«Качай маятник»! Особист из будущего (сборник) Корчевский Юрий

Глава 10

После победы

В Кёнигсберге было несколько музеев мировой величины. И во всех этих музеях были художественные и культурные ценности, вывезенные с оккупированных немцами земель. Часть экспонатов немцы успели вывезти, часть спрятали в тайниках, что-то безвозвратно погибло при бомбежках и пожарах.

Комиссия по культурным ценностям из Москвы под началом Александра Яковлевича Брюсова, доктора исторических наук, сотрудника Государственного исторического музея, смогла собрать и вывезти из Кёнигсберга около полутора тысяч ящиков ценностей. В их числе – картины из Киевского художественного музея, старинные книги, ковры, гобелены, посуда из Петродворца и Гатчины. Однако поиски проводились на развалинах, второпях, и найдено было далеко не все.

Так, значительную часть музея «Пруссия» нашли на рубеже тысячелетий в казематах одного из кенигсбергских фортов, порядком разграбленную «черными» копателями. Исчезла «Серебряная библиотека» – 20 томов старинных книг в серебряных переплетах. 14 томов были найдены в польской Торуне и теперь хранятся в музеях Варшавы.

Да и отношение солдат к музейным ценностям было наплевательским. Их растаскивали, увозили домой на память, по ним стреляли для развлечения. Один раз Сергей сам был тому свидетелем, причем едва не поверил в мистику.

С офицерами СМЕРШа он шел по улице Кёнигсберга, как вдруг из развалин полуразрушенного здания одного из музеев появился рыцарь. Самый настоящий: в стальных тевтонских доспехах, на голове шлем с роскошным плюмажем из перьев, в руке – тяжелый двуручный меч. Гремя стальными доспехами, рыцарь неуклюже вышел к перекрестку и стал регулировать движение.

Офицеры, увидевшие это представление, в первые минуты были поражены и остолбенели.

«Рыцаря» задержали. Им оказался один из солдатиков, решивших поразвлечься.

Вот кто действительно доставлял беспокойство, так это члены организации «Вервольф». Они устраивали подрывы автомашин, стреляли в ночное время по часовым, пытались жечь склады.

Солдаты и офицеры комендатур вместе с территориальными органами СМЕРШа постоянно устраивали облавы и обыски в пустующих зданиях и подвалах разрушенных домов. Задерживали по большей части мародеров и грабителей. Попадались и солдаты вермахта, не успевшие уйти со своими. Но не они были объектами интереса СМЕРШа, поскольку у солдат, как правило, не было оружия, и они были грязны, оборванны, голодны и деморализованы. У таких хватало сил и духа только на воровство съестного.

Шло время, были опрошены десятки свидетелей и обыскано множество зданий, но Янтарной комнаты не находилось. Показания свидетелей, в основном – сотрудников музеев, были крайне противоречивы. Одни утверждали, что Янтарная комната сгорела при бомбежке в августе 1944 года, но экспертиза не показала наличия янтаря в пепле зала, где была установлена Янтарная комната. Другие утверждали, что Янтарная комната при бомбежке и пожаре не пострадала, а была демонтирована, упакована в ящики и в начале апреля 1945 года вывезена в Саксонию. Были и еще очевидцы, утверждавшие, что Янтарную комнату вывезли на грузовиках и замуровали в подземельях одного из фортов.

Ввиду отсутствия одной версии и бесперспективности поисков Комиссия по культурным ценностям во главе с Брюсовым в июне была возвращена в Москву. Офицеров спецгруппы СМЕРШа вернули по месту дислокации, в Берлин.

Но с окончанием войны работы у контрразведчиков меньше не стало. После капитуляции Германии прошло уже полтора месяца, но оперативники СМЕРШа до сих пор находили и арестовывали партийных чиновников, офицеров СС, работников спецслужб. Многие из них начали готовиться к падению режима загодя: делали себе новые документы на другие имена, обзаводились легендами, готовили жилье и гражданскую одежду. Причем, чтобы не попасть при Гитлере на виселицу за пораженческие настроения, все делали втайне от сослуживцев.

Однако когда все осуществляется в спешке, бывают упущения. Таких оборотней часто «сдавали» соседи. Жителей Берлина регистрировали, и офицеры СМЕРШа часто спрашивали, не появились ли по соседству новые люди.

– Да, конечно, два или три месяца назад в квартиру по соседству въехал новый сосед, обходительный такой господин, – отвечали жители.

При проверке документов оказывалось, что господин жил в квартире якобы не один год.

Бывали и другие несовпадения.

Много работы было и на Родине. Еще мешала мирной жизни ОУН на Украине, показывали зубы прибалтийские националисты. А по мере того, как переводились захваченные архивы управления имперской безопасности, абвера, гестапо, в республиках и самой России шли поиски агентов и их аресты.

Наши воинские части начали выводиться на Родину. Часть из них пополнялась людьми и техникой, часть – из наиболее боеспособных полков и дивизий прямым ходом везли на поездах из Германии, Чехословакии, Польши и других стран на Дальний Восток. После подписания Сталиным Ялтинских соглашений страна готовилась к войне с Японией.

Эшелон, в котором вместе с другими оперативниками СМЕРШа ехал Сергей, шел мучительно долго. Воинские эшелоны пропускали вне очереди, как литерные поезда.

Но страна уж больно велика, пока из Берлина до своей границы добрались, потом – до Урала, а впереди еще Сибирь… Благо было лето, тепло. Двери теплушки были открыты, и офицеры сначала видели разрушенные деревни и города Белоруссии, потом – Центральной части России. Только когда перешли Волгу, пошли нетронутые войной города. Разрушений не было, но одеты люди были бедно, чувствовалась нужда.

На остановках, пока меняли паровозы или заправляли их водой, солдаты успевали сбегать на вокзалы, где организовывались самостийные базарчики. Разворотливые бабушки и тетки продавали жареные семечки, пирожки, лук и редиску.

Солдаты и офицеры выменивали нехитрую домашнюю снедь на трофеи из Германии. Каждый прихватил с собой в «сидор» либо платья, ботинки, отрезы из брошенных немцами квартир, либо вещи поценнее – часы, портсигар, фарфоровые статуэтки, аккордеоны. Меняли все на все, как сговоришься. А за Уралом, когда на базарах появились кедровые орехи да байкальский омуль, трофеев для обмена уже не осталось.

Их отдел некоторое время задержался в Хабаровске. Верные союзническому долгу, наши войска через территорию союзника – Монголии и со своей территории вошли на земли Китая, который был оккупирован японской Квантунской армией.

Японцы сопротивлялись яростно. В отличие от немцев они сопротивлялись фанатично. Даже окруженные, видя безвыходность положения, они не сдавались и стреляли до последнего патрона, а потом бросались в рукопашную. Здесь впервые наши солдаты увидели, как японские офицеры делают себе харакири.

У Квантунской армии было значительное количество солдат, но у них не было того боевого опыта, который приобрели наши войска. И еще у них было устаревшее вооружение. Японские танки «Ха-го» не могли противостоять нашим средним танкам «Т-34», значительно уступая им по броневой защите, подвижности, калибру пушек и бронепробиваемости. Японские солдаты в массе своей были вооружены винтовками «Арисака» калибра 6,5 мм. Личного автоматического оружия вроде пистолетов-пулеметов у них не было вовсе, а пулеметы были в основном станковые, устаревших моделей. Что уж говорить о самоходках или реактивных минометах, которых не имелось вовсе?

Вся война продлилась месяц, и уже 2 сентября 1945 года был подписан акт о капитуляции Японии. Был повержен последний из членов оси Рим – Берлин – Токио. Вторая мировая война закончилась.

Но выстрелы звучать не перестали.

Сергей вместе с другими офицерами СМЕРШа был направлен на остров Сахалин. Этот остров, наравне с Курильскими островами, был полностью очищен от японцев и по договору возвращен Советскому Союзу. В 1905 году Япония захватила эти острова после неудачной для царской России Русско-японской войны.

На совещании в Южно-Сахалинске начальник ОКР СМЕРШ кратко ознакомил офицеров с положением на острове. В многочисленных поселках и деревнях действовали вооруженные банды. В тайге скрывались бывшие солдаты и офицеры японской армии, не сложившие оружия. Действовали военизированные отряды «Боетай» – вроде «Вервольфа» у немцев.

Казалось бы, увидел косоглазого – хватай, он враг. Да не тут-то было. На острове проживало большое количество этнических корейцев и не меньшее – китайцев, доставленных японцами с материка для строительных и дорожных работ. Для европейского глаза все они были похожи, как две копейки. Низкорослые, желтокожие, узкоглазые и черноволосые – поди отличи корейца от японца. Первое время они вообще были на одно лицо. А имена? Язык сломаешь. К тому же для европейца было весьма затруднительно определить из возраст. При взгляде на мужчину, например, возраст его понять было невозможно – ему можно было дать на вид и двадцать, и сорок и шестьдесят лет. Лица гладкие, у мужчин растительности на лице почти нет.

А еще были трудности с переводчиками. На фронте офицеры выучили хоть какие-то немецкие слова – вроде «Хальт» или «Хенде хох!» А здесь – ни в зуб ногой. Каждый переводчик на вес золота. Местные жители русского языка не знали, да и запугали их японцы страшилками про русских.

Немного позднее при встрече с рыбаком-корейцем в деревушке старик попросил Сергея снять пилотку. Он ощупал его голову и что-то сказал своим. Все зацокали языками. Оказалось – старик искал на голове Сергея рога.

Японцы внушили местным жителям, что у всех русских на голове растут рога и что они едят детей. Бред, но люди в него поверили.

Японцы готовились к обороне. Вдоль всего острова провели железнодорожную узкоколейку, на побережье построили крупнокалиберные береговые батареи, доты, подземные склады и казематы. Планов укреплений не было, японцы успели их уничтожить. В этих подземных лабиринтах с запасами оружия, боеприпасов и продовольствия укрывались отряды «Боетай». Иногда численность их доходила до 70 человек, и некоторые отряды были настолько агрессивны, что жгли наши города – тот же Поронайск.

Терпеть такое советские власти не стали. На борьбу с этими отрядами бросили все силы НКВД, милиции и СМЕРШа.

Сергею и двум оперативникам достался городишко Томари. Недалеко от побережья, за городом, немного ближе к центру острова – сопки и густая тайга. На самом берегу – стационарная береговая батарея из четырех двухбашенных орудий, приведенных японцами в негодность – с них сняли замки и прицелы. Были еще бетонные доты в два этажа. Пулеметы с них были сняты и, как подозревал Сергей, сейчас находились в тайге. Правда, со станковыми пулеметами не побегаешь – увесистое и громоздкое оружие.

Для начала Сергей и двое его оперативников познакомились с уполномоченным НКВД и тремя милиционерами местной милиции. В городе дислоцировалась воинская часть – автомобильный батальон. Конечно, шофер – не пехотинец, но в случае крайней нужды можно было получить от них помощь.

Для начала Сергей вместе с оперативниками – старшим лейтенантом Андреем Бестужевым и лейтенантом Владимиром Костровым обошел весь городишко. Застроен он был деревянными одно– и двухэтажными зданиями на двух улицах. Прошлись вокруг города по периметру.

Со стороны сопок и тайги город защиты не имел. От ближайших деревьев до города – не больше ста метров. Из города в глубь острова вела единственная грунтовая дорога. Были еще тропки. Жители выбирались в тайгу за ягодами и грибами. Еще почти все население рыбачило – выходили в море на лодках и ловили рыбу сетями. Делали они это не для развлечения, а для прокорма. Даже солдаты автобазы на речке буквально руками ловили рыбу, жарили на костре и ели вместо надоевшей каши.

Наличие большого количества лодок Сергея насторожило. Запретить их невозможно: людям надо есть и заготавливать рыбу впрок, впереди зима. Жители создавали запасы: коптили, сушили, солили рыбу.

С живностью на острове было неважно, даже плохо. Японцы забрали птицу и скот для своих столовых. Остров же, хотя и велик, но не материк, и многое приходилось завозить из Владивостока.

По словам местных жителей, зимы на острове были суровыми, снега наметало под крыши, и иногда неделями приходилось безвылазно сидеть в доме, пережидая пургу. Только после таких сведений от местных Сергей понял, почему внешние двери в домах открываются внутрь, а не наружу. Иначе снег просто не дал бы людям возможности открыть двери и выйти из дома.

На первый взгляд жители подозрений не вызывали. Праздношатающихся или скрывающихся от властей не было. Но тем не менее через неделю был зарезан часовой автобата.

Сергей сам осматривал убитого. И что его удивило – так это рана. Точным ударом ножа в сердце часовой был убит наповал.

Но кроме входного отверстия спереди, на спине имелось еще выходное отверстие. Это же какой длины должен быть клинок у ножа, чтобы пробить тело насквозь?

Вопросов возникало много. Почему часовой подпустил убийцу так близко, на расстояние вытянутой руки? Если часового хотят снять бесшумно, подбираются сзади и бьют в спину или в шею. А здесь удар нанесен спереди. И оружие осталось при часовом – карабин Мосина и нетронутый подсумок с патронами.

По узкоколейке пропыхтел паровоз с маленькими грузовыми вагонами. Как-то не по-настоящему выглядели эти вагончики с паровозом – они достались от японцев и были в исправном состоянии. И на долгие годы на острове так и оставалась узкоколейка.

Может быть, убийца скрылся на поезде? Тогда какой смысл был ему приезжать? Убить часового? Версия была неубедительной. Свои шоферы что-то не поделили? Этим можно было бы объяснить, почему часовой подпустил к себе убийцу, если это был сослуживец. Но не в русском обычае наносить удар таким клинком. Проще ударить по голове тяжелой железякой – той же трубой.

Число часовых после происшествия увеличили, теперь в караул на пост заступали сразу по двое. А следствие по делу об убийстве часового зашло в тупик. Никаких зацепок.

Сергей решил устроить с оперативниками засаду на тропинках, ведущих в тайгу. Не исключался вариант, что на часового напал кто-то из японцев.

Ночь они просидели в кустах – и безрезультатно.

Что Сергея удивило – так это размер растений в тайге. Все имело увеличенные размеры, даже лист лопуха был раза в два-три больше, чем на материке. Близость моря и теплые течения сказывались?

После обеда они отоспались, а ночью снова отправились в засаду, на этот раз на другой тропе – даже тропинке, едва натоптанной. Сказывалась вторая бессонная ночь, и после двух часов ночи стало клонить в сон.

Сергей насторожился, когда неподалеку едва слышно стукнул стронутый со своего места камешек. Он вытащил из заранее расстегнутой кобуры пистолет. Зверь пробирается или человек? Зверь бы уже учуял людей и отвернул в сторону.

На тропинке мелькнула тень, за ней – вторая.

Сергей выстрелил вверх:

– Стоять! – и внезапно увидел метрах в трех-четырех перед собой отблеск стали. Даже удивиться успел – человека-то не видно. Но направил ствол и нажал на спуск – раз, второй… Прямо у его ног на землю упало тело. Рядом ударил выстрел – потом еще и еще… Это палили оперативники.

Стрельба стихла.

– Смотри сзади! – приказал Сергей лейтенанту Кострову, а сам зажег фонарик.

Прямо перед ним, в абсолютно черной одежде на земле лежал убитый японец. Так вот почему его не было видно ночью!

Одна из пуль попала японцу прямо в переносицу. Но не это заинтересовало Сергея. В правой руке убитого был короткий – в полметра – японский меч. Слегка изогнутое лезвие с односторонней заточкой, деревянная рукоятка без гарды. Сергей видел такой впервые и сразу подумал об убитом часовом. Это, конечно же, был не нож, а вот такой, а может быть – именно этот меч.

На поясе убитого висела кобура. Сергей расстегнул клапан, достал пистолет. Это был японский «намбу» – с виду похож на «Люгер-08», только восьмимиллиметровый. В японской армии солдатам пистолеты не выдавались, только винтовки. Похоже, он убил офицера, да еще какого-то самурая.

– А вы в кого стреляли? – обратился он к сослуживцам.

– Так в первого, он мимо нас прошел. Видим – вы вверх выстрелили, а мы этому по ногам.

– Да? А что же он не шевелится?

Сергей подошел ко второму убитому. Кто-то из его оперативников попал японцу прямо под левую лопатку, точнехонько в сердце. А говорили – по ногам… Впрочем, он не жалел, что не взяли языка. Все равно переводчика в городке нет, а так – одним врагом на острове меньше.

Самурайский меч в ножнах Сергей повесил у себя в кабинете на стене, как боевой трофей.

Пару дней никаких происшествий в городке не случалось, если не считать нескольких пьяных драк – но это уже по ведомству милиции.

Но на третьи сутки Сергей проснулся за полночь от пляшущих по стене комнаты отблесков пламени. За окном был пожар.

Сергей быстро оделся и бегом бросился туда, где полыхало пламя.

ЧП произошло в автобате. Были убиты оба часовых, и у машин, стоявших на линейке, были пробиты бензобаки. Когда под машинами образовались лужицы из вытекшего бензина, туда бросили зажженную тряпку. Машины мгновенно охватило пламя.

Водители автобата суетились, пытались сбить огонь, но только попробуй залить бензин водой – не получится.

В огне сгорело четыре грузовика, и еще хорошо, что огонь не перебросился на другой ряд автомашин – да и то потому, что там ходили часовые.

На пожаре метался комбат – руководил спасением грузовиков. На горящие грузовики он уже махнул рукой – заводили или оттаскивали буксиром подальше от огня целые.

Комбат почернел от копоти и расстройства. Шутка сказать – война закончилась, а у него за неделю трое погибших солдат и материальные потери.

И комбат, и Колесников получили по телефону от начальства взбучку.

Утром после пожара комбат заявился к Сергею.

– Майор, с этим надо что-то делать… Эти двое, что ночью убиты были, в автобате с 42-го года, при бомбежках и артобстрелах уцелели. Война закончилась, радоваться бы, а мне похоронки писать надо.

– Что предлагаешь?

– Я что мог, своими силами сделал. Посты усилил, сержантам и старшинам хвосты накрутил, чтобы не сидели в караулке, а часовых проверяли. Звони начальству, пусть автоматчиков присылают – тайгу прочистить или еще что. Ты же у нас контрразведчик, а не я.

– Во-первых, я уже докладывал начальству обстановку. Нет сейчас свободных подразделений: на севере острова японцы совсем распоясались, и все сейчас там. Во-вторых, твои люди тоже бдительность потеряли. И первый часовой, и эти двое холодным оружием убиты – не из винтовки или пистолета, заметь! Почему чужих к себе близко подпустили? Не слышу ответа, капитан!

Комбат уселся на стул.

– Если будем собачиться, толку не будет. Давай думать, – сказал он.

– А чего тут думать? Кроме меня в отделе два опера. Выдели взвод из числа проверенных, да с боевым опытом. Хорошо, если охотники бывшие найдутся – из тех, кто следы на земле читать умеет и стрелять хорошо может. Дай им автоматы, а не карабины – остальное я беру на себя. Будем тайгу прочесывать. Если узкоглазых не постреляем, так отпугнем.

– Взвод! – так и взвился комбат. – А кто грузы возить будет? Да с меня начальство голову снимет, если снабжение сорву.

– Твое дело. Либо начальство тебе голову снимет, либо японцы.

– Все, попал! – запричитал комбат. – Попал, как кур в ощип!

Пытаясь успокоиться, капитан закурил папиросу, руки его слегка подрагивали.

Сергей хорошо понимал его. Начальство требует перевозки – скоро зима, дороги снегом занесет. А он просит целый взвод, тридцать человек.

– Может, отделением обойдешься?

– Поторговаться хочешь? Для облавы в тайге тридцать человек – тьфу! А ты про отделение!

– Ладно, к вечеру скомплектую.

Комбат набрал сборный взвод уже к полудню, отобрав в него охотников, которых нашлось всего трое, и добровольцев, желающих отомстить за смерть боевых товарищей. Этих было значительно больше требуемого, даже пришлось проводить отбор.

Хуже всего получилось с оружием – автоматов едва набралось на всех. По штату водителям были положены карабины, автоматы были только у командиров взводов и рот. Зато в достатке было патронов.

Колесников придирчиво осмотрел бойцов.

– Комбат, вот этого бойца зачем во взвод определил? Ему ведь лет сорок пять, староват по сопкам ходить.

– Так он из охотников и есть, сам попросился. И карабин взял, говорит – сподручнее ему.

Решили время до завтра не тянуть – вышли в тайгу сразу после обеда.

Но только они углубились в тайгу, как Сергей остановил солдат.

– Рассыпаемся в цепь. Дистанция друг от друга – десять метров. Смотрите под ноги, чтобы на мину не наступить. И не пропустите ходы в бункеры или доты. Разойдись!

Солдаты рассыпались в цепь. Сергей встал посередине, два его опера – по краям цепи. Все двинулись вперед.

Шли медленно, смотрели тщательно.

Через час один из солдат поднял руку. Сергей подошел к нему – это был как раз тот самый охотник в годах.

– Рядовой Отрепьев, – представился он.

Сергея так и подмывало спросить – не Григорий ли?

– Слушаю.

– Тут люди проходили, человека три-четыре, думаю – японцы.

– Поясни.

– У всех ботинки одинаковые и размер ног маленький. Шли от городка.

Сергей удивился. Выводы грамотные, логичные. Сам он почти никаких следов не видел – так, вроде просто трава примята. Но после Самойлова, сибирского охотника, он Отрепьеву поверил.

– По следу можешь пройти?

– Попробую.

Теперь впереди шел Отрепьев, за ним – Сергей и остальной взвод. След шел, почти не петляя, поперек острова.

– Не к железной ли дороге идут? – спросил лейтенант Костров.

– Все может быть, увидим, – сосредоточенно отозвался Сергей.

Километра через два след пропал. Охотник попросил всех стоять на месте, а сам стал ходить кругами, расширяя зону поиска.

– Нет следов, товарищ майор!

– Не испарились же они? Пошли смотреть вместе.

Сергей пожалел, что не воспользовался опытом поиска бункеров украинских националистов – солдаты искали укрытия с помощью металлических щупов. Как бы они пригодились, хоть один! И специальных средств – вроде «Нептуна» – с собой не было.

Сергей чувствовал, что где-то рядом должен быть бункер или подземное убежище. Следы не могли исчезнуть просто так.

– Всем встать цепью от меня по правую руку!

Бойцы построились.

– Правое плечо вперед! Вокруг меня обходим круг, ищем пеньки.

Солдаты удивились. Откуда им было знать, что под пеньки маскировались воздуховоды?

Были обнаружены два пня. С виду – старые, на срезах уже лишайники появились.

Сергей внимательно осмотрел первый пень, обстучал его. Судя по звуку, пустот в нем не было.

А вот второй пень оказался отдушиной, воздуховодом. Замаскирован он был хорошо, никаких отверстий в нем не было видно. Но когда Сергей стукнул по пню кулаком, рука провалилась. Отверстие было прикрыто куском коры. Вот куда японцы спрятались! Где-то недалеко выход искать надо.

Сергей снял с пояса гранату «Ф-1». По размеру невелика, но мощная. Он выдернул чеку и сунул гранату в отдушину.

Солдаты переглянулись – что-то чудит майор.

Внизу под землей глухо ахнуло.

– Все ко мне! – скомандовал Сергей. – К пеньку спиной – в круг, приготовиться к стрельбе!

Защелкали затворы. И в самом деле, в полусотне шагов откинулся хорошо замаскированный люк, откуда, кашляя от дыма, полезли японцы. Они молча кинулись на бойцов, выставив примкнутые к винтовкам штыки.

– Огонь! – скомандовал Сергей и выстрелил первым.

Загрохотали автоматы. Японцы падали, но из люка вылезали все новые и новые японские солдаты. Это были именно солдаты – в полной форме и с винтовками. Пространство от люка до пенька, у которого стояли Колесников с шоферами автобата, уже было усеяно мертвыми телами.

Наконец японцы прекратили выбираться из люка, и стрельба стихла. Во рту ощущался кислый запах сгоревшего пороха.

– Мать твою! Сколько же их там было! – поразился кто-то из солдат.

– Сменить магазины, не расслабляться! – приказал Сергей, а сам на всякий случай обошел убитых стороной, чтобы не перекрывать сектор обстрела. Осторожно подойдя к люку, он вытащил из кармана последнюю гранату и, сорвав чеку, бросил ее вниз, в подземелье.

Успел отбежать лишь на пяток шагов, как ударил взрыв, и через люк вверх рванул столб дыма, осколки и обрывки какого-то тряпья.

Наступила тишина. Солдаты опасливо оглядывались. Для них бункера были в диковинку, а появление японцев из-под земли совсем уж неожиданным. И поведение японцев удивило. С винтовками наперевес – на автоматы! Шансов никаких, и все же перли! Ну что ж, упорства и фанатизма им не занимать.

И тут охотник Отрепьев вдруг сказал:

– Дым назад, в люк потянуло.

– Ты о чем?

– Тяга переменилась, где-то еще лаз есть, его открыли.

– Бойцы, смотреть в оба! – крикнул Сергей.

В полусотне метров за люком, кажется, прямо из-под земли появился японский офицер – в кепи, в узком кительке, низкорослый и кривоногий. Он поправил болтающуюся на ремне саблю, спокойно вытащил из кобуры пистолет и направился к солдатам. Те стояли, не зная, что предпринять.

Офицер не стрелял.

– Эй, бросай пистолет и подними руки! – крикнул кто-то.

Но японец продолжал идти. И когда до солдат автобата оставалось десяток шагов, он крикнул: «Банзай!», вскинул пистолет и выстрелил себе в голову. Труп его упал на тела японских солдат.

– Чокнулся он, что ли? – как-то неуверенно произнес один из солдат.

– У кого-нибудь есть гранаты? – спросил Сергей. – Закидайте ими люки, а потом осмотрите подземелье. В каждый люк по двое спускайтесь. И стрелять во все, что шевелится!

Громыхнули взрывы, солдаты с опаской полезли в подземелье. Вернувшись, они доложили:

– Никого нет. Стоит бочка с водой и немного риса в мешке. Неужели только этим питались?

Сергей распорядился собрать оружие и боеприпасы.

Солнце клонилось к закату. Майор дал команду возвращаться в автобат. В темноте в тайге делать нечего, можно на мину наступить или под внезапный огонь попасть. К тому же солдаты нагружены чужим оружием и патронами – кроме своих автоматов каждый нес по одной-две винтовки и патронные сумки.

Комбат встретил возвращавшихся с удивлением.

– Вы что, склад японский нашли?

– Бункер с японцами – километрах в пяти-шести отсюда. Всех побили, потерь нет.

– И много их было?

– Тридцать два солдата и один офицер.

– Ого! Изрядно!

– Сам не ожидал, – признался Сергей. – Полезли из бункера, как тараканы. Кабы не автоматы, взяли бы наших в штыки.

– Распускать взвод?

– Дай мне еще два дня. Очистим тайгу вокруг города, жить спокойнее станет.

Капитан махнул рукой.

– Коли японцев полно, забирай. Но только два дня. Я и так уже ремонтников за руль посадил, чтобы перевозки не сорвать.

Два дня с утра до вечера, питаясь сухим пайком, солдаты лазили по тайге. Устали все, вымотались. Водители – не пехота, привыкли ездить, а не ходить. Однако поймали только одного японского дезертира без оружия и ликвидировали банду грабителей из трех человек.

В городе и окрестностях наступил покой. Однако из других городов и районов поступали тревожные сводки. То магазин продуктовый ограблен, то водителя на дороге застрелили, а машину сожгли. Но с каждым днем, месяц за месяцем совместными усилиями милиции, НКВД и СМЕРШа остров очищался от уголовников, диверсантов и террористов. И только к исходу 1946 года на Сахалине вздохнули спокойно.

После окончания войны, в 1945 году, между Берией и Абакумовым развернулось соперничество. Верхи боролись за власть, за близость к Сталину. Натянутые отношения между начальниками стали мешать нормальной работе служб.

Начала сокращаться армия. Стране требовались не военные, а строители, токари, трактористы – нужно было восстанавливать разрушенное войной народное хозяйство.

Из армии увольняли целыми полками. Те, кто имел до войны гражданскую специальность, быстро нашли работу. Еще часть солдат и офицеров – особенно из молодых – пошли учиться в техникумы и институты. Даже некоторые военные специалисты, например – летчики транспортной авиации – работали по специальности.

Гражданский воздушный флот пополнился транспортными самолетами из ВВС. Туда же, на гражданские аэродромы, пришли летчики. Танкистам, артиллеристам, летчикам-истребителям и штурмовикам пришлось думать о работе. Парни 24–30 лет ничего не умели, только воевать. Трагедия их судеб была и в том, что в армии они имели офицерские звания, награды, командовали взводами, ротами, батальонами, а на гражданке были никем. После демобилизации и эйфории встречи с родными наступили тяжелые времена – нужно было искать работу.

Вот и Сергею дали отпуск, предупредив, что после его окончания он должен явиться в Москву, в управление контрразведки. Сергей понял, что время его службы в СМЕРШе подходит к концу. Максимум, на что он мог рассчитывать после демобилизации – так это на службу в милиции. Общие моменты в службе были, но для сотрудника СМЕРШа больно уж задачи мелковаты. Одно дело – поймать шпиона или диверсанта, а другое – вора-карманника или хулигана. Работа нужная, но сердце к ней не лежало.

Конечно, его могли оставить на службе – ведь слушок о слиянии НКВД и СМЕРШа ходил среди сотрудников, да и в прибалтийских республиках, так же, как и на Украине, еще действовало националистическое подполье. Но Сергей понял, что его служба идет к закату. Естественно, он не пропадет – до войны, еще в том времени, он уже имел опыт работы судовым механиком на речных судах.

Однако была у него тайная мысль. Раз судьба его сюда забросила, почему бы ему не попробовать вернуться в свое время? Война закончена, свой долг Родине отдал сполна. Ну а если не получится – есть варианты. Например, поехать на хутор к Василине. Она его выходила, нравится ему, да и одинокая женщина – почему нет? Или поехать в Ярославль, отдать отпускные бабушке. Видел он их уже один раз. И если получится вернуться в свое время, то что мешает им встретиться снова?

Пока он ехал поездом до Москвы – почти две недели, – многое передумал. У него свободный месяц впереди – у военнослужащих дорога в отпуск не входила.

Сделал так, как подсказывала душа.

По прибытии поезда на Казанский вокзал он перебрался на Ярославский и отправился поездом в Ярославль. Поезд был набит битком: ехали на багажных полках, сидели в проходах на вещах. В вагонах было накурено и душно. Хорошо, что от Москвы до Ярославля недалеко.

Поезд шел с частыми остановками и прибыл в город уже ночью.

Еще на вокзале Сергея остановил патруль.