Точка вымирания Джонсон Пол
Цок-цок-цок.
Быстрое стаккато паучьих лапок существа по бетону становилось все громче, стремительно приближаясь к Эмили, а потом так же быстро стало удаляться.
«Оно не остановилось! И не разорвало меня на куски!»
Эмили открыла глаза и всем телом развернулась вслед существу, которое все так же неслось вдоль причала, совершенно игнорируя журналистку, словно той не было вовсе. Оно просто продолжало свой бег.
«Беги, Форрест, беги!»[18] Она чуть было не прокричала эту цитату вслух, с трудом подавив приступ смеха, вызванного смесью испуга и облегчения.
Вдруг существо развернулось на девяносто градусов. Оно просто перестало шевелить правыми ногами, а левые продолжали двигаться. «Как гусеницы танка», – подумала Эмили. Теперь оно неслось по траве прямо к инопланетному дереву. Не добежав до него около двадцати футов, существо вдруг припало к земле, а потом взлетело в воздух, подброшенное кверху тонкими суставчатыми ногами, и приземлилось примерно в середине гигантского ствола. Не снижая скорости, оно бочком двигалось по спирали вверх, пока не достигло самой макушки дерева.
И только там остановилось.
Верхняя точка дерева – по прикидкам Эмили, футах в ста, если не в ста двадцати над землей – состояла из равных незавершенных граней и странно противоречила общей естественной гладкости остальных линий растения. Как будто тот, кто возводил его, взял и остановился посреди работы, не доведя дело до конца.
Опустив голову так, что подбородок почти коснулся груди, Эмили смотрела, как тварьпаук бочком, по-крабьи, движется по неровной площадке, а его глаза на стебельках вращаются туда-сюда, словно пытаясь что-то отыскать. Спустя минуту существо, потоптавшись, вытянуло передние лапы и подтянулось на них в зазор между двумя выступающими зубцами на краю площадки, помогая себе щупальцами хвоста, будто это были дополнительные конечности, пока не втиснулось туда полностью.
А потом произошло нечто странное. Существо стало таять.
Во всяком случае, так это выглядело для Эмили. Вначале глазные стебельки стекли вниз, словно какое-то вязкое вещество. Оно заполнило просветы в верхней площадке дерева, которые Эмили смогла разглядеть между тварьпауком и верхней частью дерева. Потом существо растопырило лапы, вцепившись в зубцы площадки жуткими загнутыми когтями. Тверьпаук напоследок качнулся, словно устраиваясь поудобнее, и его лапы будто растаяли и перетекли в дерево. Последним исчез хвост, который вначале распустился веером, а потом втянулся в основную часть ствола. Все это произошло меньше чем за полминуты. Существо перетекло в инопланетное дерево, стало его частью, словно никогда и не существовало прежде. А дерево, вздымающееся к небу Манхэттена, стало чуть выше. Эмили задалась вопросом, каким же оно станет в конце концов, это дерево. Или это все-таки было здание?
Однако, решила она, это не те вопросы, ради ответов на которые стоит тут торчать, теряя время. Ее любознательность и без того получила предостаточно пищи: Эмили понимала, что человеческий разум не способен в один присест обработать такое количество новой информации. Бросив на растущее инопланетное дерево последний взгляд, она развернулась на пятках и, как могла, быстро двинулась туда, где оставила свой велосипед.
Эмили поправила рюкзак. Когда она возвращалась к велосипеду, подплечники сместились, и теперь правая лямка неудобно врезалась в плечо. Действие анальгетиков уже закончилось, и тупая пульсирующая боль постепенно возвращалась. Чтобы отвлечься, Эмили вернулась мыслями к тому, что видела несколько минут назад.
Она не имела ни малейшего понятия, откуда на причале взялось инопланетное существо. К тому времени, как оно показалось, внимание Эмили было полностью сосредоточено на последнем пункте, добавившемся к ее все растущему списку странностей. Возникнув из мертвого тела какого-нибудь посетителя парка, тварьпаук вполне мог бродить вокруг бог знает сколько времени. Блин, да в его распоряжении было почти девятьсот акров земли! А может, он явился из городской канализации? Ее туннели тянутся на шесть с лишним тысяч миль, почему бы этим тварям не передвигаться по ним? Пожалуй, это идеально бы им подошло.
Парадоксально, думала Эмили, но во всех фильмах об инопланетных вторжениях, которые она когда-либо смотрела, и во всех научно-фантастических романах, что ей довелось прочесть, пришельцы либо норовили сожрать землян, либо не могли найти с ними общего языка. Никому никогда даже в голову не приходило, что инопланетные визитеры могут просто целиком и полностью игнорировать людей и что существование выживших представителей человеческого рода не имеет для них никакого значения.
Могло ли быть так, что эта тварь просто не могла узнать о ее, Эмили, присутствии? Она так не думала. Когда она забила одного из пришельцев в редакции газеты, тот явно ее видел. Во всяком случае, он уж точно был осведомлен о ее присутствии. Сейчас, вспоминая этот эпизод, Эмили понимала, что существо в коконе не боролось с ней и не пыталось ее остановить – оно просто пыталось ускользнуть. Спрятаться.
Теперь, когда Эмили собственными глазами увидела существо, вылупившееся из подобного кокона, у нее практически не осталось сомнений, что все события последних дней, которые она наблюдала, были частью недоступного ее пониманию плана. Эмили не находила в происходящем никакой логики. У нее разболелась голова, пока она так и сяк прикидывала, в чем смысл всех этих событий, а уж пытаться понять, почему все это произошло или к чему может привести, было и вовсе безнадежно.
Она поняла, что десант на планету Земля был невероятно масштабным. План полного истребления человечества и замена его новой формой жизни казался таким хладнокровным и взвешенным, будто речь шла о вызове бригады дезинсекторов, которой предстояло извести колонию термитов или уничтожить осиный рой.
А она сама была просто случайной выжившей, не имеющей никакого значения. Рюкзак снова удобно сидел на плечах, Эмили перекинула ногу через раму и уселась в седло. По пути к дому сердцебиение медленно выравнивалось, хоть она и крутила педали так быстро, как только могла. Мчась по Террас-Драйв в сторону восточного выхода и 72-й улицы, она мечтала скорее очутиться в своей квартире, как можно дальше от парка. Добравшись до террасы Бефесда[19] с ее терракотовой кладкой и бездействующими фонтанами, Эмили вновь остановила велосипед.
На этот раз, чтобы разглядеть все, что нужно, ей потребовалось всего несколько мгновений. Сразу за фонтаном, где терраса встречается с водным массивом, который некто в мудрости своей решил именовать просто Озером, Эмили заметила на берегу еще несколько гигантских инопланетных столпов, которые она окрестила деревьями. Их оказалось двадцать три, а может, и больше – Эмили рассудила, что они так плотно теснятся друг к другу, что за их первым рядом может оказаться все что угодно. Столпы были разной высоты, некоторые казались гораздо выше одинокого «дерева», которое она увидела первым, и из их верхушек торчали тонкие, похожие на листья отростки, а некоторые деревья еще только-только поднимались от земли.
Наблюдая, Эмили заметила движение: это к новым элементам парковой флоры устремлялись с разных сторон, мельтеша конечностями, тварьпауки. У подножия «деревьев» их было ничуть не меньше; Эмили видела, как паукообразные существа взбираются по стволам странных экзотических растений, а потом приносят себя в жертву, становясь их частью.
До того как пришел красный дождь, эти твари были ньюйоркцами, жившими своей обычной жизнью. Может, эта жизнь была не бог весть чем, но она принадлежала только им, и они распоряжались ею, как считали нужным. А теперь эту жизнь у них отняли, а их самих трансформировали в похожих на пауков инопланетян, которые теперь ковыляют у нее на глазах к своей следующей метаморфозе. Они преобразятся во что-то большее, станут частью некоего инопланетного конвейера, производящего… ну это действительно вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов, верно? Что именно он производит?
Эмили еще несколько секунд апатично наблюдала за происходящим, а потом поехала домой.
Думать об этом она больше не могла.
Глава семнадцатая
Когда Эмили подъехала к дому, по небу с северо-запада грозно ползли серые тучи, подсвеченные красным. Полоса хорошей погоды заканчивается, поняла она. Несмотря ни на что, это все еще был Нью-Йорк, но Эмили вдруг осознала, что чистое небо последних дней давало ей ощущение безопасности. Она сомневалась, что тучи прольются дождем, но они несли ощущение тяжести, тупого оцепенения, которое накрывало мир, будто одеялом, и, возможно, головную боль из-за меняющегося атмосферного давления. А в самых потаенных уголках сознания Эмили жила надежда, что перемена погоды не станет предзнаменованием темных дней и темных событий.
Теперь, когда на велосипед был навьючен жизненно важный груз, Эмили не хотелось оставлять своего коня на улице перед домом. Нести его на себе, учитывая полные багажники и больную руку, она не могла, поэтому направилась к пандусу для колясок и аккуратно вкатила велик в парадную. Возле лифта находилась комнатушка консьержа, которого на памяти Эмили в доме никогда не было, и она закатила велосипед туда, поставив его на подножку. Ей будет спокойнее, если он побудет тут, скрытый от посторонних глаз.
Она знала, что рюкзак нужно отнести в квартиру, хоть и чувствовала искушение оставить его возле велосипеда. Конечно, глупо оставлять все запасы в одном месте, как бы ни лень ей было волочь наверх дополнительную тяжесть. Эмили понятия не имела о пищевых пристрастиях новых хозяев Земли, но отнюдь не горела желанием лишиться всех продуктов просто потому, что какой-нибудь проголодавшийся урод с глазами на ниточках внезапно возмечтает отведать баночку супа из моллюсков, изготовленного в Новой Англии. Решено: рюкзак вместе с содержимым отправляется вместе с ней на семнадцатый этаж. К тому же она должна еще упаковать одежду для путешествия, а ей самое место в рюкзаке вместе с остальным более легким грузом.
Кстати, об одежде. Как бы вопрос гардероба не стал в путешествии одним из самых неприятных. Не страдая тщеславием и любовью к мишуре, Эмили все же была привержена земным благам не меньше, чем любой другой житель Земли… до красного дождя, поправила она себя. Мысль о том, что предстоит столкнуться с нехваткой чистого белья, совсем не радовала. Конечно, Эмили понимала, что отсутствие свежих трусов, вероятно, будет наименьшей из ее проблем, но ведь девушке следует придерживаться определенных стандартов, верно?
Улыбаясь, она распахнула дверь на лестницу и начала медленное, болезненное восхождение на семнадцатый этаж, которое, как она и предполагала, стало еще более неприятным из-за тяжелого рюкзака, набитого консервными банками и прочими полезными вещами. К тому времени, как Эмили добралась до своего этажа, ее мениски, казалось, готовы были повыскакивать из чашечек коленных суставов, да и спина тоже чувствовала себя ненамного лучше. А вот плечо, кажется, шло на поправку: конечно, оно все еще болело, но к плечевому суставу потихоньку возвращалась подвижность.
Оказавшись у себя в спальне, Эмили расстегнула поясной ремень и предельно аккуратно сняла рюкзак со спины. Впрочем, несмотря на все ее предосторожности, тот все равно грохнулся на пол, как мешок с картошкой. Она нагнулась и постаралась дотянуться до пальцев ног, растягивая спину. Это простое упражнение сняло напряжение, и Эмили сочла, что обезболивающее можно пока не принимать. Согнувшись и разогнувшись еще несколько раз, она пошла в гостиную проверить, как там спутниковый телефон. Индикатор показывал восемьдесят процентов заряда. Возникло искушение немедленно позвонить своему новому знакомому, но, посмотрев на все сильнее затягивающееся небо за окном, она решила, что лучше позаряжать батарею подольше, пока солнце еще не совсем скрылось. В инструкции было сказано, что зарядка возможна и в пасмурную погоду, но процесс будет идти гораздо медленнее. Кто знает, когда теперь выглянет солнце? И Эмили оставила зарядное устройство у окна.
Даже если облачность увеличится, впереди еще была пара светлых часов, но Эмили все равно извлекла фонарик и положила его на кухонный стол, а потом достала из рюкзака свечи и, обойдя квартиру, поставила одну из них в гостиной, другую – в кухне, а третью – в спальне, просто чтобы чувствовать себя поувереннее. Очень уж не хотелось внезапно остаться без света и ощупью тыкаться в темноте. Конечно, пламя свечи не слишком яркое, но кромешную тьму оно разгонит и к тому же позволит сэкономить батарейки фонарика.
Эмили пошла в спальню и открыла шкаф. Она всегда была почти до одержимости помешана на аккуратности, унаследовав эту черту от матери. Сегодня это очень ее порадовало. Весь гардероб был скрупулезно рассортирован по сезонам. В шкафу справа хранились футболки, легкие блузки, джинсы и платья, а слева – свитера, кофты, брюки и зимняя одежда. Посередине в глубине шкафа тянулись полки, на которых Эмили держала небольшую коллекцию туфель и сапог, а под ними – шесть выдвижных ящичков с бельем, носками, перчатками и головными уборами.
Она знала, что многослойная одежда лучше всего удерживает тепло и в то же время не допускает перегрева. Чем севернее она заберется, тем более холодным и влажным станет климат, но прямо сейчас одеться в зимнее, пожалуй, будет преждевременно. Гардероб придется менять постепенно.
И Эмили принялась сортировать одежду, которую собиралась взять с собой. Первым слоем будут легкие хлопчатобумажные футболки и носки, потому что они хорошо впитывают влагу. Девушка вытащила из шкафа и разложила на кровати все футболки, а носки пристроила рядом. Потом пришел черед шерстяных свитеров: они замечательно удерживают тепло и не пропускают холодный воздух извне. Верхний, третий слой должен будет стать барьером для дождя, ветра и снега. Для этой цели Эмили взяла две парки из износостойкого гортекса на гусином пуху. Самым главным было, что они доходили почти до колен, – и тепло, и педали крутить не помешают. Потом она выбрала две пары сникеров: одну чтобы надеть сразу, вторую про запас. В них удобно изо дня в день крутить педали, а когда станет холоднее, можно будет просто надеть дополнительные носки. С верхней полки Эмили сняла пару непромокаемых ботинок. Вдруг ей в поисках пищи придется пешком ходить по снегу? А в этих ботинках ноги не замерзнут и не промокнут.
Под конец она извлекла теплые носки, а потом долго рылась в одном из ящиков, пока не нашла пару зимних велосипедных перчаток. Бросив их в общую кучу, Эмили принялась прикидывать, как все это упаковать.
Вначале нужно было освободить рюкзак: одежду она положит вниз, а продукты – сверху. В первую очередь нужно будет съедать то, что в рюкзаке, а на освободившееся место складывать новые припасы.
Тяжелые зимние куртки понадобятся очень не скоро, и Эмили сунула их на самое дно. Потом она положила свитера, потом – сникеры и ботинки, а уж на них – футболки с джинсами. В самую последнюю очередь Эмили снова упаковала продукты, которые до этого вытащила из рюкзака. Белье, носки и перчатки она сунула в боковой карман.
Выудив из шкафа еще одни джинсы и футболку, она повесила все это на стул, чтобы надеть с утра.
Закончив паковаться, Эмили вернулась в гостиную. Пока она укладывала в спальне рюкзак, за окном опустились сумерки, и комната постепенно наполнялась тенями. Взяв на кофейном столике коробок спичек, Эмили прошлась по дому, зажигая свечи. Света от них действительно было немного, но ей хватало и этого. К тому же оранжевое мерцающее пламя создавало ощущение тепла и уюта.
В гостиной Эмили проверила батарею спутникового телефона. Дневной свет уже, конечно, ушел, так что держать ее и дальше на зарядке смысла не было. Индикатор горел зеленым, показывая, что устройство готово к использованию, и теперь нужно было только зарядить от него аккумулятор телефона. Она присоединила солнечную батарею к аккумулятору и нажала кнопку быстрой зарядки, на которую требовалось сорок пять минут.
К этому времени Эмили уже проголодалась, и надо было перекусить. Она вытащила из кладовки две банки фруктового салата, открыла первую, уселась за кофейный столик в гостиной и принялась забрасывать в рот ложку за ложкой, устремившись мыслями к завтрашнему дню.
Главнейшим ее приоритетом было как можно дальше уехать из Нью-Йорка. Она позабавилась идее направиться прямиком к конечной точке путешествия. Вспомнив разговор с Джейкобом, Эмили решила сразу ехать на север. Тогда на то, чтобы выехать из города, хватит одного дня. А значит…
Ход мыслей Эмили прервали какие-то звуки, донесшиеся из квартиры этажом выше.
Там словно бы что-то двигалось. Рука с ложкой замерла на полпути ко рту, ее содержимое шмякнулось на кофейный столик. Склонив голову набок, Эмили прислушивалась, не повторится ли звук, и он, конечно же, повторился: знакомое быстрое «цок-цок-цок» прямо над головой.
Следом за быстрым топотком Эмили услышала леденящий кровь крик одной из инопланетных тварей, раздавшийся где-то в доме. Ему ответил другой вопль, откуда-то снизу, потом послышался еще один, потом – еще, и за считаные секунды квартира наполнилась звуками сотен голосов. Пронзительные трели пришельцев звенели в ушах. Казалось, к этому странному потустороннему хору присоединялись все новые и новые исполнители. Эмили догадалась, что накануне вечером она слышала пробное выступление первой партии только что появившихся на свет существ, первой волны грядущего сегодня ночью наводнения. Нетрудно сообразить, что за минувшие двадцать четыре часа в городе «народилось» множество новых оккупантов. Интересно, к ним применимо понятие рождения или следует все же говорить о метаморфозе? Как знать…
Эмили выронила ложку и медленно поднялась на ноги. Все мысли о еде улетучились из ее головы, когда к воплям присоединились новые, еще более тревожащие звуки. Услышав их, Эмили мысленным взором представила, как большинство тварьпауков, исследуя свой новый мир, вдруг обнаружили себя запертыми в людских жилищах. Конечно, у них возникло инстинктивное желание выбраться на волю, и они, чувствуя наступление ночи, начали копошиться в каждой из квартир этого дома, возбужденно метаться туда-сюда, по временам роняя мебель и что-то еще, гораздо более хрупкое. Эмили подумала, что это, наверно, была ваза, которая мирно стояла в одной из соседних квартир, а теперь вот разбилась. Казалось, тварьпауки пришли в неистовство.
Вопли смолкли так же внезапно, как начались.
Несколько мгновений стояла тишина, нарушаемая только случайными шорохами, а потом она сменилась другими, уже знакомыми звуками, словно бы циркулярная пила вгрызалась в древесину, но какими-то более… органическими. Сразу вспомнился мультик, в котором бобры точат зубами поваленное дерево. Звук, с которым мультяшные зверьки глодали ствол, был утрирован и доведен почти до абсурда, но сейчас до ушей Эмили доносилось точно такое же грызущее «ззинг».
В коридоре перед ее квартирой что-то тяжелое с грохотом упало на пол. Эмили бросилась к входной двери и приникла к глазку.
В противоположной стене зияла круглая дыра, и Эмили подоспела как раз к тому моменту, когда выбравшийся оттуда тварьпаук, цепляясь когтями за стену, устремился в сторону лестницы.
Вдруг в поле ее зрения быстро промелькнуло что-то темное.
Ахнув, Эмили отпрянула назад, потому что другой тварьпаук с размаху приземлился прямо на ее дверь. Он помедлил мгновение, словно учуяв Эмили, наблюдавшую за ним из укрытия, а потом журналистка услышала, как он удаляется по стене прочь.
Эмили, пятясь, прошла коридор, развернулась и двинулась в спальню, но вдруг замерла, услышав шум почти прямо у себя над головой. Существо в квартире наверху казалось запредельно разозленным. Эмили было слышно, как оно снова и снова бросается на стену, словно пытаясь пробить ее насквозь. «Ведет себя так, словно попался в ловушку», – подумала она.
Может быть, хозяин квартиры перед смертью заперся в спальне, понятия не имея, во что потом трансформируется его тело.
По этой ли причине или по какой-то еще, но тварьпаук наверху явно был не в духе.
Эмили стояла у порога спальни, когда сверху вдруг посыпались опилки, а квартира наполнилась странными звуками, как будто существо наверху прогрызало путь вниз. Она невольно вздрогнула, когда на ковер спальни рухнул здоровенный кусок потолка, а следом посыпались мусор и пыль. Эмили уже собралась броситься в дверь спальни, когда из отверстия в потолке вывалился тварьпаук. Он упал на ковер и отскочил.
Да, она остановилась как раз вовремя. Не успей она затормозить секунду назад, ей не избежать столкновения с инопланетным гостем. Эмили была убеждена, что это не закончилось бы для нее ничем хорошим.
Падая, существо втянуло в себя ноги и свернулось клубком, но теперь разом выпростало все восемь конечностей, и они с каким-то пластмассовым клацаньем встали на свои места. Поднявшись, тварьпаук отряхнулся, как собака после купания, и во все стороны полетели куски дерева, гипса и прочий мусор. Стебельковые отростки вытянулись, глаза открылись и сфокусировались прямо на Эмили, которая медленно пятилась назад по коридору. Челюсти монстра так быстро терлись друг о друга, что глаз почти не улавливал движения – лишь размытое пятно, а раздававшееся при этом стрекотание подозрительно напоминало злобное предупреждающее рычание. Тварьпаук сделал несколько шагов к Эмили, которая, в свою очередь, подалась назад, ведь это был единственный путь к отступлению (который, кстати, вел прочь из квартиры, в коридор, где шныряли дружки ее визитера).
«Смогу ли я быстро пробежать мимо него? Или перепрыгнуть?» – мелькнуло в голове. Ответа Эмили не знала и не хотела рисковать, пока оставалась надежда обойтись без этого. Эмили уже поняла, насколько проворными могут быть эти твари, ведь она наблюдала, как одна из них карабкалась по стволу инопланетного дерева в Центральном парке.
Она продолжала потихоньку пятиться, не сводя глаз с тварьпаука и стараясь при этом не делать резких движений, которые могли бы быть восприняты как агрессия. В поясницу Эмили уперлась ручка входной двери: отступать дальше было некуда.
– Дерьмо, – выдохнула она.
Все это время тварьпаук наступал, однако предпочитал держаться от нее на некотором расстоянии, где-то около шести футов… пока.
Мгновение, которое, казалось, растянулось на вечность, единственная выжившая жительница Нью-Йорка и создание, которое всего несколько дней назад было живым, дышащим представителем рода человеческого и превратившееся теперь в нечто запредельно чуждое, смотрели друг на друга с расстояния в шесть футов, и каждый оценивал ситуацию со своей точки зрения.
А потом тварьпаук прыгнул.
Прыгнул в сторону Эмили. Она пригнулась и вскрикнула, ожидая, что тварьпаук врежется в нее и начнет ее грызть. Но вместо этого он свернул ноги на сторону и глубоко вонзил когти в гипсокартон стены. Теперь он висел на высоте ее головы всего в трех футах, и Эмили могла видеть в черной блестящей поверхности его головы отражение собственного перекошенного испуганного лица.
Тварьпаук застрекотал еще громче, и лицо Эмили обдала волна воздуха от его лезвиеподобных челюстей; глаза на стебельках двигались взад-вперед, видимо изучая журналистку на предмет потенциальной угрозы.
Но он не нападал.
Вместо этого он просто висел на стене, продолжая водить вверх-вниз мерзкими глазами на стебельках. Уже второй раз Эмили оказалась в непосредственной близости от тварьпауков, но те не пытались ее атаковать. Эмили знала, что незваный гость может при желании в мгновение ока разорвать ее на части, ведь она была как та самая загнанная в угол крыса… но он этого не делал. А это наверняка означало, что сейчас он просто оставит ее в покое и займется своими делами… что он там себе запланировал на первую ночь в городе?
Медленно, очень медленно она завела руку за спину и принялась шарить ею по двери, пока не наткнулась на то, что искала.
Щелк! Замок был отперт.
Эмили начала не спеша отходить вправо. «Давай полегоньку», – приговаривала она себе, борясь с желанием сорваться на бег и броситься мимо сидящего на ее стене тварьпаука. Она знала, что это будет большой ошибкой. Тварьпаук осознавал ее присутствие, но не понимал, что она собой представляет, и не считал пока источником потенциальной угрозы. Это может моментально измениться, если ему надоест ждать, и он решит просто убить ее и присоединиться к своим приятелям, вопли которых до сих пор наполняли собой весь дом.
«Сюрреализм отдыхает», – шептал ей ее разум, силясь как-то свыкнуться с этой невозможной ситуацией.
Когда Эмили сочла, что посторонилась достаточно, она медленно подняла левую руку, потянулась к дверной цепочке и сняла ее. Тварьпаук бесстрастно наблюдал за ней, не переставая стрекотать и покачиваться взад-вперед на тонких ногах, будто собираясь вот-вот прыгнуть. Эмили чувствовала, как капли пота, холодя кожу, ползут по шее и спине. Опустив дрожащую руку к дверной ручке, журналистка повернула ее до щелчка и потихоньку потянула на себя.
Дверь постепенно, дюйм за дюймом, отворялась. Стоило расстоянию между ней и косяком достигнуть фута, тварьпаук рванул вперед по стене и метнулся в образовавшееся отверстие.
Эмили подавила возглас ужаса, когда одна из его ног легонько коснулась ее руки. Тварьпаук выскочил из квартиры, и его когти оставили в стене Эмили дырочки, из которых на пол посыпался всякий мусор. Она быстро захлопнула дверь, снова закрыла ее на замок и набросила цепочку.
Подсознание кричало, что надо бежать и прятаться. Хоть где-нибудь, где угодно. Но куда ей было бежать? Абсолютно некуда. И нужно было заняться делом. Эмили заставила себя вернуться к обдумыванию ситуации.
И тут она заметила, что из открытой двери ее спальни тянется вверх струйка черного дыма. Под потолком уже образовалось темное облачко, которое медленно плыло в ее сторону.
– Черт! Черт! Черт! – закричала Эмили, вспомнив, что в спальне осталась горящая свеча, бросилась к двери и заглянула внутрь.
Горела одна из подушек на кровати. Маленькие желтые язычки пламени медленно лизали хлопчатобумажную наволочку. Когда с потолка в окружении мусора рухнул незваный гость, свеча на прикроватной тумбочке опрокинулась прямо на постель.
Эмили ворвалась в комнату и, стараясь не обжечься, схватила подушку за еще не охваченный огнем угол, перевернув, швырнула на пол и принялась изо всех сил топтать ногами, пока не уверилась, что пожар удалось ликвидировать.
«Сука, это, на хрен, была моя любимая подушка!» – подумала она.
В комнате воняло жженой пластмассой. Кашлянув пару раз, Эмили снова перевернула подушку. Конечно же, она пропала, к тому же в результате импровизированной попытки пожаротушения на ковре осталось внушительных размеров обгорелое пятно. «Страховка все покроет», – хихикнула про себя Эмили, испустила долгий вздох, а потом с испугом поняла, что теперь, когда огонь в спальне погашен, единственным источником света стали свечи в других комнатах квартиры. Она стояла в практически темной комнате, а над ее головой зияла дыра, в которую всего несколько минут назад рухнул инопланетный монстр. На сегодня вполне достаточно одного этакого диковинного близкого контакта, решила она. Тварьпаук, который прогрыз ее потолок, ушел, но вдруг кто-нибудь из его сородичей тоже вздумает нанести ей визит, пока она стоит тут в темноте? Швырнув все еще дымящуюся подушку на пол, Эмили еще раз притопнула по ней ногой, а потом так быстро, как только могла, унесла ноги из комнаты.
Схватив фонарик, она включила его и высунула голову в дверной проем, направив туда же луч света и готовясь бежать при малейшем намеке на очередного гостя. Комната выглядела пустой, и Эмили посветила на дыру в потолке, которая выглядела как почти идеальный круг, очень напоминавший те, что зияли в окнах разбитого грузовика и застрявших в пробке автомобилей. В отверстие свисали обрывки проводов и виднелась кое-какая мебель, стоявшая в квартире, из которой явился тварьпаук. «Какая жалость, что нет электричества, – подумала она. – Если бы этот маленький сукин сын пожевал провода под напряжением, его бы замечательно поджарило».
Возможности заделать отверстие у Эмили не было. Непохоже, что она могла пригласить управляющего, и тот взглянул бы на это безобразие, а провести ночь в спальне с дырищей, из которой могут внезапно посыпаться адские твари… нет уж. Вдобавок оттуда смердело.
Эмили нерешительно отступила назад в спальню, не сводя глаз с отверстия на случай, если через него решит пожаловать следующий непрошеный визитер. К счастью, рюкзак, который она оставила на кровати, лежал все там же, не тронутый огнем. Эмили стянула его на пол, чтобы волочь не поднимая. Свободной рукой она сдернула с кровати плед и вытащила его в коридор вместе с рюкзаком, полным драгоценных припасов, а потом вернулась, чтобы прикрыть дверь в спальню.
Недавняя встреча с пришельцем показала, что он и его собратья не способны справиться с закрытой дверью, и радостно бросятся прогрызать ее, даже не пытаясь открыть. Так что Эмили по крайней мере будет предупреждена, если сверху заявится кто-то еще. Рюкзак она оставила в коридоре, а плед прихватила в гостиную, предварительно стряхнув с него пыль и мусор.
В эркерном окне ночь гасила последние дневные лучи. Неверный свет двух свечей бросал на стены колеблющиеся тени, и растревоженный разум Эмили с восторгом принялся превращать их в монстров.
Эмили бросила плед на диване (переночую здесь, решила она) и направилась к столу, где лежал спутниковый телефон. Три из пяти огоньков индикатора заряда светились зеленым. Аккумулятор не успел полностью зарядиться, но Эмили чувствовала, что она вполне сможет позвонить на Аляску. Дозарядиться можно будет потом. К тому же ей на самом деле нужно было прямо сейчас услышать человеческий голос.
Она отсоединила аккумулятор от зарядного устройства, сдвинула заднюю пластиковую панель телефона и вставила его на место. Чтобы поймать сигнал спутника, нужно было оказаться под открытым небом. Никакой возможности выйти из дому у Эмили не было, и оставалось только надеяться на эркерный насест ее гостиной. Она вытянула расположенную сбоку на корпусе телефона антенну и нажала красную кнопку «ВКД». На дисплее появилось слово «поиск». Через минуту телефон зацепился за сигнал спутника, и слово на дисплее сменилось другим: «готово».
Эмили набрала номер научно-исследовательского центра в Стоктонсе, который дал ей Джейкоб, и принялась ждать, вслушиваясь в гудки. Их прозвучало ровно пять, а потом трубку сняли, и голос Джейкоба произнес:
– Привет, Эмили. А мы уже начали беспокоиться о тебе.
Эмили облегченно вздохнула, чувствуя, как часть напряжения разом покинула ее тело. Все это время она прятала от себя тайный страшок, что на ее звонок никто не ответит. Вдруг с момента их с Джейкобом беседы с учеными случилось что-то ужасное? Или она вообще чокнулась и придумала их разговор? Хорошо было осознавать, что она пока еще в своем уме.
Эмили хотелось облечь свою радость в какие-нибудь значительные слова, но удалось выдавить из себя лишь жалкое:
– Ну вот, вроде телефон заработал.
Джейкоб добродушно усмехнулся и сказал:
– И как там обстоят дела? Ты готова выходить?
Эмили намеревалась рассказать ему обо всем, что случилось после их разговора, но как объяснить необъяснимое? Лучше пока воздержаться от деталей. Поэтому она просто сказала:
– Все хорошо. Я собрала вещи и завтра отправлюсь в путь. Вышлю тебе на электронную почту свой маршрут, как только буду его знать, – добавила она. – Я собираюсь последовать твоему совету и поскорее убраться из города, а там уже соображу, как лучше добраться до вас, ребята. Тут происходят все более странные вещи.
Голос Джейкоба звучал так, будто он собирался попросить ее об уточнениях, но в последний момент передумал:
– О’кей, – сказал он, – приличный план. – Помолчав чуть-чуть, Джейкоб добавил: – Ты уверена, что жива-здорова? И что у тебя есть защита?
Эмили взглянула на прислоненный к стене дробовик «моссберг».
– Защита у меня есть, – подтвердила она.
Следующие несколько минут они провели, уточняя распорядок на каждый день: Эмили будет звонить Джейкобу ежедневно в шесть часов вечера, а если по каким-то причинам этого вдруг не произойдет, кто-нибудь из ученых позвонит ей. Эмили знала, что эти созвоны задуманы исключительно для того, чтобы она могла почувствовать себя не такой одинокой и беззащитной, ощутить связь с другими людьми, ведь оба они: и Джейкоб, и Эмили, – знали, что на самом деле она будет одна-одинешенька. В конце концов, эти телефонные разговоры помогут создать иллюзию человеческого общества. Эмили была очень благодарна Джейкобу за его доброту.
К тому времени, когда Эмили повесила трубку, она была уже настолько уверена в успехе своего путешествия в Стоктоне, насколько это вообще было возможно, учитывая обстоятельства.
За стенами ее маленькой квартирки звуки, которые издавали, перемещаясь и перекрикиваясь, инопланетные существа, тем временем постепенно почти сошли на нет. Эмоциональное напряжение этого дня стало потихоньку отпускать Эмили.
Она знала, что ей следует хоть немного поспать, но нервы все еще были натянуты. Она подключила телефон к заряднику и проверила индикатор: горело четыре окошка из пяти. Конечно, чтобы трубка окончательно зарядилась, потребуется еще какое-то время, но к утру все будет в порядке.
Эмили открыла баночку диетической «пепси» и, снова направляясь к окну, сделала из нее большой глоток. Уже совсем стемнело, но тучи, которые раньше затягивали небо, рассеялись, и город освещала яркая, жирная полная луна. Электричества не было, и Эмили поняла, что впервые видит в небе над Нью-Йорком звезды, которые раньше были совершенно незаметны.
Взгляд Эмили окинул горизонт величайшего из городов мира, высоченные небоскребы и баснословные капиталы которого отныне стали не более чем историей – историей, которую может припомнить лишь Эмили Бакстер. Она всем сердцем прочувствовала остроту момента. Взгляд по-прежнему бродил по темным крышам, а потом переместился на улицу перед домом, и Эмили вскрикнула от изумления, а баночка с напитком выскользнула из ее рук.
Вся улица, включая крыши магазинов, была плотно запружена движущимися телами инопланетян. Тысячи этих восьминогих существ теснили и толкали друг друга, образуя два потока, один из которых стремился к северу, а другой – к югу. Лунный свет отбрасывал блики на их красные тела. В таком тусклом освещении, да еще из окна, Эмили могла разглядеть лишь пару кварталов, в какую бы сторону ни посмотрела. Но даже так ей было видно, что каждый раз, достигнув перекрестка, эти потоки раздваиваются, и часть тварьпауков отделяется от общей массы, устремляясь куда-то, куда влечет их некий неведомый зов.
Это было все равно, что наблюдать за массовой миграцией птиц или насекомых.
Пришельцы будто каким-то им одним понятным способом общались между собой, а может, ими двигала изначально заложенная программа искать и находить цель, чем бы эта цель ни была.
Мысль Эмили сразу устремилась к грандиозным чужеродным деревьям, которые она видела в Центральном парке. Не они ли были конечной целью этого исхода? Быть может, если завтра она решит проехаться по парку, то увидит новые башнеподобные образования? И на этот раз они будут завершенными, потому что каждый из тварьпауков пожертвует собой, став своеобразной деталью этих биомеханических столпов?
Она опять посмотрела вниз, на реку чужеродных тел, которая текла мимо ее дома, потом взгляд устремился к существам, выпрыгивающим из домов и соскакивающим с крыш магазинов, чтобы присоединиться к своим сородичам. В этом было нечто гипнотическое. Приливы и отливы движения тварьпауков, то, как они заполоняли все вокруг и стремились прочь, – все это словно подчинялось каким-то математическим формулам.
Хотя до семнадцатого этажа не долетало ни звука, Эмили представила себе, что она могла бы услышать, если бы стояла на тротуаре, вообразила стук и клацанье паучьих ножек и решила, что это было бы страшно. Подобные звуки, наверное, раздаются в самых глубоких пучинах ада.
Эмили отошла от окна и задернула занавески. Она решила оставаться в уединении своей квартиры и не смотреть в окно до тех самых пор, пока за ним не забрезжит рассвет.
Час спустя Эмили подавила зевок, включила фонарик и задула последнюю свечу.
Подхватив дробовик, она положила его на пол возле дивана, чтобы с легкостью дотянуться до него в случае нужды. Но она сомневалась, что такая нужда возникнет. Каждая новая встреча с этими странными существами указывала на то, что они – всего лишь своеобразные трутни, если угодно, строительные блоки для чего-то значительно более глобального и сложного. Эмили знала, что, если бы они хотели как-то навредить ей, она, пожалуй, уже была бы мертва. Видимо, там, в парке, она стала свидетельницей воплощения небольшого кусочка всеобъемлющего плана. Тварьпауки вливались в «деревья», а что должно было получиться в конце концов, никто, кроме них, и не знал. Эмили не думала, что они опасны лично для нее (если не считать тех моментов, когда она стоит непосредственно у них на пути), но созданный чьим-то интеллектом план, предусматривавший уничтожение большей части человечества и, возможно, всех остальных форм жизни на планете в течение суток, в ее представлении был чистейшим образцом абсолютного зла. Пусть даже существование такого плана и казалось совершенно невозможным.
То, что произошло за последние несколько дней, больше не беспокоило Эмили: теперь она волновалась о том, что грядет. У нее возникло отчетливое ощущение, что, эвакуируясь из Нью-Йорка, она навсегда и бесповоротно отрезает себя от него, потому что этот город отныне не принадлежит человечеству.
Нью-Йорк, да и вся Земля, принадлежали теперь пришельцам.
День шестой
Глава восемнадцатая
За окном квартиры раскинулось огненно-красное рассветное небо. Распахивая занавески, Эмили отчасти ожидала увидеть кишащую инопланетянами улицу, но тротуар, проезжая часть и окрестные крыши оказались пустынными.
Тучи, которые исчезли было накануне вечером, за ночь снова появились и стали еще гуще. Весь небосвод от края и до края затянуло толстым, подсвеченным красным ватным одеялом. Вначале Эмили показалось, что красноватый оттенок появился просто от света скудного утреннего солнца, но, присмотревшись, она поняла, что на самом деле облака пронизывают красные ленты, перемежая, как крем перемежает слои теста, и окаймляя их по краям. Это было одновременно прекрасное и тревожное зрелище, еще одна деталь непрерывно разрастающегося пазла, в который превратился быстро меняющийся мир.
Эмили провела беспокойную ночь на диване, периодически засыпая и видя во сне сотни тварьпауков, преспокойно забирающихся в квартиру и окружающих ее ложе со всех сторон, пока она дремлет. Когда они бросались в атаку, Эмили пробуждалась от кошмара, вся в холодном поту и со сдавленным криком на устах.
Наконец, она отказалась от мысли о том, чтобы еще поспать. Эмили было слишком тревожно, и, чтобы избавиться от этой тревоги, лучше всего было встать и попытаться сделать что-нибудь… что угодно. В обычный день она отправилась бы с утра пораньше на велосипеде в редакцию или вышла бы прогуляться вдоль Гудзона, чтобы проветрить голову. А сегодня, решила Эмили, самым лучшим будет просто отправиться в дорогу.
Чтобы взбодриться перед началом дня, можно было напиться кофе, но для этого пришлось бы распаковывать переносную плитку, поэтому Эмили ограничилась бутылкой воды, оставшейся со вчерашнего вечера. Сделав несколько глотков, она в последний раз мысленно пробежалась по списку дел, проверяя каждый пункт. Уверившись, что ничего не упущено, Эмили взяла дробовик с пола у дивана, направилась в коридор, где лежал ее рюкзак, набросила лямки на плечи, застегнула на поясе пластиковую пряжку ремня и окинула прощальным взглядом место, которое последние шесть лет считала своим домом. «Не так я собиралась отсюда уйти», мелькнула мысль. Эмили знала, что будет скучать по этой маленькой квартирке, которая служила ей убежищем от внешнего мира. Покидать это место было больно не только из-за того, что в него было вложено много чувств, но и потому, что, переступив в последний раз этот порог, она переступала и через последние остатки безопасной спокойной жизни.
С дробовиком в руке и всем своим оставшимся имуществом за спиной Эмили Бакстер открыла дверь квартиры, вышла во внешний мир и закрыла за собой дверь в старую жизнь, начиная путешествие в неизвестность.
Глава девятнадцатая
Пусть это был абсолютно бессмысленный жест, но Эмили автоматически заперла квартиру. Она знала, что никогда не вернется в это место, которое считала своим домом; строго говоря, журналистка вообще сомневалась в том, что когда-нибудь опять увидит Нью-Йорк, но ей казалось, что она поступает правильно.
Наружный коридор выглядел так, словно тут произошла серьезная, но какая-то киношная разборка. Сотни дырочек в потолке и стенах, напоминающие следы от пуль, были единственным напоминанием о том исходе, свидетельницей которого она стала ночью. Круглые отверстия, прогрызенные в дверях, стенах и потолке по всему коридору, явно указывали на способ, которым тварьпауки покидали квартиры. Даже в полу зияло несколько дыр: видимо, инопланетные трутни, спеша присоединиться к своим сородичам, челюстями прокладывали себе путь с этажа на этаж, и так до самого низа.
В последний раз двигаясь к лестнице, Эмили старательно обходила эти отверстия. Она не думала, что кто-то из инопланетных монстров остался в доме; тысячи существ, которых она видела прошлой ночью, были, вероятно, всего лишь малой частью растревоженного улья, что гудел в городе, пока она спала. Тем не менее Эмили держала дробовик наготове – просто на всякий случай.
Опасливо приоткрыв лестничную дверь, Эмили высунулась на площадку. Там было темно, поэтому она вытащила из бокового клапана рюкзака фонарь и зажгла его.
Лестничная клетка выглядела еще хуже, чем коридор. Гипсокартон оказался весь изодран, и теперь на бетонных ступенях валялись кучи мусора, а со стен свисали лохмотья арматуры. Эмили порадовалась тому, что прихватила с собой фонарь, поскольку тут запросто можно было споткнуться и упасть.
Нетрудно было представить, как все население дома, человек восемьсот или даже больше, пробудившись после трансформации, влекомое свежеобретенным инопланетным инстинктом, вдруг, словно водопад, устремилось вниз по этим ступеням и стенам.
И среди бегущих конечно был тот беби-монстр из квартиры двадцать шесть. До сих пор Эмили попадались лишь странные, похожие на пауков существа, которые (она была в этом уверена) вылупились из одиночных куколок вроде тех, что были в редакции «Трибьюн». Но во что могло трансформироваться месиво расплывшейся плоти с восемнадцатого этажа? Вряд ли из него получилась единая куколка – слишком оно было велико. Была ли это какая-то ошибка, случайная мутация, или по улицам Нью-Йорка могут бродить и иные, еще более странные создания?
Но в намерения Эмили не входило оставаться в городе, чтобы это выяснить.
Толкнув дверь первого этажа, она направилась прямиком к каморке, где оставила свой велосипед. Бегло осмотрев драгоценные припасы и убедившись, что все на месте, Эмили покатила его к выходу.
Небо над головой было багрового цвета, и Эмили прищурилась, когда темнота сменилась неверным рассеянным светом. Тучи, казалось, становились все толще за счет все новых и новых красных слоев, набухающих внутри неподвижной серой массы.
Перекинув ногу через раму, Эмили некоторое время поерзала, устраиваясь в седле. Ремни рюкзака пришлось подгонять заново: он стал тяжелее из-за одежды. Морщась от боли в руке, она несколько раз повела плечами, поудобнее приспосабливая лямки.
А потом нажала на педали.
Лучи солнца едва пробивались сквозь тучи, и улицы, по которым ехала Эмили, из-за слабой освещенности выглядели черно-белыми, словно выцветшими. Она ехала к северу, и здания по обе стороны дороги, казалось, нависают над ней. Журналистке легко было представить, что из пустых окон за ней наблюдают тысячи глаз. Странных, чужеродных глаз, принадлежащих носителям непостижимого разума, которые смотрели на нее… как на что? Как на насекомое? Или как на ту пресловутую ложку дегтя в бочке меда, досадную ошибку, вкравшуюся в воплощение грандиозного плана, запущенного всего несколько дней назад?
Если бы она была честна с собой, то усомнилась бы в том, что чуждому разуму есть до нее хоть какое-то дело. Ее существование не являлось серьезной проблемой, так, всего лишь нечто несущественное. Незначительное. И для Эмили это было благом.
72-я улица была так же пустынна, как и весь остальной Манхэттен. Когда Эмили стала подниматься по наклонному въезду на шоссе Генри Гудзона, ей, чтобы не упасть, пришлось привстать в седле. Ее ноги работали на подъеме, как поршни насоса. Она добралась до верха и машинально оглянулась через левое плечо, нет ли машин при въезде на главную дорогу, но все шесть полос были совершенно пусты.
Вдалеке, за бетонным разделителем и полосами, ведущими на юг, Эмили могла разглядеть на противоположной стороне темного Гудзона береговую линию Нью-Джерси. Справа виднелись элегантные бизнес-центры и жилые здания красного кирпича, которые быстро ушли в тень высаженных вдоль фривея деревьев. Она давила на педали по центральной полосе, двигаясь на север.
Эмили планировала направиться прямо к Олбани. Чтобы туда попасть, ей предстояло преодолеть примерно сто сорок пять миль, и она прикинула, что на это уйдет примерно два дня, если, конечно, удастся все время поддерживать приличную скорость. Из Олбани нужно будет ехать либо по трассе I-87-север, либо по I-90-запад, в зависимости от обстоятельств. Пока она склонялась к 1-87. Это более долгий и кружной путь, зато вдоль него меньше населенных пунктов, и значит, ниже вероятность наткнуться на инопланетян. В конечном счете, ехать так будет дольше, но гораздо безопаснее, думала она.
Ну а сейчас Эмили собиралась оставаться на шоссе Генри Гудзона, пока не доберется до 252-й улицы. Там она свернет на Ривердейл-авеню и поедет через Йонкерс, а там – до пересечения с 1-87 сразу за Тэрритауном. Гудзон можно будет пересечь по мосту Таппан Зи и продолжать путь на север.
Вполне возможно, что эта поездка средь бела дня по пустынному фривею была самым странным из того, что случилось с Эмили. Потребовалось время, чтобы она перестала нервно оглядываться через плечо, ожидая, что ее вот-вот обгонит, сигналя, какой-нибудь автомобиль, водитель которого высунется в окошко и крикнет, чтобы она убралась с дороги, пока цела. Конечно, ничего подобного не произошло. Эмили была одна на весь фривей. Одна в окружении призраков миллионов водителей.
На горизонте перед Эмили зависла особенно большая пухлая серая туча. Солнечный свет изо всех сил старался пробиться сквозь нее, но результатом было лишь плавающее перед глазами мутное пятно. Эмили не догадалась прихватить пару солнечных очков, и болезненно-яркие блики вынуждали ее смотреть не на дорогу, а на переднее колесо велосипеда. Периодически ей приходилось, щурясь, поднимать глаза, чтобы убедиться в безопасности стелющейся под колеса дороги, а потом опять переводить взгляд вниз. Надо где-то раздобыть солнечные очки, решила Эмили, внося этот пункт в мысленный список дел.
Велосипед проглатывал милю за милей, и Эмили вошла в комфортный для нее ритм. Хоть она и считала себя продвинутым велосипедистом, прошло уже очень много времени с тех пор, как ей довелось сделать больше двадцати миль за день, поэтому Эмили сдерживала себя, выбрав скорость, которую могла поддерживать в течение долгого времени.
Мчась по обсаженной деревьями дороге, легко было забыть, что город за бульварной линией опустел, и в нем нет жизни. Человеческой жизни, во всяком случае. Ничто вокруг не привлекало внимания, разве что заглохший в среднем ряду автомобиль или стоящий под неудобным углом бетонный разделитель полос. Но, когда Эмили наконец съехала накатом по наклонному спуску с окаймленной деревьями автострады в район под названием Ривердейл на одноименное авеню, чувство одиночества и изоляции очень быстро вернулось к ней.
По обе стороны от нее тянулись улицы Ривердейла с их прекрасными, дорогими на вид старыми домами с затесавшимися кое-где современными многоквартирными зданиями. В то время как Манхэттен выглядел покинутым своими обитателями, бежавшими прочь, когда грянула красная катастрофа, большинство жителей этого района, казалось, предпочли остаться дома. Медленно катя по пустынному проспекту, Эмили видела на подъездных дорожках многих домов аккуратно припаркованные автомобили, ожидающие своих владельцев, которым никогда не суждено снова сесть за руль.
Но права ли она? Эмили внезапно поразила бесконечно оптимистичная мысль: она сочла этот пригород таким же мертвым, как Манхэттен и весь Нью-Йорк, но сделала такой вывод лишь потому, что не видела на улицах никаких признаков жизни. Однако это вовсе не значило, что выжившие не попрятались по домам. Может, они слишком напуганы, чтобы выйти. В конце концов, это дорогой район. Может, его обитатели не знают, что по улицам бродят тварьпауки, и просто ждут спасателей. В этих домах попрятал ось столько людей, и тут должны быть выжившие. Такие же, как она. Они просто обязаны тут оказаться.
Эмили притормозила и остановилась перед двухэтажным домом красного кирпича с припаркованным на бетонной подъездной дорожке новым джипом «Чероки» последней модели. Спешившись, она стала подниматься по каменным ступенькам крыльца, но на полпути замерла. Во входной двери зияла такая знакомая круглая дыра, которую (Эмили в этом не сомневалась) прогрыз кто-то из преобразившихся жильцов, покидая запертый дом. Эмили окинула взглядом дома по соседству и напротив. Прикрыв глаза ладонью от яркого света, она увидела все те же красноречивые отверстия в обоих соседних домах. Теперь Эмили была уверена, что, подойдя к любой двери в этом сонном пригороде, она увидит круглые дыры, свидетельства постигшей местных жителей судьбы. Хотя обсаженная деревьями улица и создавала впечатление прежней нормальной жизни, этот городишко был так же мертв, как и оставшийся позади мегаполис.
Если бы Эмили задержалась тут и занялась поисками, то наверняка обнаружила бы где-то поблизости инопланетные деревья, такие же, как те, что попались ей в Центральном парке. Они, вероятно, прячутся в парке, где раньше играли дети, или на берегу водоема, где парочки, взявшись за руки, любовались закатом. Башнеподобные столпы – это все, что осталось от здешних горожан, которые стали еще одной деталью непостижимого пазла, в который превратился человеческий мир.
Эмили вернулась к велосипеду и села в седло. Вчера она, наверное, опустилась бы на колени и зарыдала в отчаянии, но сегодня это была уже другая Эмили. Сегодняшняя Эмили гораздо сильнее, сказала она себе. Сегодняшняя Эмили способна все это преодолеть. Тем не менее одинокая слезинка все же выкатилась из глаза и побежала вниз по щеке. Эмили презрительно смахнула ее тыльной стороной ладони. У нее не было времени лить слезы по этому мертвому миру; у нее было место, куда нужно добраться, и дело, которое необходимо сделать.
Она понятия не имела, как начался пожар. Может, от удара молнии, а может, от чего-то совсем банального, вроде непогашенной свечи на прикроватной тумбочке. Как бы там ни было, где-то через час в очередном мертвом городке, Ирвингтоне, представлявшем собой бестолковое смешение кичливых особняков и щитовых домиков, Эмили ощутила характерный запах горящего дерева с ноткой плавящегося пластика.
Из-за топографии местности понять, где именно горит, было почти невозможно. Как и в большинстве других городков к северу от Нью-Йорка, шоссе было обсажено рядами деревьев, которые ограничивали видимость, и Эмили не могла разглядеть улицы, мимо которых ехала. Она кашлянула и наморщила нос, когда от внезапного порыва ветра запах гари стал особенно сильным. Нажав на тормоза, Эмили немного замедлила скорость и вытянула шею, стараясь сквозь щели между деревьями высмотреть языки пламени. Однако деревья были посажены слишком плотно, и что-то разглядеть оказалось невозможно, хотя огонь совершенно точно бушевал где-то рядом. Чем дальше к северу, тем сильнее становился запах, а значит, Эмили приближалась к эпицентру пожара, а не удалялась от него, и это ее тревожило.
Переезжая широкую дорогу, ведущую к музею Линдхерст, она заметила первые признаки пожара. Это была стена дыма, такого серого, что последние полчаса Эмили ошибочно принимала его за очень низкое облако. Преодолев небольшой подъем, она увидела, что деревья расступились, и перед ней открылся вид на музей и мост Таппан-Зи, который находился чуть дальше. Вернее, должен был открыться. Когда она посмотрела в просвет между деревьями, вместо моста ее взгляд наткнулся на клубы дыма, вздымающиеся откуда-то из-за главного здания музея Линдхерст. Если верить указателю, который она едва смогла разобрать, там должен был находиться большой гостиничный комплекс. Эмили съехала на обочину и присмотрелась. Отсюда было видно, что на крышах музея и отеля курятся струйки дыма, а ветер несет огненные искры. Еще немного – и оба здания будут охвачены пламенем.
– Чудесно, – сказала она вслух, глядя на полыхающий вдали пожар.
С угрюмого неба начали падать мелкие хлопья серого пепла, ложась вокруг нее на землю, словно снег. Эмили не была уверена на сто процентов, но, похоже, огонь встал между ней и фривеем, куда ей надо было попасть, чтобы добраться до моста Таппан Зи. Из-за ограниченной видимости она не могла сказать точнее; чтобы удостовериться, нужно было подняться еще выше.
Эмили решила ехать дальше и меньше чем через милю получила ответ на свой вопрос. Густая стена дыма медленно пожирала лежащую перед ней дорогу, клубясь и наползая, словно туман. Дым поднимался к небесам, затягивая вид на мост, который, как она знала, был где-то впереди.
Стоя в пока еще безопасном благодаря широкой полосе асфальта месте с панорамным видом на запад, Эмили увидела, как ярко горит огонь. За флером серого дыма, следуя контуру Гудзона, тянулась на много миль к северу длинная стена колеблющегося оранжевого пламени. До сих пор Эмили только однажды забиралась так далеко на север и поэтому плохо знала местность, но была уверена, что видит сейчас конец Территауна и его окрестностей. Их методично пожирал сейчас ненасытный огненный зверь.
От первоначального плана придется отказаться, поняла Эмили. Нечего было и думать о том, чтобы пересечь мост или даже продолжать двигаться к северу сейчас, когда трасса 1-87 и все остальные дороги, ведущие в северном направлении, были охвачены огнем или, по крайней мере, густо затянуты дымом. Следуя первоначальному плану и пытаясь проехать через эту дымовую завесу, она не сможет ничего видеть и быстро станет жертвой удушья или поджарится на огне. Ей оставалось только одно: поехать на восток по 1-287, а потом, когда полоса пожара кончится, повернуть на север.
Пожар был большим и стремительно набирал силу. Эмили прикинула, что огнем охвачены, наверное, тысячи акров. Журналистка наблюдала за быстро приближающимся пламенем всего несколько минут, но уже начала кашлять из-за окутавших ее тонких струек дыма. Отдельные хлопья пепла сменились настоящей метелью, их нес ветер, который еще и подгонял огонь, помогая ему захватывать новые территории. Дым все наступал; Эмили выбрала неудачный момент для вдоха, набрав полные легкие горячего прокопченного воздуха, и закашлялась, вдохнув в два раза больше обжигающего чада.
Она бросилась бежать, толкая велосипед, потом вскочила в седло, будто какой-то ковбой с Дикого Запада из черно-белого кино, и принялась яростно крутить педали, пока не набрала достаточную скорость, чтобы обогнать подступающий огненный фронт.
Эмили понятия не имела, куда едет, ведь план состоял в том, чтобы двигаться на север, и никакой альтернативы на случай непредвиденных обстоятельств она не придумала.
Ей оставалось только импровизировать.
Эмили сбавила скорость, только когда расстояние между ней и надвигающимся пожаром достигло предположительно трех миль; правда, оценить расстояние точнее было сложно. Пламя двигалось споро, прячась за дымом. Его подгонял ветерок, который крепчал, превращаясь в настоящий ветер. Если он еще больше усилится, огонь будет распространяться все быстрее, и предсказать последствия будет невозможно.
Эмили подкатила велосипед к обочине и развернулась так, чтобы хорошо видеть происходящее позади нее. Горизонт оказался затянут дымом, и было совершенно непонятно, где этот дым заканчивался, и как далеко распространился огонь. Поскольку в намерения Эмили встреча с пожаром не входила, ей нужно было это выяснить. Способ для этого существовал полько один: забраться повыше.
Эмили окинула взглядом дорогу в обоих направлениях. Никаких зданий поблизости от автострады не наблюдалось, зато где-то четвертью мили дальше она увидела возвышающуюся эстакаду. Добравшись туда, она сможет получить хоть какой-то намек, куда ехать дальше. Эмили снова взлетела в седло и устремилась к мосту над шоссе.
Эмили добралась до эстакады и остановилась возле одной из ее бетонных опор. Быстрее будет подняться по засеянной травой насыпи, чем петлять по трассе на велосипеде, решила она и положила своего коника у подножия моста. Хватаясь за чахлую желтую травку, она принялась карабкаться наверх. Оказавшись в конце концов на насыпи, Эмили удивилась тому, что так вымоталась: хотя чему уж тут удивляться – последние несколько часов она без отдыха крутила педали. К тому же боль в плече, на которую Эмили умудрялась не обращать внимания, снова начала усиливаться, и игнорировать ее было при всем желании невозможно.
Это был четырехполосный мост, обнесенный по бокам низкой бетонной стеной, переходящей в проволочную сетку. Он был спроектирован так, чтобы даже самые целеустремленные самоубийцы не могли с него прыгнуть.
Эмили глядела сквозь сетку в ту сторону, откуда явилась. Ей было прекрасно видно пространство, охваченное пожаром. Судя по пламени, которое лизало небо, уничтожая верхушки далеких деревьев, от переднего края пожара ее отделяло несколько миль. Огонь распространялся к северу, изгибаясь широкой оранжевой дугой. Казалось, он уже миновал то место на автостраде, где стояла Эмили, когда впервые его заметила. От музея Линдхерст и окружающего его квартала тянулся в небо широкий дымный шлейф.
Стоя на эстакаде, Эмили подумала, что ветер изменил направление. Не обращая внимания на соленый привкус пота, она облизнула кончик указательного пальца и подняла руку над головой. Да, она не ошиблась: ветер действительно переменился, во всяком случае, сейчас он дует в другую сторону. И гонит пожар прочь от нее, к югу, назад к Манхэттену. Вот она, передышка, в которой Эмили так нуждалась.
Журналистка осмотрелась по сторонам в надежде понять, где она, собственно, находится. На противоположном конце моста виднелся дорожный указатель. Эмили шла к нему до тех пор, пока не смогла прочесть, что на нем большими буквами написано: «Валгалла 2.5».
Валгалла? Это вроде бы из какого-то мифа о викингах? Диковатое, конечно, название для города, но не страннее, чем Йонкерс[20], Тенэфлай[21] или любое другое из странных, удивительных имен, которые присвоили себе окружающие Нью-Йорк населенные пункты. Да и размышлять о топонимике сейчас было некогда. Эмили посмотрела на запад, чтобы оценить, есть ли у нее шансы обогнать огонь, если ветер снова переменится и погонит пожар ей наперерез.
«Наверное, придется рискнуть», – решила она. Если ветер останется неизменным, она сможет двигаться к северу и при этом избежать худшего.
Эмили поспешила обратно, спустилась по насыпи к своему велосипеду, вспрыгнула в седло и налегла на педали. По извилистой въездной дороге, ведущей на эстакаду, Эмили двинулась в сторону Валгаллы.
Глава двадцатая
«Селение Валгалла, Нью-Йорк. Добро пожаловать!» – гласила табличка.
Селение? Эмили представления не имела, в чем заключается разница между селением и, например, деревней, но, если верить видавшему виды плакату на въезде в Валгаллу, ей вот-вот предстояло это выяснить.
На то, чтобы преодолеть пару миль до окраины городка… вернее, селения, ей пришлось минут пятнадцать катить по двухполосной дороге. До красного дождя тут было прямо-таки идиллическое место для жизни. На склонах зеленых, обсаженных деревьями холмов виднелись живописные дома в колониальном стиле, числом не больше нескольких сотен. В лучшем случае, тут жила пара тысяч человек. Селение выглядело очаровательным, но абсолютно безжизненным, как и любая другая местность на неблизком пути Эмили. «Теперь это просто-напросто город призраков», – подумала она, стараясь не обращать внимания на все усиливавшуюся боль в уставших натруженных ногах.
Дорога оканчивалась Т-образным перекрестком, на котором высилось здание красного кирпича – пожарное депо, выглядевшее достаточно старым, чтобы заподозрить в нем ровесника самой Валгалле. Перед депо Эмили свернула влево и поехала по плавно поднимающейся дороге, которая привела ее в элитный (если судить по дорогим автомобилям, припаркованным на подъездных дорожках) район. Она миновала школу и автомастерскую, оказалась на вершине холма и начала постепенно спускаться, проезжая мимо красивых, но, увы, опустевших домов. Велосипед шел накатом, и мысли Эмили тоже свободно блуждали где-то далеко.
Скоро ей нужно будет подыскать место для отдыха. Раз уж пожар остался позади, она собиралась съехать с трассы и хотя бы на часок расслабиться. Немного перекусить и, может быть…
Завернув за «слепой» угол, она изо всех сил выжала тормоза, и велосипед, взвизгнув, резко остановился.
– Ох! – только и сказала она.
Этот звук, полувопросительный-полувосклицательный, никоим образом не описывал представшее перед ней зрелище, однако в сложившихся обстоятельствах это оказалось все, на что она была способна.
В сотне футов впереди (ну или чуть подальше), полностью перекрывая путь и растянувшись на несколько миль в обе стороны, возник лес – лес, не похожий ни на один из лесов, что до сих пор росли на Земле, лес, состоящий из инопланетных деревьев, очень похожих на деревья-столпы, которые Эмили видела в Центральном парке. Впрочем, у этих было существенное отличие: они выглядели полностью завершенными, и их огромные стволы вздымались в небо футов на двести, а то и выше. Чтобы создать каждый из этих столпов, понадобилось, наверное, несколько тысяч тварьпауков, более того, Эмили была уверена, что среди них была и пара тысяч бывших жителей Валгаллы.
Чужеродные деревья росли так же тесно, как их собратья в любом земном лесу, крученые стволы тянулись кверху, раскинув под небом громадный полог перистых, лишенных листьев ветвей. Каждая ветвь была усеяна трубчатыми полыми шипами, закручивающимися на манер штопора. Пока Эмили, разинув рот, взирала на эту невероятную картину, побеги одного из деревьев извергли из себя небольшое облачко красной пыли. Эмили наблюдала, как пыль медленно поднимается все выше и выше и в конце концов исчезает среди низких туч.
Тем временем такое же облачко красной пыли отстрелилось от другого дерева и тоже стало подниматься вверх. Потом то же самое произошло с третьим, четвертым, пятым деревом, и вот уже весь лес, кажется, стал вносить свою лепту в красный туман, сгустившийся над его кронами. Пыль медленно, кружась и танцуя, поднималась к небу, влекомая ввысь теплыми восходящими потоками, а потом исчезала из виду. Ее уносил тот же ветер, что гнал по небу тучи и вонючий дым пожара.
Но не только деревья, представшие перед Эмили, были здесь совершенно неуместными и чуждыми. С места, где застыла журналистка, трудно было что-то разглядеть, но сама земля вокруг деревьев тоже изменилась. Там, где, по идее, не должно было быть ничего, кроме травы да дорожного покрытия, неистово разрослась яркая, сочная растительность. Ее трудно было как следует рассмотреть издалека, но раньше в этом милом, старомодном маленьком городке явно не росло ничего подобного.
Слева от Эмили чудовищный лес постепенно исчезал в медленно наползающей дымовой завесе, а справа упирался в берег громадного озера. Миновать лес можно было, только взяв восточнее и проехав по противоположному берегу озера, а ей жаль было тратить на это драгоценные часы. Кроме того, обогнув водоем, можно было обнаружить, что лес продолжается и там, и тогда придется все-таки войти в него или рискнуть заночевать на открытом воздухе.
У оказавшейся в ловушке между огнем пожара и водой озера Эмили было всего две возможности: идти вперед или двигаться в обход. Можно было повернуть назад и поискать кружной путь, но она сомневалась, что ее ноги смогут еще бог весть сколько крутить педали, пока ей не попадется безопасное место для ночевки.
Выходило, что на самом деле выбора нет. Придется прокладывать путь через инопланетный лес и надеяться выбраться из него раньше, чем настанет ночь или настигнет огонь пожара. Придерживаясь прежнего курса, Эмили принялась крутить педали в сторону красного леса.
Она была права относительно растущего у подножия чужеродного леса: эта «трава» была такой же инопланетной, как и деревья. Громадные красные листья, прорастающие из округлых мясистых стеблей, венчали красивые розовые цветы, сияющие и переливающиеся, как нефть на воде. Пучками росли тонюсенькие, словно паутинка, кроваво-красные травулины, и всю землю под ногами устилал красивый ворсистый алый ковер, похожий на мох.
Эмили спешилась и поставила велосипед на подножку. Опустившись на одно колено, она, как осмелилась низко, склонилась над чертой, где обычная трава встречалась с алым нездешним мхом. Их разделяла тонкая полоса, где земная растительность перемешалась с инопланетной. Эмили поняла: красный дождь не только изменил население Земли, превратив людей в тварьпауков, строительный материал для этого невероятного леса. Вдобавок он трансформировал земную флору в совершенно новые формы растительности. Она смотрела вниз и думала, что видит, как обычная трава постепенно отступает под напором ползучего мха. Это совершенно определенно происходило прямо у нее на глазах, пусть и очень-очень медленно. Весь ее мир, поняла Эмили, медленно, но верно подменяется чем-то иным.
Эмили поднялась на ноги и дошла до ближайшего дерева. Те, что она видела в Центральном парке, выглядели так, будто были покрыты чешуей, но эти, все три переплетающихся ствола которого были завершены, оказались гладкими, как мрамор, и такого глубокого красного цвета, что казались почти черными. Поверхность ствола покрывала какая-то твердая прозрачная субстанция, отчего он блестел, словно обсидиан. Эмили быстро постучала по дереву костяшками пальцев: оно было твердым и по ощущениям напоминало пластмассу.
В Центральном парке Эмили видела, как тварьпаук вскарабкался на одно из таких деревьев и влился в него, став крошечным фрагментом ствола. Но то дерево казалось ничтожным по сравнению с гигантами, среди которых она оказалась теперь. Эти деревья были просто огромными, и, если бы ей пришлось гадать, сколько тварьпауков ушло на строительство каждого из них, она сказала бы, что как минимум тысяча. И это еще в лучшем случае.
Сквозь густо сплетенные высоко над ее головой ветви проникало не так уж много света, поэтому, чтобы как следует рассмотреть дерево, Эмили пришлось приблизиться к нему почти вплотную. Если бы она не стала свидетельницей того, как тварьпаук растопил себя и превратился в ствол, она никогда бы не догадалась ни о чем подобном. Нигде не было никаких признаков швов, сочленений или стыков. Тварьпауки растворялись в деревьях совершенно бесследно.
Читать бесплатно другие книги:
