Боруэлла Евдокимова Наталья
— Маслёнок! — сказал растущий с ним рядом.
— И я, я тоже маслёнок! — сказал совсем маленький.
— Лисичка!
— Опёнок!
— Зонтик!
— Ватрушка… то есть… простите… зеленушка… склероз замучил, — сказал ещё один солидный гриб голосом старушки.
— Пусть растёт? — шёпотом спросил Вадик. — А то нехорошо как-то…
Я кивнула… И мы побежали дальше!
— Маслёнок!
— Подберёзовик!
— Ложный опёнок!
— Ватрушка… то есть… простите… зеленушка… Молодые люди, мне кажется, вы меня уже щупали! Не стыдно? Вот молодёжь пошла!
— Маслёнок!
— Волнушка!
— А теперь смотри и слушай, — сказала я Вадику, когда на нашем пути возник цвета моей же шевелюры мухомор. Красивый, ядовитый, с белыми точечками — всё как полагается. Я легонько дотронулась до него.
— Белый гриб! — важно заявил мухомор.
Вадик покатился по земле от хохота. Я не выдержала и тоже громко рассмеялась.
— А если ботинком? — с угрозой сказала я мухомору.
— Маслёнок! — менее уверенно, но гордо сказал мухомор.
— А если двумя? — повторила я угрозу.
— Сыроежка, — повествовательно сказал мухомор.
— А если пнуть?
— Бледная поганка! — в истерике закричал мухомор.
И тут, в самый разгар веселья, меня кто-то схватил за руку и потащил…
— Грибы-мутанты! — закричала я, вырываясь.
— Да нет, это мы с Петькой… — сказал Борька. — Поговорить надо.
Мы шли достаточно долго — видимо, Борька с Петькой не хотели, чтобы нас услышали. Превращать будут. Точно будут. И, наверное, здесь это получится… Я ощутила какое-то волнение и беспокойство, но не радостное, а наоборот… Я вдруг представила возвращение из леса без меня — Вадика в первую очередь. Он, конечно, поймёт всё, и оттого будет ещё тоскливей. Я вдруг ясно представила, как он, размазывая слёзы по лицу, будет вытряхивать грибы из пакета, безразлично говоря: «Растите дальше…» А тётя Надя с дядей Мишей будут вызывать милицию, чтобы прочесывать лес, и поймут тогда, как они меня любят. «Надо было лучше к ней относиться», — скажет тётя Надя. «И кормить чаще», — добавит дядя Миша. «И никому её не отдавать», — а это они уже хором скажут… Но что поделаешь… Мне нужно возвращаться — хочется мне того или нет.
— Превращать будете обратно? — спросила я, когда мы наконец-то остановились.
Борька с Петькой как-то замялись.
— Мы уже… уже пробовали сегодня… да, пробовали, ничего не получилось! Вместе пробовали, по отдельности, ничего! — наперебой заговорили они.
— Волшебники фиговы, — для порядка сказала я, но мне сразу стало гораздо легче. — А чего тогда затащили сюда?
Борька замялся ещё больше. Посмотрел на Петьку.
— Ты говори, — сказал Петька.
— Ты говори, — толкнул его локтём Борька.
— Ты говори, мы же договаривались, что ты говорить будешь, говорили же? — затараторил Петька.
Борька вздохнул и начал говорить:
— Мы тут подумали… Петька подумал. Помнишь тот момент, когда мы тебя увидели впервые? — я кивнула. — До этого тебя ведь не видел никто?
— Никто, — подтвердила я.
— Ну вот! — обрадовался Борька. — А мы увидели! Вдвоём! Значит, всё это как-то связано, не только ты и я, но и Петька.
— Нашло это всё с кем связываться, — буркнула я.
— Ты слушай, — нетерпеливо сказал Борька. — К тому же Петька тоже может тебя превращать.
— Слабо может, — снова буркнула я и повернулась вокруг собственной оси, чтобы Петька наглядно увидел, насколько он беспомощен в качестве превращенца.
— Ты понимаешь, такое ведь может быть раз в столетии! Тысячелетии! Миллионолетии! А может и никогда не повторится! — Борька уже вовсю горланил и размахивал руками. — И если мы смогли тебя… того… этого…
— Наделить человеческими качествами, — подсказал Петька.
— Наделить человеческими качествами, — послушно повторил Борька. — То значит, это можешь сделать и ты… Можешь нас… того… этого…
— Наделить нечеловеческими качествами, — снова подсказал Петька.
— Вот именно. Элька! Преврати нас, пожалуйста! Ну, пусть туманами мы не будем, но как здорово было бы слышать всё… И уметь говорить, как ты! А мы тебе горы этих… котлет. И мороженого, кучи!
— Нет! — твёрдо заявила я, выслушав весь этот бред.
Вот ещё! Больше мне делать нечего, как дарить двум таким оболтусам столь бесценный дар. Я критически представила, какими стали бы стоящие напротив Борька с Петькой, если бы умели слышать всё и говорить со всем миром… И тут закричал Петька.
— Ай! Как громко! Шумно как!
— Ай-я-яй! — взвыл Борька и схватился за уши. — Не надо! Ай!
Так вот, оказывается, что такое «превращение»… Совершенно случайно сделала то, что делать не собиралась, даже за мороженое. Нужно было брать ситуацию в свои руки, а то этим двоим недолго и рехнуться.
— Успокоиться! Лечь! Вздохнуть глубоко! — сказала я голосом опытного психолога. — Вы спокойны… Абсолютно спокойны… Ваши мышцы расслабляются…
Уже через две минуты Борька с Петькой научились разделять звуки и не слышать всё вместе. Когда медитация была закончена, я снисходительно сказала:
— А теперь попытайтесь услышать что-то вроде «Жили-были старик со старухой…» или «Однажды девочка пошла в соседнюю деревню за молоком»… Или «В некотором царстве, в некотором государстве». Или что-то в этом роде.
Мальчишки прислушались.
— Слышу, я слышу! — радостно сказал Борька.
— И я, и я слышу! — крикнул Петька.
— Это лес, — вздохнула я и крикнула вдаль. — Вадик, пойдём слушать сказку!
41. Сказка о названиях, рассказанная осенним лесом
«…Два неприметных человечка шли по неприметному лесу. Назовём их условно Первым и Вторым.
Их неприметность сразу же прекращалась, как только они выходили из-за деревьев. С шумом взмывали вверх бродившие по земле птицы, настороженно прислушивались притаившиеся в норах звери. Первый был ужасно лохматым, начиная от одежды и заканчивая, естественно, причёской. Дети такой вид причёски любят называть «взрывом на макаронной фабрике». Второй, напротив, был в панамке и с палкой, похожей на клюку. Этой палкой он усиленно разворачивал листья. «Грибники-и-и-и», — завывал осенний ветер.
Второй остановился и посмотрел на клюку. Задумался, после чего многозначительно произнёс:
— Муравей.
— Чего? — спросил Первый и недоумённо почесал макушку. Оттуда посыпались хвойные иголки.
— По палке ползёт. Му-ра-вей.
Первый не пожал недоумённо плечами, а подошёл ближе, и стал внимательно смотреть.
— И правда, — заключил он. — Му-ра-вей.
— Это от слова «мура»?! — Второй, несомненно, был рад догадке.
— Не, — неуверенно сказал Первый. — От другого.
И Первый стал ждать, пока Второй спросит, от какого именно.
Второй спросил. Он сказал:
— От какого?
— От слова «трава». Сначала пытались придумать рифму к слову «трава». «Дрова», «слова» и «голова» отметались по причине стандартности. Поэтому придумали «трава-мурава». А эти по мураве ползали. Вот и получилось — «му-ра-вей». Понимаешь?
Панамка уверенно кивнула.
— Это удобно, — добавил Первый. — Так называть.
Наверное, они были плохими грибниками. Те, что находили, не срывали. Им казалось, что это поганки, зато красивые. Солнце было уже низко — почти закат. Панамка Второго начала окрашиваться в красные полосы. Он стал подолгу останавливаться и куда-то смотреть. Потом громко вздыхал и шёл дальше.
— А это груздь! — сказал Первый и показал рукой на гриб.
— А он почему так называется?
— Видишь, у него тоже панамка. Совсем как у тебя. А как ещё назвать, когда ты из-под панамки молча смотришь вдаль? Так же, только тише — «грусть»…
— Мне кажется, что в такие моменты я на секунду разучиваюсь думать, — шёпотом сказал Второй.
Они надолго замолчали. Потом Первый ковырнул ботинком землю и сказал почти про себя:
— Это удобно. Так называть…
Второй снял панамку, под которой жили волосы соломенного цвета, нахлобучил её на шевелюру Первого и весело сказал:
— Мишка, пойдём домой!
— Ну, Санька… Побежали!»
После того, как лес закончил рассказывать эту сказку и начал рассказывать другую, мы перестали слушать и сидели тихо-тихо, как затаившиеся в траве грибы.
— А ты — Элька, — тихо сказал Вадик.
— Да, Вадик. Я знаю.
ЧАСТЬ II
1. Борька, Петька и их собственные приключения
В этот день Борька проснулся неожиданно рано — даже будильник ещё не звенел. Сначала он пытался вспомнить, что же такого важного произошло вчера? Что-то такое, что совершенно меняет жизнь, делает её лучше, богаче, насыщеннее… А, когда вспомнил, заулыбался. Он стал другим человеком! Может быть, даже лучшим, самым совершенным на земле! Вместе с Элькой и Петькой, конечно же. Ещё Борька подумал, что такой дар нельзя пускать на мелочные житейские дела. Вот взять, к примеру, Эльку. Живёт себе со своим дарованием, как будто так и надо. А нужно совершать великие поступки, достойные настоящего Человека! А по мелочам пользоваться только в крайних, экстренных ситуациях.
Впрочем, такая ситуация настала, пожалуй, слишком быстро — как раз в тот момент, когда мама подошла к Борьке узнать — проснулся ли?
— Ма…ма… — сиплым, болезненным голосом сказал Борька. — Я заболел… Можно я не пойду в школу?
— О боже, Боренька! — забеспокоилась мама. — Неужели в лесу так продуло? Сейчас, сыночек, подожди, будем вызывать врача.
— Мама… Не надо… — трагичным голосом сказал Борька. — Всё пройдёт, нужно только день отлежаться…
— Ну… хорошо, — неуверенно сказала мама. — Но всё же я останусь дома. Будем лечиться.
— Мама… Не надо… — ещё более трагичным голосом сказал Борька. — Ты нужна людям. Иди. Я справлюсь сам.
— Люди могли бы и обойтись, но… Ты уверен?
Борька был уверен. Он теперь знал, что никак не может идти в школу. Кроме того, они вчера с Петькой договорились об этом. Им теперь нужно осваиваться в мире такими, какими они стали — совершенно новыми! А в школе — чего осваиваться?
Можно было бы попробовать свои новые качества ещё вчера. Но после леса совершенно не хотелось никуда идти, а практиковаться на родных — тем более. К тому же по дому разносился приятный аромат жареных грибов, который заставляет забыть практически обо всём… А сегодня — надо было действовать!
— Я позвоню, — сказала мама, закрывая двери.
— Не надо… — прошипел ей вдогонку Борька, но было уже поздно. Нет, с этого момента — только великие дела! И Боря стал думать. Сначала в голову приходили всякие глупости, но потом мысли начали просветляться. И они бы наверняка просветлились совсем, если бы в дверь не позвонили.
— Кто там? — спросил Боря.
В ответ раздалось вполне внятное и осознанное мычание.
— Кто-кто? — переспросил Боря.
За дверью разрывисто залаяла какая-то мелкая собачонка.
— Да кто там? — раздражённо спросил Борька. Ну нет в их двери глазка, нету!
— Мальчик, твои родители дома? — наконец-то сказала за дверью какая-то женщина.
— А что вам надо? — с беспокойством спросил Борька.
— Тебя! — шипяще сказали за дверью. — Крови твоей… мальчик. Подайте голодному вампиру на пропитание…
По двери стали скрестись, видимо, пытаясь перелезть барьер. Борька спокойно вздохнул и повернул замок. В комнату ввалился Петька — довольный, как сибирский слонёнок. По виду не скажешь, что он чаще всего — достаточно мрачный и неразговорчивый. Но вообще-то рядом с Борькой эта неразговорчивость у него всегда пропадала. Как будто не было её совсем — нате, получите отменного болтуна!
— Борька! — крикнул он сходу. — Делюсь! Безвозмездно! Идеей! Опробована на десяти… ста человеках! Действует безотказно! — за это время Петька успел скинуть кроссовки и зашёл в Борькину комнату. — Значит вот. Подходишь к существу человеческого вида и делаешь так!
Петька напряг мышцы, страшно скривил лицо и сказал довольно знакомым, грубым мужским голосом:
— Алта ла виста, беби!
После этого он поднял указательный палец вверх, многозначительно покачал подбородком и важно изрёк тем же голосом:
— Ай-л би бэк!
Петька расслабил лицо и хлопнул Борьку по плечу:
— Понял? А после этого поворачиваешься и ме-е-едленно, вразвалочку, уходишь.
— Глупости всё это, — сказал Борька.
— Почему?
— Потому что мы должны делать что-то большее! — Борька бухнулся на кровать и уставился в потолок. — Мы, может, помогать должны! Понимаешь, мы же одни такие! Кроме Эльки, но толку от неё… Нужно что-то грандиозное! Я всё пытаюсь придумать, а… никак не получается. Давай мозговой штурм устроим, что ли.
— Можем стать первоклассными шпионами, — сразу же предложил Петька. — Представляешь, какая польза государству! Или даже спецагентами! Синтезация голоса — это тебе не шутка.
— Да ну, шпионами… Я же про хорошее, а ты!
— И я про хорошее! — оживился Петька. — Тебя назовём агентом два-два-два, а меня — агентом три тыщи восемнадцать.
— Почему три тысячи восемнадцать? — удивился Борька.
— Число хорошее, — отмахнулся Петька. — Ну так как?
— Не… агентом и шпионом — не годится. Давай ещё.
Петька помолчал, после чего уселся на пол и стал вещать оттуда:
— Ну… в квартиры проникать можем, — и тут же громыхнул большим детским хором:
Твой голос на мамин
совсем не похож!
Ты голосом тихим
фальшиво поёшь!
— Зачем? — удивился Борька. — Грабить, что ли?
— Ну не знаю… Вдруг там помочь кому-то надо! Не режь на корню отличные идеи! Это нечестно!
— Если б идеи были отличными, я бы их не резал.
— Ещё мы можем слушать вещи. И вообще всё, что вокруг, — сказал Петька, как будто открытие совершил.
— Можем, — подтвердил Борька.
— А у многих людей есть старые вещи, — сказал Петька, будто намекал на что-то.
— Есть, — подтвердил Борька.
И уже через полчаса намёков и уточнений выяснилось — есть, есть хорошее и большое дело, которое могут сделать только они! Оно пахло тайнами и загадками… немного сокровищами и… в общем, хорошее было дело! Разговаривая со старыми вещами, они могли выяснить — кому они принадлежали, какие скрывают секреты и ещё многое-многое другое! Что именно включало в себя это многое-многое другое, мальчишки не стали уточнять. Настала пора действовать. Они тут же побежали на улицу, как будто там их ожидали горы старинных вещей и предметов. И Борька, конечно же, не вспомнил, что ему, хворающему, должна была позвонить мама.
2. Крах предприятия
На улице было достаточно прохладно — тёплая осень заканчивалась. Видимо, именно это подействовало на Борьку с Петькой отрезвляюще. Они остановились в полной растерянности. Что делать дальше? Куда идти? Кому предлагать свои тайнораскрывательные услуги? Будний день, улицы пустуют, да и все взрослые, скорее всего, на работе…
— Продумали всё до мелочей, — сказал Петька и почесал переносицу.
— И что теперь? — невесело спросил Борька.
Петька нахмурил брови, и через какое-то время выдал:
— Пенсионеры! Да, пенсионеры! У кого, как не у них, толпами хранятся старые вещи?
— Точно! — обрадовался Борька. — Пойдём в какой-то дом, и в каждую квартиру будем звонить! Там пенсионеры и найдутся!
— Зачем звонить в каждую? — удивился Петька. — Разве мы не можем просто… подслушать под дверью?
— Но это же нехорошо!
— Но для хорошего же дела! Если хочешь, подслушивать буду я. А ты будешь слушать вещи. Тогда я буду делать нехорошее дело, а ты хорошее. Или через раз, чтобы никому обидно не было.
— Ты меня запутал! — сказал Борька. — Ладно, пойдём.
Они выбрали дом за несколько кварталов от Борькиного — чтобы новость об их приключениях не добралась до родительских ушей. Многие квартиры действительно были пусты. В одной был слышен храп, но кто храпел — пожилой человек или нет, разобрать не удалось. В другой женщина успокаивала раскричавшегося младенца. Наконец-то они нашли квартиру, в которой какая-то бабушка пыталась разговаривать с котом. «Ах ты, негодник! — говорила она, шамкая. — Совсем молодое поколение котов испортилось! Совести никакой! Ты зачем моей челюстью играться вздумал, окаянный?»
— Давай сюда звонить не будем, — шёпотом предложил Борька.
— Давай, — кивнул Петька.
Наконец им повезло — они услышали, как за дверьми бабушка читает внуку сказку, а дедушка эту сказку злобно комментирует.
— Наши клиенты, — сказал Борька, радостно потирая ладони. — Звони!
— Кто там? — спросила незнакомая бабушка.
— Здравствуйте! — крикнул Борька, чтобы его наверняка услышали. — А у вас есть старые вещи?
— Какие ещё вещи? — забеспокоилась бабушка. — Вы кто?
— Нам нужны вещи, в которых есть тайны! Мы разгадываем тайны! Так есть или нету?
— Какие ещё тайные вещи, мальчик? Нет у нас ничего такого!
— Да не тайные вещи! Может, вам нужно какую-то семейную тайну раскрыть! Которая давно! И вещи нам про это расскажут! Всё бесплатно!
— Какие ещё семейные тайны? — совсем растерялась бабушка.
— Ну вдруг у вас, например, консервы пятидесятилетние остались! — сказал в отчаянии Борька. — Помидоры! И если они как-то связаны с разными тайнами, тогда мы эти банки просто послушаем и всё скажем!
— Тьфу на вас, — сказала бабушка и пошла обратно в комнату.
Борька с Петькой прислушались.
— Кто это был? — спросил дедушка.
— Мальчишки хулиганят. Цыганята вроде. Погадать предлагали, на помидорах.
Борька уселся на ступеньку и прислонился головой к перилам лестницы. Петька сел рядом и прислонился головой к стенке коридора.
— Да, — сказал Борька убитым голосом. — Неудачный пример.
— Вот что я скажу, — сказал Петька. — Речь подготовить нужно.
— Ладно, готовь, — согласился Борька.
— А ты как бы и ни при чём? Нетушки, тогда я умываю руки. Или давай думать в месте, или я иду искать умывальник. И, если думать — то тоже пойдём на улицу. Устроимся где-то на песочнице — там свежий воздух, думается легче. Так что ты выбираешь?
Конечно же, Борька предпочёл думать вместе. К умывальникам и кранам он питал крайне отрицательные чувства со времён глубокого детства. По этому поводу мама с папой вспоминали где-то услышанную ими шутку — что вещи, которые ребёнку находить необязательно, нужно прятать в мыльницу. И только в связи с этим Борька в эту мыльницу действительно заглядывал. Находки были разными — то мыло было, то его не было. Такая несправедливость часто компенсировалась очень приятными снами. В них он доставал из мыльницы то разные монеты — старинные и действующие, то велосипед, о котором ему до дня рождения знать не положено, то пароль от папиного компьютера…
Борька случайно поймал себя на том, что о речи он и не думает. Оказалось, что думать он может сейчас о чём угодно, только не об этом! Он посмотрел на Петьку — тот, похоже, тоже погрузился в воспоминания. Эх, Эльку бы сюда! Она им такой речетатив насочиняла бы — Пушкин от зависти бы лопнул!
— Творческий кризис, — угрюмо сказал Борька.
— У меня тоже, — признался Петька. — Но первым словом должно быть «здравствуйте».
И начался спор двух соавторов! Борька утверждал, что слова «приветствую вас» и «добрый день» — ничуть не хуже. А можно ещё сказать — «рады приветствовать вас» или обойтись и вовсе без приветствия. Можно сбивать людей с толку и говорить «Алё!». Пусть думают, что это не через дверь говорят, а по телефону… Спор продлился около получаса, и остановился на изначальном варианте «здравствуйте».
Прошло немало времени, прежде чем был составлен окончательный вариант. Звучал он так:
«Здравствуйте! Мы — юные пионеры из кружка «Любители истории»! (Петька сказал, что пожилым людям нужно обязательно говорить, что ты — пионер. Не важно, что это значит, но после этого они к тебе начинают относиться с уважением). Мы ищем материалы для исследований — предметы, с которыми связаны различные события, фамильные тайны и истории создания. Мы проводим исследования и представляем владельцу вещи подробный отчёт. (На этом месте Борька особенно возмущался — какой ещё отчёт? Послушаем, скажем, и всех делов! Но Петька был непреклонен). Вы сделаете сразу два хороших дела — поддержите наш кружок и утолите собственное любопытство. Вы можете нам помочь?»
Вот такой получился текст. А уж что произойдёт после произнесения речи — от Борьки с Петькой уже не зависело. После того, как процесс сочинительства был завершён, мальчишки вздохнули так, как будто им пришлось картошку из магазина таскать. Ни к каким пенсионерам идти уже не хотелось.
— Петька, может, пойдём к тебе, наберём текст на компьютере, чтобы уж наверняка? Чтобы всё цивильно было? — предложил Борька.
Петька возмущённо посмотрел на него:
— Шесть предложений напечатать? Пятьдесят три слова? Триста восемнадцать символов? Триста семьдесят — с пробелами? Что тут печатать-то?
— Ну… — смутился Борька. — Чтобы не забыть…
— Вперёд! — скомандовал Петька и показал рукой на соседний дом. — И говори желательно голосом первоклассника, так жалостливей выйдет! И помни — это для хорошего дела!
Поиск пенсионеров в новом доме решили начать с последнего, девятого этажа. И в первой же квартире нашлась вполне подходящая старушка. Наверное, поэтому Борька так разволновался, и, после того как был произнесён нериторический вопрос «Кто там?», покраснел не хуже томатной пасты. Но надо было произносить речь. Борькино лицо перекосилось от ужаса перед предстоящим.
— Рады вас приветствовать! — крикнул Борька двери. Петька пнул его ногой, мол, не по тексту, но было уже поздно. Позже Петька пытался закрыть Борькин рот рукой, но тот уворачивался. — Мы — юные пенсионеры из квадратика «Любители вкусно поесть»! Мы ищем людей для обследований — тех, кто воевал с Наполеоном и присутствовал на празднике мороженого! Мы проводим обследования и представляем человеку полный обсчёт! Вы сделаете сразу три хороших дела — расскажете сказку (Борька загнул один палец), подметёте пол (Борька загнул другой палец) и запишетесь в добровольцы (Борька загнул все оставшиеся пальцы). Вы можете нам помочь?
И, хотя последнюю фразу Борька произнёс совершенно правильно, о реакции старушки мальчишки так и не узнали. Борька поджал губы и позвонил ещё раз. Было слышно, как бабушка подошла к двери, посмотрела в глазок и, вздохнув, ушла обратно в комнату. Петька схватил Борьку за руку и оттащил его к лестничной площадке.
— Ты что там за бред нёс? — схватился за голову Петька.
Борька чуть не плакал:
— Не знаю… Я не помню! Такое иногда случается, когда я вдруг очень сильно разволнуюсь… Только ты не говори никому, пожалуйста!
Петька только махнул рукой.
— Давай попробуем ещё. Я уже успокоился, — виновато сказал Борька.
Действительно, дальше Борька произносил речь совершенно правильно. Но им отказывали под различными предлогами — то нет ничего такого, о чём просят мальчишки, а то и просто прогоняли. Идите, говорят, ищите счастья в другом месте… И, кроме этих трёх квартир, других пенсионеров в доме больше обнаружить не удалось.
— Ну что, в дом престарелых? — без энтузиазма предложил Петька.
— Нет, — вздохнул Борька. — Домой.
Крах предприятия, что уж тут поделаешь!
Читать бесплатно другие книги:
