Разговоры с сыном. Пособие для неравнодушных отцов Кашкаров Андрей

Противоречия между людьми неизбежны; причины для них возникают довольно часто: индивидуальные поведенческие факторы перерастают в конфликты. Вся известная мне история развития мира не дает примеров реализации новых идей без конфликтов. Именно, в конфликте человек задает вопросы и ищет ответы. Конфликт (от лат. conflictus – столкновение) – столкновение противоречивых или несовместимых сил. В конфликте каждая из сторон делает все, чтобы была принята только удовлетворяющая ее точка зрения. В практике реальной жизни такого никогда не происходит.

По сути, конфликт – это факт человеческого существования, и от него в коллективе личностей никуда не деться. Существуют так называемые «трудные» люди или конфликтные личности. Но помни, если столкнешься с ними, что конфликтующий человек очень интересен не только как объект для психологического исследования. Присмотрись к таким людям повнимательнее, и ты поймешь, что творец тяжелой, давящей атмосферы еще не преступник. Если захочешь пообщаться с ним, для тебя откроются новые стороны, и, возможно, новые перспективы, кроме того, ты начнешь понимать человека, а значит и получишь возможность влиять на него.

Надо понимать, что межличностные конфликты, сопровождаемые столкновением личностей и неспособностью эффективно осуществлять коммуникацию, могут возникать, когда люди не симпатичны друг другу, отсутствия доверия между сторонами или существуют различные точки зрения. В основе межличностных конфликтов кроется гнев. Его не стоит отрицать – он может оказаться здоровым явлением в разумных пределах. Стороны должны «выпустить пар», прежде чем столкнуться друг с другом.

Особа интересна, равно как и опасна для конфликтующих интрига, без которой не обходится ни один конфликт. Это суть намеренное нечестное действие, выгодное инициатору, которое вынуждает коллектив или личность к определённым поступкам и этим наносит коллективу и личности ущерб. Интриги, как правило, тщательно продумываются и планируются, имеют свою сюжетную линию.

11.1. Практический пример из жизни студента

К примеру, студент магистратуры педагогического вуза (40 лет, мужчина) с одной стороны и преподаватель, директор магистерской программы, профессор (женщина, 48 лет) соревнуются между собой во влиянии на группу других студентов.

Преподаватель, не любит, когда с ней дискутируют, поэтому, если великовозрастный студент входит в аудиторию без стука, то её реакция отрицательная. В свою очередь, студент не может сотрудничать с ней, если не будет знать, что она ожидает от него именно такого проявления уважения. Знание того, чего бы хотели окружающие, делает возможным заинтересованное общение сторон. За два года в педвузе – посредством взаимных оскорблений – ситуация накалилась настолько, что потребовала вмешательства декана факультета и проректора по учебной работе.

Подобные конфликты случаются и в основной школе, как один из примеров – конфликт учителя и ученика.

Если у учителя возникают разногласия с теми, кто равен ей по положению, то она разрешает конфликт в учительской путем аргументированного доказательства ошибок оппонентов. А в случае с учениками – положение неравное, поскольку в данном случае можно использовать свое должностное положение, подход заключается в том, чтобы заставить ученика отступить. Главное в этой ситуации – оказаться победителем. Так действует и многие учителя, сбрасывая со счетов безусловные личностные качественные (в том числе гендерные) характеристики ученика, как факторы активного влияния на ситуацию. Отстаивая правоту своей позиции во всем, и используя административные рычаги давления, учитель может вызвать у школьника недовольство, он либо «уходит в подполье», чтобы продолжить борьбу за улучшение своего положения, либо прибегает к пассивной роли в образовательном процессе. В любом случае это – плохо.

11.2. Практический пример из жизни школьника

Мне вообще везло с учителями. В седьмом классе учительница географии и по совместительству завуч школы за непослушание (разговаривал на уроке) била меня по рукам деревянной линейкой (очевидно, чтобы я заткнулся). Но это – по естественным причинам не происходило, и она разгневанная поставила меня в угол. Я послушно встал, но уже не мог не смеяться во всю. За мной стал смеяться весь класс, а это 32 человека. Нервы ее не выдержали, и она, внезапно для меня, смотревшего лицом в угол стены, сильно толкнула меня рукой по затылку, я влетел головой в угол и набил огромную шишку. Дело кое-как замяли. Но память осталась. Пожалуйста, не веди себя таким образом, даже если выберешь педагогику своей основной профессией. Более того, методами «горе-учильницы» никогда и никому не удается ничего доказать, а, скорее наоборот, ученик продолжит свое поведение, прибавленное в силе – смехом.

Итак, чтобы избежать ненужных и (или) острых последствий напряженной ситуации, я, как магистр педагогики, дам тебе небольшие рекомендации. Для локализации кризиса на практике хорошо работает метод «ситуация».

Метод «ситуация» – позволяет не только взглянуть на ситуацию, которая привела к психологическому напряжению, а спросить себя: «какой урок я лично могу извлечь из ситуации, чтобы быть подготовленным к аналогичным случаям в будущем? Как я могу приобрести уверенность в себе, если столкнусь с подобным случаем снова?». Такой подход поможет освободиться от отрицательных эмоций, поскольку научит поступать грамотно в аналогичных ситуациях и избежать конфликта.

Метод визуализации – мысленно вырази свои чувства и переживания относительно человека, который вызвал негативную реакцию. Сей метод приемлем тогда, когда ты сам не можешь излить свое раздражение, например, на учителя или если предполагаешь, что его ответный гнев ухудшит и без того напряженную ситуацию. В результате можно добиться освобождения от гнева, ничем при этом не рискуя.

Метод «уменьшения оппонента в росте» – представь себе, что в ходе общения учительница настолько уменьшилась в росте, что превращается в комок грязи, в которую можно наступить, а голос ее при этом становится слабее и слабее. В результате она покажется менее значительным.

Есть и другие психологические методы, позволяющие локализовать конфликт, к примеру, методы «настроение», «переключение на другой вид деятельности» и другие, помогающие продуктивно пройти через кризис и почувствовать себя более уравновешенным.

Способом прекратить конфликт может выступать вентилирование (обсуждение проблемы с другом, с третьей стороной), что ослабляет напряжение на этапе, когда конфликтующие стороны глубоко увязли в противоречиях; здесь необходима помощь нейтральной стороны. С ролью рефери хорошо справится и психолог-консультант или авторитетный (для сторон) сотрудник, не преследующий интересов в связи с решением данной задачи.

Родители, скорее всего, возьмут твою сторону, поэтому не объективны.

Учитывая, что решение конфликта предполагает устранение причин, его породивших, можно сделать вывод, что стиль сотрудничества реализует данную задачу вполне.

Благодаря традиционным установкам на конфликт как на отрицательное явление большинство обывателей считает, что они не могут управлять ситуацией и стараются ее избежать, когда это возможно. Конфликт плохо поддается коррекции, когда он уже приобрел разрушительную силу. Тем не менее, важно понимать, что конфликт обогащает жизнь, если им правильно управлять.

Тебе нужно научиться управлять конфликтами, а не только устранять в авральном порядке причины и следствия. Если же умело управлять конфликтом, он укрепляет и коллектив, и тебя.

Дорогой мой, если поедешь жить в деревню, на отдых или во время служебных «путешествий», ты, как истинно городской житель столкнешься с некоторыми особенностями жизни, на городскую не похожими. На этот случай спешу дать тебе несколько дельных советов, смысл которых ты тем более ощутишь, когда станешь применять их на практике. Вот они, созданные из моего опыта и пропущенные через меня. В свое время, когда я туда ездил по необходимости и даже вел хозяйство, я искал, но не нашел эти простые, но дельные советы, объясняющие обывателю особый, оригинальный и своеобразный менталитет местных, который, впрочем, не знакомому и не готовому к нему, может вполне наделать немало бед натуре увлеченной, наивной (наивность – не порок) и открытой. Пользуйся и процветай!

Терренс Малик – сценарист известного фильма «тонкая красная линия» (США) высказался так: «Человек может только одно – найти в жизни то, что его и сделать из этого свой остров. Чтобы стало чуточку лучше, нужно пройти самое плохое».

А лауреат Нобелевской премии, большой поэт и сильный профессионал Иосиф Бродский написал о деревне и своем опыте в ней стихами.

Иосиф Бродский. Август – сентябрь 1964, во время административной ссылки в Коношу Архангельской обл.

Меня занесла нелегкая в хутор Боровичиха, что в 240 км от Вологды в сторону Архангельска, в мою «михайловскую» ссылку в 2008 году. И увидел я многое и разное, живя практически безвылазно в этом отдаленном хуторе по соседству с одной бабушкой. Впечатления, накопленные в процессе, жаль было потерять, и стал я их записывать. И вот что получилось: для городского парня и таких же, как я, бесценные, доложу тебе, впечатления.

Живут здесь люди по большей части скромные. Денег за работы берут немного.

К примеру, вскопать огород трактором – 500 руб., телега обрезок дров (горбыля) – бесплатно, вытащить легковую машину или «Газель» из непролазной, безнадежной ямы – «даром-то». Три литра первоклассного, еще теплого молока – 65 руб. Зарезать поросенка, да снять шкуру, да разделать – кто берет 300 руб., а кто и за даром.

Напротив этого, создается уже повсеместно мнение, что лучше брать деньгами. Ничего нового здесь селяне не изобрели, в части денежной оплаты, взамен натуральной, большие города давно так живут.

12.1. О деревенских девчушках, которые любят, да не выходят замуж

Девушки в большинстве своем жеманны, притворно горды, подчас в разговоре делают какие-то странные, сладострастно-томные глазки, прикалываются, не понимая хорошенько не только самого предмета прикола, но даже не зная правильно своего природного языка. Толкуют о жизни в крупных городах, где сами бывали по случаю учебы или приглашены были в гости, зная сию жизнь скорее понаслышке, от подруг и знакомых молодых людей.

Подчас гонят все местное, русское, не хвалят место, где живут спокон века, все, что не они, то худо; тогда как худое всего скорее может быть там, где они.

В сокровенных своих мечтах живут уже замужем за пришлым, но непременно благовоспитанным принцем, случайно посетившим их малую родину, а затем вынужденным отъехать в самое сердце большой Родины. Работать не хотят ни здесь, ни в мечтах своих.

«От работы кони дохнуть», «а пусть работает железная пила» – слышал я от таких, и не раз. Вместе с тем жить мечтают не хуже иных, даром, что делать ничего не умеют, да и не стремятся научиться.

Даже среди более-менее сносно закончивших среднюю школу, у единиц лишь есть желание, совмещенное с возможностями родителей, отъехать и поступить в университеты дальше Вологды. Отношение к Вологодским высшим учебным заведениям считается здесь верхом удачи.

Часто преобладает другое, естественное, вполне позволительное желание: выйти поскорее замуж, и выйти повыгоднее. Выгоды эти состоят, по разумению дочек, в том, чтобы жених нравился и был богат (хотя бы перспективен), или, хоть, по крайней мере, нравился. По разумению мамочек, чтобы только был непротивен да богат; по разумению теток, родственниц в любом колене, бабок и бабушек – чтобы только богат, да не просил бы приданого. Что до отцов, которые к счастью еще встречаются здесь в полных семьях, то по большому счету, скорее бы дочку отдать. Мамочка же в свою очередь думает: дочь моя красавица, я ее отдам и без приданого, мне надобно еще сына Ванечку содержать на учебе. А у иной если нет сыновей, и рада бы что дать за дочерью, но все хозяйство в долгах, а муж (одно название) изволит забавляться с собутыльниками – по каждый вечер пьет горькую, тут иногда не до приданого. Что же тут делают селяне?

Обыкновенно живут как можно роскошнее, сверх своего состояния, «в догах, как в шелках». «Можно посыпать голову пеплом, а можно разодеться в пух и прах» – это здесь я замечал не раз…

Естественно, каждое из этих лиц прибегает к тем мерам и средствам, которые оно, по своим соображениям, найдет необходимыми, чтобы пристроить свою дочку, племянницу или внучку – иногда еще ребенка, едва окончившую среднюю школу, который еще не опытен в жизни (в противопоставление тому, как ей нравится думать), «еще ничего не понимает» – на взгляд родителей, а иногда и такую взрослую, что уж, с позволения сказать, слишком понимает все.

Часто в деревнях случаются печальные свадьбы или просто сожительство с бесперспективным концом, если, конечно, не считать воспроизведенного на свет совместными усилиями ребеночка, которого надо воспитывать матери одиночке или с помощью отчислений отцовских алиментов.

Одна моя знакомая, рассказывала о встрече выпускников школы. Выяснилось, что почти все девочки из класса до 20 лет уже родили, но только двое вышли замуж. Красноречиво? Отнюдь!

Не забывай, что девочка (общепризнанный факт, исследования Фрейда) копирует поведение своей матери, и в неполных семьях есть опасность повторения ситуации. Вот с этим бы побороться, а мы все сплетни, сплетни, сплетни… Проще, конечно.

Не можно сказать, что одни только деревенские девчонки страдают этим недугом «взять много, не вкладывая ничего, кроме красоты своей природной»; такова общая тенденция развития «поколения пепси» по всей стране, и в крупных городах не исключение, посему, вряд ли можно этими словами кого-либо да разобидеть – сие стало нормой, и жить иначе, вроде бы даже, молодым в своей среде неприлично.

Но, вместе с тем, девчушки избирательны из своего круга и на каждого не падки. Здесь жеманство и гордыня выходят на первый план.

Так и хочется сказать присказкой:

Викинг Хэгер набредает в лесной глуши на прекрасную деву, привязанную к дереву.

– Вы случайно не «дева в беде»? – интересуется он.

– Да, она самая, – зардеется прекрасная незнакомка.

Но викинг, парень опытный, уже не раз прошедший на работе курс групповой психотерапии, осторожничает:

– А вы хотите, чтобы вас освободили?

– Да, но… чтобы это был обязательно мужественный, благородный рыцарь и из хорошей семьи.

Задумчивый и растерянный, Хэгер уходит прочь…

Только у нас, в мегаполисах, гламурную молодежь называют «мажоры», а здесь, в глуши, никак не называют – в том лишь и разница.

В мегаполисах те живут на «папино», «мамино», а здесь зачастую такой возможности нет. Хотя, конечно, есть и исключения, не без этого.

12.2. О пожилых

Старухи обыкновенно злословят и перетирают косточки молодым. Карточные игры от нечего делать, также популярны, но более всего посидеть-посудачить приятнее «за рюмочкой». Женщины в этом отстают мало, а по последствиям «отдыха» чаще частого и превосходят сильный пол.

Нередки случаи оригинального запойного поведения, когда жена уйдет от мужа на несколько дней, и живет где-нибудь неподалеку, в одной с ним деревне, но, конечно, инкогнито. Спит на сене, пьет самогон и что подадут еще, куролесит, но домой «ни-ни», пока сам муж или сыновья не придут за ней с просьбами. Через день-другой нормальная семейная жизнь входит в обычный уклад, длящийся примерно месяц до новой пенсии.

Порой беглянку удавалось обнаружить случайно, с помощью почтовых служащих, ведь пенсию-то получать надо, доверенности нет, а поскольку пенсию в отдаленных деревнях, в частности в районе разносят (развозят на велосипедах) те же самые почтари, то «воленс-неволенс» беглянка вынуждена себя обнаружить. И ежели в этот момент муж «тут как тут», оповещенный почтальоном заранее – где искать – загульная жизнь женушки может прекратиться.

Много, много оригинальных тайн хранит в себе земля и самые жители, ее населяющие. Причем от возраста и опытности семейных пар такое поведение порой даже не зависит.

Беда милой, образованной девчушке, которая чем-то не угодит старушкам и пожилым матронам (а всем угодить ой как непросто), или которой по уму и красоте общество оказывает более внимания, чем их племянницам и дочкам, часто несносным своими пошлыми выходками и избитыми сленговыми фразами.

Беда и молодому человеку, который их озлобит, горе жениху, на которого они взъедятся, старушки непременно будут поносить несчастных, расстроят свадьбу, даже самые планы молодых. От старух все новости и сплетни; они желчны и сердиты от того, что чувствуют свою ничтожность в обществе (не смотря на постоянное повышение пропиваемой пенсии), часто кичатся тем, что «они всю, всю жизнь обделены, всюду и всегда «от зари до зари робили в колхозе», а на районном празднике «дне пожилых людей» начальник, выступая, смотрел вовсе не на их сторону, а на сторону «конторских».

И со всеми этими качествами старушки, бывает, удивительно как богомольны.

Поверьте, много, много нужно терпения и толерантности, чтобы не реагировать городскому – человеку непривычному – на каждую сплетню.

Как начнешь разбираться, не дай бог никому, выйдет, что и пенсионных накоплений у таких более 100000 в рублях на книжке есть (тратить-то некуда окромя «горькой»), и «робили» в колхозе все по-разному, и все порой «по каждый день бутылочку возьмем и на работу».

У иных, конечно, следы на лице выдают все краше всяких слов: веки набухли, белки глаз красные, сами глаза голубо-водянистые – любой нарколог безошибочно определит длительный срок неуемного и некачественного пития. У таких, вероятно, накоплений уже и нет, а в магазине товар берут они в долг да под запись, до пенсии, а как пенсия придет, так всю ее и надо сразу отдать за долги и также в следующем месяце повторяется.

Дети у кого из таких есть, или не помогают вовсе, видя бесперспективность любого внимания, либо сами недалече ушли от своих предков-родителей и пропивают не меньше, а то, часто случается, тянут к себе еще и родительскую пенсию.

В таком разе самая жизнь не то, что ущербна или тягостна, нет времени задуматься об этом, дистанцироваться и «встать над ситуацией» – как говаривал один 75-летний приезжий московский старичок – «я все кручусь, кручусь по хозяйству, а ничего не успеваю».

Казалось бы, времени много уходит на все работы, то самогоночку поставить, то распить, то в огород, то жену «попилить», а результат – не для хвастовства.

Жизнь здесь засасывает своей беспробудностью и бесперспективностью. И старичок этот – не пьяница запойный, а как быть с теми, кто иной…

Посиделки обыкновенно заканчиваются песнями без аккомпонимента, гитары, а тем более гармони, сохранились у единиц. Но, послушав местное пение, особливо старинные песни, которые некоторые старухи еще помнят, поистине даешься диву; поют красиво и душевно, рюмочка их только разогревает. Мужчины все больше тяготеют к русским романсам. Если закусят мало, как водится, то песни очень скоро переходят в задорные, с обязательной ненормативной лексикой, односложные частушки. К примеру:

Послушать их городскому парню достаточно раз, два, три – если более, то все повторяется в точности и уже не интересно. Старики же, найдя редкого слушателя с неподдельным интересом, выделываются вовсю, и в этом замечаешь истинно ценное проявление самой жизни и энергии, продолжающей ее. На подобных распевках все очень раскрепощены и душевно открыты.

12.3. О молодых людях

Молодые люди мало мотивированы, редко хорошо образованы, не стремятся к учебе, поскольку заработать можно и на рабочей сетке, не имея образования. Часто повторяют путь отца-механизатора или печника.

Процент с незаконченным средним образованием среди молодых людей в деревне очень велик. И здесь есть над чем поработать местным властям от РОНО.

Главная цель молодых блистать в обществе не столько своей занимательной наружностью, модной одеждой и антуражем (стригутся все как будто у них один папа), сколько быть более заметными в среде приключений иных. За доблесть считается в деревнях подраться в процессе дискотеки, иные за этим только и наезжают из района, выпить горькую в шумной компании с обязательным криком.

Есть такая традиция: соберутся за столом человек 5–8, разольют в стаканы, поднимут стоя и заорут одновременно «А-а-а-аааа!» молодцеватыми еще глоточками с ломающимся голосом, а вслед за тем и выпьют залпом. Потом, бывает, не закусив еще толком, обнимаются. Своеобразная культура компанейского пития.

Эта традиция некоторым образом переплетается от старой русской офицерской традицией, жившей в соответствующем обществе начала XX века. Тогда чокались стоя с непременным бравым и кратким «ура!». Сейчас же, из того, что мне удалось наблюдать в молодежной среде выглядит, по меньшей мере некультурно, особенно, если учесть, что меры мы не знаем…

Говорят обо всем. Судят обо всем, часто ни в чем не имея толку и понятия, кроме как от телевизора. Безапелляционно преподносят услышанные политические словоблудия, не давая себе труд задуматься, как свои собственные мысли. Почем зря ругают Грузию, а Россия, у них завсегда молодец. Патриотично, да. Но не глубоко…

Как поколение исполнителей чужой воли, наши дети вырастают удивительно приспособленными к той жизни, которая им уготована сверху. Именно про них (да и про нас вообще) старинный русский романс на слова А. Блока.

«Я не знаю кому, и зачем это нужно, кто послал их на смерть не дрожащей рукой, только так бесполезно, так зло, и…не нужно, опустили их в вечный покой.

И никто не додумался просто встать на колени, и сказать этим мальчикам, что в бездарной стране, даже светлые подвиги – это только ступени…к недоступной звезде».

Добиваются, чтобы ничего не делая на работе, а лучше воруя и продавая солярку, лес и прочее материальные ценности, попасть из «шашки в дамки» или схватить куш, всегда показывают вид, что им все надоело и они все видели, между тем, как зачастую ничего они не видали, а занимают их (по возрасту) сущие пустяки, именно то, чтобы ими занимались, о них говорили, превозносили.

Купив один мобильный телефон через месяц продадут его (подчас в убыток себе) и закупят новый, и так до скончания веков, на руку производителям и воротилам сотового бизнеса.

Недавно в ночь разбили конечности у памятника Ленину, выстоявшему в селе лет 70…

Некоторые из них пробиваются все же из низшего среднего класса в самый его верхний слой. Таковы действующие сотрудники милиции, правоохранительных органов, в которых все же сохранился относительно жесткий отбор и ценз, стабильные и перспективные рабочие, мастеровые, классные специалисты (есть и такие), умудрившиеся, благодаря действенному воспитанию, перенять-таки отцовское мастерство, то есть кое-как все же обустроенные и с уверенностью, если это слово вообще в XXI веке уместно, смотрящие в завтра.

Одной из обязательных черт успешного или хотя бы стабильного верховажца в возрасте 20–30 лет является женатость, а лучше еще – рождение детей. Такой человек уже реже сопьется, неудачно свяжется с криминалом или «слетит с катушек».

Что до тех, которые еще только готовятся вступить в брак в перспективе, то можно среди них встретить престранных типов.

Один такой знакомый, не имея даже законченного среднего образования, грезит написанием литературного шедевра, значимостью не меньшей, чем у «Льва нашего Толстого». А пока до него не снизошло масштабное вдохновение, занят следующими предметами:

старинным вопросом о начале всех начал, определением, утратилась ли какая-нибудь часть вечности от существования ее в природе, есть ли возможность превращения всего в ничто, на манер алхимиков, от чего кружится голова, портится мозг, теряется рассудок, или, углубясь в пружины политики иностранных держав, не зная истории своего отечества, и литературы в частности, следит без какой-либо нужды и цели за тем, что сделал доброго или худого американский «дядя Сэм» или, скажем бывший Президент Боливарианской Республики Венесуэла Уго Чавес Приас.

Всех таких мальчиков с непременным плоскостопием (или иным недугом) в возрасте мужей, все еще можно встретить среди деревенских, хотя их число и не велико. Беги их, при случае, если не захотите, чтобы они своими пошлыми и безапелляционными разговорами помешали тебе приятно провести несколько минут с поистине добрым приятелем или образованной девушкою, которые здесь (и тот, и другая) – хоть и могут себе позволить выразиться матом, но делают это столь непринужденно, с неким изяществом, что невольно подсознательно бывают уже прощены вами.

Средний круг, как и по всей стране самый обширнейший, он имеет от себя множество отростков и самых мельчайших подразделений – едва заметных без особенного пристального наблюдения.

Молодые люди, не получающие от родителей лишних денег, живут смирно, а те, у которых водятся деньжонки, поскольку работы по деревням в последнее время прибавилось, если захотеть найти ее, нередко желают как-нибудь сблизиться с «высшим кругом».

С девчонками гуляют («ходят») также особо, на мой не местный взгляд. Нередко случается, что девки сами приходят к парням, сидят во дворе, смотрят, как «суженный» ворочает стог сена или починяет отцовский трактор. Сидеть могут часами, без разговоров, причем, видно в этом занятие даже некое удовольствие.

Один рафинированный подросток взял свою девушку в жены совсем ничего, казалось бы, не предпринимая. Она ходила к нему домой по-дружески и смотрела, как он целыми вечерами играл в компьютерные игры. Раз за вечер он, конечно, давал и ей поиграть. Потом забеременела. Свадьба как таковой вообще-то и не было, сейчас в деревнях это уже элемент не такой обязательный и масштабный, как раньше.

Теперь живут душа в душу, он работает дорожным рабочим, она дома распоряжается деньгами. Эта история типичная.

Молодые люди не многие остаются на малой родине, они большей частью спешат проявить себя в областной центр и далее (промышленный и индустриальный центр), Москву, Санкт-Петербург, где им отрывается блистательной поприще по рабочим специальностям (в основном строительство), торговой (маркетинг) и даже военной части. По сути, мера и место применения себя, творческая самореализация и комплекс мероприятий, который к 35 годам можно будет назвать «человек состоялся», ограничиваются только фантазией каждого индивидуума.

Про тех, кто не уехал, иногда говорят: или тупой или больной.

Вероятно, отдам дань деревенским традициям, местный уклад жизни родился не вчера, он был воспет еще Пушкиным, да и не им одним, и берет объяснение, лежащее на поверхности – от нечего делать.

Общая занятость не велика, все друг друга знают, не в пример городской жизни, когда подчас не знаются с соседями по лестничной клетке – не зачем, у каждого – своя жизнь.

Кроме того, в подобных обсуждениях, режущих слух истому горожанину, приехавшему невесть зачем сюда, сквозь некоторое время, с опытом, совершенно становится понятно, что основа обсуждений – зависть. Мещане – завистники. Им чуть легче живется, когда у соседа «жена снова ушла в загул и где живет вторую неделю – неизвестно». При этом всех роднит некая общность недостатков, если можно так сказать, поскольку, сегодня проблема у одного, а завтра (чуть иная, но не менее острая – у вчерашнего «критикана»). Сегодня можно подраться по пьяному делу, а назавтра, с непременной бутылочкой, «взять мир». Поэтому не удивительно, что вчерашние ссоры «до смертоубийства» назавтра превращаются в совместные песни, танцы, поцелуй и заверения в любви до гроба.

Причем и то и другое (вчера и сегодня – все «всамделишное», искреннее). Зная историю и менталитет русского народа, это неудивительно. Мы не похожи на других. Но с некоторыми недостатками все же надо бороться.

12.4. О местных «аристократах»

Местные аристократы – это ничто особенное, осколок от прежнего круга, некогда пользовавшегося популярностью земляков, отставший, и не приставший к низам общества. Люди, не достигшие высот административных, находящиеся в отставке с самым крошечным чином, или всю жизнь проработавшие в колхозе в среде ИТР, имеющие ныне при значительном количестве скота и сельхозтехники еще и некоторое количество долгов, и одаренные от природы счастливой способностью воображать, что все, что ни есть лучшего на земле, это все они. Такие люди есть везде. Они несравненно более горды, чем истинные труженики, тут честолюбие играет главную роль, и, чтобы удовлетворить ему, они что называются, лезут вон из кожи.

Бывает, встретишь такого «аристократа» в местном магазине: кричит, возмущается, указывает своей дражащей половине – что и сколько купить, и непременно, дабы не забыть себя самого – бутыль, берет все мешками и много, чтобы оставить впечатление.

Впечатление, кстати, то есть внешняя сторона деревенской жизни, здесь важная черта у всех – от мала до велика.

Смотрят с видом покровительства на всех, даже и тех, которые его не ищут, делают добро для того только, чтобы о нем говорили, живут, кажется за тем, чтобы им удивлялись и завидовали, а у самих долгов до пенсии (или до зарплаты) скопилось – и не сосчитаешь.

Говорил я не раз с такими людьми и в разных обстоятельствах. Дома у них, кажется, как и мебель, и жена, и сам хозяин, да и гости не на своих местах. Пока водки не выпьешь, вроде бы чувствуется некая принужденность и натяжка. Зато, как выпьешь, «небо просветлевает», и разговоры льются как из рога изобилия – чем больше выпьешь – тем злее.

Здесь можно узнать о том, кто, когда и кому сказал, с непременными комментариями хозяина, которого не только никто не просит приоткрывать завесу таинственности над судьбой и ситуацией к нему отношения не имеющими, но и тем более не осведомленного вполне о событиях, предлагаемых им на обсуждение пьяного общества. Много я слышал в таких разговорах и про себя самого, подчас и не раз дивившись, насколько творческая фантазия некоторых людей безгранична и витиевата. На доброе бы дело.

Не поддерживать такие разговоры всех и обо всем, даже о самых мало-мальских событиях, вроде – у соседа собака сдохла, невозможно, поскольку именно они составляют основную суть местного общения, основанного на некотором двуличии и сплетнях.

В таких посиделках можно встретить выспренные выражения, непременно осуждающие, что, дескать, вот «Зинка-то не с народом живет, все одна петается». Петается – на местный манер – старается. И далее на полчаса, а то и более – о самой Зинке. В то же время хозяин скромно умолчит, что «онодась всех девятерых коз нарушил, а зачем – неведомо». Зато об этом потихоньку, когда хозяин выйдет на минуту, расскажет его благоверная, сверкая нестарым еще синяком под глазом.

К чести инициативной общественности, против бытового пьянства идет нещадная борьба. Нерадивых «продергивают» через местную газету, создаются клубы по интересам (например, в местной библиотеке – без преувеличения одном из эпицентров общественности), общества защиты женщин от бытового насилия.

Само создание этих обществ и клубов, конечно, «кричит» о масштабах проблемы, учитывая еще и то, что большинство населения все же стеснительно-пассивно, и скупо на слова «спасибо» и «пожалуйста», вместо слова «не за что» отвечают «не за чем», но тем более «героическим» представляется желание и стремление отдельных личностей сделать жизнь земляков лучше, увлечь их, защитить от алкоголя, дать перспективу развития молодым, заполнить информационный и душевный вакуум в сердцах.

12.5. Смекалистые мужики

Следующий рассказ даст тебе представление о нравах и менталитете местных лучше, чем все скучные нравоучения.

Ночью у меня сломалась машина, ее пришлось оставить на одной из пилорам гостеприимного района (какого умолчу, чтобы не рекламировать, однако, твой пытливый ум вполне, наверное, согласится с тем, что дело могло быть в любом отдаленном районе).

А следующим днем я привез к ней необходимые запчасти, но нашел ее уже не одну. Рядом с Нивой «скучал» мужичок рабоче-крестьянского вида, с взглядом открытым, и несколько пытливым, оценивающим. Так смотрят милиционеры и налоговые инспектора, к коим мужичок, как потом оказалось, не имел даже отдаленного отношения. Мотоцикл ИЖ с коляской, видавший виды, стоял здесь же, как верная собака, ожидающая хозяйской воли.

Познакомились. Его завали Витек. Я в ответ хотел сказать, что я тоже Витек, но не смог…пришлось сказать правду.

– Ну, это мы враз. Сделаем, – обрадовался Витек, узнав, что неисправность у машины серьезная, и работы много. Только ключи-то у тебя есть ли?

Мало у меня ключей. «Где наша не пропадала», – подумал я, – а толковый помощник, пожалуй, пригодится.

Вторым вопросом он спросил, откуда я. Затем – сколько мне лет.

– Мне 49, оповестил меня Витек не без гордости.

– 48! – просто ответил я, даже не задумываясь.

– Хорошо выглядишь, – поверил Витек.

– Да, вот так как-то сохранился.

– А бензинчику не дашь?

– Починим машину, дам, – в этом вся прелесть городского общения, сообщаю для непосвященных, уже давно никто никому на слово не верит – очень много мошенничеств – за незаконченную работу платить не принято. И «за солью с хлебом» соседи не ходят. Принято, что у каждого есть все свое, каждый рассчитывает на себя, а если и просит помощи, в частности залезая в долги, то на свою ответственность. Нерадивого карает не столько общественное мнение, как в деревнях, и грозит не столько потеря авторитета и репутации, сколько при отрицательном результате подобного эксперимента, оказавшись прохвостом, можно даже потерять и жизнь саму. И концов не сыщешь.

А вот по деревням на утро все прощают, но «говорят» о каждом, вне зависимости от морально-деловых качеств и греховности.

«Со своим уставом в чужой монастырь не ходят», и я вынужден следовать хоть в чем-то местным правилам. «Просящему у тебя – дай».

– На – канистру, заливай, да привези торцевой ключ на 19, позарез нужен, – прошу Витька.

– Это мы враз.

Витек стал ногтем отвинчивать шуруп, впрессованный в заглушку мотоциклетного бензобака. Я стоял и потел на жарком пекле – в июле, когда солнце в зените, часто стоит безветренная погода.

– Что, крышка бака не держится? – участливо спросил я.

Держится, – отвечал Витек односложно.

– Секретку, что-ль поставил, чтобы без тебя бак не вскрыли?

– Не-а. Да только без этого винта никак нельзя. Тут ухарей много. Увидят меня, подойдут, бывало, уже готовые, со шлангом, испросят бензинчику, и к крышке сразу – отворачивать.

Пауза. Я с нетерпением ожидаю продолжения повествования, но…нет. Не тут-то было. Витек, увлеченный работой, снова замолчал, казалось, навеки прикусил язык, и ничто его уже не выведет из состояния сосредоточенной работы. Каждое слово пришлось тащить, как клещами.

«Не на того напал, у меня упрямства на десятерых хватит», – подумал я, и решил «достать» незадачливого слесаря-кустаря. Тут же вспомнился мне Виктор Михайлович Полесов – слесарь-интеллигент из «12 стульев» Ильфа и Петрова со своим мотоциклом, который был очень похож на настоящий, но не работал.

– Ну? – подтолкнул я разговор.

Это подействовало.

– Дай им, значит, бензинчику. А я где возьму? Сам вот его с маслом мешаю для экономии. Так вот, хватаются за крышку, а она «на замке», только мой длинный ноготь и подходит.

– А ты, значит, им говоришь, что «мол, не могу открыть», да?

– Ну. И я не могу, и сами не откроють. Вот бензинчик-то и целый.

– И вроде все без обид, да?

– А-то.

– О, оооо! Наконец, я стал что-то понимать в сельском менталитете. А еще больше догадываться, и нечаянные догадки эти – чем дольше живу здесь – все чаще подтверждаются. Не удержался, и вопросил снова, то, что меня мучает:

– А просто так нельзя сказать, что «не дам, мол, бензина, самому мало», ведь это же, судя по тебе, сущая правда?

– Не-а. Здесь положено давать. – И дальше по-простому, без предупреждения – дай ка отвертку, я ноготь сломал.

Я не мог отказать. Да только что толку? Так он на этом мотоцикле и не уехал. После пополнения бака и потрясающих (в прямом и переносном смысле) попыток мужичка запустить мотоцикл, вдруг оказалось, что аккумулятор сел… Спустя полчаса Витек безвозвратно ушел в гущу леса.

Отвертка и бензин остались у Витька в качестве гонорара за столь содержательное общение, а я, размышляя о чудесах, побрел в сторону дома за ключом на 19.

Казалось бы, зачем создавать себе столько трудностей, и ломать ногти, когда можно пользоваться собственным бензобаком проще, в штатном режиме, и бензин получить по первой просьбе. Но здесь, видимо, привыкли каждую просьбу обставить так, как будто бы мне самому это надо. Вот она – деревенская смекалка.

Результат важен во всяком.

12.6. Повседневная жизнь, праздники

Практически каждая деревня в округе имеет свой «день деревни», а ряд крупных поселений еще и свои ярмарки, с периодичностью раз в год. Время проведения и тех, и других – в основном летние месяцы от конца июня до конца августа.

Я участвовал во многих таких днях. Вот что, на мой взгляд, интересно.

Собираются трапезничать на маленьких столиках, невольно, чтобы разбавить компанию, попадаешь между какой-нибудь необъятной матроной и ее мужем, и еще какая-то матрона почтенного возраста садится непременно, напротив.

Мужчина, с которым вроде бы и можно поговорить – ни штатский, ни военный, русский, местный, но все же одет в камуфлированные брюки и подстать им такую же куртку, так что для полного «контрактника образца 2000 года» ему не хватает недельной «небритости», уставного нижнего белья, ботинок-берцев и головного убора с кокардой. И это все одеяние он придумал, не смотря на праздник. Так здесь одеваются весьма многие мужчины, разнящиеся меж собой разве что телосложением, «стеклянными» глазами, да выражением лиц.

И вот женщины начинают рассказывать местные сплетни, да небылицы, немало сдобривая речь специфическими словами, вроде «онодась», «пошто», «той-то год» или, скажем, «уповод». Мужчина изредка поддакивает им, но сидит смирно.

Говорят, говорят между собой, посмеиваются над кем-то, иногда посматривают на меня, а я, не сделавший вроде бы ничего худого, акромя того, что занесся в этот богом забытый край, краснею и молча уписываю шашлык.

Изредка вмешиваюсь я в сей своеобразный разговор, дожидаясь в нем паузы, как ни сделал бы ни один местный (не принято).

Мне отвечают учтиво, но без особой охоты, и опять начинают говорить меж собой, не потому, что мною пренебрегли, а скорее потому, что опять обо мне забыли, как о человеке не их круга.

Бывает и иное. Нередко мужчина или его спутницы оказываются дальними родственницами жены и тещи. Что же тогда?

Обязательные натужные разговоры вроде как с маленьким ребенком от неопределенного лица:

«Ой, как мы выросли…», «косая сажень в плечах», «щеки – кровь с молоком» переходят непосредственно в вечный и «албанский» вопрос, будоражащий все местное население – «ну, надо же, как вы сюда приехали, я бы никогда не стала (не стал) менять город на деревню», «и надолго ли?», «когда назад собираетесь?». А то бывает, на следующей же нежданной встрече, если у меня не прошла еще охота лезть в столь колоритный народец, опять спрашивают об одном и том же, непременно прибавляя: «мне что-то лицо ваше знакомо, я вас где-то видела».

Все это замаскированное «гостеприимство» деревенских особенно выделяется у женщин, которые не только не могут сподобиться «услышать» неоднократные (за полгода) ответы на поставленные вопросы, причем из первых уст, а скорее и не хотят их слышать, имея собственное устоявшееся мнение касаемо данной темы. Зачем задаются эти вопросы, для поддержания разговора?

Не ведаю. Вероятно, для того, чтобы добыть некую информацию, сделать из нее объект собственных комментариев, бывает и критики, которую назавтра (или даже сегодня после обеда) можно запустить в общество таких же обывателей, которые друг друга называют «народ», а скудное общение, за неимением другого – «быть с народом».

Причем для местных, с их необыкновенным старанием узнать о тебе побольше, важна не столько сама информация, которую, кстати, со временем я научился скрывать, ибо идет она не во благо, а скорее то, что именно она (он) первая узнала нечто, что неведомо пока другим. Вот такой соревновательный процесс, прикрытый благими намерениями «псевдо участия», имеет место быть широко распространенным.

Подумав о причинах трудностей общения за столом с малознакомыми, пришел я к тому выводу, что есть некоторая стеснительность в общении местных с неместными, свойственная и мужескому и женскому полу единовременно. По крайней мере, мое предположение следует из того, что с совершенно незнакомым (каким я был полгода назад) и малознакомым общаются почти одинаково. Тому есть пример:

Заезжаю как-то на местную почту – акромя магазинов, почта признанный центр общения разношерстного «народа». Знаю, что одна из почтальонов выращивает и продает молодых поросят. Прошу ее при следующей возможности оставить для меня одного двухмесячного поросенка. Посыпав, как и сита, десятком вопросов, вроде «зачем вам», «а вы что жить здесь собираетесь?», соглашается. Представляюсь, даю телефон, договариваюсь о времени возможного события. Когда оно наступает, тетка звонит не мне, а «третьей воде на киселе» – соседке с тем, чтобы та передала мне, что «поросенка можно забирать». Оригинально? Для городского уклада жизни более чем… Соседка, разумеется, как почти все соседки, имеет собственное мнение о том, что нужно не только ей, но и мне, поэтому дает тете-почтарю свои комментарии, о том, что поросенок вроде бы мне и не нужен.

Сделка срывается.

Почему звонит соседке, а не мне напрямую? Одни комментируют – «стесняется», другие «так принято». Поди, их разбери.

Еще пример. Покупаю скот. Даю объявление в районную газету. Звонят…

Причем почти все предпочитают в слове звонить ставить ударение на первый слог, что мне также непривычно, как-то отдает корнем слова «вонь». Первые пять вопросов непременно не относятся к теме объявления: «а кто вы?», «а где вы живете», «уже приехали, ой, ой, ой». В угоду корректности терпеливо отвечаю. В свою очередь спрашиваю, сколько стоит, да какая масть, да какой возраст, были ли отелы, примерный вес (цена здесь иногда зависит от живого веса). Получаю туманные ответы на самые главные для сделки вопросы, а еще чаще новый ряд вопросов: «а вы по сколько возьмете», «а я и не знаю сколько стоит моя корова», «вот в прошлом годе лошадь продали по такой-то цене». В итоге абонент на другом конце провода, затратив за долгий разговор изрядную часть денег, поскольку звонит мне на сотовый, зарегистрированный в другом регионе, получает почти полную информацию обо мне, кто моя жена, кто мама и папа жены, где мы живем, о планах, оставаясь при этом инкогнито, а о своей корове или козе почти ничего не говорит.

Выдав вынужденное интервью, чтобы не утомлять уже и себя, и «интересную тетю» бесперспективным разговором, поскольку и сам я не знаю – сколько стоит ее животное (и потому что не местный, и потому, что без опыта в животноводстве) я говорю нейтрально, «я вам перезвоню позже», и не перезваниваю, поскольку второе такое общение вряд ли выдержит неподготовленная к местному колориту душа горожанина. Бывает, обижаются, потом голосят на всех углах, что «спрашивал, да не купил». Странно, не правда ли…

В этом кризис непонимания двух колоритных культур – каждый хочет как лучше, но говорит «на своем языке».

Бывает, в гостях, хороший прием ободрит, но и тут надо держать «ухо востро». Иногда подсядет какая-нибудь пожилая женщина или старуха (по виду) в возрасте 40 лет, да и выспросит что ей надобно. Результатом – опять же сплетни. Эта страсть к сплетням и подделываться под жизнь иную, чем имеют они на самом деле, имеет в деревнях влияние более, нежели покажется сначала приезжему. Так не думал я по приезде сюда, быв заворожен красотой и мест и характеров. Сейчас же «юношеское треволнение» прошло, и стал я видеть всю полноту музыки характеров, а не только «надводную часть айсберга»; внутренние упругие пружины, заставляющие некоторых местных людей поступать сообразно их традициям и укладу, вселяют в меня уже чутье надвигающейся катастрофы, в эпицентре которой быть не только не почетно, но и опасно глупо, это может не понять разве что садомазохист.

Деревенские почти всегда могут располагать своим временем, обсуждают, видят приезжего в ином свете, его покупки и одежду, поведение и быт.