Юбилей смерти Розова Яна

© Яна Розова, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Пролог

Снежная зима, трасса над обрывом, заброшенная много лет назад по причине частых обрушений. С одной стороны дороги – каменистый, круто уходящий в синее небо подъем, с другой – такой же крутой обрыв. Внизу – неприветливые заснеженные деревья, чьи ветви напоминают обломки такелажа затонувших давным-давно старинных деревянных кораблей, сваленных абы как в одну большую яму. Несколько кленов ухитрились вырасти над самым краем пропасти, как раз на изгибе дороги, в наихудшем для корней месте. Кажется, будто деревья вот-вот сорвутся в пропасть.

По трассе несутся желтые «Жигули». За рулем – женщина, мужчина рядом спит. Бросив на спящего косой взгляд, женщина поворачивает руль на пятнадцать градусов вправо. Теперь машина летит прямо на дерево.

Несколько секунд – и автомобиль желтой кляксой пластается на дереве. Капот вскинут, вся передняя часть сжата от удара в рваную гармошку.

Несмотря на всю свою внешнюю неустойчивость, клен выдерживает встречу с тысячей килограммов металла. Только снег на ветвях сначала взлетает над ветками, а затем порошит разбитый автомобиль. А вот ему – не повезло.

Мужчина не пристегнут. Инерция выносит его тело сквозь лобовое стекло, он получает удар по голове металлической пластиной капота, срывается вниз, на черный такелаж и в белую пену снега. Женщина ударяется о руль грудью и замирает, застряв в точке бифуркации между жизнью и смертью.

Зима в этом году оказалась невероятно красивой: обильные снегопады, морозные ночи с яркими звездами, синее небо в те дни, когда не валит снег, солнечные морозные утра с поземкой, готические сосульки, катки на тротуарах, розовые щеки девушек и по вечерам – в свете фонарей едва искрящийся различимыми иголочками инея воздух. Люди радовались пышной снежной роскоши зимы, такой редкой для юга России.

Снежинки в безветренную погоду приносят на землю покой. Они скрывают неровное, негладкое, некрасивое, усмиряют звуки, успокаивают душу. Кажется, что покров снегопада оберегает от всего плохого. И в этом ошибка.

Двадцать лет спустя

Алена. Отличница в Школе соблазнения

– Алёша, дети у родителей, мы с тобой одни!

Алексей остановился в коридоре, забыв захлопнуть входную дверь. Жена, странно выглядевшая в полупрозрачной тряпочке, которой едва хватило прикрыть пышность тела от лямок бюстгальтера и до кружевных трусиков, рассмеялась.

– Ну, что ты так странно смотришь? Я нравлюсь тебе?..

Она ловко крутанулась вокруг своей оси, продемонстрировав под взлетевшей оборкой объемные ягодицы. Алексей понятия не имел, к чему бы это.

– Алён, а поесть у нас что-нибудь найдется? Или ты весь день в этой тряпке перед зеркалом паясничала?

Алена улыбнулась.

– Сначала скажи, что я тебе нравлюсь!

– Мне котлеты сейчас очень понравились бы.

– Я приготовила тебе твои котлеты, но у нас сегодня – романтический вечер!

Он разулся, заметил, что дверь открыта, закрыл ее. Прошел в спальню переодеться. И снова остановился на пороге: кровать усыпали розовые лепестки, а на столике, подоконнике, на полу стояли разносортные подсвечники с горящими свечками.

– Правда, здорово? – спросила жена из-за плеча. – Я всегда мечтала так провести ночь любви! У меня и шампанское есть!

– А котлеты?

Пытаясь игнорировать романтику, он прошел к шкафу. Расстегнул ремень на штанах. Жена подскочила к нему и обняла со спины. Ее руки елозили по его бокам, препятствуя переоблачению.

– Слушай, – сказал он, – иди уже на кухню, разогрей там, что есть!

Она не отлипала, а наоборот – игриво поцарапала его плотные бока.

– Алена, отстань!

Жена опустила руки.

– Алеша, ну что ты такой?.. А ведь сегодня – у нас юбилей, мы десять лет женаты!

Алексей сделал вид, что обиды в ее голосе не заметил. О юбилее он помнил… до сегодняшнего утра. А утром – все даты из головы вылетели! В восемь часов выяснилось, что рефрижератор, перевозивший рыбу из Краснодара, сломался и весь товар в дороге протух. А у Лехи – заказ на эту рыбу из шести ресторанов, клиенты уже ждут. Начались разборки, вопли, посыпались проклятия и даже угрозы. Катавасия продлилась до вечера, так что про годовщину он забыл нафиг. Жаль. Обычно Алексей поддерживал имидж хорошего мужа – чисто внешне, конечно. В этом-то и заключался его подарок супруге – пусть похвастается перед подругами: «Мой-то цветов вчера принес, новый блендер подарил. Такой вот внимательный!». К жене он уже сто лет как был равнодушен, но ценил ее роль в своей жизни – мать троих детей, хранительница, так сказать, домашнего очага и всего прочего.

– Да я занят был, прости, – сказал он. – Ну, есть будем?!

– Что ты все с этой едой! – обижено воскликнула Алена. – Я тут перед тобой прыгаю, как бабочка, хочу тебе удовольствие доставить, а ты!..

– Ну, не прыгай! Я что, заставляю? – Алексей вдруг разозлился. – Я целый день пахал, как бык. Я есть хочу!

Алена обижено искривила рот, напомнив мужу дочку.

– А я тоже работаю! Потом еще готовлю, стираю, убираю. А ты после работы…

– Что я после работы?

– Любовницу ублажаешь, вот что!

– Какую еще любовницу?

– Да у тебя их было за эти десять лет – сто штук! Я что, разбираться буду, какую?

Прежде жена таких вещей не говорила. Дулась иногда, но это легко лечилось: стоило только сказать, что она вкусно готовит, или принести ей паршивый букетик, и Аленка успокаивалась. И вдруг сегодня, после такого тяжелого дня, она устраивает весь этот цирк и нападает с упреками!

– И зачем тогда ты тут вот бордель развела? Лепестки, свечки, тряпка эта на твоих жирах! Ты что думаешь, у меня на это встанет? Вот же дура! Если хочешь знать, баб я выбираю – не тебе чета!

– Да? Очень интересно! И кого?

– Хочешь знать?

– Хочу!

– Да вот эта твоя мадам, что плясать голой тебя учила!

– Ева? – Алексей со злорадством заметил, как от удивления вытянулось круглое лицо жены. – Но… она же старше меня на десять лет!

– И что? Ты видела ее фигуру? А теперь на себя погляди!

Он развернул жену на сто восемьдесят градусов и ткнул ее носом в зеркало. Она попыталась вырваться из его рук, нечаянно царапнув по предплечью, но вдруг замерла перед своим отражением. Зло хохотнув, Алексей натянул штаны от спортивного костюма, в котором ни разу не отжался, и отправился на кухню. На плите обнаружились котлеты, в холодильнике – полторашка пива. Включил телевизор и принялся за еду.

Минут через пять хлопнула входная дверь, но Алексей не обратил на это никакого внимания.

Алена переоделась в джинсы и широкую майку с изображением Барби – эти вещи она купила сегодня на рынке, чувствуя радостный всплеск надежд на обновленное будущее. Майку выбрала розовую, а джинсы облегающие, и в тот момент ей плевать хотелось на объем своего зада. Ева сказала, что красота не в форме, а в содержании…

Алена сердито всхлипнула. Полупрозрачный пеньюар засунула в ящик для носков – поглубже! Свечи задула, лепестки оставила без внимания.

Находиться дома она не могла. Взяла свою новую салатно-зеленую с желтыми цветами сумку, еще недавно так радовавшую ее, и поплелась куда глядят глаза.

В конце августа стояла жара, к вечеру сменявшаяся неожиданно свежей прохладой – это спускался горный воздух с окрестных вершин. Но Алена, погруженная в свои горести, не ощущала холода. Ее кровь грели обида, ненависть и злость.

Злилась Алена только на себя – за то, что с этими лепестками и пеньюаром выставилась перед мужем дурой. Ненавидела Лёшку – за черствость, за измены, о которых она всегда знала.

А мысль о Еве обжигала обидой. Эта самая Ева Корда со своей проклятой «Школой соблазнения» появилась в Курортном шесть месяцев назад. Именно Ева подарила Алене надежду вернуть мужа, показав ему настоящую себя – соблазнительную, нежную, любящую.

И теперь выясняется, что та же самая Ева тупо трахалась с мужем Алены! Это же какой стервой надо быть, чтобы учить жену соблазнять мужа и с ним же заниматься сексом! Значит, Ева спокойно наблюдала за попытками Алены вырваться из жуткой многолетней депрессии, давала ей ободряющие советы, а в постели они с Лешкой насмехались над ней – расплывшейся унылой домохозяйкой, потратившей всю свою стройность на беременности, отдавшей мужу лучшую часть своих лет и сохнувшей от нелюбимости рядом с ним, равнодушным развратным чурбаном.

…Тут Алена сообразила, что идет по проспекту Здоровья и громко ревет, обтекаемая людским потоком, не имея сил остановиться. Свернула в парк, набрела на лавочку, скрытую от прохожих кустами жасмина, рухнула на нее и дала волю слезам.

И как все мерзко обернулось: Алена несколько месяцев готовилась к этому вечеру, надеясь, что именно с него начнется возрождение ее давно загубленной семейной жизни. Да покормила бы она Лешку котлетами, не вопрос! Вот если бы он хоть слово доброе сказал ей, она бы тут же подала на стол, а Лешка – не захотел! Ничего странного – небось, после Евы ему родная жена чучелом кажется.

Не стоило даже пытаться сравнивать себя с ней – Ева относилась к другой породе людей. Алена с трудом смогла бы объяснить, к какой именно. Сказать, что Ева шикарная женщина? Нет. Шикарные женщины тратят на себя много денег и претендуют на «самое лучшее», а Ева принципиально не носила дорогих тряпок, зато каждая вещь на ней смотрелась на сто миллионов. С изюминкой?.. И это тоже не совсем верное определение. Ева сама была сплошь изюмом.

Алена мечтала бы перенять типичное выражение лица Евы – терпеливую улыбку исподлобья, ее легкую картавость, расслабленные, будто обессиленные, жесты, резкую походку, манеру склонять голову к плечу, словно любуясь чем-то, чего не видят окружающие. Пообщавшись с Евой несколько месяцев, Алена стала ощущать на себе ее влияние, словно в нее перетекла капелька Евиной сущности. Капелька эта выветривалась со временем, как дорогие духи, оставляя после себя волнующий ароматный шлейф чего-то очень-очень особенного.

Вечерело. Со своей лавки Алена наблюдала, как за пределами тихого сквера неслись машины, спешили люди, а ей хотелось только спрятаться. Или не надо ей прятаться?

Пойти к Еве и высказать все! Пусть она знает, что разоблачена, пусть попробует оправдаться!

Ева снимала небольшой домик в частном секторе на окраине Курортного, и Алена знала, где это – не раз заходила в гости на чай, вино, душевные разговоры. Дома на этих улицах строились в 60-е – 70-е годы прошлого века, сейчас здесь жили, в основном, пенсионеры. Их наследники обжились в спальных многоэтажных районах, а участки с развалюхами предпочитали продавать под строительство местным богатеям, имеющим склонность к проживанию в Тадж-Махалах. Впрочем, Тадж-Махалов появилось совсем немного, и суетливые нувориши не нарушали покоя этих мест.

У деревянной калитки Алена помедлила – тяжело решиться на ссору с человеком, который казался тебе другом, но решилась. Нащупала рукой шпингалет с внутренней стороны дверцы, прошла через заросший бурьяном дворик. Постучала в дверь.

Ева картаво откликнулась из комнаты:

– Алена, входи – откгыто! Я видела в окно, как ты идешь…

В комнате пахло свежестью

Ева по-турецки сидела на старинной оттоманке, держа на ногах ноутбук. Алена тихо всхлипнула – куда ей до Евы! Высокая, худощавая, с короткой мальчишечьей стрижкой и при этом – томно-расслабленная, самоуверенная до дерзости, насмешливая, но теплая, открытая, без выпендрежа.

И вдруг – такая предательница!

– Аленушка, привет! Я сейчас. Только письмо отправлю… Пора готовиться к переезду, а я еще не решила – куда. Одно знаю точно: больше я с группами заниматься не хочу. Женщины разные, одним то надо, другим – другое…

– Ева, как ты могла? – выдавила из себя Алена.

– Что?

Ева оторвалась от экрана, подняла на гостью растерянный взгляд.

– Ты же спала с моим мужем!

Плакать Алена никак не планировала, ей не хотелось выглядеть жалкой. С чего бы? Она пришла обличать, а не радовать бесстыжую своим отчаянием.

Ева отложила компьютер и встала.

– Он рассказал?.. – Ева произнесла «гассказал», картавя сильнее, чем обычно, ее губы скривились: – Сволочь.

– С чего это Лёшка – сволочь? Он не в первый раз мне изменяет. Но ты!.. Ты же была моей подругой!

– Мы договорились, что он тебе не скажет.

– Здорово!.. – горло сжал спазм, и Алена запнулась.

– Ален, ты, пожалуйста, выслушай меня, ладно? Я ведь познакомилась с твоим мужем в тот день, когда приехала в Курортный. До того, как узнала тебя. Я рассказывала, что в каждом городе, куда приезжаю по делам, обычно нахожу нового мужчину. Это часть каждой моей новой жизни. Мне так комфортнее, понимаешь? И вот, за обедом в ресторане Алексей подсел ко мне, мы разговорились. Твой муж произвел хорошее впечатление – я подумала, что для недолгого романа он вполне годится… Вот и завязалось между нами… А потом ты пришла в мою группу, я увидела твою фамилию – Янова, навела справки, узнала, что ты его жена. И тут же рассталась с Лёшей. Я никогда не связываюсь с мужьями своих клиенток, просто тут так получилось – город маленький, и…

Алена хотела бы найти повод для ссоры, но не получалось.

– Это он рассказал про курсы соблазнения, – вспомнила она. – Мол, таким, как я, это не вредно.

Ева грустно улыбнулась.

– Давай с тобой выпьем? Ты сядь.

– Я хотела сегодня соблазнить его, вырядилась, свечки зажгла, а он мне выдал, что с тобой изменял!

Алена плюхнулась на оттоманку. Обида растворилась, и теперь хотелось жалеть себя.

Ева подала бокал с темно-красным сухим терпким вином.

– Алена, прости меня! Ну, не знала я, что ты придешь ко мне в группу!

– Глупо было даже пытаться соблазнить Лёшку, – сказала Алена, принимая в руки стеклянное полушарие. – А ведь я троих детей ему родила! И как-то все надеялась, что он перестанет гулять, увидит, какая я хорошая и вернется только ко мне. Заживем счастливо и радостно.

– Если ты помнишь, я говорила – соблазнение не всегда помогает, – сказала Ева. – Жизнь – слишком сложная штука. Алексей по-своему неплохой человек. Любит детей, обеспечивает семью, а гульки его… Недавно послушала лекцию одного ученого-генетика и узнала, что верность – качество личности, заложенная в генотипе. Кто-то верный, а кто-то нет, и это не изменишь.

– Значит… Все напрасно?

Ева забралась с ногами на оттоманку. Держа за ножку бокал вина, откинулась на подушки.

– Кто знает? Может, и нет. Подумай как следует.

Они посидели так, молча, в тишине. Ева грустно наблюдала за Аленой, а та пила вино большими глотками в надежде растворить оскорбление, нанесенное мужем.

– А я ведь сначала чуть не вышла замуж за старшего брата Леши – Игоря, – призналась он. – Он полицейский, суровый такой, неразговорчивый. Мы уже полгода встречались, когда я познакомилась с Лешей. А тот – заводной, душа-парень! И я влюбилась. Игорь сильно переживал, когда я сказала, что мне нравится его брат, но ни словом не возразил, не стал удерживать. Он потом два раза женился, но все как-то не везло. Одна жена решила, что не хочет жить в России, и укатила за границу, другая – с каким-то начальником загуляла. Может быть, это из-за меня он так и не нашел свою женщину? Глупо, конечно, такое говорить, но я часто думаю: а что, если бы…

В разговор вмешался голос Мэрилин Монро.

– Это мой мобильный! – вскочила Ева. – Подруга из Гродина, она просто так не звонит. Прости!..

Схватив аппаратик, выскочила из комнаты. Вернувшись через минуту, сказала:

– Все, решено – поеду в Гродин. Кажется, произошло главное событие в моей жизни. Я тебе потом все расскажу, сейчас даже говорить не могу.

Ева недоверчиво и рассеянно улыбалась.

Алена разочаровано вздохнула.

– Тогда я пойду.

– Подожди! Ты, наверное, домой возвращаться не хочешь?

– Не хочу.

– Ну, так оставайся! У меня дом снят до конца месяца. Значит, целую неделю ты можешь жить тут, и никто тебя не найдет!

Теперь Ева выглядела безмерно возбужденной и чуть испуганной, как студент, ожидающий оценки за ответ на экзамене: вроде бы хорошо ответил, но мало ли что!..

– Нет, я так не могу. Дети. Разве что я бы тут переночевала. Можно?

– Конечно! Я позвоню хозяйке, скажу ей, чтобы пришла утром. А ты отдашь ключи. Здесь такое место тихое. Как моя мама говорила – намоленное. Выспишься чудесно! Еще одна бутылка вина есть в холодильнике, и хлеб, сыр, апельсины.

Ева забегала по комнате, собирая вещи в объемную дорожную сумку, а Алена неожиданно ощутила приступ тревоги. Не разобравшись точно в причинах, спросила:

– Ты же мне не соврала? Рассталась с Лёшей, как только узнала, что я – твоя клиентка?

Ева круто обернулась, и Алена вдруг поняла, как выглядела эта женщина в свои пятнадцать лет – дерзко и беззащитно.

– Конечно.

– Спасибо!

Игорь Янов. Сторож брату своему

Игорь приехал на вызов из дома, потому что проспал. Сутки он посвятил поиску орудия преступления по прошлому делу, убийству семьи в станице Доброй.

История вышла простая до омерзения: Витька пришел в гости к свату Славке, они напились, поссорились, Витька схватил нож и всадил его по рукоятку в печень Славке. На шум из комнат высунулась Славкина уже вдова – Светка. Распаленный убийством Витька ударил ножом и ее. Выбегая из дома, буквально на ходу, зарезал двенадцатилетнюю дочь Славки и Светки Катю, которая вернулась домой с гулянки. Шум в доме Славки слышали соседи, они же видели и Витьку в заляпанной кровью одежде, удиравшего по улице в сторону колхозных полей. Вызвали полицию.

Витьку поймали в ближайшей лесополосе, потерявшего и нож, и кураж, жалкого, отвратительного, воняющего страхом.

Дело не содержало загадок, и только отсутствие Витькиного ножа как-то портило идеальную картину. Игорь послал оперов искать нож, а они вернулись через два часа – не нашли, шеф! Да и зачем он нужен, этот нож? Ведь и так все ясно!

Психанув на бестолковую молодежь, Игорь поехал в Добрый сам. Три часа потратил на осмотр пути Витьки от дома свата до лесополосы. Ничего не нашел. Прогулялся снова по свидетелям, выяснил, что Витька не сразу в лесополосу рванул, а, выскочив за станицу, бросился через огороды к своему дому – сделал приличной длины петлю. Игорь двинул огородами по обновленному маршруту и выбрел на четвертый труп с торчащим из живота проклятым ножом. Убитой оказалась пожилая женщина, пропалывавшая в своем огороде морковку.

А уже стемнело.

Позвал криминалистов, дожидался их до полуночи. Вернувшись в управление, устроил Витьке ночной допрос. Оказалось, он забыл об убитой старухе. А когда память к нему вернулась и он заговорил, Игоря замутило от отвращения: остервеневший от трех убийств полупьяный идиот встретил в огороде на одинокую соседку-пенсионерку бабу Валю. Та, вроде как, сделала замечание или спросила что-то, и тогда Витька присоединил ее к своему списку жертв.

А все бумажки по делу пришлось переписывать почти до утра.

Из управления Игорь вернулся в четыре утра. Его ждал скулящий Шарик – золотистый с черной маской афганец семидесяти трех сантиметров в холке. Вообще-то, называть костлявую, хоть и пушистую, афганскую борзую Шариком Игорь не посмел бы из уважения к древности собачьего рода, но родное имя афганца было Шариф, что само собой округлилось до Шарика.

С Шариком следовало погулять, что Игорь и сделал. А после прилег на диване с включенным телевизором – подремать. И намертво провалился в сон на пять часов.

Разбудил следователя телефонный звонок. За несколько секунд до окончательного пробуждения Игорю пригрезилось, что у него отнялись ноги. От испуга он вмиг очнулся и обнаружил в области коленей тяжелое жилистое тело афгана. Мерзавец сладко спал, не испытывая дискомфорта.

Вытягивая конечности из-под собачьего тела (Шарик облегчать задачу и не пытался), Игорь принял звонок дежурного, одновременно ужасаясь расположению стрелок на часах.

В частном секторе, где случилось новое убийство, Игорь оказался через сорок минут. Вылез из своего непритязательного «Логана», встретил эксперта, осматривавшего ближайшие к месту преступления окрестности. Парень – из числа новеньких, Игорю малознакомый.

– Что там?.. – Янов кивнул в сторону дома.

– Женщина задушена. Документы лежат на столе, можно изучать.

– Картина?..

– Видать, вечером выпивала с кем-то. Я забрал в лабораторию два бокала и пустую бутылку из-под французского вина. Отпечатков предостаточно.

Игорь вошел в дом, остановился у порога, не торопясь увидеть тело погибшей.

Патолог Борис Шамильевич Могила сидел у стола, стоявшего под окном – завершил осмотр и фиксировал заметки в склеротничке. Янов очень уважал этого сухопарого полуседого пожилого типа с острым языком, и даже умудрялся поддерживать с ним дружеские отношения, на что требовалось терпение.

Игорь протянул патологу руку, Могила пожал ее.

– Что у нас, Боря?

Со своего места у двери он видел только силуэт лежавшей жертвы, одетой в джинсы и футболку с изображением Барби. Тело лежало на полу возле старинной оттоманки.

– Жертва – женщина лет тридцати пяти – сорока, – Могила всегда говорил с окружающими так, будто они ему страшно досаждают. – Смещены рожки подъязычной кости, повреждены хрящ гортани.

– Удушение?

– Гм, – Могила не любил умников. – И синяки от пальцев – прошу убедиться.

Янов не поспешил последовать совету.

– Под ногтями нашел чего?

– ДНК покажет. Немного эпителия раздобыл.

– Изнасилование?..

– Нет. Вскрытие обещаю завтра к обеду.

– К обеду лучше бы борщ.

– А с этим – к жене обращайся.

Игорь не сомневался, что Могила оставит последнее слово за собой. Об отсутствии жены не напомнил – просто усмехнулся.

– Можно к убитой подойти? Криминалисты поработали?

– Поработали. Чтоб их так внуки кормили, как они работают.

В этот момент в комнату влетел Яценко – молоденький опер, смышленый, быстрый, но излишне эмоциональный. Вот и сейчас он вопил во все горло:

– Я с хозяйкой поговорил… Здрасьте, Игорь Пантелеевич!

Янов поморщился – к своему отчеству он до сих пор не привык, а ведь уже сорок пять стукнуло. Яценко трещал над ухом:

– Труп нашла хозяйка в восемь утра. Дверь была распахнута. Дом этот сдается постояльцам, что в санатории по курсовкам приезжают. Приехала забрать ключи у жилицы, а тут дверь раскрыта и труп!

– Кто у хозяйки дом снимал?

Опер полез в блокнот.

– Я записал. Ева Кор-да, – прочитал он по слогам. – Она приезжая, в Курортном вела школу соблазнения.

– Школу чего?.. – спросил Могила.

– Соблазнения, – повторил Яценко, на которого пикантный факт впечатления не произвел. – А что?.. Так вот, хозяйка вошла, увидела труп. Он лежал лицом вниз.

– Как она догадалась, что это труп?

– Он не откликался, она его потрогала пальцем. А хозяйка когда-то медсестрой работала и трупы уже видела.

Игорь подошел к телу. Могила перевернул его, осматривая, поэтому Янов сразу увидел лицо. В первый момент ничего не почувствовал, словно бы реальность ускользнула от его восприятия, а через секунду шарахнуло: это же Алена!

Нет.

Где-то на задворках сознания промелькнули воспоминания о юной девушке с каштановыми, пахнувшими травами, волосами до худеньких лопаток, быстрые эпизоды их романа, ее виноватые глаза: я люблю твоего брата.

Не может быть.

Янов вгляделся в лицо, надеясь, что морок отступит и он разглядит чужие черты. Не получилось. Он шепотом ругнулся.

– Чего, Игорь Пантелеевич? – возник рядом Яценко.

– Это не эта… – вдруг выяснилось, что трудно говорить. – Как ее? Корда. Это моя невестка, или как там называется… жена брата. Алена Янова. Алена Владимировна Янова, восемьдесят четвертого года рождения.

– А! – вспомнил что-то Яценко. – Ну, да. Хозяйка и говорила, что труп не постоялицы, а чужой. А я документы не видел – эксперт тут работал, и я пошел с хозяйкой говорить.

– Откуда Алена здесь взялась… – Игорь хватался за факты, чтобы не попасть во власть эмоций.

– Хозяйка сказала: Ева Корда предупредила, что вечером уезжает в Гродин, и у нее будет ночевать гостья. Та и ключ отдаст.

К ним подошел Могила.

– А как сюда попала твоя невестка? – повторил он вопрос Янова.

– Хотел бы знать.

– Ты… это… алиби брату готовь, – посоветовал Могила и вернулся к своим записям.

Алексей позвонил уже через пятнадцать минут

– Игорек, слушай, ну помоги!.. Аленка, коза, вчера с чего-то обиделась на меня и свалила. И до сих пор этой курицы дома нет. Ты там своих напряги – пусть ее найдут! Теща вечером детей привезет, а что я с ними делать буду?

– Лёша, – Игорь старался говорить спокойно и убедительно, – ты где?

– В офисе.

– Жди меня там.

– Да зачем? У меня обед с Гаспаряном, хочу его на свою рыбу подсадить…

– Лёша, жди меня в офисе.

Перед встречей с младшим братом следовало утрясти нюансы с шефом, то есть, со стариком Каменевым – мужиком порядочным, но долдоном и человеком строгих правил. Без сомнения, Алексей Янов станет главным подозреваемым в убийстве жены, а значит, Игорю Янову не позволят вести это дело – конфликт интересов типа. Но если удастся заболтать Каменева, останется шанс следить за ходом расследования.

Затея удалась. С равнодушным видом Игорь сообщил о «неприятностях в семье» и о своем желании самоустранится от расследования. Единственно – попросил он – хочу поговорить с Алексеем до предварительной беседы со следователем, которому поручат это дело. Во-первых, известие о смерти жены должен сообщить брату кто-то близкий, а во-вторых, Янов хочет понять, что произошло на самом деле. Если всплывут факты, которые смогли бы продвинуть ход дела, он доложит. Лады?..

Следуя давней привычке, Каменев надул щеки и пропыхтел: пух-пух-пух, что означало борьбу с сомнениями, но все просимое одобрил.

– Лёша, во сколько Алена ушла из дому?

– Я не помню.

– Что сказала напоследок?

– Ничего.

Игорь смотрел на брата, раздавленного до консистенции пюре, и ругал себя: надо было сначала вопросы задавать, а потом уже говорить, что Алена погибла!

– Леша, соберись! С тобой будет беседовать следователь. Что ты ему скажешь?!

Брат несколько секунд молчал, глядя в пол.

– Игорёк, – Леша поднял мутные глаза, – я сейчас подумал, что вот так же чувствовал себя после смерти матери! Аленка мне мать заменила, получается. Я всегда делил женщин на матерей и шлюх, понимаешь? Вот на такой можно жениться, а с такой – только гулять. Я не думал, что Аленка захотела бы стать такой, как шлюхи, а она…

Философствования брата Игоря не увлекли.

– Ты ей изменял в последнее время?

– Нет. В последнее время – нет.

– А в не последнее?..

– Да это еще в феврале произошло! В ресторане женщину встретил – не местную. Такую, – Леха произвел в воздухе перед своим лицом несколько неопределенных, но энергичных пассов. – Она резкая, но к ней так и тянет! И знаешь, чем занимается? Учит баб соблазнять мужиков. Обалденно. Ну, я с ней и закрутил. Хотя всего один раз удалось ее в постель затянуть. Я сам виноват – натупил, рассказал Алёне о Школе соблазнения, и она туда записалась. А та баба тут же отмазалась: не могу с мужем клиентки, и все такое. Самое смешное, что Аленка пошла к ней учиться соблазнять…

– Как ее зовут?