Потерявший надежду Гувер Колин

– Холдер… я вспомнила.

Поворачиваю ее к себе лицом, вглядываясь в глаза:

– О чем?

Я с тревогой ожидаю ответа, но она решительно качает головой, не желая говорить. Мне необходимо знать, что же она вспомнила. Киваю, молча поощряя ее продолжать. Она делает глубокий вдох:

– В той машине была Карен. Это сделала она. Она забрала меня с собой.

Именно этого я и опасался. Обнимаю ее:

– Я знаю, детка. Знаю.

Она вцепляется в мою футболку, и я обнимаю ее крепче. Но тут дверь спальни распахивается, и я отталкиваю ее.

– Скай? – С порога на нас смотрит Карен.

Смотрит на меня, пытаясь понять, почему я здесь. Потом переводит взгляд на Скай:

– Скай? Что… что ты делаешь?

Скай поворачивается, с отчаянием смотрит мне в глаза и шепчет:

– Забери меня отсюда. Пожалуйста.

Кивнув, я встаю и направляюсь к встроенному шкафу. Не знаю, куда она хочет ехать, но ей потребуется одежда. На верхней полке я нахожу холщовую сумку и подхожу к кровати.

– Положи туда одежду. А я заберу все нужное из ванной.

Скай кивает и идет к шкафу, а я направляюсь в ванную. Когда я выхожу из ванной с полными руками, Карен стоит, положив руки на плечи Скай:

– Что ты делаешь? Что с тобой случилось? Ты не уйдешь с ним.

Я обхожу Карен, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие:

– Карен, отпустите ее.

Шокированная моими словами, Карен резко оборачивается:

– Ты не заберешь ее. Как только выйдешь с ней из этого дома, я вызову полицию.

Я молчу, ибо не знаю, желает ли Скай, чтобы Карен сейчас узнала о том, что Скай известна правда. Поэтому изо всех сил стараюсь сдержаться и не сказать тех слов, которые собирался сказать Карен с тех пор, как понял, что это она в ответе за все. Застегнув холщовую сумку, беру Скай за руку:

– Ты готова?

Она кивает.

– Я не шучу! – кричит Карен. – Я вызову полицию! Ты не имеешь права ее уводить!

Скай залезает ко мне в карман и вынимает мой сотовый, потом делает шаг в сторону Карен.

– На, – говорит она. – Позвони.

Она проверяет Карен. Как и у меня, у нее в голове быстро поворачиваются колесики, и она надеется, что Карен окажется непричастной ко всему этому. А у меня надрывается сердце, потому что я знаю: Карен виновата. Все это плохо кончится.

Женщина отказывается взять телефон, и Скай сует его ей в руку:

– Позвони! Позвони в полицию, мама! Пожалуйста! – Брови Скай разлетаются, и она в последний раз с отчаянием шепотом произносит: – Пожалуйста.

Я больше не в силах смотреть на это, а потому хватаю Скай за руку и подвожу к окну, а потом помогаю вылезти наружу.

Глава 41

Я отрываю голову от подушки и сразу прикрываю глаза. Яркий полуденный свет ослепляет. Вынимаю из-под нее руку и тихо поднимаюсь с кровати.

Ночью мне удалось проделать весь путь до Остина. К концу у меня буквально слипались глаза, поэтому мы остановились у первой попавшейся гостиницы. Уже рассвело, когда мы наконец добрались до номера, по очереди приняли душ и мгновенно вырубились. К этому моменту Скай проспала чуть больше шести часов, и я понимаю, как она нуждается во сне.

Осторожно отвожу волосы с ее щеки, наклоняюсь и целую ее. Она вытаскивает руку из-под одеяла и смотрит на меня утомленными глазами.

– Привет, – шепчет она.

Даже умудряется улыбнуться после всего, что с ней случилось.

– Ш-ш! – Я не желаю, чтобы она просыпалась. – Я ненадолго выйду и принесу что-нибудь поесть. Разбужу тебя, когда вернусь, ладно?

Кивнув, она закрывает глаза и поворачивается на бок.

* * *

Покончив с едой, она подходит к кровати и надевает туфли.

– Куда ты собралась?

Она завязывает шнурки, встает и обнимает меня за шею.

– Хочу прогуляться. И хочу, чтобы ты пошел со мной. Я готова задавать вопросы.

Я чмокаю ее в щеку, беру ключи и иду к двери:

– Тогда пошли.

* * *

Мы проходим через внутренний двор гостиницы и садимся у бассейна в кабинке для переодевания. Я привлекаю Скай к себе.

– Хочешь, расскажу, что помню? Или спросишь сама?

– То и другое. Но сначала послушаю.

Я целую ее в висок, потом склоняю голову к ее голове, и мы оба устремляем взгляды куда-то вдаль.

– Все это кажется нереальным, Скай. Поверь. Последние тринадцать лет я ежедневно гадал, что с тобой случилось. Подумать только – семь из них я жил в двух милях от тебя. До сих пор в голове не укладывается. А теперь, когда ты здесь и я рассказываю тебе обо всем, что произошло… – Я вздыхаю, припоминая подробности того дня. – Как только машина скрылась, я пошел в дом и сказал Лесс, что ты с кем-то уехала. Она все спрашивала с кем, но я не знал. Мама была на кухне, и я пошел туда и повторил. Она не обратила на меня никакого внимания – готовила ужин, а мы были всего лишь детьми. Она научилась не замечать нас. Кроме того, я не знал, случилось ли что-то вообще, и в моем голосе не было страха. Мать велела идти на улицу играть с Лесс. Ее невозмутимость уверила меня, что все в порядке. В свои шесть лет я не сомневался, что взрослые знают все, и заткнулся. Мы с Лесс вышли играть. Прошло еще два часа, когда появился твой отец и стал звать тебя. Я сразу оцепенел. Остановился посреди двора и смотрел, как он стоит на пороге и зовет. В тот момент я сообразил, что он понятия ни о чем не имел. Я знал, что поступил плохо.

– Холдер, – прерывает меня Скай, – ты был ребенком.

Угу. Маленьким мальчиком, достаточно взрослым, чтобы понимать разницу между «хорошо» и «плохо».

– Твой отец зашел к нам во двор и спросил меня, куда ты делась. Скай, ты должна кое-что понять. Я боялся твоего отца. Мне было всего шесть лет, но я понимал, что натворил бед, оставив тебя одну. И вот надо мной стоит твой отец, шеф полиции, с пистолетом в кобуре. Я запаниковал, помчался домой, в свою комнату, и заперся. Они с моей матерью ломились полчаса, но я был слишком напуган, чтобы открыть и признаться. Моя реакция встревожила их, и твой отец немедленно вызвал подкрепление. Услышав, как подъехали полицейские машины, я решил, что это за мной. Я по-прежнему не понимал, что с тобой произошло. К тому времени, как мать выманила меня из комнаты, с твоего исчезновения прошло уже три часа.

Она чувствует, как тяжело мне говорить об этом. Протягивает руку и сплетает ее с моей.

– Меня отвезли в полицейский участок и долго расспрашивали. Им надо было знать, запомнил ли я номер, что была за машина, как выглядел водитель, что он тебе говорил. Скай, я не знал ничего. Я не мог даже вспомнить цвет машины. Я смог рассказать лишь о твоей одежде, потому что ты была единственным существом, которое я мог себе мысленно представить. Твой отец очень сердился на меня. Я слышал, как он вопил в коридоре, что, если бы я сразу сообщил о происшедшем, они бы тебя нашли. Он винил меня. Когда офицер полиции обвиняет тебя в пропаже дочери, ты склонен верить ему. Лесс тоже слышала его крики и думала, что это я во всем виноват. Она даже несколько дней не разговаривала со мной. Мы оба пытались понять, что же произошло. Шесть лет мы жили в идеальном мире, где взрослые всегда правы и с хорошими людьми не случается ничего плохого. Потом тебя за считаные минуты увезли, и мир, казавшийся таким привычным, обратился в подделку, созданную нашими родителями. В тот день мы поняли, что даже взрослые совершают ужасные вещи. Пропадают дети. У вас отнимают лучшего друга, и вы даже не представляете, жив ли он еще. Мы постоянно смотрели новости, ожидая сообщений, – продолжал я. – Твою фотографию показывали по телевизору несколько недель. Последний снимок был сделан как раз перед смертью твоей матери, когда тебе было только три. Помню, как меня это злило, и я удивлялся, что за два года никто не сделал нового. Показывали фотографии твоего дома, а иногда и нашего. То и дело упоминали соседского мальчика, который видел, как это случилось, но не вспомнил подробностей. Был один вечер… последний, когда мать позволила нам посмотреть репортаж. Один из репортеров показывал оба наших дома. Упоминался единственный свидетель, которого называли «мальчик, потерявший Хоуп». Это сильно разозлило маму. Она выбежала во двор и налетела на репортеров, требуя оставить нас в покое. Меня. Отцу пришлось силой затаскивать ее в дом. Мои родители изо всех сил старались вернуть нашу жизнь в нормальное русло. Через пару месяцев репортеры исчезли. Бесконечные походы в полицию наконец прекратились. Для всех в округе жизнь понемногу налаживалась. Для всех, кроме Лесс и меня. Казалось, с исчезновением нашей Хоуп мы утратили всякую надежду.

Когда я заканчиваю рассказ, Скай вздыхает и некоторое время молчит.

– Я много лет ненавидела отца за то, что он отказался от меня. Не могу поверить, что она просто забрала меня у него. Как она могла? Как можно вообще это сделать?

– Не знаю, милая.

Она выпрямляется на стуле и заглядывает мне в глаза:

– Мне надо увидеть этот дом. Я хочу вспомнить что-то еще, а то почти ничего не помню, особенно его. Просто проехать мимо. Я должна.

– Прямо сейчас?

– Да. Пока не стемнело.

Глава 42

Нельзя было разрешать ей приезжать сюда. Как только мы подъехали к дому, стало понятным, что ей мало будет просто посмотреть. Стоит ли удивляться, что она выбралась из машины и потребовала, чтобы мы вошли внутрь. Я пытался отговорить ее, но безуспешно.

Я стою во дворе у окна ее комнаты и жду. Не хочу, чтобы она туда совалась, но на другое она не согласна. Прислонившись к стене дома, я надеюсь лишь, что она поторопится. Похоже, соседей дома нет, но ведь ее отец может явиться в любую минуту.

Опускаю глаза в землю, потом смотрю на дом у себя за спиной. Это то самое место, на котором я оставил ее тринадцать лет назад. Закрываю глаза и прислоняюсь головой к стене. Никак не ожидал, что когда-нибудь вернусь сюда с ней.

В ее спальне раздается грохот, а потом пронзительный крик. Открываю глаза, выпрямляюсь и бросаюсь в дом, не задаваясь вопросом, какого черта происходит.

Врываюсь через заднюю дверь и бегу по коридору в ее бывшую спальню. Она кричит в истерике и швыряет вещи через комнату. Обхватываю ее сзади, пытаясь успокоить. Понятия не имею, что случилось и как ее остановить. Она яростно сопротивляется, стараясь вырваться из моих рук, но я крепко держу ее.

– Перестань, – шепчу я.

Она по-прежнему в ярости, и мне надо унять ее, пока кто-нибудь не услышал.

– Не трогай меня! – пронзительно кричит Скай.

Она царапается, но я не уступаю. Постепенно силы ее иссякают, и она сдается. Обмякает в моих руках. Надо увести ее отсюда, но нельзя допустить, чтобы на улице она вела себя так же.

Ослабив хватку, я поворачиваю ее к себе лицом. Она с рыданиями падает ко мне на грудь и, вцепившись в мою футболку, пытается взять себя в руки. Приближаю губы к ее уху:

– Скай, надо уходить. Сейчас же.

Стараюсь поддержать ее, но в то же время хочу дать понять, что оставаться здесь нельзя. В особенности после того, как она разгромила всю комнату. Он поймет, что кто-то здесь был, так что нам надо уходить.

Подняв на руки, я выношу ее из спальни. Пока я несу ее к машине, она прячет лицо у меня на груди. С заднего сиденья достаю свой пиджак:

– Возьми, вытри кровь. Я вернусь в дом и немного приберусь.

Я смотрю на нее, пытаясь убедиться, что истерика миновала, потом закрываю дверь машины и возвращаюсь в ее спальню. Прибираю что могу, но разбитое зеркало спрятать трудно. Надеюсь только, что ее отец не часто заходит в эту комнату. Если все в доме будет как обычно, он не сразу заметит.

Расправляю одеяло на кровати и вешаю карнизы со шторами, потом иду на улицу. Она сидит в машине, и вид ее меня шокирует.

Скай сама не своя. Она напугана. Раздавлена. Она дрожит и плачет, и я впервые сомневаюсь, что в эти сутки принимал разумные решения.

Включаю зажигание и отъезжаю от дома, не желая больше вспоминать о нем. Надеюсь, и она не будет вспоминать. Скай сидит, поджав под себя ноги и уткнувшись головой в колени. Кладу ей ладонь на затылок, перебираю волосы, и так всю дорогу до гостиницы. Мне необходимо, чтобы она знала: я рядом. И не важно, какие чувства ее обуревают, – она не одна. Потеряв ее много лет назад и недавно утратив Лесс, я научился не оставлять человека в одиночестве.

* * *

По возвращении в гостиничный номер я помогаю ей лечь, беру влажную салфетку и осматриваю свои раны:

– Немного поцарапала. Ничего страшного.

Снимаю обувь и ложусь в постель рядом с ней, потом накрываю нас одеялом и кладу голову все еще плачущей Скай себе на грудь.

Она плачет долго, с отчаянием прижимаясь ко мне, и я ненавижу себя за то, что позволил этому случиться. Вчера вечером я по своему легкомыслию не позаботился о том, чтобы она не заходила в комнату Лесс. Если бы Скай не увидела тот снимок, ей бы не пришлось так страдать. И она никогда не попала бы в тот дом.

Она поднимает на меня печальные глаза. Я смахиваю ее слезы и нежно целую ее:

– Прости меня. Не надо было пускать тебя в дом.

– Холдер, ты все сделал правильно. Перестань извиняться.

– Я не должен был везти тебя туда. Это чересчур после всего, что ты узнала.

Она приподнимается на локте:

– Чересчур не быть там, а вспомнить то, что я вспомнила. Тебе ничего не поделать с вещами, которые творил со мной отец. Перестань корить себя за все грехи мира.

Вещи, которые делал с ней отец? Я дотрагиваюсь до ее шеи:

– О чем ты говоришь? Какие вещи он творил?

Она плотно зажмуривает глаза и опускает голову мне на грудь, а потом вновь начинает плакать. Ответ, который она отказывается произнести, рвет на части мое сердце.

– Нет, Скай, – шепчу я. – Нет.

Меня обуревают эмоции. Никогда так сильно не хотелось прибить кого-то, как ее мерзавца-отца. Если бы она сейчас не нуждалась во мне, я бы уже направлялся к нему.

Я закрываю глаза, и передо мной встает ее образ, когда она была маленькой девочкой. Сам будучи маленьким мальчиком, я чувствовал, что она несчастна. Она была первым существом, которое мне хотелось защитить. И сейчас, когда она в слезах приникла ко мне, больше всего на свете я хочу защитить ее от него, но не могу. Не могу оградить ее от всех нахлынувших воспоминаний. А если бы мог, то отдал бы за это что угодно.

Продолжая рыдать, она вцепляется в мою футболку. Я крепко сжимаю ее в объятиях, понимая, что не в силах прогнать эту боль, поэтому просто обнимаю ее, как обнимал Лесс. Ни за что не отпущу ее.

Она все плачет, а я обнимаю ее, пытаясь поддержать, но уже начинаю сдавать. То, что случилось с ней, и то, с чем ей пришлось жить, совершенно лишает меня душевного равновесия. Не представляю, как она вообще все это выдерживает.

Через несколько минут она плачет уже тише. Наконец отрывает лицо от моей груди и ложится на меня сверху. Закрыв глаза, приближает свои губы к моим, потом начинает стаскивать с меня футболку. Не имею понятия, зачем она это делает, и переворачиваю ее на спину.

– Что ты делаешь?

Она обнимает меня за шею и тянется к моим губам. Как бы я ни любил целовать ее, сейчас это кажется неуместным. Когда ее руки снова вцепляются в мою футболку, я отвожу их:

– Перестань! Зачем?

Она смотрит на меня с отчаянием:

– Займись со мной сексом.

Какого хрена!

Я вскакиваю с кровати и начинаю вышагивать по комнате. Не знаю, блин, как отвечать на это, в особенности учитывая, какие вещи она вспомнила сейчас о своем отце.

– Скай, не могу. – Останавливаюсь и смотрю на нее. – Не понимаю, зачем ты сейчас об этом просишь.

Она подползает к краю кровати, где я стою, и, поднявшись на колени, хватает меня за футболку.

– Пожалуйста, – упрашивает она. – Пожалуйста, Холдер. Мне это необходимо.

Я отодвигаюсь от нее:

– Я не стану делать этого, Скай. Мы не будем этого делать. У тебя шок или что-то в этом роде… Не знаю. Не нахожу слов.

Она валится на кровать, опять принимаясь плакать.

Черт побери! Не знаю даже, как ей помочь. Я совершенно не готов к такому повороту.

– Прошу тебя! – Она заглядывает мне в глаза.

Ее голос и звучащая в нем боль потрясают меня до глубины души. Она опускает взгляд на свои руки, сложенные на коленях.

– Холдер… он единственный, кто сделал это со мной. – Она медленно поднимает глаза. – Надо, чтобы ты отнял это у него. Пожалуйста.

Моя душа рвется на части. К глазам подступают слезы, и мне больно за нее. Я так сильно переживаю за нее, потому что не хочу, чтобы она когда-нибудь вспоминала об этом мерзавце.

– Ну пожалуйста, Холдер, – повторяет она.

Черт!

Не знаю, что делать и как со всем этим совладать. Если я откажу ей, то обижу еще больше. Если соглашусь, то не знаю, смогу ли простить себя.

Совершенно надломленная, она смотрит на меня с кровати. Ее умоляющие глаза ждут моего решения. И хотя мне не нравится ни один из вариантов, я сделаю то, что ей кажется сейчас необходимым. Если бы я мог поменяться с ней жизнями, то сделал бы это немедленно, чтобы ей не пришлось испытывать то, что она сейчас чувствует. Я сделаю все, что угодно, лишь бы утишить ее боль.

Все, что угодно.

Я возвращаюсь к ней и опускаюсь на колени. Потом пододвигаю ее к краю кровати и снимаю футболки с нас обоих. Поднимаю Скай, отношу к изголовью кровати и осторожно опускаю, а сам ложусь сверху и вытираю ее слезы.

– Ладно, – говорю я.

Знаю, что она, скорее всего, просто хочет покончить с этим. Этот момент не получится таким, каким должен быть. Я достаю из бумажника презерватив и снимаю брюки, не сводя с нее глаз. Не хочу, чтобы она впала в истерику, как это было прошлой ночью, поэтому стараюсь не пропустить момент, если она передумает. Она и так достаточно натерпелась. Просто я хочу сделать все возможное, чтобы помочь ей.

Раздеваю ее, не переставая целовать. Даже не пытаюсь быть романтичным, а даю своим мыслям о ней такое направление, которое помогло бы мне поскорей разделаться с этим.

Когда мы оба остаемся без одежды, я натягиваю презерватив и осторожно опускаюсь на нее.

– Скай…

Я молю Бога, чтобы она попросила меня остановиться.

Не хочу, чтобы с ней это произошло именно так.

Она открывает глаза и качает головой:

– Нет, не думай ни о чем. Просто сделай это, Холдер.

Ее голос ничего не выражает. Я закрываю глаза и зарываюсь лицом в ее шею:

– Не знаю, как быть. Не понимаю, неправильно это или ты впрямь нуждаешься. Я боюсь, что будет хуже.

Крепко обняв меня за шею, она вновь заливается слезами. Но не разжимает объятия, а притягивает меня к себе и приподнимает бедра в молчаливой мольбе продолжать.

Поцеловав ее в висок, я даю ей то, о чем она просит. Когда я вхожу в нее, на мои глаза наворачиваются слезы. Она не издает ни звука, а лишь крепко обвивается вокруг меня. Я продолжаю двигаться, отчаянно пытаясь не думать о том, что представлял себе это совсем по-другому.

Стараюсь не думать о том, что с каждым движением как будто использую ее в своих интересах.

О том, что сейчас я ничем не лучше ее отца.

От этой мысли я цепенею. Я по-прежнему внутри ее, но не могу больше двигаться. Не могу продолжать ни секунды больше.

Я отрываюсь от ее шеи и смотрю на нее сверху вниз, потом окончательно отстраняюсь, сажусь на край кровати и запускаю пятерню в волосы.

– Не могу. Это нехорошо, Скай. Нехорошо, потому что быть с тобой здорово, но я сожалею о каждом долбаном мгновении.

Я встаю и швыряю презерватив в корзину для мусора, одеваюсь и подхожу к двери, понимая, что опять разочаровал ее.

Выхожу на улицу и, оказавшись один на парковке, испускаю вопль отчаяния. Потом начинаю вышагивать по тротуару, пытаясь придумать, что делать. Поворачиваюсь и принимаюсь колотить кулаками по стене дома, потом прислоняюсь к кирпичной стене, спрашивая себя, какого черта я привез ее сюда. Какого хрена я допустил, чтобы все зашло так далеко? Последние двадцать четыре часа моей жизни были одним грандиозным обломом.

И вот теперь я вновь ухожу от нее. Делаю то, что у меня получается лучше всего. Оставляю ее в полном одиночестве.

Желая исправить хотя бы один из своих неправильных поступков, я поспешно возвращаюсь в гостиничный номер. Скай в ванной. Я сажусь на кровать и, взяв футболку, заматываю свою кровоточащую руку.

Дверь ванной открывается, я поднимаю глаза, Скай замирает на пороге. Ее взгляд падает на мою руку, и она моментально бросается ко мне, разматывает футболку и осматривает повреждения.

– Холдер, что ты наделал? – Она крутит мою руку из стороны в сторону.

– Все нормально. – Я возвращаю импровизированный бинт на место.

Встаю и смотрю на нее, удивляясь, какого черта она может сейчас беспокоиться обо мне.

– Прости, – тихо произносит она. – Не следовало просить тебя об этом. Просто мне надо было…

Господи Исусе! Она извиняется передо мной?

– Замолчи! Тебе абсолютно не за что извиняться. Я не ушел раньше, потому что злился на тебя. А ушел, потому что злился на себя.

Кивнув, она отодвигается от меня и идет к кровати.

– Ладно. – Она откидывает одеяло. – Я не жду, что в этой ситуации ты испытаешь ко мне влечение. С моей стороны было неправильно, эгоистично и неуместно просить тебя об этом, и мне правда очень жаль. Давай просто поспим, ладно?

Она залезает в постель и укрывается одеялом.

Пытаюсь осмыслить ее слова, но не получается. Я совсем не так отношусь к ее просьбе. Откуда вообще у нее в голове возникли такие бредовые мысли?

– Ты считаешь, я мучаюсь, потому что не хочу тебя? – Я подхожу к кровати и опускаюсь на колени рядом с ней. – Скай, я мучаюсь, потому что все, что случилось с тобой, разбивает мое чертово сердце и я не имею понятия, чем помочь. – Забираюсь на кровать и сажаю ее рядом с собой. – Я хочу быть с тобой и помочь тебе справиться с этим, но вечно говорю невпопад. Дотрагиваясь до тебя или целуя, я боюсь, что ты этого не хочешь. Ты попросила секса, потому что хочешь отнять это у отца, и я согласился. Я хорошо понимаю, откуда ноги растут, но мне от этого не легче заниматься с тобой любовью – ты прячешь глаза. И это очень обидно, потому что ты не заслуживаешь такой жизни, а я, блин, не знаю, как сделать ее лучше. Я отчаянно хочу помочь, но не могу и чувствую себя совершенно беспомощным. – Я заключаю ее в объятия, и она обхватывает меня ногами, внимая каждому моему слову. – И пусть я остановился, не доведя до конца, – не надо было даже и начинать, не сказав тебе сначала, как я тебя люблю. Я очень тебя люблю. Я не заслуживаю прикасаться к тебе, пока ты не поймешь, что я трогаю тебя только потому, что люблю.

Я с отчаянием прижимаюсь губами к ее губам, желая доказать, что говорю только правду. Каждое мое слово и каждое прикосновение полны искренности.

Она немного отодвигается от меня и покрывает поцелуями мой подбородок, лоб и щеки, а потом снова целует в губы:

– Я тоже люблю тебя.

Эти слова – еще один повод влюбиться в нее.

Но мне больше не нужно влюбляться в нее постепенно, шаг за шагом. Я люблю эту девушку целиком. Каждую ее частичку.

– Не знаю, что бы я делала одна, Холдер. Я очень тебя люблю, и мне отчаянно жаль. Я хотела, чтобы ты был у меня первым, и до чего обидно, что он отобрал это у тебя.

– Никогда больше не говори этого. И никогда не думай об этом. Твой отец немыслимым образом отнял у тебя этот первый шаг, но уверяю тебя, это все, что он отобрал. Потому что ты очень сильная, Скай. Ты удивительная – и забавная, и умная, и красивая. В тебе полно силы и мужества. То, что он с тобой сделал, не умаляет лучших твоих качеств. Ты пережила это однажды и переживешь снова. Я это знаю. – Я кладу ладонь ей на грудь, там, где сердце, потом прижимаю ее руку к своему сердцу. Смотрю ей прямо в глаза, добиваясь того, чтобы она проживала этот момент со мной. – На хрен первые шаги, Скай! Нам главное – не расставаться, остальное не важно.

Она вздыхает с облегчением, потом впивается в мои губы горячим поцелуем. Я опускаю ее на спину и ложусь сверху.

– Я люблю тебя, – шепчу я ей в губы. – Уже очень давно, просто не мог сказать. Мне казалось неправильным, чтобы ты тоже меня любила, раз я столько от тебя скрывал.

Она снова плачет, одновременно пытаясь улыбнуться.

– Наверное, лучшего времени и не выбрать. Я рада, что ты подождал.

Склонив к ней голову, я целую ее. Целую так, как она того заслуживает. И обнимаю так, как она заслуживает. И я хочу любить ее такой любовью, какую она заслуживает. Развязываю пояс ее халата и поглаживаю пальцами ее живот.

– Господи, как я люблю тебя! – Моя рука скользит от ее талии к бедру. Я чувствую, что она немного напрягается, а потому отодвигаюсь и смотрю на нее. – Помни… я прикасаюсь к тебе, потому что люблю, и только по этой причине.

Кивнув, она закрывает глаза, и я ощущаю, как ее тревога постепенно исчезает. Я подношу руку к ее лицу:

– Открой глаза. – (Она открывает полные слез глаза.) – Ты плачешь.

– Все нормально. – Она кивает и улыбается мне. – Это хорошие слезы.

Я молча наблюдаю за ней, оценивая, стоит ли заняться этим прямо сейчас. Хочу доказать, как сильно люблю ее, и хочу вычеркнуть из памяти то, что произошло между нами час назад, потому что этого не должно было произойти. Хочу сделать это для нее. Физическая любовь всегда была для нее такой мерзкой, но она заслуживает узнать, как это может быть прекрасно.

– Я хочу заняться с тобой любовью, Скай. – Я сплетаю наши пальцы. – И думаю, ты тоже этого хочешь. Но мне надо, чтобы сначала ты кое-что поняла. – Я склоняюсь к ней, целуя слезинку. – Я понимаю, тебе трудно дать волю чувствам. Ты уже давно приучена сдерживаться. Но знай: то, что физически сделал с тобой отец, не самое ужасное. Хуже всего разрушение твоей веры в него. Ты испытала самую жуткую для ребенка вещь, совершенную твоим героем… человеком, которого ты боготворила… Я не в силах даже представить, что ты чувствовала. Но помни: все это никоим образом не относится к нам. Когда я дотрагиваюсь до тебя, то дотрагиваюсь, потому что хочу сделать тебя счастливой. Когда я целую тебя, то целую, потому что у тебя самые потрясающие на свете губы и я не могу не целовать их. А когда занимаюсь любовью, то это значит, что я люблю тебя. Ты боишься телесных контактов, они вызывают у тебя отторжение, но это не про нас. Я трогаю тебя, потому люблю, и только по этой причине. – И я нежно целую ее. – Я люблю тебя.

Она начинает целовать меня горячей, чем когда бы то ни было, притягивая меня к себе. Мы продолжаем целоваться, а она позволяет мне исследовать губами и руками каждый уголок ее тела. Надев презерватив, я опускаю на нее глаза и вижу, что она наконец-то смотрит на меня с безмятежным выражением. Ее глаза, несомненно, выражают любовь, но я все же хочу услышать это от нее.

– Скажи, что любишь меня.

Она еще крепче сжимает меня в объятиях, глядя мне прямо в глаза:

– Я люблю тебя, Холдер. Очень люблю. И знаешь… Хоуп тоже тебя любила.

И как только с ее губ слетают эти слова, на меня накатывает умиротворение. Впервые с того момента, как ее забрали у меня, я осознаю, что такое прощение.

– Знала бы ты, что со мной сейчас сделала.

Наши губы сливаются в страстном поцелуе, и она полностью завладевает моим сердцем.

Глава 43

Включив сотовый, я вижу множество эсэмэсок. Несколько от Брекина, несколько от матери. Есть пропущенные звонки с телефона Скай: надо думать, от Карен. Я не стану прослушивать голосовую почту. Знаю, что все за нас тревожатся, особенно Карен. Я по-прежнему уверен, что она нарушила закон, хотя, пожалуй, не из дурных побуждений.

Скай ворочается в постели и ложится на спину. Я наклоняюсь, чтобы ее поцеловать, но она отворачивает лицо, и я целую ее в щеку.

– Утреннее дыхание, – бормочет она, выползая из постели.

Она идет в душ, а я смотрю на часы. Скоро нам выписываться из гостиницы, пора собирать вещи.

Она выходит из ванной, когда я почти все упаковал.

– Что ты делаешь?

– Мы же не можем остаться здесь навсегда, Скай. Надо придумать, что тебе делать дальше.

Она бросается ко мне:

– Но… но я пока не знаю. Мне некуда идти.

В ее голосе слышится паника, и я подхожу к ней, чтобы успокоить.

– У тебя есть я, Скай. Успокойся. Мы можем вернуться ко мне и все обдумать. Кроме того, мы оба еще ходим в школу. Нельзя просто взять и бросить учебу. И всяко немыслимо жить в гостинице.

– Еще один день. Прошу тебя, давай останемся еще на день, а потом уедем. Мне надо разобраться и снова съездить туда.

Не понимаю, как ей в голову могла прийти мысль вернуться в тот дом. Ей там абсолютно нечего делать.

– Ни за что. Незачем тебе мучиться. Не пойдешь.

– Мне это необходимо, Холдер, – умоляющим тоном произносит она. – Клянусь не выходить из машины. Но дом я увидеть должна. Там я вспомнила много всего. И нужно еще кое-что, а потом увезешь меня, и я начну решать, что делать.

Господи, до чего она непреклонна! Я расхаживаю по комнате, не зная, как уговорить ее не делать этого.

Страницы: «« ... 910111213141516 »»

Читать бесплатно другие книги:

Кто всегда готов прийти на помощь друзьям? Конечно, Тряпичный Энди – выдумщик, весельчак, добрый дру...
Молодая вдова леди Олимпия Уорлок весьма известна в лондонском свете благодаря уникальному дару – сп...
Тряпичный Энди – добрый друг Тряпичной Энн, живущий в детской девочки Марселлы. Как только Энди появ...
Книга, которую вы держите в руках рассказывает не только об архитектурно-историческом ансамбле Троиц...
В работе на основе анализа отечественного и зарубежного уголовного законодательства, теории механизм...
Приключения Тряпичной Энн продолжаются. Она находит новых друзей. Знаете, почему мама-кошка прячет с...