Пепел и золото Акелы Логачев Александр

– Он охотится за золотом Акелы. Давай уйдем с этой квартиры. Если пришел один милиционер, значит, придут и другие.

– Давайте уйдем, – заявила с порога Маша. Как она открыла дверь и приблизилась к комнате, заглушила музыка. – Только я сначала приму ванну. Что за гадость вы слушаете! – Маша, демонстрируя, кто с ее точки зрения тут главный, вырубила магнитолу.

– Соня, это Маша, Маша, это Соня, – галантно представил Пепел дам.

– Мы знакомы, – улыбнулась Мария.

Пепел пытливо покосился на Соню, но промолчал.

– Я не претендую на долю в золоте Акелы, – оправдываясь, выставила вертикально перед собой ладошки дочь антиквара.

– Акела ничего не говорил про золото, он говорил про три миллиона долларов, – практично поправила Маша. – Ладно, это займет пятнадцать минут, – Маша тряхнула флаконом шампуня «Цикл Виталь», – и смываемся, извините за глупый каламбур.

– Не… – растерянно начала Соня.

– Пусть, – зевнул Сергей.

Когда из ванной раздался истошный визг, Пепел велел Соне:

– Успокой Машу, потом ваша задача вытащить жмура из водоема и завернуть... хоть в это покрывало, чтоб босые пятки наружу не торчали.

– Ты нам не поможешь?

– Это тренировка по закалке нервов. В том, что нам еще предстоит, мне нужны соратницы с титановыми нервами. А я пока смотаюсь к Ледовому дворцу. Все это время мой ржавый железный конь там пасся. Надо же какой-нибудь багажник, чтобы труп с доставшейся тебе в наследство хаты вывезти.

«Макаров» безвременно всех покинувшего и закопанного под Мгой майора Кудрявцева Сергей оставил в “жигуленке”, чтоб не сдавать на фэйс-контроле банка «СевЗапЯк-альянс», мало ли, какому чересчур радивому ресепшену захочется пробить номер ствола по базе. Внутри банк выглядел, грубо говоря, шикарно. Зеленый камень и фальшивое золото.

Цокот девичьих каблучков, попирающих желто-розовый мрамор, напоминал ритм реп-речевки; чуть приотставший Пепел меньше вертел головой на дизайнерское великолепие, зато успешно считывал выглядящие бедными родственниками натыканные по углам на уровне коленок датчики систем безопасности. «А по ночам мне снится конь, – то и дело машинально всплывало в голове при виде очередной прилипшей к стенке коробочки. – Косит лиловым глазом...» При этом Сергей умудрялся ступать абсолютно бесшумно, с пятки на носок, на всю ступню. Привычка.

Со спины (да и в фас) обе дамы Пепла выглядели крайне соблазнительно и, прекрасно сознавая силу чар, источали бризантную смесь ухоженности, уверенности и сексапильности. Вот что делают с нашими женщинами открытые спины и глубокие декольте одолженных на полчасика («Для сериала, дорогой, в титрах объявим благодарность») в бутике вечерних платьев, неазиатская косметика и озвученный в телефонных трепах искушенными подругами по продюсерскому центру Курс молодого бойца-парикмахера.

Попадавшиеся по пути дельцы и клерки застывали баобабами. Лысины от пота начинали сверкать, усы по-кошачьи ежились, губищи раскатывались, глаза пучились. С таким прикрытием-отвлечением Сергей легко взял бы здешнюю кассу, но цель ставилась другая.

– Как говорила моя подруга Марина: «Там будет один человек, ну, те двое, один из трех». – Флагманом на полкорпуса опережающая Соню Маша показала направление.

Предупредительный нервно хрустящий пальцами и одергивающий белоснежные манжеты клерк тут же возник сбоку от флагмана, будто невытраленная шипастая мина.

– Добрый день, что клиентам будет угодно? – Паренек оказался вышколен лучше, чем халдей в «Невском Паласе». Все фибры его души нацелились на визитеров, чутко снимаяэмоциональный настрой. Клиенты – народ веселый, и мы будем веселы. У клиентов засады, и мы будем душиться крокодиловыми слезами.

Клиенты оказались подчеркнуто деловиты и серьезны.

– Будьте любезны проводить нас к индивидуальным сейфам. Анонимное хранилище.

Пластиковая карточка сопровождающего скользнула в соответствующий паз. Электронно-задумчиво заурчала и отползла вбок решетка с прутами толщиной в бамбук; запирающий брюхом проход охранник отступил в сторону и за спиной Пепла тоже утер обильный пот.

Играя телаша, Пепел, прежде чем пропустить вперед дам, с насупленными бровями осмотрел кабину лифта. Опять малахитовая зелень и сусальное золото. Пока лифт сползал вниз, клерк украдкой копался глазами в Машином декольте. За это, выходя, будто нечаянно Сергей наступил ему на ногу и угробил антрацитовый блеск надраенного туфля. Клерк предостережение понял правильно.

– У нас стопроцентная конфиденциальность, – заучено залепетал парень на нижнем уровне.

Опять отползающие решетки и проворачивающиеся турникеты, от скуки зубрящие инструкции охранники и подмигивающие датчики.

Наконец троица с провожающим оказалась будто внутри улья. Все стены небольшого, но высокого помещения в горизонтальных ячейках. Почти что камера хранения на вокзале, только ячейки гораздо меньше, да нет вокзальной зашарпанности, спасает малахит и сусальный блеск.

– «СевЗапЯк-альянс», ячейка номер пятьсот шестьдесят семь, восемьдесят два, двадцать четыре. – Это была ее часть тайны. Маша сунула в зубы сигарету.

– Прошу прощения, здесь не курят.

– А я прикуривать не собираюсь, – обожгла Мария клерка презрением.

– Виноват, вот ваш индивидуальный бокс.

– Сам ты – «бокс», так и будешь через плечи заглядывать? – отомстила за Машино декольте и Соня.

– Виноват, у нас полная конфиденциальность. – Парень смущался, но гнул свою линию, – Прежде, чем вас оставлю, должен напомнить, что при трижды неправильно набранном коде автоматически срабатывает сигнализация.

– Ты еще здесь? – куражилась Соня. – Брысь отсюда.

– У нас полная безопасность вложений, – не смог не договорить клерк и проворно испарился.

Сергей выступил вперед, еще раз огляделся; ему казалось, что со всех углов в него целятся скрытые микрофоны и кинокамеры. Но, с другой стороны, он знал, что администрация на это никогда не решится, слишком много низовых сотрудников пришлось бы посвящать в тайну, а у тех длинные языки.

Их ящик располагался на уровне пояса. Чуть нагнувшись. Сергей набрал некогда вытатуированные в памяти в кабинете Ледового дворца цифры «113-41-12». Это была его часть тайны.

Ничего страшного не произошло, только сквозь броню послышался механический щелчок. За для этого предназначающуюся ручку Сергей Ожогов вытащил железный ящик из ячейки и открыл без сопротивления. Внутри в отдельном кармашке лежали официального вида бумаги и, неаккуратной насыпью, соблазнительно пухлые, как поросята, пачки долларов.

Маша кинулась от избытка чувств обнимать Соню. Жертва безуспешно пыталась высвободиться из объятий.

Сергей музыкально провел пальцами по шершавым рисункам:

– Настоящие.

– Сейчас мы мчимся в одно знакомое турагентство, там нам скоренько ляпают визы. Через два дня мы в Салониках. И на пляже откупорим шампанское, как говорил мой знакомый Влад: «За внутренний интернационализм!»

– Я не претендую на долю этих денег и никуда не поеду. – Соня отступила в угол, будто готовясь к отражению атаки. – Только, прежде чем смываться в Грецию, я бы обратила ваше внимание на бумаги в кармашке.

– Ну? – Мария деловито обеими руками пуляла зеленые параллепипеды в отзывающееся приторным шуршанием нутро полиэтиленового пакета «Телевизоры „Радуга“ – поддержим отечественного производителя».

– Этот сизый документ – закладная.

– Самая умная? – задорно улыбнулась Маша. Если бы не стеснялась, она бы сейчас запела припев из главного хита «Аббы».

– Я не искала жалких три миллиона долларов. И доля в этой кучке меня, как я уже говорила, не интересует. – Соня развернула бумаги и вытянула в руке перед собой на манер площадного глашатая. – Меня интересовала доля в золоте Акелы, которое он отдал под залог, чтобы получить эти задрипанные центы, и которое реально стоит в десять раз больше.

При воспоминании о погибшем любовнике Мария нахмурилась:

– Сергей, тебе нужно в десять раз больше?

– Мне хватит ста тысяч на квартиру и машину. То, что у меня есть сейчас – не мое, а Сонино.

– Мне тоже этого хватит, пошли отсюда, Сережа.

– Стойте!!! – Дочь антиквара преградила дорогу декольтированной грудью. – Я признаюсь! Золото Акелы стоит гораздо больше, чем тридцать миллионов. – Соня сыпала словами быстро, будто боялась опоздать на поезд, руки ее то тянулись поправлять прическу, то делали какие-то гипнотизерские пассы. Но не собиралась же всерьез она загипнотизировать без восторга слушающих ее приятелей. – Среди прочего, там маска фараона, точь-в-точь, как в золотом фонде Эрмитажа. Откуда я это знаю, не важно, но в Эрмитаже – копия, а подлинник в закромах банка... – Соня заглянула в бумаги за подсказкой. – ...«Илимбанка». Это на Сотсби сто пятьдесят или двести миллионов долларов. Причем, вполне легальных, потому что Эрмитаж никогда о своих правах не заявит. Только не спрашивайте, почему я так уверена.

Пепел облизал пересохшие губы, утер пот, буквально с тем же растерянным видом, с каким десять минут тому утирались банкиры наверху; в помещении становилось жарко.

– И зачем мне рисковать собственными кишками ради этого бешено дорогого куска золота?

– Хотя бы ради моего покойного отца. Он ведь тебя приютил после тюрьмы. Ты – обязан!!!

Сергею захотелось влепить Соне пощечину, но он действительно имел долг перед покойным родителем.

– Акела взял в «Илимбанке» под золото кредит и спрятал в «СевЗапЯк-альянсе»? Я правильно поняла? Как говорил мой приятель Игорь: «Дважды высказанная шутка не смешнее в два раза».

– Это дело надо обмозговать, давайте, красавицы, – в машину.

Отъехав километр, Пепел набрал на мобильнике указанный в сизых бумагах номер:

– Добрый день, не правда ли, прекрасная погода?.. И вам того же. А беспокою я по пустячному поводу. Надумал оставленное у «СевЗапЯк-альянса» в залог по кредитному договору дробь четыреста двадцать один золотишко вернуть... И много процентов за пару недель натикало?.. Какой у вас жадный банк. Ладно, послезавтра появлюсь с процентами. Гуд бай.

Он некоторое время рулил молча, потом нехотя поделился услышанным с девушками:

– Это просто кровососы какие-то. Сто пятьдесят тысяч долларов процентами к завтра. Интересно, где я найду такие бабки?

– Ты же договорился на послезавтра! – вроде день отсрочки что-то решал, вспыхнула Соня.

– Это пусть они готовятся к послезавтра. А за золотом мы явимся раньше.

Несмотря на многие лета, лектор держался молодцом, он лихо рубил воздух дряблой ладонью (вторая рука привычно удерживала под мышкой заслуженный портфель), и от этого каждое его слово казалось исполненным глубинного смысла, и если что прозеваешь, пеняй на себя.

– …Нет продажи без клиента. Если вам крупно везет, вы можете вести себя пассивно и просто встречать клиентов, которые толпой валят к вам. Если такой поток клиентов отсутствует либо он недостаточен, то вам придется вести их поиск. С начала и до конца процесса поиска клиент проходит стадии «подозреваемого» (suspect), потенциального (prospect) и, наконец, «родного» (client). Любой расчет покажет, что для начала хорошо иметь большое количество «подозреваемых».

Несколько навыкате глаза лектора сверлили выглядывающие из-под лазурно-яркой юбки коленки симпатичной слушательницы в первом ряду, но каждому слушателю казалось, что лектор обращается только к нему.

– Мы иногда пытаемся рассказать клиенту все про нашу продукцию, забывая, что самое главное – увязать эти продукты с его потребностями. Выявить потребности клиента – это активный способ определить его замечания по цене. Научитесь эффективно задавать вопросы и внимательно слушать. Вспомните о том, что девять десятых времени вы готовитесь к продаже и только одну десятую времени – продаете. Ваши знания о бизнесе, извиняюсь, состоянии клиента – это ключ к вашей добавленной стоимости. Клиент покупает не ваш продукт, а положительный опыт, который вы наработали на подобных ему клиентах.

Не чаще, чем через пять минут лектор прерывался, чтобы прополоскать горло «Аква минерале» из двухлитровой пластиковой бутылки и сплюнуть отработанную воду в вытоптанную траву. И каждые десять минут лектор тревожно поглядывал на небо, где со стороны Питера на Всеволожск наступали лохматые и дремучие тучи с крайне дурными намерениями.

– Если вы правильно провели предыдущие этапы, то, возможно, ваш клиент готов сразу заключить контракт. Но зачастую он не до конца уверен в правильности выбора и еще не готов это сделать. От вас требуется подкрепить ваши утверждения – предъявить доказательства. Если клиент долго думает и никак не может определиться, попробуйте вместе с ним выяснить, чего конкретно он боится. Обсудите совместно возможный сценарий: что будет, если он подпишет с вами контракт, как он будет пользоваться вашим продуктом, какие проблемы могут возникнуть и как вы намерены их решать.

Пожилые и молодые цыганки сидели перед лектором прямо на траве в три ряда. Два передних ряда слушали, чуть ли не с подобострастным вниманием; в последнем ряду, как обычно, находились и сачки. Вот одна молодуха тайком принялась играть с четками, вот вторая украдкой приготовила горсть семечек и начала их щелкать.

А на крыльце цыганского дома принимались экзамены. Худой, как жердь, черноусый цыган пытал мальцов и в случае неправильного ответа безжалостно драл за уши:

– Ну-ка, Тайсик, отвечай, за сколько времени поезд в метро проезжает Вторую линию?

– В Петербурге?

– Вот дурень, а где ж еще?

– За сорок три.

– А сколько там вагонов в каждом составе?

– Шесть!

– Во сколько открывается станция «Автово»?

– Пять, тридцать семь.

– Молодец, держи сигарету, заработал. А теперь Зося нам ответит, на сколько вокзалов и платформ можно попасть с Третьей линии?

– На две, дадо.

– А во сколько запирается «Пушкинская»?

– В пять, сорок пять!

– Дура, не открывается, а закрывается.

– Ночью.

– Дура, в двадцать семь минут первого. Будешь без ужина.

Вынеся под открытое небо табурет, Михай Бронко из-за забора не без ухмылки наблюдал за суетой на крыльце и вокруг дома напротив. За спиной отца появился Рокки.

– Куда собрался? – Отец узнал сына по шагам. После истории в депо тот приволакивал правую ногу.

– С парнями на речку. Можно, дадо?

– Гуляй, сынок, отдыхай, пока молодой.

– А что это у дядьки Важика за праздник?

– А это я, сынок, с твоим дядькой поспорил, что крепче: наука или кнут? Он лектора пригласил, да шпану зубрить цифры заставил. А я завтра всех наших от души пороть буду.

– За что?

– Для порядку. А дальше посмотрим, моя или его семья на следующей неделе больше денег в Питере соберет.

– А на что забились?

– На что спорят ромалы? На коней – или он пойдет угонять коня, или я. В Бегуницах, это в Волосовском районе, на конеферме состоится большой праздник. Второй раз будут разыгрывать Кубок губернатора Ленинградской области по конному спорту. Вот мы на призера и заложились.

– Не стар, дадо, на такие дела ходить?

– Щенок, – беззлобно отмахнулся отец.

Сын обошел табурет и нацелился на калитку.

– Это на речку пиджак от Версачи напялил?

– Это не Версачи, а Хьюго Босс.

– Стоило б тебя выдрать, чтоб не перечил отцу. Возьмешь завтра денег, купишь Версачи. А сегодня… Ладно, гуляй, знаю, что ты к Крутиеровой дочке клинья подбиваешь. Может, уже и сватов засылать пора?

– Да я на речку! – смутился младший.

Отец снова стал наблюдать, как в головы цыганок лектор втемяшивает психологические премудрости. «Если ты такой умный, почему зубы не золотые?» – пришла на ум прибаутка. А тучи уже разбрелись по всему небу, и небо стало серое, как степь.

Сын свернул за угол улицы.

И вот налетел ветер, швырнул в глаза и раскрытые от избытка потребляемой премудрости рты взметнувшуюся пыль. Юркнули в скирду воробьи. Тяжелые, будто сливы, капли воды глухо и сначала редко забарабанили по жести крыш, по платкам молодух, по лекторовому портфелю.

Вот с визгом клан дядьки Важика рассыпался, кто куда. Мальцы стайкой понеслись в сарай. Женщины – в дом. Лазурные, малиновые, рябые намокшие юбки прилипали к женским бедрам, но барона это уже не волновало. Пришла пора – они не снились.

Не сгибаясь под щелчками учащающихся капель, Михай Бронко прихватил табурет и побрел в дом. В сенях отряхнулся, будто искупавшийся пес, и первым делом включил оба светильника. Стоявшей на приступочке рядом с цинковым ведром чашкой зачерпнул колодезной воды, полчашки выпил, а половину выплеснул в распахнутую дверь, в колеблющуюся стену шуршащей, как деньги, воды.

– Меланика, почему у тебя дверь в дом распахнута?! – грозно крикнул Бронко в глубь дома. – Комары ночью загрызут!

Его за шумом дождя не расслышали. Так и оставив дверь открытой, Михай вошел в первую комнату. Оказывается, у него были гости. По другую сторону стола от равнодушно курящей старухи на венском стуле сидел Сергей Пепел.

Не показывая, что удивлен и даже испуган, барон включил люстру. Потом оба светильника на столе, очень Пеплу напоминающих бронзу из квартиры покойного антиквара.

– Спасибо, что спас сыну жизнь, – медленно начал Бронко. – Теперь в моем доме и в моем таборе всегда тебя будет ждать лучшая еда, лучшая постель и самое сладкое вино. – Чем больше слов говорил барон, тем ярче загорались его глаза, и распрямлялась спина.

Старуха отрешенно куталась в клубах табачного дыма. На столе пылилось несколько граненых стаканов, от которых воняло, будто они скверно вымыты после гоголя-моголя. А перед Пеплом на столе лежал «макаров», и Сергей задумчиво водил вокруг пистолета по скатерти пальцем. Прочитать, какие мысли сейчас бродят на душе у Пепла, Михаю не удавалось.

– Накроем такой стол, что в лучших ресторанах Петербурга гурманы повернутся в нашу сторону и захлебнутся собственной слюной. С твоего позволения, я хлопну в ладоши и кликну женщин и друзей. Женщины накроют стол, друзья запоют хвалебные песни. Будем праздновать твою победу на «джелем» и спасение сына!

– Не мельтеши, – устало и тихо приказал Сергей. Именно приказал. Встал, потянулся, не забыл подобрать ствол и пошел к Бронко вокруг стола. – Будем экономить свет, – сказал Сергей, оказавшись рядом, и носовым платком завязал Михаю глаза. При этом рукоятка пистолета пару раз коснулась цыганского затылка и один раз зацепила ухо – не умышленно, но у барона от этих прикосновений между лопатками заструился липкий пот.

Теперь, держа ориентирующегося только на слух Михая под ручку, Пепел подвел барона к столу и усадил на свободный венский стул.

– Но не только хорошее знали от тебя ромалы. – Не рискуя сорвать повязку, Михай положил руки перед собой. – Погибли ребята, погибла Вероника, последняя в роду. – Барону до зуда хотелось отодрать от спины прилипшую рубашку, но он предпочел не делать лишних движений. – И я помню, что ее брат давным-давно покинул этот свет с твоей помощью. За это ты мне должен рассказать все, что знаешь про золото Акелы. Ты обещал по телефону!

Человек, который изобрел раздавать в метрополитене вроде бы бесплатно авторучки, а следом записки «Я –глухонемой, продажа ручек, это единственный способ заработать на жизнь», Михай Бронко сейчас растерялся и поэтому попробовал наезжать, прекрасно понимая, что сунулся против расклада.

– Хочешь знать, слушай. Акела положил свое золото в «Илимбанк».

– Можешь дальше не продолжать. Эти ничего никому не возвращают.

– Я тоже слыхал эту шутку, но шутка, сказанная дважды, вдвое глупее. Знаешь, барон, я тут зашел пообедать в китайское кафе и наблюдал такую сцену. Один из клиентов повесил в гардеробе кепку. А после еды требует, чтоб ему подали. И низенькая гардеробщица – китайка – никак не может дотянуться до крючка. Ведь прибивали крючок русские работяги – на свой рост.

– В твоей притче гардеробщица – это ромалы? Если так, разреши мне снять повязку с глаз, нам больше нечего делить. – О, как жалел барон, что ножны с верным стальным жалом лежат в следующей комнате!

– Тогда бы я к тебе не пришел.

Вдруг раздался скрипучий голос старухи:

– Отдай ему, Михаил, что должен.

Барон не мог понять, зачем она вынырнула из старческих грез, может, сейчас ствол пистолета нацелен ему в переносицу? Грохнет выстрел, точнее, два – пришелец убьет его и старуху. А далее обшарит дом в поисках того, за чем пришел и что принадлежит ему по праву.

– Ты пришел за своей долей выигрыша на «джелем»?

– Не важно, что я имел ввиду, рассказывая про китайку, важно, как ты истолковал услышанное.

– У меня сейчас нет на руках полмиллиона зелени. Возьми часть товаром, – процедил барон и сразу же захотел откусить себе язык. Он выдал себя словом «часть».

– Мы не в Колумбии, – криво усмехнулся Сергей.

– Ладно. Твоя взяла. Отведи меня в следующую комнату, там есть подпол. Там ты свое и получишь.

– Я уже осмотрел твое хозяйство, – опять хмыкнул гость. – И, если ты не возражаешь, возьму себе это.

Дождь терся об окно, как кошка о колено. Но даже сквозь шум дождевых капель Михай Бронко расслышал, что гость подвинул грязные стаканы и водрузил на стол какой-то предмет.

– Барон, ты можешь снять повязку.

Когда Бронко проморгался, он увидел перед Сергеем на столе знакомый дипломат.

– Гадже! – заскрипел зубами барон.

– Он не гадже, – вдруг опять очнулась старуха. – Я знала старую Раду, и она про Пепла рассказывала, как он много лет назад выпустил коней из горящей конюшни.

А Пепел не спеша открыл дипломат. Барон прекрасно знал, что внутри. Триста тысяч президентов и лимонка, которой курьер должен был в случае чего...

– Курьер жив?

– Отдыхает в кустах у речки со сломанной ногой. Если бы не дождь, ваши парни его бы уже нашли и сгоряча отправились бы меня преследовать на городскую трассу. Ну, а теперь к сломанной ноге он прибавит насморк.

– Зачем тебе триста тысяч сразу и так? Я ведь должен тебе полмиллиона. Давай забудем о ноге курьера. Каждый месяц я буду отдавать тебе по сто тысяч. Шесть месяцев – с процентами.

– Потому что сто долларов – это всего сто долларов, вот зачем. И, уважаемый Михай, я знаю, что ты на выдумки мастак. Ты можешь заявить своим партнерам, типа если курьер не дошел с дипломатом до твоего дома, то и триста тысяч остается за ними, а они могут, мол, сами найти своего обидчика, который известен – Пепел. Прошу тебя, не делай этого, вспомни невысокую китайку. – Сергей закрыл дипломат и поднялся на ноги.

– Ты просто дьявол, будь по-твоему! Только остальные двести тысяч с долга списываются!

– Тебе на чай двести тысяч, а мне чемодан и лимонку, чтоб не очень твои горячие хлопцы мой след торопились искать.

И тогда барон снова сменил пластинку:

– Все-таки широкая душа у тебя, Пепел. Запомни, все, что я говорил в начале разговора, остается в силе. Теперь в моем доме и в моем таборе всегда тебя будет ждать лучшая еда, лучшая постель и самое сладкое вино!

Сергей пошел к выходу, не пряча пистолет. На пороге задержался:

– В той же китайской тошниловке мне подали пепельницу со следами женской губной помады. Делай выводы. – И тихо притворил за собой дверь.

– Что мне делать, мама? – Барон вытащил из шкафчика литровую бутылку «Смирновки», сковырнул горлышко и махом ополовинил, только несколько капель стекли по подбородку.

Старуха затянулась и зашамкала:

– Жил когда-то богатый табор, и вдруг отвернулось от цыган счастье, кибитки стали что ни день, то ломаться. В городе появился новый начальник полиции, который не брал мзду. И на коней напал мор такой свирепый, что за три дня табор остался безлошадным. И тогда табор двинулся к соседнему городу просить помощи у осевших там сородичей.

С великими лишениями добрались бедолаги до соседей (которым сами в свое время сделали немало добра) и поведали о своих тяготах. Соседи же, хоть и не прогнали несчастных, на добрую встречу поскупились, а ведь явно не в бедняках ходили. В общем, подарили просителям трех коров, да старую одежку.

А на следующий день у коров начался кровавый понос, и за самое короткое время они издохли. Не хотели старейшины снова обращаться к негостеприимным соседям, но куда деться, пришлось. На этот раз соседи подарили только одну корову.

По возвращении в родной город корова взбесилась, сбежала на базаре и насмерть забодала прогуливавшегося начальника полиции. Корову зарезали, но следующий полицейский чин ромал уже не притеснял. Дела у табора стали потихоньку налаживаться. Отправились старейшины к соседям рассказать, как выручила подаренная корова. А соседи, принимая гостей, вдруг выносят в подарок мешок золотых. Старейшины в недоумении: «Почему же вы не подарили нам золото, когда мы в нем гораздо больше нуждались?» «Потому, – ответили соседи, – что тогда у вас была черная полоса и от золота не оказалось бы проку».

Впрочем, с середины рассказа Михай Бронко, добивший бутылку вторым могучим глотком, уже не слушал.