Цепной пес империи. Революция Гудков Андрей
Вскоре нам удалось взять под свой контроль всю территорию порта. Свежие отряды ополчения немедля начали строить баррикады и разворачивать захваченные орудия и пулеметы в сторону города.
Я отправил Тириона к императору, чтобы сообщить последние известия. Мои гонцы смогли связаться с Харальдом. Он оказался далеко не так прост, как полагали в Сенате.
Сенаторы не учли, что Харальд служил в Восточной армии в самые тяжелые ее времена. Он отлично умел разбираться в подчиненных, знал, что такое мятежи и предатели в армии. Приказав взять Арсенал под охрану, Харальд начал наводить порядок в гарнизоне. А для заговорщиков это было полной неожиданностью.
Сам он не решился вводить войска в город. Вместо этого он взял под контроль все береговые батареи, окраины города и крупные транспортные узлы в предместьях Райхена.
Императорские войска неожиданным ударом разогнали бунтовщиков и навели порядок вокруг дворца. Городская стража худо-бедно гоняла мародеров и революционеров на окраинах и в не занятых мятежниками районах города.
К пяти часам дня бой затих, наступила пауза. Всем сторонам требовалась передышка, чтобы оценить изменившийся расклад. Выводы они сделали на удивление одинаковые и практически одновременно.
И Сенат, и Ассамблея, и промышленники послали ко мне парламентеров. Честно сказать, они смогли меня удивить. Они предлагали условия, достойные императоров. Мои люди были просто поражены.
– Титул герцога, огромный кусок земли в личное владение, пожизненное место в Ассамблее дворян, гарантия жизни императору, почет и уважение и… – Джон прочитал сумму денег и присвистнул. – А говорят, что в стране денег нет! А что Сенат предложил?
– Практически то же самое, только без титула герцога и вместо места в Ассамблее – место в Сенате.
Оригинальней всех поступил Чарльз Левингстон. Он напомнил мне о Катерине и нашей дружбе и предупредил, что ее могут убить его политические противники. Я смял его письмо и бросил в огонь. Для Катерины я сделал все, что смог, а для ее мужа даже больше. Не моя вина, что он так ничего и не понял.
В ответ я предложил всем мягкие условия сдачи – ссылка только лидеров мятежа и огромный денежный штраф всем остальным участникам.
Император прислал мне очень короткое, но емкое послание – небрежный рисунок карандашом: спускаемый с цепи пес. Он сообщил мне, что поставил ультиматум – полное разоружение к полуночи и добровольная сдача. Мы оба прекрасно понимали, что никто не согласится на такие условия. Аврелию надоело пытаться решить дело миром и без крови.
Сейчас Сенат, Ассамблея и Союз промышленников прекратили драться друг с другом и стали активно укреплять позиции. Дворяне и сенаторы опять начали переговоры о союзе.
Но я не собирался давать им время ни на переговоры, ни на создание обороны. Подойдут подкрепления или нет, в десять часов мы начинаем атаку. Полки Харальда уже зашли в город. Несколько групп студентов попытались задержать солдат, но Городская стража их разогнала.
Город притих в ожидании решающего боя…
В камине трещали дрова. Арья и Шеала ужинали, а мне кусок в горло не лез. Подкреплений не было. Связи с моряками не было. По телеграфу каждые полчаса докладывали о продвижении составов с военными, но все они еще были далеко. Императорская гвардия и горцы, ополченцы, полки Харальда, мои бойцы вместе с людьми Серрано – все заняли свои позиции и ждали только приказа для начала атаки.
У входа в порт встали канонерки. Их команды присягнули Ассамблее дворян. Порт был в наших руках, но толку от этого было немного.
Кем меня назовут потомки? Героем и спасителем империи или преступником и убийцей? Хочу я этого или нет, но я уже вошел в историю. А ведь еще недавно я был тайным и практически никому не известным агентом Аврелия. Но вот как-то неожиданно мое старое прозвище стало появляться на страницах газет чаще моего же имени, меня все стали считать правой рукой императора, его личным цепным псом.
– Ты как? – тихо спросила Арья у Шеалы.
– Страшно, – тихо ответила девушка.
– На войне всегда страшно. Сейчас еще ничего, а вот под Риолом мы не раз под обстрел попадали. Тогда было даже не страшно – жутко. – Арья замолчала, невидящим взглядом глядя перед собой. – Щит Маэла прогибается, сам он белый от боли и напряжения. А рядом рвутся снаряды, и их грохот оглушает. И ты даже не боишься, а… ты просто вжимаешься в землю и… молишься…
– Я думала, некроманты не боятся смерти.
– Я и не боюсь смерти. Но это сильнее разума, это просто инстинкт. Маэл, ты будешь ужинать?
– Аппетита нет, – мрачно ответил я.
– Тебе нужно поесть.
Я не ответил. Хватит ли мне сил пойти до конца? Хватит ли уверенности бросить всех в мясорубку уличного боя, не думая о жертвах? Впрочем, выбора-то у меня нет. Через пару минут мне доложили, что все готово для атаки. Осталось только отдать приказ.
– Все решится к утру, – негромко произнес я.
– Что?
– Все решится к утру. Я сделал свой выбор и иду до конца. Шеала, ты можешь уйти, если хочешь. Это не будет трусостью или предательством. В том, что начнется через пару часов, не будет чести. Я буду убивать райхенцев только потому, что они встали не на ту сторону.
Ученица медленно покачала головой.
– Мне страшно, но я не уйду.
Я посмотрел на часы, стоявшие на столе. Время вышло.
– Передайте императору, что мы готовы и ждем приказа! – скомандовал я.
С моря донесся глухой рокот, спустя пару мгновений в отдалении прозвучали взрывы.
– Что это? – удивленно спросила Арья.
– Сэр! – В штаб ворвался один из караульных. – У входа в бухту начался бой! Подошедшие с моря корабли обстреливают канонерки!
Через несколько минут с наблюдательного поста в порту доложили, что в бухту вошел крейсер «Сапфир». За ним шли еще три тяжелых крейсера и военные транспорты.
На этом хорошие новости не закончились. Из предместий Райхена пришел крупный военный отряд. Около пяти сотен бойцов, вооруженных разным оружием и разномастно одетых. Это оказались дворяне, не поддержавшие мятежа Ассамблеи. Возглавлял их граф Жиен Доминик, про которого я уже давно забыл.
Доминик предложил свой план. Он пообещал проникнуть вместе с Шарлем Малькольмом в Ассамблею дворян и убить лидеров мятежа, в том числе и Галла Маерханта.
Рискованный план, но в случае успеха Шарль Малькольм и Доминик получат полную власть в Ассамблее на ближайшие годы. А главное – смогут подчинить себе Дворянскую гвардию.
По сигналу штурм начался одновременно со всех сторон. Внезапно, без обстрелов, бойцы бросились в атаку. Рабочие с ходу заняли передовые позиции наемников Союза промышленников. Здесь сражались мои люди и бойцы Серрано. Они и были главной ударной силой, направленной против промышленников.
Солдаты Харальда также застали врасплох Дворянскую гвардию и заставили отступать. Я придерживал пока наступление на позиции Ассамблеи дворян, чтобы дать время Доминику и Малькольму. Но тянуть время бесконечно было нельзя.
На всех церквях и храмах колокола ударили набат. Везде, где только было возможно, людям зачитывали срочный приказ императора. Городская стража по возможности успокаивала горожан и следила, чтобы никто не ударил в спину наступающим отрядам.
Но, к счастью, нам удалось выиграть главную битву – за умы горожан. В большинстве своем они не поддержали мятежа. Лишь некоторые жители города попытались присоединиться к Сенату или Ассамблее. Большинство поддержало императора, и нам даже пришлось уговаривать людей сидеть дома, отбирая для ополчения только тех, у кого был военный опыт.
Руководить хаосом городского боя, когда больше половины отрядов не имеют связи со штабом, практически невозможно. Я с небольшим отрядом носился прямо по линии наступления, не раз и не два нарываясь на врага, стараясь везде успеть и все проконтролировать лично.
Для разведки я вызвал сильфов и послал их следить за всем вокруг. Они постоянно сообщали мне обо всех изменениях на поле боя. Это сильно помогало, но не всегда. На стороне врага было мало волшебников, но в целом ряде мест моих сильфов прогнали или даже убили.
Мятежники быстро опомнились и пошли в контратаку. В целом ряде мест начались рукопашные схватки. Бои в темноте были особенно жестокими. На всех нашло какое-то ожесточение и ярость. Солдаты с криками «За империю!» или «За республику!» дрались штыками, прикладами, а то и саперными лопатками.
Под бой барабанов и пение волынок начали наступление Лайнарские полки. Горцы неторопливым, но сильным ударом смяли дворян. Кирасиры попробовали было внезапной атакой ошеломить их и заставить отступить, но вместо этого сами умылись кровью. Благороднейшие всадники падали под ноги методично наступавших горцев.
Упорней всего сражались защитники Сената. Здесь наше наступление сразу натолкнулось на грамотную оборону. У отрядов ополчения практически не было шансов пробиться через такую защиту, поэтому тут сразу на первый план вышли полки Харальда и Императорская гвардия. Вместе они медленно, но верно теснили войска Сената.
Неожиданно пришла весть, что целый отряд наемников промышленников пообещал добровольно покинуть страну, если их беспрепятственно выпустят из города. Я согласился, но потребовал, чтобы они сдали оружие.
Нам не нужны были лишние жертвы. Поэтому я спокойно позволил наемникам уйти восвояси. Прежде чем в Союзе промышленников успели что-то понять, и все остальные отряды покинули свои позиции и отступили.
Это стало полной неожиданностью и для меня. Прежде чем я успел что-то сделать и вмешаться, с Союзом промышленников все было покончено. Даже не подготовленные отряды рабочих, а просто наспех собранные и вооруженные днем ополченцы ворвались в штаб промышленников и устроили резню.
Мы вихрем пронеслись по улицам, на которых еще шли схватки с отказавшимися сдаваться сторонниками промышленников, и осадили лошадей только у здания Союза. Там уже делать было нечего. Крыша и верхние этажи были охвачены огнем. Тела железных, нефтяных, оружейных и угольных магнатов валялись на окровавленном снегу.
Чарльза Левингстона опознали только по словам рабочих и приметному кольцу на пальце. Прикладами его голову превратили в месиво костей и мозга. Это сделали его собственные рабочие.
Часть членов Союза и их семьи укрывались в другом здании, но их ждала еще более печальная участь. На них напали даже не рабочие, а банда не то анархистов, не то просто мародеров. Злая ирония судьбы была в том, что собравшиеся править миром люди не смогли защитить даже свои семьи.
К счастью для них, об этом узнал я. Мы ворвались как раз вовремя, чтобы спасти немногих женщин и детей. Люди Серрано не церемонились с мародерами и быстро очистили все здание.
А мы с Тирионом как нельзя вовремя ворвались в комнату Катерины Левингстон. Моя старая подруга закрывала собой чьих-то детей, ее собственные были в деревне, и сжимала в руке короткий кинжал. А к ней медленно подходили трое типичных жителей Нижнего города.
– Да ты не рыпайся! А то, курва, хуже будет!
Они резко обернулись к нам, но ничего сделать не успели. Тирион прыгнул вперед и двумя ударами убил двоих бандитов. Я выстрелил в третьего из револьвера.
Катерина выронила нож и на подгибающихся ногах опустилась на стул.
– Маэл… спасибо…
– Я предупреждал тебя, – сухо ответил я.
– Маэл, ты не знаешь, что с Чарльзом?
– Он убит, – лаконично сказал я и, увидев, как она побледнела, добавил: – Я не буду тебе врать, что попадись он мне, я бы сохранил ему жизнь. Но тем не менее твоего мужа убил не я и даже не мои люди.
Сомневаюсь, что она поняла сейчас, что я сказал. Катерина молча сидела на стуле, с отсутствующим выражением глаз глядя перед собой. Я постоял перед ней, но, так и не найдя нужных слов, вышел из комнаты.
Сильфы доложили мне, что в Ассамблее дворян начался бой. Шансов у небольшого отряда Доминика и Малькольма было немного, так что я решил пробиваться им на помощь.
– За императора! – прорычал здоровый капитан.
Его горцы ответили дружным ревом. Барабанщик и волынщик начали играть марш. Под звуки жуткой музыки солдаты бросились в атаку. Засевшие на баррикаде драгуны встретили их шквальным огнем, но горцев это не остановило.
Шеала и Арья дружно ударили по баррикаде. Огненный вихрь разметал укрепления, магия смерти убила пулеметчиков. С победным ревом горцы врезались в толпу ошарашенных дворян и смяли их в жестокой рукопашной схватке.
Звуки выстрелов, лязг оружия и крики людей почти заглушили непривычную музыку, но ее ритм все равно вел солдат.
– За мной! – крикнул я, бросаясь в атаку.
Барабанщик и волынщик сыграли несколько других мелодий, и горцы заученным движением расступились в стороны. Мы пронеслись между ними и помчались дальше, к Ассамблее.
На этой улице отрядов противника практически не было. Только у здания Ассамблеи стоял отряд гусар. Командовал ими Нар Хелгар.
Когда я об этом сказал, Тирион зло сплюнул, Генри выругался, а Джон только тяжело вздохнул. Энрико и Шеала ничего не поняли – они и не могли понять.
– Кто это такой? – спросил Энрико.
– Три года назад мы вместе сражались и сидели у одного костра, – тяжело произнес Тирион. – Мы вместе шли на штурм проклятого храма.
Когда мы добрались до места, там уже вовсю шел бой. Гусары Хелгара дрались с морскими офицерами Малькольма и дворянами Доминика. Мы с криком «За императора!» врезались в беспорядочную свалку.
Лица некоторых гусар мне казались смутно знакомыми. Таких, к счастью, было немного. Я надеялся, что большинство тех, кто был тогда со мной, уже закончили службу.
Вместе мы смяли гусар и оттеснили их от Ассамблеи. Внутрь здания уже ворвались наши бойцы. А я попытался остановить бой здесь и предложил гусарам сдачу.
– Вот так встреча, Маэл, – весело крикнул Нар Хелгар. – Предлагать выпить не буду.
– Нар! Сложи оружие, и клянусь тебе, никто их твоих людей не пострадает!
– А еще что предложишь?!
– Нар! За что ты сейчас сражаешься?! За то, чтобы они, – я махнул рукой за спину, – рвали на части нашу страну?! Мы же вместе шли в бой! Вместе воевали за империю! За нашу страну! А сейчас ты на чьей стороне?!
– А ты на чьей стороне?! На ком держится эта страна? На нас, на дворянах! Хватит власти одного человека! Хватит! Или ты не видишь, куда твой император завел страну?! Чернь на улицах требует равных с нами прав. Равных с нами прав, Маэл! А они проливали кровь? Они дрались с демонами в пустыне? Они сделали хоть что-нибудь для страны?!
– Да они просто есть хотят! Нар, в Райхене люди с голода умирают – это ли не позор для нас, для дворян?! Кто у тебя что забирать собрался?! Это у них привилегии отнял император! А ты готов убивать свой народ ради их денег и амбиций! Опомнись, Хелгар!
– Это ты опомнись, Цепной Пес! Почему ты против нас? Ты же был одним из нас?! Ты сидел в Ассамблее! А теперь служишь тирану и толпе быдла?!
– Император – тиран?! – взорвался я. – Да открой ты наконец свои глаза, идиот! Дворяне – не весь народ империи! Крестьяне и рабочие не меньше вас хотят жить нормальной жизнью! Они и есть народ, а вы их слуги! Вы их защитники, но не наоборот! Я был членом Ассамблеи и поэтому лучше тебя понимаю, кто там сидит. Поверь! Не стоят они, чтобы за них умирали твои ребята! Не стоят они ваших жизней!
– А это уж нам решать!
Я замолчал. Мы стояли на разных баррикадах. У каждого была своя правда.
– Ты не оставляешь мне выбора…
– Выбор есть всегда!
Да, есть, и я уже сделал его давно. Переговоры закончились, и бой вспыхнул с новой силой. Гусары вихрем налетели на нас, пытаясь прорваться в Ассамблею.
– Огонь! – скомандовал я.
Мои бойцы, уже засевшие среди колонн, украшавших фасад здания, открыли стрельбу. Гусары прорвались через строй дворянского ополчения, но тут их встретили люди Серрано. Опомнившиеся ополченцы навалились на гвардейцев с новой силой.
В тесноте не самой широкой улицы города гусарам оказалось сложно развернуться. Нар Хелгар попытался вывести своих людей, и у них почти получилось вырваться, когда он поймал пулю в спину.
Хелгар упал с коня. Несколько гусар бросились поднимать своего командира, другие их прикрывали. Эта короткая заминка оказалась для них роковой. Арья наконец сумела испугать их лошадей, и спешенных гвардейцев в два счета перебили. В плен сдалось меньше десятка и примерно столько же смогло вырваться и отступить.
Нар Хелгар был тяжело ранен. Арья занялась его ранами, но он умер прямо у нее на руках.
Бой в Ассамблее дворян уже закончился. Зал заседаний весь был залит кровью и полон трупами. Герцог Галл Маерхант лежал посреди зала с кортиком в груди. С очень знакомым кортиком.
Мне рассказали, что Доминик о многом договорился с дворянами и практически переманил на свою сторону половину Ассамблеи. Они уже сами были не рады тому, во что ввязались. Многие говорили, что война может уничтожить страну, и требовали начать переговоры с императором.
Но вмешался Маерхант. Он потребовал идти до конца и воевать дальше. Разгромить Сенат и принудить Аврелия передать власть. И тут не выдержал Шарль Малькольм. Он попросту всадил кортик своего деда в грудь герцога, попав между ребрами прямо в сердце.
– Не стоило тебе убивать моего деда и мою мать, – в полной тишине холодно произнес Малькольм.
Забавно, но я бы не решился убить герцога Маерханта. И Аврелий не рискнул бы его казнить. Слишком влиятельным он стал, слишком много дворянских родов было на его стороне. Но грязное убийство сыграло свою роль в судьбе герцога и истории страны. Шарль Малькольм сторонился политики и влез в это дело только ради мести.
После этого Дворянская гвардия раскололась. Половина предпочла выйти из боя, малая часть перешла на нашу сторону, остальные продолжили войну, уверенные в своей правоте.
Войска Сената оказались наиболее упорными противниками. К ним присоединились волшебники и колдуны, колониальные стрелки и части регулярной армии. В отличие от наемников и дворян, солдаты хорошо сражались в городе и сдаваться не собирались.
В три часа ночи наши войска остановились, сумев пройти всего несколько кварталов. Нужна была передышка.
Харальда я нашел в полевом штабе, организованном в небольшом ресторане. Он внимательно изучал карту города. Я не стал его отвлекать и просто сел на свободный стул.
– Как дела?
– Как сажа бела! – резко ответил Харальд и замер: перед ним стоял Аврелий. – Ваше…
– Не обращайте внимания, я не хотел вас отвлекать. – Император успокоил присутствующих офицеров и подошел ко мне. – Что с Маерхантом и Левингстоном?
– Оба мертвы. Одного забили прикладами рабочие, а Маерханта заколол Малькольм.
– Ясно, – помрачнел Аврелий. – Надо было взять их живыми.
– Суд над ними ничего бы не дал.
– Дал бы, и очень многое. Но это уже не суть важно.
К своему удивлению, я увидел, что вместе с императором в штаб прибыла и Фелиция. Девушка переоделась в мужскую одежду, а за спиной у нее висела армейская винтовка с примкнутым штыком. Рядом с ней стояла Араэл, тоже в мужской одежде. Они обе вели себя как личные телохранители Аврелия.
На совещание собрались полковники горских полков, капитан гвардии, подчиненные Харальда, Жиен Доминик, Шарль Малькольм, взявший на себя командование морским десантом, от рабочих пришел Ней Ластер.
Магов, кроме меня, Шеалы и Араэл, не было. Даже Данте и его Молодых магов. Никто не решился вмешаться в эту борьбу. Впрочем, ночного боя с культистами Хаоса им всем с лихвой хватило.
Харальд коротко обрисовал ситуацию. Войска Сената заняли часть районов Высокого города и часть Радужных холмов. Их силы были примерно равны нашим. Они хорошо укрепились, перекрыли улицы баррикадами, поставили полевые орудия и пулеметы.
Во многих местах они создали многоярусную систему обороны, утвердив огневые точки даже на крышах и перекинув мостики через промежутки между домами. Целые группы домов защитники Сената превратили в укрепрайоны, в которых бойцы могли быстро и незаметно перемещаться, чтобы неожиданно атаковать нападающих с флангов или в спину.
– Нужна длительная артподготовка тяжелой артиллерией, – закончил свою речь Харальд.
– Как они так быстро смогли создать такую оборону? – спросил командир полка «Гризли».
– На их стороне хватает инженеров, грамотных офицеров и революционеров с опытом улчных противостояний. Они готовились к такому варианту развития событий. Не удивлюсь, если еще пару недель назад у них был готов план обороны.
– Насколько тяжелая артиллерия вам нужна? – спросил Шарль Малькольм.
– Мы можем развернуть орудия нескольких береговых батарей. У нас есть артдивизион городского гарнизона и батальон осадной артиллерии с орудиями калибра двести восемьдесят миллиметров. Кроме этого, ваши корабли.
– Будем обстреливать город? – спокойно произнес Ней Ластер.
Повисла пауза.
– Сколько в районе осталось гражданских, не участвующих в мятеже? – спросил я.
– Я думаю, все, у кого есть голова на плечах, давно оттуда убежали. Мы можем смело задействовать артиллерию и разгромить основные узлы их обороны. Тотальный обстрел не нужен, достаточно накрыть некоторые районы.
– А иначе наши полки умоются кровью.
– Мы не возьмем таких позиций без артподготовки!
– Чушь все это! – неожиданно воскликнул Харальд. – Как бы горожане смогли покинуть эти районы, если уже сутки почти непрерывно идет бой? Да и куда им было идти? Везде стреляли и убивали! Да попрятались они все по подвалам и кладовкам и сейчас там сидят!
– Это ведь вы и предложили артподготовку? – удивленно произнес капитан Императорской гвардии.
– Да, предложил! Потому что без нее мы положим всех людей во время штурма. Но я хочу, чтобы все прекрасно представляли всю суть выбора, и чтобы потом никто не говорил, что он «не знал», «не думал» или «не понимал»!
– Да уж, – после долгой паузы сказал командир «Эдельвейса». – Пойдем на штурм – рискуем проиграть. Обстреляем район артиллерией – перебьем половину оставшихся там жителей.
Все посмотрели на Аврелия. Он тяжело вздохнул.
– Господа, я хочу, чтобы вы понимали одну вещь. Я, конечно, получил военное образование, но получил я его больше двадцати лет назад. И я никогда не командовал армией в бою и уж тем более никогда не руководил штурмом города. Я правитель страны, главнокомандующий, но никак не генерал. Поэтому я не буду ничего сейчас говорить. Вы сами должны принять решение, без оглядки на меня и мое мнение. Но всю ответственность за принятое вами решение я беру на себя. Поэтому я вообще пришел на это совещание.
Наступила неловкая тишина. Я знал, что Аврелий не врал, он действительно был готов нести полную ответственность.
– Мы не можем лично убивать тех, кого клялись защищать, – наконец нарушил тишину Шарль Малькольм. – Мы не можем обстреливать собственную столицу, тем более что все мы знаем, что жители Райхена не поддержали мятеж. Там лишь незначительное число маргиналов и революционеров.
– Это так, – кивнул я. – Больше половины войск Сената – не жители Райхена. Это мятежники со всей империи и колоний, они съезжались в столицу с начала зимы.
– Так почему вы позволили это?!
– А как мы могли этому помешать? – резонно спросил Аврелий. – Арестовывать людей за то, что они осмелились приехать в столицу собственного государства? Кидать в темницу всех недовольных моей политикой? Тогда Маэл стал бы первым обвиняемым! Да что там он. Вот вы, господа офицеры, что, ни разу не ругали меня? Ни разу не говорили, что я дурак и творю непонятно что?
Господа офицеры смущенно промолчали.
– Но тем не менее вы сейчас все здесь. Значит, не все ругающие власть – мятежники и предатели. Да, я знал, что в город съезжаются возможные мятежники. Я знал, что в городе много оружия. Но что мы могли сделать, кроме того, что мы делали?
– Значит, все поляжем на баррикадах, – зло махнул рукой один из подчиненных Харальда.
– Да, поляжем! – резко сказал Ней Ластер. – Я готов повести своих людей на штурм без артподготовки!
– И я готов, – кивнул капитан гвардии.
– Солдатам не привыкать погибать, – спокойно заметил командир полка «Гризли». – А простые горожане ждут, что мы их защитим, а не будем убивать, обстреливая из тяжелых орудий.
– Значит, решено. Начинаем штурм без артподготовки. Нанесем удар исключительно в одно место – Сенатскую площадь, – решил Харальд.
– Только надо объяснить это солдатам.
– А этим займусь я, – сказал император. – А вы занимайтесь планом штурма.
План боя был готов. Выпита последняя чарка, и проверено оружие. Сказаны последние слова…
– Ты собрался возглавить штурм?
– Да, – кивнул Харальд, – пока Лира не видит.
Что я мог на это сказать? Напомнить ему, что его место в штабе? Так ведь он и сам все знает.
– Удачи.
Вместо ответа он вскинул сжатый кулак – традиционное приветствие и напутствие северян…
Фелиция пожелала удачи Энрико. Араэл очень хотела пойти со мной, но я приказал ей остаться с Фелицией и императором.
Аврелий, несмотря на рану, лично объехал все наши отряды, поговорил с солдатами и ополченцами, дворянами и простыми горожанами, всех напутствовал в бой.
– Страшно? – спросил я у Шеалы.
Девушка кивнула.
– Не передумала?
– Нет.
– А ты, Арья?
– Я с тобой.
Мои люди молча готовились к бою. Они уже сутки были на ногах, но никто не сказал и слова. Погибли семеро из них, еще одиннадцать были серьезно ранены.
– Ну что, продолжим веселье? – весело воскликнул Генри и хлопнул по плечу Тириона.
– Тебе, похоже, это нравится, – буркнул парень.
– Нравится или нет, но надо закончить дело, – посерьезнел Генри. – И от этого никуда не деться. Так зачем грустить? Не дай боги, подумают, что ты боишься! Нет уж, пускай лучше они боятся нас!
Аврелий еще раз предложил сенаторам сдаться. Они отказались, и я догадывался почему. Несколько корпусов сейчас маршировали к Райхену. Сенаторы надеялись продержаться до их прихода.
Одновременно с обстрелом Сенатской площади мы начали штурм. Я во многих боях участвовал, многое видел. Но это было нечто, самая жестокая схватка, которую я когда-либо видел. Люди смогли превзойти своей яростью и жестокостью даже демонов.
Я лично возглавил отряд из своих людей, бойцов Серрано и трех или четырех десятков ополченцев. Противники дрались отчаянно, до последнего защищая каждую баррикаду.
Мы закидывали их гранатами, не жалели патронов и раз за разом бросались в рукопашный бой. С моря налетел холодный ветер, но нам было жарко.
– Вперед!
– Энрико, прижми!
– За императора!
– Арья! Пулеметчик!
– Снайпер на крыше!
– Дальше! Пошли, пошли, пошли!..
Я орал и матерился, как орали и матерились все вокруг. Каждый метр мы поливали кровью, своей и чужой. Падали в снег убитые и раненые, но мы все шли и шли вперед.
Получил пулю в грудь Энрико. Веселый парень всегда бросался в атаку одним из первых, вместе с Генри и Тирионом. Штурмуя очередное здание, в котором забаррикадировались отступившие, парень, запрыгивая в окно, споткнулся и упал.
В пылу боя это заметила только Арья. Она бросилась к нему. После этого и я понял, что что-то не так. Я крикнул Генри, и вместе мы прижали огнем мятежников, прикрывая Арью. Она вытащила Энрико из здания и на месте занялась его раной.
– Вперед! – скомандовал я. – Гранату на лестницу! Шеала, прикрой!
После взрыва мы рванулись наверх по лестнице. С верхних этажей открыли огонь. Шеала метнула в стрелка огонь, не попала, но заставила отступить!
– Тирион, Шеала! Наверх быстрее! Генри, за мной!
На лестничной площадке несколько дверей. Люди только за одной из них. Хлипкая дверь не выдержала и двух ударов. Мы с Генри ворвались внутрь, пробежали в сапогах по коврам и заскочили в кладовку.
За насмерть перепуганной девушкой прятались два ребенка. Она молчала и только переводила взгляд с меня на Генри.
– Тихо. – Я поднял револьвер стволом вверх и медленно отошел назад к двери. – Не бойтесь. Мы вас не тронем и не ограбим. Сидите здесь.
Мы вышли из кладовки и закрыли за собой дверь. Нам нужны были окна, из них открывался хороший вид на хорошо укрепленную баррикаду. Разбив стекло, Генри начал стрелять. Я присоединился к нему. Солдаты противника не ожидали этого и бросились бежать.
– Пригнись! – крикнул Генри, падая на пол.
По окнам ударил пулемет. Пули разбивали стекла и навылет пробивали деревянные стены. Очередь прошила всю квартиру, разбивая в щепки мебель.
– Демоны! – в ярости заорал я. – Из какого ствола они лупят?!
– Это армейский станковый! – ответил Генри.
Я представил, что это оружие творит в открытом поле… Через мгновение я почувствовал заклинание Шеалы. Пулемет сразу умолк. После этого мы легко перекрестным огнем отогнали противника. Наши бойцы захватили баррикады и двинулись дальше.
Мы собрались идти дальше, но из кладовки выскочила маленькая девочка и с ревом вцепилась в мои штаны. Из бессвязных всхлипываний я понял, что нужна помощь.
Девушка лежала на полу и с трудом пыталась вздохнуть. Крупнокалиберная пуля раздробила тонкие ребра и порвала легкие. Я опустился перед ней на колени, но едва попытался остановить кровь, как девушка перестала дышать.
Я посмотрел на Генри. Он не выдержал и отвел взгляд.
– Сидите здесь, – негромко сказал я. – Сидите тихо и никуда не выходите. Утром я приду и помогу вам.
Генри поднял тело девушки и вынес его из квартиры. Я молча вышел за ним, закрыв за собой дверь. Что еще я мог сделать для этих детей?
В пять утра наши войска наконец сжали врага в кольцо вокруг Сената. Не останавливаясь ни на миг, мы продолжили наступление.
Здесь мы дрались буквально плечом к плечу. На соседней улице наступал сильно поредевший полк горцев. Они понесли большие потери, но под барабанный бой и пение волынки упрямо шли вперед. С другой стороны вел своих солдат Харальд.
Я сражался шпагой и револьвером, практически не используя магии. На это просто не хватало силы. Все, что я мог выжать из окружающего пространства, я отдавал Шеале и Арье. А сам даже не защищал себя щитом от пуль.