Черная пурга Кайков Альберт
– Пойду пешком.
– За час дойдешь? – спросила женщина.
– Не знаю…
– Тогда сиди в тепле и жди. Через сорок минут пойдет состав за углем, за двадцать минут доедешь до своего пикета, машинист притормозит поезд.
Многое пришлось Глаше пережить и испытать на себе за время жизни в Норильске. За шестьдесят прошедших лет большинство событий стерлось из ее памяти, но экстремальные моменты до мельчайших подробностей сохранились на всю жизнь.
В восьмом классе у нее не хватало времени учить уроки. И она потеряла интерес к учебе, перестала ходить в школу.
После очередной ссоры матери и отчима он собрался бросить семью и уехать на материк. Встретив Глашу во дворе с ведром угля, предложил:
– Дай мне ведро, я донесу.
Около крыльца остановился и тихо произнес:
– Глашенька, мать тебя не любит, а я люблю. Ты не маленькая – давно это заметила. Поедем со мной на материк, я буду работать в цирке, а ты – учиться. Ухаживать придется только за мной, а не за такой оравой, какая здесь.
Глаша видела, каким слащавым взглядом отчим часто оглядывал ее стройную девичью фигуру. Она боялась оставаться с ним наедине, но, несмотря на это, дала согласие бежать вместе с ним. Она была готова ехать с кем угодно и куда угодно, лишь бы вырваться из обстановки, в которой оказалась.
Через некоторое время родители помирились. Мать знала все слабые струны в характере мужа и умело играла на них, добиваясь своего. Она боялась остаться одна с тремя детьми и удерживала его около себя всеми возможными способами. В порыве нахлынувших чувств Михаил рассказал супруге, что хотел тайно от нее уехать из Норильска вместе с падчерицей. Миля обняла его за шею и поцеловала.
– Неужели ты смог бы оставить меня и своего ребенка?
Произнесла она эти слова как можно ласковее. В душе же кипела злость и ненависть к дочери.
– Конечно, не смог бы вас бросить. После выпивки нашло помутнение…
Оставшись с дочерью наедине, Миля вылила на нее всю злость, которая в ней кипела:
– Бессовестная девчонка, лягушка растоптанная, хотела уехать с чужим мужиком! Только подумать – у матери хотела отбить мужика!
Миля долго бесновалась, выливая на голову дочери поток ругани. Она не успокоилась на этом, на следующий день пошла в горком комсомола жаловаться на дочь.
В горкоме комсомола Глашу расспросили об инциденте. Не чувствуя за собой вины, она подробно рассказала о своей жизни. Ей задали один вопрос:
– Почему не хочешь учиться?
– Устала, болею, – коротко ответила она.
Ее отпустили, не объявив даже устного выговора.
Возвращалась домой Глаша, спотыкаясь о щебень между шпалами железной дороги. Она шла медленно, оттягивая встречу с матерью. Ее не радовал осенний цвет тундры, моховые ковры, усыпанные красными ягодами. Когда с придорожного болота взлетел выводок уток, она даже не проводила его взглядом, хотя всегда любила наблюдать за их полетом. Около дома опустила руку в карман и обнаружила, что там нет комсомольского билета, по которому входила в здание горкома комсомола. Потеря комсомольского билета окончательно лишила ее смысла жизни.
Ей не хотелось жить. Сердце стонало от боли и горя. Войдя в дом, достала пузырек с уксусной эссенцией, выпила, запила водой и легла умирать. Ей хотелось умереть назло матери, чтобы той стало жаль дочь. Она не знала, что мать давно развела эссенцию водой. Ее лицо и тело стали покрываться красными пятнами, в горле и желудке появилась боль. «Интересно, успею ли я умереть до прихода родителей?» – подумала она. В это время скрипнула дверь и в комнату вошла Нона. Взглянув на племянницу, спросила:
– Что с тобой?
– Я умираю.
– Почему ты так решила?
– Выпила уксусную эссенцию.
Нона зачерпнула из бачка кружку воды, посадила Глашу на кровать и заставила пить воду. Затем засунула два пальца племяннице в рот и вызвала рвоту. Промыв желудок, спросила:
– Зачем ты это сделала?
Глаша молчала.
Когда мать вернулась с работы, Нона ей рассказала о случившемся. Миля взяла со стола пустой пузырек, покрутила и произнесла:
– Хотела сварить кисель, а Глашка весь уксус выпила. Умереть – не умерла, а уксус перевела.
От таких слов матери Глаша почувствовала, что внутри у нее что-то оборвалось. Она знала, что мать ее не любит, но чтобы желала ей смерти – слышала впервые. Эти слова ее потрясли, несколько дней она не разговаривала с матерью. Оправившись от шока, решила уехать в Красноярск и поступить учиться в музыкальную школу. Своих денег у нее не было, пришлось обратиться к матери:
– Мама, дай мне денег на билет до Красноярска.
– Зачем собралась в Красноярск?
– Хочу поступить учиться в музыкальную школу.
– Одну не отпущу. Скоро всей семьей поедем в отпуск в Иркутск. Там поступишь учиться.
Миля уложила в сумку приготовленные к продаже вещи и, обращаясь к дочери, сказала:
– Сходи на базар, продай, нужны деньги на дорогу.
– По какой цене продавать?
– Ты что, маленькая? Бестолочь! Пройди по рядам, приценись, затем торгуй.
На базаре поношенные вещи охотно покупали освободившиеся из заключения, чтобы переодеться перед отъездом на материк. Глаша встала на свободное место между женщинами, разложила товар, куртку и брюки отчима повесила на руку. Она запрашивала цену немного ниже, чем другие.
К Глаше подошли двое молодых мужчин – бывшие заключенные. Одного она видела у отчима. Он приподнял куртку до подбородка девочки и стал рассматривать, завел с Глашей разговор, любезничал и говорил комплименты. Когда покупатели отошли в сторону, рядом стоящая женщина прошептала:
– Тот, который ниже ростом, вытащил у тебя из кармана деньги.
Глаша засунула руку в карман и, не обнаружив там денег, устремилась к жуликам.
– Верните деньги! – произнесла твердым голосом.
– Какие деньги? – удивился вор.
– Которые вытащил из кармана.
– Нет у меня твоих денег.
– Если не вернете, пожалуюсь отцу.
– Кто твой отец? – спросил высокий мужчина.
– Вы же знаете, вы были у нас.
– Не помню, напомни.
Глаша назвала отчима.
– Сколько у тебя было денег?
– Пятьдесят рублей.
– Верни в двойном размере, – сказал он товарищу.
– Не надо мне в двойном размере, верните то, что взяли.
Жулик вернул деньги, и мужчины удалились.
В свой первый отпуск родители собирались тщательно. Даже Глаше купили поношенный костюм ее размера. Михаилу после долгой разлуки очень хотелось представить матери свою семью в лучшем виде.
В Иркутске
Мать Михаила проживала в поселке Касьяновка под Черемхово Иркутской области. Получив телеграмму о приезде сына с семьей, очень волновалась и готовилась к встрече. И все-таки, увидев гостей во дворе, растерялась. Она рассталось с сыном, когда ему было девять лет. В тридцатичетырехлетнем мужчине трудно было узнать того мальчика, с которым она простилась двадцать пять лет назад. Материнское сердце подсказало ей, что это ее сын. Михаил узнал мать. Она сильно постарела и походила на его бабушку – свою маму.
Михаил поставил чемодан на землю, развел руки в стороны и произнес:
– Мама!
Она бросилась к нему, прижалась головой к его груди и заплакала. Сын и мать стояли обнявшись, каждый вспомнил, какими они были в год расставания, когда пурга, пронесшаяся над страной, разлучила их на четверть века.
– Мама, успокойтесь, мы же встретились, надо радоваться, – произнес Михаил, отстраняя ее от себя, не выпуская из рук. – Познакомься: это моя жена и дочки.
Вера Даниловна из писем знала, что сын женился на женщине с ребенком, и у них родилась общая девочка.
Михаил повернул мать к Глаше, которая держала за руку Тому. Бабушка подошла к внучкам и произнесла:
– Давайте познакомимся, я ваша бабушка.
Она присела около девочек и, протянув руки к Томе, пригласила:
– Иди ко мне.
Девочка смутилась и сделала шаг назад. Вера Даниловна окинула взглядом Милю и Глашу.
– Очень рада, что вы приехали ко мне, – засуетившись, произнесла она. – Проходите в дом, там познакомимся. Стол давно накрыт в ожидании вашего приезда.
Проживала Вера Даниловна в небольшом домике, похожем на «завалюшку». Муж ее давно скончался, и существовала она за счет мизерной пенсии и огорода. Дорогого убранства в доме не было. Чувствовалось, что хозяйка доживает свой век, не обращая внимания на уют.
Глаша изучала справочник для поступающих в высшие и средние учебные заведения, купленный в Иркутске.
– Выбрала, в какой техникум идти учиться? – спросила мать.
– Мне хочется пойти учиться в музыкальное училище.
– Это что за специальность у тебя будет! – возмутилась мать. – Приобрети специальность, чтобы всегда был кусок хлеба, а затем занимайся музыкой сколько душе угодно.
В разговор вмешался отчим:
– Миля, успокойся, может, ей суждено стать знаменитой артисткой, будем ходить на ее концерты.
– Заткнись! – грубо оборвала мужа Миля. – Знаю я этих артисток, моя дочь должна получить техническую специальность.
Через несколько дней Глаша поехала в Иркутск сдавать документы в машиностроительный техникум. Найти его труда не составило, адрес был указан в справочнике. Сдав документы в приемную комиссию, Глаша отправилась знакомиться с городом.
Иркутск – старинный сибирский город, основанный как острог в 1661 году, – раскинулся на берегах Ангары в месте впадения в нее реки Иркута. Старинный купеческий город сохранил много исторических памятников архитектуры давно ушедших веков. В дореволюционные годы служил местом ссылки политических заключенных. Здесь в 1791 году побывал в ссылке А. Радищев, осужденный за публикацию книги «Путешествие из Петербурга в Москву». Сюда ссылались декабристы. Сегодня город – крупный административный, культурный и промышленный центр страны. На всю страну известны Иркутская ГЭС, авиационный завод, завод тяжелого машиностроения и другие предприятия.
Глаша шла по улицам города и рассматривала здания, которые по архитектуре отличались от выстроенных в Норильске. На остановке транспорта села в трамвай и доехала до старой части города. Ей казалось, что она попала в музей архитектурного зодчества. Здания не походили друг на друга, на многих красовались вывески о принадлежности их к памятникам архитектуры. Остановившись около церкви, решила зайти внутрь и посмотреть убранство, но дверь оказалась закрытой. На территории, огороженной вокруг храма, стояло два домика, в которых жили прихожане, обслуживающие церковь. Из одного вышла женщина, одетая во все черное, подошла к Глаше и мягким тихим голосом спросила:
– Девушка, вы кого ищете?
– Хотела посмотреть…
– Храм откроется в шесть часов.
– Очень жаль, я живу не в городе.
– Как оказались в Иркутске?
– Приехала сдать документы в техникум.
– Пойдем ко мне, подождешь до открытия храма. Как тебя зовут?
– Глашей.
– А меня Марфой Даниловной.
Глаша почувствовала расположение к женщине и последовала за ней. Они вошли в помещение, в котором стоял запах свежей выпечки. На деревянных подносах остывали просвиры.
– Есть хочешь? – спросила хозяйка.
– Не хочу, спасибо, – ответила Глаша.
Она завтракала утром перед отъездом в Иркутск. Время давно перевалило за полдень, ей хотелось есть, но признаться незнакомому человеку она стеснялась.
– Вижу, что хочешь, садись к столу, покормлю.
Утолив голод кашей и просвирами с чаем, Глаша стала рассматривать помещение и увидела на стене гитару.
– Можно я поиграю на гитаре? – попросила она.
– Конечно, можно, возьми и играй, я с удовольствием послушаю.
Гитара оказалась расстроенной, Глаша подтянула струны, заиграла и запела.
Женщина внимательно слушала, а когда Глаша закончила пение, произнесла:
– Ты прекрасно поешь, тебя надо показать отцу Василию. Скоро начнется служба, пойдем в храм.
Глаша впервые попала в церковь. Полумрак, горящие свечи, лики святых на иконах и монотонный голос священника привели ее душу в состояние, которое она раньше никогда не ощущала. До ее сознания не доходил смысл проповеди, все внимание сосредоточилось на множестве икон.
Когда служба закончилась, Марфа Даниловна подвела Глашу к батюшке, поцеловала его руку и произнесла:
– Эта девушка очень хорошо поет, не могли бы вы ее прослушать?
– Обязательно послушаю, – ответил священник и, обращаясь к Глаше, спросил: – Вы крещеная?
– Нет.
– Надо бы окрестить, но без согласия родителей не могу.
После короткого разговора они пошли в домик Марфы Даниловны. Она сняла со стены гитару, подала Глаше и сказала:
– Пой.
Прослушав несколько песен, батюшка спросил:
– Православные песни знаете?
– Не знаю.
– Жаль, вы могли бы стать украшением нашего церковного хора.
В это время открылась дверь и в комнату вошли девочка и мальчик.
– Мама, – произнесла девочка, – можно мы пойдем в парк?
– Сходите, погуляйте и возьмите с собой Глашу, она еще плохо знает город.
Девочка была немного старше Глаши и довольно бойкая. Она взглянула на Глашу и произнесла:
– Меня зовут Людой, пойдем с нами.
Дети вышли на улицу, Люда тут же начала задавать вопросы:
– Как ты оказалась у моей мамы?
– Пришла посмотреть церковь, а она оказалась закрытой.
– Тебе разве в школе не говорили, что комсомольцам нельзя посещать церковь?
– Говорили, но я уже не комсомолка.
– Почему?
– Потеряла комсомольский билет.
– Разбирали на комсомольском собрании?
– Не разбирали.
– Почему?
– Я бросила ходить в школу.
– Зачем приехала в Иркутск?
– Поступать в техникум.
– А я учусь в десятом классе.
Незаметно за разговорами дети подошли к парку, из которого доносилась музыка духового оркестра. Березовая аллея привела их в центральную часть парка. На летней эстраде играл духовой оркестр, все сиденья перед сценой заполнила публика. Глаша впервые слышала духовой оркестр и стояла, зачарованная незнакомой музыкой. Люда дотронулась до ее руки и сказала:
– Пойдем, покатаемся на карусели.
– Вы идите, а я буду слушать музыку…
Экзамены в техникум Глаша сдала успешно, ее приняли с назначением стипендии в размере 185 рублей. О своем зачислении узнала из списка студентов первого курса, который висел на доске объявлений. Общежитие ей, как и многим студентам, техникум не предоставил.
Несколько девочек стояли перед доской объявлений и оживленно что-то обсуждали. Глаша прислушалась.
– Я видела на столбе записку с предложением сдать комнату студентам, – произнесла одна девочка.
– Когда ты видела?
– Сегодня.
– Пойдем, посмотрим, пока кто-нибудь не сорвал.
Девочки направились к выходу, Глаша последовала за ними. Неизвестный автор объявления на кусочке тетрадного листа предлагал комнату на четыре места по улице Красногвардейской.
– Нас трое, – произнесла одна из девочек, срывая объявление со столба, – придется искать четвертого человека.
– Возьмите меня с собой, – предложила Глаша.
Девочки обрадовались и стали знакомиться с компаньонкой. Они сняли комнату у хозяйки, которая представилась тетей Зиной. Небольшая комната вмещала четыре кровати, аккуратно заправленные, и столик. Условия для жизни и учебы были вполне приемлемыми.
Среди студентов первого курса выделялись взрослые парни, отслужившие срочную службу в армии и на флоте. В то время на флоте служили по пять лет. Не успели студенты освоиться и перезнакомиться, как их отправили в колхоз на уборку картофеля. Мальчиков разместили в клубе, а девочек направили на окраину села в гараж, где жили женщины, приехавшие на заработки. Они получали от колхоза мешок картошки за каждые выкопанные десять мешков. На воскресный день все женщины уехали в город, осталась только одна бабушка.
Закончив трудовой день, девочки отправились в клуб, где для них приготовили ужин. После сытной еды многих потянуло в сон, и студентки отправились в гараж отдыхать. Несколько девочек остались на танцы. Они танцевали с сельскими парнями и солдатами стройбата. После их возвращения бабушка, на правах старшей и знающей установленный в гараже порядок, закрыла ворота на кованый большой крючок и вложила палку поперек ворот в скобы.
Глаша уже заснула, когда у ворот послышался мужской голос:
– Лена! Лена!
Она проснулась и прислушалась. Голос звучал громче и настойчивее:
– Лена! Лена! Выйди, надо поговорить!
Девочки еще не успели познакомиться и не знали, есть ли среди них Лена или вызывают кого-нибудь из уехавших женщин. Все притихли и молчали.
Послышались удары и скрип ворот. Неизвестные просунули плоский предмет между створками и сбросили крючок. Затем этим же предметом выдвинули из скоб палку.
В гараж вошли трое солдат и фонариком стали освещать лежащих девочек, которые, ощутив на лице луч света, закрывались одеялами с головой.
– Так их тут много, – произнес один из солдат. – Федя, беги в роту, зови сюда взвод, а мы их покараулим.
Девочки лежали в страхе, ожидая дальнейших событий. Бабушка поднялась со своего места, подошла к солдатам и произнесла:
– Сынки, выпустите меня по нужде.
Солдат осветил фонариком ее морщинистое лицо и, отступив в сторону от ворот, сказал:
– Проходи.
Оказавшись на свободе, бабушка отошла на несколько метров от гаража и побежала по улице, насколько позволяли силы. За ней с лаем бросилась собака, выскочившая из-под ворот соседнего дома. На ее лай из других дворов выскакивали собаки, и свора с лаем гналась за женщиной. Страх за девочек и лай преследуемых собак заставляли ее бежать со скоростью, с которой никогда в жизни не бегала. Она несколько раз споткнулась о кочки на дороге, едва удержавшись на ногах. Когда до клуба оставалось около сотни метров, она уже не могла бежать, а еле переставляла ноги, сердце старой женщины готово было выскочить из груди. «Господи, помоги мне добраться до клуба, – произнесла шепотом, – не дай, Господи, случиться с девочками беде». Войдя, задыхаясь, в клуб, бабушка спросила:
– Кто старший у студенток?
– В чем дело? – спросил преподаватель Замякин.
– Их захватили солдаты.
Он мгновенно побежал к дверям, за ним последовали несколько взрослых ребят, отслуживших в армии. Выскочив из клуба, они помчались по пыльной дороге, освещенной лунным светом. Прибежав к гаражу, парни скрутили охранников, крепко намяв им бока. Подоспевший Замякин, задыхаясь от быстрого бега, обратился к студентам:
– Прошу вас без рукоприкладства.
Предупреждение опоздало. Студенты заломили солдатам руки за спины и крепко их держали. Преподаватель вбежал в гараж и крикнул студенткам:
– Быстро забирайте свои вещи и бегом в клуб!
Стройбатовцы приехали к гаражу на грузовой автомашине. Девушек там уже не было, их встретили побитые сослуживцы.
– Где девки? – спросил Федор.
– Их увели в клуб.
– Почему отпустили?
– За ними прибежало целое отделение парней.
– А нас взвод, едем в клуб, – предложил кто-то.
Возбужденные и раздосадованные солдаты вооружились палками, вырванными из соседнего забора, и поехали к клубу. Там они потребовали участников освобождения девушек выйти на улицу для разговора.
Руководитель студенческого отряда Замякин, опасаясь драки, позвонил в комендатуру. Через считанные минуты к клубу подкатил «ГАЗ-67» с комендантом и вооруженными солдатами. Майор приказал двум солдатам с автоматами встать около входа в клуб, а сам подошел к стройбатовцам и громким голосом скомандовал:
– В шеренгу по одному становись!
Солдаты неохотно построились. Комендант продолжал:
– Давно наступило время отбоя, вам следовало находиться в расположении части. За групповую самовольную отлучку я должен всех вас отправить на гауптвахту.
Солдаты приуныли, улыбки исчезли с их лиц.
Майор сделал паузу, чтобы проступок дошел до сознания военнослужащих. Он знал, что в камере гауптвахты нет места для размещения целого взвода. Немного подумав, подал команду:
– Кто желает искупить свой проступок на гауптвахте, шаг вперед!
Никто не вышел из строя.
– В таком случае на вас наложит дисциплинарные взыскания командир батальона. Быстро в машину и в часть.
Стройбатовцы не стали ждать худшего развития событий, заскочили в машину и быстро укатили.
Студенты думали, что на этом инцидент исчерпан. Утром, не выспавшись, позавтракали и отправились в поле копать картошку. Настроения шутить и смеяться, как в первый день, не было. Выполнив задание по копке картошки, установленное колхозным бригадиром, вернулись к клубу и стояли у крыльца, обсуждая прошедший день. В это время заметили грузовую машину, несущуюся по улице с большой скоростью. Неожиданно машина свернула на толпу людей. Все успели отскочить к крыльцу, она пронеслась рядом, из нее вылетела заводная рукоятка и угодила в плечо Замякину. Опасаясь развития событий с плохими последствиями, он позвонил в техникум, и на следующий день за девочками прислали автомашину. Первый выезд в колхоз закончился для них происшествием, запомнившимся на всю жизнь.
Вскоре Глаша проводила родителей в Норильск. Она надеялась, что мать оставит ей хоть немного денег, но они не умели экономно тратить их и к концу отпуска остались без копейки. Им пришлось давать телеграмму Ноне, чтобы та выслала деньги на обратную дорогу. Глаша из своей стипендии сто рублей платила за квартиру, а на оставшиеся восемьдесят пять питалась почти одним хлебом.
С наступлением холодов ее стал мучить не только голод, но и холод. Она ходила в техникум в материнском старом габардиновом пальто. Оно ей было великовато, и она чувствовала себя в нем неуютно. Ветер забирался под широкий подол, проникал до груди и, казалось, доставал до самого сердца.
Экзамены за первый семестр Глаша сдала с одной тройкой – по математике, и ей не дали стипендию. Две девочки, проживающие в комнате с Глашей, экзамены завалили и уехали по домам, а третья перевелась в пушно-меховой техникум. Там давали стипендию с тройками. Глаша в комнате осталась одна, у нее не было денег не только платить за квартиру, но и на питание. Испытывая неловкость и стыд, она обратилась к хозяйке:
– Тетя Зина, можно я вам заплачу за квартиру, когда мама вышлет мне деньги?
– Конечно, можно.
Понимая положение девочки, сердобольная женщина часто приглашала ее к столу. Иногда просила позаниматься с внуком-первоклассником. Глаша, чтобы как-то отблагодарить хозяйку, по утрам чистила снег во дворе. Иногда ей становилось так голодно, что она занимала по рублю у подруг с обещанием вернуть после получения перевода.
Деньги мать прислала только весной. Глаша первым делом рассчиталась с хозяйкой и вернула долги подругам. Из оставшихся денег отложила нужную сумму на проезд до Норильска и купила ватную стеганую фуфайку. Это была замечательная фуфайка! Плотно облегала девичью фигуру. В ней было тепло и легко идти по улице. Глаше казалось, что все обращают внимание на ее обновку.
Еще была не забыта Великая Отечественная война. В техникуме большое внимание уделялось физической и военной подготовке. Сдавались нормы на значок «Готов к труду и обороне», регулярно в тире проводились стрельбы из малокалиберной винтовки. Глаша показывала хорошие результаты в стрельбе, записалась в стрелковую секцию и много времени проводила в тире. Военрук готовил ее к сдаче на разряд на очередных районных соревнованиях между техникумами.
Второй семестр закончился десятого июля, Глаша вышла из здания техникума в приподнятом настроении. Яркое солнце разделяло ее радость, лаская лицо и оголенные руки теплыми лучами. Она сдала экзамены с одной тройкой – по математике, но это ее не огорчало.
Перед каникулами студентов направили на производственную практику. Большинство первокурсников попали в механический и сборочный цеха, а Глаша – в электроцех. Утром на практику она торопилась, чтобы не опоздать к началу рабочего дня. Шла в расстроенных чувствами. «Зачем мне электрика, – думала студентка, – мне интересно изучать механические станки…»
В цехе вокруг таза с водой сидели рабочие и курили.
Читать бесплатно другие книги:
