. Он нагнулся, подобрал Симин кораблик, поправил мачту, клетчатый парус и легонько пустил его на воду. Кораблик побежал к кирпичным островам.

Старик разгребал палкой воду, как это делал Сима, и, нагоняя кораблик, по луже покатились волны.

Сима вылез из ящика, взял своё пальто и подошёл к старику сзади. Услыхав его сопение, старик вздрогнул, оглянулся.

– Ух ты!.. Думал, жена… – смущённо улыбнулся он и тронул всей пятернёй обкуренные усы. – Понимаешь, не любит она моря… хоть ты что… Это твой флот, что ли?

– Мой, – кивнул Сима.

По щекам старика разошлись глубокие складки, плечи он выпрямил. Теперь палка казалась ненужной в его руках.

– Чего это шхуна у тебя дрейфует?.. Вон та… На рифы села?

– Нет, – покачал головой Сима, – это её гигантский кальмар схватил.

Кешка подумал: «Засмеёт сейчас Симу».

Но старик ничего, не засмеялся, лишь озабоченно нахмурил лоб.

– Кальмар, говоришь?.. Вот тресковая смерть. Кашалота бы сюда. Против кашалота ни один кальмар не выстоит… Я, брат, на кашалотов охотился и на финвалов. Ты вот про единорога что-нибудь знаешь?.. Нарвал называется… Бивень у него метра три длиной впереди из носа торчит. Шлюпку он, словно шилом, протыкает…

– Будет тебе, будет!.. – раздался из подворотни тихий голос.

Старик покраснел, спрятал глаза в насупленных мохнатых бровях. Под аркой, прислонившись к стенке, стояла его жена.

– Да вот, видишь, Катя, моряка встретил. Поговорить надо.

Старушка поджала губы и критически осмотрела Симу.

– Вымок-то весь, как утёнок… Пойдём, что ли, чаем напою с вареньем… с малиновым.

– Греби, греби, – подтолкнул Симу старик. – Она только с виду сердитая. Она моряков уважает.

Сима оглянулся на ящики, хотел, наверно, позвать Кешку, но Кешка запрятался поглубже, чтобы его не заметили. Ему было очень грустно.

Когда двор опустел, он вылез из ящика, подошёл к луже.

В луже отражались облака. Они бежали по опрокинутому небу. Кешке казалось, что он медленно плывёт по волнам… Мелькают острова, потрескавшиеся от солнца. Над водой дерутся поморники и альбатросы. В морской пене хищно шныряют единороги. Что-то щекотное и тёплое подступало к Кешкиному горлу, как подступают слёзы, когда смотришь хороший кинофильм с хорошим концом.

• 1. Прочитай первый абзац. Расскажи, как выглядел задний двор. Зачем автор начинает рассказ с такой неприятной картины?

• 2. Найди и прочитай о том, как играл Сима на заднем дворе.

• 3. Какое волшебство превратило груды извёстки в известковые рифы, груды кирпича – в кирпичные острова, а дощечки от ящиков и бумажки – в корабли с парусами?

• 4. Докажи, что Сима настоящий фантазёр. Кто ещё в этом рассказе фантазёр?

• 5. Можно ли сказать, что фантазии Симы и взрослого моряка заразили и Кешку, что в нём тоже проснулся фантазёр? Прочитай последний абзац.

6. Отразилось ли в заголовке, что писатель рассказал о ребятах-фантазёрах? Объясни своё мнение. Прояви фантазию и озаглавь рассказ по-другому.

• 1. Какие стихи и рассказы о фантазёрах и фантазии ты прочитал в этом году? Назови писателей и поэтов, рассказавших о ребятах-фантазёрах.

• 2. Подумай, нужна ли человеку фантазия. Как она изменяет жизнь?

3. Придумай какую-нибудь фантастическую историю.