Русская гейша. Секреты обольщения Кадзи Таня
И он заглянул в спальню.
– Ребята, вы чего? – спросил он, стоя в дверях.
– Что ты сказала?! – не обращая на него внимания, заорал Степа.
– Тебе вроде перевели, и довольно точно. Повторить по-русски? – ехидно поинтересовалась я.
Степан ничего не ответил и быстро вышел из спальни. Мы услышали, как громко хлопнула входная дверь.
– Привет! Не обращай внимания, – устало сказала я и пошла на кухню.
Юкио плелся за мной. Я разгрузила пакеты, приготовила закуски. Настроение было отвратительным. В голове не укладывалось все, что произошло. Я пригласила Юкио за стол. Он сел и внимательно на меня посмотрел.
– Наливай, – сказала я и протянула ему штопор.
И вдруг подумала о деньгах. Они по-прежнему находились в упаковке от трусиков и спокойно лежали у меня в шкафу среди другого нижнего белья. Я брала оттуда понемногу, но сейчас с заработками у господина Ито в этом отпала необходимость. Мне вполне хватало на жизнь, и я даже кое-что откладывала.
– Я сейчас, – сказала я и встала.
– Не расстраивайся ты так, Таня, – участливо проговорил Юкио, наливая вино в бокалы.
– Да, да, – рассеянно пробормотала я и пошла в спальню.
Но деньги оказались в целости и сохранности. Я вздохнула с облегчением и вернулась на кухню.
Юкио вопросительно на меня глянул, и я молча улыбнулась.
– Странные вы все-таки люди, русские, – задумчиво проговорил он. – Столько энергии тратите! Конечно, земля у вас большая.
– При чем тут это? – усмехнулась я, поднимая бокал.
– Я уверен, – неторопливо начал Юкио, – что общие эмоции людей действуют на землю под их ногами. И в ответ ее начинает трясти на отрицательные проявления нашей психики. Я понятно говорю?
– Да, – удивленно ответила я.
– У нас земля маленькая, людей много. И если мы все начнем так орать и бесноваться по всяким пустякам, то скоро уйдем под воду, как когда-то Атлантида.
– Интересная теория, – заметила я. – Сам додумался?
– Я так считаю, – ответил Юкио. – Поэтому нас с детства приучают к сдержанности. А сдержанность можно выработать только постижением гармонии окружающего мира. Попробуй, когда чувствуешь, что злость заполняет тебя, переключить внимание на любую травинку, цветочек, букашку и вникнуть в их суть в этом мире и в этот момент. Очень разгружает психику.
– Спасибо за совет, – сказала я, с удивлением глядя на него.
С языка так и рвался вопрос об «Аум» и о том зле, или разрушении гармонии, если уж говорить японскими понятиями, которое принесла деятельность этой организации ни в чем не повинным людям. Но я промолчала.
– Да, совсем забыл, – другим тоном сказал Юкио и встал.
Он вышел в коридор и вернулся с объемным пакетом.
– Это тебе, – проговорил он.
– Ой, спасибо! – обрадовалась я.
Достав плоскую упаковку, которая лежала сверху, я раскрыла ее. Там оказалось необычайно красивое кимоно. Ткань выглядела расшитой и расписанной вручную. Цветы, листья и раскрытые веера были свежих красных, лазоревых и желтых тонов. Подкладка кимоно оказалась нежно-розовой, а рукавов – алой.
– О! – восхищенно воскликнул Юкио, трогая шелк. – Это, наверно, начало прошлого века.
– Неужели винтажное кимоно? – с нескрываемой радостью спросила я.
– Ну, не будет же госпожа Цутида дарить тебе подделку! – резонно заметил Юкио. И тут же испуганно воскликнул: – Нет, только не на левую сторону!
Я в этот момент накинула кимоно прямо на джинсы и футболку и запахнула его.
– Ах да, я и забыла, что носят только на правую сторону и мужчины и женщины, – сказала я, распахнув полы. – Мне же кто-то объяснял, но я запамятовала.
– На левую запахивают только на покойниках, – тихо ответил Юкио.
Я тут же сняла кимоно и убрала его в коробку.
– Знаешь, – продолжил он после паузы печальным тоном, – а ведь двадцать первое марта – это День весеннего равноденствия в Японии.
– Да? – спросила я упавшим голосом. – Это что-то радостное, связанное с приходом весны?
– Нет, Таня. Это религиозный праздник почитания предков. И в этот день совершаются поминальные службы.
Невольная дрожь побежала по моему телу. Юкио замолчал. Потом поднял на меня глаза и проговорил покаянным тоном:
– Прошу прощения! Я не хотел тебя расстраивать.
– Ничего, – тихо ответила я.
– Елизавета Викторовна была замечательной женщиной, – сказал Юкио.
И я с удивлением заметила, что его глаза повлажнели.
– И мы все ее никогда не забудем, – ответила я.
С языка так и рвалось, что я никогда не забуду и ее сына, но сдержалась. Положив коробку с кимоно на стул, я заглянула в пакет. Там лежали две узкие и длинные картонные коробочки. В них оказались расписанные шелковые веера.
– А это от кого? – удивилась я.
– Передал Антон, – сказал Юкио и улыбнулся. – Ты же просила ему позвонить. Он так обрадовался и очень захотел передать тебе подарок.
– Ты с ним виделся? – заулыбалась я. – И как он поживает?
– Сказал, что все хорошо. Он по-прежнему служит в ресторане. Но скоро собирается вернуться. Извини, я дал твой московский телефон.
– И правильно сделал! – одобрила я. – Спасибо тебе за все!
– Ах да! Совсем забыл! – сказал, улыбнувшись, Юкио. – Тут тебе еще от госпожи Цутиды.
Он достал из кармана маленький голубой футляр. Я открыла и увидела изящную брошь в виде серебряной стрекозы с нефритовыми крылышками. Под ней оказалась крохотная записка, сложенная вчетверо.
– «Нитка ведет к любви, и швея не дошила рукав», – перевел Юкио иероглифы. – И еще внизу: «Митихиро прилетел к тебе в виде этой стрекозы».
– Боже мой, – прошептала я, – как это мило! А я даже ничего ему не передала!
– Какая красивая брошь, – заметил Юкио. – А ведь стрекоза – один из символов Японии.
– Я и не знала. Спасибо тебе за хлопоты.
– Не стоит благодарности, – спокойно ответил Юкио.
Потом протянул мне картонную коробочку.
– А это лично от меня, – немного смущаясь, сказал он.
– Что это? – с недоумением спросила я и раскрыла упаковку.
В ней оказались «сакура анпан» – булочки с начинкой из сладкой бобовой пасты и засоленных цветов вишни. Я вскрикнула от радости. Эти булочки я просто обожала и всегда покупала их в одной из булочных Гиндзы. Странное сочетание вкуса сладкой пасты, соленых лепестков и нежного теста очень нравилось мне. Я подняла глаза на Юкио.
– Хотел сделать тебе что-нибудь приятное, – тихо произнес он.
– Спасибо! – воскликнула я и поцеловала его в щеку.
Он сразу засобирался уходить. Я не стала его удерживать.
Из белой записной книжки с изображением белой лилии на обложке:
«Согласно буддийским верованиям, существуют различные круги ада. Но в общем ад можно разделить на три круга: дальний ад, ближний ад и ад одиночества. Помните слова: «Под тем миром, где обитает все живое, на пятьсот ри простирается ад». Значит, еще издревле люди верили, что ад – преисподняя. И только один из кругов этого ада – ад одиночества – неожиданно возникает в воздушных сферах… Другими словами, то, что окружает человека, может в мгновение ока превратиться для него в ад мук и страданий».
Акутагава Рюноскэ
«Сколь непрочна жизнь человека! Ее подстерегают и силки для птиц».
Сайкаку Ихара
«Ущипни себя и узнаешь, больно ли другому».
Японская пословица
Степан примчался на следующее утро. Я еще спала, когда он тихо открыл дверь и вошел. Услышав какой-то шелест, я раскрыла глаза и увидела множество нежно-розовых бутонов роз, покачивающихся перед моим лицом.
– Доброе утро, малышка! – произнес он, словно ничего не произошло, и сел на кровать.
Спросонья мне не хотелось злиться, тем более розы были восхитительны.
– Доброе, – пробормотала я и закрыла глаза.
И тут же ощутила, как его губы нежно касаются моего лица, шеи, груди. Я запустила пальцы в его густые короткие волосы и тихо вздохнула. Степан нырнул под одеяло и прижался ко мне прохладным телом. Я обняла его и, опустив руку, почувствовала, как тут же начинает твердеть «нефритовый стебель». Он вздохнул и навалился на меня. После длительного «умащивания птички в гнезде» мы окончательно помирились. Но в моей душе прочно поселилось недоверие, хотя внешне я держала себя так, как будто ничего не произошло.
Снова встают с земли,
Тускнея во мгле, хризантемы,
Прибитые сильным дождем.
Басё
В начале апреля господин Ито очень часто приглашал меня на различные мероприятия. Я с трудом успевала готовиться к репетициям в школе, перемежающимся постоянными приемами. Слава обо мне быстро распространилась в самых различных кругах. И ко мне стали обращаться за спиной господина Ито с весьма заманчивыми предложениями. То, что меня никто не знал, рождало всякие домыслы. Мужчины просто с ума сходили от желания заполучить таинственную гейшу.
«Да, – думала я, пряча очередную визитку за широкий пояс оби, – я не ошиблась, и этот бизнес при правильной организации просто «золотое дно» в нынешней Москве».
Но пока ничего не предпринимала, оставаясь в тени господина Ито.
8 апреля – японский праздник цветов «Ханамацури», или день рождения Будды. Михаил Феликсович вызвал меня за неделю до этого события и сказал, что в школе традиционно устраивается праздничный концерт. Но акцент в программе делается именно на День цветов, а не на Будду.
– Мы, конечно, сейчас демократичная страна, – заметил Михаил Феликсович, – но, сама понимаешь, все-таки делать упор на религиозный, тем более буддийский подтекст не стоит. Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись, – со вздохом проговорил он известный афоризм.
– Конечно, – согласилась я. – Можно поставить какой-нибудь красивый и невинный танец. Хотите, авангардный?
– В смысле? – напрягся Михаил Феликсович.
– Сейчас в большой моде пластический театр Буто, созданный выдающимся японским мимом Тацуми Хидзикато. Это направление дает большие возможности для воображения. А костюмы просты, и дешево вам обойдутся.
– Ну, за это не волнуйся! – улыбнулся Михаил Феликсович. – Мой большой друг господин Ито спонсирует все наши праздники. Да ты, кстати, с ним знакома. Помнишь, фуршет Восьмого марта?
– Да, да, припоминаю, – сказала я, стараясь принять невозмутимый вид.
После репетиции я как раз должна была с ним встретиться.
– Что ж, мы договорились, – сказал довольный Михаил Феликсович. – Я рад, что ты все правильно понимаешь.
А вечером за мной, как всегда, заехал водитель. Господин Ито решил посетить в моей компании казино «Каро», открывшееся в прошлом году на Пушкинской площади. Я надела новое черное вечернее платье, а обнаженные плечи прикрыла боа из белых лебединых перьев. И впервые украсила шею черным жемчугом. Он очень подходил к платью. Единственный минус моего элегантного наряда был в том, что я в нем старше выглядела. Но мне это даже почему-то нравилось. И еще, уж и не помню из каких соображений, я вставила голубые контактные линзы. И это разительно изменило мое лицо.
В казино мы приехали довольно поздно, потому что вначале поужинали в небольшой уютной пиццерии. Это мне захотелось итальянской кухни, и господин Ито со смехом согласился. Когда мы вошли в игорный зал, господин Ито сразу устремился к столу с европейской рулеткой. Я решила, что его разбирает азарт, а оказалось, что за столом сидел господин Кобаяси. За его стулом стояла какая-то высокая светловолосая девушка в очень открытом топе серебристого цвета. На ее тонкой длинной шейке поблескивала золотая цепочка со сверкающей бриллиантовой капелькой.
– Black, – четко сказал господин Кобаяси, когда мы подошли к нему.
Крупье кивнул и поставил фишки на черное.
– Красное, – сказал он, когда колесо остановилось.
Он сгреб фишки. Девушка нахмурилась, а господин Кобаяси заулыбался, увидев нас. Я почувствовала легкое волнение, боясь, что он все знает о моих отношениях с господином Ито. Но господин Кобаяси, судя по его безмятежному виду, был не в курсе. Он встал из-за стола. Девушка, которая оказалась выше его на голову, прильнула к нему, взяв под руку и окидывая меня придирчивым взглядом. Закончив осмотр, причем, я заметила, как цепко она глянула на мой жемчуг, девушка любезно нам улыбнулась, показав крупные, но безупречно ровные зубы. Мужчины представили нас. У нее оказалось необычное имя Лия.
«Интересно, где госпожа Кобаяси?» – весело подумала я, вспоминая ее худое надменное лицо.
Лия была совсем молоденькой, хоть и крайне самоуверенной особой. Я подумала, что она не старше семнадцати лет.
– Таня! А я вас совсем не узнал! Ваши обворожительные черные глаза превратились в не менее прекрасные голубые! – шепнул мне на ухо господин Кобаяси. – Я счастлив провести вечер в вашей компании.
– Я тоже рада вас видеть, – с улыбкой ответила я и опустила ресницы.
– О! О! Какие люди! И без охраны! – раздался чей-то громкий голос.
Мы одновременно повернулись и увидели пробирающегося к нам между столами высокого полного мужчину. Крупье тоже повернул к нему голову, поморщился, но промолчал.
– Господа! Рад вас видеть! – воскликнул мужчина, быстро обмениваясь рукопожатиями и целуя нам с Лией руки.
И тут я узнала депутата Ивана Викторовича, который на одном из вечеров лихо отплясывал под мои частушки. Я немного напряглась, но вспомнила, что без грима и костюма узнать меня практически невозможно.
– О! Какое очарование! – прошептал он, окидывая меня и Лию восхищенным взглядом. – А я сегодня без дамы!
– Сочувствуем, – сказали почти одновременно мужчины.
– У меня есть подружка, – неожиданно встряла Лия.
– Да? – спросил Иван Викторович и задумался.
Потом вопросительно глянул на господина Кобаяси. Тот пожал плечами.
– А позвонить-то ей можно? – тут же оживился Иван Викторович.
– Сейчас, – деловито ответила Лия и вышла из зала.
– Я тут немного выиграл, – радостно проговорил Иван Викторович, перебирая в пальцах несколько фишек зеленого цвета. – Обменяю пока.
И он быстро отошел от нас.
– Может, Таня тоже хочет попробовать свою удачу? – поинтересовался господин Кобаяси.
– Да? – подхватил господин Ито. – Возьму тебе «сток»[27]?
– Азарт очень возбуждает! – засмеялся господин Кобаяси.
И они оба на меня внимательно посмотрели. Я потупилась и отрицательно покачала головой, про себя почему-то подумав: «Ну, просто умница, красавица, скромница. Странно, что не комсомолка!»
И не смогла сдержать улыбку.
– Тогда, может, в ресторан? Здесь неплохая кухня, – предложил господин Ито.
– А Иван? – спросил господин Кобаяси.
– И он, конечно.
В ресторане мы с трудом нашли свободные места, так много народу было в зале. Скоро появилась Лия в сопровождении подруги, которая выглядела как ее клон. Только ноги были еще длиннее.
– Вау! – обрадовался Иван Викторович. – Девочки просто экстра-класса!
Довольная, Лия представила подругу. Ее звали Мила. Мы заказали еду. Когда Иван Викторович выпил водки, то сразу воодушевился и начал незаметно щипать голые колени сидящей напротив Милы и подмигивать ей. Она жеманно хихикала и активно строила ему глазки.
– Да, – вдруг оторвался он от нее и развернулся всем своим тучным корпусом к господину Ито, – а где та японская курочка, как бишь ее? Кажется, Айя? Просто забыть ее не могу! Вот бы с такой экзотикой поближе познакомиться! Представляю, какие она умеет штучки! Ты же тоже там был, Кобаяси!
Мила и Лия одновременно перестали жевать и уставились на господина Ито с нескрываемым интересом. Их лица приняли какие-то лисьи выражения. Мне стало очень неприятно.
– Аямэ – гейша, – спокойно ответил господин Ито.
Он, наверное, подумал, что этого достаточно. Но Иван Викторович возбужденно заерзал на стуле и торопливо проговорил:
– Во-во! Аямэ! Я так и думал, что это супер-шлюха. Извини, Таня, – почему-то сказал он мне без всякого перехода.
Мила и Лия мгновенно обиделись и глянули на меня с нескрываемой злобой.
– И вы, девушки, извините, – тут же поправился Иван Викторович.
И они тут же облегченно заулыбались, кивая ему.
– Аямэ – гейша, – повторил господин Ито. – А это вовсе не означает обязательные сексуальные услуги. Она может только составить компанию мужчинам и скрасить их досуг.
– Надо же! – изумился Иван Викторович. – Как у вас, у японцев, все сложно. А вот у нас попроще с этим! Правда, девоньки? – расхохотался он и ущипнул Лию.
Они обе засмеялись в ответ. Я увидела, как Ито и Кобаяси переглянулись. Но их лица остались невозмутимыми. Этот разговор оставил неприятный осадок. Я извинилась и вышла в дамскую комнату. Когда я была в кабинке, то поняла, что пришли Лия и Мила. Их звонкие голоса хорошо были слышны.
– Да зашибись! – громко воскликнула одна.
И я даже вздрогнула.
– И корчит из себя хрен знает что! – подхватила другая.
– Ну, уж хрен этого япошки она точно знает, – рассмеялась первая.
По голосам я не могла их различить.
– Н-да, бабла она с него имеет! Видела на ее шее ожерелье? Я в этом разбираюсь!
Я вышла из кабинки и с негодованием на них посмотрела. Они обе мгновенно оторвались от зеркала, одновременно перестали подкрашивать губы и, ничуть не смущаясь, проговорили:
– Ты еще тут?
– И все слышала, – невозмутимо сказала я, хотя в душе все кипело от злости на этих белобрысых куриц.
– Ты что, обиделась, подруга? – спросила Мила, поднимая юбку и поправляя чулок. – У нас все вроде по правилам. Мы на твоего толстячка не претендуем. И глазки ему не строим.
– У нас и свои ничего! – хихикнула Лия. – А ты под кем? Кто хозяин? – спросила она.
И они обе напряженно на меня посмотрели.
– Я сама по себе, – ответила я. – И совсем не то, что вы подумали.
– Ну, извините, мадам! – тут же обиделась Лия.
Я вернулась к мужчинам. Скоро появились девушки. Они смотрели на меня немного обиженно.
«Вот тебе и открывай салон с гейшами, – огорченно думала я, наблюдая, как Иван Викторович вновь вцепился в колено Милы. – Где кадры-то взять достойные? Прямо хоть курсы организуй!»
Из тетради лекций Сайюри:
«Среди тысячи вещей, порожденных Небом, превыше всего человек. И из того, что человек особенно ценит, ничто не может сравниться с совокуплением. Оно подражает Небу, а за образец берет Землю, упорядочивает инь и смиряет ян. Понимающие эти принципы могут питать свою природу и продлить свою жизнь…
…Желтый Император спросил: «Что делать, если хочешь совокупиться, а нефритовый стебель не поднимается? От стыда и тревоги пот выступает крупными каплями, и, охваченный страстью, мужчина начинает помогать себе рукой. Что делать в таком случае?»
Чистая Дева ответила: «То, по поводу чего беспокоится Ваше Высочество, случается со всеми мужчинами… Прежде всего надо привести в гармонию энергии партнеров, и тогда нефритовый стебель воспрянет…»
Если мужчина движется, а женщина на это не откликается или же женщина возбуждена без того, чтобы мужчина ее к этому привел, то тогда совокупление не только повредит мужчине, но и женщине будет во вред, поскольку противоречит принципу отношений, существующих между инь и ян.
Мужчина нежно покусывает язык женщины либо слегка пожевывает губы, берет голову руками и пощипывает уши. Когда они так похлопывают и целуют друг друга, расцветают тысячи наслаждений и забываются сотни горестей…
Затем мужчина привлекает к себе женщину, чтобы она левой рукой взяла его нефритовый стебель, а сам правой рукой поглаживает ее яшмовые ворота. Тем самым он проверяет ее силу инь, отчего его нефритовый стебель набухает и восстает, напоминая одинокую горную вершину, круто уходящую к Млечному Пути. Женщина же проверяет его силу ян, отчего ее киноварная расщелина увлажняется от обильно выделяющегося сока».
Домой я приехала во втором часу ночи. Возле двери квартиры увидела Степана, сидящего на верхней ступени лестницы. Он был пьян и зол.
– Явилась? – немного угрожающе спросил он. – И где шлялась? Не думаю, чтобы репетиция в школе заканчивалась так поздно.
Я не ответила, копаясь в сумочке. Потом достала ключи.
– Вот-вот, – обрадовался Степан и с трудом поднялся, опираясь на перила. – А я твой ключ куда-то задевал. Найти не могу. Вот и сижу тут, бедный.
Он посмотрел на меня мутными полузакрытыми глазами. Потом помахал перед своим носом рукой и с испугом проговорил:
– Чур меня, чур!
– Совсем, что ли, спятил? – тихо сказала я. – Напился, нечего было сюда тащиться!
– Так это, – громко и удивленно сказал Степа, – у тебя же глаза голубые стали!
Я остановилась в раздумье. Идти вместе с ним в квартиру совсем не хотелось. А его ключ я сама потихоньку вытащила из кармана его куртки несколько дней назад. Не хотелось, чтобы он приходил в мое отсутствие.
– Давай уже, открывай! – заплетающимся языком проговорил Степан и попытался вырвать ключи из моих сжатых пальцев.
Я отпрянула и быстро сбежала по лестнице, чуть не подвернув ногу на высокой шпильке.
– Эй, детка, ты куда это? – угрожающе забормотал он мне вслед.
Я выскочила из подъезда и пошла в сторону метро. Но тут же вспомнила, который час, и выбежала на Нахимовский проспект. На мое счастье, мимо ехало пустое такси. Я машинально оглянулась, но Степана видно не было. Забравшись в машину, я на секунду задумалась.
– Так куда, девушка, я не расслышал? – вывел меня из транса таксист.
– Клуб «Мэн», – решительно сказала я и назвала адрес.
– Решили повеселиться сегодня ночью? – рассмеялся он. – Но почему в одиночестве? Такая шикарная дама и тем более в таком роскошном наряде не может разгуливать одна!
– Хотите составить компанию? – хмуро поинтересовалась я.
– Я бы с удовольствием, но смена закончится только утром, – серьезно ответил таксист.
«Надеюсь, хоть он не принимает меня за шлюху!» – подумала я.
– А хотите, я вас отвезу и обратно? – неожиданно предложил он.
– Боюсь, что когда я соберусь обратно, – засмеялась я, – уже будет работать метро.
– Ну что вы! На метро в вечернем платье! Зачем же! В это время одни работяги едут и загулявшие студенты.
«А ведь он прав», – подумала я и согласилась.
Я искоса глянула на его добродушное простоватое лицо с носом-пуговкой и карими глазами, окруженными мелкими лучистыми морщинками.
– Во сколько заехать? – уточнил он.
– Давайте около пяти утра, – после небольшого раздумья ответила я.
В клубе было полно посетителей. Но на мое счастье, маленький столик на двоих в самом углу и далеко от сцены оказался свободным. Администратор усадил меня и мгновенно исчез, словно растворился в полумраке зала. В этот момент начался очередной номер, и дамы, уже сильно разогретые видом обнаженных мужских торсов и принятыми спиртными напитками, громко взвыли от восторга. По-видимому, на сцену вышел какой-то всеобщий любимец. Я вытянула шею и увидела появившегося полуголого статного красавца с роскошной черной вьющейся шевелюрой, падающей ему ниже лопаток. На плечах у него эффектно болталась леопардовая шкура. Он сделал картинный разворот и вновь замер, давая возможность полюбоваться его великолепным телом в статичной позе. Дамы вновь взвыли громче прежнего, потом затихли.
– Крышевание, Рудик, все еще не закончено, – услышала я тихий голос с явным восточным акцентом за соседним столиком. – Но наша группировка набрала силу. И кто драться-то будет? Когда-то за бары и стрип-клубы вволю настрелялись и бауманские, и ореховские. А сейчас мы в силе.
– Хорошо бы, коли так, – ответил немного хриплый голос без акцента. – Бабки идут неплохие. Лишь бы верхушка все это не прикрыла.
– Им-то какой смысл? Им ведь тоже отстегиваем. Увидишь, все только в рост пойдет. И скоро мы догоним и перегоним Америку, – рассмеялся тот, кто говорил с восточным акцентом.
– Дай бог, дай бог, – вздохнул его собеседник.
Меня так и подмывало обернуться. Но я решила, что этого делать не стоит. Скоро раздался шум отодвигаемых стульев. Чьи-то шаги стали удаляться, а другие приблизились. Я будто случайно уронила сумочку и нагнулась за ней, тут же увидев белую узкую кисть, поросшую черными волосами, тянущуюся к моей сумочке.
– Позвольте, мадам, – проговорил голос с восточным акцентом.
Я выпрямилась, взяла протянутую сумочку и улыбнулась высокому элегантному мужчине, на вид лет тридцати. Его черные и круглые, как пуговицы, глаза, обрамленные густыми загибающимися ресницами, пристально меня изучали.
– Спасибо, – сказала я и потупилась, поправляя сползшее с плеч боа из лебединых перьев.
– Мадам, – начал он после паузы, во время которой стоял возле моего столика в явном замешательстве, – простите за назойливость, но вы обворожительны! И я раньше вас у меня не видел. Вы впервые?
«Что значит, «у меня»?», – подумала я, а вслух сказала:
– Была как-то. Знакомый пригласил. Он здесь танцует.
– Вот как, – задумчиво проговорил он. – Нас некому представить в данный момент. И остается только сделать это самому. Ашот Арменович, директор этого заведения.
Он низко наклонил голову с зализанными назад курчавыми темными волосами.
– Татьяна Андреевна, хореограф, – в тон ему проговорила я. – Присаживайтесь.
Он с готовностью опустился рядом. Я посмотрела на красивого мускулистого парнишку, который в этот момент танцевал перед дамами, сидящими за соседним столом, и загораживал мне сцену.
– Игорь? – спросил Ашот и кивнул на парнишку.
– Нет, – улыбаясь, ответила я. – Его зовут Тимур. Но что-то я его пока не вижу.
Читать бесплатно другие книги:
