Джек Ричер, или Выстрел Чайлд Ли
– Стой на месте.
Американский акцент. Легкий, но различимый. «Откуда-то с севера», – подумал Ричер и замер. Он стоял неподвижно и смотрел прямо перед собой, на кирпичную стену здания на противоположной стороне улицы.
– Отойди вправо, – приказал голос.
Ричер сделал длинный, неспешный шаг вправо.
– А теперь очень медленно повернись.
Ричер выполнил приказ и слегка развел руки в стороны, повернув их ладонями вверх. Увидел маленькую фигурку в пятнадцати футах от него. Это был тот самый тип, за которым он наблюдал прошлой ночью из тени. Рост не больше пяти футов четырех дюймов, вес менее ста тридцати фунтов, худощавый, бледный, с короткими черными волосами, торчащими в разные стороны. Ченко. Или Чарли. В правой руке он сжимал обрез с пистолетной рукоятью. В левой у него был какой-то черный предмет.
– Лови, – сказал Чарли, неожиданно бросив Ричеру этот предмет.
Ричер смотрел, как он, кувыркаясь, летит прямо к нему, и его подсознание сказало: «Это не граната». И Ричер поймал его. Двумя руками. Это была туфля. Женская туфля из лакированной кожи, черная, с каблуком. Казалось, она все еще хранила тепло.
– А теперь бросай обратно, – велел Чарли. – Как я.
Ричер успел подумать: «Чья?»
Он посмотрел на туфлю.
Низкий каблук.
Розмари Барр?
– Бросай обратно, – повторил Чарли. – Медленно и аккуратно.
«Оценивай и делай выводы». Ричер не был вооружен. Он держал в руке туфлю. Не камень, не булыжник. Туфля была легкой и обладала плохой аэродинамикой. Она не сможет причинить никакого вреда. Покувыркается в воздухе, и Чарли ее легко отобьет.
– Бросай обратно.
Ричер не двигался. Он мог оторвать каблук и швырнуть, как дротик. Как метательный снаряд. Но Чарли пристрелит его, пока он будет замахиваться. Бандит стоял в пятнадцати футах, он слегка согнул колени и смотрел не моргая, направив оружие на Ричера. Рука Чарли не дрожала. Слишком близко, чтобы промахнуться, слишком далеко, чтобы до него добраться.
– Последний шанс, – сказал Чарли.
Ричер бросил туфлю. Бросок получился медленным и плавным. Чарли поймал туфлю одной рукой. Казалось, кто-то отмотал пленку и они вернулись к началу сцены.
– Она в летней школе, – сказал Чарли. – Думай именно так. Ей предстоит ознакомиться с некоторыми фактами жизни. Она будет работать над своими показаниями. О том, как ее брат все планировал заранее. И как проговорился ей о своих намерениях. Она будет замечательным свидетелем. Благодаря сестре ему вынесут правильный приговор. Ты все понял?
Ричер не ответил.
– Игра закончена, – сказал Чарли.
Ричер молчал.
– Сделай два шага назад, – велел противник.
Ричер выполнил приказ. И очутился на самом краю тротуара. Теперь Чарли находился в двадцати футах от него. Бандит все еще держал в руке туфлю и улыбался.
– Повернись, – сказал он.
– Ты намерен меня застрелить? – спросил Ричер.
– Может быть.
– Тогда сделай это.
– Почему?
– Потому что в противном случае я найду тебя и заставлю об этом пожалеть.
– Хвастовство.
– Нет.
– Возможно, я тебя застрелю.
– Так и сделай.
– Повернись, – скомандовал Чарли.
Ричер повернулся.
– А теперь стой спокойно, – сказал Чарли.
Джек Ричер не двигался. Стоял лицом к улице. Не закрывал глаз. Смотрел на полотно дороги. Оно было выложено древним булыжником. Маленькие бугорки странным образом повторялись. Он начал их считать, чтобы заполнить секунды, которые могут оказаться последними в его жизни. И еще прислушивался к звукам у себя за спиной. Шорох одежды – это Чарли поднял руку. Тихое металлическое пощелкивание спускового крючка, проходящего первую десятую долю дюйма. Будет ли Чарли стрелять? Здравый смысл подсказывал: нет. Убийства всегда расследуются.
Но эти люди безумны. К тому же существовала пятидесятипроцентная вероятность, что у них имеется местный полицейский, прирученный или сам ими командующий.
Тишина. Ричер отчаянно напрягался, чтобы услышать, что происходит у него за спиной.
Однако у него родилось ощущение, что не происходит ничего. Совсем. Одна минута. Две. Затем в сотне ярдов к востоку он услышал сирену. Два коротких пронзительных сигнала полицейской машины, продирающейся сквозь гущу автомобилей.
– Не двигайся, – сказал Чарли.
Ричер не двигался. Десять секунд. Двадцать. Тридцать. Затем на улицу одновременно вывернули две патрульные машины. Одна – с востока, другая – с запада. Очень быстро. Двигатели ревели. Шины визжали на повороте, звук отражался от кирпичной стены. Они остановились рядом с Ричером. Двери распахнулись. На тротуар высыпали полицейские. Ричер повернул голову. Чарли исчез.
Глава 14
Арест был произведен быстро и зрелищно. Все как всегда. Крики полицейских, пистолеты, наручники, оглашение «Миранды». Во время задержания Джек молчал. Он знал, что ничего говорить не следует. Он сам тринадцать лет служил в военной полиции и не раз видел, какие неприятности бывают у парней, которые слишком раскрывают рты. И к каким осложнениям это может привести. Скажи он что-нибудь копам, и им нужно будет записать его слова. А Ричер не мог этого допустить. Особенно сейчас.
Ему повезло, что поездка в полицейский участок не оказалась продолжительной. Им пришлось проехать только четыре квартала. Вероятно, Франклин, как бывший коп, выбрал место для своего офиса в таком районе, который лучше всего знал. Время в пути Ричер использовал для выработки своей стратегии. Он догадался, что его привезут прямо к Эмерсону, а значит, есть пятидесятипроцентная гарантия, что он окажется в одном помещении с плохим парнем.
Или с хорошим парнем.
Однако гарантия получилась стопроцентной: Ричер встретился с «плохим на сто процентов», поскольку его ждала встреча не только с Эмерсоном, но и Алексом Родиным. Джека вывели из патрульной машины и сразу же проводили в кабинет старшего следователя. Он сидел за письменным столом. Рядом стоял Родин.
«Говорить ничего нельзя, – сказал сам себе Ричер. – Однако я должен покончить с этим максимально быстро».
Потом он подумал: кто из них «плохой парень»? Родин или Эмерсон? Окружной прокурор был в костюме: синем, летнем, дорогом, возможно, в понедельник на нем был тот же костюм. Эмерсон – в ковбойке, он крутил пальцами ручку. «Ну давай, не тяни», – подумал Ричер.
– Оказалось, тебя не так уж трудно найти, – самодовольно сказал Эмерсон.
Ричер молчал. Он все еще был в наручниках.
– Расскажи нам о той ночи, когда умерла девушка, – велел Родин.
Джек не ответил.
– Что ты почувствовал, когда сломал ей шею? – спросил Эмерсон.
Ричер молчал.
– Присяжные будут тебя ненавидеть, – заметил Родин.
– Телефонный звонок, – произнес Ричер.
– Ты хочешь адвоката? – спросил Эмерсон.
Ричер не ответил.
– Кто твой адвокат?
– Ваша дочь, – ответил Ричер.
– Хочешь, чтобы мы ей позвонили? – спросил Эмерсон.
– Может быть. Или Розмари Барр.
Он наблюдал за выражением их глаз.
– Сестре Барра? – поинтересовался Родин.
«Один из вас знает, что Розмари не ответит, – подумал Ричер. – Так кто же из них?» Он ничего не прочел в их глазах.
– Позвоните Энн Янни, – сказал он.
– С телевидения? – полюбопытствовал Родин. – Почему ей?
– Я имею право на телефонный звонок, – сказал Ричер. – Я ничего не должен вам объяснять. Я говорю, кому нужно звонить, а вы набираете номер.
– Янни готовится к шестичасовым новостям.
– Значит, мы подождем, – сказал Ричер. – Мне некуда торопиться.
«И кто же из вас знает, что я солгал?» – подумал он.
Ожидание оказалось не слишком долгим. Эмерсон позвонил в Эн-би-си и попросил ассистента Энн Янни передать ей, что полиция арестовала Джека Ричера и что тот по неизвестной причине требует ее присутствия. Дурацкое требование. Однако Янни появилась в офисе Эмерсона менее чем через тридцать минут. Она была журналистом, уловившим запах сенсации, и знала, что работать в крупном городе завтра лучше, чем в этом городишке сегодня.
– Чем я могу помочь? – спросила она.
Энн умела себя подать. Звезда, вышедшая на орбиту. К тому же она представляла здесь средства массовой информации. Эмерсон и Родин выглядели слегка обеспокоенными. Конечно, причина их волнения не сама Янни, а позиция ее руководства.
– Я сожалею, – сказал ей Ричер. – Я понимаю, что ты этого не хочешь, и я обещал ничего не рассказывать, но при данных обстоятельствах ты должна подтвердить мое алиби. Боюсь, у меня нет выбора.
Ричер посмотрел на нее. Увидел, что она все поняла. Увидел на ее лице смущение. Потом оно стало невозмутимым. Он не спускал с нее глаз.
«Помоги мне выбраться отсюда, девочка».
В ответ – молчание.
Одна секунда. Две.
Никакой реакции.
Ричер затаил дыхание. «Ну, начинай эту проклятую программу, Янни. Еще секунда – и все развалится».
Никакой реакции.
Затем она кивнула. Янни поняла. Ричер выдохнул: «Хороший выбор. Профессиональное умение». Энн привыкла слышать в наушниках ошеломляющие новости и повторять их через секунду в прямом эфире так, словно знала об этом всю жизнь.
– Какое алиби? – спросил Эмерсон.
Янни посмотрела на него, а потом на Родина.
– Я думала, что речь идет о Джеке Ричере, – сказала она.
– Так оно и есть, – сказал Эмерсон.
– Но это Джо Гордон, – сказала она. – Во всяком случае, он мне так представился.
– Он сказал, что его зовут Гордон?
– Когда мы с ним познакомились.
– И когда же это произошло?
– Два дня назад.
– В своей передаче вы показывали его портрет.
– Так это был его портрет? Но он совсем не похож на тот портрет. У него другие волосы. Ни малейшего сходства.
– Так что относительно алиби? – не терпелось Эмерсону.
– На какое время? – спросила Янни.
– На ту ночь, когда была убита девушка. Мы именно об этом говорим.
Янни не ответила.
– Мэм, если вам что-то известно, – вмешался Родин, – вы должны сообщить об этом прямо сейчас.
– Я бы предпочла этого не делать.
Ричер мысленно улыбнулся. Она так произнесла эти слова, что не приходилось сомневаться: Эмерсон и Родин начнут умолять ее рассказать все, что ей известно. А она стояла, покраснев как по заказу до самых висков, с совершенно прямой спиной и расстегнутыми тремя верхними пуговками блузки. Янни оказалась превосходной актрисой. Возможно, все журналисты, работающие в прямом эфире, обладают этим качеством.
– Речь идет об очень серьезных вещах, – напомнил Эмерсон.
– Конечно, – сказала Янни, – но разве вы не можете поверить мне на слово?
– О чем вы?
– Он этого не делал.
– Нам нужны подробности, – сказал Родин.
– Я должна думать о своей репутации, – сказала Янни.
– Ваше заявление не выйдет за стены моего кабинета, если обвинение будет снято.
– А вы можете гарантировать, что оно будет снято?
– Только после того, как вы сделаете заявление, – сказал Эмерсон.
– Значит, это «уловка двадцать два»[24], – догадалась Янни.
– Боюсь, что так и есть.
«Только не нужно тянуть, – подумал Ричер. – У нас нет времени».
Янни вздохнула. Посмотрела в пол. Потом подняла глаза и взглянула прямо на Эмерсона – яростная, смущенная, великолепная.
– Мы провели эту ночь вместе, – заявила она.
– Вы и Ричер?
– Я и мистер Джо Гордон.
Эмерсон показал на Ричера.
– Вы имеете в виду этого человека?
Янни кивнула.
– Да, речь идет о нем.
– Всю ночь?
– Да.
– Когда вы встретились и когда расстались?
– Примерно в одиннадцать сорок. Когда закончились новости. И были вместе до того момента, когда утром мне прислали по пейджеру сообщение, что полицейские нашли тело.
– Где вы находились?
Ричер закрыл глаза. Он вспомнил разговор, который они вели прошлой ночью в подземной парковке. Стекло в машине, открытое на полтора дюйма. Успел ли он ей рассказать?
– В мотеле, – ответила Янни. – В его номере.
– Портье не говорил, что он вас там видел.
– Конечно, портье меня не видел. Я должна думать о таких вещах.
– В каком вы были номере?
Говорил он ей?
– В номере восемь, – сказала Янни.
– И он не выходил ночью из номера?
– Нет, не выходил.
– Совсем не выходил?
– Нет.
– Вы уверены?
Янни отвела глаза.
– Мы не спали всю ночь.
В кабинете стало тихо.
– А вы можете дать какое-нибудь подтверждение? – спросил Эмерсон.
– О чем вы? – ответила вопросом на вопрос Янни.
– Какие-нибудь доказательства или приметы? То, что я не могу видеть сейчас, но то, что должен был видеть человек, оказавшийся в вашем положении.
– О, перестаньте!
– Это последний вопрос, – успокоил Эмерсон.
Янни не стала отвечать. Ричер вспомнил, как он включил свет в салоне «мустанга» и приподнял рубашку, чтобы показать стальную трубу от домкрата.
– Что-нибудь? – попросил Эмерсон.
– Это важно, – добавил Родин.
– У него есть шрам, – сказала Янни. – В нижней части живота. Жутко огромный.
Эмерсон и Родин одновременно повернулись и посмотрели на Ричера. Он встал. Взялся двумя руками за рубашку и вытащил ее из брюк. Потом слегка приподнял.
– Достаточно, – сказал Эмерсон.
– Чей же это след? – поинтересовался Родин.
– Осколка челюсти сержанта морской пехоты, – ответил Ричер. – Врачи подсчитали, что кость весила около четырех унций и перемещалась со скоростью пять тысяч футов в секунду из эпицентра взрыва тротила. Ее несла взрывная волна.
Джек не стал заправлять рубашку обратно в брюки. В наручниках это было непросто.
– Теперь вы удовлетворены? – спросил он. – Вы уже достаточно смутили даму?
Эмерсон и Родин переглянулись. «Один из вас точно знает, что я невиновен, – подумал Ричер. – А что думает другой, мне неинтересно».
– Мисс Янни должна будет дать письменные показания, – сказал Эмерсон.
– Напечатайте, и я подпишу, – сказала Янни.
Родин посмотрел на Ричера.
– А вы можете дать какое-нибудь подтверждение?
– О чем вы?
– Что-то вроде того, что мисс Янни сказала о вашем шраме. Но относительно мисс Янни.
Ричер кивнул.
– Да, могу. Но не стану. И если вы спросите еще раз, я вобью вам зубы в глотку.
В офисе наступила тишина. Эмерсон вытащил из кармана ключ от наручников. Затем неожиданно повернулся и бросил его Ричеру. Наручники не помешали тому поймать ключ правой рукой. Ричер улыбнулся.
– Значит, Беллантонио уже говорил с вами? – спросил он.
– Зачем вы назвали мисс Янни фальшивое имя? – спросил Эмерсон.
– А может, оно не фальшивое, – сказал Ричер. – Может быть, Гордон – мое настоящее имя.
Он бросил ключ обратно Эмерсону и подошел к нему, чтобы тот снял с него наручники.
Через две минуты Зэк взял трубку и услышал знакомый голос.
– Не сработало, – сказал торопливо голос. – У него алиби.
– Настоящее?
– Скорее всего, нет. Однако тут ничего не поделаешь.
– И что теперь?
– Просто сиди спокойно. Теперь он уже не более чем в одном шаге. Если я прав, он скоро придет за тобой. Так что будь готов к встрече.
– Они не слишком сопротивлялись, – сказала Энн.
Она включила двигатель «мустанга» прежде, чем Ричер успел захлопнуть дверцу.
– Я ничего другого и не ждал, – откликнулся он. – Невиновный знал, что у них не хватает против меня улик. А виновный понимал, что мое возвращение на улицу сметет меня с игровой доски почти так же быстро, как если бы я сидел в камере.
– Почему?
– Потому что бандиты захватили Розмари Барр и уверены, что я начну ее искать. Поэтому они приготовятся к встрече и попытаются прикончить меня еще до наступления утра. Таков их новый план, устраивающий их более, чем мое тюремное заключение.
Ричер и Янни поехали прямо в офис Франклина, поднялись по ступенькам и застали его сидящим за своим письменным столом. Свет был выключен, и лицо частного детектива было освещено лишь сиянием монитора компьютера. Франклин смотрел на экран застывшим взглядом, словно не понимал, что там происходит. Ричер рассказал ему про Розмари Барр. Франклин сразу оглянулся на дверь. Потом перевел глаза на окно.
– Но мы же находились здесь, когда схватили Розмари Барр, – сказал он.
Джек кивнул.
– Да, втроем. Вы, я и Хелен.
– Я ничего не слышал.
– Я тоже, – кивнул Ричер. – Они знают свое дело.
– Что они намерены с ней сделать?
– Собираются заставить ее дать показания против брата. Состряпают какую-нибудь историю.
– Они могут причинить ей вред?
– Это зависит от того, как быстро она сдастся.
– Она не сдастся, – сказала Янни. – Даже через миллион лет. Неужели вы не понимаете? Она способна пожертвовать собой, чтобы защитить честное имя брата.
– Значит, она может пострадать.
– Но где она? – спросил Франклин. – У вас есть предположения?
– Она там же, где они, – ответил Ричер. – Но мне неизвестно, где именно.
Розмари находилась в доме Зэка, наверху, в гостиной. Ее привязали к стулу. Зэк смотрел на нее. Женщины его завораживали. Когда-то он провел двадцать семь лет вообще без них. В штрафном батальоне, куда Зэк попал в 1943 году, было несколько женщин, но они очень быстро умерли. А потом, после окончания Великой Отечественной войны, началось его кошмарное прохождение ГУЛАГа. В 1949 году он видел крестьянку возле Беломорканала. Она была толстой сгорбленной каргой и работала в двухстах ярдах от него, на свекольном поле. И больше никаких женщин до 1976 года, когда он залюбовался в Сибири медсестрой, которая правила тройкой лошадей, запряженных в сани и мчавшихся по заснеженной равнине.
Тогда Зэк работал в карьере. Он закончил дневную смену, и его вместе с сотней других арестантов вели обратно в бараки по длинной прямой дороге. Справа, по другой дороге, ехала на санях медсестра. Ровная земля была покрыта снегом, и во все стороны открывался прекрасный вид. Заключенные стояли и смотрели, как она проехала целую милю. Затем медсестра миновала перекресток, и все повернули головы и наблюдали, как сани скользят по снегу еще милю. В тот вечер охранники оставили всех лагерников без ужина за то, что они остановились без разрешения. Четверо заключенных к утру умерли, но Зэк выжил.
Читать бесплатно другие книги:
