Шепчущий череп Страуд Джонатан
Локвуд посмотрел в ту сторону, где агенты продолжали допрашивать детей из ночной стражи. Даже до нас доносились грозные раскаты голоса Неда Шоу, хотя слов разобрать было нельзя.
– Я вижу, их крепко взяли в оборот, – сказал Локвуд. – Могу я спросить почему?
– Никаких секретов, мистер Локвуд! – проворчал Сандерс. – Сами смотрите, какой расклад. Вот церковь, вход в нее один, по этим ступеням. Рядом с церковью – наш лагерь. Ближе к рассвету – когда и произошла кража – большая часть ночной стражи возвращалась в свою бытовку. Несколько человек у нас всегда толкутся возле костра, так что постороннему вору мимо них незамеченным не проскочить. Вот почему Киппс уверен, что в краже замешаны несколько ребят из ночной стражи.
– Но почему воры обязательно должны были пройти мимо бытовок и костра? – спросила я. – Есть еще один путь, через западные ворота. Это, кстати, единственный выход с кладбища, который всегда остается открытым. Все остальные ворота на ночь запирают, а ограда вокруг кладбища слишком высока, чтобы через нее можно было перелезть.
До этого момента мистер Джоплин с отсутствующим видом поглядывал вокруг, покусывая губу, но тут вдруг встрепенулся и заговорил:
– Да, Пол, если бы все ворота запирались на ночь, как я советовал, может, никакой кражи вовсе бы и не случилось.
– Ты успокоишься наконец или нет? – огрызнулся Сандерс. – Подумаешь, пропала какая-то дурацкая безделушка, а сколько шума!
Джордж хмуро смотрел на дальний конец церкви, вплотную с которым росли густые кусты.
– Теория Киппса не имеет смысла, – сказал он. – Воры могли обогнуть церковь с тыльной стороны, прячась за кустами, и пройти этим путем к воротам.
– Нереально, – возразил Джоплин, – потому что там работали мы с Сандерсом. С той же стороны церкви еще два десятка человек из ночной команды до самого рассвета обследовали другой сектор кладбища. Пробраться незамеченным мимо всех нас вряд ли кто смог бы.
– Интересно, – сказал Локвуд. – Хорошо, а теперь, с вашего позволения, мы сами взглянем что к чему. Благодарю вас, джентльмены! Рад был вновь повидаться с вами! – Локвуд пошел вперед, мы вместе с ним. – Надеюсь, эти два идиота не увяжутся за нами следом, – пробормотал Локвуд сквозь зубы. – Нам нужно некоторое время побыть в тишине и покое.
Открытый дверной проем церкви крест-накрест пересекали две полосы черно-желтой заградительной ленты полиции ДЕПИК. Когда мы подошли ближе, навстречу нам из церкви вышли Квилл Киппс и его маленький исследователь Бобби Вернон. Они пролезли под полосатой лентой и выпрямились, щурясь от яркого света. Вернона почти не было видно за огромным переносным пюпитром. На руках у него были резиновые перчатки, на шее висела внушительных размеров фотокамера. Проходя мимо нас, он продолжал что-то записывать на прикрепленном к пюпитру листе бумаги.
Поравнявшись с нами, Киппс лениво кивнул:
– Тони. Каббинс. Джулия, – и пошел дальше вниз по ступеням.
– Э… Меня зовут Люси! – крикнула я ему вслед.
– И почему никто из нас не подставил ему подножку? – задумчиво пробормотал Джордж. – Какое было бы великолепное зрелище – катящийся вниз по ступеням Киппс.
– Крепись, Джордж, – покачал головой Локвуд. – И помни – никаких провокаций!
Мы немного постояли на пороге церкви, осматривая место, где было совершено нападение на несчастного Терри Моргана из ночной стражи. Оно находилось чуть в стороне от лагеря землекопов, поэтому в темноте было трудно увидеть, что здесь что-то происходит. Нападавший мог незамеченным подойти сюда из-за кустов и подняться по ступеням к двери. Замок на двери был отжат каким-то длинным и острым инструментом вроде стамески.
Собственно говоря, это все, что мы смогли для себя прояснить. Закончив осматривать дверь, мы нырнули под полосатую ленту и перешли из дневной жары в промозглую прохладу церкви.
С того момента, когда была сделана фотография, которую показал нам Барнс, здесь мало что изменилось. Цепи, гроб, валяющийся на полу труп доктора Бикерстафа – все было по-прежнему, если не считать того, что труп прикрыли какой-то грязной дерюгой. Честно говоря, я была этому очень рада.
При дневном свете железный гроб показался мне более массивным, чем ночью, – здоровенный, тяжеленный, с толстыми, покрытыми ржавчиной стенками. Неподалеку от него на усыпанном солью и железными опилками полу валялась палка ночного стражника.
Локвуд подошел к цепям, низко наклонился и принялся рассматривать каменные плитки, которыми был выложен пол церкви.
– Воры орудовали, стоя у самой границы круга, – сказал он. – Вот здесь, рядом с цепями, на рассыпанной соли отпечатались носки их ботинок. Дело было на рассвете, в это время Гости становятся практически безопасными, однако наши приятели рисковать не желали. Вырубили того паренька, Моргана, взяли его палку, открыли с ее помощью крышку гроба, а затем откинули в сторону защитную серебряную сетку. Сделав это, воры отпрянули назад, подождали, посмотрели, что будет происходить. Ничего не произошло, все было тихо. Вот только тогда они перешагнули через цепи, зашли внутрь круга и опрокинули гроб. Труп вывалился на пол. – Локвуд прищурился и спросил сам себя: – Но зачем они это сделали? Почему они просто не забрали зеркало?
– Может, хотели посмотреть, не найдется ли в гробу еще что-нибудь интересное? – предположил Джордж.
– А вытаскивать Бикерстафа руками им очень не хотелось, – добавила я. – И здесь я их вполне понимаю.
– Может быть, может быть, – сквозь зубы процедил Локвуд. – Итак, они опрокинули гроб… Интересно, было ли в гробу это самое «еще что-нибудь»? И если да, то где оно сейчас?
Он перегнулся через труп и заглянул внутрь гроба. Вытащил свою рапиру, потыкал ею в дальние углы железного ящика, затем вновь выпрямился.
– Ничего, – сказал он. – Странно. А на фотографии, как мне показалось…
– Что ты заметил на фотографии? – спросила я.
– Связку палочек, – ответил Локвуд, раздраженно отбрасывая со лба прядь волос. – Я понимаю, это кажется какой-то ерундой. Возможно, мне просто показалось. Обман зрения. В любом случае, сейчас никаких палочек в гробу нет.
Затем мы наскоро осмотрели саму церковь. Лично меня больше всего заинтересовала маленькая деревянная дверца, притулившаяся за оградой алтаря. Дверца была заперта на висячий замок и три засова. Я подергала замок. Он действительно оказался заперт.
– Внутренняя дверь, ведущая вниз, в катакомбы, – сказала я. – Надежно запертая с этой стороны. Интересно, могли ли через эту дверь войти и выйти воры? Правда, это не стыкуется с донесениями ребят из ночной стражи.
– Да, она выглядит надежно запертой, – согласился Локвуд. – Ну ладно, пойдем отсюда.
– А что ты скажешь о теории, которую выдвинул Киппс? – спросил Джордж, когда мы уже спустились с церковных ступеней. – Тоже думаешь, что воры прошли мимо лагеря землекопов и ночной стражи? Интересно, сейчас в лагере еще остался кто-нибудь?
– Очень сильно сомневаюсь, – ответил Локвуд, почесывая свой длинный прямой нос. – Гораздо вероятнее, что…
Он резко замолчал. Мы услышали крик боли.
Пока мы находились внутри церкви, лагерь опустел. Сандерс, Джоплин и рабочие разошлись по своим делам, Киппса тоже не было видно. На площадке оставался лишь последний парнишка из ночной стражи, которого стеной окружили четверо сильных бесцеремонных агентов «Фиттис». Сейчас парнишка поднимал с земли свою клетчатую желтую кепку. Когда он выпрямился, я узнала его – это был тот самый нахальный вахтер, с которым мы столкнулись вчера при входе через кладбищенские ворота. Паренек надел поднятую кепку, и тут же самый крупный из агентов – это был Нед Шоу – ударил его раскрытой ладонью по голове. Кепка вновь свалилась на землю, едва удержался на ногах и сам паренек.
Шесть стремительных шагов, и Локвуд уже оказался за спиной Шоу и сказал, постучав его по плечу:
– Прекрати, пожалуйста. Ты же вдвое выше и сильней его.
Шоу стремительно обернулся. Ему было лет пятнадцать. Он был примерно одного роста и веса с Локвудом. Лицо Неда – широкоскулое, с крепким подбородком – можно было назвать если не красивым, то, во всяком случае, привлекательным, если бы его не портили слишком узкие и глубоко посаженные глазки. Как и все агенты «Фиттис», Нед Шоу был одет в щегольскую униформу – но и здесь эффект был смазан неряшливой копной темно-каштановых волос. Они напоминали свалявшуюся шерсть яка, разве только солома из них не торчала.
Шоу моргнул и с неуверенностью в голосе произнес:
– Отвали, Локвуд. Не суй нос не в свое дело.
– Я понимаю, почему тебе захотелось пихнуть этого пацана, – сказал Локвуд. – В свое время я сам едва сдержался. Но так нельзя. Ты только посмотри на него! На твоем месте я поискал бы кого-нибудь повыше и посильней, если у тебя так уж кулаки чешутся.
Нижняя губа Шоу надменно поползла вниз: словно намоталась на невидимый карандаш:
– Кого хочу, того и пихаю.
– Малышню? В таком случае ты просто трус.
Шоу ухмыльнулся, уставился на окутанное легкой дымкой кладбище. Со стороны посмотреть – ну стоит себе человек и думает о чем-то мирном, спокойном, своем личном. Затем Нед Шоу вдруг резко развернулся и ударил Локвуда кулаком в лицо – точнее, попытался ударить, потому что Локвуд успел отступить назад и уклониться. А Шоу по инерции пролетел вперед. Локвуд на ходу перехватил руку, которой Шоу пытался его ударить, резко заломил ее назад и одновременно сделал ему подсечку. Шоу заорал, перекувыркнулся через голову и покатился по земле, роняя своих приятелей-агентов словно кегли.
Лицо Шоу побагровело, он попытался вскочить на ноги, но почувствовал прижатый к своей груди кончик рапиры. Моей рапиры, между прочим.
– А оно, оказывается, очень гибкое, это наше правило об отказе от любых провокаций, – заметил Джордж. – Можно, я тоже дам ему пинка под зад?
Шоу молча вскарабкался на ноги. Локвуд бесстрастно наблюдал за этим процессом, а я хоть и опустила рапиру, все же оставалась настороже. Никто из остальных агентов «Фиттис» даже не шелохнулся – они как поднялись с земли, так и стояли на месте.
– Если хочешь, мы можем продолжить нашу беседу, – сказал Локвуд. – Просто назначь любое удобное для тебя время и место.
– Мы ее непременно продолжим, – кивнул Нед. – Можешь не сомневаться.
Разминая пальцы и сжимая их в кулаки, он посмотрел на Локвуда, затем перевел взгляд на меня.
– Пойдем, Нед, – сказал один из его товарищей-агентов. – Этот лилипут все равно ничего не знает.
Нед Шоу, поразмыслив немного, окинул парнишку-вахтера оценивающим взглядом прищуренных глаз, затем кивнул и наконец дал своим напарникам знак уходить. Не сказав больше ни слова, они быстро зашагали прочь, лавируя между могильными памятниками. Паренек-вахтер провожал их взглядом. Глаза у него блестели от слез.
– Не бери в голову, – сказал Локвуд. – На самом деле они ничего не могут тебе сделать.
Паренек постарался выпрямиться во весь свой невеликий рост и ответил, сердитым жестом поправляя на голове клетчатую кепку:
– Я знаю. Разумеется, они ничего не могут.
– Это просто громилы, которые только и умеют, что наезжать на других. Боюсь, они не одни из тех агентов, кто ведет расследование именно таким способом.
– Да уж. Агенты, – с чувством сплюнул на траву парнишка. – Индюки надутые. Они почти все такие, чтоб им лопнуть.
– Вообще-то мы тоже агенты, – после некоторого молчания сказала я. – Только мы не такие, как Нед Шоу. Мы не используем его методы. Мы уважаем ночных стражей. Так что, если бы мы захотели задать тебе несколько вопросов, мы сделали бы это совершенно иначе, без всяких угроз и зуботычин. – Я, как могла, лучезарно улыбнулась мальчику. Он ответил мне пристальным взглядом. – Так что не думай, мы не собираемся тебя бить.
– Смех, да и только, – фыркнул парнишка. – Интересно было бы посмотреть, что у вас из этого получится.
– Ладно, – сказал Локвуд, нервно дернув кончиком носа. – Теперь послушай меня. Прошлой ночью был похищен опасный артефакт. Попав в плохие руки, он может навести шороху по всему Лондону.
Парнишка выглядел уставшим, он стоял, опустив голову, безразлично уставившись на траву у себя под ногами.
– Кража произошла во время дежурства вашей команды. Одного из твоих друзей сильно ранили, ты знаешь об этом?
– Вы про Терри Моргана? – поморщился парнишка. – Про этого пустобреха? Он мне вовсе не друг-приятель.
Мы все трое дружно уставились на маленького ночного стражника.
– М-да, – вздохнул Джордж. – Этому показанию я склонен верить.
– Прошлой ночью ты дежурил у западных ворот, – стальным тоном продолжил Локвуд. – Если ты что-то видел, если тебе что-то известно, расскажи… пожалуйста. Нам позарез нужна любая информация, которая поможет понять, что здесь произошло.
– Мы закончили? – нахальным тоном спросил парнишка. – Отлично, потому что я и так уже пропустил перерыв на завтрак. – Он ткнул пальцем в сторону бытовки. – Надеюсь, там осталась для меня пара сэндвичей. Пока, увидимся.
И с этими словами он важно пошел прочь.
Локвуд оглянулся по сторонам, убедился, что рядом никого нет, схватил мальчишку за загривок и приподнял карликового ночного стража в воздух.
– Как я уже говорил, мы не похожи на этих бездельников из «Фиттис». Мы не бьем людей по голове, когда хотим допросить их, – сказал Локвуд и вкрадчивым тоном продолжил: – У нас свои методы, но они не менее эффективные. Видишь эту церковь? Там внутри стоит железный гроб. Он много лет был занят, но сейчас освободился. И вновь будет занят через одну минуту, если ты не начнешь отвечать на мои вежливые вопросы.
Парнишка нервно облизнул пересохшие губы.
– Да пошел ты! – сказал он. – На пушку меня берешь.
– Ты так думаешь? Знаешь маленького Билла Джонса из ночной стражи в Патни?
– Нет! Сроду его не видел!
– Правильно, не видел. Так вот, он тоже не хотел с нами разговаривать. Люси, Джордж, хватайте его и тащите в церковь.
Парнишка пытался брыкаться, но безуспешно. Мы схватили его и поволокли в церковь.
– Как ты думаешь, – нарочито громко спросил меня Локвуд, – сколько он выдержит в гробу, прежде чем заговорит? Минут пять?
– Да, примерно так, – кивнула я. – Ну, самое большое – десять.
– Ладно, ладно! – завопил парнишка. – Я буду с вами сотрудничать! Опустите меня на землю!
Мы поставили его на траву.
– Так-то лучше, – сказал Локвуд. – Ну, давай выкладывай.
Маленький ночной страж поправил на голове свою клетчатую кепку, сдвинув ее так, что теперь она закрыла половину его лица.
– Я уверен, что вы блефуете, – пыхтя, заявил он, – но мне не терпится поскорее добраться до своих сэндвичей, поэтому, так и быть… – Он покрутил плечами, разминая их, и неохотно начал: – Ну да, вчера ночью я стоял на дежурстве у западных ворот. Ничего не видел. После вас никто не проходил.
– Ты был там до рассвета?
– До того момента, когда начался весь этот сыр-бор.
– Отлично. – Локвуд, словно фокусник, выудил прямо из воздуха монету и кинул ее мальчишке. – Будет еще, если сможешь помочь нам. Сумеешь, как ты думаешь?
– Возможно, – ответил тот, рассматривая монету.
– Тогда не будем терять время. Пошли! – Локвуд резко свернул возле церковных ступеней в сторону и неожиданно прыгнул прямо в кусты. – Пошли! – повторил он. – Сюда!
Секунду поколебавшись, парнишка с недовольным видом двинулся вслед за Локвудом. Присоединились к ним и мы с Джорджем.
Локвуд шел быстро, ныряя под свисающие ветки, ловко огибая поросшие колючками могильные камни, идя видимым лишь ему одному путем. Оставив церковь за спиной, он выскочил на дорожку, пересек ее и углубился в следующий заросший дикой зеленью участок кладбища.
– Ты в точности подтвердил мою догадку! – бросил Локвуд через плечо семенящему за ним парнишке. – Воры проникли не через ворота, они нашли другой путь. Дошли до церкви и обратно через заброшенные участки. Такие, как этот, например, который тянется прямо до кладбищенской ограды.
Он легко подпрыгнул, вскочил на чей-то склеп, вцепился в установленного на нем мраморного ангела и осмотрелся с высоты.
– Нет, здесь все слишком сильно заросло, – рассуждал он вслух. – А что, если вон там?.. Ага! Да… я вижу путь. Проверим! – Он соскочил вниз и, подмигнув, сказал парнишке из ночной стражи: – Вчера ночью мимо тебя никто не проходил, а как насчет других ночей? Ты видел посторонних? Незнакомцев? Гробокопателей?
Парнишка запыхался, стараясь не отстать от Локвуда, и явно был очарован его решительностью, стремительностью и напором. Неприязненность маленького ночного стража куда-то улетучилась, в своем грязном кулачке он по-прежнему сжимал полученную от Локвуда монету.
– Кое-кого видел, – сказал он, тяжело дыша, потому что мы двинулись дальше. – Возле кладбищ всегда болтаются несколько подобных типов.
– А конкретнее?
– Двое. Они хорошо известны, постоянно ходят вместе. Видел их здесь неделю или две назад. Вошли на кладбище, когда оно было открыто для посетителей. А потом рабочие гнались за ними от своего лагеря.
– Великолепно! – воскликнул Локвуд, продолжая нестись по густой траве, лавируя между памятниками. – Двое? Отлично! Можешь описать их?
– Приблизительно, – ответил парнишка из ночной стражи. – Один из них плотного сложения, прыщавый блондин, мерзкие жиденькие усишки. Молодой, одет во все черное. Зовут Дуэйн Ниддлз, кличка Иголка.
Джордж скептически хмыкнул – звук получился при этом такой, будто носорог пукнул.
– Жуткий тип, судя по описанию. Хочу надеяться, что ты его не выдумал?
– А второй? – нетерпеливо перебил Джорджа Локвуд.
– Второй… – парнишка замялся. – Второй действительно жуткий тип. Убийца. Говорят, в прошлом году он прирезал одного конкурента. Может, мне не стоит…
Локвуд неожиданно остановился и резко сказал:
– Вчера ночью пара негодяев сильно ранила, едва не убив, твоего коллегу из ночной стражи. Предположим, что одним из них был Ниддлз. Кто второй?
Парнишка наклонился к Локвуду и чуть слышно прошептал:
– Его зовут Джек Карвер, кличка Мясник.
С соседних могил с карканьем поднялась в воздух стая ворон. Хлопая крыльями, они сделали пару небольших кругов, а затем, едва не задевая верхушки деревьев, полетели куда-то прочь.
Локвуд кивнул, залез во внутренний карман своей куртки, вытащил банкноту и протянул ее не верящему своему счастью парнишке.
– Я же сказал, что буду платить за любую ценную информацию, – пояснил Локвуд. – Если мы разыщем этих Ниддлза и Карвера, получишь две такие бумажки, понял? А теперь я жду описания Карвера.
– Карвера? – переспросил маленький страж, почесывая подбородок. – Молодой человек, лет двадцати с небольшим, высокий – ростом с вас, в плечах будет пошире и весом потяжелее. Небольшой круглый животик. Волосы светлые, рыжеватые, длинные и всклокоченные. Кожа бледная, нос длинный, глаза узкие, прищуренные, цвет не помню. Одет тоже во все черное – черные джинсы, черная байкерская куртка. Носит рабочий пояс, напоминающий ваши ремни, и оранжевый рюкзак. А, да, и еще черные высокие ботинки на шнуровке. Такие ботинки еще скинхеды носят.
– Спасибо, – сказал Локвуд. – Думаю, мы его узнаем.
Он вновь припустил одному ему известным путем. Впереди, за выстроившимися в ряд и буйно разросшимися липами уже показалась огораживающая кладбище стена.
Наш парнишка семенил рядом с нами, деловито пряча полученные от Локвуда деньги куда-то в потайные места своей одежды.
– Дуэйн Иголка… Джек Мясник… – покачал головой Джордж. – Ты не слишком легко расстаешься со своими деньгами, Локвуд? Знаешь, сколько я могу для тебя придумать разных Душителей и Потрошителей?
Но тут Локвуд так неожиданно остановился, что мы все едва в него не врезались.
– Смотрите! – воскликнул он. – Я знал! Мы на правильном пути!
Он указал рукой вперед. Там, в падавшей от дерева тени, что-то лежало. Присмотревшись, я узнала в нем предмет, который до этого видела лишь долю секунды в кулаке трупа. Ветхая белая тряпка, смятый комок на траве.
Мы подошли, осторожно поворошили тряпку – разумеется, зеркало, которое было в нее завернуто, исчезло.
– Не понимаю, – сказала я. – Как она здесь оказалась?
– Эта провонявшая трупным запахом рванина? – сказал Локвуд. – Да кому она нужна? Когда воры добрались до этого места, уже рассветало. Они знали, что сверхъестественные предметы в это время теряют свою силу, поэтому зеркало без опаски можно трогать голыми руками. Возможно, воры переложили зеркало в сумку или рюкзак, а тряпку просто выбросили за ненадобностью перед тем, как взбираться на стену…
Он указал рукой на пятнистую от солнца крону липы у нас над головами. Посмотрев наверх, мы увидели на фоне неба, что одна ветка тянется дальше остальных и свисает с той стороны кладбищенской стены. А к концу ветки привязана веревка.
– По ту сторону стены проходит канал Риджентс, – сказал Локвуд. – Спустившись по веревке, воры оказались на пешеходной дорожке, которая идет вдоль канала. Ну и дальше, по ней… – он сделал прощальный жест рукой.
Джордж тем временем внимательно осматривался среди надгробий и, когда Локвуд закончил, сказал:
– Отличная работа. Ты настоящий детектив, Локвуд. Правда, кое в чем ошибаешься.
– В самом деле? – Слова Джорджа слегка выбили Локвуда из колеи. – А в чем именно я ошибаюсь?
– Они не оба залезли на дерево.
– Откуда тебе это известно?
– Один из них до сих пор здесь.
Вытаращив глаза, мы с Локвудом уставились на Джорджа. Джордж отступил в сторону, и мы увидели лежащее навзничь между двумя надгробиями тело. Это был мертвый молодой человек, одетый во все черное – черные джинсы, ботинки, кенгурушник. Пухлое бледное лицо с прыщавой кожей и жидкими, действительно мерзкими усиками. Труп находился в стадии окоченения, поднесенные к горлу руки мертвеца застыли – казалось, он и после смерти пытается от чего-то защититься. Скрюченные пальцы, конечно, неприятное зрелище, но гораздо отвратительнее оказалось перекошенное от ужаса лицо мертвеца с широко раскрытыми глазами. При виде его даже Локвуд побледнел и отвернулся в сторону. Я тоже.
Парнишка из ночной стражи придушенно охнул и схватился за живот.
– Прими мои извинения, дружок, – сказал Джордж. – Судя по твоим описаниям, это Дуэйн Ниддлз.
– Был ли это призрак-захват? – принялась я рассуждать вслух. – Нет, отпадает. Смерть наступила уже после рассвета.
– Это никак не мог быть призрак-захват, потому что труп не распух и не обесцветился, – сказал Джордж. – Но что-то его все же убило, причем смерть была быстрой, но страшной.
Я подумала о так называемом зеркале, этом небольшом кружочке из темного стекла. Вспомнила слова Джорджа о том, что при взгляде на это зеркало он почувствовал, словно кто-то вытаскивает из него внутренности.
– Интересно, как он умер? – прошептала я.
– Судя по тому, как этот парень выглядит, – поразительно ровным, спокойным тоном ответил Джордж, – я бы сказал, что он умер от ужаса.
11
За пятьдесят лет существования Проблемы в нашем обществе произошло немало перемен, в том числе и неожиданных. Когда Том Ротвелл и Марисса Фиттис прославились своими открытиями, страну охватила паника – от этого шока Англия до сих пор так до конца и не оправилась. Уже в самой первой своей печатной работе «Что связывает с нами ушедших в мир иной?» они выдвинули гипотезу о том, что отдельные предметы, связанные с насильственной смертью или другими эмоциональными травмами, могут получить такой сильный заряд парапсихологической энергии, что становятся Источниками или Вратами, через которые в наш мир проникают сверхъестественные силы. Источником могли стать человеческие останки, имевшие особую ценность для покойного вещи – на самом деле абсолютно любой предмет, а также Точка – точное место, на котором произошло убийство или несчастный случай. Выдвинутая Ротвеллом и Фиттис теория произвела сенсацию. Началось повальное безумие – люди стали бояться всех старинных предметов и бросились избавляться от них. На задних дворах запылали костры из старинной мебели, в Темзу полетели антикварные вещи. В Национальном музее какой-то провинциальный викарий выдрал из рамы и растоптал на полу бесценный портрет. Почему? Просто потому, что изображенный на нем джентльмен «как-то странно смотрел» на святого отца. Люди с огромным подозрением и настороженностью стали относиться ко всему, что имело какую-то связь с прошлым. Возник культ новых вещей – кстати говоря, он сохраняется и по сей день. Любое упоминание о том, что кто-то интересуется Источниками, не могло вызвать ничего, кроме истеричного смеха. Отношение к Источникам у людей было простым и однозначным – такие опасные предметы необходимо уничтожать без промедления и жалости. Эту работу взяли на себя возникавшие одно за другим агентства по проведению парапсихологических расследований.
Однако прошло не так много времени, и вдруг выяснилось, что запретный плод, как всегда, сладок и есть люди, которых в самом деле интересуют обладающие сверхъестественными свойствами Источники. А там, где есть спрос, немедленно появляются и люди, готовые его удовлетворить. Возник черный рынок торговли связанными с потусторонним миром артефактами, появилась и новая криминальная профессия – старьевщик.
Когда я обучалась своему ремеслу у агента Якобса на севере Англии, мне вбили в голову, что старьевщик во всем является полной противоположностью агента-парапсихолога. Оба они охотятся за Источниками, но безнравственный старьевщик думает при этом только о личной выгоде, агент же действует исключительно ради общего блага. Оба они – и старьевщик, и агент – обладают Даром, но агент использует свои особенные способности для борьбы с Гостями, а старьевщик о подобных вещах вообще не задумывается. Агент осторожно и умело избавляется от опасных предметов – вначале блокирует их с помощью серебряных или железных печатей, а затем отправляет артефакты в Клеркенвелл, где их сжигают в особых печах агентства «Фиттис». Старьевщик поступает совершенно иначе – он продает свой опасный артефакт любому, кто предложит за него больше денег, чем другие. По стране поползли слухи о загадочных коллекционерах потусторонних предметов, об экзотических сектах, поклоняющихся потусторонним силам, и даже о таинственных злодеях, приобретавших опасные Источники для своих страшных, совершенно непонятных рядовому обывателю целей. Старьевщики, по сути, были разновидностью обычных воров, иными словами – подонками общества, только они не шарили по карманам, а рыскали в поисках наживы по кладбищам и свалкам. Неудивительно, что старьевщики зачастую плохо кончали.
Но даже старьевщики редко умирали такой страшной смертью, какая выпала на долю несчастного Дуэйна Ниддлза, поэтому наша находка вызвала на Кенсал Грин немалый переполох. Не прошло и получаса, как на кладбище примчался инспектор Барнс, а следом за ним привалила и целая толпа судмедэкспертов из ДЕПИК. Разумеется, нарисовался рядом с трупом Ниддлза и Киппс со своей командой. Киппс старался не упустить ни одной детали, он повсюду совал свой нос, путался у всех под ногами, и кончилось все это тем, что инспектор Барнс прикрикнул на него и приказал проваливать. Но, по правде сказать, тут и узнавать было особо нечего. Поиски на берегу канала не увенчались успехом – не обнаружилось никаких следов ни напарника Ниддлза, ни пропавшего зеркала. Оставалась загадкой и истинная причина смерти старьевщика.
За всей этой суетой мы и не заметили, как пролетело время, и разделиться на две группы смогли только ближе к вечеру. Первая группа – Локвуд и я – села в такси и покатила куда-то в южную часть Лондона. Вторая группа – Джордж в единственном числе – отправилась на поиски в свой любимый пропахший пылью архив. Парнишку из ночной стражи, который начал было изображать из себя прославленного агента и очень важную персону, мы бесцеремонно отправили нести его обычную службу. Он заломил набок свою клетчатую кепку и с независимым видом удалился. Прежде чем расстаться, мы договорились, что, если наш ночной страж увидит или услышит что-то интересное, он немедленно позвонит нам на Портленд-Роу. Парнишка с радостью согласился – может быть, ему понравилось участвовать вместе с нами в увлекательных приключениях, может быть, его очаровал умеющий это делать Локвуд, хотя скорее всего решающую роль сыграли полученные им деньги. Кстати, мы до сих пор так и не удосужились узнать, как его зовут.
– Ну, – сказала я Локвуду минут пять спустя, когда наше такси повернуло на Эдгвар Роуд. – Ты не собираешься сказать наконец, куда мы едем?
На улице лежали тени – еще очень тонкие, легкие, золотистые от предзакатного солнца. В магазинах начинался последний за сегодняшний день наплыв покупателей. Мы, агенты, называем эти несколько дополнительных часов, которые дарит нам июльское солнце, «взятыми взаймы». «Взятое взаймы» время оказывает на людей странное воздействие – большинство из них чувствуют прилив какой-то странной энергии, заставляющей их перед наступлением сумерек лихорадочно суетиться. Они начинают много есть, много пить, много болтать. В магазинах и на тротуарах в эти часы не протолкнуться – все спешат, торопятся, толкают друг друга. Призрак-лампы еще не горят, но уже начинают разогреваться.
Лицо Локвуда было освещено заходящим, умирающим солнцем. Он долго сидел молча, погруженный в свои мысли, но затем неожиданно повернулся ко мне, и в его глазах я увидела азартный огонек – он появлялся у Локвуда всякий раз, когда он выходил на охоту, и всякий раз разжигал такой же охотничий азарт и в моем сердце.
– Мы едем повидаться с одним моим информатором, – сказал он. – С человеком, который может помочь найти нашего пропавшего Карвера.
– Кто он? Полицейский? Агент, как и ты?
– Нет. Старьевщик. Точнее, старьевщица. Ее зовут Фло Боунс.
Я уставилась на Локвуда. Мой охотничий азарт как-то сразу поубавился.
– Старьевщица?
– Да. Просто моя знакомая. После заката мы найдем ее где-нибудь у реки.
Он вновь рассеянно взглянул на предвечернюю городскую суету за окном, а у меня в голове словно щелкнул какой-то переключатель, и я вновь услышала слова, которые прошептал мне о Локвуде сидящий в банке череп: «Он скрытный и лживый». Разумеется, я не собиралась верить этой говорящей черепушке, однако если подумать, то получается, что мы прожили с Локвудом под одной крышей целый год, а о какой-то Фло Боунс я впервые услышала от него только сегодня.
– Эта старьевщица… – сказала я. – Как вы познакомились? Раньше ты никогда о ней не говорил.
– Фло? Мы познакомились с ней давным-давно, когда я только начинал создавать свое агентство.
– Но старьевщики… они же… как бы это сказать… Они занимаются противозаконной деятельностью. Агенту недопустимо водить с ними дружбу.
– С каких это пор ты стала такой ярой поборницей установленных ДЕПИК правил, Люси? Впрочем, ладно. Как бы то ни было, нам нужна информация, а из какого источника мы ее получим, никого не касается. Не забывай, мы должны опередить Киппса. Кроме того, эта работа оказалась намного более трудной и опасной, чем я предполагал.
– Разумеется, ты имеешь в виду зеркало, – сказала я. Моя память тут же услужливо показала мне картинку: лежащее между надгробиями мертвое тело с выпученными глазами и перекошенным от ужаса ртом.
– Зеркало, да, но не только. Барнс говорит нам не все. Мы имеем дело не просто с каким-то старым Источником. Это особый случай, поэтому очень многое зависит оттого, насколько Джордж хорошо справится со своей работой в архиве, – ответил Локвуд, лениво потягиваясь. – А мы попытаем счастья с Фло. Она необщительна, конечно, но не так, как другие старьевщики. Фло вообще-то девушка с прибабахом, но с ней можно поговорить, если найти правильный подход… О, хорошо, что вспомнил. – Локвуд потянул в сторону сделанную в виде распятия и пропахшую лавандой ручку, отодвинул стекло, отделяющее водителя от сидящих на заднем сиденье пассажиров, и проговорил в открывшийся лючок: – Командир, высадите нас возле станции Блэкфрайес… Может, знаете, там есть маленький магазинчик… Да-да, прямо возле него, спасибо. – Он обернулся ко мне и пояснил, улыбаясь: – Нужно купить лакричных конфет.
Между Блэкфрайес и мостом Саутварк, который соединяет Лондон со старинным пригородом Саутварк, Темза плавно поворачивает на юго-восток. Здесь течение реки замедляется, и во время отлива под южным концом моста Саутварк обнажается занесенное илом дно. Локвуд указал мне на него, пока мы шли с ним через мост в лучах заходящего солнца.
– Скорее всего, Фло должна быть где-то там, – сказал он. – Если, конечно, она не изменила своим привычкам, но это маловероятно. Она меняет свои привычки не чаще, чем нижнее белье. С наступлением ночи Фло всегда приходит сюда порыться в том, что прибила к берегу река, а потом отправляется вниз по течению.
– Что она здесь ищет? – спросила я, хотя и сама уже знала ответ.
– Сама знаешь, – словно прочитал мои мысли Локвуд. – Кости, старинные вещи, утонувшие или вымытые водой из речного ила.
– Звучит многообещающе, – заметила я. – Сгораю от желания поскорее встретиться с твоей Фло.
И я мрачно поправила висящую у меня на поясе рапиру.
– Только не вздумай давить на Фло, – предупредил меня Локвуд. – На самом деле будет лучше, если весь разговор буду вести я сам. Вот здесь можно спуститься.
Мы нырнули в дыру в перилах и стали спускаться по каменным ступеням, идущим вдоль опоры моста. Над нашими головами навис арочный пролет моста, снизу все сильнее пахло водой, тиной и гнилью. Мы добрались до мощеной дорожки, которая шла вдоль берега, прошли по ней немного вниз по течению. У нас за спиной виднелись темные, похожие на большие валуны складские пакгаузы. Впереди торчал напоминавший сухое дерево заржавевший уличный фонарь. Он был зажжен и отбрасывал вниз конус бледного желтоватого света, который падал на узкие ступеньки, ведущие вниз прямо к реке.
Близилась ночь, с реки поднимался седой туман.
– Теперь нужно быть внимательнее и осторожнее. Мы не должны спугнуть Фло.
Ступени круто спускались к воде. За туманом в сгущающейся тьме угадывался противоположный, северный берег – ломаная змейка огней, над которой серой массой поднимались высокие лондонские крыши. Отлив был в самом разгаре, река плескалась где-то далеко за широкой полосой жидкой грязи и ила.
И стояла полная, звенящая тишина.
Локвуд подтолкнул меня в бок, молча указав кивком в сторону. Там низко над грязью плыл зажженный фонарь, его слабый оранжевый свет отражался от мокрой гальки, водорослей и самых разных предметов, прибитых речным течением к берегу, – деревяшек, кусков пластика, металла, бутылок, других утонувших или гниющих в иле предметов. В отраженном свете угадывалась сгорбившаяся, медленно бредущая по грязи фигура, держащая в руке фонарь и прикрывающая его своим телом, словно стараясь скрыть от посторонних глаз. Фигура то и дело останавливалась, чтобы покопаться в грязи, иногда что-то вытаскивала оттуда и бросала в тяжелый, волочащийся по земле мешок. Он оставлял за собой широкий блестящий след, отчего вся фигура издалека напоминала ползущую по берегу гигантскую улитку. Честно говоря, человека это создание напоминало гораздо меньше, чем чудовищного слизняка.
– И вот с этим ты собираешься поговорить? – прошептала я.
Локвуд ничего не ответил, просто спустился еще на несколько ступеней вниз. Я двинулась следом за ним. Здесь, внизу, ступени были мягкими и мокрыми от облепивших их водорослей. Локвуд спустился до последней ступени, но спрыгивать с нее не стал. Он поднял руку и крикнул в темноту:
– Хей, Фло!
Ползущая по грязи фигура замерла на месте. Я скорее почувствовала, чем увидела, бледное лицо, взглянувшее на нас из затянутой мраком и туманом дали.
Локвуд помахал рукой и еще раз крикнул:
– Фло!
– В чем дело, что за шум? Я ничего такого не сделала.
Ответивший нам высокий надтреснутый голосок был плохо слышен. Наверное, нам стоило бы подойти ближе, но Локвуд продолжал стоять на нижней ступеньке.
– Хей, Фло! Это Локвуд!
Молчание. Фигура резко выпрямилась – на секунду мне подумалось, что сейчас Фло развернется и убежит. Но затем вновь прозвучал тот же голос – слабый, недружелюбный и настороженный:
– Ты? За каким дьяволом ты сюда приперся? Что тебе нужно?
– Ну, все в порядке, – тихо пробормотал Локвуд. – Она в хорошем расположении духа. – Он прокашлялся и крикнул: – Поговорить со мной можешь?
Стоявшая в отдалении Фло задумалась, несколько секунд был слышен только негромкий плеск речных волн у кромки берега. Затем последовал ответ:
– Нет! Я занята. Проваливай.
– Я принес тебе лакричных конфет!
– Что? Подкупить меня хочешь? Конфетками? Лучше дай денег! – Снова последовало молчание, прерываемое только хлюпаньем воды. В бледном отсвете фонаря можно было рассмотреть, что Фло задумчиво склонила голову набок. – А какие конфеты?
– Иди и сама посмотри!
Фло тронулась с места и по грязи зашагала к нам. Со своим мешком она сильно смахивала на хромую Болотную ведьму, которой пугают маленьких детей. Даже у меня, взрослой, сердце забилось чаще.
– М-да, – заметила я. – А что же бывает, когда у нее плохое настроение?
– Лучше не спрашивай, – задумчиво ответил Локвуд. – Однажды я видел, как она, будучи не в духе, швырнула в Темзу одну девушку-агента. Просто поддела ее ногой и кинула в воду. Вначале в тот день Фло тоже была в хорошем настроении, но оно у нее может измениться в один миг. Как и у тебя, между прочим. Так что давай просто стой и молчи, а говорить буду я.
Нелепое создание подползло ближе, подсвечивая себе фонарем и таща за собой мешок. Я рассмотрела бледную грязную руку, обтрепанные поля ветхой соломенной шляпы, огромные промокшие, заляпанные грязью ботинки, с хрустом давившие гальку и речные ракушки. Мы с Локвудом инстинктивно поднялись на ступеньку выше. Послышался стон, негромкое ругательство, мешок мотнулся в воздухе и плюхнулся на нижнюю ступеньку, с которой мы только что сошли. Наконец Фло выпрямилась и, оставаясь стоять в грязи, снизу вверх посмотрела на нас. Теперь я смогла как следует рассмотреть ее.
Начнем с того, что, распрямившись, Фло оказалась примерно на полголовы выше меня. Сказать что-то еще о ее фигуре было затруднительно (по мне, так и слава богу, поищите кого-нибудь другого, кому захочется разглядывать, что у нее там под одеждой). Сверху на Фло была надета жутко грязная и вонючая синяя стеганая куртка. Она доходила ей до самых колен и снизу была густо заляпана мокрым речным илом и грязью. Молния куртки была расстегнута, поэтому можно было рассмотреть грязную шею Фло и не менее грязный воротничок ее рубашки, поверх которой свисала бесформенная вязаная фуфайка. Разумеется, тоже грязная. Из-под фуфайки выглядывали ветхие вылинявшие джинсы, заправленные в высокие армейские башмаки на шнуровке. То ли у Фло ноги были чудовищного размера, то ли она подобрала эти башмаки на какой-нибудь свалке – не знаю, не могу сказать. Носки ботинок были вывернуты наружу, как утиные лапы, а сами ботинки, естественно, тоже промокли и покрылись коркой грязи.
Талия Фло была перепоясана веревкой – очевидно, она заменяла ей ремень. На этой веревке висел прикрытый курткой предмет. Мне подумалось, что это может быть рапира, хотя, если ты не агент, носить такое оружие запрещено законом.
Глядя до этой минуты на эту прихрамывающую, сутулую, бесформенную фигуру, я предполагала, что Фло уже в годах, и потому испытала шок, когда она откинула назад свою чудовищную соломенную шляпу. На свет Божий показалась густая копна нечесаных волос цвета старой соломы и широкий, забрызганный грязью лоб. Грязь глубоко въелась в складки на лбу и в морщинки в уголках глаз, отчего Фло действительно казалась старше, но на самом деле, как я поняла, ей не было и двадцати.
На лице Фло торчал маленький, чуть вздернутый носик, а само лицо было широкоскулым, с розовыми (разумеется, испачканными грязью) щеками и большими голубыми глазами, ярко блестевшими в свете фонаря. Широкий рот Фло был сейчас презрительно искривлен, голову она агрессивно наклонила вперед, словно приготовившийся броситься на тореадора бык. Она окинула меня мимолетным взглядом, после чего все свое внимание сосредоточила на Локвуде.
Читать бесплатно другие книги:
