Легенды о призраках (сборник) Коллектив авторов

– Да ну? Что-то не верится, – сказала Бернис. Ей дико хотелось курить, хотя она и ограничивала себя двумя «Вирджиния слимз» в день, да и то втайне от всех. В доме включился свет. Дикси высунулась в окно и объявила, что ужин готов.

Ли-Хуа приготовила на газовой плите стир-фрай и яичные рулеты. Она предпочитала традиционную китайскую кухню. Ли-Хуа была сильной, решительной женщиной. Во время культурной революции ей пришлось поработать на шинной фабрике, откуда она сбежала сначала в колледж, потом на остров Хайнань, а оттуда – в США, где получила докторскую степень. Карла давно уже подначивала ее написать мемуары, по сравнению с которыми книги Эми Тан покажутся жалкой макулатурой. Ли-Хуа скромно улыбалась и отвечала, что лучше уж она, когда выйдет на пенсию, откроет ресторан.

Потом все ели хлеб с чесноком и пили красное вино, которое Карла и ее муж Чак привезли из своей недавней поездки на виноградники Венатчи. Обычно летом они ездили в Пьюджет-Саунд нырять с аквалангами. Как объяснила Карла: «Мы поехали на виноградники потому, что я стала слишком толстой и не влезла в свой гидрокостюм».

После ужина Дикси пригасила керосиновые лампы, и они впятером устроились перед камином – Бернис и Ли-Хуа в пахнущих плесенью кожаных креслах; Карла, Дикси и Лурд в спальных мешках. В радиоприемнике тихо играл классический джаз. Карла расспрашивала Лурд о жутких экзаменах, которые ей предстояли в скором времени, о плюсах и минусах европейского образования по сравнению с американским.

Бернис, с бокалом вина на колене, вполуха слушала их разговор, лениво разглядывала низкие стропила, развешанные по стенам чучела уток, лосиные головы и выцветшие фотографии, на которых суровые мужчины позировали рядом с поваленными деревьями или горами дохлой семги. В окна глядела тьма.

– Ну что, хочешь, я расскажу? – сказала Дикси. – Твоя племянница меня весь день донимает.

– Я знаю. Она и меня этим уже достала.

– Пусть расскажет, что тут такого? – подала голос Карла и поворошила кочергой в камине.

– Да, что тут такого? – подхватила Дикси, а Лурд не стала скрывать довольной ухмылки. Щеки у нее раскраснелись. Дикси и Карла влили в нее уже несколько бокалов вина. «Эй, да они во Франции пьют чуть ли не с младенчества!» – заявила Дикси, когда Бернис попыталась вмешаться.

– Ну что ж, тогда начинай. – Бернис покачала головой. Она не стала спорить, потому что была слишком уставшей и сонной. Ей всегда нравилось, как Дикси рассказывает эту историю. Ее подруга как-то даже написала очерк под названием «Призрак озера». Его опубликовали в «Дэйли олимиан» и с тех пор печатали каждые пару лет под Хеллоуин.

– Если вы настаиваете…

– Эй, девчонки, – сказала Ли-Хуа. – Не к добру трепать об этом языком на берегу священных вод.

– Да ладно тебе, – отмахнулась Дикси.

Ли-Хуа нахмурилась:

– Я серьезно. Когда вы завели этот разговор, у меня ноги тут же похолодели. Что, если духи вас услышали и теперь они наблюдают за нами? Вы ведь не слишком много знаете о таких вещах. Возможно, прямо рядом с вами существует такое, что вам даже не снилось.

– Уж прямо и не снилось, – сказала Бернис. Она отказывалась признать, что тот же холодок полз и по ее ногам. – Давайте тогда сидеть, молчать и бояться.

– Ну, хорошо. И что такого особенного в этом озере? – Карла поставила кочергу на место и с театральным интересом посмотрела на Дикси.

– Оно проклято, – торжественно объявила Дикси.

– Вот и я тоже об этом, – сказала Ли-Хуа.

– У меня впечатление, что вы, северяне, принесли из Старого света слишком много суеверий, – заметила Карла, намекая на норвежское происхождение Дикси.

– Это нечто большее, чем просто суеверие белого человека. Зимой здесь бывают сильные грозы, в лесу бушуют пожары, ветер срывает крыши с домов, дождь затапливает все лощины и низменности отсюда до Порт-Таунсенда. – Дикси задумчиво кивнула и сделала глоток из бокала. – Ветер дует как безумный. Он как молотом бьет по поверхности озера, и оно показывает ряды белых пенистых зубов. Оно очень старое, это озеро – глубокий, темный колодец ледниковой воды, возникший еще в эпоху палеолита. Оно было здесь уже целую вечность, когда по его берегам и в близлежащей долине, в хижинах и длинных домах расселились племена клалламов. Клалламы никогда не доверяли ему. По легенде, они даже не плавали по озеру Кресент в своих каноэ. Это действительно о многом говорит, потому что клалламы на воде чувствовали себя как дома и ходили на каноэ по всем ближайшим и даже отдаленным водоемам. Они верили, что в озере обитают демоны, которые могут утащить их на дно, если они нарушат границу их владений.

От внезапного порыва ветра задрожали стекла, загудело в каминной трубе. Над решеткой взвились искры, и все, кроме Дикси, поглядели в темные углы комнаты.

– Подруга, у тебя получается все лучше и лучше, – сухо сказала Бернис.

– Рассказывайте дальше! – попросила Лурд. Она натянула свитер на нос, так что были видны одни глаза.

– А я бы на твоем месте помолчала, – сказала Ли-Хуа.

Дикси захихикала и протянула бокал Ли-Хуа. Ли-Хуа подлила ей вина еще на три пальца и отдала бокал обратно.

– Люди, которые живут в этой местности, обожают всякие истории – смешные истории, истории о призраках и потустороннем мире, истории об убийствах и ограблениях. Да, они любят поболтать. У каждого – буквально у каждого – есть любимая легенда или байка. Самая знаменитая легенда об озере Кресент повествует об убийстве Долли Хансон, которая работала официанткой в баре. Из всех страшных сказок, какие рассказывают у походного костра, это история, пожалуй, самая запоминающаяся.

Вообще-то ее сюжет неоригинален. В середине тридцатых годов закусочная на берегу озера стала популярным местом отдыха преуспевающих горожан. Владельцы возвели рядом еще одно здание, купили несколько гостевых домиков и переименовали закусочную в «Гостиницу на озере Кресент», хотя большинство местных жителей упрямо продолжали называть ее «Таверной Сингера». Некоторые до сих пор так ее зовут. По легенде, Долли, которая приходилась Бернис тетей, недавно развелась со своим третьим мужем Хэнком. Основанием для развода послужили его многочисленные измены.

– И тот факт, что он избивал ее до полусмерти каждый раз, когда ему доставалось от собутыльников, – вставила Бернис.

– Да, – сказала Дикси. – Утром после большого празднования Рождества 1938 года в «Таверне Сингера» он задушил Долли, привязал ей к ногам бетонный блок и утопил ее в озере. Разделавшись с Долли, этот ублюдок несколько лет преспокойно исполнял роль веселого порт-анджелесского вдовца, пока наконец не переехал в Калифорнию. Люди подозревали, шептались, но Хэнк заявил, что его бывшая жена убежала на Аляску с коммивояжером, – или с моряком, в зависимости от того, кому он это рассказывал, – и никто не мог доказать, что это не так.

Долли обнаружили местные рыбаки в сорок пятом – ее прибило к берегу прямо у гостиницы. Это озеро очень глубокое и холодное – в континентальных США, пожалуй, другого такого нет. Благодаря холодной щелочной воде тело Долли не разложилось. Оно превратилось в мыло.

– В мыло? Она стала как статуя, как скульптура из мыла?

– Да. Холод спровоцировал химическую реакцию, размягчающую тело, но оставляющую его нетронутым… до определенной степени. Странный и жуткий вид мумификации.

– Да, жутковато, – согласилась Лурд.

Дикси усмехнулась:

– Бернис, скажи, это не Боб Холл ее опознал? Да… Холл, местный парикмахер и дантист. У него были все записи, а зубы девушки прекрасно сохранились. Для подлеца Хэнка это был конец. Его повесили в сорок девятом. И это только один случай. А их там гораздо больше.

– Больше убийств? Больше мыльных мумий? – спросила Карла.

– Думаю, просто больше трупов. Озеро глубокое, и топить кого-нибудь тут очень удобно. Здесь, в краю холмов, нередки распри между фермерами. На полуострове за его долгую историю исчезло немало людей, и большинство исчезновений приходится как раз на местность вокруг этого озера.

– В самом деле? И кто в основном исчезает?

– Да разные люди. Супруги, которые купили в Секиме посудомоечную машину и которых последний раз видели в миле от того места, где мы сейчас сидим. Они исчезли в 1955-м, и до сих пор остается загадкой, куда они делись. В 2005-м какой-то любитель тайн обнаружил крышку посудомоечной машины на глубине двухсот футов, неподалеку от омута под названием Дьявольская кружка. Парень прямо голову потерял от своей находки; он собирался вернуться с помощниками и дополнительным оборудованием, но так и не приехал, и вряд ли приедет. Да и вряд ли он бы что-нибудь нашел. Тут есть еще мыс «скорой помощи». Спешившая в больницу «скорая помощь» пробила ограждение и упала в озеро. Врачи и водитель выплыли, а вот травмированный и пристегнутый к каталке лесоруб – естественно, нет. Каждый год ныряльщики находят на дне то дверную ручку от «форда» модели «А», то бампер от «паккарда», то колесо от еще чего-нибудь. Кости? Несомненно, там, в глубине, их очень много. Но их никто никогда не найдет. Старики говорят, что это озеро держит своих утопленников поближе к сердцу. Некоторые считают, что души тех, кого оно забрало, возвращаются в облике койотов и гагар. Когда воет койот и кричит гагара – это они оплакивают самих себя, плачут по потерянным любимым и близким.

Глаза Лурд были широко открыты. В них плясали отблески огня.

– Вы правда написали об этом очерк?

– Да.

– Когда вернемся домой, пришлете мне его по электронной почте?

– Считай, что он у тебя уже есть.

Бернис уже собиралась лечь спать, когда Дикси и Лурд рассмеялись и Дикси сказала:

– Отличная мысль. Бернис, ты в деле?

– В каком именно?

– Мы хотим устроить спиритический сеанс.

– Я интересовалась оккультизмом, – зарумянившись, сказала Лурд. – Так что я знаю, как это делается.

– Что, выбирала себе факультативные курсы с помощью черной магии?

– Да нет, просто мы с подругами иногда развлекались, проводили всякие обряды.

– А выглядит она, как вполне нормальная девочка, – проговорила Бернис, обращаясь к Карле и Ли-Хуа.

Ли-Хуа покачала головой:

– Даже не думайте. Ни за что.

– А я за, – сказала Карла. – Я была на нескольких сеансах, когда училась в колледже. Это безобидная вещь. Интересно проведем вечерок.

– И он нам запомнится, – пообещала Дикси. – Вспомните, когда мы в последний раз делали что-нибудь из ряда вон выходящее?

– Да, но во время летних каникул, когда мы изображаем из себя знать и катаемся на яхтах, ты отправляешься в Сальвадор, – сказала Карла. – Разве тамошние жители не верят в привидения? Там, говорят, всякие странные обряды проводятся. Ты же их видела?

– Только издали. Я не очень-то храбрая.

– Прибедняетесь, сеньора. Я бы ни при каких обстоятельствах не смогла выдержать ту дюжину прививок, которые надо сделать, чтобы поехать в эти страны. Нет уж. Я аристократка до мозга костей.

– Ну, а я поддерживаю Ли-Хуа. Я устала, а это в общем-то глупая затея. – Бернис встала и вышла на террасу. Ветер морщил воду и гудел в кронах деревьев. В лицо полетели листья и сосновые иголки. Она прикрыла глаза ладонью. Волосы выбились из-под заколки, и она подумала, что сейчас наверняка похожа на ведьму. Очень хотелось покурить перед сном – но ведь нельзя, нельзя. Ее накрыла волна раздражения. Настроение не улучшилось, когда она, захлопнув дверь и заложив засов, увидела, что Дикси, Карла и Лурд, сидя по-турецки, полукругом расположились на полу.

Ли-Хуа забралась с ногами на койку и сидела в углу, в темноте, сложив руки на груди. Она похлопала по покрывалу:

– Приземляйся сюда. Не обращай на них внимания.

Бернис устроилась рядом с подругой. Они накрылись одним одеялом. Огонь в камине затухал, оставляя после себя багровые угли. В комнате быстро холодало.

– Это просто… – Бернис не могла подобрать слов. С одной стороны, эта идея о спиритическом сеансе была просто смешной, детской, однако в сочетании с ее нервным состоянием, мрачным пейзажем и неожиданной бурей она приобретала вес, зловещую окраску. Наконец Бернис сказала: – Это просто глупо.

Но в итоге ритуал прошел тихо, мирно и довольно скучно. Лурд вызвала духов тети Долли и других утопленников и велела им каким-либо образом подать знак, что они пришли. Может, они это сделали, а может, и не сделали – было очень трудно различить что-либо на фоне хлопающих ставен и гудящего в застрехах ветра. Дикси задремала, свесив голову, и чуть не опрокинулась на пол, повеселив всех присутствующих.

После сеанса всё потихоньку успокоилось. В доме было тепло и уютно, от вина на всех напала приятная сонливость. И снова Бернис решила не упоминать о своих недавних кошмарах, в которых она тонула и видела в глубине тетю Долли, которая всплывала со дна, словно кусок льда. Она медленно двигалась вверх сквозь толщу воды, и лицо у нее было черным, как луна в новолуние. Дикси засмеялась бы и ввернула что-нибудь о плавающих зомби, а Карла вскинула бы брови и посоветовала не налегать на спиртное. А хуже всего то, что Ли-Хуа, скорее всего, восприняла бы это серьезно. «Так ты вернулась, чтобы встретиться лицом к лицу со своими детскими страхами? Это очень хорошо!» Нет-нет-нет – лучше уж она будет держать язык за зубами.

Она уснула, и ей снилось, как она тонет в ледяной воде или изо всех сил старается уплыть от белой фигуры, на голове которой бились непослушные, словно змеи горгоны Медузы, волосы. За мгновение до того, как она проснулась, хватаясь за одеяло и задыхаясь, она увидела лицо своей сестры.

К несчастью, по крайней мере для Бернис, после завтрака они и правда отправились на прогулку вдоль озера. На берегу, кроме них, никого не было, хотя вдалеке на воде и качалось несколько маленьких лодок. Небо было серое и низкое. Время от времени начинало моросить, и колючий ветер пускал зыбь по водной поверхности. Они шли до тех пор, пока не добрались до самой дальней северной точки. Там по разнокалиберным камням бежал ручей, а лохматые кусты и плакучие деревья формировали непроницаемый экран между берегом и лесом.

Женщины остановились отдохнуть на ярком пятне от просочившегося через дырку в облаках солнечного света. Бернис сняла ботинок, вытряхнула из него песок и мелкие камешки, скривилась, глядя на надувшуюся на пятке мозоль.

– Только не говори, что полагала, будто мы, заехав в эту чащобу, погрузимся в спячку на все выходные.

– Именно это я и полагала.

– Глупая женщина. Пешие прогулки – это ведь так здо-ро-во!

– Посмотри на этот чертов волдырь у меня на ноге и повтори то, что ты сказала.

Лурд и Карла швыряли в воду камушки и смеялись. Подошла Ли-Хуа и посмотрела на свежую, водянистую мозоль Бернис.

– Может, стоит ее проколоть? Давай ее проколем.

– О чем это ты говоришь?

– Ну, мозоли прокалывают. Чтобы жидкость вытекла.

– Ты в своем уме? Ничего такого с ними не делают, – сказала Бернис и торопливо впихнула ногу в ботинок – мало ли, что еще эта китаянка придумает. – Тебе только дай порезвиться. Признайся, ты ведь просто хочешь испытать рецепт какого-нибудь древнего травяного снадобья – поглядеть, сработает оно или ногу разнесет, как тыкву.

Ли-Хуа улыбнулась и пожала плечами. Она была не слишком высокого мнения о западной медицине – давний предрассудок, который усилился из-за осложнений после операции по удалению матки, проведенной в больнице Святого Петра. Ее собственная бабушка владела аптекой и дожила в добром здравии до ста одного года.

– Мой муж знал одного старого рыбака, который тут жил. – Муж Ли-Хуа, Хунг, занимался этнографическими исследования ми и провел несколько недель среди клалламов и норвежских и голландских переселенцев, которые жили здесь уже многие десятилетия. – У Джоба Нилссона была ветхая хибара на одном из вон тех холмов. Хунг узнал у него много полезного и интересного для своего отчета, а потом мы каждую зиму привозили ему консервы и другие вещи. До тех пор, пока он не умер. Жаль его было.

– Ну и ну, – сказала Дикси. Она сама не единожды ездила в Сальвадор и Никарагуа с гуманитарными миссиями. – А я и не знала. Вы молодцы. – Она спрыгнула с камня, на котором сидела, и обняла Ли-Хуа.

– Джоб мало рассказывал об этом озере. Он перестал здесь рыбачить в 1973-м и переместился на реку. Он верил в то, что говорили о нем клалламы: что в озере обитают демоны, они неустанно кружат под водой и ждут нарушителей их границ. Он говорил: большинство белых людей верит в то, что в толще воды живут только души утопленников, но, по его мнению, они ошибаются. Здесь, на земле, остаются только немногие развращенные души – или те, которые заблудились по дороге и позабыли, кто они такие. Остальные устремляются ввысь, к награде либо к наказанию.

– Понятно. Как же иначе, – проворчала Бернис. От этого разговора у нее по спине снова поползли мурашки. Она испугалась, и страх запустил безотчетную злость.

– Духи – великие обманщики. Их утеха – причинять боль и вызывать страх. Естественно, духи гневаются из-за домов на берегу, моторных лодок, мусора и увлекают нарушителя их спокойствия на дно, если им представляется такая возможность.

Бернис покачала головой:

– Вчера вечером ты на нас взъелась, когда мы стали рассказывать страшные истории. А теперь сама начинаешь.

– Джинн ведь уже выпущен из бутылки.

– Да? Тогда, может быть, его стоит засунуть обратно?

– Так этот старик был суеверен? – Дикси зажгла сигарету, и рот Бернис наполнился слюной.

– Его брат Калеб утонул в Дьявольской кружке. Четыре человека видели, как он упал в воду и исчез в глубине. Тело так и не нашли, но Джоб утверждал, что год спустя встретил нечто, притворявшееся его братом. Он шел по пляжу и увидел труп брата, лежащий под грудой плавника и водорослей. Он подбежал и протянул к нему руку, но тут Калеб подскочил и, извиваясь всем телом, уполз в воду. При этом он смеялся. Джоб испугался. Он понял, что это существо на самом деле даже отдаленно не напоминало его брата. Поэтому он и перестал тут рыбачить.

– Надеюсь, пить самогон он тоже перестал, – сказала Бернис.

Именно Лурд заметила весельную лодку. Она лежала на пляже прямо напротив их дома, частично скрытая кучей вынесенных на берег палок, перевитых коричневыми водорослями. Женщины обступили ее, заглянули внутрь. Вроде бы, она была целой – весла на месте, под дощатым полом плескалась всего пара ведер дождевой воды.

– Наверное, ее сдают в прокат, – предположила Дикси. – Приезжающие арендуют у местных гостиниц каноэ и ялики. Кто-то забыл ее привязать, и ее отнесло сюда.

– Да нет, непохоже, – возразила Бернис. Лодка была старой, с покоробленными и позеленевшими бортами. – На ней вряд ли вообще в этом году плавали. Древняя посудина. – От лодки пахло ряской и гнилью.

– Да. Она старше Энди Гриффита, – сказала Карла.

– Возможно, это лодка кого-нибудь из местных.

– Все возможно. Будем проезжать гостиницу – сообщим. Пускай сами разбираются. – Дикси привязала швартовочную веревку к торчащему из песка пню, и они ушли.

Они заехали в «Крупную рыбу», сообщили о найденной лодке и заодно помылись, а затем направились в Порт-Анджелес и поужинали в «Красном черте». Они проездили несколько часов, а когда вернулись, над озером уже вставала луна. Бернис и Карла натаскали дров для камина. Ли-Хуа сварила какао, и они пили его, сидя на террасе.

– Лодка еще там, – проговорила Лурд, показывая на темное пятно посреди серебра пляжа.

– Ее заберут утром, – сказала Бернис. – Или не заберут. Какая разница.

– Есть идея! – Дикси хлопнула в ладоши, чтобы привлечь внимание всех присутствующих. – Давайте-ка прокатимся!

– Прокатимся? Ты что, мотор видела на этой посудине? – сказала Карла.

– Нет, не видела, но мы используем ручную тягу. Она называется «весла».

– Я съела чересчур много раков и не могу воспринять это предложение всерьез.

– Не гляди на меня, – сказала Бернис. – Дикси, ты что, не слышала? Перестань на меня глядеть.

Через несколько минут они с Лурд уже помогали Дикси спихнуть лодку с берега. Ли-Хуа и Карла махали им с берега, постепенно, по мере того как Дикси налегала на весла, превращаясь в два смазанных темных пятна.

– Ну разве это не здорово?! – воскликнула Дикси.

Бернис сидела на носу. Вскоре ее загипнотизировали мерный плеск весел, погружающихся в гладкую воду, и ритмичный скрип уключин. Лодка неуклонно двигалась вперед, разрывая пелену поднимающегося тумана и оставляя позади себя его клочья. Бернис казалось, что их лодка – это мелкое насекомое, ползущее по бездонной толще воды, насекомое, которым вот-вот поживятся огромные, невиданные хищники, затаившиеся в глубине.

Когда до противоположного берега оставалось примерно полмили, Дикси бросила весла. Теперь лодка дрейфовала сама по себе.

– Ух ты, как натерла. Надо было захватить перчатки, в которых я за баранкой сижу. – Она подула на ладони. – Бернис, подруга, а как насчет того, чтобы немного погрести?

– Мечтай, детка. Это была твоя затея.

– Господи боже мой, нам суждено бороздить эти воды вечно!

– Давайте я погребу, – предложила Лурд. Лодка неприятно качнулась, когда они с Дикси поменялись местами. – Ну, как это делается? – Дикси дала ей несколько рекомендаций, и спустя несколько секунд они уже двигались к берегу – медленно, неуверенно и рыская по сторонам.

– Как бы нам не опрокинуться, – с опаской проговорила Бернис. Позади лодки бурлила вода, брызги с весел летели ей в лицо и на волосы.

– Да уж, – вздохнула Дикси.

– Что «да уж»? – сказала Бернис. Дом на берегу понемногу увеличивался в размерах. Она посмотрела вниз и увидела, что в лодке полно воды. – Господи! Это пробка. – Во всех лодках есть пробки, чтобы сливать воду, скопившуюся на днище, когда лодку вытаскивают на берег. Она полезла на корму, больно ударилась голенью о весло. Засунула руку в воду по локоть, нащупала отверстие, пробку, плотно вставила ее на место.

Вода бурлила у ног Лурд.

– Тетя… – Она бросила весла. Теперь, когда лодка осела в воде, грести было все равно невозможно.

– Черт побери! Она просто разваливается!

– Придется плыть, – сказала Дикси. Она уже сбросила ботинки. – Ну, Бернис, приготовься!

До берега было ярдов семьдесят. Не так уж и далеко, но Бернис уже несколько лет в воду не заходила. Руки и ноги свело от страха, мозг залила пульсирующая темнота. Во рту появился кислый вкус недавнего ужина.

Дикси прыгнула. Мгновение спустя Лурд последовала за ней. Она споткнулась о борт, и лодку сильно качнуло. Она зачерпнула бортом воду и начала быстро погружаться. Бернис зажала пальцами нос и прыгнула – холодная вода, словно кулак, ударила по почкам. Она непроизвольно охнула и забилась в воде. Одежда, которая вдруг стала тяжелой, как будто она была сделана из бетона, тянула вниз. Ум Бернис обрел кристальную ясность, и ей хватило времени на то, чтобы пожалеть обо всех выкуренных сигаретах, выпитом алкоголе, обо всех выходных днях, которые она провела, пластом валяясь на солнышке, вместо того чтобы заниматься своим здоровьем и физической формой. Луна висела низко-низко; она сливалась с озером, и на мгновение ей показалось, что вода – это небо, а небо – это вода. Она забарахталась сильнее, пытаясь сориентироваться в этом огромном темном пространстве.

– Лурд! – Ледяная вода обожгла ей нос и горло. – Лурд! – Голоса не было. Она закашлялась. В нескольких ярдах от Бернис качалась на воде Дикси, непотопляемая, словно пробка, но ее племянницы нигде не было видно. Она набрала в легкие воздуха и нырнула. Лунное свечение сменилось черными и красными мошками, закружившимися в поле зрения.

В темной глубине она увидела Лурд. Девушка слабо шевелилась, пытаясь добраться до поверхности. Бернис схватила ее за руку и потянула вверх. Краем глаза она заметила ясное светлое пятно. Оно быстро приближалось, очерчиваясь все яснее, приобретая размер и становясь материальным. Бернис инстинктивно повернула голову и взглянула на него – а вдруг она упала прямо в небо и теперь плывет к самой луне. Ее охватил ужас – она закричала, изо рта вырвался поток пузырей. Одним судорожным гребком она вытолкнула Лурд на поверхность, и тут ее обхватили сзади, под мышками, чьи-то руки и потащили, потащили.

Позже, лежа в позе эмбриона на прибрежной гальке, – незадолго до этого Карла разогнала всех и делала ей искусственное дыхание до тех пор, пока ее не вырвало и она не стала дышать сама, – Бернис пыталась понять, что именно она видела там, в глубине. Даже сейчас, когда она была в безопасности, на берегу, в окружении подруг, расплывчатая фигура вызывала в ней животный страх. Она приблизилась к ней почти вплотную. От нее шел холод гораздо более сильный, чем от ледяной воды. Бернис зажмурилась и потерла глаза в безуспешной попытке изгнать этот образ, просочившийся из ее кошмаров в реальный мир.

Дикси и Ли-Хуа уговаривали ее поехать в больницу. А что, если у нее гипотермия? Бернис раздраженно отмахнулась – она чувствовала себя нормально, после того как пришла в чувство и выкашляла воду из легких. Силы кончились, согреться не мешало бы – это да, но чувствовала она себя нормально. С Лурд тоже было все хорошо – наверное, даже лучше, чем с ней самой, – с этих подростков все как с гуся вода. Девушка сидела рядом с ней и взахлеб рассказывала о том, как зацепилась штаниной за уключину и ударилась плечом – и могла бы утонуть, если бы не Бернис и Дикси!

– Похоже, мне следует тебя поблагодарить, – сказала Бернис, когда Дикси, завернув в одеяло, повела ее к дому.

– Не меня, – сказала Дикси. – Я бы ни за что не смогла сама дотащить тебя до берега. Ты бы только видела, что Карла вытворяла в воде. Эта старая коряга действительно умеет плавать!

Карла и Ли-Хуа, в свете сложившихся обстоятельств, предложили собраться и уехать домой пораньше. Лурд вышла на берег, и Дикси лежала на ее койке и винила себя в том, что затащила их на эту ветхую лодку, – они ведь могли утонуть!

– Ну я и выступила, – сказала она. Голос у нее охрип, потому что она плакала в подушку. – Что я за дура!

– Мы должны последнюю рубаху отсудить у гостиницы за то, что у них тут такие лодки! – сказала Карла. Она непрерывно возмущалась уже добрый час.

– Мы ведь взяли лодку без разрешения, забыла? – сказала Ли-Хуа.

– Да какая разница? Это же просто уму непостижимо – смертельная ловушка лежит просто так на берегу. Они должны получить по заслугам.

Бернис заставила себя встать с койки и выйти на берег. Там она курила сигарету и смотрела, как встает солнце, а луна при этом еще висела над горизонтом. Она затушила сигарету о подошву ботинка. Глаза у нее пересохли и чесались, волосы торчали во все стороны. Она показала озеру кулак и сплюнула.

Из кустов, растущих возле тропы, вышла Лурд и встала рядом с ней. Лицо у нее сегодня было другое – более вдумчивое, что ли. Насмешливая улыбка исчезла.

– В такую холодную воду я еще никогда не прыгала, – сказала она. – Мне все это снилось еще раньше.

– Что именно? Как лодка тонет? – Бернис не нашла в себе сил посмотреть на нее.

– Вроде того. Нет, не лодка; все было немного по-другому. Мы были где-то в лесу… здесь, наверное. Я, ты, кто-то еще – не помню кто. Ты все рассказывала о Долли.

– Да, только на самом деле об этом рассказывала не я, а Дикси. У нее это всегда лучше получалось.

– Я не так увидела. Сны… в них легко ошибиться. Мама думает, я экстрасенс. Оказывается, не совсем.

– Это под воздействием твоих экстрасенсорных способностей ты сюда прилетела?

Лурд пожала плечами:

– Я об этом особенно не задумывалась. Просто захотелось по видать тебя. Это глупо прозвучит, но, мне кажется, я подсознательно тревожилась, что с тобой может случиться беда, если я не приеду. Похоже, я все перепутала, а?

Бернис молча смотрела, как вода меняет цвет с черного на серый, затем на золотой.

– Я тоже иногда кое-что вижу, – сказала она.

– Правда?

– В детстве мне иногда снилось что-нибудь, что потом происходило на самом деле. Ничего значительного. Я не умела угадывать номера в лотерее. А потом это как-то сошло на нет. В последнее время мне ничего такого почти не снится.

– Ух ты! Спасибо, что сказала. А то мама знать ничего не хочет. Я как-то раз пыталась ей рассказать… Фрэнк надавил как следует – и все.

Они замолчали и закурили по сигарете. Докурив свою, Бернис помялась секунду, затем похлопала Лурд по плечу, повернулась и ушла в дом.

После завтрака в «Крупной рыбе» настроение у всех улучшилось, и к середине дня они решили все же остаться – жаль было просто так бросить хорошую погоду и несколько уже откупоренных бутылок вина.

Оставшиеся дни и правда оказались великолепными. Они натянули сетку для бадминтона, соорудили самодельные ямы для бросания подков и играли до наступления темноты. Карла и Ли-Хуа наснимали две флешки фотографий. Бернис научила Лурд играть в криббидж и джин рамми. Она даже умудрилась – при свечах, когда все уже спали, – продраться сквозь книжку по толкованию снов. Она оказалась не очень-то познавательной применительно к ее собственному опыту. Тем не менее она засыпала, прижимая ее к груди, словно талисман.

В последний вечер Бернис и Лурд пошли в сарай за дровами. Они помедлили возле него, молча слушая сверчков и сов. Из дома доносились крики и проклятия – Дикси и Карла опять затеяли дискуссию.

Лурд сказала:

– Я так тебя и не поблагодарила. Я тогда могла утонуть.

Бернис усмехнулась:

– Тут не за что благодарить. Нэнси бы меня прикончила, если бы я дала тебе пойти ко дну. Ты не представляешь, сколько времени ей пришлось просидеть у бассейна, когда мы были детьми и я училась плавать.

– Узнаю маму.

– Послушай… – Бернис кашлянула. – Мне в тот момент то ли привиделось что-то… Не знаю… Мозг остался без кислорода.

– Что?

– Я все собиралась спросить. Ты случайно не видела в воде ничего странного?

– Помимо тебя?

– Не смешно, детка. – Бернис улыбнулась, но ее рука, которой она опиралась о стену, будто одеревенела. Под ложечкой противно сосало. Прошлой ночью она снова была в озере, и вместе с ней там была Нэнси – мертвенно-бледная, она приближалась к ней с распахнутыми объятиями. Но только это была не Нэнси. Она просто наделила эту фигуру знакомым лицом. – Да нет, ничего особенного я не видела. Нахлебалась воды. Наверное, рыба мимо проплыла и слегка меня напугала.

От деревьев и от воды к сараю подкралась темнота. Лурд стояла в тени, и выражения ее лица не было видно – свет, падающий из окон дома, только создавал ореол вокруг ее головы и освещал одно плечо. Она сказала:

– Никакой рыбы я не видела. – Немного помолчав, она добавила странно изменившимся голосом: – С той лодкой было что-то не так.

– Это уж точно. Прогнила насквозь, скорее всего.

– Она вообще была неправильная. Как будто она дожидалась именно нас.

Бернис попыталась придумать остроумный ответ. Она просто обязана была поднять Лурд с ее намеками на смех.

– А, – сказала она. – «Летучий ялик» озера Кресент, да?

Лурд ничего не ответила.

«Рэдфилдские девчонки» вернулись на озеро Кресент только через три года. В этот раз был черед Дикси выбирать маршрут поездки. Она пригласила Лурд, и та согласилась присоединиться к ним. Бернис и Ли-Хуа отказались от путешествия, впервые нарушив этим традицию. Бернис не поехала потому, что за неделю до этого она упала, когда чистила водосточный желоб, и сломала лодыжку. Лодыжка хорошо заживала, но была еще в гипсе, и много ходить Бернис не рекомендовалось. Ли-Хуа отговорилась тем, что ее муж Хунг уехал в Китай в деловую поездку и кому-то надо приглядывать за их буйными сыновьями-подростками Джерродом и Джулсом.

Бернис отлично ее понимала. В то время как Дикси и Карла быстро забыли инцидент с лодкой, у нее и Ли-Хуа развилась стойкая антипатия к этому озеру; его мрачные эманации пугали их. А что касается Лурд – молодой и неопытной девушке трудно устоять, когда ее приглашают в круг избранных. Она не хотела оставлять Бернис, но искушение было слишком велико. В итоге они выпили вместе несколько бокалов вина, и Бернис сама велела ей ехать – какой смысл сидеть весь уик-энд с теткой-инвалидкой?

Бернис провела все выходные дома, подрезая розы и катаясь по газону на старой, плюющейся травяной кашей газонокосилке Элмера. В воскресенье, в утренних новостях, обещали грозу. Она работала почти до вечера и едва успела сложить инструменты и выбрать из гипса жесткие стебельки травы, как заходящее солнце затянуло тучами. Вдалеке загрохотал гром, с неба начало накрапывать. Она похромала в кладовку – надо было найти фонарь и запасные батарейки. Не прошло и нескольких минут, как отключилось электричество, – это происходило почти каждый раз в грозу, – и она, самодовольно ухмыляясь, зажгла свечи (некоторые из них она купила всего днем раньше, в субботу!) на кухне и в спальне. Приготовила себе чай на походной плитке, которую Элмер всегда хранил в гараже, и залезла в постель с твердым намерением прочесть несколько глав из иллюстрированной книжки про так называемые «маймские холмики». Долгий, долгий день физической работы сделал свое дело. Она уснула, не прочтя и двух страниц.

Бернис проснулась в кромешной темноте. Дождь с ветром тяжело бился в стену дома. Вспыхнула молния, и тени деревьев протянули свои длинные пальцы в окно, к кровати. Что-то размеренно бухало. Схватив фонарь, она выбралась из постели и, опираясь на дешевую трость с резиновым кончиком, купленную в больнице, вышла в гостиную. Входная дверь была распахнута настежь. В комнате гулял ветер, он разбросал по полу бумаги, которые она оставила на кофейном столике. Она налегла плечом на дверь и, закрыв ее, задвинула засов.

После этого Бернис практически упала в кресло и, скрипя зубами, ждала, когда уляжется боль в лодыжке. Пока она так сидела, тот факт, что она заперла дверь перед сном, начал тяжело давить на голову. Что же ее разбудило – хлопающая от ветра дверь? Вряд ли. Кто-то звал ее по имени.

Дом весь трясся от бури, в небе вспыхивали молнии, освещая эркеры так ярко, что ей приходилось закрывать глаза ладонью. Спать было невозможно, и она свернулась в кресле и стала ждать рассвета. В два часа ночи кто-то постучал в дверь. Три громких удара. Ее сердце пронзила ледяная спица страха.

Не думая ни о чем, она крикнула:

– Лурд? Это ты? – Никто не ответил. Она подумала о грабителях, и во рту у нее пересохло. Она затаила дыхание, боясь даже пошевелиться, и изо всех сил пыталась расслышать хоть что-нибудь, кроме завывания ветра. Удары больше не повторялись.

Бернис не полетела во Францию на похороны Лурд. Обезумевшая от горя Нэнси не хотела ее видеть. Почему Бернис не защитила Лурд, почему не поехала с ней. Она отпустила ее с двумя женщинами, которых Нэнси и Франсуа едва знали, – и девочка не вернулась домой. Много недель прошло, прежде чем Нэнси пришла в себя и стала хоть как-то общаться с Бернис, но Франсуа с ней по-прежнему не разговаривал, а сыновья Нэнси последовали его примеру.

Когда полицейский сообщил ей о смерти Лурд, она впала в ступор; доела весь валиум, оставшийся с похорон Элмера, и несколько дней не вылезала из постели, не выходила из дома, не отвечала на телефонные звонки, часто забывала поесть и помыться.

Когда Бернис наконец слезла с транквилизаторов и стала вновь подавать признаки жизни, Ли-Хуа рассказала ей о том, что произошло.

Происходило все так. Дикси привезла Карлу и Лурд в Джойс, городок в паре миль к западу от озера Кресент. Они поужинали в небольшой закусочной, купили в универмаге открыток и тронулись в Олимпию. К тому времени уже стемнело. Никто точно не знал, что именно пошло не так. Вероятнее всего, на тридцать восьмой миле – мысе «скорой помощи» – «субару» Дикси вылетела с дороги и пробила ограждение. Предположительно, машина упала в воду и затонула. Спасатели-ныряльщики из Сиэтла обыскали дно, но не обнаружили ни машины, ни тел. Некоторые говорили, что, возможно, авария произошла в другом месте или ее вообще не было. Другие считали, что под мысом «скорой помощи» может быть придонное течение или илистая яма. В любом случае, эти предположения ничем не подтверждались, и этот случай пополнил ряд загадочных трагедий, связанных с проклятием озера Кресент. Были еще подробности этого несчастья – их Бернис просто отказалась впустить в сознание. Это было выше ее сил – думать о последних мгновениях жизни двух ее подруг и племянницы. Спасая собственный рассудок, она засунула эти подробности в самый дальний угол психики и вскоре позабыла о них.

Бернис взяла долгий академический отпуск, который плавно перешел в уход на пенсию. Она просто не могла вернуться. Ей было бы невыносимо увидеть новые лица в классах Дикси и Карлы – увидеть, что жизнь идет дальше, не останавливаясь ни на мгновение. Ли-Хуа по-прежнему работала школьным психологом. Они с Хунгом очень поздно пришли к профессии и не могли позволить себе уйти на отдых. После гибели Лурд, Карлы и Дикси все стало совсем по-другому. Оставшиеся «рэдфилдские девчонки» разбрелись кто куда – кто-то перевелся в другую школу, кто-то бросил преподавание, а кто-то просто перестал звонить. С вечеринками и ежегодными поездками было покончено. У всех была своя жизнь.

Той зимой, в один из вечеров, позвонила Ли-Хуа.

– Послушай, Бернис, я должна тебе кое-что сказать. О девчонках.

Бернис лежала в постели и решала кроссворд. У нее так задрожали руки, что она сломала карандаш.

– Ли, у тебя все нормально? – Ли-Хуа похудела и перестала улыбаться. Было ясно, что у нее на душе какая-то тяжесть, тайна, которую она скрывает от своей подруги. Бернис все равно чувствовала, что не все знает об этой трагедии, и притворялась, что ни о чем не догадывается, просто из трусости. – Хочешь, я приеду?

– Нет. Просто послушай. Я хотела рассказать тебе раньше, но не могла. Я боялась, что ты что-нибудь натворишь. Я боялась, Бернис. – Голос Ли-Хуа сорвался. – Карла звонила мне в ту ночь, когда все это случилось. Я мало что понимала – не совсем проснулась, а она так кричала в трубку. Когда человек испуган, голос у него меняется. Прошло несколько секунд, прежде чем я поняла, что это она. Карла была в панике, говорила очень быстро. Сказала, что машина потеряла управление и они упали в воду. Мне кажется, они в это время были уже под водой. Двери не открывались. Она умоляла помочь. Звонок длился всего несколько секунд. Затем все они начали кричать, и связь прервалась. Я набрала «911», сообщила о ситуации оператору, сказала, что они предположительно находятся там-то и там-то. Потом стала звонить девчонкам на мобильные. Услышала только автоответчик.

Положив трубку, Бернис лежала и смотрела на круг света, расплывшийся на столе под лампой с абажуром. Она медленно, тяжело пыталась сообразить, что только что сказала ей Ли-Хуа. Что-то глубоко внутри нее шевельнулось. Она сняла с подставки беспроводной телефон и начала пролистывать все записи. Когда она добралась до лета, механический голос в трубке сказал, что у нее есть непрослушанное сообщение. Оно было записано в два часа ночи – в ту ночь, когда случилась авария. Так как в доме не было электричества, звонок был сразу направлен на голосовую почту.

– Боже мой. Боже мой. – Она стерла сообщение и бросила телефон, как будто ее ударило током.

Как только зажила ее лодыжка, Бернис собрала кое-какие вещи и поехала к озеру. Было холодно. Канавы были полны черных и бурых листьев. Она остановилась на повороте, на высокой скале, круто обрывающейся в озеро, – это место называлось мысом «скорой помощи» – и прикрепила к ограждению венок. Осушила пару крохотных бутылочек шираза и плакала до тех пор, пока не кончились слезы и не опухли глаза. Затем вернулась в машину и поехала дальше.

Дорога вела мимо пирса. Сезон давно кончился, и пирс был почти пуст – один грузовик на парковке, одна моторная лодка средних размеров на воде. Бернис чуть не проехала мимо, не останавливаясь, – она хотела снять номер в «Крупной рыбе». Что она там собиралась делать, это и для нее самой было загадкой. Вдруг она заметила, как рядом с лодкой всплыл аквалангист. Не глуша мотор, она остановилась у пустой билетной будки. Аквалангист проплыл вдоль своей лодки, поправил что-то на маске и забрался на борт.

Дворники машины Бернис шарахались по стеклу, по радио играла какая-то баллада – так тихо, что слов было не разобрать. Ее начало трясти. Это была не просто скорбь и раскаяние, а какое-то более древнее, более примитивное чувство. Она сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Пока она вылезала из машины и шла по пирсу до пришвартованной лодки, где аквалангист снимал маску и ласты, небо стало еще более серым. Это был молодой человек со светлыми волосами и густой рыжей бородой, из-за которой его лицо казалось очень бледным. Он сел на скамейку и скинул с плеч баллоны с воздухом. Бернис стояла на краю пирса. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Поднялся ветер, и лодка закачалась.

Он сказал:

– Потеряли кого-то?

– Да. Подруг.

– А, это те женщины, которые исчезли здесь минувшим летом. Мои соболезнования. – Кожа вокруг глаз у него была набрякшей. Она подумала: отчего это? От погружений или от слез?

– Вы здесь ныряете, чтобы найти какие-либо свидетельства трагедии?

– Да, я и еще пара человек. Есть еще компания из Орегона, но, по-моему, это охотники за сокровищами. Какие сокровища они тут ищут – непонятно.

– Из Орегона?