Легенды о призраках (сборник) Коллектив авторов

– Он мертв, – сказал Джим. – Они проломили ему голову доской.

– Черт, Джим. Этого не может быть. Они же монахини.

– Вряд ли, – сказал Джим. – По крайней мере, не такие монахини, каких ты знаешь.

Монахиня доволокла Гарольда до черной машины и отпустила его ногу. Другая монахиня открыла багажник и вытащила оттуда что-то похожее на сложенный шезлонг, только больше. Она поставила этот «шезлонг» на землю и пнула его ногой. Сложенный предмет начал со скрипом и стуком раскладываться. Он развернулся – прямой силуэт, наклоненный немного влево. Его глаза, ноздри и рот были просто отверстиями, через которые сквозил лунный свет. Его голова поднялась вверх под давлением похожих на вешалку плеч, а под ними развернулась грудь, похожая на старый проволочный каркас, который в старину использовали для пошива платьев, или, может быть, на птичью клетку, обитатель которой был бы заточен навечно. Стук и скрип не стихали. Снизу выдвинулись длинные кости ног с вывернутыми назад коленями и огромными, забранными в металл ступнями. Тонкие, как палки, руки повисли ниже колен, ударяясь о них, словно ветки о подоконник. Он встал во весь рост, и в нем было не меньше семи футов в высоту. Как и у монахинь, его колени и локти сгибались не в ту сторону.

Монахиня, стоявшая возле багажника, наклонилась и достала оттуда еще что-то – что-то довольно крупное, бьющее крыльями в ночном воздухе. Она держала крылатое существо за когтистые лапы, оно яростно щелкало клювом, высматривая, что бы ему клюнуть. Свободной рукой монахиня открыла грудь складного человека – в центре ее была дверца на петлях – и засунула черное крылатое существо внутрь. Оно забилось там, словно сердце, получившее укол адреналина. Отверстия глаз складного человека заполнило красное свечение, вокруг рта наросли губы, похожие на толстых червей, в ночь вывалился длинный, как гадюка, и темный, как грязь, язык, ноздри с шумом втянули воздух. Одна из монахинь нагнулась, зачерпнула пригоршню глины с обочины и прижала ее к руке складного человека; со скоростью сплетни глина расползлась по его телу, покрывая голые кости плотью земли. Та монахиня, которая вытащила складного человека из багажника, схватила Гарольда за ногу и с легкостью, словно он был надувной куклой для секса, забросила его в черный зев багажника, затем захлопнула дверцу и посмотрела в ту сторону, где, прислонившись к дереву, стояли Джим и Уильям.

Она не то кашлянула, не то что-то сказала, и складной человек начал спускаться с насыпи, двигаясь поначалу неровно и как будто неуверенно. Его суставы скрипели, словно несмазанные шарниры, его конечности двигались с металлическим лязгом, к которому добавлялся тот специфический звук, какой издает с силой скручиваемая проволочная вешалка.

– Бежим! – прохрипел Джим.

Джим ощутил боль и понял, что ударился сильнее, чем думал раньше. Болела шея. Болела спина. Очень сильно болела нога. Наверное, он ушиб колено. Уильям, который, уклоняясь от деревьев, бежал рядом, сказал:

– Ребра. Кажется, они у меня сломаны.

Джим обернулся. Позади них, на самой границе леса, подсвеченный сзади луной, был виден складной человек. Он передвигался странными рывками, как будто внутри у него были пружины, и уже развил приличную скорость.

Участок леса, по которому они бежали, находился в низине, здесь собиралась вода, почва была мягкой и местами переходила в грязь, на поверхности луж плавали листья. Они шлепали по воде, и брызги разлетались во все стороны, а позади них скрипел и лязгал складной человек. Когда они осмеливались оглянуться, то видели его между деревьев – темный силуэт на фоне серебряных просветов. Для существа своего размера он двигался очень быстро – до тех пор, пока они не добрались до самого дна низины. Здесь ему пришлось несколько замедлить ход, поскольку его большие ступни завязли в грязи. Он с нечеловеческой силой выдирал их из мягкой земли, и каждый его шаг сопровождался чавкающим звуком. Однако через минуту существо приспособилось к местности, его движения стали плавнее, а поступь легче.

Наконец Джим и Уильям добрались до поросшей лесом возвышенности. Выбравшись из грязи, они немного набрали скорость, несмотря на то, что склон, по которому они поднимались, был крутоватым и им приходилось цепляться за ветки деревьев и кустов. Поднявшись наверх и взглянув назад, в низину, они увидели, что им удалось даже немного оторваться от складного человека. Ломая кусты, он продирался сквозь густой подлесок, и это получалось у него довольно медленно. Лунный свет, пробивавшийся сквозь кроны более высоких деревьев, пятнал его тенями их листьев. Но, хотя кусты и замедлили его продвижение, он шел вперед с механической неумолимостью, как будто ему неведомо было чувство усталости. Джим и Уильям оперлись ладонями о колени и постарались отдышаться.

– Если пройти этот лес насквозь – там есть старое кладбище, – сказал Джим. – Возле свалки автомобилей.

– Это где ты прошлым летом работал?

– Да. По кладбищу бежать легче, мы сможем оторваться еще больше. Доберемся до свалки – там живет старик Гордон. У него есть ружье и собака Чавка. Она меня знает. Она эту штуку сожрет.

– А меня она не сожрет?

– Тебя – нет. Ты же со мной. Пошли. Я, кажется, знаю, где мы сейчас. Было время, играл на кладбище и в этом углу леса. Надо двигаться.

Местность становилась Джиму все более знакомой, и они побежали еще быстрее. В раннем детстве он жил недалеко отсюда и проводил в этом лесу много времени. Они добежали до выжженной проплешины, которая осталась после пожара, начавшегося из-за удара молнии. Деревьев здесь не было, земля под ногами была черной, и серебряный лунный свет наполнял открытую поляну, словно ртуть черную чашку.

На середине поляны они снова остановились, чтобы отдышаться, и Уильям сказал:

– У меня голова сейчас взорвется… Эй, а этой штуковины что-то не слышно.

– Все равно она где-то позади нас. Вряд ли она так просто от нас отвяжется.

– Бог ты мой, – прошептал Уильям и судорожно вздохнул. – Не знаю, насколько меня хватит.

– Надолго. Нас должно хватить надолго.

– Что это такое, Джим? Какого черта эта штука за нами гонится?

Джим помолчал, затем спросил:

– Знаешь старую байку о черном автомобиле?

Уильям покачал головой.

– Бабушка рассказывала мне о черном автомобиле, который колесит по дорогам всех южных штатов. Он появляется то в одном месте, то в другом. Бывают времена, когда о нем ничего не слышно, но и тогда можно сказать точно: он где-то на дороге. А в Хеллоуин его видят чаще всего. Он всегда за кем-то гонится – и никто не знает почему.

– Чушь собачья.

Джим, не отрывая ладоней от колен, поднял голову:

– А ты сходи к этой щелкающей штуке и ей скажи, что это чушь собачья. И поглядим, как она тебе башку прищемит.

– Но ведь это и правда бессмыслица.

– Бабушка говорила, что до черного автомобиля это была черная карета, а до кареты – одетый в черное всадник на черной лошади, а еще раньше – просто щелкающая, лязгающая и скрипящая тень. Люди исчезают, говорила она, и забирает их черный автомобиль, черная карета, всадник или ходячая тень. Это одно и то же существо, просто выглядит оно по-разному.

– А монахини? Они-то откуда?

Джим покачал головой, выпрямился, вздохнул, проверяя, как работают легкие.

– Это не монахини. Это… не знаю… антимонахини, что ли. Это существо может принимать множество различных форм – так говорила бабушка. Пошли. Нам нельзя надолго останавливаться.

– Еще минуту. Я так устал. И, по-моему, оно нас потеряло. Я его не слышу.

В это мгновение, как будто в ответ на слова Уильяма, послышался лязг, скрип и хруст конечностей складного человека. Уильям взглянул на Джима, и они молча побежали через выжженную поляну к деревьям. Джим оглянулся: складной человек, облитый лунным светом, появился на другой стороне поляны. Он неутомимо двигался вперед, быстро приближаясь.

Они бежали. Впереди выросли белые могильные камни. Многие из них покосились или вовсе лежали на земле – в этом были виноваты корни растущих рядом с ними деревьев. Это было старое кладбище, а значит, до свалки автомобилей было уже недалеко – как и до дробовика Гордона и его злющей псины.

Им пришлось преодолевать еще один подъем, и на этот раз Уильям упал. Он с трудом встал на четвереньки, и его вырвало чем-то черным.

– Господи боже. Джим, не бросай меня… Я сдох… Дышать… не могу.

Джим бежал немного впереди Уильяма. Он вернулся и взял Уильяма за руку, чтобы помочь ему подняться, – и тут складной человек их нагнал. Со скрипом и стуком он схватил Уильяма за лодыжку и дернул его назад, вырвав из рук Джима.

Складной человек с легкостью размахнулся Уильямом и ударил его о дерево. Затем он развернулся и щелкнул Уильямом, словно кнутом, – с такой силой, что шея Уильяма переломилась, а из черепа вылетел один глаз. Складной человек снова развернулся и хлестнул Уильямом о могильный камень. Раздался хруст, как будто на пол упала стеклянная кофейная чашка. Складной человек закружился на месте и стал колотить Уильямом о деревья, так что с них полетела кора, а с Уильяма – клочья одежды и мяса.

Джим умчался оттуда со всех ног. Так быстро он не бегал никогда в жизни. Скоро лес кончился, и он оказался на открытом месте. Под ногами захрустел гравий. Позади него, на опушке леса, появился складной человек. Он приближался, передвигаясь длинными прыжками, – приближался, несмотря на то, что волок за собой изломанный труп Уильяма, держа его за лодыжку.

С того места, где Джим находился, он уже видел вдалеке свалку автомобилей. «Может, и добегу», – подумал он. Но ведь вокруг свалки шел алюминиевый забор семи футов в высоту. Высоковато. Затем он вспомнил, что где-то справа от свалки, прямо возле забора, растет клен. Старик Гордон не раз говорил, что надо бы его спилить, а то кто-нибудь переберется по нему через забор и сопрет запчасти, которым «цены нет». Хотя, даже если кто-нибудь и позарился бы на его ржавые железки, ему бы все равно светил заряд из Гордонова дробовика в задницу да здоровенные клыки его псины. Последний раз Джим видел старика полгода назад и надеялся, что тот не перешел от слов к делу и дерево еще стоит на том же месте.

Подбежав ближе, Джим увидел, что клен никуда не делся – он все так же стоял, прижимаясь к блестящей алюминиевой стене. Джим посмотрел через плечо. Складной человек прыгал вперед, словно огромный механический кролик. При каждом его прыжке тело Уильяма, которое он тащил за собой, взлетало в воздух и со стуком и шуршанием ударялось о гравий. Если монстр будет продолжать двигаться с такой скоростью, через несколько секунд Джиму придет конец.

В боку у него резало так, будто там торчал кухонный нож, а сердце так и порывалось выскочить из груди. Он собрал все оставшиеся силы и полетел вперед, надеясь, что милосердный Господь не даст ему споткнуться.

В два рывка он забрался на дерево, перемахнул через забор, приземлился на ржавую крышу автомобиля, спрыгнул с нее и со всех ног бросился в ту сторону, где между шеренгами древних машин и кучами железного хлама виднелось освещенное окно хибары, построенной из досок и алюминиевых листов.

Перед хибарой на него выбежала Чавка – наполовину питбуль, наполовину просто здоровая дворняга. Она зарычала, явно намереваясь наброситься на непрошеного гостя. Джим остановился, – хотя внутри у него все сжималось от страха: малейшее промедление позволяло щелкающему существу, убившему Уильяма, отыгрывать драгоценные секунды, – наклонился, протянул руку и позвал собаку по имени:

– Чавка! Хорошая собака, хорошая. Чавка, это я.

Собака приостановилась, наклонила голову и завиляла хвостом.

– Да-да. Это твой дружище Джим.

Собака подошла ближе, и Джим погладил ее по голове.

– Хорошая девочка.

Джим поглядел через плечо. Ничего.

– Чавка, пошли.

Джим подошел к хибаре и постучал. Через мгновение дверь распахнулась. На пороге хибары, в рабочем комбинезоне, надетом на голое тело, – одна лямка сползла с плеча и висела на сгибе локтя, – стоял мистер Гордон. Он был старый, приземистый и промасленный, словно дизель. Зубов у него почти не было.

– Джим? Какого черта ты здесь делаешь? Ну и вид у тебя.

– Там существо… Оно за мной гонится.

– Существо?

– Да. Оно прямо за забором. Оно убило двух моих друзей…

– Что?!

– Оно убило двух моих друзей.

– Что это за существо такое? Какой-то зверь?

– Нет… Я не знаю, что это такое.

– Сейчас вызову копов.

Джим покачал головой.

– Бессмысленно им сейчас звонить. Когда они приедут, будет уже поздно.

Гордон исчез внутри хибары, но через мгновение опять появился на пороге – уже с помповым дробовиком двенадцатого калибра в руках. Он лязгнул затвором, вышел из хибары и огляделся.

– Ты это серьезно насчет друзей?

– Да. Конечно, сэр. Абсолютно серьезно.

– Ну, тогда сейчас мы с тобой да моя двенашка это проверим.

Гордон пошел вдоль рядов автомобилей, внимательно глядя по сторонам. Джим держался поближе к Гордону. Чавка трусила неподалеку. Пройдя так некоторое расстояние, они остановились. Слева и справа ряды разбитых автомобилей. Впереди блестящий в лунном свете забор. Больше ничего.

– Мне кажется, это существо – или как его там – ушло, – сказал Гордон. – Потому что иначе Чавка давно бы на него набросилась.

– Я думаю, оно пахнет не так, как пахнут люди или животные.

– А ты не разыгрываешь старика? Это часом не шутка, которую вы с приятелями придумали на Хеллоуин?

– Нет, сэр. Двое моих друзей мертвы. Это существо убило их. Какие уж тут шутки.

– Куда же оно тогда подевалось?

Словно в ответ на его вопрос, раздался звук, как будто открывали гигантскую консервную банку. Тонкая рука складного человека проткнула забор и медленно двинулась вверх, разрывая металл. Большой кусок забора отогнулся, а еще через мгновение оторвался совсем и отлетел в сторону. Теперь Джим видел складного человека: он стоял в проломе во весь рост, по-прежнему держа за ногу истерзанное тело Уильяма.

Джим и Гордон не могли пошевелиться.

– Сукин ты сын, – произнес Гордон.

Чавка зарычала и рванулась вперед.

– Чавка сейчас его уделает, – сказал Гордон.

Как раз в тот момент, когда собака прыгнула, складной человек отпустил ногу Уильяма и наклонился вперед. Он поймал ее, выкрутил, словно простыню, засунул свою длинную руку ей в глотку и стал вытягивать ее внутренности. Кишки Чавки полетели во все стороны – складной человек будто вытряхивал конфетти из мешка. Затем он вывернул собаку наизнанку.

Опустошив Чавку, складной человек нагнулся и прицепил ее к крюку, расположенному у него на голени.

– Бог ты мой! – прошептал Гордон.

Существо снова взяло Уильяма за ногу, сделало шаг вперед и остановилось.

Гордон поднял дробовик.

– Подходи, урод, сейчас я тебя поперчу.

Существо склонило голову набок, как будто обдумывая это предложение, затем двинулось вперед большими скачками, скрипя и пощелкивая. Мертвая собака колотилась о его голень. Впервые его рот – просто дыра с губами-червяками – изогнулся в какое-то подобие улыбки.

Гордон крикнул:

– Джим, беги! Я с ним разберусь.

Дважды просить Джима было не нужно. Он развернулся и бросился бежать вдоль рядов машин, нашел щель между двумя «фордами», где трава была повыше, и спрятался за одним из них. Между землей и днищем машины, стоящей на спущенных колесах, просвет был небольшой, и он лег на живот, чтобы хоть что-нибудь видеть. На некотором расстоянии, заполненном стоящими впритирку автомобилями, он увидел ноги Гордона. Они передвинулись в крепкую стойку. Джим понял, что это старик прижал приклад дробовика к плечу.

Тут раздался выстрел, и сразу же еще один. Тишина, затем такой звук, как будто кто-то рвет толстый картон, затем крики и опять звук разрываемого картона. У Джима закружилась голова – оказалось, он уже некоторое время не дышит. Он судорожно втянул в себя воздух и испугался, что существо его услышит.

«Господи боже, – подумал он, – я убежал, оставил мистера Гордона одного против этой штуковины, а теперь…» Он не знал, что и думать. Может, это кричал… он, складной человек? Но ведь пока Джим не слышал даже, чтобы он дышал, – никаких звуков, кроме щелканья и скрипа его сочленений.

По-пластунски, словно солдат под огнем противника, он подполз к спущенному колесу «форда» и выглянул. Между рядов машин, с механической методичностью осматривая их, шел складной человек. Одной рукой – если это можно было назвать рукой – он волок тело Уильяма, другой – труп мистера Гордона, который выглядел теперь намного тоньше, чем раньше, – слишком многое было вынуто из него. Чавка все еще висела на проволочном крюке, приделанном к его голени. Каждый раз, когда нога складного человека опускалась, Чавку тащило по грязи.

Джим быстро пополз назад. Он полз и полз, пока не уперся спиной в дверцу автомобиля. Тогда он поднялся на корточки и, стараясь держаться как можно ниже, двинулся по самому узкому проходу между автомобилями, рассудив, что здесь складному человеку будет сложнее его найти. Он знал, что кое-где на этой свалке ряды машин стоят совсем впритык, и если он доберется до того места, куда складной человек не сможет пролезть…

Где-то поблизости раздался громкий лязг. Не вставая с корточек, Джим повернулся, чтобы отыскать его источник. Складной человек смотрел прямо на него. Он поднял автомобиль, загораживающий ему путь, за передний мост – так, что его задний бампер оказался на земле, – и заглядывал под него. Монстр находился совсем близко от Джима, и тот понял, что складной человек больше, чем ему казалось раньше. Там, где заканчивалось его широкое туловище, были видны пружины – мощные пружины, дрожащие, отливающие металлом в лунном свете. Наклонившись, он ухватился и за задний мост автомобиля, чтобы поднять его, и Джим увидел, что там, где изламывались назад его колени, тоже были пружины, – складной человек был ходячим собранием металлического лома.

Джим застыл. Складной человек широко раскрыл рот, и Джим разглядел, что внутри монстра вращаются шестеренки и вспыхивают электрические искры. Джим сорвался с места и бросился бежать между машинами. Он прыгал с капота на капот, пробегал по крышам, а за ним шел складной человек – он поднимал автомобили и отшвыривал их в сторону, как будто они были игрушечными.

Джим видел вдалеке забор и стремился к нему. Когда он подбежал поближе, то уже знал, что делать. Прямо рядом с забором стоял «шевроле», и Джим подумал, что может взбежать на его крышу, прыгнуть с нее на забор, уцепиться и перелезть на другую сторону. Это не остановит идущего за ним монстра, но даст ему еще несколько секунд форы.

Скрип и щелканье позади него становились все громче.

Впереди была шеренга машин, он запрыгнул на капот первой и побежал по крышам, затем спрыгнул на землю и взял немного вправо, направляясь к стоящему у забора «шевроле».

И тут что-то со страшной силой ударило его в спину, совершенно выбив из него дыхание.

Первый удар развернул его, поэтому второй обрушился на грудь.

Джим не сразу осознал, что лежит между двумя машинами, а складной человек стоит над ним, размахиваясь телом Уильяма, как будто оно было просто мокрым полотенцем. Так вот чем он ударил его – он орудовал трупами, словно хлыстами.

Откуда в нем взялись силы, Джим не знал, но он вскочил на ноги и отпрыгнул в сторону как раз тогда, когда тело мистера Гордона врезалось в землю. Тело Уильяма просвистело рядом с его ухом, но он уже опять убегал.

Он добрался до «шевроле», чуть ли не на карачках забрался на капот, затем запрыгнул на крышу. Нога за что-то зацепилась, но он, не глядя назад и не останавливаясь, брыкнул ей изо всех сил и освободился. Он прыгнул в сторону забора, зацепился за его край локтями. Острая кромка врезалась в тело, но это не остановило его: он рывком подтянулся и в следующее мгновение перелетел через забор и приземлился с другой стороны.

Правую ступню Джима как будто прострелили. Взглянув на нее, он увидел, что ботинка на ней нет, и понял, что его нога вовсе не зацепилась, когда он лез наверх, – это складной человек схватил ее, но добычей его стал только ботинок. Однако ступня нестерпимо болела. Никакой пули, естественно, не было. Он подвернул ее, когда спрыгивал с забора, и то ли сломал, то ли вывихнул. Наступать на нее было чертовски больно, но делать было нечего, и, сильно хромая, он поспешил прочь от забора.

В двадцати ярдах впереди было шоссе. Джим услышал, как за его спиной упал забор, и понял, что ему пришел конец, потому что у него кончился бензин, проколота шина и вот-вот взорвется мотор. Он дышал с трудом, а кровь колотила в виски, как заключенный, стремящийся разбить стены своей камеры.

И вдруг он увидел огни. Свет фар. Большой грузовик с прицепом, «Мак», ехал в его сторону. Если грузовик остановится, водитель поможет ему. Наверное. Только бы остановился.

Спотыкаясь, Джим вышел на середину шоссе, прямо под свет фар, и замахал руками. Он бросил взгляд налево…

…и там был он. Складной человек. Всего в шести футах от Джима.

Грузовик явно не успевал затормозить. Складной человек протянул к Джиму свою длинную руку. Отчаянно оттолкнувшись здоровой ногой, Джим отпрыгнул в сторону, а складной человек оказался прямо на пути грузовика. Раздался такой звук, как будто кто-то, поднимаясь по лестнице, уронил коробку с тарелками.

Грузовик пронесся так близко от Джима, что его обдало ветром. Он убрался с дороги «Мака» как раз вовремя. В отличие от складного человека. Когда Джим отпрыгнул, то непроизвольно развернулся – и поэтому увидел, как грузовик врезался в складного человека.

Деревянные и металлические части, пружины и шарниры разлетелись во все стороны.

Грузовик прокатился по некоторым из них, потом водитель ударил по тормозам. Огромный «Мак» не мог остановиться сразу. Его колеса заклинило, и он пошел юзом. Ночь наполнилась визгом, шины задымились, грузовик проехал еще ярдов тридцать и встал.

Джим свалился в неглубокий кювет, встал и дохромал до росших поблизости кустов. На что-то наступил и снова упал. Перекатился на спину. Получилось так, что он полусидел-полулежал на дне канавы, прислонившись спиной к дальнему от дороги склону. Его голова находилась почти на уровне земли, и сквозь кусты он видел шоссе. Шоссе было хорошо освещено, потому что по его обочинам стояли фонари. На шоссе лежал складной человек – или, скорее, по всей дороге валялись его части. Выглядело это так, как будто грузовик въехал в скобяную лавку, торгующую подержанными железками. Посреди всего этого лежали Уильям, Гордон и Чавка.

Туловище складного человека, каким-то чудом пережившее столкновение с грузовиком, вдруг завибрировало и открылось. Из него с вороньим криком вылетело крылатое существо. Оно схватило старика Гордона и Уильяма, – по одному трупу в каждую лапу, – клювом подцепило собаку и, несмотря на то, что оно было слишком маленьким для того, чтобы унести хотя бы одного из них, не говоря уже обо всех троих, подняло их в воздух и исчезло в ночном небе, быстро слившись с темнотой.

Джим повернул голову. Дальше по шоссе водитель вылез из грузовика и чуть ли не бегом направился с месту происшествия, а через несколько шагов и в самом деле побежал. Добравшись до места аварии, он склонился над деталями складного человека. Поднял пружину, рассмотрел ее, отбросил в сторону. Посмотрел в сторону канавы, в которой лежал Джим, но, похоже, ничего не увидел – Джима хорошо скрывали кусты.

Джим уже хотел позвать водителя на помощь, но тот вдруг зло закричал:

– Ты чуть меня не угробил! Ты чуть себя не угробил! Может, тебе уже конец пришел. А если нет, то придет, когда я до тебя доберусь, ты, идиот! Выбью из тебя все дерьмо.

Джим тут же передумал его звать.

– Давай выходи, я тебя своими руками придушу.

«Замечательно! – подумал Джим. – Сначала меня хотел убить складной человек, а теперь еще и водитель грузовика. Да черт с ними, черт с ними со всеми», – и он откинул голову на край канавы, закрыл глаза и уснул.

Водитель грузовика не пошел его искать, и когда Джим проснулся, «Мака» уже не было на дороге, а небо начало светлеть. Лодыжка болела так, как будто из нее пытались сложить оригами. Он поглядел на нее. В темноте мало что было видно, но все же он разобрал, что ее раздуло до толщины канализационной трубы. Джим вяло подумал, что еще немного полежит, а потом дохромает или доползет до обочины шоссе – а там его подберет какая-нибудь проезжающая машина. Он снова откинулся на край канавы и хотел уже закрыть глаза, когда услышал звук приближающейся машины.

Он посмотрел на шоссе и увидел огни фар с той стороны, откуда приехал грузовик. Вверх по спине, словно паук, пополз страх. Это был черный автомобиль.

Черный автомобиль приблизился к обочине и остановился. Из него вышли монахини. Они принюхались, раздувая ноздри, затем высунули длинные языки и лизнули уходящую ночь. С невероятным проворством они собрали части складного человека и сложили их в мешок, который поставили посреди дороги.

Когда мешок был полон, одна монахиня вступила в мешок своей длинной ногой и утрамбовала детали. Вытащив ногу, она взялась за горловину мешка, размахнулась им как следует и шмякнула несколько раз об асфальт. Затем она отошла, а другая монахиня пнула мешок. Третья монахиня раскрыла мешок и достала оттуда складного человека. Джим позабыл, что человеку нужно дышать. Монстр был полностью в сборе и сложен. Монахиня не стала его раскладывать. Она открыла багажник автомобиля и бросила его туда.

Затем она повернулась и посмотрела в ту сторону, где в канаве прятался Джим. Она вытянула в сторону руку и застыла в такой позе. Из остатков ночной тьмы вылетело крылатое существо и село ей на руку. Оно по-прежнему держало в когтях трупы Уильяма и Гордона, а Чавку – в клюве. Они висели, словно тряпки, и, казалось, весили не больше, чем тряпки. Монахиня взяла птицу за ноги и тоже затолкала ее в багажник – вместе с ее добычей. Закрыла дверцу багажника. Посмотрела прямо в то место, где лежал Джим. Перевела взгляд на небо, где на востоке потихоньку вставало солнце. Опять уставилась на Джима, вытянув в его сторону длинную руку, на которой, как на палке, болтался широкий рукав ее одеяния. Она ткнула костистым пальцем прямо в него, слегка наклонившись вперед. Другие монахини встали рядом с ней и тоже вытянули указующие пальцы в его сторону.

«Боже мой, – подумал Джим. – Они знают, что я здесь. Они меня видят. Или чуют. Или чувствуют. Но они знают, что я здесь».

Небо еще посветлело, и на его фоне ясно выделились их темные силуэты. Наконец монахини опустили руки.

Они быстро забрались в автомобиль. Последние пятна темноты расползлись по земле, уступив место розовому цвету зари. Ночь Хеллоуина кончилась. Мотор автомобиля взревел, и он помчался прочь. Джим видел, что, не проехав и нескольких футов, черный автомобиль исчез. Растаял, словно туман. Остался только восход и занимающийся день.

Когда я был маленьким, – а это было в шестидесятые годы, – я слышал рассказ о черном фургоне, или черном автомобиле. Я думаю, фургон появился оттого, что многие боялись, что нас украдут хиппи. Но история эта родилась раньше, и фигурировал в ней не только автомобиль, но и карета, и всадник на лошади, и просто ходячая тень, – так, по крайней мере, мне рассказывала бабушка, когда была в настроении. Я слышал эту историю и от других людей – чаще всего вариант с автомобилем. И я стал задумываться: ну хорошо, в этой машине есть что-то плохое, но что же? Дальше включилось воображение.

Джо Лансдэйл пишет с 1973 года. Он автор тридцати романов и восемнадцати сборников рассказов. Джо получил, среди прочих, премию Эдгара Аллана По, семь раз премию Брэма Стокера, Британскую премию фэнтези и итальянскую литературную премию Гринцане Кавур.

По его новелле «Бабба Хо-теп» («Bubba Ho-tep»), получившей премию Брэма Стокера, Дон Коскарелли снял фильм, считающийся сейчас культовым, а его рассказ «Происшествие на горной дороге» («Incident On and Off a Mountain Road») составил литературную основу первого фильма сериала «Мастера ужаса» кабельного канала Showtime.

Он писал для кино, телевидения, комиксов и является автором многочисленных эссе и ведущим рубрик в нескольких журналах. Последние книги Лансдэйла – это вышедший в издательстве Техасского университета сборник его лучших рассказов «Sanctifi ed and Chicken Fried», а также самый новый роман серии о Хэпе Коллинзе и Леонарде Пайне «Vanilla Ride». Вся серия была недавно издана в мягкой обложке издательством Vintage Books.