Кайтусь-чародей Корчак Януш
— Хватит! Нечего притворяться! — слышатся недовольные крики.
И в этот миг негр получает подряд три удара коротких, быстрых, как молния. Все сразу затихли.
Негр сплюнул кровью. Теперь он уже осторожней защищается. А Кайтусь в нападении. Его стремительность поражает зрителей даже больше, чем сила.
— Похоже, они и вправду дерутся, — удивляется в ложе председатель боксёрского клуба.
— Да, но чёрный совсем не атакует.
— А вы хотите, чтобы он убил ребёнка?
— Я как раз этого опасаюсь. Посмотрите, негр уже разозлился. Если галёрка раздразнит его криками, дело может кончиться очень скверно.
А с галёрки кричат:
— Держись, чёрный! Молодец, Красная маска! Задай негру!
Негр уже перестал улыбаться. Уже не спускает с Кайтуся глаз. План у него такой: так оттолкнуть мальчишку, чтобы он вывихнул, а то и сломал руку. Нужно этого мальца проучить. Он завопит от боли, а рука у него безвольно повиснет.
А Кайтусь злой, что негр не атакует, дерзко прыгает вокруг и со всех сторон наносит удары. Вот только маска ему мешает, дыхания не хватает, и сердце болит всё сильней.
Но тут раздался гонг. Кайтусь падает в кресло. Массажисты разминают ему одеревеневшие руки и ноги. Директор цирка обмахивает полотенцем.
— Хватит! — кричат одни зрители.
— Продолжать! Не прекращать бои! Ещё! — кричат другие.
Негр уже стоит и ждёт. Злой как чёрт.
Начинается второй раунд.
Бах! Бах! Первый удар! Десятый! Десятый — и уже двадцатый! Удары сыплются, как дождь, как град. Негр наклонился. Получил апперкот. Пошатнулся. Назад отскочил.
Стиснул зубы. Идёт на Кайтуся.
Так тихо стало. Все замерли — что будет?
Страх охватил зрителей: сейчас убьёт. Кто нервный, закрыл глаза. Две герцогини и одна маркиза лишились чувств. Директор потом говорил, что только раз наблюдал подобное в цирке: когда лев собирался прыгнуть на укротителя. Было это пять лет назад в Лондоне. Жуткое зрелище.
Согнувшись, приплясывая, негр с налившимися кровью глазами надвигается на Кайтуся.
Кайтусь тихо произносит:
— Стоп! Повелеваю: остановись!
Негр остановился. Поднял руку.
— Пусть у меня изменится лицо. Пусть изменится лицо! — произносит Кайтусь и срывает маску.
Трещат кино- и фотоаппараты. Шипит прожектор.
Огромная чёрная рука нацелилась Кайтусю в голову. Вторая низко опущена — готова отбить удар. Зубы стиснуты, лицо искажено. Всё, пропал мальчишка.
Комиссар полиции выхватывает револьвер.
Поздно. Раздался глухой звук: негр с размаху рухнул наземь. Потому что Кайтусь вовремя отскочил.
Посыпались удары маленьких кулачков. У негра под кожей вздрагивают мышцы. Он вяло защищается: он утратил веру в свою звезду. Угасла его слава
Нет, теперь он нисколько не притворяется. Только неловко прикрывается от ударов. Да, это действительно поединок.
Гонг. У Кайтуся темно в глазах. Он не слышит ни криков, ни аплодисментов. Бессильно сидит на табурете.
Негр подходит, ставит ногу Кайтуся себе на шею. Кайтусь открывает глаза, с трудом протягивает руки. Негр кладёт голову на колени мальчику, Кайтусь целует его, гладит жёсткие курчавые волосы.
У зрителей слёзы на глазах. Буря оваций.
Гигант-негр осторожно берёт Кайтуся на руки, осторожно уносит его с арены.
Снова Кайтусь в гостинице, но уже в другой, роскошной.
В княжеском номере на великолепной кровати. А перед гостиницей толпы.
— Беру его за десять тысяч долларов в Америку!
— Я даю сто тысяч! — кричит другой тучный господин.
— Я принёс поздравления от боксёрского клуба!
— Корзина цветов от маркизы!
Какой-то господин с биноклем расталкивает толпу:
— Прошу пропустить меня в номер маленького боксёра. Я из телеграфного агентства. Мне нужно сообщить в газеты, кто он такой, откуда взялся.
Швейцар низко кланяется, чуть не до земли:
— Извините, нельзя. Извините, не велено. Извините, не сегодня.
— Но мои газеты должны получить информацию! Читатели не могут ждать!
Из гостиницы выходит сам директор цирка.
— Господа, нельзя. Доктор решительно запретил. Мальчик переутомился.
— Но мне необходимо. Скажите, где вы его нашли? Я редактор. Прошу в автомобиль: поедемте поужинаем.
Едут они, беседуют.
Так вы действительно не знаете? Скверно. Через два часа начнут печатать утренние газеты. Я должен сообщить. Так кто же он — француз, парижанин, есть у него родители или он сирота? Чем занимался до сих нор?
— Доктор запретил ему разговаривать. Понимаете, сердце. Такое напряжение.
— Плохо. Но информацию дать нужно. Я пообещал ее четырём газетам. К тому же я голоден, как волк.
Автомобиль остановился у ресторана.
— Закажите что нибудь, а я на телефон
Звонок в первую газету: «У Красной маски, победителя негра-чемпиона, отец — пьяница. Он продал мальчика цыганам, и тот выступал в бродячих цирках. В Париже впервые».
Второй звонок: «Мальчик — сын лорда. Уже в шесть лет он отличался небывалой силой и в драке убил брата. Изгнанный из дома отцом, жил в хижине у бедного рыбака. Участвовал в дальних плаваниях, охотился на китов».
Звонок в третью газету: «Маленький боксёр — из шахтёрской семьи. Родился во время пожара. Катал в шахте вагонетки с углём, содержал всю семью: мать, двух сестёр и брата».
В четвёртую: «В возрасте одного года мальчик заблудился в горах. В лесу его вскормила и воспитала бурая медведица. Его дед — Вернидуб, бабушка — Валигора. Поэтому он такой сильный. А впрочем, пишите, что хотите, я голоден, хочу есть».
Бросил репортёр трубку и пошёл в ресторанный зал.
А там директор цирка сидит за столом с писателями и банкирами, ведёт с ними разговор.
Да и за остальными столами говорят только о Кайтусе.
— Ну и мальчонка. В жизни ничего подобного не видал. А ведь я был корреспондентом на трёх войнах. Участвовал в экспедициях на Северный полюс и в пустыню Гоби. Видел десять коронаций. Поднимался на вершины всех пирамид и на Вавилонскую башню. Двадцать шесть раз дрался на дуэли. Охотился в горах на орлов. Дважды был разорван на куски: один раз тигром, а второй раз снарядом. Меня топили, травили, вешали на индийской виселице, в Африке людоеды сварили меня в черепаховом бульоне. Но всё это чепуха по сравнению с сегодняшним матчем.
Директор цирка тихонько стучит в дверь номера. Вышел доктор в белом халате.
— Ну как?
— Спит. Дыхание спокойное. Даже пульс ровный. Завтра позволю поговорить с ним, но только вам и всего пять минут.
— Прекрасно! Ладно, иду спать, я тоже зверски устал.
Глава 14
Три выступления в цирке. Выступление в бассейне. На пароходе. Кайтусь-кинозвезда
Про директора цирка говорят, что он пьяница и картёжник, что он скупой и прижимистый.
Да, всё правда. Он любит выпить, играет в карты и с артистами торгуется, чтобы побольше выгадать. Ещё говорят, что ему везёт, что у него есть «нюх», то есть он на расстоянии чует прибыльное и интересное дело.
Но никто не скажет, почему так получается. А дело в том, что директор любит цирк, любит лошадей и талантливых артистов.
Два месяца он торговался с бароном Бергом, но всё-таки купил знаменитого арабского жеребца, внука Альманзоры и Белы, сына Решаля и Флоры. Дрессировать скакуна он доверил молодому и в ту пору ещё никому не известному Пауло Дорини.
А разве не он приобрёл самых дорогих бенгальских тигров для укротителя Леопарди?
Не он устроил водную пантомиму для танцовщицы Мироновой?
А кому обязаны славой братья-клоуны Пик и Пок?
Кто заплатил за лечение акробата Валетти, когда тот сломал ногу во время выступлений в Бостоне, в чужом цирке? А кто организовал юбилей старика Потена, о котором все давным давно позабыли?
Чтобы заработать, нужно иметь смётку, но чтобы с толком потратить заработанные деньги, нужно иметь голову.
Директор сразу понял и оценил, чего стоит Кайтусь.
О лучшем опекуне Кайтусь не мог бы и мечтать.
— Послушай, дружок, — говорит, ему директор. — Тебе предлагают сто тысяч долларов за выступления в Америке на ринге. А я при этом получу триста тысяч франков. Я посоветовался с врачами. Они сказали, что через неделю ты будешь совершенно здоров. Но если из-за чрезмерного напряжения сил у тебя ещё раза два повторится такое же расширение сердца, ты на всю жизнь останешься калекой. У тебя будет кашель, одышка, станут опухать ноги. Короче, до конца жизни ты будешь чувствовать себя, как немощный старик. Так что я не советовал бы тебе соглашаться.
— А что же вы мне посоветуете? — спрашивает Кайтусь.
— У меня такой план. Ты три раза выступишь в моём цирке. Парижане хотит тебя видеть. Каждое выступление всего на десять минут. Это будет демонстрация ловкости, но не силы. Затем я за свой счёт отправлю тебя в Америку, в Голливуд. С тобой поедут врач, преподаватель гимнастики, учитель музыки и секретарь. Там у тебя будет дом в саду, лошадь и автомобиль. За всё плачу я. Ты станешь кинозвездой. А когда вырастешь, сможешь вернуться в цирк, если тебе захочется.
— Согласен, — отвечает Кайтусь.
— Рад, что ты мне доверяешь.
Сердечное рукопожатие скрепило договор.
«Три выступления Красной маски!»
На афишных тумбах, на стенах, в газетах анонсы с фотографией Кайтуся.
Силач. Боксёр. Знаменитость!
Каждое выступление — семь минут сорок секунд. Так решили врачи.
На арену в свете прожекторов выезжает на арабском скакуне Кайтусь. Он в цирковом трико со сверкающим золотом поясом. Играет оркестр. Конь горделиво потрясает гривой. Кайтусь приветствует публику.
Негр выносит столик, на нём обручи, булавы, флажки, шары. Демонстрация ловкости.
— Не надо! — крикнул кто-то, и крик подхватили все зрители.
— Не надо! Не хотим! Никаких выступлений! Не мучайте мальчика! Накиньте на него халат, а то простудится! Пусть вырастает здоровым!
Кайтусь знаками показывает, что он ничуть не устал. Выходит директор, пытается успокоить публику.
— Пять минут.
— Нет! Ни минуты! Мы пришли просто посмотреть на него и показать своим детям!
А в цирке и вправду много детей. Хлопают в ладоши, бросают цветы.
Кайтусю стало обидно, но директор, ему объясняет, что публика имеет право требовать, имеет право запрещать.
Так повторялось каждый вечер — все три раза.
В цирке яблоку негде упасть. Кайтусь уже не в трико, а в кожаной куртке с белой меховой опушкой. Негр ведёт под уздцы коня, а зрители фотографируют и кричат:
— Браво, Красная маска! Ура!
Освещение меняется. Кайтусь выпускает разноцветные воздушные шары и стреляет в них из лука шоколадными стрелами, которые падают в руки самым маленьким зрителям.
Так приветствовал великодушный Париж своего любимца.
— Какие они добрые, славные, — говорит Кайтусь. — Но не могу же я даром брать деньги. Я хочу их отблагодарить, сделать что-нибудь для парижан — сюрприз какой-нибудь устроить… Придумайте что-нибудь, я всё смогу.
Директор закурил сигару.
— Погоди… О, уже знаю! Неоплатное представление для школьников. Только какое?
Встал директор, ходит взад-вперёд. Остановился. Налил бокал вина. Выпил. Что-то бормочет под нос. Подошёл к Кайтусю.
— Плавать умеешь?
Разумеется, умеет. В газетах же писали, что он охотился на китов.
— Отлично. В Париже есть бассейн. Вокруг него каменный амфитеатр. Пятьдесят тысяч мест. Пригласим школьников, устроишь им представление.
Кайтусь согласен.
На представление пришли министр народного образования, члены спортивных клубов, ученики четырёхсот девяноста школ. Все расселись на каменных скамьях. Погода прекрасная. Солнце. В бассейн вплывает байдарка, в ней Кайтусь. Байдарка плывёт и вдруг переворачивается. Из гребца Кайтусь становится пловцом.
Негр в мегафон даёт пояснения:
— Так плавают казаки, так ашанти{8}, так сингалёзы{9}. Так собака, так лягушка, так тюлень, так рыба, когда спасается от врага, так когда бросается на добычу, так — когда попадает на удочку. Так акула, так крокодил, так бегемот.
На боку, на спине, под водой. Вот Кайтусь якобы тонет и зовет на помощь, вот спасает утопающего. Мельница в воде. Вниз головой, вверх ногами. Вынырнул, сделал сальто в воздухе. А вот вообще нечто невообразимое: бежит на четвереньках по воде.
Прыжки с трёх, с пяти, с десяти метров.
Шквал оваций.
Министр даёт знак, дескать, прыгать с большей высоты он не разрешает.
— Король вод!
— Чемпион рек и морей!
В школах на два дня отменили уроки. Учеников невозможно было удержать за партами.
Перед гостиницей два дня стояли толпы. Автомобили ездили по другим улицам.
Ночью, тайком Кайтусь уехал из Парижа.
В салон-вагоне. Директор провожал его до порта.
Кайтусь впервые видит море и пароход. Капитан водит его по судну и даёт пояснения.
Вот каюта Кайтуся, вот ресторан для пассажиров первого класса. Это кинозал. Тут бассейн. Может, Кайтусь желает осмотреть машинное отделение?
Смотрит Кайтусь и глазам своим не верит. Неужели всё это создали не волшебники, а люди? Всё ему интересно.
— А для чего эта машина? А зачем это? А как это действует?
— Хватит, — говорит доктор. — Тут жарко и воздух спёртый.
— Сейчас, сейчас, — отвечает Кайтусь и заглядывает в топку. — Прямо вулкан!
Упёрся Кайтусь, говорит, не уйдёт, пока пароход не отчалит: хочет увидеть все эти огромные колёса и шатуны в работе.
— А это может поломаться? А что будет тогда с кораблём? Почему пароход стоит, а эта машина работает?
— Это динамо-машина — вырабатывает электричество для освещения и вентиляции. Ну, пойдём.
Нет, он подождёт. Ему хочется увидеть, как действуют эти могучие механизмы. Будет ли грохот, быстро ли будут вращаться?
Никак его было не увести. И тогда произошло небывалое: пароход вышел из гавани на час раньше, чем обозначено в расписании. Уже в открытом море их догнало судно, которое привезло опоздавших пассажиров и матросов. За этот каприз Кайтуся директор цирка заплатил пятьсот долларов штрафа.
— Ничего страшного. Это реклама. Кайтусь правильно поступил: у знаменитостей должны быть капризы.
Самый старый матрос пожал Кайтусю руку.
— Я сорок лет вожу людей через океан и горжусь, что в этом рейсе у нас такой пассажир.
Вечером в бальном салоне был дан банкет в честь Кайтуся. Господа во фраках и дамы в белых вечерних платьях разглядывали его в лорнеты.
Мальчики-бои из судовой прислуги поглядывают на него с удивлением и завистью. Они читали про него в газетах.
А Кайтусь думает:
«Значит, это не сон и не волшебство? Выходит, обыкновенные люди, если только заплатят, могут ездить в таких поездах, плавать на таких пароходах с такой роскошью и развлечениями? Богатый может всё. Почему же тогда бабушка и отец говорили, что не в деньгах счастье?»
Поздним вечером Кайтусь и доктор вернулись в каюту.
— С завтрашнего дня, дорогой мой, ты принадлежишь мне. Утром первым делом зарядка, потом купание. На завтрак молоко, булочка, фрукты.
— Какие?
— Ещё не знаю. Посоветуюсь с шеф-поваром и справлюсь в медицинских книгах. Кажется, на корабле очень полезно есть виноград.
— А после завтрака?
— Прогулка по палубе. Потом занятия музыкой. Три партии в шашки или сеанс в кино. Десять минут гимнастики или плавания. Обед. Тихий час. Всё по распорядку.
— Выходит, я попал в рабство?
— Да. Все мы рабы своих обязанностей. И чем больше человек стоит, тем строже за ним следят. А у тебя, милый друг, большой талант. Ты нужен людям. Поэтому не принадлежишь себе. За тобою нужно особенно следить.
Странно это как-то звучит. Кайтусь глянул доктору в глаза. Вздохнул. Словно бы предчувствуя.
И пошло:
— Это вредно, нельзя.
— Нельзя — опасно.
— Нельзя — рано, поздно, дождь; нельзя — слишком жарко.
Каждый день одно и то же.
— Да поймите вы, мне скучно!
— Ничего не поделаешь. Вчера весы показали, что ты похудел на сто граммов.
— Хочу залезть на мачту, на марсовую площадку.
— Нельзя, там ветер.
— Хочу в машинное отделение.
— Нет. Вспомни: в прошлый раз ты там простудился. У тебя на две десятых градуса поднялась температура.
— Хочу поиграть с боями в футбол.
— Ты же знаешь, преподаватель гимнастики против.
— Тогда в пятнашки.
— Нет. Можешь от них заразиться. Они спят в общем кубрике, а у одного из них ангина.
Трижды пытался Кайтусь отомстить, выкинуть номер.
Вот сейчас он прыгнет с палубы в море. Будет плавать не в тесном бассейне, а как дельфин, в открытом океане.
«Хочу, желаю, повелеваю. Прыгнуть, нырнуть глубоко-глубоко, до самого дна».
Повторяет Кайтусь желание. Никакого результата. Утратил он свою силу и власть. Почему?
За время плавания Кайтусь вырос на шесть сантиметров и прибавил шестьсот граммов. Доктор доволен, а Кайтусь злится.
— Вот видишь, ты не кашляешь, голова и спина не болят. На щеках румянец. Температура…
— Плевал я на температуру и на румянец. Даже в школе было лучше: там хоть есть перемены и двор. Я мог делать, что хочу. Не нравится мне этот ваш Голливуд.
Кайтусь чуть было не сказал, что предпочитает Варшаву, но вовремя прикусил язык.
Что ему из того, что живёт он в настоящем дворце среди сада? «Самый комфортабельный и самый дорогой», — телеграфировал директор цирка. Такой и арендовали.
«Нельзя, запрещается, не стоит».
На пароходе его мучил доктор, а тут прибавились секретарь и кинорежиссёр.
Репетиции, репетиции, репетиции.
— Ещё раз. Сто десятый эпизод.
— Зачем? У меня уже получается.
— У тебя получается, а другие пока плохо играют.
— А какое мне дело до других?
Иногда Кайтусь назло играет плохо. Надоело ему, что его мучают, переодевают, как куклу.
Он играет сироту. Фильм будет называться «сын гарнизона». А может, «Тайна маленького Джека». Кайтусь — лазутчик, пробивается сквозь ограждение из колючей проволоки.
Ну, хватит, давайте уже снимать…
Нет. То шапка не такая, то штаны порваны не так, мешок слишком велик, закрывает левую ногу.
И опять портной что-то примеряет, парикмахер по-другому укладывает взлохмаченные волосы.
А сейчас они спорят, где должна быть рана — на щеке или на лбу. А Кайтусь стоит как дурак, ждёт.
— Ну хватит!
— Ещё минутку.
В тридцатом эпизоде, где сирота должен был заплакать, Кайтусь вдруг показал язык и расхохотался.
— Сам виноват, дорогой мой. Нарочно испортил плёнку. Придётся снимать ещё один дубль.
Кайтусь предпочёл бы сниматься один или с детьми. Хуже нет со взрослыми кинозвёздами.
— Да всё уже хорошо, — капризничает Кайтусь.
Но актриса-кинозвезда недовольна: то она слишком высоко подняла руку, то слишком низко наклонила голову, и опять начинай всё сначала.
И вот Кайтусь опять мчится к ней, бросается в объятия и кричит:
— Мама!
А на ухо шёпотом:
— Держи башку, как надо.
Читать бесплатно другие книги:
