Профессия – киллер Пучков Лев
– Пожалуйста… пожалуйста, не надо об этом меня спрашивать, ладно? Я не могу… Понимаешь, не могу об этом вспоминать. Понимаешь, ты у меня первый… Ну как тебе объяснить? – Она отодвинулась от меня и досадливо сжала кулачки, потрясая ими перед моим лицом. – Ты мой первый мужчина. Именно мой, понимаешь? – Я согласно кивнул головой и опять притянул ее к себе. – Ничего ты не понимаешь, дурачок. – Она тяжело вздохнула. – Ты меня тогда взял на ковре… и я каждый день, каждый час думала о тебе, я о тебе мечтала, ждала тебя… И ты пришел…
С того дня минуло почти три месяца.
Мы встречались каждый день, если не мешали обстоятельства типа совместных выездов с Доном на «нескованные официозом» мероприятия.
Мы соблюдали меры предосторожности. Не хотелось, чтобы кто-то из общих знакомых узнал о нашей любви, и поэтому я обычно тайком пробирался через ее двор, озираясь по сторонам, тщательно осматривал местность и – шмыгал в подъезд.
Мы никуда вместе не ходили и проводили время вдвоем только в ее квартире – ко мне домой иногда наведывались Дон или Славик с Серегой.
Я выбросил из головы, что она была когда-то проституткой, потому что это было давно и в другой жизни. Об этой жизни ни мне, ни ей ничего не напоминало. Зато я постоянно имел рядом самого дорогого мне человечка, мою вторую половинку, и знал, что эта половинка испытывает по отношению ко мне те же чувства…
Дон не ошибся. Он всегда изрядно скромничал, глубокомысленно произнося: «если я не ошибаюсь, то будет то-то и то-то…», поскольку, как показывает практика, ежели такое выражение звучало, это значило, что мой шеф все прокачал на шестьдесят четыре хода вперед и так оно и будет…
В 15.00 Дон вызвал к себе Славика, и они минут пять о чем-то секретничали в его кабинете. Затем он Славика выпроводил, потребовал меня, заставил сесть в кресло и сказал следующее:
– Сейчас к нам пожалует гость, мой френд… Это новый бригадир боевиков периферии. Я с ним лично незнаком. Более того, к глубокому сожалению, практически ничего о нем не знаю, кроме того, что он призван на княжение из другого региона, тертый и крутой. Это впервые вот так – раньше ничего подобного не было. Мммм, да… Так вот, я разговаривал с ним по телефону. Он тут же сообщил, что хотел сам на меня выходить. И желает встретиться. Как тебе это нравится?
Дон посмотрел на меня, и я увидел в его глазах то, чего, наверное, никогда ранее не замечал, – смятение. Я пожал плечами и изрек:
– Ну и что? Хочет, так пусть приезжает. Это же в наших интересах.
Дон как-то торопливо покивал головой и продолжил:
– Да. Скорее всего, это визит вежливости. Желает познакомиться, определить отношения… ага… Да, желает познакомиться, если я не ошибаюсь. Но есть одна проблема. Обыскивать его самого и его людей, отбирать у них оружие мы не можем – это оскорбление. Да и не дадут они…
Дон потер переносицу и уставился в окно, задумчиво морща лоб. Весь вид его говорил о сильнейшем напряжении и растерянности.
– Грека не любили. – Шеф потер переносицу тыльной стороной ладони и, как заклинание, повторил, убеждая себя: – Не любили Грека, у него не было друзей… мммм, да… – затем он повернулся ко мне и развел руками. – В общем, малыш, я не могу рассадить телохранителей в два ряда в кабинете: встреча конфиденциальная, тет-а-тет, так сказать. Мы договорились, что в офис он зайдет с одним из своих людей. Остальные будут ждать на улице. А я тоже буду с одним из своих. Я хотел попросить об этом Славика, но он сказал, что в данной ситуации ты на пару порядков выше… Вот. Сложный случай. Видишь ли, я очень слабый вояка. – Тут он сокрушенно приложил ладони к груди. – да что там слабый! Никакой… А они, надо думать, прекрасно подготовленные бойцы. В общем, ты будешь один против двоих, если что…
– Да ну, что за глупости! – Я фыркнул. – ты что, серьезно полагаешь, что они могут открыть огонь прямо в офисе?! По-моему, это слишком! Это вы, сударь, загнули!
Дон привстал, затряс руками и почти закричал:
– Малыш, ты не представляешь, что это за люди! Ты даже не можешь себе представить, как это просто делается! Они достанут из-под полы коротенькие автоматы, пристрелят нас обоих, а в это время их люди с улицы ввалятся в офис и в две минуты всех перебьют! Это же убийцы, УБИЙЦЫ! Для них нет закона! Понимаешь?
Что тут сказать? Я впервые за совместно проведенное время увидел, что мой железный Дон по-настоящему испуган. До потери способности адекватно реагировать на возникшие обстоятельства.
Он проявил завидное самообладание, когда ждал, что вот-вот станет жертвой киллера, но период этот был несколько растянут во времени и, кроме того, существовал определенный процент недостоверности информации: версия с киллером была всего лишь версией – будет или нет, а развязка оказалась скоротечной и Дон участия в ней не принимал.
Теперь же едет к нему конкретный мужик, про которого известно только, что он крутой и тертый, а информации о его намерениях, увы, не имелось…
Я употребил все свои способности, чтобы успокоить шефа и заверить его в том, что наши посетители, буде они захотят все же пострелять, не успеют достать свои «коротенькие автоматы», потому что до этого момента я смогу каждому из них сделать в голове не запланированное природой отверстие – не даром же Славик сказал, что я на пару порядков его выше…
Дон только кивнул в ответ и кисло улыбнулся.
Закончив сеанс психотерапии, я решил организовать взаимодействие со Славиком и уточнить диспозицию, но в этот момент в кабинет без стука заглянула голова Сереги, которая возбужденно сообщила:
– Приехали. Сейчас Слава их приведет, – и тут же пропала.
Я проверил свой ствол, дослал патрон в патронник и прорепетировал два раза выхватывающее движение – норма. Затем посоветовал Дону отодвинуть кресло от стола, чтобы в случае чего сползти под него: стол массивный, неплохое укрытие. А сам подтащил кресло поближе к окну – хоть какая-то защита, зашел за него и присел на край подоконника, задернув шторку так, чтобы с улицы не было видно спину. Мало ли…
Мы ждали…
Послышались шаги. В приемную вошли, судя по топоту, несколько человек. Организм мой напрягся, был готов к любым неожиданностям. Я почувствовал, как сладко заныло под ложечкой – навалилось захватывающее ощущение опасности, которая неотвратимо приближается, чтобы плотно попробовать тебя на зуб: а крепкий ли ты орешек?
Дверь распахнулась, и вошел Славик, ведя двух чужаков.
– Пожалуйста, прошу.
Шеф охраны повел рукой, предлагая им пройти, и застыл, закрыв от меня практически полностью одного из посетителей. Я аж вспотел между лопаток: вот это прокол!
Тут возникла заминка. В соответствии с этикетом, насколько я понимаю, шеф должен был встречать этого типа как равный равного, поскольку пока еще не подмял его под себя. Это значит, что ему надо выйти из-за стола и приблизиться к гостям. Подойти к дверям или хотя бы добраться до середины кабинета, чтобы обменяться рукопожатиями…
Если же он останется на месте и укажет гостям на кресла, это будет выглядеть по меньшей мере как чванство. Хорошенькое начало знакомства!
Но Дон просто боялся выйти из-за стола. Потому что я сказал, что стол может защитить его. Стол превратился в бруствер, и надо быть бойцом, чтобы покинуть траншею и пойти на сближение с неприятелем, не зная точно, чем он располагает…
Секунды летели. Гости застыли у двери, Славик стоял у меня на линии огня, надежно прикрывая собой одного из посетителей. А Дон продолжал сидеть на своем месте, растерянно потирая руки.
Заминка длилась еще совсем непродолжительное время, но все присутствующие уже поняли, что она имеет место, и в воздухе повисла напряженная тишина.
Первым среагировал Славик. Он улыбнулся, что-то пробормотал и вышел из кабинета, неплотно прикрыв за собой дверь. Смылся! Зато перестал прикрывать собой одного из гостей, увидев которого, я от неожиданности едва ли не щелкнул зубами.
Это был мой бывший ротный. Тот, кто, можно сказать, выпестовал меня и сделал настоящим бойцом.
Он тоже уставился на меня, и мы довольно долго смотрели друг на друга.
Автоматически прокачав параметры пришельцев, я твердо решил, что тот, второй, – действительно, второй, а лидер в этой паре – ротный.
Периферийным зрением я отметил, что Дон вжался в кресло и начал тихо сползать вниз, а второй медленно поглаживает себя по животу правой рукой, разминая пальцы.
Только все это было не важно. Потому что я уже знал: войны не случится. В глазах моего бывшего командира я прочитал: «Мы с тобой одной крови – ты и я…»
Глава 16
Я ехал в подмосковный городок на курсы менеджмента и маркетинга.
В тот последний день пребывания фирмы в режиме чрезвычайного положения все закончилось благополучно. Дон и мой ротный, ставший бригадиром боевиков периферии, договорились о взаимовыгодном сосуществовании. Шеф мог облегченно вздохнуть. Я же утащил своего бывшего командира к себе в кабинет, и мы целый час мололи всякую чепуху, вспоминали то, что нас связывало, под конец выразив желание общаться почаще, если обстановка не осложнится.
Единственным непонятным вопросом для меня осталось то, что периферия нашего города пригласила мужика со стороны – ротный жил совсем не близко, в другом регионе. Как сказал Дон – а он в этих делах понимает, – это беспрецедентный случай.
Впрочем, когда я попытался эту тему затронуть, новоявленный главарь ловко уклонился от разъяснений, а я не стал настаивать, чтобы не вызвать недовольства, подозрения и не испортить отношений.
Затем я отправился к Милке, которая ходила по квартире, надувшись, буквально пять минут, пока я до нее не добрался. И мы так славно провели время, что утром мне пришлось спуститься к телефонной будке (у Дона аппарат с определителем) и сообщить шефу, что я здорово заболел – очевидно, последствия нервных потрясений.
Это продолжалось еще три дня. Утром я ходил в таксофон и докладывал, что еще не выздоровел. Дон интересовался, какого черта я не дома, и грозился оштрафовать на сумму, составляющую недельный заработок.
А когда на четвертый день я прибыл в офис, шеф, лучезарно улыбаясь, сообщил, что звонил какой-то там его знакомый и обрадовал, что для нас есть одно местечко на очень престижных курсах менеджмента и маркетинга где-то в Подмосковье. Курсы длятся два месяца, открываются через три дня, и завтра утром я туда уматываю. Вот билет. Зайдите, молодой человек, в бухгалтерию, получите командировочные и зарплату за два месяца вперед. «Ха-ха» три раза…
Видимо, Дону здорово возжелалось на некоторое время спровадить меня куда подальше. Рояль в кустах – ни с того ни с сего – эти курсы менеджмента. Ни полгода, ни месяц, ни неделю назад ни о каких курсах и речи не было. А ведь мы только на днях обсуждали, каким образом мне дальше существовать в стенах фирмы…
И вот я уже валялся на диване в купе СВ. напротив сидел представитель правоохранительных органов, скромно читая газету и не делая попыток заговорить.
Это был маленький, молоденький и страшно худющий лейтенант милиции с огромным кадыком и печальными глазами. Форменная рубашка на нем висела, как на вешалке для брюк.
Он тихо вошел в купе, вежливо поздоровался, разложил свои вещи, робко присел на диван, развернул газету и минут сорок читал, избегая смотреть в мою сторону и не испытывая, судя по всему, желания заговорить…
Поскучав некоторое время, я предложил ему вмазать по пятьдесят граммов и достал из кейса бутылку «Александра» и бутерброды с красной икрой.
Сначала лейтенант скромно отказывался, а потом вдруг засветился весь, неуклюже вытащил из своего потрепанного портфеля «Белого аиста» с поблекшей этикеткой и торжественно сообщил, что он гостил у бабки и в бабкином погребе обнаружил вот эту бутылку десятилетней давности. А поскольку у него сегодня именины, с него причитается. Так что спрячьте своего «Александра». Будем не торопясь смаковать дореформенный. Ну что ж, сударь, извольте. Вот и познакомимся…
Когда я очнулся, почувствовал себя вовсе не скверно, а просто ужасно. Казалось, что глаза налились кровью. Очень болела голова – наверное, так она болит при менингите в последней стадии. Совершенно не хотелось двигаться, и в мозгу пульсировало красным шрифтом на черном фоне, тяжело бухая в такт ударам сердца, надпись «кормить Ихтиандра».
Это наследие прошлого. Так всегда выражался мой папанька, когда я настойчиво интересовался, что это за странные звуки он издает в туалете после состоявшегося накануне обильного приема на грудь. Дескать, в унитазе, сына, живет человек-амфибия, Ихтиандр, то бишь, и его, ничего не поделаешь, надо кормить время от времени, чтобы бедолага не завернул ласты…
Так и осталась у меня устойчивая ассоциативная связь между чудесным человеком-рыбой и неприятным актом возврата содержимого желудка.
Желание кормить Ихтиандра было столь велико, что на некоторое время полностью исключило все другие позывы, и я как человек околоинтеллигентный, который не ощущает поблизости пригодного для отправления внезапно возникшей надобности места, мобилизовал все имеющиеся в наличие внутренние резервы, чтобы справиться с этой напастью.
Подышав ритмично носом, как советуют близкие к медицине субъекты, я кое-как одолел приступ подступающей тошноты и спустя некоторое время почувствовал желание разобраться в ситуации.
Хорошенько принюхавшись, убедился в том, что ничем мерзким не пахнет, скорее наоборот. Затем ощутил, что температура окружающей среды вполне сносная. И только после этого рискнул разлепить веки.
Я находился в небольшой, порядка пятнадцати квадратов, комнате. Лежал на полутораспальной кровати с жестким упругим матрацем и накрахмаленным бельем и при этом, будучи накрыт простыней, сразу не заметил, что из предметов одежды на моем ослабленном теле имеются лишь трусы.
Вытащив руки из-под простыни, я с удивлением обнаружил еще кое-что. На левом запястье красовался массивный браслет из нержавеющей стали шириной сантиметров пять-шесть, выполненный из вплотную примыкающих друг к другу звеньев и непонятно каким образом запирающийся.
Попытался его снять и убедился – бесполезно. Чтобы избавиться от этого неожиданного аксессуара, мне понадобится либо лазерный резак, либо как минимум ножовка по металлу.
Зафиксировав на всякий случай тот факт, что меня без моего ведома лишили одежды, я собрался с духом, скорчил страдальческую рожу и приподнялся на локте – надо было осмотреться.
Угу… Обои в голубую сеточку, на полу – ковролин, возле изголовья кровати – симбиоз тумбочки с торшером, в полуметре у стены – небольшой стол и жесткое рабочее кресло. В противоположном углу – пластмассовый «Фунай», а на нем «лентяйка». Интерьер дополняли три совершенно одинаковых двери и узкое окно с закрытыми жалюзи.
Понаблюдав некоторое время, я с грехом пополам выполз из кровати и очень неторопливо отправился проводить рекогносцировку.
Первым делом, естественно, попытался посмотреть, что там творится за окном. Попытка оказалась безуспешной – жалюзи, созданные из какого-то плотного и гибкого материала, были застопорены под углом 45 градусов, и, с большим трудом склонив голову на бок, я получил возможность видеть лишь голубое небо без единого облачка.
Пошарив возле окна в поисках регулировочного устройства и не обнаружив такового, я пришел к выводу, что жалюзи регулируются откуда-то извне. Затем попытался отогнуть полоски руками, но двигаться не хотелось вообще, а тем более напрягать ватные конечности, так что, бросив это дело на начальной стадии, я отправился далее.
В метре от окна находилась дверь, и она была заперта. Это я определил чисто эмпирически: с минуту бестолково толкал ее грудью и некоторой частью лба и дергал за ручку, выполненную в форме розочки из оргстекла.
Сокрушенно пожав плечами, я переместился к следующей стене и, обогнув телевизор, вцепился в ручку другой двери и потянул ее на себя. Тупо уставившись в открывшуюся моему взору стену, я некоторое время ее созерцал, затем поднял голову и определил, что это встроенный платяной шкаф: сверху была полка, а чуть ниже – металлическая перекладина, на которой сиротливо зависли трое плечиков.
И вот наконец последняя дверь. Открыв ее, я обнаружил санузел, отделанный голубым кафелем, – небольшое, но, насколько позволяло определить освещение, довольно чистое помещение.
Выключатель находился возле двери, в комнате. Щелкнув им, я получил возможность более тщательно рассмотреть устройство санузла. Ничего особенного: голубая раковина, над ней – овальное зеркало с полкой для туалетных принадлежностей, сбоку – вешалка с двумя полотенцами – махровым и вафельным, как в гостинице, еще сидячая ванна и голубого же цвета унитаз с компакт-бачком.
О!!! Едва в поле моего зрения попало гигиеническое жилище человека-амфибии, желание кормить Ихтиандра вновь со страшной силой навалилось на мой ослабленный организм, метнулось из глубины подсознания в темные недра желудка, окрепло там и с неудержимой энергией рвануло наружу – еле успел рухнуть на колени и одним рывком откинуть крышку…
Опущу захватывающую сцену кормления. После того как я убедился в работоспособности сливного бачка, мне захотелось мыться. Включив холодную воду, я после недолгих размышлений принял душ.
Затем я обернул чресла большим полотенцем, вернулся в комнату и, усевшись в кресло, принялся размышлять – благо очистительная и водная процедуры возымели некоторый терапевтический эффект.
Последние четкие воспоминания: купе СВ, худющий проходимец в форме милиционера напротив и – пятьдесят граммов хорошего коньяка. Затем, спустя несколько минут – еще пятьдесят граммов под красную икру, потом – несколько расплывчато.
В общем, опоили какой-то хреновиной и черт знает куда доставили, предварительно лишив одежды, личных вещей и денег – двух тысяч баксов и полутора лимонов наших. Диагноз: я – полный идиот, так расслабился и попал на затертый до невозможности трюк. Но ведь худющий пил со мною вместе? Выходит, он умудрился подсыпать чего-то мне в стакан. Как это можно было так лопухнуться?!
Только вот неувязочка одна получается. Ежели меня тривиально опоили с целью обчистить, то очнуться я должен был в каком-нибудь медучреждении типа вытрезвителя или наркодиспансера. Или вообще не очнуться. А где я сейчас?
Я обвел обстановку тяжелым взглядом и внезапно посмотрел на потолок – до сего момента это мне в голову не приходило. В центре потолка располагалась матовая, видимо, стеклянная полусфера диаметром сантиметров эдак двадцать – двадцать пять, отливающая голубизной.
Присвистнув от неожиданного открытия, я вслух сказал примерно следующее:
– Ну что? Очевидно, я попал в больницу для буйных психов, в какой-нибудь изолятор с режимом постоянного слежения. – Я еще раз обозрел интерьер и с сомнением добавил: – Только вот по степени комфортабельности эта халупа на пару порядков выше заведений подобного типа. Я такие видел по ящику…
Произнеся последнюю фразу, я с интересом посмотрел на полусферу, предполагая, что где-то сидит невидимый мне оператор и со скучающим видом наблюдает за множеством изображений на пульте, в том числе и за мной.
– Эй! – я протянул руку к полусфере. – Я к тебе обращаюсь! Ну-ка быстренько: где я, что со мной приключилось и чего от меня хотят вообще? Даю три минуты на размышления. Если по истечении указанного срока со мной никто не пожелает вступить в контакт, я вам тут такую чучу отчебучу! Сами не рады будете!
Никакой видимой реакции на мою угрозу не последовало. Посидев некоторое время недвижно, я решил добыть информацию о своем положении несколько иным способом. Если товарищей не устраивает обычное общение, будем маленько поскандалить!
Встав, я задумчиво осмотрелся, затем последовал в санузел, где вернул полотенце на вешалку и облачился в трусья – скандалить все-таки удобнее, будучи хоть частично одетым.
Затворив дверь санузла, я направился к телевизору и, задумчиво потыкав в кнопки «лентяйки», убедился, что не наша продукция работает прекрасно: в наличие имелись четыре хорошо показывающих и два – с рябью канала.
Затем я выключил телевизор, погладил его по бокам и с сомнением покачал головой. Нет, если придется возмещать убытки, это обойдется в кругленькую сумму. Так, что там у нас… Ну да, стекло гораздо дешевле. Я тотчас же переместился к окну.
– Вот смотри… – Я потыкал в сторону полусферы указательным пальцем. – Жалюзи, конечно, жалюзи, но за ними-то стекло! Не хотите общаться, придется стеклить! Так-то вот… – И тут же поудобнее встал боком к окну, чтобы долбануть где-то на уровне груди. По моему разумению, жалюзи ни в коем случае не должны были защитить оконный переплет от разрушительного воздействия стопы.
Немного потянувшись, я уже сделал подшаг и поднял левую ногу… И тут меня так дернуло за левую руку, что я непроизвольно развернулся на 270 градусов и взвыл от боли. С минуту поморщившись, я с удивлением ощупал запястье и осторожно потрогал браслет.
– Это чо за х…я?! А? – Я обратился к полусфере с вопросительным жестом. – Это чо, ток по воздуху, что ли? А? Вот уроды! Шизоиды злокозненные…
Я плюхнулся в кресло и некоторое время соображал, растирая левый локоть. когда долбануло током, мне показалось, что предплечье чуть было не вылетело из локтевого сустава.
– Мммм-дааа… Вот это вы здесь устроили! – Я помолчал и мрачно продолжил, обращаясь к полусфере: – Значитца, вы можете контролировать все мои действия, так? И если пожелаете, имеете возможность не только пресекать хулиганские проявления, но и вообще заморить меня током? Да? Очень здорово, ребятки!..
Я покрутил головой и после незначительной паузы добавил:
– Однако я хочу знать: где я, что я, зачем меня лишили свободы? В конце концов, я хочу есть, хочу одеться и еще много чего хочу…
Внезапно в телевизоре что-то щелкнуло, и из его динамиков очень отчетливо прозвучал голос:
– Наберитесь терпения, Четвертый! Через двадцать пять минут вам все объяснят. А пока можете посмотреть телевизор и не делайте резких движений…
И опять щелк – и молчок.
Я немного поудивлялся внутренне, затем хотел было спросить, почему я четвертый, но передумал. Заинтересовавшись телевизором, я подошел к нему и обследовал со всех сторон. Сзади, от предохранительной панели, в стену уходили три провода: один, естественно, питание, второй – антенный и третий, такой же толстый, как антенный, черт знает для чего. Гнездо видеовхода оставалось незанятым. Неплохо!
Я включил телевизор, расположился в кресле и, невидящим взглядом уткнувшись в экран, принялся рассуждать. Более разумного объяснения, чем то, что за меня вплотную взялась эта самая Организация, которая отследила момент ликвидации Берковича, в голову не приходило.
Я сильно поскучнел, вспомнив, что эта Организация содержит на службе профессиональных операторов, оснащенных чудо-техникой, позволяющей делать качественную видеосъемку в условиях околонулевой видимости, и прекрасно вышколенных шкафоподобных индивидуумов, умеющих в мгновение ока убедить в чем угодно любого, кто считает себя крутым и неуязвимым.
Еще более я заскучал, осознав, что эта Организация не станет интересоваться такой мелочью, как две тысячи баксов, ибо содержание подобного учреждения закрытого типа с аппаратурой такого класса доступно только сильно обеспеченной структуре. И вообще – сильной… Угу… И уж совсем я помрачнел, подумав, что интересую эту Организацию единственно в качестве киллера.
Значит, я буду должен убивать тех, на кого мне покажут эти… Или они сами шлепнут меня. Насколько я понимаю, альтернативы у меня нет.
Не знаю, сколько минут я так размышлял. Вдруг экран погас, из динамиков телевизора донеслось легкое постукивание – видимо, пробовали микрофон. И вот раздался голос – ровный, спокойный, но не холодный, а скорее доброжелательный.
– Внимание… вы находитесь в специальной школе на курсах повышения квалификации. Продолжительность обучения – два месяца. Прослушайте основные правила поведения в школе. Запрещается ломать мебель и инвентарь, кричать в комнате и во внутреннем дворике, переговариваться или перестукиваться через стенку с соседями, пытаться самовольно оставить территорию школы. За любое отступление от этих правил последует наказание посредством браслета. Величину разряда можно изменять – от легкого покалывания до смертельного удара. Находясь в комнате, можно в любое время задавать вопросы и высказывать пожелания. Вы уже поняли, что ведется постоянный аудио – и визуальный контроль за каждым курсантом. Это все. Остальную информацию вы будете получать по мере необходимости в ходе занятий. Добро пожаловать в школу, господа.
Послышался щелчок, и экран телевизора ожил. Появился титр: «Господа! Предлагаем вам ознакомиться с распорядком дня в нашей школе».
А потом медленно поплыли строчки. Знаете, как прогноз погоды – снизу вверх.
6.00
Подъем
6.00 – 8.30
Гигиенические процедуры и поддержание физической формы
8.30 – 8.50
Завтрак
9.00–13.00
Учебные занятия
13.00–13.30
Обед
13.30–14.00
Прогулка
14.00–15.00
Сон
15.00–15.30
Полдник, прогулка во дворе
15.30–20.30
Занятия по специализации
20.30–21.00
Ужин
21.00–23.30
Занятия по специализации
23.30–24.00
Прогулка во внутреннем дворике
0.00
Отбой
ну что же, все просто и понятно. Очень хорошо придумано. Добро пожаловать в «Киллер скул», господа убийцы!
В первый день моего пребывания в школе более ничего замечательного не произошло. Кроме, пожалуй, того, что я обнаружил в комнате микролифт – в стенке над столом. И еще увидел внутренний дворик.
Через некоторое время после ознакомления с режимом над столом совершенно бесшумно открылось пространство – этак 30 на 50 сантиметров. Откуда на стол выкатился лоток с вещами.
Это произошло настолько неожиданно, что я чисто рефлекторно выпрыгнул в боевую стойку с кровати, на которую завалился, собираясь подремать после одностороннего общения с телевизором.
Подойдя к столу, я изучил это проявление современного дизайна, еще более укрепляясь во мнении, что Организация – это действительно что-то.
Я разобрал вещи, с удовольствием признав ошибку относительно ограбления. Мне вернули все, кроме кейса. Даже «Ролекс» и баксы. Уже хорошо.
В дополнение я обнаружил нечто вроде униформы – два комбинезона серого цвета с капюшонами, в которых имелось два отверстия для глаз и еще одно, закрытое капроновой сеткой, в том месте, где будет рот. На грудь и спину комбинезонов желтой краской были нанесены четверки. Кажется, это мой номер.
Когда я выгреб из лотка шмотье, он тотчас же бесшумно залез в стену и отверстие закрылось панелью, не отличающейся от обоев.
Хмыкнув, как мне показалось, иронически, я развесил одежду в шкафу и, немного подумав, тут же примерил один из комбинезонов. В общем-то ничего одежонка – чистое хэбэ, под мышками и между ног – капроновая сетка для вентиляции, от копчика до седьмого шейного позвонка – молния.
Пройдя санузел, я полюбовался на себя в зеркало. Да уж! Затем вышел в комнату и без всякой надежды на взаимность обратился к полусфере:
– Это чо, униформа для киллеров? Ну, в этом чо, на дело будем ходить? А?
Внезапно из телевизора ответили:
– Не придуряйтесь, Четвертый. Это спецодежда для занятий. Если занятия проводятся вне жилого сектора или в непосредственном контакте с инструктором, нужно обязательно одевать комбинезон…
– Ага, – сказал я, – ясненько. А ежели я не захочу его надевать, меня того, да? – И показал указательным пальцем правой руки на браслет.
Мне не ответили.
– Сам знаю, – сказал я себе под нос и посмотрел на часы: было 19.55. – Однако, скоро ужин, если верить вашему распорядку…
Стащив комбинезон, я запихал его в шкаф, облачился в спортивный костюм, затем разложил свои туалетные принадлежности на полке под зеркалом в санузле, уселся за стол и стал ждать.
Вскоре приехал ужин. Он состоял из жаренной курицыной ноги в соусе, двух салатов из свежей зелени и огурцов, кувшина с персиковым соком, бутербродов с сыром и бутылки сухого вина.
Я быстро все уничтожил, с удовольствием расправился с вином – это оказалось, если верить этикетке, «Цинандали» производства 91-го года – и изучил меню, приехавшее вместе с ужином. Там было написано, что необходимо подчеркнуть карандашом блюда, которые я желаю получить в следующий прием пищи.
К меню прилагался карандаш. Я не без определенного злорадства наподчеркивал целую кучу всяких вещей, а ассортимент был довольно широкий. Пусть господа разбираются с моим завтраком.
Затем я положил меню в лоток, составил туда же посуду, и лоток тут же убрался в стену. Я подумал, что, по всей видимости, тут у них не один оператор: если предположить, что слушателей хотя бы пара десятков, ему одному трудно уследить за действиями каждого.
Разобравшись с ужином, я без особой надежды подошел к той двери, что была заперта.
– А что, слабо парня выпустить погулять вразрез с распорядком дня? – спросил я полусферу. Прошло полминуты – видимо, оператор чего-то соображал, затем послышалось жужжание, и в двери щелкнуло. Пожав плечами, я толкнул ее. Она легко распахнулась, и я попал во внутренний дворик.
Другая моя надежда – на то, что, выбравшись наружу, можно будет хотя бы приблизительно определить, где расположена школа, – не оправдалась.
Довольно обширная площадь, примерно семь на десять квадратов, была обнесена глухим забором высотой в три человеческих роста. Все пространство над двором было затянуто сеткой рабица, которая покоилась на толстой металлической решетке. И посреди этой своеобразной дырявой крыши – всевидящая полусфера, от которой тянулся уходящий в стену здания кабель.
Я осмотрел дворик и пришел к выводу, что для непродолжительного заключения он оборудован вполне сносно. По периметру, закругленная в углах, находилась приподнятая над почвой дорожка шириной сантиметров восемьдесят – из материала, похожего на пористую резину светло-коричневого цвета. Знаете, может быть, на стадионах такие бывают.
Посреди двора был деревянный помост, на котором компактно расположился универсальный тренажерный комплекс со штангой и различными тросами. Рядом стояла шведская стенка на две секции. От нее отпочковывались перекладина и брусья.
С противоположной стороны к шведской стенке был приделан брус, на котором висела здоровенная кожаная груша, изрядно потертая. Чуть дальше, в полутора метрах, торчали вкопанные в землю макивары – четыре штуки различного типа. На всем незанятом пространстве росла короткая сочная трава.
Много ли человеку надо? Я попал в школу убийц. Впереди маячило ужасное будущее киллера – совершенно неопределенное будущее.
И тем не менее у меня вдруг резко поднялось настроение. Потому что я приготовился к двухмесячному заключению в каменном мешке и вдруг обнаружил, что в моем распоряжении довольно обширная территория с приличным спортинвентарем и великолепной живой травкой. Правда, с сеткой и всевидящим оком над головой, но тем не менее…
Сняв шлепанцы, я с удовольствием походил босиком по травке, пару раз пнул грушу, постучал по макиварам.
Занимаясь всем этим, я издали разглядывал металлическую дверь в стене напротив здания, помня, что всевидящее око контролирует мои действия и попытка приблизиться к этой двери может вызвать негативную реакцию оператора. Так же я обнаружил, что здание имеет три этажа и каждое окно закрыто снаружи решетками (а жалюзи внутри), и подумал, что, если эти этажи – жилые, тем товарищам, кто там находится, здорово не повезло, потому что у них нет дворика. А еще я подумал, что, если когда-нибудь это учреждение придется разыскивать, я даже издалека его обязательно узнаю. Только вот придется ли?
Побродив некоторое время во дворике, я ушел в комнату. Дверь тут же заперли – жужжание и щелчок.
Посмотрев на часы, я установил, что уже 22.10. решил, что сегодня нарушение режима не в счет, и завалился спать, предварительно обратившись к потолку с просьбой погасить свет. Как ни странно, в комнате выключателя не было, кроме того, что предназначался для санузла.
Свет тотчас погас. Немного поразмышляв над тем, что всевидящее око не в состоянии контролировать мои деяния в санузле, я тихо порадовался этому и вскоре уснул…
На следующее утро меня разбудил зуд в районе левого запястья. Потерев спросонок руку, я наткнулся на браслет. Открыл глаза, скорчил рожу и сел на кровати, отметив, что стрелки «Ролекса» показывают шесть часов.
Зуд прекратился. Погрозив пальцем полусфере, я недовольно заметил, что, дескать, не обязательно будить человека столь малоприятным способом – можно включить легкую музыку и запустить в комнату молодую даму, которая ласково покусала бы грудь и нежно погрызла ухи.
Не получив сочувствия, я напоил Ихтиандра и в течение полутора часов с удовольствием занимался физкультурой во дворике – дверь была открыта.
В процессе физподготовки я немного поэкспериментировал – громко хекал, лупя по груше. Памятуя о запрещении кричать во дворике, ожидал наказания. Током меня бить не стали. Видимо, на этот счет операторы имели какие-то инструкции или особое мнение.
Затем я забрался в санузел, обнаружил, что течет и горячая вода, порадовался этому открытию, принял контрастный душ и побрился.
Я почувствовал себя отлично! Молод, здоров, хорошо размялся и помылся… Что еще?! Даже расплывчатая перспектива недалекого будущего особо не расстраивала.
В восемь тридцать приехал завтрак. Этого момента я с интересом ожидал, заранее злорадствуя, что тутошние повара вряд ли даже в три приема припрут мне все, что я им вечером наподчеркивал…
У меня в буквальном смысле челюсть отвисла, когда на стол выкатился лоток.
Там было все, что я заказал, насколько помню. Только все это – в микродозах на маленьких-маленьких блюдцах.
Опять же лежало меню с карандашом. Я взял листок и обнаружил на оборотной стороне обращение, написанное аккуратным, по-моему, женским почерком: «Уважаемый № 4! Ваш завтрак содержит то количество калорий, которое необходимо для компенсации энергозатрат до обеда. В случае передозировки вы будете дремать во время занятий, что влияет на качество усвоения учебной программы. Приятного аппетита!»
Я хмыкнул, попыхтел немного и обратился к потолку:
– Нет, ты посмотри, какие умные, а?!
Естественно, не получил ответа.
Полюбовавшись на множество тарелочек, я в пять минут уничтожил все эти лилипутские блюда. И неожиданно наелся. Разумеется, уже иначе отнесся к выбору обеденного меню.
Лоток отвез посуду и вернулся минут через пять, притащив на себе стандартные листы, тетради, карандаши, ручки, линейку и калькулятор. Я все это забрал, разложил на столе и приготовился к занятию.
В 9.00 телевизор ожил, и на экране возникла очень симпатичная дамочка, которая до обеда приятным голосом читала вводную лекцию, демонстрируя различные графики и таблицы. Через каждые десять минут она напоминала, что этот курс обучения в настоящее время – самый эффективный и что при обучении используются методики, которые позволяют наиболее качественно осваивать информацию в достаточно большом объеме, чего нельзя сказать об аналогичных курсах где-то то ли в Джорджтауне, то ли в Джорджии – там проходят такой же объем учебного материала за пять с половиной месяцев.
Часам к десяти я понял, что это запись, поскольку на экране несколько раз возникла характерная поперечная полоса и чуть протянулся звук. По всей видимости, эту «эффективную» методику неоднократно использовали раньше и чуток заездили.
Где-то в районе одиннадцати мне стало скучно и захотелось спать. Я мужественно поборолся минут десять, потом встал и попытался тривиально завалиться на кровать. Не дали. Быстро отреагировав на такое поведение, браслет вернул меня на место. В левом запястье осталось ощущение, сходное с тем, что возникает после двухчасового пребывания в наручниках на морозе.
С полчаса я пытался размышлять над устройством этой электронной собаки, которая не лает, но кусает. Прикидывал, что за начинка может быть у браслета, не очень-то и толстого. Но, поскольку в голове кое-чего не хватало, я через некоторое время сдался. Когда трудно объяснить некое повторяющееся явление, мы после тщетных попыток понять его сущность постепенно привыкаем к нему и воспринимаем как фатальную неизбежность.
А хорошо операторы у них работают. Придется осваивать всю эту мудятину, решил я полчаса спустя, попытавшись вздремнуть в кресле и получив еще раз браслетом.
В соответствии с распорядком последовал не особенно калорийный обед, после которого я с удовольствием придавил подушку. Потом, разбуженный браслетом, обнаружил себя несколько мрачным, попил кофе из лотка, побродил босиком по травке, принял холодный душ и расположился в кресле, с интересом ожидая, что на этот раз предложит мне руководство школы.
Любопытство было вполне закономерным. Сами посудите. Что бы вы пожелали услышать в начале занятий в школе убийц? Наверное, что-то типа: «Здравствуйте, уважаемые убийцы! Сейчас мы вас будем обучать способам наиболее качественного умерщвления людей. Наша методика в два с половиной раза лучше, чем в подобной школе Джорджтауна…» Да?
Так вот, я с любопытством ожидал начала занятий по специализации. Вдруг телевизор скомандовал: «Внимание! Всем курсантам надеть спецодежду и находиться возле выхода во внутренний дворик. Повторяю…» И еще два раза то же самое.
Затем – спустя несколько секунд – последовал репит на английском, немецком и каком-то вообще тарабарском, по-моему, арабском…
«Листья дубовые падают с ясеня. Вот ни х…я себе, вот ни х…я себе…» Это я сильно удивился. Когда сильно удивляешься, нужно четко и не спеша произнести эту фразу. И тогда сознание гораздо лучше воспринимает поступающую информацию.
Так вот, произнеся медленно и четко известную фразу, я потом сказал вслух же:
– Ну и дела! Это что же тут у вас, международный синдикат убийц? Да?
Я некоторое время посидел в кресле, переваривая новость, и пришел к выводу, что, если только товарищи просто-напросто не желают произвести впечатление, Организация – явление гораздо более серьезное даже, чем я предполагал в самом начале знакомства с ним. И тут же начал меланхолично строить догадки.
А может быть, я и вовсе не эсэнгэвской территории? Наши органы наверняка бы не допустили, чтобы где-то в Подмосковье существовала школа подобного типа. Все равно каким-то образом вышли бы на это заведение… А ежели не на нашей территории, то где? И куда в таком случае ихние местные органы смотрят? Каким местом околачивает груши Интерпол?
Из задумчивости меня вывел браслет. Я даже не возмутился. Это уже становилось привычным. Достал из шкафа один из комбинезонов, облачился в него, вышел во двор и приблизился к металлической двери.
Минуту спустя дверь плавно отъехала в сторону, и я увидел прямо перед собой высокого широкоплечего субъекта в таком же, как у меня, комбезе, но без номера. Субъект был вооружен короткой шарнирной дубинкой с металлическим шариком на конце.
Читать бесплатно другие книги:
