Точка вымирания Джонсон Пол
Отлично.
Быстренько упаковав все обратно, Эмили посмотрела, не найдется ли в несгораемом шкафу еще чего-нибудь полезного, но там не было ничего, кроме сейфа для денег, в котором, вероятно, лежало несколько тысяч долларов. Кому они теперь нужны, эти доллары…
Закрыв шкаф, Эмили заметила брошенный ею молоток, подобрала его, сунула в чехол со спутниковым телефоном и снова застегнула молнию. Подхватив чехол здоровой рукой, Эмили снова прошла по коридору и спустилась по винтовой лестнице. Машинально попытавшись открыть входную дверь травмированной рукой, она содрогнулась от боли. Надо было поискать в редакции аптечку первой помощи или хотя бы болеутоляющих, но что уж теперь об этом. Адреналин, который поддерживал ее, пока она практиковалась в «резне бензопилой», улетучился, и боль терзала плечо острыми зубами. Наверно, порвана мышца или (Господи, не допусти, чтобы дело было в этом!) вывихнут сустав. Эмили могла кое-как шевелить рукой и надеялась, что вывих не подтвердится, но ее навыки по оказанию первой помощи были минимальны, и она не практиковалась в них аж со школьных времен.
У Эмили не осталось ни времени, ни сил, для того чтобы посетить магазин и пополнить припасы. Самое важное сейчас – благополучно, без потерь добраться до дому и заняться своими травмами, а пополнение кладовой подождет до лучших времен.
Сняв рюкзак с седла, Эмили положила чехол в одно из его отделений и забросила рюкзак на левое плечо. Дальше будет больно, подумала она, но других вариантов все равно не было, разве что бросить рюкзак посреди дороги. Когда она осторожно надевала лямку на разрывавшееся от боли правое плечо, ее глаза наполнились слезами. Со здоровой рукой это было бы секундным делом, но сейчас потребовалось несколько драгоценных минут, оставшихся до заката, к тому же Эмили вспотела, как лошадь, только что участвовавшая в скачках.
Солнце садилось, и дома отбрасывали на улицу длинные тени. Когда Эмили, наконец, перебросила ногу через раму и уселась в седло, чтобы ехать, начали зажигаться фонари. Правую руку пришлось согнуть и прижать к груди, а значит, держать руль можно было только левой. Конечно, велосипед из-за этого вихлял из стороны в сторону, и Эмили пришлось бороться с привычкой, заставлявшей крутить педали в обычном для нее темпе. Ехать так, как она ехала сейчас, гораздо безопаснее, но, черт побери, гораздо медленнее. Однако, чтобы не упасть и не схлопотать еще одну травму, пришлось пожертвовать скоростью.
В результате на обратный путь ушло втрое больше времени. По мере того как сгущались сумерки, Эмили постепенно снижала скорость, потому что плечо с каждым мигом донимало ее все больше. Ей приходилось объезжать каждую выбоину и каждый холмик дорожного покрытия, потому что толчки отдавали в плечо такой болью, что темнело в глазах, и велосипед каждый раз рисковал во что-нибудь въехать или упасть. Она дважды едва избежала столкновения с одним из немногих автомобилей, брошенных на пустых улицах, причем во второй раз чуть не перелетела через руль, слишком резко выжав передний тормоз и напрочь забыв про задний. В результате велосипед встал на переднее колесо и какое-то мгновение опасно балансировал, прежде чем Эмили удалось восстановить равновесие.
Но вот последний поворот остался позади, Эмили с облегчением вздохнула и начала расслабляться, несмотря на боль. Сейчас она доберется до дома и рискнет выпустить из ванны холодную воду, набрать горячей и отмокать в ней столько, сколько захочется.
Эмили решила проехать на полквартала больше, лишь бы добраться до пешеходного перехода с пандусом для инвалидных колясок и въехать по нему на тротуар, а не прыгать на бровку, сотрясая больное плечо. Потом она снова свернула к своему дому и подкатила к нему, усталая, перепачканная, но живая и даже более или менее здоровая.
Эмили как можно осторожнее слезла с велосипеда, оставила его лежать на тротуаре перед подъездом и двинулась навстречу теплу и яркому свету холла первого этажа. Не забыв на этот раз поберечь пострадавшую руку, она открыла дверь парадной, потом – дверь на лестницу и приготовилась к предстоящему штурму семнадцати этажей.
В этот самый миг свет погас.
Глава четырнадцатая
Эмили никогда не боялась темноты.
Еще ребенком она смеялась над детьми, которые требовали, чтобы у их постели горел ночник. Она никогда не верила в буку, который коварно притаился где-то в недрах ее шкафа, и с удовольствием убредала после заката в поля на их ферме, просто чтобы посидеть в высокой траве и полюбоваться луной и звездами.
Но тьма, которая наступила сейчас, была совсем иной – такой глубокой и беспросветной, что с тем же успехом можно было ослепнуть. Эмили осторожно пробиралась к своей квартире, поднимаясь от одной лестничной площадки к другой, тщательно ощупывая каждую перед тем как совершить поворот на сто восемьдесят градусов и ступить на следующий пролет.
Тут не было ни единого окна. Предполагалось, что, если что-то случится с энергоснабжением, в подвале заработает аварийный генератор и включится резервное освещение, но, по всей видимости, этого не произошло. Табло с номерами этажей тоже не горели, поэтому Эмили приходилось вести подсчет лестничных площадок и надеяться, что она не допустит ошибки и не окажется этажом ниже или этажом выше своей квартиры. Особенно этажом выше.
Удивительно, как меняется мир, когда вдруг одно-единственное из пяти чувств человека выходит из строя. Оказавшись в полном одиночестве среди угольно-черной тьмы, Эмили вдруг остро ощутила иронию своего положения: ребенком она очень любила оставаться в беспросветном мраке среди неизвестности. Тогда это волновало и манило ее, но сейчас, когда в памяти были живы события последних дней, а ноздри заполнял запах недавно убитой ею неведомой зверюшки, она была до глубины души напугана.
Эмили нечасто хотела снова стать ребенком, но сейчас не отказалась бы от толики той своей детской бравады. Сегодня она совершенно не радовалась тому, что со всех сторон ее окружает неизвестная угроза.
Чтобы отвлечься, Эмили принялась было вслух считать лестничные марши, но звук собственного голоса, гулко отдававшийся в пустоте, оказался еще неприятнее тишины. Эмили быстро вернулась к первоначальному методу и считала этажи про себя.
Когда Эмили была на девяносто девять процентов уверена, что добралась до своего этажа, она едва переставляла ноги. Ремень рюкзака так впился в правое плечо, что по ощущениям скорее напоминал лезвие ножа, чем специальную мягкую лямку, голова болела от избыточной дозы адреналина, а спина и колени решительно возражали против того, что она никак не дает им отдохнуть.
Она потянулась туда, где, по ощущениям, должна была находиться дверь в общий коридор, но рука нащупала только пустоту. Эмили взяла чуть правее и наткнулась на дверной косяк. Еще несколько дюймов – и пальцы коснулись прохладного безопасного стекла в центре двери, движение вниз – и ладонь легла на алюминиевую дверную ручку.
Эмили уже собралась потянуть дверь на себя, но тут ее внимание привлек слабый звук на лестнице. Его источник находился довольно далеко, но определенно где-то в доме, в этом она была уверена. Никогда прежде ей не доводилось слышать таких завываний; они эхом отдавались от стен, и это было страшно. Эмили лишилась присутствия духа от мысли, что она – первый представитель человечества, который столкнулся с этими потусторонними, странными рыданиями.
Звук повторился, одинокий голос прорезал тьму. Пока она слушала, застыв в неком подобии транса, к первому голосу присоединились новые, как бы отвечая, и, наконец, в этот дикий хор влился еще один, последний голос, источник которого находился гораздо ближе, чем все остальные.
Прямо на ее лестничной площадке.
Распахнув дверь, Эмили слепо бросилась в неосвещенный коридор и с размаху ткнулась в противоположную стену, больно ударившись лицом о гипсокартон. К счастью, щекой, а не носом, потому что, выуживая ключи из кармана джинсов, она слегка повернула голову влево. Сломанный нос, конечно, был бы достойным завершением этого превосходного дня, но основную тяжесть удара приняли на себя щека и – естественно! – пострадавшее плечо. Боль была такой сильной, что Эмили в буквальном смысле увидела звезды, крошечные светящиеся точки, заплясавшие перед невидящими глазами. Она почувствовала себя мультяшным персонажем и мимолетно полюбопытствовала, не кружатся ли вокруг ее головы такие же звездочки.
«Нет времени об этом думать, – кричал ее охваченный паникой мозг, – пошевеливайся. Обезопась себя».
С лестницы снова раздался вой неведомого существа, он пронзил тьму и на миг парализовал Эмили, но потом мозг восстановил контроль над ногами и заставил их шевелиться. В коридоре было почти так же темно, как на лестничной клетке, и Эмили совершенно растерялась, не зная, как она стоит: лицом к входной двери или, наоборот, спиной к ней.
Надо было на миг остановиться и сориентироваться. Правда, убедить подсознание, что это хорошая идея, оказалось нелегко; инстинктивное «беги или дерись» побуждало ее нервную систему скомандовать телу: беги как ошпаренная! Но, послушавшись этого импульса, можно было оказаться совершенно не там, где нужно, поэтому она приказала ногам врасти в пол и не шевелиться.
Сердце в груди билось как сумасшедшее, его стук отдавался в ушах, но, к сожалению, был недостаточно громким, чтобы заглушить какофонию голосов, которые теперь, казалось, заполнили собою ночь. Эмили слышала и другие звуки: шаркающие, лязгающие, они пронизывали воздух и вроде бы доносились теперь с каждого этажа. Сознание Эмили тут же вообразило невообразимое: повсюду вокруг нее вылупляются из своих коконов странные создания и, издавая шум, который она слышит, начинают исследовать все, что их окружает. Эти дикие вопли, этот вой исходит от существ, не принадлежащих этому миру, от выходцев с далеких чужих планет. Пробудившись от спячки, они шевелятся, перемещаются с места на место и криком зовут своих собратьев.
Она была окружена. Она, Эмили Бакстер, считаные дни назад работавшая репортером в довольно уважаемой газете, была теперь единственной живой женщиной в этом городе, который с тем же успехом мог бы оказаться на какой-нибудь другой планете.
– Да ну на хрен! – выдохнула Эмили, едва слыша себя за нарастающей стеной криков.
Она снова полезла в карман джинсов и вытащила из них ключи. Они были ее единственной надеждой. Пусть их было не разглядеть, позвякивание металла о металл звучало так утешительно, так нормально, а если она сможет найти дверь, ключи станут гарантией безопасности. Ей оказалось достаточно ощутить их в руках, чтобы снова обрести контроль над своим телом.
Эмили глубоко вздохнула и вытянула вперед обе руки, не обращая внимания на боль в плече и в щеке. Руки коснулись стены, и Эмили шагнула влево, ощупывая стену в поисках чего-нибудь, что поможет ей сориентироваться в коридоре. Она шагнула еще, но ничего не обнаружила, поэтому повернулась к противоположной стене (во всяком случае, она надеялась, что это именно так), сделала два опасливых шажка вперед и коснулась ладонями гипсокартона. Теперь она осторожно двигалась вдоль этой стены, пока наконец ее руки не наткнулись на массивную, твердую на ощупь дверь. Эмили наконец-то сориентировалась и знала, в какую сторону ей идти, однако должна была в своих поисках полагаться только на осязание.
За ведущей на лестницу дверью Эмили скорее почувствовала, чем услышала какое-то движение. Это было почти неуловимое ощущение, движение воздуха, коснувшееся мальчайших волосков у нее на лице, вибрация, передавшаяся через дверь на кончики ее пальцев. В кромешной тьме коридора чувства Эмили невероятно обострились, и она знала, что тот, чей крик она раньше слышала на лестнице, был теперь гораздо ближе. Словно в подтверждение ее мыслей, тварь на лестничной площадке издала пронзительный, разрывающий барабанные перепонки вопль. Он прозвучал так громко и так близко, что созданная им вибрация проникла сквозь дверь и срезонировала с мозгом Эмили, гудя будто растревоженный осиный рой. На этот раз вопль вызвал совершенно противоположный эффект: вместо того чтобы застыть, Эмили пришла в движение, повернулась туда, где должна была быть ее квартира, и вцепилась в свои ключи, просунув большой палец в колечко брелока на случай, если она споткнется или упадет, и быстро, как только осмелилась, двинулась к своей двери. Левой рукой журналистка вела по стене и, когда ее пальцы внезапно наткнулись сперва на лифт, а потом и на наличник первой в коридоре квартиры, издала вздох облегчения.
– Раз, – сказала она и снова двинулась в темноту.
Ладонь опять наткнулась на дверную коробку, и Эмили прошептала: «Два», – но вопли с лестницы почти заглушили ее голос. Казалось, неведомая тварь теперь еще ближе. «Осталось всего две двери, – сказала себе Эмили, чувствуя, как подбирается к ее сердцу ужас, – всего две».
Дальше она пошла еще быстрее, сопоставив страх падения со страхом остаться в этом коридоре хоть на секунду дольше, чем было необходимо.
– Три, – сказала Эмили, коснувшись соседской двери. Оставшиеся несколько шагов она пробежала, чувствуя, как покалывает натертые о стену пальцы. Рука Эмили дотронулась до ее собственной двери, когда раздался щелчок и еще один звук, который она не спутала бы ни с каким другим: скрип петель открывающейся лестничной двери.
Эмили остановилась и прислушалась. Петли продолжали скрипеть, но ее уши уловили еще кое-что. Дыхание перехватило, потому что она услышала, как нечто большое протискивается через дверь в коридор, а потом раздалось бодрое «цок-цок-цок», будто по плиточному полу кто-то на шпильках шел в ее сторону.
Она тут уже не одна, с растущим ужасом поняла Эмили.
«Цок… цок… цок…» Быстрое стаккато раздавалось все ближе к ней, потом звуки на секунду смолкли и опять возобновились.
Мозг Эмили судорожно искал ассоциации с быстро приближающимся топотком, но все было напрасно. Пока воображение силилось представить, что готовит ей встреча в коридоре, инстинкты этим вопросом не задавались. Они кричали о том, что нечто, приближающееся из темноты, ищет ее.
Эмили принялась быстро ощупывать дверь в поисках замочной скважины. Наконец ее дрожащие пальцы наткнулись на холодный металл дверной ручки. Липкой от пота рукой она потянула с большого пальца кольцо с ключами, но то застряло на костяшке и не желало сниматься. Эмили дернула сильнее и почувствовала, как кольцо наконец-то освободилось. Она негромко вскрикнула от ужаса, когда ключи выскользнули из ее пальцев и, невидимые в темноте, громыхнув, упали на пол. Эмили встала на колени и принялась ощупью искать их вокруг себя. Почему это так трудно? Ведь они должны быть где-то совсем рядом.
«Цок… цок…»
Звук становился все ближе. Дыхание Эмили превратилось в короткие судорожные всхлипы, сердце бухало в груди, как барабан, а пальцы лихорадочно обшаривали темноту в поисках ключей.
Существо на другом конце коридора будто почувствовало панику Эмили, потому что ускорило свое движение.
«Цок-цок, цок-цок».
Нечто в темноте неумолимо приближалось.
И тут – слава тебе, Боже! – Эмили почувствовала ладонью кольцо и нащупала резиновую нашлепку на головке ключа от входной двери. Пальцы правой руки снова отыскали замочную скважину, Эмили направила туда ключ, повернула его и была вознаграждена знакомым щелчком. Всем телом ударившись в уже незапертую дверь, она ввалилась в квартиру, вытащила ключ из замочной скважины, изо всех оставшихся у нее сил хлопнула дверью и нашарила замок. Заперевшись, Эмили отыскала цепочку и, повозившись, вдобавок закрыла дверь и на нее.
В непроглядной темноте своей квартиры Эмили Бакстер опустилась на четвереньки и поползла по коридору в спальню. По-прежнему на четвереньках она добралась до платяного шкафа у дальней стены, открыла его, залезла внутрь и плотно закрыла за собой дверцу.
Скорчившись в углу шкафа, Эмили всю ночь слушала звуки, издаваемые пробуждающимся новым миром.
День пятый
Глава пятнадцатая
Эмили не знала, когда прекратился вой. Ночь все тянулась, и ее мозг предоставил ей единственную защиту, на которую оказался способен в такой ситуации, выставив барьер на пути всепоглощающего ужаса, охватывавшего Эмили, когда она слышала, как перекликаются меж собой неведомые создания.
Ее рассудок замкнулся на себе, отфильтровывая ранившее чувства чужеродное диссонирующее воздействие. Если бы Эмили попыталась описать свое состояние, то могла бы сказать, что очутилась в самом центре собственного сознания. Тут было тихо-тихо, и это было не то пугающее безмолвие, что воцарилось, когда все вокруг умерли, а мирная, спокойная тишина. Боль, и душевная, и физическая, отступила и почти не тревожила журналистку. Потом настал миг, когда усталое избитое тело потребовало отдыха, и Эмили уснула, несмотря на то что очень старалась продолжать бодрствование на прекрасном мирном острове, сотворенном ее сознанием. Когда она проснулась, на нее нахлынули ночные воспоминания, неся с собой новый страх: вдруг существу, которое она слышала в темном коридоре, удалось как-то проникнуть в квартиру?
Эмили понятия не имела, сколько она уже прячется в шкафу или хотя бы сколько сейчас времени. В ее убежище внутри шкафа было почти так же темно, как прошлой ночью в коридоре, но снизу пробивался яркий лучик света, а значит, настал день, и терзающие Эмили страхи чуть-чуть отступили.
Когда в голове у нее стало проясняться, снова дали знать о себе травмы. Эмили шевельнулась и поморщилась, потому что спина затекла, а ноги онемели, и теперь их кололо иголочками.
Эмили осторожно ощупала пострадавшую руку. Дельтовидная мышца и трицепс болели, но боль была вполне терпимой. Она попыталась приподнять руку до уровня плеча, но почти сразу острая боль пронзила шею, и Эмили скривилась, решив, что эта идея оказалась не слишком-то удачной. Поискав плюсы, она сочла, что болело все-таки не так сильно, как раньше, по десятибалльной шкале боль равнялась примерно одиннадцати, а не пятнадцати, как ночью. И, возможно, то, что ее первая утренняя мысль была не о травме, – хороший знак. Но все равно поврежденное плечо чертовски болело, что наверняка замедлит все ее действия.
– Ладно, на счет «три», – прошептала она. – Три! – И она поднялась, помогая себе левой рукой, а правую плотно и бережно прижимая к телу. Однако боль все равно оказалась так сильна, что Эмили зашипела сквозь зубы.
Стоя в темноте, она расслабилась, давая напряженным мышцам секундный отдых, а ее мозг сосредоточился на следующем вопросе: не обзавелась ли она случайно новым соседом по квартире? Может, конечно, Эмили это только померещилось, но то неизвестное в коридоре вроде бы очень ею заинтересовалось. Скорее всего, она услышала бы, если бы кто-то из этих многоногих уродов пробрался к ней в дом, даже несмотря на ее почти кататоническое ночное состояние, но кто его знает. Учитывая события последних дней, которые были раз в десять страннее и непонятнее всего, что случалось с ней раньше, Эмили была склонна перестраховываться. В конце концов, она была не в той кондиции, чтобы ввязываться в драку.
Эмили потянулась к ручке шкафа и опасливо повернула ее, в страхе пригнувшись, когда что-то негромко щелкнуло. Она приоткрыла дверцу так, чтобы видеть сквозь щель спальню и часть коридора, готовая в любой момент снова забаррикадироваться, если что-то окажется не на своем месте. Однако все выглядело как обычно, никаких признаков чуждого вмешательства не наблюдалось, поэтому Эмили рискнула сделать щель побольше и высунуть в нее голову. Она осмотрела все, чего не могла видеть раньше, но результат был прежним: ничего подозрительного.
Удовлетворенная результатом осмотра, Эмили осторожно выбралась из шкафа. Только отпустив дверцу, она вдруг осознала, что за плечами все еще болтается рюкзак. Оказывается, она всю ночь провела с этой хреновиной на спине. Если ей хоть чуть-чуть повезло, со спутниковым телефоном ничего не случилось. Ладно, это подождет, а пока надо осмотреть квартиру.
Пройдя через спальню, Эмили выглянула в коридор, но и там все было в порядке: входная дверь, закрытая на замок и цепочку, стояла целехонька. Эмили стало чуть полегче дышать, но для пущего спокойствия все же следовало осмотреть квартиру полностью.
Со щелчком захлопнув дверь спальни, Эмили перебралась на кровать, расстегнула ремень на поясе и сбросила рюкзак, вздрогнув и поморщившись, когда боль, словно электрошок, пронзила плечо.
Мясницкий нож остался в редакции возле выпотрошенной куколки, но молоток, которым она сбила замок с несгораемого шкафа, никуда не делся, он по-прежнему был в чехле вместе со спутниковым телефоном. Эмили извлекла его из недр рюкзака и сразу почувствовала себя увереннее, ощущая в руке (пусть даже и в левой) его вес. Нож, конечно, удобнее, но и молоток может сказать свое веское слово, если в квартире притаилось что-то непредвиденное.
С молотком в руке Эмили открыла дверь спальни и отправилась обследовать оставшуюся часть своего жилища. Быстро переходя из комнаты в комнату, она вскоре поняла, что нечто, преследовавшее ее во тьме коридора, то ли потеряло к ней всякий интерес, то ли просто не смогло преодолеть оборонительные редуты ее квартиры. Все было в точности как тогда, когда она ушла из дому, никто не поджидал ее в шкафах, под столом или под кроватью.
Все было чисто.
Вернувшись в комнату, Эмили распаковала спутниковый телефон и все к нему прилагающееся, – посмотреть, не сломалось ли что-нибудь. Вроде бы все уцелело, но, когда она нажала кнопку включения телефона, его экран остался темным: аккумулятор был разряжен. Эмили сдвинула заднюю пластиковую панель, вытащила аккумулятор и заменила его запасным, в надежде что хотя бы тот окажется заряжен, но тщетно. Ей нужно было срочно подзарядить оба.
Эмили посмотрела на табло прикроватного будильника, но оно было черным. Тогда она пощелкала настенным выключателем, однако люстра над головой не загорелась.
Что ж, если электричества нет, а надежды, что оно снова появится, очень мало, нужно подзарядить аккумуляторы от солнечной батареи, благо ее Эмили тоже прихватила.
Было очень важно как можно скорее связаться с учеными на Аляске. Им следовало знать, что тут происходит.
Эмили распаковала солярное зарядное устройство и пробежала глазами инструкцию по эксплуатации. К устройству прилагалась отдельная батарейка, которую можно было подключать к солярной панели. Эта батарейка служила вшестеро дольше обыкновенного аккумулятора, который к тому же можно было от нее подзаряжать. Просто. Единственная проблема заключалась в том, что для полной зарядки потребуется девять часов. Эмили отнесла солярную панель и батарейку в гостиную, где было больше всего солнца, глянув по пути на часы на плите и поняв, что она представления не имеет, сколько сейчас времени. Конечно, они тоже ничего не показывали, и ей пришлось вернуться в спальню, где на стене висели обычные часы со стрелками. На них было семь минут двенадцатого. Хорошо, значит, у нее есть, как минимум, семь часов дневного света, и солнечная батарея успеет как следует зарядиться.
Поглядывая в инструкцию, Эмили быстренько собрала зарядное устройство, вставила солнечную батарею и перенесла всю конструкцию к окну, туда, где было больше света. Маленький красный индикатор в верхней части батареи почти сразу начал мигать, показывая, что зарядка началась.
В животе у Эмили громко заурчало. Она игнорировала голод, пока занималась делом, но теперь, когда все было налажено, решила, что настало время перехватить чего-нибудь съестного.
Она открыла холодильник; воздух в нем пока оставался прохладным, но без электричества это, конечно, ненадолго. Эмили извлекла оттуда полпачки ветчины и решила начать с нее, пока та не испортилась. Вытащив несколько кусочков, она свернула их в трубочку и отправила в рот, а остальные, сдобрив майонезом, положила между двумя ломтями хлеба. Она ела, смакуя вкус и одновременно понимая, что, может быть, в последний раз лакомится таким сэндвичем, а потом завершила трапезу остатками молока и двумя таблетками экстрасильного тайлеона[12]из аптечки в ванной.
Набив живот, Эмили перешла к следующему пункту повестки дня, а именно: как ей выбираться из Нью-Йорка?
Будь она кем-то другим, все было бы просто: берешь один из десятков тысяч брошенных на улицах и в гаражах автомобилей и отправляешься в путь. Но Эмили с ее нулевым опытом вождения такой способ не подходил. У нее просто никогда не было надобности водить машину. Конечно, можно было попробовать начать прямо сейчас, но существовала вероятность разбиться и погибнуть или, что еще хуже, получить серьезные травмы и потом медленно и мучительно умирать от них без всякой надежды на помощь. К тому же, хоть дороги Манхэттена и были нынче свободны, это не гарантировало, что на загородных автострадах такая же картина. Не исключено, что она подберет автомобиль, научится его водить и даже не убьется в процессе, только чтобы застрять где-нибудь на шоссе. Тогда она окажется в еще худшем положении, чем сейчас: без квартиры, без обеспечивающего мобильность велосипеда и без возможности спланировать что-то наперед. Кроме того, Эмили всерьез подозревала, что ночной хор был всего лишь вступлением к первому акту какого-то дикого шоу. Она не станет тратить драгоценное время, которое можно использовать, чтобы собирать припасы в дорогу, на уроки вождения. Нет, она покинет этот город либо на верном велосипеде, либо вообще на своих двоих.
Значит, ее первая цель – собрать то, что пригодится в пути. Эмили была уверена, что сможет проложить маршрут так, чтобы избегать крупных городов. Перемещаясь по сельской местности, она сможет находить еду и кров, не особенно рискуя нарваться на какую-нибудь мерзость. Тогда не придется тащить на себе слишком много припасов, а значит, скорость будет выше. Конечно, какое-то время будет ежедневно уходить на то, чтобы найти что поесть и где переночевать, но Эмили не сомневалась, что особых проблем с этим не будет. Если вы, предположительно единственное живое существо на всем восточном побережье, мир принадлежит вам.
В большинстве домов, думала Эмили, найдутся кладовые, набитые консервами, срок годности которых исчисляется месяцами, если не годами, так что пищу она будет добывать по пути. Вместо большого количества продуктов можно взять с собой всякие нужные вещи вроде аптечки, спутникового телефона, запчастей для велосипеда, питьевой воды – и конечно, какого-нибудь оружия. Оружие еще нужно раздобыть, и чем скорее, тем лучше, но мысль о том, что придется идти в квартиру, где осталось тело Натана, пугала, и Эмили не стыдилась это признавать. Вдруг он превратился в одно из тех созданий, с которыми она столкнулась прошлой ночью? Эмили вовсе не была уверена, что сможет это вынести.
Проблемой мог стать и поиск запчастей для велосипеда. Проколотая шина, неисправный тормоз или порвавшаяся цепь способны задержать ее на долгие дни. Заменить все это в дороге будет непросто, а большие населенные пункты, подозревала Эмили, безопаснее объезжать стороной.
Кстати, глядя правде в глаза, следовало признать, что лучшие дни ее велосипеда уже миновали. Может быть, ей следует в последний раз навестить местный велосипедный магазин. Но сперва следовало переодеться и помыться, потому что она, Эмили, воняет хуже, чем взбешенный скунс в летний полдень, а ее одежда изорвана и забрызгана тем, что она за неимением лучшего названия считала кровью убитой безымянной твари.
Конец света – еще не повод, чтобы превращаться в подобие бомжа.
Отражение, приветствовавшее Эмили в зеркале ванной комнаты, в лучшем случае нервировало. Эмили подняла руку и потрогала пурпурный синяк под правым глазом. До сих пор пульсирующая боль в плече отвлекала от осознания того факта, что ее лицо выглядит так, словно она выстояла пару раундов против Мэнни Пакьяо[13]. Легонько ощупывая подушечками пальцев покрасневшую набрякшую кожу, Эмили мысленно вернулась к событиям, которые заставили ее бежать сломя голову в кромешной тьме. Теперь, в свете дня, она засомневалась, а не было ли преследовавшее ее существо всего лишь порождением перевозбужденного, встревоженного разума? Ведь на самом деле она ничего не видела, верно? Но для того, чтобы хоть что-то рассмотреть, в коридоре было слишком темно. И как насчет того кошачьего концерта, от которого она впала в отчаянную панику? Эмили знала, что уж его-то она придумать не могла.
Она слишком сильно нажала на щеку и ощутила резкую боль. Каждый раз, когда она моргала, дюймовый порез под правым глазом начинал саднить. Впрочем, он был неглубоким и уже покрылся корочкой. Пожалуй, жить буду, подумала Эмили.
Шутки шутками, но она знала, что обстоятельства требуют быть очень внимательной к себе. Малейшая царапина может стать причиной заражения крови, а врачей теперь не найти, и придется полагаться только на себя. Надо будет перед уходом из города разжиться антибиотиками, отметила она мысленно.
А что случилось с ее волосами? Они были в таком беспорядке, что казалось, там свила гнездо семья воробьев. Ну и последним штрихом образа Мисс Конец Света был макияж – полуоблупившиеся диагональные полосы грязи, перечеркивающие лицо на манер камуфляжа бойцов в каком-нибудь фильме про войну.
– Сегодня ты не больно миленькая, – сказала она своему отражению в зеркале, нагнулась и вытащила из шкафчика под раковиной маленькую аптечку.
Порылась в ней, извлекла упаковку антисептических тампонов и поставила ее на стеклянную полочку под зеркалом. Перед тем как воспользоваться тампоном, стоило бы вымыться, но мысль о мытье в холодной воде не вдохновляла, и Эмили сделала выбор в пользу влажных салфеток. Она достала пачку из ящичка на стене и стала осторожно, как только могла, стирать с лица грязь и запекшуюся кровь. Истратив больше половины пачки, Эмили почувствовала, что снова приобрела презентабельный вид, избавившись от грязи и прочей гадости. Теперь можно было как следует рассмотреть ссадину на щеке.
– Вот же гребучий случай! – воскликнула она, обрабатывая ранку антисептиком; щеку так сильно защипало, что на миг забылась даже боль в плече.
Эмили очень надеялась, что страдает не зря. Все-таки она порезала щеку уже часов восемь назад, а то и больше, и не была уверена, что от антисептика будет польза. Однако, раз уж чуть раньше было решено, что лучше перебдеть, чем недобдеть, Эмили еще дважды промокнула ссадину антисептическим тампоном.
Покончив, наконец, с самоистязанием, она выскользнула из омерзительно грязной рубашки и джинсов, стянула трусики с носками, сложила все вместе и забросила в дальний угол ванной. Без электричества стирку не устроишь, а значит, все это Эмили больше не наденет. А прибирать она и вовсе не собиралась, потому что была уверена, что скоро навсегда покинет этот дом.
Эмили пошла в спальню; обнаженную кожу холодил воздух. Вытащив из того самого шкафа, в котором провела ночь, чистую футболку с джинсами и натягивая их на себя, она почувствовала исходящий от тела запах, но что с ним поделаешь? Нужно придумать какой-то способ, чтобы греть воду, потому что она вряд ли сможет долго выносить собственную вонь. Через несколько минут, надев свежую одежду и другую пару сникеров, – тот, кто придумал заменить шнурки липучками, определенно был гением, – Эмили наконец-то была готова к тому, чтобы перейти к следующей части своего плана.
На этот раз она подготовится к любым неприятностям. Она собрала предметы первой необходимости: свой верный молоток, большую бутылку с водой, несколько снеков, обнаруженных в кладовке за пакетом с мукой. Чтобы уж точно не оказаться опять в кромешной тьме, она добавила к кучке вещей фонарь «Мэглайт» на шесть батареек, который обычно лежал в комоде ее спальни на случай, если вдруг погаснет электричество. В случае чего его можно было использовать и как дубинку. Сунув молоток за ремень джинсов, она упаковала все остальное в рюкзак и надела его на плечи.
Обезболивающие таблетки, которые она приняла во время позднего завтрака, уже начали действовать, и боль постепенно становилась все более терпимой. Вскоре на нее стало можно не обращать внимания. Приведя себя в полную боевую готовность, она через глазок осмотрела коридор, ища какие-нибудь признаки существа, которое она слышала (или не слышала?) вчера в темноте. Вроде бы все было чисто, но Эмили снова решила на всякий случай перестраховаться и, прежде чем приоткрыть входную дверь, вытащила из-за пояса молоток.
Никто не поджидал ее в коридоре. Он был пуст и выглядел точно так же, как накануне. Хотя кое-что изменилось. По стене напротив ее квартиры пунктиром тянулся ряд рваных отверстий. Они находились почти на равных расстояниях друг от друга, и, присмотревшись получше, Эмили увидела, что те тянутся по стене до двери на лестницу, а потом вдруг поднимаются к самому потолку. Она нагнулась, чтобы как следует разглядеть отверстия, в каждое из них влез бы ее мизинец, и они явно были сделаны чем-то довольно острым, потому что их края не выглядели шероховатыми.
Следы, поняла она.
Прошлой ночью что-то действительно приходило сюда с лестничной площадки. Пока Эмили сражалась с темнотой, оно пришло сюда по стене коридора и остановилось напротив ее квартиры. Волоски на затылке Эмили опять встали дыбом. Она не была уверена, что раньше, не догадываясь о том, что именно тут происходило, чувствовала себя лучше, но теперь разволновалась по-настоящему. Инстинктивно журналистка еще и еще раз окидывала взглядом весь коридор от пола до потолка, чтобы убедиться – нечто, оставившее эти следы, не притаилось где-то поблизости.
Отверстия в гипсокартоне образовали две дуги, в каждой из которых их было по шесть штук. Эмили приложила левую руку к стене между двумя цепочками следов, и вся она, от кончиков пальцев до локтя, не покрыла и половину расстояния между ними. Что бы ни явилось сюда через лестничную дверь, оно было большим, как минимум, четырех футов в поперечнике, если исходить из ее грубых измерений. Эмили сильнее вцепилась в рукоятку молотка, а ее фантазия пошла вразнос, пытаясь воссоздать образ того, кто мог оставить такие следы на стене. Журналистка быстренько отбросила эти мысли, поскольку знала: что бы ни подсунуло ей сейчас воображение, реальность наверняка окажется куда более чужеродной и страшной, чем измышления ее усталого мозга.
Эмили всегда считала себя способной на конфронтацию – репортер, не готовый к противостоянию, долго на своей работе не протянет, – но все происходящее теперь было слишком потусторонним и странным. Сейчас ей больше всего хотелось спрятаться и сделать вид, будто все в порядке, но Эмили знала, что наверняка умрет, если пойдет на поводу у этого желания. Выжить можно было, только придерживаясь плана, в нем заключалась ее единственная надежда. Это означало, что надо как можно скорее покинуть город и отправиться на север.
Сегодняшний спуск по лестнице оказался куда проще вчерашнего подъема. Следы, которые Эмили обнаружила напротив своей двери, тянулись по стене семнадцатого этажа, а потом исчезали во тьме лестницы. Освещая себе путь фонариком, Эмили спустилась на два пролета, отслеживая отметины на стене; потом они исчезли, видимо, тварьпаук (так она окрестила про себя неведомое существо) решил перебраться на пол и идти дальше как ходят все добрые люди.
В фойе первого этажа никого не было. Все стояло на своих местах, ничто не выглядело поломанным, но Эмили заметила еще три цепочки следов, которые тянулись к выходу из парадной. Это могло означать только то, что где-то разгуливают еще три тварьпаука. Правда, следы выглядели так, словно они ведут прочь из дома и, соответственно, от Эмили.
Снаружи стоял чудесный приветливый день, и на свежем воздухе Эмили воспряла духом. Квартира, которую она совсем уже решилась покинуть, душила ее и навевала клаустрофобию, но тут, на солнышке, было просто славно.
А солнышко тем временем сияло посреди чистого безоблачного неба, совсем как в тот день, когда выпал красный дождь. Но Эмили не было дела до этого сходства. Солнечные лучи ласково грели кожу, и журналистка позволила себе на мгновение остановиться, закрыть глаза и просто насладиться теплом, которым ближайшая звезда щедро оделяла одну из своих планет. Она стояла, просто отдавая должное солнцу и ощущая, как оранжевое тепло проникает сквозь ее сомкнутые веки, и в этот миг вполне могла вообразить, что сегодня – обычный день, один из многих. Что звуки, которые были сердцебиением великого города, просто на секундочку стихли, чтобы подарить ей, Эмили, немного блаженства, и что сейчас, когда она откроет глаза, мир станет таким, каким был, будет и должен быть всегда.
Но, конечно, когда Эмили открыла глаза, улица была такой же пустынной, как и когда она их закрывала. Она полагала, что это нормально, ведь она все еще была жива и знала, что кроме нее есть и другие выжившие и что сегодня, скорее всего, последний день, который ей предстоит провести в этом городе призраков и неведомых чудовищ.
Эмили испустила печальный вздох. Ее избитое тело заранее страдало от перспективы этой последней вылазки. Анальгетики, которые она приняла некоторое время назад, еще действовали, но боль уже возвращалась.
Велосипед валялся там же, где Эмили оставила его накануне вечером. Она почему-то думала, что он исчезнет, что те, кто нынче ночью восстали из небытия в недрах ее дома, унесли его прочь. Но вокруг не было ни малейших признаков существ, которые так недавно оглашали улицы города своими серенадами, и Эмили призадумалась: а не питают ли они отвращения к дневному свету?
«Может, они просто любят поспать подольше», – пошутила она про себя, но не засмеялась.
Эмили нагнулась, чтобы поднять велосипед, и плечо предупреждающе кольнуло болью. Пусть неприятные ощущения и притупляются обезболивающими, нужно помнить, что ей нельзя перенапрягаться, чтобы не нанести своему израненному телу еще больший ущерб. При других обстоятельствах она прописала бы себе как можно меньше двигаться, но сейчас время истекало – и для всего человечества, и для самой Эмили, и она не могла позволить себе просто взять и проваляться пару дней в постели до полного выздоровления.
Но нужно быть очень осторожной, снова напомнила она себе.
Эмили развернула велосипед рулем к востоку, села в седло и не спеша тронулась с места, борясь с инстинктивным желанием крутить педали в привычном темпе. Сегодня в спешке не было нужды, важнее было не подвергать организм дополнительным нагрузкам. Кроме того, на такой скорости она могла быть настороже и высматривать тех, кто устроил прошлой ночью адскую перекличку.
В округе было несколько велосипедных магазинов на выбор, но Эмили решила остановиться на своем любимом, который носил странное название «Недоплати-кати» и располагался на углу Лексингтон и 75-й улицы. Это не был один из тех торговых центров из серии продаем-все-на-свете, где действительно можно купить все что угодно, но никто вас знать не знает. Нет, этот небольшой велосипедный бутик держал энтузиаст по имени Майк Стенли, и на складе у него хранилось то, что он любил называть «лучшим барахлом на двух колесах». Несмотря на это присловье и на название магазина, велосипеды, которыми он торговал, вовсе не были дешевыми, зато принадлежали к числу самых надежных и качественных в городе. К тому же велобутик находился всего в паре кварталов от магазина сети «Хоул Фуд Маркет», открывшегося несколько месяцев тому назад. Если Эмили хоть немного повезет, она сможет вначале обзавестись у Майка новым велосипедом и запчастями к нему, а потом – всем, что может понадобиться на первых порах путешествия.
Эмили крутила педали, направляясь по Амстердам-авеню к юго-востоку, минуя пугающе пустые магазины и бизнес-центры, выходящие фасадами на безлюдные тротуары. Когда она свернула налево по 86-й улице, ей пришлось резко затормозить, чтобы избежать столкновения со здоровенным грузовиком, врезавшимся в наполовину обрушившийся дом. На проезжей части валялись выпавшие из кузова бочонки пива, и их бока серебрились на солнце среди обломков здания.
Кабина грузовика полностью ушла в стену дома. Выломанные половицы, куски потолка и гипсокартона, свисавшие в пролом, почему-то напомнили Эмили о рождественских украшениях, которые так пленяли ее, когда она ребенком посещала «Грот Санта-Клауса»[14] во время рождественских распродаж. Странно, как причудливо работает мозг, подумала она, притормаживая.
Эмили слезла с велосипеда и поставила его у обочины, уперев левую педаль в бортик тротуара. Кабину грузовика было еле видно за всяким мусором. Ей пришлось пробираться среди всех этих завалов, стараясь не наступить на какую-нибудь острую деревяшку, которые во множестве торчали тут, будто сталагмиты. Она благополучно достигла кабины; дверцы с обеих сторон были закрыты, но в водительском окне зияла почти идеально круглая дыра примерно двух футов в диаметре. Встав на подножку, Эмили разглядела отверстие, которое выглядело так, словно его аккуратно выпилили циркулярной пилой. Она провела пальцем по кромке, и оказалось, что та вся в острых зазубринах, будто кто-то грыз стекло.
Заглянув в кабину, Эмили поняла, что от людей, которые в ней сидели, ничего не осталось. Вместо них там обнаружилась оболочка гигантской куколки, одну из которых Эмили видела – и уничтожила, напомнила она себе, – вчера в редакции газеты.
Обе дверцы кабины были закрыты изнутри, и это означало, что создание, вылупившееся из куколки, могло выбраться только через круглую дыру в стекле, которая была слишком аккуратной, чтобы появиться в результате столкновения. Логично предположить, подумала Эмили, что это отверстие мог проделать только обитатель куколки, выбираясь на волю. Она надеялась, что преобразившийся водитель уже далеко, уж больно не хотелось даже пытаться представить себе существо, способное выбраться из кокона и сразу прогрызть в стекле такую дырку.
Эмили переключилась на остатки куколки на полу кабины. Оболочка треснула посередине вдоль, будто раскрылась гигантская раковина моллюска. Внутри она была унылого коричневого цвета, но Эмили разглядела там какие-то осклизлые с виду трубки; они, наверное, выполняли роль пуповины, по которой поступают питательные вещества. В кабине все еще витал запах аммиака.
Она спустилась с подножки и с предельной осторожностью снова выбралась туда, где светит солнце. Но, даже согретая его теплом, Эмили ощущала, как леденящие щупальца страха поднимаются откуда-то от основания позвоночника и начинают душить ее в своих железных объятиях.
Когда Эмили мчалась через перекресток Централ-парк и 81-й, ее голова инстинктивно повернулась сначала направо, а потом налево, несмотря на отсутствие транспорта и по большей части пустую дорогу.
Одинокая полицейская машина с полностью опущенными передними стеклами стояла на 79-й улице поперек правого ряда. Это чтобы блокировать проезд, догадалась Эмили. Она представила, как полицейский сидит, положив руку на опущенное стекло, но понять, почему он остановился именно тут, ей не удавалось. Сбавив скорость, она свернула к автомобилю, не слезая с велосипеда, раскрыла водительскую дверцу и быстро изучила взглядом черно-белый салон. То, что она искала, обнаружилось между передними сиденьями.
Мысленно скрестив пальцы на удачу, она резко дернула на себя короткоствол и победно воскликнула: «Есс!» – когда в руках у нее оказался дробовик «Моссберг-500», извлеченный из стойки безопасности. В углублении под оружием обнаружились полный патронташ и коробка патронов вдобавок. Патронташ вместе с рюкзаком носить было бы неудобно, а вот патроны пригодятся, поэтому она повытаскивала их из гнезд и отправила в коробку, а патронташ забросила обратно в патрульный автомобиль.
Прошлым летом Натан настоял на том, чтобы Эмили научилась стрелять, и брал ее с собой на стрелковый полигон. В стрельбе из пистолета она находила и плюсы, и минусы, а вот стрельбой из дробовика действительно наслаждалась. Ей нравился его вес, нравилось, что все, во что она им прицеливалась, как правило, разлеталось на куски. Дробовик эффективно поражал цели на расстоянии примерно семидесяти ярдов[15], а уж в близком бою был абсолютно убойным оружием. «Глок-15», который как-то давал ей Натан, был очень мил и оставлял в бумажной мишени аккуратненькие дырочки, а вот дробовик разносил такую мишень пополам.
Хотя Эмили пока не знала, насколько эффективным окажется дробовик против созданий, которые бродят по коридорам ее дома, она все же почувствовала себя гораздо увереннее, зная, что теперь у нее есть чем себя защитить.
Стены из песчаника высотой до плеча по обе стороны двухполосной дороги были почти полностью скрыты за плетями зеленых ползучих растений, которые цеплялись за каждый дюйм серого камня, пышная листва стелилась даже по тротуару. Эмили часто ездила этим путем через Центральный парк, избегая центральных аллей, где слонялись толпы пешеходов и туристов. Она слегка сбавила скорость, поражаясь тому, как несколько дней без дорожного движения повлияли на воздух. За долгие годы она не раз проехала этой дорогой, но лишь сейчас впервые по-настоящему ощутила запах парка и царящей в нем зелени. Воздух наполняли сочные ароматы растений, которые щекотали ноздри и вызывали в сознании образы некошеных лугов. Это опьяняло.
При других обстоятельствах такой день оказался бы в числе лучших событий ее жизни: теплые лучи солнца на коже, пустая дорога, дурманящий аромат восьмисот акров[16]травы, деревьев и цветочных клумб. Если бы все остальное население этого города не погибло, а ей самой не грозила бы какая-то непостижимая опасность, этот день, может быть, даже возглавил бы ее личный список самых прекрасных дней.
Но несмотря ни на что, Эмили позволила себе, крутя педали, насладиться иллюзией, что все хорошо. Дорога нырнула под пешеходный мост, и справа показалась череда обветшалых магазинных фасадов. Такое можно увидеть в любой точке земного шара, подумала она. Старые каменные строения напомнили ей Европу, и она позволила себе пофантазировать, что катит по проселочной дороге Прованса или, быть может, Тосканы: ей всегда хотелось съездить в Италию.
Эмили последний раз свернула, и грезы наяву окончились, когда впереди показалась Пятая авеню. Там, где ее пересекала 79-я улица, столкнулись три машины: два желтых автомобиля с трафаретной надписью «Такси Нью-Йорка» и белый внедорожник «нисан». Одно такси пришло ему в бок, а второе, по-видимому, врезалось в первое сзади, полностью блокируя перекресток. Три патрульных автомобиля, по одному на каждого участника ДТП, видимо, прибыли, чтобы остановить дорожное движение и разобраться с последствиями.
Должно быть, авария произошла, когда большинство работавших на Манхэттене людей уже знали о приближающейся катастрофе, потому что переулки, перекрытые патрульными машинами, были забиты брошенными автомобилями. В основном это были желтенькие собратья участников ДТП, но Эмили увидела среди них автофургон, пару экскурсионных автобусов и даже два или три оставленных у обочины мотоцикла.
Одна полоса за светофором была более или менее свободна, если не считать случайного автомобиля, который, видимо, решил развернуться и уехать туда, откуда приехал, пока у него еще была такая возможность. Эмили увидела, что одна машина врезалась в автобусную остановку, осколки которой валялись теперь на проезжей части и тротуаре. Никаких признаков машин скорой помощи не было, а значит, это произошло за считаные минуты до того, как в город вошла смерть.
Эмили снизила скорость и в темпе пешехода по широкой дуге объехала заваленное мусором место аварии. Должно быть, когда людей поразила красная чума, двигатели автомобилей работали: у каждой из машин, в которую она заглянула, в замке зажигания торчал ключ. Она заметила, что дверцы в основном были закрыты и заблокированы. Некоторые из несчастных водителей, по-видимому, успели приоткрыть двери, прежде чем их настигли последствия красного дождя (а может, они просто высунулись, чтобы по нью-йоркской моде покричать на остальных участников затора). Но у всех запертых автомобилей, мимо которых Эмили медленно проезжала накатом, была одна общая черта: в окне каждого из них зияла такая же почти идеально круглая дыра, как та, что она видела некоторое время назад в стекле грузовика.
Когда она добралась до Мэдисон-авеню, длинный ряд брошенных автомобилей наконец закончился. Эмили ехала на восток по 79-й улице, и путь был свободен, если не считать нескольких выбившихся из общей массы машин, которые, должно быть, успели развернуться, чтобы не попасть в пробку. На перекрестке с Лексингтон Эмили повернула направо и проехала четыре или пять кварталов до пересечения с 72-й улицей.
До «Недоплати-кати» оставался еще один квартал: велобутик угнездился между банком «Уэлс Фарго» и «Старбаксом». Эмили остановилась перед ним, взвизгнув тормозами, втащила велосипед на тротуар и оставила на велостоянке у входа.
Как и следовало ожидать, дверь в магазин была заперта. В витрине, аккуратно расставленные в соответствии с ценами, красовались разнообразные велосипеды, но Эмили знала, что велик, за которым она приехала, где-то внутри, на безопасном расстоянии от витрины. Просто на тот случай, если бы кому-то пришло в голову сделать именно то, что сейчас собиралась сделать она.
Эмили уже поднадоело совершать действия, которые закон квалифицирует как «взлом и проникновение», всякий раз, когда ей нужно что-нибудь раздобыть, но она решила прямо сейчас начать к этому привыкать. Когда пришла беда, большинство хозяев магазинов, думала Эмили, скорее всего закрыли их и поспешили домой. Интересно, многие ли из них на самом деле надеялись когда-нибудь вернуться за свой прилавок?
Она вытащила молоток и собралась поупражняться в вандализме, хотя понимала, что для этого придется задействовать больную руку. Та все еще поднималась только градусов на семьдесят, а ведь нужно было на всякий случай чем-то прикрыть глаза, и для этой цели годилась только левая рука.
Сняв куртку, Эмили обмотала ее вокруг правой руки так, что наружу торчал только боек зажатого в кулаке молотка, встала боком к толстому витринному стеклу и расставила пошире ноги. Она отвернула голову от витрины и для надежности загородила лицо локтем. А потом изо всех сил ударила.
Стекло разбилось с таким звоном, будто на землю посыпались тысячи сосулек, и по пустынной улице пошло гулять вибрирующее, действующее на нервы эхо. Эмили инстинктивно сделала шаг назад, чтобы ее не задели сыплющиеся осколки, и тут почувствовала, как что-то зацепило ткань ее джинсов в самом низу. Опустив глаза, она увидела торчащий из штанины треугольный кусок стекла. Еще дюйм – и он воткнулся бы ей в ногу. Придерживая отворот джинсов левой рукой, она осторожно взялась за осколок правой, защищенной курткой, и потянула. Несколько рывков, раздался характерный звук рвущейся материи, и в штанине осталась восьмидюймовая прореха. Эмили отбросила такой опасный кусок стекла подальше и поежилась, когда он ударился об асфальт и разлетелся вдребезги, снова сотрясая мертвую тишину улицы.
Зарубка на память: нужно больше джинсов.
Эмили перевела взгляд на витрину, чтобы оценить дело своих рук. Примерно половина стекла, обратившись в миллион осколков, лежала на тротуаре. Тут и там из металлической рамы торчали стеклянные зубья, но скоро и они сдались под напором молотка Эмили.
Стекло хрустело под подошвами ее сникеров, когда она шагнула через разбитую витрину в магазин. Если бы в городе все еще было электричество, тут сейчас выла бы сигнализация, а копы приехали бы, ну скажем, через тридцать минут. Плюс-минус час.
Но сейчас вместо этого раздавался лишь хруст осколков под ногами, когда Эмили оставила позади выставленные в витрине велосипеды и прошла непосредственно в магазин. Журналистка порадовалась, что захватила фонарик, поскольку с каждым шагом в торговом зале становилось все темнее.
Эмили извлекла фонарик из рюкзака, включила его и повозилась с регулятором, добиваясь широкого луча. На самом деле ее глаза уже достаточно привыкли к полумраку, чтобы видеть и без фонарика, но зажатый в кулаке увесистый «Мэглайт» давал дополнительное ощущение защищенности. А значит, необходимости снимать висящий через плечо дробовик у нее не было.
Вдоль обеих стен тянулись ряды запасных колес, рам и вилок. Тут было все необходимое, чтобы энтузиасты могли собрать новый велосипед или починить поломанный.
В главном зале два ряда велосипедов выстроились в почетном карауле по обе стороны коврового покрытия, тянущегося в направлении самой темной части магазина. По прошлым визитам Эмили знала, что Майк держит самые дешевые велосипеды в передней части зала. Чем дальше в глубь магазина, тем дороже становился товар.
Велосипед, за которым явилась Эмили, стоял практически у задней стены торгового зала, справа. Она заглядывалась на него месяцами, понемногу откладывая с каждой зарплаты. К тому времени, как выпал красный дождь, от заветных двенадцати сотен долларов ее отделяла всего пара месяцев. Теперь, конечно, деньги перестали быть для нее проблемой, и она могла взять любой велосипед, какой ей только заблагорассудится, но именно эта модель что-то говорила ее сердцу. И Эмили двинулась по ковру к задней части магазина, попутно водя из стороны в сторону фонариком.
Она не ожидала нарваться тут на неприятный сюрприз, потому что Майк был слишком умен, чтобы остаться в магазине. Он наверняка отправился домой, чтобы умереть в окружении семьи, как, скорее всего, это сделали миллионы других американцев. Но Эмили училась осторожности и поэтому осмотрела все помещение, сунув голову в каждый его угол и закоулок, где потенциально мог вылупиться тварьпаук. Однако, как она и думала, поводов для беспокойства не было. Убедившись, что в магазине, кроме нее, никого нет, Эмили наконец-то направилась к своему новому велосипеду.
Это был идеальный конь для тяжелого путешествия, которое ей предстояло, – туристская темно-зеленая «Новара» с компактным шоссейным рулем, переключателем скоростей «Шимано» для горных велосипедов и проколостойкими камерами. Седло напоминало дорогущее кресло для релаксации, и, что было немаловажно для Эмили, весило это чудо меньше тридцати фунтов.
Эмили сняла велосипед со стойки и быстро осмотрела его, желая убедиться, что шины накачаны. Приподняла заднее колесо, крутанула педаль и пробежалась вверх-вниз по всем передачам, проверяя, как работает переключатель. Потом, удовлетворенная, вывела своего нового металлического друга в центр магазина и прислонила к кассе.
Она прошлась вдоль стен, собирая все, что, по ее разумению, могло пригодиться в путешествии: заплатки, запасные камеры, тормозные блоки, ручной насос, банку смазки, дождевик, пару педалей, тормозные тросы, фляги для воды, которые крепятся на раму, мультиинструмент и, наконец, GPS-навигатор на руль. К тому времени, как она закончила, на прилавке громоздилась изрядная куча. И это притом, что пришлось отказаться от запасных ободов, поскольку их некуда было пристроить. Оставалось только надеяться, что в них не возникнет нужды. Упаковать бы то, что она уже приготовила!
Светя фонариком, Эмили направилась в заднюю часть магазина и отыскала стеллаж с багажными контейнерами. Она взяла две пары самых больших: комплект на заднее колесо и второй, поменьше, который можно будет приспособить на переднее колесо. Напоследок она прихватила две вместительные переметные сумы, в них тоже много чего влезет.
Используя мультиинструмент, Эмили установила оба комплекта багажников, а потом побросала все запчасти в один из задних контейнеров. Она в последний раз мысленно пробежалась по списку необходимых вещей, стремясь удостовериться, что ничего не забыто: не хотелось бы, пустившись с дальний путь, столкнуться с поломкой, которую нельзя будет устранить из-за отсутствия запчастей. Совершенно точно, она все взяла – кроме запасных колесных дисков; то, что их нельзя прихватить, просто бесило ее. Эмили взвалила новый велосипед на левое плечо, не уставая дивиться тому, какой он легкий даже вместе с багажниками и запчастями, и осторожно выбралась из магазина. Только оказавшись там, где не было осколков, Эмили опустила велосипед на землю, уперев на подножку.
Поглядев на свой старый велосипед, побитый и исцарапанный за годы долгой верной службы, она вдруг почувствовала себя предательницей, словно променяла старого преданного коня на другого, помоложе и покрепче.
– Не будь такой чертовой идиоткой, – сказала она себе и тронула свое приобретение с места, но, не проехав и десятка футов, снова поставила его на подножку и со вздохом вернулась к старому велосипеду. Подняв его (Боже, каким же тяжелым он был по сравнению с новым!), Эмили затащила его в магазин и поставила туда, где раньше стояла «Новара». – И все-таки ты чертова идиотка, – резюмировала она, повернулась и вышла через разбитую витрину, оставив за спиной последний осколок старой жизни.
Новый велосипед шел легко, как мечта, и, крутя педали по 79-й улице в сторону «Фудс Маркета», Эмили обнаружила, что незаметно для себя переключается на все более высокие передачи. Шины удовлетворенно урчали, касаясь дорожного покрытия, им вторило мерное металлическое жужжание цепи, и эти звуки сливались в немудреную мелодию скорости, ласкавшую слух Эмили.
Напротив «Фудс Маркета» она притормозила.
Перед входом в магазин на тротуаре в беспорядке было брошено множество тележек. На дороге валялись продукты, выпавшие из прорвавшихся пакетов, когда люди в панике и давке бежали из магазина. Может быть, этот супермаркет тоже, как и магазинчик у дома Эмили, подвергся разграблению.
Автоматические двери магазина были закрыты, и на миг Эмили подумала, что ей снова придется бить витрину. Однако заперто не было, и ей удалось, покрепче вцепившись в резиновую кромку, отжать дверь достаточно для того, чтобы можно было протиснуться в образовавшуюся щель.
Когда она направилась в сторону продуктовых стеллажей, ее встретила вонь гниющих овощей и фруктов. Там, где когда-то тянулись ряды яблок, экологически чистых помидоров и прочих фруктов-овощей, теперь гнило что-то почти неопознаваемое. Однако Эмили отметила, что вокруг этой тухлятины не роились полчища мух, хотя, по идее, тут все должно быть от них черным-черно. Она задумалась, как далеко распространилось по пищевой цепочке воздействие красного дождя.
Очевидно, что в этом отделе ловить было нечего. Даже если в овощных рядах и сохранилось что-то съедобное, Эмили не собиралась заниматься раскопками и вдыхать вонь дольше, чем того требовала необходимость. Захватив у кассы тележку, она двинулась в противоположный конец громадного магазина. Переднее левое колесо тележки жило собственной жизнью, издавая настойчивый скрип и отказываясь придерживаться того же направления, что остальные три его собрата. Надо же, миру, каким его знала Эмили, по-видимому, пришел конец, человечество практически перестало существовать, над ее собственной жизнью нависла загадочная угроза, но она все же умудрилась выбрать единственную ущербную тележку на весь магазин. Классика жанра!
Попискивая тележкой, Эмили двигалась по проходу и заметила в самом конце стойки упаковку с бутылками питьевой воды, по галлону[17]каждая. Вытащив упаковку, журналистка поставила ее в проход, чтобы забрать на обратном пути. Если ограничиться примерно литром воды в день, этого хватит почти на две недели. Мысленно она сделала заметку поискать порошковых энергетиков. Их можно будет добавлять в воду во время езды.
Следующая остановка – консервные банки. Тут уж Эмили развернулась. Она не была фанатом супов, но их легко готовить, они горячие, питательные, и, самое главное, у них большой срок хранения. Даже при наихудшем сценарии развития событий их можно просто пить прямо из банок. Эмили выбирала только банки с колечком наверху, чтобы не беспокоиться о консервном ноже. Заметив мясную тушенку, она прихватила четыре банки экологически чистой говядины.
Гоняя тележку туда-сюда между стеллажами, она набивала ее консервированными овощами, фруктами, но не персиками, определенно, никаких персиков и чили.
Потом Эмили добралась до товаров для здоровья и набрала столько поливитаминов, что хватило бы на год. Ей не повредит, если она включит их в ежедневный рацион, ведь о сбалансированном питании с этого дня придется забыть. В следующем ряду она заметила порошковые энергетики и прихватила несколько коробочек.
Затем в тележку, где уже громоздилось изрядное количество продуктов, полетели две больших коробки овсяных хлопьев. Они, конечно, были громоздкими, к тому же хлопья нуждаются в варке, но Эмили подумала, что они того стоят. Здоровые, питательные, они прекрасно подходили для завтрака и были отличным источником энергии, а уж энергии в ближайшие несколько месяцев ей понадобится немало.
Последнюю остановку она сделала у стеллажа с гигиеническими средствами, набрав столько прокладок и тампонов, чтобы на эту тему можно было вообще не беспокоиться.
Эмили покатила тележку в переднюю часть магазина и взяла заранее приготовленную упаковку питьевой воды. Уже направляясь к выходу, она увидела возле касс кое-что, о чем совершенно забыла, – сласти. Дотолкав визжащую тележку до кассы, Эмили зацепила несколько пригоршней шоколадок, жевательных резинок и мятных конфет и пошвыряла их поверх всего остального, а потом остановилась подумать, не упустила ли чего-нибудь, и пришла к выводу, что запаслась всем необходимым как минимум на неделю. Удовлетворенная, она покатила тележку к выходу.
Эмили никогда не ездила на велосипеде с такими грузом, но сообразила: для того чтобы как можно дольше оставаться на дороге и не завалиться в кювет, ей потребуется как можно равномернее распределить вес. Меньше всего на свете ей хотелось изменить динамические показатели своего нового транспортного средства и обнаружить это в самый неподходящий момент. Большую часть продуктов из тележки она уложила в рюкзак, а остаток разложила по багажным контейнерам, убедившись, что их вес примерно одинаков. Закончив, она закрыла багажники, сняла велосипед с подножки, чтобы проверить, как он поведет себя с дополнительной нагрузкой. Конечно, теперь он ощущался совершенно по-другому, и ездить тоже надо будет иначе. Нельзя срезать углы привычным ей способом, да и стартовать с места станет посложнее. Но в целом ощущения ей нравились.
Эмили уселась в седло и двинулась к следующему пункту своего маршрута. Поначалу велосипед шел как-то неустойчиво, но потом она приноровилась к изменившемуся центру тяжести и уже почти не замечала этого.
Перед тем как вернуться домой, она должна была побывать еще в одном месте. Электричества теперь не было, и, скорее всего, это навсегда, но она не собиралась по этому поводу страдать до конца жизни, питаясь исключительно холодной пищей. Всего в паре кварталов от «Хоул Фудс Маркет» был магазин товаров для спорта и туризма. Эмили надеялась обзавестись там кое-каким снаряжением, которое поможет сделать дальнее путешествие хоть немного более комфортным, и теперь именно туда направила свой велосипед.
Через несколько минут она уже парковалась возле витрины. Эмили не планировала провести в этом магазине много времени. Она точно знала, зачем приехала, но это не помешало ей прихватить с собой дробовик.
К ее удивлению, дверь в спортивный магазин была не заперта, и она вошла внутрь. С потолка на рыболовной сети свисал большой указатель, гласивший, что отдел товаров для туризма находится где-то в задней части этого темного помещения. Направившись туда, Эмили вскоре добралась до переносных плиток на пропане. У нее возникло искушение взять самую большую, но та была слишком тяжелой и громоздкой, и она переключилась на другую, с двумя горелками, на треть меньше и вдвое легче. Двумя полками выше стояли маленькие зеленые баллоны с пропаном, и Эмили взяла четыре, а еще легкий чайник, кастрюлю и набор столовой посуды. Вначале она соблазнилась было дегедрированными пищевыми концентратами, но потом передумала. У нее уже было достаточно еды, и она по-прежнему была уверена, что в дороге сможет найти еще. На пути к выходу ей на глаза попались упаковки по двенадцать свечей, и она взяла одну из них.
Выйдя из магазина, Эмили упаковала свои новые приобретения в задние багажники, закрыла крышки, развернула велосипед и двинулась в сторону дома.
Оказавшись возле скопища пустых автомобилей на 79-й улице, она поняла, что едет гораздо быстрее, чем ей казалось. Вместо того чтобы вернуться прежним путем, Эмили решила срезать дорогу по Центральному парку и заодно испытать новый велик на многочисленных тропинках.
Она под острым углом ушла влево, въехала на тротуар с низким поребриком и нацелилась на вход в парк, расположенный между двумя колоннами из песчаника пяти футов высотой. Проезжая мимо брошенного киоска с хот-догами, Эмили почувствовала запах тухлого мяса, но зловоние быстро сменилось ароматом парковых деревьев и трав.
Примерно через двести футов дорожка раздваивалась. Эмили взяла влево, лишь слегка нажав на тормоза и позволив велосипеду мягко войти в поворот. Она катила мимо пустых парковых скамеек, изредка встречавшихся брошенных остатков пикников и аккуратно объехала валявшуюся на боку посреди дорожки детскую коляску.
Парковые дорожки предназначались скорее для того, чтобы наслаждаться прогулкой, чем для того, чтобы некто мог быстро попасть из пункта А в пункт Б. По-видимому тот, кто их проектировал, не верил в прямые линии. Эмили шевельнула рулем и покатила по траве, уйдя на вторую передачу и снизив скорость. Проехав через рощицу, она взяла левее, и в конце концов ее шины зашуршали по асфальту Ист-драйв, одной из главных артерий, пронизывавших парк. Она намеревалась ехать к югу до пересечения с Террас-Драйв, а там свернуть и добраться до Ист-Энд-авеню.
Справа от Эмили был парковый эллинг. Катамараны и гребные лодки сгрудились на противоположном берегу, будто стадо заблудших овечек. Дорожка свернула, эллинг и лодки остались позади, и Эмили вдруг увидела нечто такое, чего никогда не замечала во время вылазок в парк: какое-то сооружение, появившееся прямо на траве футов на триста юго-восточнее эллинга. Проезжая последний изгиб дорожки перед Террас-драйв, она заметила его за линией обрамлявших дорожку деревьев.
Едва избежав очень неприятной аварии, Эмили резко осадила велосипед, словно это был норовистый конь, и, пошатнувшись, остановилась. Съехав с седла, она крепко уперлась в землю обеими ногами и уставилась на неизвестный объект. Вздымаясь выше деревьев, слева от Эмили к небу тянулся башнеподобный столб. Он было слишком далеко, чтобы можно было разглядеть какие-то детали, но Эмили почувствовала, как при взгляде на этот, очевидно неуместный, объект у нее от волнения свело живот.
Отталкиваясь ногами от земли, Эмили подъехала поближе, направляясь к разрыву в линии деревьев, окружавших открытую лужайку. Теперь ей стало видно, что вызвавшее ее пристальный интерес сооружение было огромным и совершенно точно не являлось частью растительности парка. Съехав с дороги, журналистка поставила переднее колесо велосипеда на траву у края лужайки и поехала по образованному деревьями живому коридору. Солнце на западе, прямо перед ней, уже начало сползать к линии горизонта, его лучи отражались в гладких водах пруда, известного как Консерватории-вотер. Пруд был – до недавнего времени – местом тусовок любителей строить и запускать модели катеров и парусников. Моделисты и их друзья стекались сюда со всего города.
Солнечные лучи искрились и вспыхивали на поверхности водоема, посылая отраженный свет в зазоры между деревьями. Этот свет был таким ярким, что Эмили пришлось сощуриться и прикрыть глаза ладонью от слепящих бликов.
С того места, где она стояла, проклятущую «башню» было не рассмотреть, и Эмили отважилась подойти поближе. Наверное, лучше это было сделать пешком. Если возникнут неприятности, в траве ей будет сподручнее на своих двоих, а не на колесах. Она прислонила велосипед к клену, подумала, не оставить ли там же и рюкзак, но поборола это искушение: если произойдет что-то непредвиденное, ей, возможно, придется удирать очень быстро, а перспектива потерять рюкзак и его содержимое совершенно не вдохновляла.
Пройдя между деревьев, она оказалась на открытой лужайке, за которой тянулась еще одна линия деревьев, а уже за ней возвышалось непонятное сооружение. Эмили потихоньку двинулась в его сторону и была футах в двухстах от него, когда легкий ветерок донес сквозь ветви деревьев слабый, но такой знакомый запах аммиака.
Она остановилась и завертела головой из стороны в сторону, высматривая любые признаки возможных соседей по лужайке, но не увидела ничего подозрительного. Аммиачный душок был таким слабым, что мог исходить откуда угодно; строго говоря, так могли пахнуть миллионы галлонов застоявшейся воды в пруду. Здравомыслящая часть ее натуры подсказывала, что надо развернуться, оседлать велосипед и ехать отсюда настолько быстро, насколько хватит прыти, но верх взяло природное любопытство, и она решила идти вперед.
Хорошо хоть, она не оставила дробовик под тем же кленом, что и велосипед. Рука бессознательно потянулась и погладила черный металл висящего на груди оружия.
Приблизившись еще на несколько шагов, Эмили, как могла, заслонилась от бликов. Должно быть, в какой-то момент на солнце набежало облако, сверкание пруда поуменьшилось, и она наконец-то смогла разглядеть «башню». Блуждая по ней взглядом, Эмили думала, что, даже простояв тут неделю, она вряд ли поняла бы, что именно видит.
«Башня» представляла собой по крайней мере сотню футов нелепо вздымающейся кверху красной плоти. К небу тянулись три сплетенных воедино отростка толщиной с туловище Эмили. Опору «башни» представляли собой сотни таких же переплетенных, похожих на корни волокон, идущих от главного стержня. Там, где они соприкасалась с травой парка, в землю уходили толстые усики, окруженные грязевыми курганчиками вроде тех, что бывают возле нор сусликов.
Основной «ствол» покрывали красные чешуйки, лежащие внахлест, как броня. Все вместе выглядело как арт-объект, который должен казаться чем-то естественным, но при этом целиком выполнен из кусков и ошметков неестественных материалов. Эмили подняла взгляд к верхней части ствола и увидела, что там вся симметрия рушилась, как будто автору надоела его инсталляция, и он бросил ее, не завершив. Наверху была сплошная путаница ломаных и волнистых линий.
Эмили потихоньку шла вперед, не сводя с «башни» глаз и не замечая низкие ветви деревьев, среди которых ей приходилось пробираться. Теперь, когда между ней и странным объектом не было пруда, она смогла разглядеть множество растущих из «корней» полупрозрачных, с вкраплениями красного и розового щупальцев. Они вились в траве, тянулись к эллингу, спускались к пруду.
Эмили спустилась к бетонной пристани и сделала несколько осторожных шажков к щупальцам. Остановившись в нескольких футах от них, она опустилась на колени и наклонилась к ним поближе. Щупальца были покрыты прозрачной оболочкой, под которой виднелась какая-то жидкость, похожая на воду из пруда, которую это гигантское растение – кажется, все-таки растение, хотя абсолютной уверенности у Эмили не было, – тщательно отфильтровывало от всякой дряни, делая кристально чистой, в то время как поверхность Консерватории-вотер была зеленоватой и довольно грязной. Внутри каждого усика по центру тянулась еще одна трубочка, темная, толщиной с большой палец Эмили, наполненная красной жидкостью разных оттенков, от интенсивно-алого до коричневого, напоминающего запекшуюся кровь.
Эмили наблюдала, как усики ритмично пульсировали, гоня воду по направлению к главному стволу, и с каждой порцией, отправленной в сторону «растения», красной жидкости во внутренней трубочке становилось все меньше, она словно бы утекала куда-то в пруд.
Поднявшись на ноги, Эмили отследила взглядом усик, который тянулся по бетонному лодочному причалу, а потом исчезал в воде. Заслонившись рукой от солнечных бликов, которые плясали на поверхности пруда, она вгляделась в водную гладь. Ей показалось, что примерно в середине водоема виднеется красное пятно жидкой грязи, но из-за солнца и расстояния утверждать наверняка это было трудно.
Журналистка повернулась к стволу и двинулась было по пристани обратно на лужайку, но вдруг застыла. Уголком правого глаза она заметила, как что-то быстро движется по бетону пристани в ее сторону.
Цок-цок-цок-цок.
Эмили немедленно повернула голову в сторону источника звука и тут же пожалела о своем решении.
Существо, несущееся к ней по нагретому солнцем бетонному причалу, было похоже на оживший ночной кошмар пациента сумасшедшего дома. У него было восемь длинных ног, похожих на паучьи, но с четырьмя суставами, оно двигалось кривобоко, почти прихрамывая. Каждая нога оканчивалась похожим на ятаган когтем, и от этого казалось, что существо привстало на цыпочки. Сверху нога подобием человеческого плечевого сустава крепилась к длинному спиралеобразному телу. Голова напоминала бордовую луковицу, насаженную на короткую, состоящую из концентрических колец шею, и потому могла слегка поворачиваться из стороны в сторону. Лица не было, но оттуда, где у человека находились бы лоб и подбородок, росли длинные мясистые стебельки. На конце у каждого из них был черный шарик, и Эмили с ужасом поняла, что уже видела подобное. Она знала, что, если эти черные шарики раскроются, внутри каждого из них окажется одинокий глаз.
Под нижним глазом находился третий стебелек, который болтался из стороны в сторону, пока чудовище бежало по причалу. Он оканчивался парой зазубренных лопастей, которые периодически начинали вращаться. На месте хвоста Эмили увидела колышущийся пучок просвечивающих отростков, похожих на жалящие щупальца ядовитой медузы, только гораздо тоньше. Существо, припрыгивая, мчалось прямо к ней, а хвостовые отростки плавно колыхались и изгибались. Ошеломленный разум Эмили решил, что это невероятно красиво и грациозно, особенно по сравнению с остальным отвратительным обликом этого монстра.
Эмили вдруг поняла, что до этого самого момента не воспринимала всерьез теорию об инопланетном вирусе, которую высказал в телефонном разговоре Джейкоб. Сейчас, стоя в тени невозможного, неземного, дерева на подкашивающихся от ужаса ногах, журналистка осознала, что эта теория была целиком и полностью верна: вот оно, доказательство, прямо перед ее глазами. Этот… это? Да что это такое, в самом деле? Эмили вполне могла использовать слово «пришелец», потому что хоть тварьпаук и появился на свет на Земле, происхождение у него было явно инопланетное.
Когда существо преодолело последние разделяющие их футы, в мозгу Эмили мелькнула неожиданная мысль: «Наконец-то!»
Зажмурившись изо всех сил, она подала, когда чудовище набросится на нее и оборвет ее жалкую маленькую жизнь.
Глава шестнадцатая
Читать бесплатно другие книги:
