Шепчущий череп Страуд Джонатан

– Все очень тихо.

– Отлично, – кивнул он. – А у тебя, Джордж?

– Температура шестнадцать градусов, приятная и нормальная. Пока все в порядке.

– Хорошо, – Локвуд прошел немного дальше в глубину комнаты, шурша подошвами по сухим листьям. – Значит так, работаем быстро и тихо. Ищем кабинет Бикерстафа и его лабораторию, где он проводил свои эксперименты. В газете было написано, что вход в нее ведет из гостиной – так что, скорее всего, это на первом этаже. Про кабинет ничего не знаю. Если обнаружим горячее экстрасенсорное пятно, Люси при желании может попробовать прочитать оставшиеся следы – но это как она сама решит. А мы с тобой, Джордж, не вынимаем череп до тех пор, пока она не прикажет.

– Вот это правильно, – сказала я.

– Основное горячее пятно находится, скорее всего, наверху, – сказал Джордж. Голос у него был на удивление ровным, каким-то безжизненным. Возможно, так на него подействовала царящая в доме атмосфера. – В комнате с крысами.

– Если вообще они были, эти крысы, – заметил Локвуд. – Ладно, по-любому постараемся избежать этого.

Мы пересекли холл и вошли в ближайшую к нам комнату. Она тоже оказалась совершенно пустой – голые половицы и оштукатуренные стены, освещенные серебристыми лучами луны. Потолок здесь уцелел, так что в комнате было сухо. Я провела рукой по стенам, ища экстрасенсорные излучения. Ничего – просто мертвое пустое пространство.

Мы проверили следующую комнату – та же тишина. Ни перепадов температуры, ни миазмов, ни ползучего страха. Мы прошли в третью комнату, на другой стороне холла. По ее расположению и лепнине на потолке можно было предположить, что она использовалась для приема гостей, с которыми Бикерстаф пил здесь чай. Сейчас в этой комнате не осталось даже обоев, да и части плинтусов тоже. Снова лишь половицы, оштукатуренные стены и серебристый лунный свет. Меня охватило неприятное чувство – подумалось, что этот дом, как и его бывший хозяин Бикерстаф, превратился в голый, обглоданный до костей скелет.

Когда мы возвратились в холл, я уловила слабую вибрацию – приглушенную и чем-то смутно знакомую.

– Локвуд, Джордж, – прошептала я. – Кто-нибудь из вас что-то улавливает?

Они прислушались. Локвуд отрицательно покачал головой. Джордж пожал плечами.

– Да я вряд ли что услышу, – сказал он, тяжело ворочая языком. – У меня восприятие не такое острое, как… – Он вдруг испуганно ахнул: – Что это?

Я это тоже увидела. Передвигающийся темный комок – длинный, низкий, проворный – мелькнул в тенях в дальнем конце комнаты. Пронесся вдоль стены под окном, но вне луча лунного света, и завернул к нам, держась рядом с плинтусом.

Свист стали – Локвуд выхватил свою рапиру. Другой рукой он выдернул из кармашка на рабочем поясе тонкий фонарик-карандаш. Зажег его и высветил маленький черно-коричневый комочек.

– Всего-навсего мышь, – выдохнула я. – Маленькая. А я подумала…

– Я тоже – громко выдохнул Джордж. – Думал, она больше. Думал, это крыса.

Локвуд выключил фонарик. Как только свет погас, мышь исчезла – мы скорее почувствовали это, чем уловили ее движение.

– Выбросите из головы мысли о крысах, – сухо приказал Локвуд. – Полностью. Договорились? Ну что, поднимаемся наверх?

Но я продолжала, прищурившись, смотреть в дальний угол комнаты.

– Погоди, – сказала я. – Когда ты включил фонарик, мне показалось, что я увидела…

Я включила свой фонарь, направив луч на дальнюю стену. Да, вот они, прорезанные в штукатурке тонкие черные линии. Четкий контур двери.

Подойдя ближе, мы увидели и вмурованные в стену петли, и маленькое отверстие, в которое вставлялся ключ или дверная ручка.

– Превосходно, Люси, – похвалил меня Локвуд. – Раньше дверь могла быть оклеена обоями или заставлена, например, фальшивой книжной полкой. Обнаружить ее тогда было очень нелегко.

– Думаешь, этот проход ведет в лабораторию Бикерстафа?

– Возможно. Видишь, много лет назад ее взламывали – одна петля отвалилась. Думаю, мы должны войти.

Когда мы толкнули дверь, она открылась и просела под углом, потому что ее верхний прогнивший край отвалился от петли. За дверью открылся узкий проход, ведущий в глубь дома. Лунный свет туда не проникал. Локвуд включил свой фонарик-карандаш и быстро обвел им вокруг. Проход оказался узким, пустым и заканчивался другой дверью. Очень сильно пахло сыростью и плесенью.

Прежде всего мы измерили температуру, прислушались и только после этого осторожно протиснулись внутрь (Локвуду пришлось пригнуть голову, настолько низкой была притолока) и двинулись по короткому проходу. Шли медленно и осторожно, останавливаясь и прислушиваясь через каждую пару шагов. Ничего подозрительного. Температура упала, но лишь на самую малость. Пятен свечения смерти Локвуд не обнаружил. На грани слышимости у меня ушах пульсировал звук, такой слабый, что я не могла разобрать, что это. На потолке и пыльном полу тут и там попадались пауки, но их тоже было слишком мало, чтобы бить тревогу. Осязание, как и Слух, ни о чем мне не сообщало.

А вот Джордж как-то сник. Он медленно двигался, мало говорил, упустил несколько отличных возможностей съязвить, что было совершенно на него не похоже. Когда Джордж слегка отстал, я тихонько поделилась своими наблюдениями с Локвудом. Он это тоже заметил.

– Как ты думаешь, что это? – спросила я. – Мелейз?

– Возможно. Правда, сегодня Джордж попал в обладающее экстрасенсорной силой место впервые после того, как увидел костяное стекло. Нужно внимательнее присматривать за ним.

Из четырех обычных признаков приближающегося появления Гостя (остальные – это холод, миазмы и ползучий страх) мелейз можно считать самым коварным. Попав под его воздействие, человек начинает чувствовать тяжесть на душе, впадает в меланхолию, становится вялым и пассивным. В этом состоянии он может не заметить призрака, пока тот не приблизится к нему практически вплотную, а если и заметит, у него зачастую просто не хватает силы воли, чтобы поднять рапиру. В этом случае мелейз переходит в призрачный захват, который зачастую оказывается смертельным. Вот почему опытные агенты постоянно следят за поведением своих партнеров, именно поэтому работают командой, а не в одиночку.

Аккуратно, не привлекая к себе внимания, мы с Локвудом перестроились так, чтобы Джордж оказался между нами. Теперь мы могли защитить его с обеих сторон.

Мы подошли к двери в конце короткого коридора. Я взялась за ручку. Ладонь и предплечье пронзило ледяным холодом, и я уловила отзвук жарко споривших мужских голосов. Почувствовала аромат сигарного дыма, к которому примешивался резкий запах химикатов. Секунда – и эхо пропало.

– Уловила следы, – сказала я.

– Всем стоять очень тихо, – раздался за моей спиной голос Локвуда. – Смотрим и слушаем. Дверь не открывать.

Мы подождали в полном молчании минуту, может чуть больше.

Наконец Локвуд дал отбой.

– Хорошо, – сказал он. – Мы готовы, Люси.

Это был сигнал для меня. Я глубоко вдохнула, вновь взялась за ручку, открыла дверь и вошла в комнату.

Меня окружила непроглядная тьма. Я сразу почувствовала, что нахожусь в большом пустом пространстве. Как всегда, было искушение включить фонарь, но я переборола его и тихо стояла, прислушиваясь. Услышала, как легко закрылась за моей спиной дверь. Локвуд и Джордж молчали, но я уловила чуть слышное шарканье их ног, чувствовала их присутствие рядом с собой в темноте. Они стояли очень близко ко мне – ближе, чем обычно, – но я не винила их за это. Если честно, я была благодарна им за то, что они рядом. Боже, какая же беспросветная чернильная тьма была вокруг!

Я смотрела в темноту, но ничего не видела. Я вслушивалась, но улавливала лишь едва заметные, моментально гаснущие колебания воздуха. Я ждала, когда Локвуд даст команду включить свет.

Ждала-ждала, а он все тянул и тянул время.

– Вы готовы, оба? – спросила я наконец. – Я ничего не улавливаю. А вы?

И вдруг я осознала, что не чувствую присутствия своих товарищей ни по одну руку, ни по другую.

– Вы готовы, Локвуд? – чуть громче спросила я.

Ничего. Затем откуда-то долетел и прокатился по комнате низкий мужской кашель.

Мне стало по-настоящему страшно. Негнущимися пальцами я вытащила и включила фонарь, принялась быстро водить его лучом во все стороны.

Передо мной была просто комната, еще одно унылое заброшенное пространство с голыми стенами и пыльными половицами и оконной нишей, заложенной кирпичами. В центре стоял массивный стол с обитой металлом крышкой.

Все это меня не интересовало, поскольку я была одна. Ни Локвуда, ни Джорджа в комнате не оказалось.

Я развернулась и рывком открыла дверь. Дрожащий луч моего фонаря выхватил их фигуры. Они стояли спиной ко мне, держа наготове свои рапиры, и всматривались в глубину коридора.

– Какого черта вы здесь делаете? – спросила я.

– Разве ты не слышишь, Люси? Шорох, – прошептал Локвуд.

– Похоже на крыс, – так же шепотом добавил Джордж. – Я думал, они приближаются, но… – Казалось, он только сейчас заметил, что я стою по ту сторону раскрытой двери. – О, ты заходила внутрь.

– Разумеется, я там была, – появилось ощущение, что кто-то провел ледяным пальцем вдоль позвоночника. – Вы тоже там были, разве нет? Вы заходили вместе со мной в эту комнату?

– Нет. Поверни свой фонарь. Ты светишь мне прямо в глаза, – попросил Джордж.

– Мы думали, ты здесь, с нами, Люси, – сказал Локвуд.

– Нет, я была за дверью. Вы уверены, что не заходили туда? – Я припомнила мягкие шаркающие звуки, чье-то невидимое присутствие рядом. – Я чувствовала, что вы стоите возле меня, – сдавленным голосом сказала я.

– Мы не заметили, как ты туда вошла, Люси. Нас отвлек этот шорох.

– Странно, что ты его не слышала, – сказал Джордж.

– Разумеется, я его не слышала! – сорвалась я. – Неужели вы думаете, что я оставила бы вас одних, если бы слышала?

– Все в порядке, – притронулся к моей руке Локвуд. – Успокойся. Успокойся и расскажи нам, что случилось.

Я глубоко вдохнула, стараясь унять дрожь.

– Пойдемте внутрь, и я расскажу вам. С этого момента мы должны держаться как можно ближе друг к другу. И пожалуйста, постарайтесь больше ни на что не отвлекаться.

В потайной комнате, которая, как мы решили, была лабораторией Бикерстафа, не обнаружилось больше никаких экстрасенсорных следов. Локвуд положил фонарь на подоконник замурованного окна, и в его свете Джордж прошел по периметру комнаты, исследуя ее стены. Другого выхода из комнаты не было. Из голых оштукатуренных стен торчали ржавые крепления для старинных газовых рожков. Единственным предметом мебели в комнате был стоящий на привинченных к полу стальных ножках стол. Его железная крышка была покрыта пылью и мелкой крошкой осыпавшейся с потолка штукатурки. Под краями железной столешницы проходили глубокие желобки, заканчивающиеся выступающими наружу трубками.

– Желобки для стока крови, – сказал Локвуд, проводя пальцем по столу. – Анатомический стол для вскрытий. Середина девятнадцатого века. Я видел такие же в Королевском хирургическом университетском колледже. Похоже, именно здесь доктор Бикерстаф проводил свои опыты с принесенными с кладбища трупами. Жаль, что стол металлический, Люси, иначе ты смогла бы уловить здесь немало интересного.

Я в это время пила воду из принесенной в рюкзаке бутылки и жевала плитку шоколада. Меня все еще трясло от того, что я пережила возле двери, но сейчас мой страх перерос в нечто более сильное. Если те привидения, присутствие которых я уловила, хотели отпугнуть меня отсюда, это удалось им как нельзя лучше. Я отшвырнула в сторону обертку от шоколада и сказала:

– Они встречались в этой комнате. Группа мужчин. Они курили и разговаривали о своих опытах. Это все, что я пока знаю, но могу узнать больше. Помолчите. Я попытаюсь.

Я отошла к дальней стене, подальше от железного стола. Здесь был камин с забитой птичьими гнездами, мусором, обломками дерева и штукатурки решеткой. Мне показалось, что камин был центром этой комнаты, тем местом, у которого Бикерстаф и его гости стояли, курили и обсуждали то, что лежало у них на столе. Следы прошлого у камина должны ощущаться сильнее, чем где-либо еще.

Я приложила пальцы к стене, она была холодной, влажной, даже маслянистой на ощупь. Закрыла глаза, отключилась от внешнего мира, прислушалась…

Из прошлого начали пробиваться звуки, я пыталась ухватить их, но они вновь угасли.

Странным образом работает это экстрасенсорное эхо. Оно то усиливается, то слабеет, затем вновь становится громче – пульсирует, словно скрытое где-то в глубине дома сердце. Это делает Осязание не слишком надежным Даром. Ты можешь пять раз ощупывать какую-то точку и ничего не услышать. А на шестой раз тебя буквально валит с ног мощная волна парапсихологического следа. Я вела рукой по стенам, ощупывала камин, замурованное окно. Результат нулевой, если не считать испачканных пальцев.

Время шло. Я слышала, как переминается с ноги на ногу Локвуд, как почесывается Джордж (лучше не думать, в каких местах). В остальном они вели себя очень тихо, к чему-чему, а к этому я их приучила.

Я уже собиралась вытащить из кармана пачку специальных влажных салфеток «Агент» («идеально подходят для удаления сажи, могильной земли и пятен эктоплазмы», как сказано в рекламе), но задержалась, чтобы провести пальцами еще и возле двери. Возникло ощущение чего-то легкого, неуловимого, проскользнувшего у меня сквозь пальцы. От неожиданности я отдернула руку, затем вновь – вполне осознанно – приложила ладонь к холодной шершавой штукатурке.

И тут словно кто-то включил радиоприемник – я услышала голоса. Я повернулась лицом в комнату, закрыла глаза, настроилась, и в моей голове замелькали образы и звуки.

Группа мужчин стояла возле стола для вскрытий. Нестройный гул голосов, смех, запах крепкого табака. На столе что-то лежало. Выделился один голос – громкий, уверенный, он перекрывал собой все остальные. Гул голосов стих, зазвенели стеклянные бокалы. Эхо стало слабее.

Затем вновь усилилось. На этот раз я услышала насвистывание – так может насвистывать человек, поглощенный увлекательной работой. Человек что-то пилил, я слышала скрежет стального лезвия.

Затем тишина… Потом я ощутила, что в комнате появился кто-то кроме нас. Почувствовала его присутствие по обдавшей меня волне ни с чем не сравнимого призрачного холода, по охватившему меня страху, от которого застучали зубы. И появился ужасный звук, который я уже слышала раньше, – гудение крылышек полчища мух.

В темноте мне послышался голос:

– Дайте Уилберфорсу. Он сгорает от нетерпения.

Насвистывание и скрежет пилы резко оборвались, но гудение мух стало еще громче, меня окутал холод – все было точно так же, как три ночи назад, когда я стояла возле могилы Бикерстафа. Мои губы болезненно скривились. Затем мне в уши ударил крик, вырвавшийся одновременно из многих глоток:

– Верните нам наши кости!

Я отдернула руку от стены. Потусторонний холод отпустил меня, медленно отступая, словно утекающая в раковину вода. Я снова оказалась в пустой теплой комнате.

Локвуд и Джордж наблюдали за мной, стоя возле стола.

Я вытащила из рюкзака термос, жадно глотнула из него горячего чаю и только после этого рассказала о том, что мне довелось услышать.

– Жужжание мух, – сказала я наконец. – Невыносимый холод… Все было точно так же, как на кладбище. И то и другое, как я полагаю, связано с костяным стеклом. Уверена, что Бикерстаф именно здесь его и создал.

– Но что именно он создал, вот вопрос, – сказал Локвуд, постукивая пальцами по столу. – Что можно увидеть, заглянув в это костяное стекло?

– Не знаю. Но этот идиот создал что-то ужасное.

– А этот голос, который ты слышала, – спросил Джордж, – это был голос Бикерстафа, как ты думаешь?

– Возможно. Но на самом деле мне он показался больше похожим на…

Когда человек так резко не договаривает фразу, это не сулит ничего хорошего. Это предвещает дурные новости. Это означает, что нечто случилось или вот-вот произойдет и мы должны замолчать или умрем.

– Вы слышали? – спросила я.

За полуоткрытой дверью раздавался негромкий шум – кто-то или что-то медленно, прихрамывая, приближался по коридору.

– Убавьте свет, – прошептал Локвуд.

Джордж повернул регулятор фонаря, в комнате стало темнее. Света осталось достаточно, чтобы что-то видеть, но при этом он не мешал включить наши экстрасенсорные чувства на полную мощность. Не говоря ни слова, мы развернулись и перестроились согласно плану «Д»: я встала справа от двери, прижавшись к стене. Джордж встал слева от двери, чуть дальше от нее, чтобы иметь возможность для маневра, если потусторонняя сила рывком ворвется внутрь. Локвуд занял позицию прямо перед дверью, готовый первым принять удар. Я вытерла о легинсы неожиданно вспотевшую ладонь. Это самая неприятная ситуация – ждать появления Гостя. Ты знаешь, что он приближается, но еще не видишь его, и тебя невольно охватывает ужас. В эти секунды твое парализованное страхом сознание от отчаяния начинает выкидывать разные фокусы. Чтобы отвлечься, я провела рукой по рабочему поясу, пересчитывая припасы, вспоминая, что где лежит, проверяя, все ли готово к бою.

Негромкий шум приближался. За дверью показался слабый призрачный свет. В нем появилась темная тень.

Локвуд отвел руку назад – блеснул металл. Я тоже подняла рапиру на изготовку.