Юбилей смерти Розова Яна
Он набрал номер Евы – решил попрощаться по телефону, экономя время. Она сбросила звонок. Может, снова на встрече с клиенткой? Почему не сказала пары слов или не бросила смс «Перезвоню позже»?
Неожиданно ощутил беспокойство и решил, что до отъезда в Курортный обязательно увидит ее.
Шарик новому путешествию не обрадовался. Оно и понятно, ведь Игорь в дорогу кормить борзого друга не стал, опасаясь, что пес укачается и его стошнит. С ним такое случалось прежде: сначала беспокойно вертится на заднем сидении, потом встает, пытаясь балансировать на длинных сильных лапах. Из пасти к этому времени уже подтекает слюна, а афганцы совершенно не слюнявые собаки. Ну, и минут через пять после этого Шарик говорил «бе». Так что в дорогу он теперь отправлялся на голодный желудок, горемыка.
У дома Евы Янов выпустил его попастись, что обнадежило Шарика – может, на том путешествие и кончится? Выбравшись на травку, он отряхнулся всем телом – от основания черепа и до самого колечка на хвосте, а после потрусил изучать окрестности.
Игорь остановился у багажника, закурил.
Мобильник подал голос. Янов понадеялся, что звонит Ева, но на дисплее высветилось «Борис». Игорь не стал именовать контакт фамилией патолога – смешно и жутко получать звонок из могилы.
– Привет, Боря! Соскучился?
– Ага.
– И чего?..
– Должен тебя предупредить: ДНК из-под ногтей Алены соответствует ДНК твоего брата.
– Ну, так…
– Я-то понимаю, что он – ее муж. Эпителий под ногти Алены мог попасть и за пару часов до ее смерти. А вот в момент удушения жертва, возможно, и не сопротивлялась, а потому под ее ногтями нет эпителия убийцы.
– Почему это?
– Алкоголя в крови жертвы – две с половиной промилле. Для женщины ее веса – это до фига и больше.
– Ясно.
Янов надеялся, что на этом разговор и закончится, но патолог еще не исчерпал запасов информации.
– Ну, мне просто интересно – как ты на Чернова отреагировал? Он приехал страшно злой. Я и решил, что вы как-то пересеклись в Гродине.
– Пересеклись.
Янов всего-навсего терпеть не мог Чернова, а вот Могила с удовольствием закопал бы его живьем. Чернов ведь не только коллегам-следователям делал непристойные предложения, он и экспертов напрягал: а давай, мы в твоих бумажечках о синяках писать не будем, да и зачем нам описывать, как выглядело орудие убийства?.. Преступник уже признался во всем, зачем судью зря путать, да прокурору палки в колеса совать? Патолог такие вещи люто ненавидел.
– Чернов допросил твоего брата час назад, – сообщил Могила. – Это мне опер Яценко на перекуре слил. Яценко по твоему делу пашет.
– …И девочек наших ведут в кабинет.
– Ты не паникуешь просто потому, что не все знаешь. Эксперт нашел на футболке жертвы в области груди и живота частицы рыбьей чешуи. А твой брат рыбой торгует.
– Но… это же естественный перенос! Алена и Алексей живут в одной квартире, их вещи могли лежать рядом.
Янов хотел добавить: «брат мог обнять ее», но вспомнил, что не мог, и промолчал.
– Верно. Только по показаниям самого же Алексея, Алена надела вечером новые вещи из пакета, и после этого твой брат не касался жены пальцем. По логике Чернова – подозреваемый врет, а если врет, то виноват.
– Косвенные улики! Бездоказательно.
– Опять-таки верно. Только без убедительного алиби твоему брату крышка. Я ж говорил тебе: найди ты, блин, свидетелей! И это еще до того, как Чернов на горизонте показался! А теперь, ты имей в виду, этот хмырь не будет искать убийцу Алёны, он будет сажать твоего брата!
Правоту Могилы подтверждало всё: логика, интуиция и все чувства Янова.
– Борь, но если нет свидетелей, то их нет. Я же их не рожу!
– А Чернов бы родил! Твоё чистоплюйство брату в пятнадцать лет выльется!
– Да не могу я как Чернов! Чем я тогда буду его лучше?
– Твой брат – твое дело, – обиделся Могила и бросил трубку.
– Я найду настоящего убийцу и тогда… – запоздало пообещал Янов.
Нагулявшийся Шарик принял позу сфинкса, что очень ему шло. Почему-то афган не любил сидеть – либо стоял, либо лежал.
Игорь вздохнул, представив, сколько еще пыли, листьев и жучков придется вытряхнуть из шерсти питомца, но поднимать пса не стал – кто знает, сколько времени придется ждать Еву.
Припомнив кое-что, набрал номер брата. Судя по голосу, Лёшка снимал стресс алкоголем и уже неплохо продвинулся в этом непростом деле.
– Тебя Чернов про ДНК спрашивал? – поинтересовался Игорь.
– Ну, – подтвердил брат. – Чего-то говорил про ТНТ или КВН…
– Не ТНТ, а ДНК. Алёна дотрагивалась до тебя перед уходом?
– А что, это важно?
– Что ты ему ответил?
– Сказал, что нет.
– А на самом деле?
– Да, она схватила меня, заигрывала, я ее оттолкнул, и она ушла. Но я испугался этого следователя – он такой отвратный! И не сказал ему про ее заигрывания. А надо было?.. Игорёшка, ты уже сразу говори: сидеть мне или нет? Ну, ты же знаешь!
– Лёша, в нашей стране никто не знает, сидеть ему или нет. Не пей много, ложись спать.
– Хорошо тебе говорить! – всхлипнул Алексей. – У тебя нет жены, ты никого не любишь! А я теперь вдовец, понимаешь?!
Игорь не стал напоминать страдальцу его же собственные слова: «скучная толстуха», «каждый вечер доколёбывается», «три свиньи под одним одеялом», «занудная курица» и многое другое.
Дима Чудай. Выстрел
Она проголосовала, он остановился.
– До стадиона довезете?
Он лишь кивнул, так как пережало горло.
Она села на заднее сидение, внеся с собой в духоту салона аромат каких-то совершенно волшебных духов, смешанный с гродинским пыльным ветром и запахом осеннего солнца. Диме показалось, что за его спиной возник источник света – хотелось оглянуться, чтобы убедиться в этом. Но оглядываться он не стал. Завел мотор и зафиксировал дверцы машины.
– Что вы делаете? – забеспокоилась она. – Я лучше выйду!
Дима пытался говорить спокойно:
– Не волнуйтесь, все в порядке. Доставлю вас по адресу!
– Кто вы?
Он чувствовал ее взгляд затылком. Глянул в зеркало заднего вида – сразу увидел ее глаза. Она смотрела пристально, без малейших признаков испуга. Вдруг ее брови поднялись, в глазах появилось узнавание:
– Ваше отчество не Александрович?
– Нет.
Невольно Дима обернулся к ней – всего на секунду! – она тихо ахнула и спросила:
– А имя Александра Чудая вам ничего не говорит?
– Нет.
Теперь ее глаза наполнились слезами. Не теми, о каких мечтал Дима, не слезами страха, боли, горя, отчаяния, раскаяния. Она словно бы надеялась на что-то, чего точно не будет, и понимала тщетность надежд, но все равно надеялась.
Теперь она молчала. Дима не понимал, что это означает и как теперь себя вести. Он лишь хотел исполнить план.
– Вы что-то задумали против меня?
Он промолчал, она затихла.
За сорок минут, наполненных невысказанными словами, машина покинула пределы города и добралась до Круглого леса. Дима свернул на раздолбанную дорогу, ведущую вглубь, потом еще раз – на заросшую травой дорожку. Остановился возле небольшого обрыва.
Она сидела, опустив голову, не пытаясь сказать ни слова.
Дима вышел из машины, открыл заднюю дверцу. Она глянула на него устало и разочарованно. А чего она ждала?
Он достал пистолет.
– Выходите! – сказал он.
Она молча вышла, будто не заметила в его руке оружия.
– Идите!
Прямо под ногами Евы начиналась дорожка. Она пошла по ней, не оглядываясь. А вот Дима огляделся и очень внимательно притом. Конечно же он проверил это место заранее, объездил и облазил здесь каждый метр. Уточнил, как далеко находится ближайшее жилье и дорога – не услышит ли кто выстрел? Он подготовился.
Она остановилась. Дима знал, что увидела эта женщина: удлиненную яму – нетрудно догадаться, для чего вырытую. Она обернулась.
– Ты собираешься меня застрелить и здесь похоронить?
– Да.
Диме удалось произнести это достаточно уверенно.
– За что?
– Ты убила моего отца и мою мать.
– А зачем соврал мне? Я ведь сразу увидела, что ты – вылитый Саша.
– Не смей при мне называть папу Сашей!
– Хорошо. Но как я убила твоих родителей? Твой папа погиб в аварии, а мама… я не знаю. К аварии я не имею отношения.
– Папа все время думал о тебе, волновался, переживал, что рушит семью! Ты свела его с ума, заставляла нервничать, выматывала из него душу. Поэтому потерял управление на той трассе!
Дима выкрикнул последние слова, но Ева Корда словно бы успокоилась, услышав его обвинения.
– Этой теории уже двадцать лет, и я никогда в нее не верила. Ладно. А ты помнишь папу?
Дима не собирался ее слушать. Ему только и надо было – немного собраться с силами, чтобы выстрелить. Он сделает это и забудет. Никому не расскажет, никогда. Но выстрелить, пока она говорит, он не мог.
– Сколько лет тебе было тогда? – спросила она, снова приглядываясь к его лицу, как тогда в машине приглядывалась к его затылку. – Ты так похож на него…
– Папа погиб, когда мне было семь лет.
– И все эти годы ты ждал, когда я приеду, чтобы убить?
– Да.
– А ты узнал хоть что-нибудь о той аварии?
– Я знаю все.
– А про снотворное в крови отца знал?
– Какое еще снотворное?
– После аварии меня вызывал следователь. Его фамилия Комаров. Он хотел понять, почему твой отец не справился с управлением. Узнал обо мне, захотел поговорить. Дотошный такой человек. К тому же, он знал Сашу…
– Не смей!
– Ладно. Не смею, – он успел уловить тень насмешливой улыбки.
Руки устали держать пистолет на весу. Он опустил их.
– Твой отец поставил Комарова на ноги после ранения. Следователь тоже допытывался, как я охмурила Са… твоего отца. Что я там подсыпала, подливала, дабы увести его из семьи. Но так уж получилось, что подливала-то не я.
– Что подливала, кому?
– Твоему отцу! Саше! – выкрикнула она. – Думай сам! Он посадил твою парализованную мать в машину и повез ее в больницу, но у него в крови было снотворное! Откуда? Кто у вас в доме был в то время?
– Только мама. Бабушка жила отдельно, – Дима вовсе не собирался оправдываться – слова сами выскочили. – Но мама была парализована! Ты врешь!
Пистолет нагрелся в его руке. Он поднял его, прицелился ей в голову.
– Хорошо, – сказала она, сглотнув. – Ладно. Стреляй. Только потом найди этого Комарова, да узнай все, что касается смерти твоего отца.
Ева закрыла глаза. Дима положил палец на спусковой крючок.
Раздался выстрел.
С шорохом обломилась срезанная пулей зеленая ветка.
Игорь Янов. Удвоение проблем
Она вышла из потрепанной красной восьмерки.
Едва выпустив Еву, машина сорвалась с места и скрылась, но Игорь – чисто машинально – успел срисовать машину и запомнил номерные знаки. Только после этого Янов заметил, что Ева пошатывается, а ее плетеные мокасины измазаны грязью.
– Что случилось? – он подскочил к ней, преодолев одним прыжком почти два метра.
Ева обняла его за шею, но Игорь как-то сразу ощутил, что ей необходимо опереться на кого-то, а нежности сейчас ни к чему.
– Ничего, все хорошо. Отведи меня домой.
В комнате Ева села в кресло, дрожащими пальцами достала сигарету из пачки и опустила руки, не попытавшись закурить.
– Ты расскажешь мне что-нибудь или я должен сидеть тут бараном? – Игорь протянул ей огонек зажигалки. – Я сейчас найду водителя той машины и…
– Да, конечно, расскажу. Если хочешь, – она повернулась, слабо улыбаясь. – Правда, если ты на самом деле хочешь, то я расскажу о себе все. Это долго.
– До четверга я абсолютно свободен, – соврал он.
И она рассказала.
Поздно ночью Ева уснула на диване. Игорь оделся и вышел на улицу в компании Шарика. Янову понравилось, что у пса с Евой в один момент вспыхнула безумная взаимная любовь. Ева выражала ее, угощая афгана сырым мяском, кусочками сыра, колбаской, булочкой и молоком. Шарик благодарно принимал дары любви, а напитавшись ими до отрыжки, поблагодарил Еву, позволив почесать свой шелковистый загривок.
Возня с собакой заметно утешила Еву.
Игорь топал за псом по темной улице и страдал муками человека, разрываемого двумя бегущими в разные стороны лошадьми. Брат или Ева? Ева или брат? Кто сильнее нуждается в помощи?
Брат – родная кровь, хоть и охламон. Перед смертью мама просила Игоря не позволить Лёшке влипнуть в неприятности, к которым его магнетически влекло с самого рождения. Мама считала, что виновата акушерка, уронившая новорожденного Лёху сразу после его появления на этот свет – мол, привлекла к мальчишке бесов. Сам Лёшка просто считал себя удачливым неудачником – внешне его жизнь сыта и хороша, но стоит только задуматься и сразу становилось понятно: он всего-навсего торговец тухлой рыбой, обремененный тремя спиногрызами и нелюбимой женой. Игорь же никогда не пытался искать причины братских проблем. Он был старшим и делал то, что должно.
А Ева – это теперь не просто женщина, а его женщина. Если он с ней, то ее проблемы автоматически становятся его проблемами. Он предложил решить их радикальным образом: задержать этого паренька, Чудая, да предъявить ему обвинение в похищении и попытке убийства. А чего ждать? Пока он, действительно, не застрелит Еву? Но она попросила не предпринимать ничего подобного.
– Парень хороший, он разберется.
Янов в хороших парней не верил, а уж тем более, если они вооружены.
Утром Ева не вспоминала о вчерашнем. Она разбудила Янова с откровенным предложением, от которого он не смог отказаться, да еще и побаловала кофе, предупредив, что впредь ничего подобного ожидать не следует.
– Ева, а поедем со мной в Курортный?
Она обернулась от плиты, держа в руке чашку. Сложила губки бантиком, подняла брови, похлопала ресницами, комически выражая глубочайшее удивление и растерянность.
Он рассмеялся и объяснил:
– Мой брат, как ты знаешь, под следствием, а я не хочу тебя бросать одну. Вдруг…
– Чушь! Мне нечего бояться. И потом я тут ради своей дочери, я хочу с ней познакомиться, – она вздохнула: – только еще не понимаю – как. К тому же, у нее сегодня день рождения.
– Поздравляю с новорожденной! – улыбнулся Игорь. – Хочешь заявиться к ней именно в день рождения?
Ева слегка насупилась, опустила голову.
– Не знаю я, что делать. Вдруг мое появление окажется некстати? Представь, у Селены собрались гости, они сидят за столом, веселятся и тут – я. Как Селене объяснить это? Никогда не было мамаши, а тут явилась. А вдруг она поверила своей бабке и считает меня стервой, которая родила ее и бросила!
Она смолкла, глотая слезы. Янов хотел было уже встать, обнять, поддержать, но Ева обернулась с туманной улыбкой и влажными глазами.
– Ладно, Игорёк, хватит обо мне – я все равно решу, что делать. Давай поговорим о тебе!
– Ничего скучнее не могла придумать?
Она села за стол, подперла щеку кулаком:
– Слушай, а почему ты до сих пор не женат?
– Я был женат, даже два раза.
– А почему ты разводился?
– Видишь ли, все дело в том, что я всегда выбираю слишком независимых женщин. Они меня не слушаются, вот дело и кончается швахом.
– А я тоже независимая.
– Я заметил. Поехали со мной? Потом уже свою независимость покажешь!
Шарик, до этого момента тихо дремавший на диване, переваривая воистину королевский завтрак (сырое мясо, молоко, кусочек булочки) поднял свою узкую голову на длинной шее, издав жалобный скулёж. Игорь-то знал, что эгоистичный мерзавец просто захотел гулять, но Ева умилилась:
– Он тоже меня просит, да?
– Просит-просит! – серьезно подтвердил Янов.
– Ладно, поеду с тобой. Но на несколько дней. Сейчас только с Машкой встречусь, по магазинам пройдемся.
Днем Янов снова отметился на учебах в СК, но надолго там не задержался, а поехал по личным делам – очень срочным. И только вечером нашел время для разговора с Гогой Гжелкиным. Адвокат информировал, что вторая предварительная беседа Леши и Чернова прошла нормально. Лёшу не задержали, ибо улики против него только косвенные, а уж Гжелкин нашел время встретиться с этим умником Черновым, чтобы наобещать ему счастливое будущее в регулировщиках движения. Алексей, конечно, пребывает в шоке, но Гжелкин-то повидал мурых следаков, знает, как рога им обламывать.
Чернов скрывать не стал – Алексей Янов его главный подозреваемый, но мы это и раньше знали. У Гжелкина объявилась одна идея, он ее Игорю только лично озвучит. Так что, надо ехать в Курортный.
Дима Чудай. Человек в черном
На следующее утро после страшного дня, когда Дима чуть не стал убийцей, он проснулся с желанием пойти в церковь и поставить свечку, чтобы как-то выразить благодарность той силе, что остановила его на пороге страшного греха. Невольно вспомнил бабушку – ужасную атеистку и при этом самого суеверного человека, которого знал. Она считала, что судьбе надо доверять. Судьба не подведет. Сегодня Дима полностью согласился с бабушкой. Бог ли отвел его от убийства, судьба ли – неважно. Важно, что он не совершил преступления! Господи, а если бы вчера Дима все-таки выстрелил в голову той женщины, что бы почувствовал сегодня?..
Дима достал «записку мамы», в которую уже не верил, фото Евы и письмо от Нестерова, отнес на кухню, поджег над раковиной. Пепел смыл. На глазах выступили слезы.
Брызнув в лицо холодной водой, Дима поставил чайник на плиту.
В дверь позвонили.
Он представить себе не мог, кто бы это вдруг решил нанести ему визит. Возможно, снова принесли письмо или посылку – на этот раз с ядом, кинжалом или гарротой? И, кстати, знает ли тот, кто направил его на убийство, что Дима не справился с поручением?..
Стараясь не обращать внимания на покрывшиеся гусиной кожей руки, Дима открыл дверь. Вид на лестничную клетку почти полностью заслоняла фигура высокого мужика мрачноватой внешности – с низким лбом, густыми бровями, впалыми темными глазами и неприятной складкой у широкого рта. Одет незнакомец был в темный строгий костюм.
Дима не успел ответить, как оказался грубо втолкнут в собственное жилище и брошен на пол.
– Слушай, чудик, или как там твоя фамилия! – прорычал человек в темном, – ты крупно попал, раз пытался убить Еву. Тебе ясно?
– Отпустите меня! – потребовал Дима, несмотря на охвативший его парализующий страх.
– Где пистолет?
– Он в рюкзаке, который на вешалке висит. Почти над вашей головой.
– Только шевельнись – убью! – пообещал гость.
Дима кивнул, не усомнившись в услышанном. Он вспомнил, что видел этого здоровяка с Евой. Наверняка ее приятель.
Человек в темном снял рюкзак с вешалки и, не сводя с Димы пристально взгляда, вытащил пистолет. Одной рукой умело проверил предохранитель, сунул ствол за пояс брюк – будто персонаж голливудского боевика.
– Так, какого хрена ты вчера натворил?
– Это ошибка была! – Дима решил не трепыхаться, так как выглядеть это будет еще более беззащитно и позорно, – меня обманули!
– Кто?
– Не знаю! По почте пришло письмо от… не знаю, от кого – написано было, что от друга моей мамы. Он вроде ее мужем был или что-то такое. Потом пришло письмо от нее самой. Типа, она перед самоубийством оставила. Я только сегодня ночью сообразил, что меня пытались использовать от маминого имени! Но они прислали мамино кольцо.
Дима поднял руку, мужик покосился на золото.
– Где письма?..
– Сжег… только что. Пепел в раковине на кухне.
– Черт!
Мужик ослабил хватку и встал, отпустив Диму. Тот тоже поднялся, пошатываясь.
– Как вас зовут? – спросил Дима, почему-то не испытывая страха перед гостем. Что-то в нем было такое, подтверждающее гражданство на Светлой стороне.
Человек в темном представился без капризов:
– Игорь Янов, я в полиции служу. И мне надо знать, где ты был двадцать девятого августа с утра и всю ночь.
На плите выдал трель свисток чайника. Сопровождаемый мрачным взглядом Янова, Дима прошел в кухонный закуток, прикрутил огонь под чайником и вернулся.
– Кофе будете? – спросил он.
Кто-то другой счел бы гостеприимство Димы слабостью или проявлением страха, но Янов посмотрел на него с симпатией:
– И ты будешь поить меня кофе после того, как я тебе чуть шею не свернул?
– Я сам виноват – повелся на дешевый развод. Одно меня оправдывает: я всю жизнь ждал возвращения в Гродин и мечтал найти маму. Как я мог не выполнить ее последнюю волю? Только вот убийцей стать я даже ради мамы не готов.
Дима развел руками.
– Правильно рассуждаешь, – одобрил Янов. – Так где ты был двадцать девятого?
Дима огляделся в поисках блокнота, в котором фиксировал деловые встречи. Блокнот валялся в кресле.
– Так, – листая страницы, Дима очень надеялся, что на нужную дату выпадало какое-то важное мероприятие. – Ага! В тот день я сдавал крупный проект заказчику, мы встретились после обеда, а после еще отмечали начало работы его сайта! Почти до утра. Вам нужны координаты заказчика?
– Конечно.
Ушел незваный гость только через час. Со стороны могло бы показаться, что они приятно пообщались, но после ухода Янова Дима чувствовал себя так, будто его вывернули наизнанку. Следователь задавал вопросы, не упуская ни единой мелочи.
«Хорошо, что мне скрывать нечего, – вздохнул Дима с облегчением, – а то б уже везли меня в каталажку».
Следователь не забыл позвонить и заказчику Димы. Тот подтвердил, что двадцать девятого веб-программист Чудай находился в его офисе с обеда и до вечера, а после они праздновали в «Центральном» до трех утра.
На прощание полицейский посоветовал Диме забыть о его визите и при нечаянной встрече сделать вид, будто они не знакомы.
Закрывая за Яновым дверь, Дима решил, что должен докопаться, кто пытался использовать его. Нестеров или как его там зовут по-настоящему – безусловно знал маму ведь он раздобыл ее кольцо. Значит, Дима сможет узнать, как мама прожила остаток лет.
Для начала надо пойти к следователю Комарову, о котором говорила Ева, после – на работу к отцу, где кто-нибудь должен помнить Александра Чудая. Он найдет друзей отца, подруг матери. Он найдет загадочного Василия Семеновича!
Как жаль, что Дима не сохранил ни единого образца почерка мамы – для сравнения с письмом от Василия Семеновича. Без образца перед глазами Дима не мог точно сказать – писала ли письмо мама или кто-то подделывал ее почерк.
Уезжая в Познань, семилетний Дима увез с собой мамин блокнот с рецептами. Долго хранил его в тайном месте, изредка перелистывая и плача над желтеющими страницами. Со временем старая рваная книжица выветрилась, утратила запахи и воспоминания. Дима, разочарованный в артефакте выбросил его, собираясь возвращаться в Гродин.
К поискам Дима приступил сразу же – открыл ноутбук и нашел сайт Следственного комитета Гродинской области. На страничке пресс-службы обнаружилось смутно знакомое имя «Сомова Светлана». Рассмотрев фото молодой женщины, Дима припомнил ее в детском возрасте. Приставив к возникшему в памяти образу детский эмалированный ночной горшок, он хлопнул себя по лбу: конечно же, со Светкой он познакомился в садике! Она имела мерзкую привычку дразнить Димку: «Дима – писать мимо!», а он отвечал: «Светка – писать редко!». Такое общее прошлое забыть невозможно.
Он позвонил по номеру, указанному на сайте, и Светка, как ни странно, Диму вспомнила. Насочиняв что-то о журналистике, о статье про ветеранов, которую хочет написать и предложить разным изданиям, Дима снова удивился: Света повелась! Она перезвонила к концу дня, продиктовала номер телефона и адрес Комарова Владимира Юрьевича, тридцать пятого года рождения. В благодарность Дима пригласил Свету в ресторан на ее выбор. Света поблагодарила, но отказалась – муж дома ждет.
Вот бы все в жизни решалось также просто!
Дима позвонил отставному следователю, но тот не взял трубку. На следующее утро Дима приехал по адресу и узнал, что Комаров страдал болезнью Альцгеймера. Это рассказала дочь следователя Виктория, открывшая Диме дверь. Она приезжала к отцу каждое утро и вечер, а днем и ночью он оставался один. О делах отца Виктория ничего не знала, фамилию Чудай не слышала.