Все авиа-шедевры Мессершмитта. Взлет и падение Люфтваффе Анцелиович Леонид
Завод в Аугсбурге был компактно и грамотно построен для выпуска железнодорожных вагонов и теперь компанией BF-W переоборудован для производства деревянных бипланов «Фламинго». Это был маленький городок прямоугольной формы среди бескрайних полей, на которых кое-где виднелись дома фермеров. К заводу вела хорошая автомобильная дорога, обсаженная липами. С тыльной стороны рядом с цехами проходила железная дорога.
Когда Вилли по парадной липовой аллее подъехал к низким воротам завода и их створки распахнулись, прямо перед ним в глубине небольшой площади возвышалось красивое двухэтажное здание заводоуправления. Здесь, на первом этаже, для его конструкторского бюро выделили несколько комнат. В полуподвале находилась светокопировальная комната с новым оборудованием, в которой можно печатать синьки его чертежей. Это здание, где ему теперь предстояло работать, находилось как бы в центре территории завода, окруженное с трех сторон корпусами одноэтажных цехов. С западной стороны территорию завода замыкал большой высокий ангар, открывавший в сторону летного поля два своих широких проема со сдвижными воротами.
Здесь с Вилли стал работать дипломированный инженер Карл Тейсс, число его конструкторов возросло, и под его техническое начало был отдан специальный цех опытных конструкций, где собирался первый экземпляр каждого нового самолета. Вилли фактически возглавил техническое руководство престижным авиационным заводом. Для начала он организовал завершение сборки трех недостроенных своих пассажирских М-186, перевезенных из Бамберга, и добился контракта на поставку еще двенадцати таких машин. Затем настоял на закрытии программ производства обоих бипланов, разработанных конструкторами BF-W до него, как бесперспективных на рынке самолетов, и развернул производство модернизированного учебно-тренировочного биплана Удета U-12b, который был очень маневренным и пользовался большим спросом. Но теперь завод BF-W работал не только на Удета, но и на него.
Общий вид большого пассажирского M-20b.
Еще до переезда в Аугсбург Вилли начал проработку большого одномоторного пассажирского самолета на десять пассажиров, здесь этой зимой его построили по заказу «Люфтганзы». Но производственный дефект крепления полотняной обшивки задней части крыла привел к его потере и гибели летчика.
И тогда Тео Кронейс вызвался поднять в воздух второй М-20а и сделал это блестяще 3 августа 1928 года. Затем он организовал рекламную кампанию этому самолету и обеспечил успешное прохождение им сертификационных испытаний. «Люфтганза» восстановила заказ на два М-20, которые были поставлены в следующем году, и даже подписала дополнительный контракт на десять самолетов M-20b. Пресса называет М-20 наиболее современным немецким самолетом.
Учебно-тренировочный биплан М-21.
Через две недели Тео Кронейс уже поднимал в первый полет новый самолет Мессершмитта – учебно-тренировочный М-21а, который в двух вариантах заказало Министерство транспорта.
Им нужен был биплан для замены самолетов Удета «Фламинго» в летных школах гражданской авиации. Спустя месяц Тео уже сидел в кабине второго такого же биплана, но с более мощным мотором в 100 л.с. – М-21b. В кожаном пальто и кожаном шлеме, поверх которого надеты пилотские очки, он выглядел очень внушительно. Вилли удалось сделать самолет более легким, чем «Фламинго», и Тео легко взлетал и набирал заданную высоту. Но в остальном летные характеристики были почти такими же, как и у «Фламинго». Заказа на серию не последовало.
Когда Тео и Вилли обсуждали полученный заводом заказ от Министерства транспорта на двухмоторный биплан, разговор получился горячим.
– Ты не должен браться за такой заказ! Ты никогда не строил двухмоторных самолетов! Хорошо, если они хотят тяжелый самолет, но почему обязательно биплан? – размахивая руками, наседал Тео.
– Эти бывшие вояки из авиационного отдела Министерства транспорта очарованы английскими бомбардировщиками – бипланами Хендли Пейдж – и мечтают, чтобы у нас был такой же, – пытался объяснить Вилли. – И моторы там были в гондолах между крыльями, как они требуют от нас сейчас.
– Но нам запрещено строить военные самолеты! – не унимался Тео.
– Они нам объявили, что заказывают почтовый самолет, – оборонялся Вилли.
– А мне шепнули, что они хотят из него сделать ночной перехватчик или разведчик, – уже обреченно поведал Тео. – Но все равно, тебе не стоит за него браться.
– Два мотора по 500 л.с. позволят, пожалуй, иметь взлетный вес менее четырех тонн, а для бомбардировщика это маловато. Похоже, ты прав: они метят на что-то другое. Мне и самому не по нутру этот биплан. Но в наше время от заказов не отказываются. Я буду до последнего настаивать на изменении требований к этой машине – это должен быть моноплан! Но, может быть, и ты через своих бывших пилотов сможешь повлиять на этих чиновников? – закончил свой монолог Вилли.
Все их усилия ничего не дали, и Вилли, назначив ведущим этого проекта Венца, приступил к проектированию М-22. Юлиус Краус организовал множество испытаний на прочность новых элементов конструкции, которые вызывали сомнение. Большую машину построили и выкатили из ангара завода только в апреле 1930 года. Тогда же заводской летчик-испытатель Франц Сидо облетал ее. В нескольких полетах она показала хорошую управляемость и заявленные летные характеристики. 6 мая на ней взлетел летчик заказчика – ветеран Первой мировой войны Эберхард Монике. Садился он с креном, сломал правую опору шасси, крепления правого двигателя и правые консоли. Но самолет был восстановлен, и по требованию заказчика усилена конструкция.
Двухмоторный биплан Мессершмитта М-22, 1930 год.
Все лето на нем летал пилот летно-испытательного института Иохим фон Коппен. Заключение этого института было необходимо для сертификации нового самолета. Подошло время передавать самолет заказчику. По его просьбе машину даже перекрасили в камуфляжные цвета, т. к. фактическим заказчиком было авиационное управление Министерства обороны. И 14 октября на ней взлетел для получасового приемочного полета опять тот же Монике. В конце полета он решил нарушить программу и сделать мертвую петлю. На выходе из петли от большой скорости трехлопастные пропеллеры раскрутились, и уже на малой высоте на левом моторе оторвалась одна лопасть. Монике сразу выпрыгнул и раскрыл парашют, но он зацепился за падающий биплан. Погиб пилот, погибла и единственная машина, погиб и план строительства самолетов М-22.
А Тео Кронейс уже осваивал другой новый самолет Мессершмитта – спортивный М-23а. На третьей построенной машине с английским мотором в 60 л.с. он победил в Восточно-прусских трехдневных гонках.
После учебно-тренировочного биплана М-21 Вилли решил прорваться на рынок авиашкол с монопланом. Его новый двухместный М-23а был развитием одноместного и успешного М-19. Тот же облик, та же схема, только вес пустого в три раза больше и более мощный двигатель.
Заводу были заказаны девять самолетов М-23а и до мая 1930 года доставлены покупателям. Самый первый вариант построенного М-23 так и не поднялся в небо. Мессершмитт был ошарашен уведомлением отдела патентов компании «Юнкерс», что схема цельного низко расположенного крыла, которую он применил на М-23, защищена их действующим патентом. После нескольких дней раздумья Вилли решает, что на небольших самолетах цельное крыло не дает значительного снижения веса конструкции и платить за патент Юнкерсу не стоит. Он разрабатывает М-23а с разъемами крыла по бортам фюзеляжа. А первый и единственный М-23 с цельным крылом, выкрашенный в темно-красный и белый цвета, отправили в качестве статического экспоната на Авиасалон в Париж. Второй экземпляр М-23а выставлялся на Международной авиационной выставке в Берлине.
Тем временем Вилли уже придумал, как улучшить этот самолет.
У варианта М-23b он поставил более мощный мотор и скруглил верхнюю часть фюзеляжа, уменьшив его сопротивление. Пилот-инструктор берлинской школы летчиков Фриц Морзик в 1929 году на М-23b впервые добыл для Германии престижнейший приз – Трофи. В следующем году он же, но уже на новой модификации самолета Мессершмитта – М-23с с закрытой кабиной и мотором в 100 л.с. – стал победителем гонок «Международный туризм». В этих трудных соревнованиях, маршрут которых протяженностью 7,5 тыс. км пролегал через Германию, Францию, Англию, Испанию, Швейцарию, Польшу и Чехословакию, боролись десять М-23с Мессершмитта. О нем стали говорить как о лучшем конструкторе спортивных самолетов в Европе.
К концу 1931 года всего было продано 80 таких машин в разных модификациях. Рудольф Гесс стал обладателем одного из М-23. Покупка была произведена издателями официальной газеты нацистской партии Volkischer Beobachter, чтобы он мог на нем сопровождать Гитлера в его предвыборных поездках.
М-23b будут строить по лицензии в Румынии. Они эксплуатировались как тренировочные и акробатические самолеты в Австрии, Бразилии, Испании, Швейцарии и СССР. Еще весной 1925 года начальник управления ВВС Баранов подписал секретный договор об открытии в Липецке школы нелегальной подготовки немецких военных летчиков, которая выпустила сотни летчиков-истребителей и разведчиков будущих Люфтваффе. Курсантов в Липецке обучали и на М-23b.
В это время авиакомпания Тео Кронейса процветала и осталась единственным конкурентом «Люфтганзы» на рынке внутригерманских перевозок. И во многом это определялось тем, что парк самолетов Nordbayrische Verkehrsflug в основном состоял из экономных машин Мессершмитта.
Успех Вилли Мессершмитта был безусловным. И казалось, ничто не предвещало скорой расплаты дорогой ценой.
Плата за успех
Вилли прекрасно знал, что он создает опасные машины, которые не плавают в воздухе, а летают, пока цела их конструкция, тянет мотор, работают поверхности управления и пилот не совершает грубых ошибок.
Когда падали его спортивные или опытные самолеты и особенно когда гибли пилоты, сердце его разрывалось и он не мог заснуть несколько дней. Но когда начали падать его пассажирские самолеты, он не только лишился сна, а и впал в глубокую депрессию, предчувствуя надвигающуюся большую беду.
С аэродрома небольшого городка Мускау, юго-восточнее Берлина, 4 апреля 1931 года взлетел принадлежащий «Люфтганзе» пассажирский самолет «Мессершмитт» М-20b и взял курс на юг, в город Герлиц. Пилоту Ширмеру и радисту Бишофу поручили очень важный чартерный рейс – надо было перевезти восемь офицеров рейхсвера высокого ранга. Полет проходил спокойно, и до Герлица оставалось рукой подать, но впереди показались тучки, и началась легкая болтанка. В какой-то момент самолет кинуло вниз, Ширмер потянул колонку управления с круглым рулевым колесом на себя, чтобы парировать снижение самолета… Но в этот миг восходящий поток подхватил машину, и она оказалась летящей с очень большим углом атаки. Произошел срыв потока на правом крыле, самолет скользнул вправо и опущенным носом по спирали устремился к земле.
Удар был настолько сильным, что огромный 12-цилиндровый V-образный двигатель BMW вошел в кабину и убил обоих – пилота и радиста. Половина важных пассажиров получила неопасные для жизни ранения, остальные отделались ушибами.
Эта катастрофа переполнила чашу терпения директора, а фактически хозяина государственной авиакомпании «Люфтганза», пилота Первой мировой войны Эрхарда Мильха. Только полгода тому назад похожая катастрофа с таким же самолетом Мессершмитта унесла жизни восьми человек. Тогда М-20b совершал регулярный рейс «Люфтганзы» по маршруту Берлин – Дрезден – Прага – Вена. Подлетая к Дрездену, самолет неожиданно рухнул на полигон рейхсвера. Все находившиеся на борту – пилот, радист и шесть пассажиров – погибли. По обломкам самолета причину катастрофы установить не удалось. Посчитали, что самолет попал в нерасчетный нисходящий поток воздуха, который и ударил его о землю.
Но какой моральный ущерб для его «Люфтганзы»! Вторая катастрофа с ее самолетами, и именно с М-20b Мессершмитта. Мильх чувствовал личную ответственность за происшедшее. Это он дал добро на приобретение этих чертовых М-20, это его пилоты управляли ими, его техники готовили машины к полету. Одно из двух: или виновата во всем его «Люфтганза» и персонально он, или виноват конструктор Мессершмитт. Конечно, Мессершмитт! Ведь самый первый его М-20а в первом же вылете потерпел катастрофу и убил такого классного летчика – Ганса Хакмана! Да, Ганс был таким же ветераном войны, как и он, Мильх, и они были такими задушевными друзьями! А этот выскочка Мессершмитт, в своей постоянной погоне за каждым сэкономленным граммом веса самолета, так облегчил крепление полотняной обшивки крыла, что она оторвалась в полете и угробила Ганса. А сейчас погибли его надежнейший летчик Ширмер и самый опытный радист Бишоф. И среди пострадавших пассажиров его сотрудники и друзья. А может быть, аэродинамическая схема самолета, используемая Мессершмиттом, создает предпосылки к неустойчивому полету в неспокойном воздухе? Нет, дальше терпеть этого уже нельзя! Этого Мессершмитта надо остановить и проучить!
И Мильх диктует секретарю тезисы приказа:
– эксплуатацию всех самолетов М-20b в «Люфтганзе» прекратить впредь до выявления причин катастроф;
– аннулировать заказ на все самолеты М-20b;
– обязать Баварский авиационный завод возвратить полученную предоплату за аннулированные самолеты.
Эрхард Мильх впитал неприязнь к Мессершмитту как к конкуренту, работая в течение пяти лет у Юнкерса. После демобилизации Мильха из армии в чине капитана и с должности командира разведывательной эскадрильи в 1921 году Хьюго Юнкере взял его к себе в качестве эксперта по эксплуатации самолетов, а потом и директора организованной Юнкерсом небольшой авиакомпании. Легкие самолеты Мессершмитта вызывали лишь снисходительные улыбки у конструкторов и эксплуатационников солидных больших самолетов Юнкерса. Когда Мильха в 1926 году выдвинули директором национальной авиакомпании «Люфтганза», он в душе оставался патриотом конструкций Юнкерса.
Хотя конструкторских или производственных дефектов у самолетов М-20 и не выявили, Мильх объявил их опасными и своими решениями вынудил хозяев Баварского авиационного завода объявить банкротство, потому что вернуть полученную предоплату было невозможно – она уже была истрачена на строящиеся по заказу «Люфтганзы» самолеты. Суд Аугсбурга 1 июня 1931 года, начав дело о банкротстве, приостановил деятельность завода, и он был закрыт. Люди увольнялись, платить им было нечем. От Мессершмитта в компанию «Фокке-Вульф» ушел Курт Танк, который уже полтора года заведовал его конструкторским бюро.
Однако требование Мильха вернуть деньги оказалось последним ударом по перегруженному кораблю. Вилли действительно за прошедшее время развернул бурную деятельность в проектировании различных самолетов и их вариантов. Кроме основных, заказанных, но не пошедших в серию, здесь были проекты М-18с1 и М-24 с тремя двигателями, грузовые, дальние и даже М-20 с четырьмя двигателями. Проектировалось много, а заказов не было. Долг завода BF-W составил астрономическую сумму. Финансовый директор Фриц Хилле 30 сентября 1930 года подает в отставку и в письме на 38 страницах председателю совета директоров Отто Стромейеру возлагает всю вину за финансовые проблемы BF-W на технического директора Мессершмитта. Через две недели Хилле уже работал у конкурента Хейнкеля.
Для Вилли Мессершмитта все это было сплошным кошмаром. Закрытие завода, увольнение рабочих, потеря вложенных денег Лилли и Отто. Да и его доля в капитале BF-W была потеряна. Он не видел выхода. Неужели он уже никогда не будет создавать свои самолеты? И кто же ему сможет помочь?
Глава 2
Отдать душу дьяволу
Змей-искуситель
Глаза Тео Кронейса блестели, когда он встретился с поникшим Вилли Мессершмиттом после объявления банкротства и закрытия завода.
– Не унывай, Вилли, скоро настанут другие времена! Теперь наша партия признана народом: почти двадцать процентов мест в рейхстаге – наши. Процесс создания новой Германии идет неумолимо! Рем снова на коне и руководит СА. Если сейчас в боевых отрядах СА уже сто тысяч, то скоро их будут миллионы.
– Мне-то что от этого? Я хочу создавать новые невиданные самолеты, которые прославят Германию, будут нужны немцам и принесут мне большой доход. Мне нужны спокойные условия для работы и чтобы мне не мешали. А политикой пусть занимаются политики, такие, как ты, твой Рем, Геринг и Гесс.
– Да в том-то и дело, что без нас из кризиса не выскочить. Сейчас уже пять миллионов безработных, денег ни у кого нет, все остановилось. Ты же это наглядно видишь на своем заводе, и так будет продолжаться до бесконечности, пока эти недоумки с еврейскими фамилиями, безвольные аристократы и демагоги будут у власти. Теперь, после выборов, наши крупные капиталисты и денежные мешки поверили в нашего Гитлера. И народ поверил, что мы – это партия социальной справедливости и радикального обновления общества. Тебе надо только тихо пересидеть это тяжелое время, пока мы полностью не возьмем власть в свои руки. А там нам будут очень нужны твои новые самолеты и в больших количествах.
– Но как пересидеть, Тео? Ведь пока дело о банкротстве нашего BF-W в суде, на его деятельность наложен арест и я остался без заказов. И это может затянуться надолго!
– Да, в BF-W ты пока не можешь работать, но мы поможем что-нибудь придумать. Я в авиационных кругах Баварии не последний человек.
– Думай не думай, а конструкторы и опытные производственники уходят. Осталась кучка самых преданных, но и для них я не могу найти оплачиваемой работы.
– Послушай, Вилли, а почему бы тебе не организовать работу в твоей компании Messerschmitt Flugzeugbau GmbH? Надо только перевести ее из Бамберга сюда. Но с этим мы поможем, – уверенно и твердо произнес Тео Кронейс.
Вилли Мессершмитт действительно чувствовал, что за Тео стоит реальная сила, способная вытащить его из той глубокой ямы, в которой он очутился. И действительно, его компания заработала на территории завода в Аугсбурге. Правда, оформление потребовало денег, и кое-кому из них пришлось продать свой автомобиль. Но факт остается фактом – МТТ-GmbH получила заказ на проектирование и постройку шести гоночных самолетов для участия в международных соревнованиях в следующем году. Вилли ожил, он снова был в своей тарелке. М-29 резко выделялись своими совершенными формами, на них смотрели как на самолеты из будущего. И только досадный просчет в жесткости горизонтального оперения не позволил им быть победителями.
«Добрый ангел» Тео Кронейс ошарашил Мессершмитта конфиденциальной информацией, добытой им у своего друга Геринга: Хейнкель и Арадо ведут тайные переговоры о покупке по дешевке обанкротившегося BF-W. И им содействуют прикормленные чиновники Министерства транспорта. Угроза захвата производственной базы Мессершмитта конкурентами была более чем реальной. Но высокие функционеры партии Кронейса эту угрозу ликвидировали. И Вилли еще раз убедился в их силе.
А когда на завод приехал Гесс и в дружеской беседе поведал, что в Городской совет Аугсбурга, где он председательствует, внесено на обсуждение предложение департамента транспорта о переоборудовании завода BF-W в трамвайное депо, то Вилли уже внутренне верил, что Гесс не допустит этого. И Гесс завод отстоял. Теперь Вилли ощутил свою защищенность, но, кроме убежденных нацистов, его никто не защищал.
Поэтому, когда Тео предложил ему поехать в Мюнхен, где состоится выступление Гитлера, Вилли согласился без колебаний. Их машина протискивалась к одному из самых больших залов Мюнхена мимо множества спешащих людей. По всем близлежащим улицам с интервалом в десять метров стояли полицейские, олицетворяя важность этого мероприятия. Необъяснимое чувство волнения постепенно подкралось к Вилли. Он молча смотрел на все это через стекло задней двери. Оказывается, это правда, что народ очень интересуется обещаниями нацистов. И поймал себя на мысли, что он тоже верит им.
Тео привел его в малый зал, где до начала выступления Гитлера собрались некоторые влиятельные функционеры. И тут Вилли своими глазами увидел, с какой теплотой они встретили Кронейса. Здесь был и Рудольф Гесс. Почему-то Вилли обратил внимание на тщательно выглаженную его коричневую рубашку и на галстук с круглым золотым значком, в котором на красной эмали блестела свастика. Гесс подошел к ним с приветливой улыбкой, поприветствовал Тео выбросом правой руки, затем крепко пожал руку Вилли и, как старого знакомого, похлопал его по плечу. «В скором времени ваш талант будет востребован, нам будут нужны скоростные самолеты», – доверительно шепнул Гесс.
Когда они перешли в большой круглый зал, где ожидалось выступление будущего канцлера Германии, Вилли был ошеломлен блеском юпитеров и цветом огромного числа одинаковых декораций. Множество вертикальных красных полотнищ, свисающих по стенам, с белым кругом посередине, в котором контрастно выделялась жирная черная свастика. Публика уже почти заполнила все места. Они с Тео сели в секторе для важных персон. Преобладающий цвет одежды зрителей был коричневый по цвету рубашек огромного числа людей в форме штурмовиков. Многочисленные динамики изрыгали бравурные марши.
И вдруг все замерло и померкло. Единственный яркий луч прожектора белым кругом высветил фигуру Гитлера, идущего к трибуне твердым солдатским шагом. Он поднялся на невысокую трибуну, остановился перед одиноким микрофоном и с каменным лицом несколько долгих минут невозмутимо слушал неистовые крики приветствий из зала. Вилли уже несколько раз слышал по радио его голос, просматривал его фотографии в газетах, но живого видел впервые. Лидер партии был в простой униформе штурмовика с кожаной портупеей через правое плечо. В нижней части левого накладного кармана гимнастерки висел Железный крест. На левом рукаве, выше локтя, – красная повязка с черной свастикой в белом круге. Но в отличие от гладкой гимнастерки Гесса у Гитлера она была какая-то мятая, с морщинами, складками и не подходила к торжественному случаю.
Вначале его речь была скорее доверительной. Он как бы искал поддержки у публики. Говорил о тяжелом положении немецкого народа, о несправедливом бремени Версальского договора и необходимости установления в стране «сильной власти». Вилли сразу уловил, что Гитлеру трудно говорить литературным немецким языком и избегать нарушений правил немецкой грамматики. Он часто срывался на богемский диалект и жаргон.
Но когда он заговорил о своей Национал-социалистической немецкой рабочей партии, тон его речи резко изменился на агрессивный. Он уже диктовал слушателям железную волю его партии. Его партия установит в стране «национальный социализм» и будет представлять интересы всего немецкого народа. Она ликвидирует Версальский мир и возвратит Германии ее колонии. В стране будут ликвидированы нетрудовые доходы, национализированы тресты, рабочие будут участвовать в прибылях крупных предприятий. Государство будет гарантировать трудовую деятельность и обеспечение старости.
Огромный зал поддался этим увещеваниям, и каждая фраза Гитлера сопровождалась неистовыми криками одобрения. Теперь на Гитлера работало все. И его поза, его мастерство оратора и вариации его голоса, усиленные микрофоном. Казалось, и Вилли был в этом абсолютно уверен, что Гитлер глубоко верит в то, что он говорит. И поэтому ему верил весь зал.
Вилли скосил взгляд на лицо Тео и увидел совершенно счастливого друга. Казалось, Тео верит своему фюреру больше всех остальных в зале. Но каким-то шестым чувством Вилли не принимал этого оратора на трибуне. В нем было что-то отталкивающее. Эта вспотевшая челка, эти усики, эта экзальтированность, эта мятая гимнастерка вызывали в нем ощущение выступления неудавшегося провинциального актера, который переигрывает. Он привык к спокойным и безупречно логичным выступлениям профессоров своей Мюнхенской школы, а этот поток заклинаний его раздражал.
Но почему такие умные люди, как Кронейс, Гесс, Удет, и еще двенадцать миллионов немцев идут за ним и почитают его? Может, это только неудачная форма предвыборной борьбы, а фундаментальные основы программы партии действительно обеспечат немецкому народу скорое избавление от всех его напастей?
Когда они с Тео вышли на улицу, Вилли уже точно знал, что сегодня в этом большом зале Мюнхена перед ним открылся новый мир и новые реалии Германии. Он горячо поблагодарил друга за приглашение на этот вечер с Гитлером. Кронейс был в сильном возбуждении.
– Теперь ты видел нашего фюрера и людей, стоящих за ним, – заговорщически проговорил Тео. – Мы создадим новую Германию, и тебе в ней уготовано почетное место. Гесс прав: мы верим в тебя, в твой конструкторский талант. А за то, что Мильх подложил тебе большую свинью с твоими самолетами, с ним мы еще посчитаемся.
Вилли вернулся в Аугсбург, и конструкторская работа отвлекла его от политики. Он получил из Соединенных Штатов опубликованную статью с подробным описанием обтекателя моторов воздушного охлаждения и решил немедленно применить такой обтекатель на шестой машине М-29.
Оказалось, что еще в 1928 году, используя новую аэродинамическую трубу в лаборатории Лэнгли, штат Вирджиния, ученые НАКА нашли такую форму обтекателя мотора воздушного охлаждения, которая резко снижала лобовое сопротивление самолета и обеспечивала хорошее охлаждение мотора. Они так гордились своим достижением, что не могли не поделиться им с коллегами в других странах. Теперь на всех самолетах Мессершмитта с радиальным мотором воздушного охлаждения будут такие обтекатели.
В это время Мессершмитт был очарован новым магниевым сплавом – электроном. Он в полтора раза легче дюраля и производится в Германии. Однако кропотливая переделка чертежей пассажирского М-26 для электронного М-30 завела Мессершмитта в тупик – разбухшие электронные детали не вписывались в отведенные для них габариты. Самолет М-30 так и не был построен, а электрон Мессершмитт теперь будет применять только в несиловых деталях самолетов.
Продолжая свою линию учебно-тренировочных и спортивных монопланов, Вилли создает изящный двухместный М-31 смешанной конструкции с радиальным мотором, закрытым обтекателем НАКА. На нем он впервые применяет крутку крыла для затягивания срыва потока при больших углах атаки. В августе 1932 года Эрвин Айхеле поднял его в воздух и в последующих полетах продемонстрировал его прекрасные летные качества. Но в это время заказов на серийное производство этого самолета не последовало.
Маленький биплан для первоначального обучения М-32 мог рассчитывать на большой спрос, и руководство завода решило строить сразу пять машин. Но тут банкротство, и ведущий конструктор самолета Пауль Холл переходит кХейнкелю. В 1933 году взлетает Не-72 «Кадет», как две капли воды похожий на М-32. За Не-72 Холл получает от Хейнкеля в подарок автомобиль «BMW», а самолет будет строиться в тысячах экземпляров и служить в летных училищах Люфтваффе и «Люфтганзы». Пять недостроенных М-32 Мессершмитта будут проданы на металлолом в счет долгов BF-W.
В экспозиции Авиаспортивной выставки в Берлине в 1932 году Мессершмитт представил макет «Народного самолета» М-33 – маленькой одноместной авиетки с двухтактным движком ДКВ в 15 л.с. Ее может собрать из готовых деталей каждый любитель полетать. И опять никакой реакции рынка.
Там же экспонировалась модель сверхдальнего самолета М-34, проект которого был разработан Мессершмиттом вместе с мужем его сестры, профессором-аэродинамиком Георгом Маделунгом. Изюминкой проекта был толкающий воздушный винт на большом вертикальном пилоне. Экономичный дизельный мотор размещался под ним в носовой части фюзеляжа. Закрытая кабина пилота – в основании киля. Расчетная дальность полета – 20 тыс. км.
Проект почтового самолета Мессершмитта 1932 года.
Но наиболее совершенным воплощением конструкторской мысли Мессершмитта был проект скоростного почтового самолета, модель которого также была представлена на выставке. Облик этого одномоторного самолета по своему аэродинамическому совершенству на несколько лет опережал мировой уровень самолетостроения. Но заказа и на него не последовало.
А искуситель Тео Кронейс тем временем не ослаблял усилий обратить католика Мессершмитта в свою нацистскую веру. Главным козырем были планы партии вооружить Германию.
– Твое блестящее будущее, Вилли, будет определяться невиданным развитием немецкой авиации, – убеждал Тео. – Руководство партии отдает авиации высший приоритет. Геринг уже назначен комиссаром авиации и занимается организацией будущих военно-воздушных сил.
– Но как же вылезти из той глубокой экономической ямы, в которой мы оказались? Ведь нужны колоссальные денежные вложения, новые авиационные заводы, исследовательские институты, много квалифицированных рабочих, – недоумевал Вилли.
– Самые крупные капиталисты теперь переходят на нашу сторону. Если раньше нас поддерживали только Тиссен и Стиннес, то теперь к нам переметнулся создатель угольного синдиката Кирдорф и другие.
Свои капиталы нам предоставляют концерн «ИГ Фарбениндустри» и «Всеобщая электрическая компания». Гитлер на ряде встреч с промышленниками и банкирами успокоил их, разъяснив, что требования партии об экспроприации монополистических объединений не касаются фирмы Круппа и ряда аграриев, поскольку они выполняют специфические задачи и заслуживают уважения. Когда мы возьмем власть, – все богатства страны будут в нашем распоряжении, и финансирование развития авиации будет обеспечено.
– Как же это финансирование будет распределяться между конструкторами самолетов?
– Будет создано объединенное Министерство авиации, отвечающее и за авиационную промышленность, и за военно-воздушные силы. Оно и будет выдавать заказы конструкторам самолетов, но только тем, кому мы полностью доверяем и кто абсолютно разделяет наши взгляды. Например, я не уверен, что такая честь будет оказана Хьюго Юнкерсу. Кстати, Мильх уже дал согласие Гитлеру уйти из «Люфтганзы», занять пост заместителя Геринга в Министерстве авиации и полностью посвятить себя созданию самых боеспособных в мире военно-воздушных сил.
Все, что услышал Вилли от Тео, было похоже на горячий и холодный душ. Его обрадовал прогноз скорого восстановления германской авиационной мощи. И защемило под ложечкой при мысли, что этот захватывающий процесс может пройти и без него. Намек на независимого и порядочного Юнкерса, на дух не переносящего нацистов, был более чем прозрачен. Смутило и то, что Мильх, этот недоброжелательный заказчик его пассажирских самолетов, опять будет заказчиком всех самолетов в будущем.
Вилли чувствовал, что он должен принять очень важное для всей своей жизни решение. Вдруг пронзило: они могут и не взять власть, и все их планы рухнут. Он терзался в сомнениях целую неделю и решился все рассказать Лилли. Она, как всегда не торопясь, разложила все по полочкам. Они обсуждали эту ситуацию два часа и пришли к однозначному решению: у него нет другого выхода, как идти с нацистами.
Да он и сам во многом симпатизировал нацистскому движению. Как и все его поколение, он был до глубины души уязвлен незаконным унижением Германии победившими в Первой мировой войне странами и воспринимал их как реальных врагов своего народа. И то, что произошло с его заводом и конструкторским бюро, настолько больно ранило его душу, что он уже был готов отдать ее хоть черту, хоть дьяволу, лишь бы избавиться от этого унижения и обрести возможность создавать самолеты-шедевры без всяких финансовых ограничений.
Тео Кронейс приехал с очередным предложением.
– Знаешь, Вилли, складывается хорошая компания, которая будет создавать боевую авиацию. Дали согласие работать в будущем министерстве бывшие летчики, хорошо показавшие себя в воздушных боях. Это опытные ребята и хорошие организаторы. И, разумеется, все они принадлежат нашему движению, занимая разные посты в СА и СС. Так вот тебе, чтобы найти с ними общий язык, как с заказчиками твоих будущих самолетов, надо как-то оформиться. Я подумал, посоветовался кое с кем, и будет хорошо, если ты для начала запишешься как спонсор, помогающий материально нашей растущей организации СС, – выпалил Тео.
– А много ли денег от меня потребуется? – пролепетал Вилли.
– Да нет, чисто символические пожертвования.
2 марта 1932 года на имя Вильгельма Эмиля Мессершмитта был выписан членский билет спонсора СС, и он формально приобщился к движению. Тео Кронейс торжествовал. Теперь это был их Мессершмитт.
А Вилли частенько задумывался, что бы сказал обо всем этом его покойный отец Фердинанд Мессершмитт.
Семья
Фердинанд Мессершмитт родился 19 сентября 1858 года, мечтал стать инженером и учился в Политехническом центре в Цюрихе. Там, когда ему еще не было 25 лет, женился на Эмме Вейл. Но тут же закрутил роман с очаровательной шестнадцатилетней Анной Марией Шаллер. Через год у обеих родились мальчики. У жены – Генрих, а у любовницы – Фердинанд, старший брат Вилли.
Брак молодого Фердинанда Мессершмитта и Эммы Вейл распался. Он оставляет ее в Цюрихе с маленьким Генрихом, который умрет через семь лет, и уезжает во Франкфурт-на-Майне. Там у него и Анны Марии через четырнадцать лет после рождения их первенца, 26 июня 1898 года, рождается второй ребенок – Вилли. Его крестили в католическом костеле и дали имя Вильгельм Эмиль.
Мама Вилли и его старшего брата Фердинанда была родом из маленького баварского городка Запфендорф, расположенного немного севернее Бамберга. Там же родились и жили ее родители. Отец Йохан был портным, мать Анна – домохозяйка. Через три года после Вилли родилась долгожданная девочка, которую назвали Мария, а звали Майя. Через год – младший брат Рудольф. Для своих он был Буби. Конечно, подрастающему Вилли соседские ребята задавали каверзный вопрос, почему его мама носит фамилию Шаллер, а не папину Мессершмитт. Й эта любознательность, безусловно, отложилась в детском сознании.
Неожиданное известие пришло из Цюриха – 20 июня 1903 года скончалась Эмма Вейл, законная жена отца Вилли, которая до последнего не давала ему развода. Через два года, когда Вилли пошел в первый класс начальной школы, его отец и мать поженились. А еще через два года у них родилась младшая девочка Элизабет, которую в семье звали Бетти и Элло.
Летом 1909-го Вилли впервые и довольно близко увидел грациозный взлет большого дирижабля Цеппелина. Это необычное зрелище так повлияло на впечатлительного мальчика, что он увлекся авиацией на всю свою жизнь. Он упросил отца поехать на Международную авиационную выставку, которая в этом году как раз проводилась в их Франкфурте. Каких только летательных аппаратов там не было! Но Вилли почему-то долго не отходил, а потом и возвращался к площадке, где были выставлены планеры.
В это время в мире был авиационный бум. Если в январе прошлого года Анри Фарман на своем самолете сумел облететь круг диаметром в один километр и уже за это достижение получил Гран-при в 50 тыс. франков, то в июле этого года Блерио на своем самолете перелетел Ла-Манш. Безумная радость охватила сотни тысяч людей. В Лондоне – тысячные очереди, чтобы взглянуть на прилетевший из Франции чудо-самолет. По возвращении Блерио с самолетом в Париж – прием с высшими почестями. Самолет в сопровождении эскорта провезли по парижским бульварам. И триумфальные полеты Вильбура Райта во Франции.
Вилли с отцом с интересом читали газеты, пестрящие крупными заголовками и фотографиями невероятных побед человека над природой. В октябре – сообщения о Парижской авиационной выставке. 333 участника, из которых 318 – французы. Самолеты братьев Райт строили во Франции по лицензии. Авиационный ажиотаж охватил смекалистых механиков. Многие богатые господа заказывали себе самолеты, и появилось много маленьких компаний, которые их строили. 40 самолетов Demoiselle, каждый весом всего 144 кг, с двухцилиндровым оппозитным двигателем, были проданы перед новым 1910 годом, хотя их летные характеристики не отличались безопасностью.
Самолеты братьев Райт стали выгодным инвестированием на Уолл-стрит. Их компанию пригласили в корпорацию. Братья получили 100 тыс. долларов сразу, 40 % акций и 10 % от цены всех проданных самолетов. Вильбур был избран президентом. Братья Райт стали крупнейшими строителями самолетов. Их завод в Дайтоне строил 4 машины в месяц.
Семья перебирается в фамильный дом Мессершмиттов в Бамберге. Предки Вилли жили здесь испокон веков и занимались доставкой грузов по реке Майн. Прадед Адам как-то привез бочку вина и стал продавать его горожанам стаканами. Они попросили привезти еще. И так он стал виноторговцем. В конце XIX века Мессершмиттам был пожалован фамильный герб, копию которого и сейчас можно увидеть в их Винном доме на углу Langestrasse и Schonleinsplatz. Отец Вилли вынужден был возглавить семейный винный бизнес после того, как его старший брат – Андреас эмигрировал в США.
Вилли рос очень умным ребенком. Как только он научился читать, каждая книга или статья в журнале, попавшая к нему в руки, поглощалась с невероятной скоростью. Помимо успехов по всем предметам в школе и занятий музыкой, он проявлял особый интерес к механическим игрушкам и самолетам.
В возрасте 12 лет он уже строил летающие модели самолетов с резиновым мотором по своим эскизам и чертежам. На большой поляне на окраине Бамберга он запускал их в свободный полет и постигал азы устойчивости и управляемости. Потом отец купил ему очень дорогой маленький трехцилиндровый моторчик, работающий от баллона со сжатым воздухом. И новая модель самолета Вилли летала уже значительно выше и дальше. Вилли прекрасно разбирался, что такое воздушный винт, элероны и руль высоты. Уже с этого возраста он проявил четкое стремление к простейшему конструкторскому решению, быстро пройдя путь от сложного биплана к простому моноплану.
Семья Мессершмиттов в 1911 году. Вилли – крайний справа.
Дядя Пий Мессершмитт жил в пригороде Мюнхена и был очень успешным художником-пейзажистом. Вилли часто бывал у него и оказывался в очаровательном мире графических изображений шедевров фауны и флоры Баварии. Его завораживала способность дяди Пия создавать графическую модель оригинала. И он старался всячески подражать дяде – с помощью карандаша и белого листа бумаги запечатлеть увиденное, особенно облик и устройство интересующих его самолетов. Уже тогда Вилли обладал прекрасным пространственным воображением. Дядя Пий учил его рисовать. Помимо карандашных рисунков, Вилли очень нравилось писать небольшие картины акварелью. Общение с дядей Пием оставило неизгладимый след на всю его жизнь. Он не только научился излагать свою мысль, свое озарение в виде карандашного эскиза, но и во время короткого отдыха побаловать себя написанием неплохой акварели.
Другой дядя – Иохан Мессершмитт – жил в Швейцарии, был доктором философии и преуспел в геодезии и картографии. Он для Вилли тоже был целым кладезем идей и графического мастерства.
Дети в семье были окружены вниманием и заботой родителей и жили в полном достатке. В свои 13 лет Вилли выглядит как денди, в шикарном костюме-тройке с модным широким галстуком к белой рубашке со стоячим воротничком. И даже с цепочкой на жилетке.
У него красивое лицо, модная короткая стрижка. Он похож на обоих родителей, унаследовав их благородные черты. Но уже в этом возрасте его взгляд отличается какой-то пристальностью, повышенным вниманием. Его глаза просверливают насквозь, так он хотел побольше узнать об этом мире. Эта особенность его взгляда сохранится в зрелые годы, его пристальный взгляд не померкнет и в старости.
Была еще одна дорогая игрушка, которую купил отец и которую с радостью и упорством осваивали оба брата. Это был фотоаппарат. Он был большой, тяжелый и черный. Для фотографирования его нужно было привинтить к треноге. Для каждой фотографии вместо задней стенки вставлялась черная кассета из тонкой жести со стеклянной пластинкой внутри, покрытой с одной стороны фотоэмульсией. К фотоаппарату прикладывалось несколько таких кассет. Их надо было перезаряжать в темной комнате при красном свете специально купленного фонаря.
Сколько терпения и аккуратности потребовалось от пятнадцатилетнего Вилли, чтобы научиться разводить проявитель, закрепитель и выполнять весь процесс обработки фотопластинок и печати фотографий строго по инструкции. Но зато какая радость, когда ты держишь в руках еще мокрую бумажную копию увиденного тобой важного события или дорогого лица! Вилли очень гордился, что умеет фотографировать.
Отец, Фердинанд, тоже интересовался летательными аппаратами. В увлечении Вилли – его тяге к техническим новинкам – он видел свои несбывшиеся мечты стать инженером и радовался, что у него такой сын. Он общался с местными энтузиастами планеризма и познакомил сына с недавно приехавшим в Бамберг архитектором Фридрихом Хартом, который уже несколько лет в качестве хобби конструировал планеры и летал на них. Харт собрал группу молодых энтузиастов планеризма, в нее со временем вошел и Вилли. Харт был поражен знаниями мальчика в области авиации.
Планерная юность
Фридрих Харт был для Вилли и учителем, и старшим товарищем, а главное – притягательным источником новых сведений о развитии авиации и руководителем создания летающего планера с человеком на борту.
Харт заболел авиацией после увиденного во Франции в августе 1908 года полета Вильбура Райта на их биплане. И хотя потом он внимательно изучил отчеты Лилиенталя о летных испытаниях, оставшиеся после его смерти в Национальной библиотеке Мюнхена, Харт ими не воспользовался. В конструкции своих планеров он повторял многие решения братьев Райт.
Когда Вилли стал членом команды помощников Харта, они уже построили и испытали его планер S-2, который летал без летчика только на привязи и поднимался в воздух при сильном ветре. Теперь было решено строить планер с большей площадью крыла для свободного полета с летчиком. Тут уж Вилли приложил свои умелые руки и знания. Обсуждалась схема, рисовали эскизы, заготавливали деревянные бруски, строгали, пилили и склеивали. Харт учил своих помощников, как самым простым способом получить функционально необходимую и легкую деталь планера.
В конструкции планера все было рационально. Центральная силовая коробка образовывалась двумя вертикальными пирамидами из деревянных стоек, соединенных основаниями на крыле. Верхняя служила опорой для тросов, поддерживающих крыло. На вершине перевернутой нижней пирамиды не только крепились тросы-растяжки от крыла, но и лыжа-полоз, на скамеечке которой восседал пилот. Фюзеляж планера представлял собой вертикальную продолговатую прямоугольную рамку из сосновых реек. Только в самом хвосте она была покрыта пленкой, служившей вертикальным оперением. Там же сверху крепилось горизонтальное оперение. Рули направления и высоты отсутствовали. Все управление полетом осуществлялось двумя рычагами с тягами, с помощью которых производилось изменение угла атаки крыла и его скручивание в ту или иную сторону.
В канун нового, 1914 года команда мальчишек под руководством Харта перевезла разобранный планер по зимней заснеженной дороге за 20 километров к северу от Бамберга на вершину плоского холма Кулм. Это место Харт выбрал потому, что на вершине холма постоянно дул довольно приличный ветер. Когда планер S-3 собрали, он весил всего 35 кг.
Мальчишки бежали и тащили планер за веревку против ветра. Харт взлетал, веревку бросали, и планер пролетал расстояние порядка ста метров. В награду за старания Харт предложил пятнадцатилетнему школьнику Вилли Мессершмитту совершить самостоятельный полет. Это была особая честь, и Вилли заставил свои колени не дрожать. Он внимательно выслушал предполетные наставления Харта, тот скомандовал, и группа ребят с ускорением потащила планер с вцепившимся обеими руками в рычаги управления Мессершмиттом навстречу ветру. Вилли все делал, как учил Харт. Как только он оказался в воздухе и планер стал набирать высоту, немного отдал от себя оба рычага, уменьшив угол атаки крыла. Планер уже набрал скорость, и только тут Вилли осознал, что он летит. Это свершилось! Он летел один, и большая птица, сделанная и его руками, несла его в воздухе. Посадка прошла благополучно. Его все поздравляли с первым в жизни полетом.
Юному Мессершмитту удалось сделать фотографию S-3, летящего с Хартом на высоте пяти метров над снежным покровом холма. Это была очень трудная задача – поймать в видоискателе быстро летящий планер и успеть нажать кнопку тросика затвора фотоаппарата, укрепленного на штативе. Но Вилли продемонстрировал и мастерство фотографа. Снимок получился. Потом, когда он принес показать фотографию Харту и его помощникам, она вызвала всеобщее восхищение. Вилли на своих фотографиях внизу теперь ставил дату съемки, место и инициалы – WM. На этой стояла дата 8.02.1914.
В следующем полете на посадке Харт врезался носком лыжи в ледяную корку глубокого снега, планер перевернулся, хвостовое оперение отлетело. После этой аварии решили больше здесь не летать. Харт облюбовал прекрасный склон горы в районе Рена рядом с местечком Хейдельштейн, недалеко от поселка Оберельсбах, примерно в 100 километрах северо-западнее Бамберга. После второго визита на это место всей командой там начали строить большой сарай-хижину.
В новом планере S-4 сосновые рейки фюзеляжа уступили место стальным трубкам. Размах крыла уменьшился на метр. Старались сделать планер более надежным и безопасным. Когда планер был готов, он весил 50 кг. Запакованый в фанерные ящики, он вместе с техническим скарбом с холма Кулм был погружен на дрезины и в сопровождении Харта, Мессершмитта и Штюрмера доехал до городка Бишофсхайм. Отсюда эти три фанатика планеризма везли тяжелые ящики вверх до местечка Хейдельштейн, а там недалеко на горе и их хижина. Когда планер был собран, наступило 1 сентября 1914 года. Шла война. К этому времени самолеты уже летали на высоте 6 км со скоростью 200 км/ч, на дальность 1000 км без посадки.
Харта мобилизовали через несколько дней, местечко Хейдельштейн и весь район Рена были объявлены закрытой зоной. Вилли остался один с мечтой о полете на их планере. Только через семь месяцев Вилли получает по почте от Харта открытку с требованием проверить сохранность их хижины и планера в Рене. Когда шестнадцатилетний юноша один добрался до места, перед его взором предстала страшная картина – сорванная с петель дверь валялась на земле, внутри сарая погром, планер разломан, инструмент похищен.
Получив печальную новость от Вилли, Харт в ответном письме предлагает ему самому построить новый планер. Юноша, вдохновленный таким доверием, принимается за дело, организовав рабочее место в сарае двора своего дома Мессершмиттов. Вся эта планерная деятельность проходила параллельно с учебой в школе и не оставляла взрослеющему Вилли ни минуты на развлечения со сверстниками и ухаживания за девушками.
Вооружившись инструментами и приспособлениями из гаража Харта, Вилли начал кропотливо заготавливать однообразные детали будущего S-5. Харт забрасывал его письмами с подробными инструкциями и эскизами узлов. Он всячески поощрял юношу комплиментами о его преданности и верности авиации, усердии и блестящем таланте. Вилли использовал сохранившиеся в целости детали от разломанного S-4. Стальные трубки фермы фюзеляжа были сварены заново. Неподвижное вертикальное и горизонтальное оперение, как и крыло, было обшито хлопчатобумажной тканью, пропитанной лаком. Вес планера составил 32 кг. Вклад Вилли был оценен названием готового планера: «Harth-Messerschmitt S-5».
Несмотря на напряженный конец учебного года и необходимость подготовки к вступительным экзаменам в колледж, Вилли в конце августа закончил постройку планера. И тут же получил от Харта из Мюнхена короткое сообщение, что он едет и хочет летать.
Тогда Вилли выпросил у отца помощника – военнопленного француза, направленного работать в их винный магазин. Вдвоем они запаковали планер в ящики, приехали с ними в городок Бишофсхайм и по знакомой дороге – вверх на гору к своей хижине. Харт уже ждал их там. Быстро собрали планер, отбалансировали его. И Харт взлетел. Сначала пролетел всего 80 метров. В последующие дни уже взлетал на высоту свыше 20 и парил 300 м.
Юный Мессершмитт с помощником у планера S-5.
Вилли фотографировал планер и перед началом летных испытаний, и в воздухе, оставив потомкам бесценные изображения их творения. Но в полете планер проявил недостаточную устойчивость по рысканию. Харт решил удлинить фюзеляж. Вилли согласился. Но времени уже не было. Отпуск Харта из армии кончался, да и у Вилли заканчивались летние каникулы, и он должен был приступить к учебе в Высшем реальном училище в Нюрнберге.
Харт снова в письмах к Мессершмитту излагает свои идеи новых планеров, рассматривая Вилли как главного своего партнера по планерному проектированию. В марте 1916 года Харт возвращается с фронта и лихорадочно строит новый планер. Но когда ему удается заключить контракт с одной компанией на его строительство, а Вилли попросил включить и его в этот контракт, то Харт ему отказал, ссылаясь на то, что Вилли еще подросток. Так между ними пролегла первая трещина.
Весна в Нюрнберге уже вступила в свои права. Солнышко припекало, и по улицам неслись веселые ручейки, но рано утром, когда Вилли спешил в училище, все еще было замерзшим. Он с усердием занимался в предпоследнем классе, уроков задавали очень много, и свободного времени опять не было. Когда он вернулся из училища, хозяйка квартиры, у которой он снимал комнату, протянула ему телеграмму. Она была из Бамберга с очень коротким текстом: «Умер папа. Приезжай. Мама».
Высокий семнадцатилетний юноша стоял в прихожей, не в силах пошевелиться. Наконец он пришел в себя и изменившимся голосом спросил у хозяйки:
– Когда ближайший поезд до Бамберга?
– Через три часа, – ответила она, порывшись в висевшем на стенке расписании нюрнбергских поездов.
Вилли быстро собрал сумку и поехал на вокзал.
Фердинанд Мессершмитт скоропостижно скончался от сердечного приступа 28 апреля 1916 года на пятьдесят восьмом году жизни. Семейный бизнес – виноторговлю – возглавит старший брат. Вдова Анна Мария выйдет замуж за американского художника, профессора Мюнхенской академии художеств Карла фон Марра.
Когда Вилли вернулся к занятиям в Высшем реальном училище Нюрнберга, которое имело статус колледжа, Харт с нанятыми помощниками построил и перевез в Рен планер S-6. На нем он уже держался в воздухе три с половиной минуты.
Вилли сидит за письменным столом в арендуемой им уютной комнате. Хозяйка квартиры постаралась, чтобы герр студент ни в чем не нуждался. При свете настольной лампы он внимательно разглядывает титульный лист купленной им сегодня в центральном книжном магазине Нюрнберга технической новинки. Макает ручку с пером в чернильницу и на нижней правой стороне титульного листа книги пишет: «В.Мессершмитт» и ниже – «5.04.1917». Потом, задумавшись, ставит и короткую подпись. Хотя эта книга и была выпущена в Берлине в позапрошлом году, она впервые попалась ему на глаза. Дипломированный инженер Скопик озаглавил ее вопросительным предложением: «Как рассчитать конструкцию и постройку самолета?» Здесь же сообщалось, что в книге 169 иллюстраций, эскизы конструкций и многочисленные примеры расчетов.
Вилли полистал книгу – теперь у него есть над чем скрупулезно работать вечерами. Он протягивает руку и берет с полки на стене другую книгу, из той же серии, но купленную им полтора года назад. Он изучил ее от корки до корки, но ему хочется их сравнить. Ее название тогда его заворожило: «Руководство для авиаконструктора». В ней было тридцать пять таблиц, 218 иллюстраций и подробные компоновки трех самолетов. И опять справа внизу на титульном листе чернилами было им написано: «Вильгельм Мессершмитт. 16.09.1915». Он очень берег эту книгу, часто заглядывал в нее, как в справочник. На его полке за эти два года скопилась целая библиотека книг и журналов по авиации.
В начале лета 1917 года Вилли Мессершмитт получает диплом об окончании Высшего реального училища в Нюрнберге и в радостном настроении возвращается домой. Впереди беззаботные месяцы отдыха в родном Бамберге и за ними поступление в университет.
Но неожиданная повестка на призывной пункт расстроила радужные планы. Вилли надел военную форму, началась мучительная муштра курса молодого бойца. Затем болезнь, госпиталь. После выздоровления Вилли начинает бомбить начальство рапортами с требованием направить его служить в авиационный корпус. Но все безрезультатно. Тогда он отправляет увесистые письма военному начальству в Мюнхен и Берлин, в которых обосновывает необходимость использования планеров в войсковых операциях и предлагает себя в качестве конструктора военных планеров. Но и тут все без ответа. Его отправляют в летно-саперный дивизион, и он попадает в батальон, который подготавливает взрывы. Там он дождался конца войны.
Мирное время открыло двери университетов как для бывших студентов, так и для абитуриентов.
Двадцатилетний солдат.
Вилли уже все решил заранее – только мюнхенская Высшая техническая школа. Это высшее учебное заведение Германии котировалось не ниже московского Императорского Высшего технического училища. Там в это время преподавал аэродинамику знаменитый профессор Жуковский, а его студенты Туполев, Сухой и другие станут известными авиаконструкторами.
Зачисление Мессершмитта на первый курс прошло очень гладко. Ректор даже предоставил в его распоряжение большую комнату для использования в качестве лаборатории исследования летательных аппаратов. Мюнхен – город знакомый, с вековыми традициями научных исследований. В его библиотеках найдешь самые новые издания и самые древние. И до Бамберга поезд идет всего четыре часа. Правда, в городе сейчас неспокойно. Все говорят о революции, частые митинги. Социал-демократы и коммунисты выступают с разными прожектами, и все обещают светлое будущее. Говорили, что Ленин прислал трех евреев-коммунистов организовать Баварскую республику, но он этому не верил. Вилли эта шумиха совсем не трогает. У него своя мечта и свой очень ответственный план: он должен овладеть научными основами создания самых совершенных летательных аппаратов – стать авиаконструктором высочайшей квалификации. Ради этого он поступил в технический вуз, и увлекаться политикой он просто не имеет права.
Авиаконструктор-самоучка Харт носил усы и летом от солнца прикрывал залысины на лбу военной фуражкой. Был он небольшого роста и отличался неукротимой энергией, большими амбициями и невероятным упрямством. Когда все кругом управляли самолетами и планерами рулем направления, рулем высоты и элеронами, на всех планерах Харта управление в полете осуществлялось по старинке – поворотом и деформацией крыла. Ларчик открывался просто: он запатентовал эту систему. Только на следующем S-7 он установил руль направления и педали для его отклонения. Каждый раз, когда Харт приглашал, Вилли никогда не отказывался окунуться в этот волшебный мир надежд, чертежей, качества деталей и узлов, сборки, регулировки и захватывающего полета очередной рукотворной птицы.
Когда выяснилось, что Харт не может принять участие в транспортировке готового S-7 на склон, Вилли в лучшем виде сделал это за него. Он собрал и отбалансировал планер на земле. Харт приехал и начал летать. Все вроде бы получалось.
Они даже испытали новый способ управления по направлению – установили на концах крыла отклоняемые воздушные тормоза. Но этот эксперимент тогда не показался им удачным, и они вернулись к управлению рулем направления.
В очередном полете вдруг налетел сильный порыв ветра, планер сделал кульбит и рухнул. Харт отделался ушибами и сразу решил строить новый.
Они оба не могли уделять этому проекту много времени, но решили не спешить и более тщательно и точно по чертежам изготовить все детали. Схема осталась прежней, но удлинили ферму фюзеляжа и уменьшили площадь крыла. Носок крыла теперь обшивался фанерой, и сечение профиля выдерживалось точнее. Все расходы по постройке планера делили поровну. Лето 1920 года они провели в Рене – Харт много летал на новом S-8, а студент Мессершмитт придумывал разные усовершенствования, чтобы он летал дольше.
Планер S-8 перед рекордным полетом, 1921 год.
В это время большая часть планеристов Германии, сплотившись вокруг энергичного редактора журнала «Воздушный спорт» Оскара Урсинуса, принимали участие в соревнованиях в Вассеркуппе. Эта гора превратилась в постоянное место тренировочных и испытательных полетов планеров. Харт и Мессершмитт с ними не контактировали и не разглашали свои конструкторские решения. В гордом одиночестве они продолжали испытывать планеры на своей горе в Хейдельштейне.
Планер S-8 как бы отдавал им долг за его тщательное изготовление и летал лучше всех предыдущих. Когда время его полета перевалило за десять минут, их посетила дерзкая мысль – попробовать побить мировой рекорд продолжительности полета планера, равный пятнадцати минутам. Надо было только «поймать» восходящий поток воздуха и не выскочить из него как можно дольше.
И это чудо произошло 13 сентября 1921 года – планер затянуло на небывалую высоту. И он не сопротивлялся. Харт боялся отлетать далеко и повернул обратно к месту старта. Он кружил и петлял на высоте 150 метров. Его ручные часы показывали, что он уже продержался двадцать минут – мировой рекорд побит! Он снизился до 60 метров. Но в этот момент произошло что-то непонятное. Планер задрал нос, потерял скорость и рухнул с большой высоты. Сердце Вилли хотело выпрыгнуть, когда он с двумя помощниками бежал к месту падения в 200 метрах ниже точки старта. Они с ужасом увидели искореженные стальные трубки фермы фюзеляжа, распластанное крыло планера и под ним неподвижное тело Харта. Он был еще жив, но без сознания. Быстро соорудили носилки и доставили его в госпиталь. Врачи объявили – перелом таза и черепа, сотрясение мозга. Неофициальный рекордсмен мира Фридрих Харт остался жив, но полностью после полученных травм так никогда и не восстановился.
В двух популярных в Германии журналах «Воздушный спорт» и «Техника полета и самолетовождение» за подписью «Мессершмитт» появляются первые в жизни Вилли публикации, посвященные рекордному полету их планера. Двадцатитрехлетний автор скрупулезно описывает условия, в которых проходил полет, и отдает должное мастерству пилота Харта. Он отмечает, что достигнутый успех – результат почти десятилетних поисков и экспериментов с разными конструкциями планеров, полученный Хартом и Мессершмиттом. И что теперь доказана возможность создания планеров, которые летают длительное время при сильных порывах ветра. В тексте место падения планера указано как место посадки, и ни слова об аварии. В примечании редактора дана рекомендация господам Харту и Мессершмитту в будущем на рекордные полеты приглашать независимых наблюдателей.
Еще до того как разбился Харт, Вилли задумал удивить мир. У него созрел проект невиданного планера. Он был похож на летающее крыло совы. Концы крыла были устремлены вперед, образуя обратную стреловидность. Вилли очень целеустремленно стремился снизить сопротивление планера и решился вообще избавиться от хвостового оперения. Как и прежде, пилот менял угол атаки крыла и закручивал его в ту или иную сторону. Но теперь, когда не было руля направления, педалями летчик отклонял воздушные тормоза на концах крыла. Каплевидный закрытый фюзеляж с кабиной пилота завершал привлекательный облик этого чудо-планера, нарисованный Вилли на большом листе ватмана. Проект планера был настолько дерзким, что Вилли решил пока не показывать его Харту.
Наконец, он решился самостоятельно построить бесхвостный планер по своему необычному проекту. Тяга мюнхенского студента к новым, даже рискованным конструкторским решениям ради улучшения летных качеств планера была настолько велика, что он идет на создание полномасштабной модели для летных испытаний с летчиком в свободном полете и ожидает получить ответ от природы, правильны ли его расчеты. Братья Райт и другие авиаконструкторы тратили годы на продувку своих моделей в аэродинамических трубах и на предварительные испытания в воздухе масштабных моделей без пилота. И только потом на полномасштабном аппарате взлетал пилот. У Мессершмитта времени и средств на длительные исследования не было. Фактор времени в конкурентной борьбе он уже усвоил. Нужен результат, и как можно скорее. Этот подход студента Мессершмитта будет проявляться потом в течение всей жизни знаменитого авиаконструктора.
Но после проведения всех расчетов и изготовления чертежей основных узлов и деталей Вилли решился все показать Харту. Тот поднял брови, долго сопел, проверяя расчеты, задавал вопросы по чертежам и, наконец, изрек: «А что? Может быть, это и полетит».
Планер Мессершмитта S-9 – летающее крыло, 1921 год.
Когда S-9 уже строили, Харту пришла идея принять на нем участие в соревнованиях в Рене. Но этому не суждено было сбыться. Первые же полеты выявили неустойчивость летающего крыла. Как ни старался Вилли вносить все новые изменения, чтобы сделать его устойчивым, ничего не помогало. Дальнейшие летные испытания, от греха подальше, решили прекратить. Так и осталась эта большая белая птица только инструментом получения результата воздушного эксперимента, проведенного ее конструктором. Но Вилли был убежден: отрицательный результат – тоже результат.
Он никогда больше не будет строить бесхвостные самолеты, кроме навязанного ему в 1940 году ракетного перехватчика Ме-163 по проекту Липпиша.
После установления, пусть и неофициального, рекорда продолжительности полета репутация Мессершмитта как конструктора планеров в Германии существенно возросла. Харт все еще находился в госпитале, и Вилли после занятий в институте вечерами работал над новыми проектами планеров в меблированной комнате, которую он снимал в Мюнхене. Они с Хартом уже поняли, что надо построить надежный планер для обучения молодежи полетам с двумя рычагами управления круткой крыла.
Общий вид учебно-тренировочного планера S-10 начертил Харт еще до своего падения. Работая над чертежами узлов и деталей, Вилли, естественно, принимал собственные конструкторские решения. Когда он показывал их Харту в госпитале, то часто получал бурные возражения. Но работа над проектом S-10 все же продвигалась.
Надо было уже думать, где его строить, и Вилли, оставшись без инициативного партнера, был вынужден сам искать место. Остановился на городке Бишофсхейм, куда по железной дороге они привозили свои планеры. Отсюда их везли дальше в гору, где на них летал Харт. В маленькой местной гостинице Вилли арендовал заднюю комнату. Она же служила и мастерской для изготовления деталей нового планера.
Харт в ближайшее время летать не мог. Нужны были новые летчики и добровольные строители их планеров. Как привлечь молодежь? Решили, что надо перебираться туда, где собираются все планеристы, на гору в Вассеркуппе, там построить свою хижину, там открыть свою летную школу. Но для этого необходимо зарегистрировать свою компанию и дать рекламное объявление в журнале «Воздушный спорт».
Студент Вилли становится бизнесменом, ведет переговоры с муниципальными чиновниками и множеством нужных людей, появляется то там, то тут – работает за двоих. В первом номере «Воздушного спорта» за 1922 год появляется объявление: «Строительство планеров Харт-Мессершмитт. Бамберг, Бишофсхейм». В Бишофсхейме он уже создает приличную производственную базу – переоборудует кегельбан в ангар-цех для сборки планеров – и нанимает рабочих.
На горе в Вассеркуппе он строит единственную в округе хижину-ангар с непротекающей крышей, которая сразу становится желанным местом посиделок планеристов. Во время тумана и в дождливую ночь набивалось много народа, и столяр-краснодеревщик, который клеил для Мессершмитта деревянные детали, готовил на всех кофе и крепкий пунш. Дружеское общение с планеристами разных школ было полезно и для Вилли. Здесь были очень интересные личности. От пилотов он узнавал плюсы и минусы разных планеров в воздухе, от конструкторов – удачные и ошибочные решения. Многие из его собеседников в хижине и на горе станут столпами авиационной промышленности Германии. Здесь же Вилли вербовал будущих учеников своей летной школы, которая готовила пилотов для их особенных планеров. Чтобы успешно управлять в полете скручиванием крыла, требовались специальные навыки.
Первым выпускником летной школы стал Вольф Хирт, который фактически только переучивался. Год назад он уже летал здесь на планере-биплане. Сначала Вольф помогал собирать первый планер в Бишофсхейме и даже оставался там за старшего. Потом стал первым летчиком-испытателем готового S-10.
В этот день ветер был хороший, и Вольф легко оторвался от земли. Но когда он набрал высоту метра три, неожиданный порыв бросил планер в сторону. Вольф пытался парировать крен, но новый порыв ветра добил новичка и его большую птицу. Планер врезался в промерзлую землю с креном, и конец рычага управления ударил Вольфа в горло так сильно, что его голос так и не восстановился полностью.
Весна 1922 года застала Вилли за существенной модернизацией S-10 – он хотел значительно уменьшить его сопротивление и создать планер для соревнований. Теперь механизм скручивания концов крыла уже внутри, и сопротивление снизилось. Фюзеляж вместо традиционной трубчатой сварной открытой фермы выполнен из фанеры в форме обтекаемого несущего короба, что также снизило сопротивление. В крыле, как всегда, один лонжерон. Он должен служить осью, относительно которой производится крутка крыла. Потом Мессершмитт запатентует схему однолонжеронного крыла и уже не сможет от нее отказаться даже на истребителе. Крыло крепится к фюзеляжу на двух пилонах и двух подкосах. Это уже планер S-11.
А Вольф Хирт оттачивает свое летное мастерство на втором экземпляре S-10 и начинает учить летать других товарищей по школе. К концу весны еще несколько человек освоили этот планер Мессершмитта и получили летные свидетельства, необходимые для участия в соревнованиях.
Планеры Мессершмитта всегда доставляли много хлопот Технической комиссии, которая проверяла прочность конструкции и давала разрешение для участия в соревнованиях. Вилли так «вылизывал» силовые элементы своих конструкций, что их прочность всегда была на пределе, но они выдерживали все воздушные нагрузки.
На ежегодные планерные соревнования в Вассер-куппе в августе 1922 года Мессершмитт сумел выставить четыре S-10 с питомцами своей школы. Они завоевали много призов. Особенно своим летным мастерством отличились Хирт и барон фон Фрейбург. Но интенсивные полеты выявили и конструктивный недостаток системы управления скручиванием крыла большого удлинения. Проблему теперь горячо обсуждало все планерное сообщество в Вассеркуппе.
Планерист из Ганновера на планере «Вампир» ученого-аэродинамика Георга Маделунга впервые продержался в воздухе более часа, убедительно доказав преимущество аэродинамически чистого планера классической схемы с элеронами на крыле. Это был моральный удар по скручиваемому крылу Харта – Мессершмитта. Но деваться Вилли было некуда, и он решает продолжать совершенствовать свою схему, пытаясь выжать из нее максимум аэродинамического качества.
Здесь, на склоне, и в хижине Вилли очень помогала его младшая пятнадцатилетняя сестра Элизабет, которой нравились планеры и их талантливые строители. Здесь она и познакомилась с Георгом Маделунгом. Потом она удачно выйдет за него замуж, и он станет другом Вилли.
Тут подоспел и «аэродинамический» S-11, на который Вилли очень рассчитывал. Идея была богатая, но погубило этот планер совсем другое. Вольф Хирт взлетел на нем, сидя в непродуваемом фанерном фюзеляже, и сразу почувствовал запаздывание в реакции планера на отклонения рычагов. Он, конечно, еще не достиг того мастерства в скручивании крыла, каким обладал Харт, и новый планер его плохо слушался. Полеты повторялись в разных погодных условиях, а планер вел себя, как необъезженный мустанг. Вилли терялся в догадках. Потом обнаружили производственные дефекты в системе управления крылом. Короткая жизнь S-11 закончилась, когда при изменившем направление порыве ветра Хирт не справился с его управлением и врезался в землю. Для Вилли было интереснее построить новый планер, чем ремонтировать этот.
В этот период постепенно, несмотря на ожесточенное сопротивление Харта техническим новшествам студента, лидерство в тандеме Харт-Мессершмитт переходит к молодому, технически более подготовленному Вилли. Его простые и эффективные конструкторские решения, снизившие вредное сопротивление планера, Харт вынужден был признать. Ученик превзошел учителя.
Планер S-12 Вилли строил впопыхах – хотел успеть к соревнованиям. Но он пытался применить на нем все лучшее, что знал. В дело пошли детали с предыдущих планеров. Он тогда еще не знал истинную причину потери управляемости его длиннокрылых машин на некоторых режимах полета. И S-12 опять оказался таким же. Хотя на нем Вилли использовал свой новый аэродинамический профиль крыла с постоянным центром давления, который до сих пор под названием Геттинген-535 применяют конструкторы планеров, это ничего не дало. И даже замена двух рычагов на одну ручку управления не помогла. Старая система скручивания консолей по-прежнему создавала предпосылку к летному происшествию.
Общий вид планера S-12.
После пяти падений Вольфа Хирта и их длительного тщательного анализа у Вилли уже не было сомнений, в чем их причина. За эту ценную информацию по экспериментам в свободном полете с его детищем не пришлось дорого заплатить, поскольку Вольф в этих падениях серьезно не пострадал. Только надежда Вилли блеснуть с новым планером на соревнованиях 1922 года лопнула как мыльный пузырь.
Если до соревнований Харт и Мессершмитт поддерживали видимость партнерства, то уже в их ходе все видели их отчужденность. Вилли уже не зависел от Харта – два последних планера он конструировал сам и строил их на свои деньги. Через месяц после соревнований Харт направил Мессершмитту официальное письмо о расторжении партнерства. Их компания по строительству планеров перестала существовать. Сборочный цех в Бишофсхейме ликвидировали, а летная школа досталась Вольфу Хирту. А заказанную ранее и доставленную в Бишофсхейм высококачественную древесину для деталей планеров выкупил брат, Фердинанд Мессершмитт. Через восемь месяцев после письма Харта в журнале «Воздушный спорт» появится рекламное объявление новой авиастроительной компании Мессершмитта.
Новый, 1923 год будет для Вилли счастливым, он это чувствовал. Последний курс в институте. Многие инженерные дисциплины позади. Он прекрасно усвоил аэродинамику, аэромеханику, устойчивость и управляемость летательных аппаратов, провел много часов в аэродинамических трубах и умеет продуть любую модель. Его профиль крыла с плавно отогнутой задней кромкой, центр давления которого не смещается при изменении угла атаки, родился здесь, в аэродинамической трубе.
Вилли теперь знает, как сделать скручиваемое крыло послушным при разных и даже отрицательных углах атаки. Его новый планер S-13 впитает в себя все его изобретения и будет лучшим. Работа над чертежами нового планера идет полным ходом. Он немного удлинил фюзеляж, уменьшил хорду крыла и его площадь. Вилли организует свою новую производственную базу на окраине Мюнхена, и весной планер был готов.
Несколько первых полетов Вольфа Хирта были обнадеживающими. Вилли радовался, как ребенок. Наконец-то он создал надежную в управлении конструкцию. Он еще докажет всем этим ученым умникам, что и скручиванием крыла можно управлять креном планера даже при очень сильных порывах ветра.
Вольф Хирт летел на высоте 15 метров при постоянном встречном ветре и наслаждался новым планером Мессершмитта. Кабина не продувается, одна ручка управления и педали руля направления – класс! Внизу проплывали поля с почти растаявшим снегом. Было тихо, и только ветер высвистывал свою успокаивающую мелодию. Вот впереди показался черный массив леса. На его границе планер тряхнуло вниз. Вольф инстинктивно рванул ручку на себя, и вдруг холодок пробежал по его спине: он почувствовал, что ручка отсоединилась от крыла и болтается. Неуправляемый планер S-13 сначала пытался задрать нос, но налетевший порыв ветра прижал его к земле, и он так и врезался в нее почти плашмя. Сильная боль пронзила спину Вольфа Хирта, и он потерял сознание.
«Боже милостивый! Что на этот раз?» – вырвалось у Вилли, когда он в бинокль смотрел на летящий планер и увидел его падение.
Оказалось, что сложилась трубчатая тяга управления, работающая на сжатие. Трубы для таких тяг поставляла одна компания, и никто не додумался проверять толщину их стенки, а на сложившейся тяге она оказалась вдвое заниженной. Вольф Хирт попал в госпиталь с переломом таза. Простой недогляд при изготовлении тяги из готовой трубы обернулся гибелью планера и тяжелой травмой летчика-испытателя.
Но у несгибаемого студента Вилли Мессершмитта уже был готов проект почти такого же, но еще более совершенного планера, размах которого чуть уменьшился, а длина фюзеляжа увеличилась. Этот проект Вилли будет защищать в качестве дипломного проекта по окончании курса обучения по специальности инженера-механика в Высшей технической школе Мюнхена. Тогда студенту Мессершмитту пришлось сильно поволноваться. Руководители факультета не утвердили такую тему дипломного проекта, как планер. Но нашлись заступники – два известных профессора. Один из них интересовался авиацией, поскольку его сын увекался планеризмом. Вдвоем они убедили ректора, что планер может быть темой дипломного проекта.
К началу ежегодных соревнований планеристов в августе в Рене он успеет построить два таких планера. На этот раз свою производственную базу конструктор Мессершмитт разместил в большом сарае во дворе родительского дома в Бамберге. Предварительно он зарегистрировал свою авиастроительную компанию «Flugzeugbau Messerschmitt Bamberg».
Новый летчик-испытатель Ганс Хакмак первый раз взлетел на S-14 незадолго до начала соревнований. Планер управлялся безукоризненно. Склон в Вассер-куппе не баловал планеристов хорошим ветром. Они съехались со своими самыми лучшими рукотворными птицами на ежегодный смотр достижений самых талантливых и смелых, и им нужен был ветер. Но к концу соревнований ветер усилился, летать стали чаще и выше.
30 августа ветер достиг ураганной силы, Вилли решил: это его шанс, и Ганс Хакмак взлетел на S-14 первым. Планер даже не надо было разгонять на веревке. Его просто отпустили на гребне холма, и он сам взлетел, подхваченный движущимся воздухом. Ветер был такой силы, что уже через две минуты длиннокрылый планер с Гансом оказался на высоте 300 метров. Планер вел себя идеально. Казалось, что конструкция Мессершмитта и была создана для сильного ветра. Ганс какое-то время попетлял над склоном, затем с левым креном, подхваченный ветром, полетел кХейдель-штейну. За большим лесным массивом он сел на вспаханное поле, немного повредив законцовку крыла.
Самое интересное было то, что ни один прославленный планер, пытавшийся взлететь при таком сильном ветре после планера Мессершмитта, сделать этого не смог. S-14 был объявлен победителем планерных соревнований 1923 года и лучшим по конструкции.
Так закончилась планерная юность Вилли Мессершмитта. Она сделала молодого конструктора знатоком аэродинамики, прочности самых легких конструкций и летных испытаний. Теперь его влекли моторы. К планеру он вернется только через двадцать лет, разработав конструкцию гигантского грузового Ме-321.
С Фридрихом Хартом он расстался мирно, и они сохранят теплые отношения, вспоминая на редких встречах о целом десятилетии их попыток подняться в небо. Дальнейшая судьба Харта будет нелегкой. Летать он не сможет, потеряет работу архитектора из-за своего членства в партии нацистов. В 1923 году это членство еще не было привилегией. Целых десять лет Харт будет безработным, и только когда партия получит власть, его назначат главным архитектором города Бамберга.
Через десять лет и Вилли Мессершмитт будет стоять на пороге очень трудной дилеммы: отдать душу дьяволу или не отдать.
Колея
В июле 1932 года заявление с требованием назначить Гитлера рейхсканцлером подписал 91 профессор. Через полгода, 30 января 1933 года, Гитлер становится хозяином Германии, и воодушевленные нацисты начали ее переустройство по своим понятиям.
Вилли Мессершмитт сидит за рабочим столом в своем кабинете на заводе в Аугсбурге и просматривает свежие синьки рабочих чертежей своего нового двухместного спортивного М-35. Он еще не знает, что это его последний спортивный самолет. Вилли, как всегда, вложил в этот проект все самое лучшее, что он освоил. Тут и мощный звездообразный мотор в обтекателе НАКА, и консольное шасси, на которое он недавно получил патент. Но мысли его все время возвращаются к тем событиям, которые происходят вокруг.
Вилли смотрел на молниеносные перемены в стране с какой-то потаенной надеждой. Кажется, то светлое будущее, о котором ему так искусно нашептывал Тео Кронейс, действительно не за горами. Ведь сейчас все дошли до нижней точки. Инфляция такова, что все сбережения растаяли, люди стали не только безработными, но и нищими.