Пока не видит Солнце Давыдова Инесса

– Все внутри горит, – произнесла она, хватаясь за шею.

– Так должно быть.

– Боже как больно, – простонала она.

– Потерпи, – прошептал он и поцеловал ее в лоб.

Жжение растеклось по всему телу, затем боль усилилась, особенно в желудке и суставах.

– Что ты мне дал?

– Это лекарство вернет тебя к жизни. Сейчас нет времени на объяснения, смерть может наступить в любую секунду.

– Смерть? – испугано переспросила Клара и попыталась встать.

– Клара, прошло два года, твоему телу нужен эликсир.

– О чем ты говоришь? – ее глаза расширились от страха.

Боль усиливалась, к горлу подступила тошнота, она почувствовала первые рвотные позывы.

– Ты ничего не помнишь?

– О чем? – сквозь спазмы еле вымолвила она.

– Что было два года назад. Ты не помнишь?

– Нет.

В теле была такая тяжесть, что Кларе казалось: она вот-вот провалится сквозь кровать на пол. Суставы ломило, боль была невыносимой, и она громко застонала. Затем она начала мерзнуть, озноб усиливался с каждой минутой. Юрий лег рядом, и она ощутила теплоту его тела.

– Мы одни? – со страхом спросила она, прижимаясь к его груди.

– Нам никто не помешает, – ответил он и обнял ее за плечи, – борись, Клара, борись.

Память возвращалась к ней урывками. Она чувствовала его крепкие объятия и горячие поцелуи. Юрий нашептывал ей слова любви, говорил, что они всегда будут вместе. Временное улучшение длилось недолго: боль уступила место конвульсиям, температура тела начала снижаться. Потом – резкий провал. Вокруг непроглядная темнота и звенящая тишина. Страшно. Но Клара все еще мыслила, а значит, была жива. Внезапный цокающий звук женских каблучков разрезал тишину. Каблучки быстро простучали мимо и стали удаляться, но не прошло и мгновения, как темноту там, куда убежала женщина, прорвал луч яркого света. Женщина вскрикнула и бросилась бежать назад. Ее силуэт четко проявился на фоне света и тут же скрылся во мраке. У Клары создавалось впечатление, что женщина пыталась от чего-то убежать, но не смогла.

Затем яркий свет начал мелькать над головой урывками, словно ее везли по длинному коридору. Приглушенные голоса, среди которых нет голоса Уварова. Чьи-то жесткие руки грубо пытаются разомкнуть ее губы, и она стонет от боли.

– Мне надо знать, что она приняла! – послышался басовитый голос. – Возьмите содержимое желудка на анализ!

Жуткий смрад. Мужские и женские голоса отдаляются. Затем снова тьма. Изредка она видела себя в длинном обшарпанном мрачном коридоре с невероятно высокими стенами. Она блуждала в темноте, словно в лабиринте, натыкалась на неясные препятствия, пока не услышала голос дочери:

– Мама! Мамочка!

Клара открыла глаза и увидела перед собой испуганное лицо Полины.

– Она очнулась, папа! – закричала Полина и прижалась к матери. – Как ты нас напугала, мамуля!

Аркадий нагнулся над женой и поцеловал ее в лоб.

– Поля, иди к бабушке, мама еще слаба.

Дочь закапризничала, но потом все же повиновалась и отошла от матери.

– Где я? – спросила Клара сиплым голосом.

Во рту пересохло, голова раскалывалась от звенящей боли.

– Ты в реанимации. Самое страшное уже позади, – ответил Аркадий и сжал ее руку.

– Что со мной случилось? – испугано спросила она и хотела подняться, но Аркадий ее остановил.

– Тигренок, тебе нельзя двигаться. У тебя поочередно отказывали сердце, печень и почки, температура тела была очень низкой. Но вчера все прекратилось, ты пошла на поправку.

– Как долго я здесь?

– Семь дней, – услышала она ответ мужа и ужаснулась.

Слабость навалилась с новой силой, веки отяжелели, она закрыла глаза и опять провалилась в сон. Иногда она просыпалась и урывками слышала разговоры мужа с врачом.

– Она приходила в себя, но сейчас снова отключилась.

– Это хорошо, значит, диагноз поставлен правильно, – послышался незнакомый женский голос, – в ее организм попал яд.

– В это трудно поверить, доктор, она не могла с собой такое сделать.

– Вы сами сказали, что ей многое пришлось пережить.

– Да, но она справилась, прошло уже два года!

Кларе хотелось закричать: «Нет, я ничего с собой не делала!», но потом она вспомнила странный напиток, который вызвал приступ, и подумала, что это Юрий пытался ее отравить. Но зачем? Ей захотелось кричать от боли, разрывавшей ее изнутри: ведь она думала, что он любит ее, хочет быть с ней рядом, а он!.. Что за сумасшествие? Нет, она все еще спит и это ей снится! Скоро она откроет глаза и весь этот кошмар исчезнет!

Через две недели бледная и исхудавшая Клара в сопровождении мужа и дочери переступила порог новой квартиры. В теле еще была чудовищная слабость и Аркадий, поддерживая жену под локоть, помогал ей передвигаться. Его пристальный и испуганный взгляд периодически скользил по ее дрожащим пальцам, заострившимся скулам и впалым глазам. Аркадий из последних сил превозмогал свое любопытство и, заранее, негодование. Все это время он избегал произносить фразу «попытка самоубийства», но теперь, когда Клара вновь оказалась в семье, ему не терпелось узнать, по какой причине она могла захотеть свести счеты с жизнью. Долгими бессонными ночами он не раз строил догадки, но любое его предположение разбивалось о любовь Клары к дочери.

Полина быстро скинула с себя пальто и побежала в свою комнату.

– Сейчас начнет хвастаться, – сказал Аркадий и сдержанно улыбнулся.

Не успела Клара снять куртку, как Полина вручила ей дневник и с нетерпением воскликнула:

– Мамочка, посмотри мои оценки!

– Поля, дай маме разуться, – грозно прикрикнул Аркадий.

– Ничего, – слабым голосом ответила Клара и поцеловала дочь в лоб.

Клара прошла в гостиную, устало опустилась на диван. Короткая поездка от больницы до квартиры забрала все ее силы. Перед лицом еще маячила худощавая фигура лечащего врача и взгляд, красноречиво говорящий: «Мы еще встретимся». И это было предсказуемо. В процессе лечения Клара не задала ни единого вопроса о вреде, который нанес яд ее организму, о последующей реабилитации, а также ни с кем не говорила о том, как яд вообще попал в ее желудок.

Женщина уже смирилась с тем, что из-за перенесенных стрессов у нее помрачилось сознание: наверное, каким-то образом она достала и приняла яд, когда осталась одна в ненавистной ей квартире. Даже сейчас, оглядев комнату оценивающим взглядом, Клара почувствовала, насколько все вокруг выглядит чужим и некомфортным. В отличие от уютной сочинской квартиры, квартира в Элисте смотрелась пустой и безграничной, как калмыкская степь. Больше всего угнетало отсутствие ярких красок, к которым Клара испытывала невероятную тягу еще с детства.

Чувствуя на себе пристальные взгляды мужа и дочери, которые словно ждали ее одобрения, она улыбнулась и сказала:

– Очень красиво.

– Я перекрасил стены в бежевый, здесь был противный розовый оттенок, – тут же оживился Аркадий. – А ты разве не помнишь квартиру? Ты ведь ее уже видела.

– Нет, – отрицательно помотала головой Клара, – не помню. Я не помню ничего после того, как села в машину к Владимиру.

– И как мы тебя перенесли на диван в гостиной, ты тоже не помнишь? – уточнил Аркадий в очередной раз.

– Нет, – ответила Клара.

Клара сказала неправду: она помнила разговор с мужем, пусть и урывками. Помнила свой странный сон, где присутствовал Юрий. Но из-за того, что в больнице ее посчитали самоубийцей, решила сослаться на амнезию. Так она избежала неприятных разговоров с мужем и свекровью, которая приехала сразу после того, как Клару увезли в реанимацию.

Поля легла к матери на колени и крепко обняла. Клара все чаще замечала в глазах дочери страх – страх потерять мать. Сердце сжалось в комок. Она обняла Полину и нежно поцеловала. Так они просидели около часа: дочь, немного расслабившись, рассказывала ей о новых друзьях, о школе и о сложных предметах в музыкальной школе. Потом показала фортепиано, которое купил ей папа, и побежала демонстрировать свое мастерство.

Полина играла уверенно, закусив нижнюю губу. Вид у нее был сосредоточенный и серьезный. Она старательно перебирала пальчиками заученные ноты, успевая временами поглядывать на мать, чтобы оценить ее реакцию.

С банкой пива в руке в гостиную вошел Аркадий и, прислушавшись к игре дочери, сказал:

– Полина молодец, занимается без напоминаний. Я рад, что ты настояла на занятиях музыкой.

Аркадий сел рядом, заботливо обнял жену и положил ее голову на свое плечо. Внутри его явно зрел вопрос: «Когда лучше начать разговор?»

Клара умиленно смотрела на дочь, не понимая, как еще месяц назад она могла ощущать отстраненность от своей единственной малютки? Сейчас все было иначе. Но к Аркадию чувства так и не вернулись. Клара испытывала огромный страх от того, что в ближайшие часы ей придется рассказать мужу о своей измене. Единственное, что до сих пор останавливало ее – осознание того, что Юрий пытался ее отравить. Впрочем, поступок Юрия не менял главного – Клара изменила мужу и должна открыться перед ним. Лучше сделать это в первый же день по возвращении из больницы. Заламывая руки от страха и волнения, Клара начала подбирать подходящие слова. Его реакцию – побагровевшее лицо, гневный взгляд, ходьбу из угла в угол и хлопанье дверями – она могла предсказать наперед.

Мелодия, донесшаяся из мобильного телефона Аркадия, прервала ее размышления. Он взглянул на определившийся номер, коротко произнес: «Сочи» и ответил на звонок. Во время разговора муж недовольно морщился и с силой сжимал пустую жестяную банку из-под пива, которая издавала при этом такой жуткий металлический стон, что Кларе подумала: «Вот так же от боли и тоски сжимается мое сердце».

Через минуту, после череды коротких контраргументов, Аркадий спросил:

– А это никак нельзя перенести, она еще очень слаба? – затем, выслушав новые доводы, неохотно ответил: – Хорошо. Мы сейчас дома, я вышлю вам смс с адресом.

– Кто это? – испугано спросила Клара, когда муж закончил разговор.

– Следователь из Сочи.

Клара замерла от неожиданности. Уваров! Голова закружилась, страх комком подкатил к горлу, а ладони покрылись липким потом. Она нервно сглотнула и спросила:

– Что ему нужно?

– Хочет задать тебе несколько вопросов по новому делу, в котором, по его словам, ты можешь быть свидетелем. Подробностей он старательно избегал.

– Понятно, – растерянно произнесла Клара, пытаясь унять дрожь в руках.

– Как меня все это достало! – с горечью воскликнул Аркадий и бросил на жену осторожный быстрый взгляд.

Пока муж набивал смс с адресом, Клара размышляла над сложившейся ситуацией. Если бы Уваров пытался ее отравить, то не приезжал бы в Элисту. А что, если она сама приняла яд, как и сказал врач? Отравленное сознание могло нарисовать любую иллюзию. Ведь Клара как никто другой понимала, в каком состоянии она находилась после ночи с Уваровым. Юрий исчез, не сказав ей ни слова. В разговоре она не раз упоминала, что ей нужно на следующий день уезжать, но он не сказал ей «Останься!», не сказал, что хочет быть с ней. Клара слышала эти слова только в новой квартире. А что, если желаемое она выдала за действительное?

Полина начала играть новое произведение и, на секунду прервавшись, воскликнула:

– Мамочка, ты слушаешь?

– Да, солнышко, – на автомате подтвердила Клара и улыбнулась дочери.

Еще сознание рисовало все новые и новые варианты дальнейшего развития событий. А что, если Уваров напросился на встречу, чтобы разведать, помнит ли она его приезд в Элисту или нет? Своим профессиональным взглядом он сразу заметит ее реакцию и захочет довести дело до конца. Значит, она в опасности! Если так, то нужно немедленно открыться мужу и предупредить о беде, которую она навлекла на их семью.

Клара прошла в ванную комнату и умыла лицо прохладной водой. Руки все еще дрожали. Она выпила две таблетки успокоительного и вернулась в гостиную. Полина все еще сидела за пианино и уверенно вела затейливую мелодию. Аркадий распечатал вторую банку пива и задумчиво смотрел в окно. По его виду Клара поняла, что он тоже готовится к обстоятельному разговору.

Опустившись на диван, Клара продолжила размышлять. В памяти всплыл разговор с Юрием в спальне, когда он поил ее обжигающим пищевод напитком. Он что-то говорил о том, что прошло два года, о смерти, об эликсире. Эти три фактора явно были важны, но чем? К тому же Клара помнила нежный и настойчивый тон, которым Юрий пытался ее убедить принять зелье. Помнила, как после этого он лег рядом, стараясь собственным теплом согреть стремительно замерзающее тело Клары. Нет, не похоже, чтобы Уваров хотел ей зла. Зачем? За что? Он всеми силами добивался ее внимания. Так что же произошло на самом деле?

В дверь позвонили, Аркадий выбросил пустую банку в мусорное ведро и с недовольным видом двинулся в прихожую. Сейчас она увидит Уварова. Как ей себя вести? Кларой овладели смешанные чувства – предвкушение встречи с любимым и горечь предательства, если таковое все-таки было. Ее бледное лицо залилось пурпурным румянцем, словно она только что приняла горячую ванну, глаза заискрились, спина выпрямилась. При этом Клара вся дрожала, как осиновый лист на ветру, – хватило бы мимолетного взгляда, чтобы безошибочно определить ее чувства.

Щелкнул дверной замок. Аркадий поздоровался и пригласил настойчивого гостя в квартиру. Клара замерла и прислушалась. От переизбытка чувств ее сердце было готово вырваться из груди. Но голос, донесшийся из коридора, не был похож на голос Юрия, и она с любопытством всматривалась в отражение в зеркале, что бы понять, кто к ним пришел.

В гостиную вошел Коваленко – напарник Уварова, и приветливо поздоровался с Кларой и Полиной. На Клару он смотрел с осторожностью, видимо, зная о ее состоянии. Клара на несколько секунд прикрыла глаза и с облегчением, пусть и немного разочарованно, выдохнула.

– У меня к вам есть несколько вопросов, которые помогут пролить свет на последние события сразу по нескольким делам. Я буду задавать их в хронологическом порядке, – сказал следователь и, взглянув на Аркадия, спросил: – Мы можем остаться с вашей женой наедине?

Аркадия разозлил и одновременно удивил этот вопрос. Чтобы не накалять обстановку, Клара быстро произнесла:

– У меня нет секретов от мужа, – потом повернулась к дочери, которая видя перемены в матери, со страхом разглядывала гостя, сказала: – Полюшка, иди в свою комнату. Нам с папой нужно поговорить со следователем.

Когда девочка послушно покинула гостиную, Коваленко открыл блокнот и задал первый вопрос:

– Вы были в курсе того, что пропали некоторые улики по делу Тихонова?

– Пропали? – уточнила Клара. Она не знала, что говорил Уваров напарнику, и не понимала, как ей лучше ответить.

Ей хотелось спросить, где Юрий, но она из последних сил сдержалась.

– Да. Пропал дневник Тамары Золотаревой и паспорт Тихонова, – подтвердил следователь, не сводя с Клары пронзительного изучающего взгляда.

– Кажется, следователь Уваров упоминал об этом, когда вел дело об ограблении нашего магазина.

– Вы встречали Тихонова до попытки самоубийства?

Клара не поняла, о чьем конкретно самоубийстве говорит Коваленко, но на всякий случай ответила:

– Нет.

– А после? Вы ведь уже знаете, что мы так и не нашли тело Тихонова, но нашли тело утопленника, которого вытащили из воды.

– Да, я об этом слышала. И нет, я его не встречала ни до, ни после.

– Объясните мне, пожалуйста, при каких обстоятельствах материалы по делу Тихонова попали в ваш гостиничный номер? – спросил следователь, украдкой бросив взгляд на Аркадия.

Клара нервно сглотнула, обеспокоено посмотрев на мужа, спросила:

– А что вам сказал Уваров?

– Я спрашиваю у вас.

Аркадий повернулся и вопросительно посмотрел на жену. Его губы сомкнулись в сплошную линию, лицо покраснело от негодования. Молодой следователь стоял у него поперек горла, и Аркадий решил, что в ближайшее время разберется с этим субъектом по-мужски. Он недвусмысленно даст пройдохе понять, что не позволит ему морочить жене голову.

Клара нервно затеребила замок на спортивной куртке, собралась с силами и ответила:

– Уваров и я постоянно обсуждали дело Тихонова. Он задавал мне много вопросов, делился своими соображениями. Когда я узнала от него, что дело Тихонова, скорее всего, спустят на тормозах, то предложила свою помощь.

– И когда это было? – повышая тон, жестко спросил Аркадий, но тут же спохватился, вспомнив о состоянии жены, и мягко добавил: – Мы с Полей уже уехали?

Клара кивнула головой.

– Вот тогда он принес мне материалы дела. Пару часов мы разбирали бумаги вместе, а потом он ушел.

Коваленко заглянул в свой блокнот и, видимо, получив подтверждение сказанным словам, кивнул головой.

– Хорошо. Когда он ушел, материалы дела остались у вас в номере?

– Совершенно верно. Когда я выезжала из гостиницы, попросила администратора позвонить Уварову в управление и забрать материалы дела, оставшиеся в номере.

– А почему сами не позвонили? Вы ведь знали его мобильный телефон?

– Я торопилась, – соврала Клара. Ей не хотелось рассказывать о внезапном исчезновении Уварова из коттеджа.

Аркадию впервые с начала беседы понравился ответ жены: он с облегчением вздохнул и перевел взгляд на следователя. Но Коваленко не обращал на него никакого внимания, все еще продолжая буравить недоверчивым взглядом Клару.

– Нашли что-нибудь интересное в документах? – вдруг спросил он.

– Больше загадок, чем ответов, – уклончиво ответила Клара.

– Следователь Уваров когда-либо давал вам копию дневника Тамары Золотаревой?

– Да. Он у меня, – ответила Клара и начала глазами искать свою сумку, – Аркаша, а где моя сумка?

– Я его выбросил! – резко выпалил Аркадий, допил пиво и с силой скомкал банку.

– Как выбросил? – не поверила своим ушам Клара. – Как ты мог?

– Этот дневник довел тебя до пропасти. Все наши беды начались с этого дневника. Я не хотел, чтобы после больницы ты снова взяла его в руки!

Аркадий резко поднялся, немного походил по комнате взад-вперед и вышел на кухню. Характерный звук возвестил о том, что открыта очередная банка.

– Расскажите мне подробно о своих передвижениях в последние двое суток перед отъездом в Элисту, – попросил следователь и приготовился записывать показания свидетельницы в блокнот.

Клара насторожилась, Коваленко явно о чем-то недоговаривал.

– Где Уваров? – не выдержала она.

– Мы перейдем к этому вопросу позже, – Коваленко постучал ручкой о блокнот, пытаясь скрыть тяжелый вздох, вырвавшийся из груди, – расскажите о своих передвижениях.

Несколько секунд Клара собиралась с мыслями, старательно выуживая из закоулков памяти события, предшествующие отъезду. Затем начала подробно рассказывать о работе: найме новой сотрудницы, ограблении, ремонте салона. В рассказе она не стала делать акцент на мистические нюансы, связанные с человеком в черном, а просто сказала, что он был последним покупателем перед ограблением. Закончила Клара кратким описанием свидания в зимнем саду. Когда она дошла до отъезда Уварова на вызов, Коваленко спросил:

– Значит, когда я забрал его из коттеджа, вы оставались внутри до утра?

– Да, – подтвердила она и встревоженно посмотрела в сторону кухни.

Тишина красноречиво говорила о том, что муж внимательно следил за канвой разговора. Клара хотела уже рассказать о внезапном появлении Уварова посреди ночи, но тут Коваленко спросил:

– А кто-нибудь может подтвердить ваш утренний отъезд из коттеджа?

– Да. Я всегда пользуюсь одной и той же службой такси.

Клара озвучила название компании и описала приметы водителя, который подвозил ее к магазину.

– Мои сотрудницы Лиля и Ольга могут подтвердить тот факт, что я заезжала в салон.

– Они уже подтвердили, – сказал Коваленко и задал следующий вопрос: – После магазина вы поехали в гостиницу?

– Да. Там меня уже ждала машина.

– Какая машина?

– Муж нанял водителя, чтобы тот отвез меня в Элисту.

Аркадий с озадаченным видом вышел из кухни и сел на диван. Вид у него был подавленный. Клара подметила, что он прилагал массу усилий, чтобы не смотреть в ее сторону. Коваленко это заметил и спросил:

– Вы подтверждаете, что посылали машину за женой?

– Да. А собственно, в чем дело? Почему вас интересует передвижения моей жены?

Коваленко закрыл блокнот и, нахмурив брови, ответил:

– Следователь Уваров погиб при исполнении в ночь с двадцать второго на двадцать третье октября.

От услышанного у Клары перехватило дыхание, перед глазами все поплыло, уши заложило. Непрерывный тихий свист сделал голоса присутствующих мужчин далекими, поэтому последующий разговор она слышала так, словно он проходил в соседней комнате.

– При осмотре его вещей в его пиджаке были обнаружены фотографии вашей жены, – пояснил свой интерес следователь и вынул из кармана куртки пачку снимков.

Аркадий начал перебирать их один за другим.

– Мы пришли к выводу, что следователь Уваров подозревал вашу жену в причастности к делу Тихонова. Скорее всего, он вел за ней наблюдение.

– Судя по фото, согласен: он явно следил за моей женой, но это не доказывает ее причастности к делу утопленника.

– Таинственным образом пропали дневник и паспорт Тихонова. Мы предполагаем, что ваша жена выкрала дневник и каким-то образом помогла Тихонову выехать из страны.

– Бред! – воскликнул Аркадий. – Чистой воды бред. Проверьте ее показания, и если выяснится, что она была именно там, где говорит…

– Мы проверим, – оборвал его следователь, – но согласитесь, что события, предшествующие ее отъезду, были весьма странными.

Клара почти не слушала их. Погиб при исполнении! Эта новость никак не вязалась с ее внутренними ощущениями и отрывистыми воспоминаниями. Где и как он погиб? Кто его убил? Ее сознание было далеко, она видела себя в коттедже, лежащей в объятиях Юрия, помнила его нежный взгляд. Неужели это была их последняя встреча?

– Сначала ваша жена видит утопленника и указывает на его вещи; потом оказывается, что это не тот утопленник. Затем тело пропадает из морга. После вашего отъезда на магазин совершается нападение, сотрудница попадает в больницу с аномально пониженной температурой тела. Утопленника, наконец, находят. Затем ваша жена приглашает следователя Уварова в коттедж, ужинает с ним, и через час после отъезда его убивают при исполнении. Затем ваша жена принимает яд и попадает в больницу.

– Ваша версия притянута за уши. Так я могу привлечь любого человека к чему угодно. В чем был мотив Клары? Мы не знали этого Тихонова, со следователем Уваровым познакомились во время следствия.

– Вы уверены? Ваша жена молчит.

– Клара, – осторожно позвал Аркадий.

Она перевела на него взгляд.

– Ты что-нибудь скажешь?

Новость, которую она только что услышала, произвела на нее такое впечатление, что весь тот страх, который она испытывала при мысли о том, что придется открыться Аркадию, вдруг показался смешным. Кларе отчаянно хотелось разделить с кем-нибудь свое горе, рассказать, как она любила Уварова, что глупо подозревать ее в том, что она могла нанести ему хоть какой-то вред! Поэтому она разомкнула губы, положила руки на колени и тихо произнесла:

– Мы с Юрием полюбили друг друга с первого взгляда. Потом долго боролись со своими чувствами. За день до моего отъезда он пригласил меня на свидание. Он и раньше приглашал, но я отказывалась.

Аркадий, словно укушенный, подскочил на ноги, пошатнулся и снова опустился на диван. В его глазах промелькнули гнев, злоба и недоумение одновременно.

– Перед отъездом я не смогла устоять: от одной мысли, что я его больше не увижу, я сходила с ума, – продолжала Клара, глядя на следователя, – Я ехала в Элисту, чтобы сказать мужу, что полюбила другого.

Аркадий вскинул на нее изумленный взгляд, вспомнив разговор перед командировкой. Тогда Клара действительно пыталась сказать ему что-то важное, и теперь он понял, что именно.

– Тогда я не знала, что Юрий погиб. Я думала, что утром он просто ушел домой, ведь у него не было одежды. Только эти странные пальто и шляпа…

– О чем вы говорите? – насторожился Коваленко.

Больше она не могла сдерживать свое горе и заплакала.

– Он пришел среди ночи… Раненный…

– В котором часу это было? – спросил Коваленко. Следователь нахмурился и подался корпусом вперед, в его глазах плескалось недоверие.

– Не помню точно. Наверное, где-то около двух или трех часов ночи. Он поел… Был такой голодный… Принял душ, потом лег спать…

Коваленко встал с места и жестом пригласил Аркадия в коридор. Они вышли, и до Клары донеся громкий шепот следователя:

– Вы были правы, у нее что-то не так с головой. Он не мог вернуться в коттедж. В час пятнадцать он был уже мертв. Труп с места преступления увезли только к четырем утра.

Клара перестала плакать, вытерла слезы и сконцентрировалась. Если Уваров действительно погиб в час пятнадцать, как он мог провести с ней ночь? Она схватилась за голову. Страх снова сковал ее сердце, но теперь это уже был страх за собственное психическое здоровье.

Аркадий вышел со следователем на лестничную площадку.

«О боже, со мной что-то не так, – подумала Клара и прикрыла рот ладонью, подавляя вырывающийся наружу крик. – Похоже, я схожу с ума. Так что же случилось на самом деле в ту ночь в коттедже?»

Клара просидела на диване несколько часов – ошарашенная, сбитая с толку, растерянная. Аркадий уложил дочь спать и позвонил матери, чтобы попросить ее снова приехать. Он несколько раз пытался заговорить с женой, но ее отстраненный вид пугал его. Аркадий метался по квартире, как загнанный зверь, не зная, что ему делать дальше. Как достучаться до сознания жены? Больше всего он боялся за дочь. Ребенок не должен видеть мать в таком состоянии!

После нескольких неудачных попыток он все же собрался с силами, сел в кресло напротив жены и произнес:

– Клара, нам нужно поговорить. Ты пугаешь меня.

Она подняла на него отсутствующие глаза и тихо сказала:

– Поверь мне, сейчас нет существа испуганней меня.

– Ты ехала в Элисту сказать, что уходишь от меня?

– Нет, я хотела сказать, что полюбила другого. А расставаться нам после этого или нет, решать должны были мы вместе.

Он сжал кулаки, глубоко вдохнул и спросил:

– Уваров тоже отвечал тебе взаимностью?

Она кивнула головой.

– А как ты это поняла? – недоверчиво спросил Аркадий.

Она вскинула на него недоуменный взгляд и ответила:

– Такое чувствуешь сразу.

– Просто твоя версия сильно расходится с реальными событиями…

– Да, я слышала ваш разговор в коридоре.

– По словам следователя, Уваров в последние дни вел себя странно, был растерянным, плохо соображал. О ваших отношениях он никому не рассказывал, хотя всегда хвастался друзьям победами на личном фронте.

Аркадий собрался с силами, сложил руки в замок и сказал:

– Клара, я говорил с твоим психиатром перед выпиской. Она объяснила мне, что твоя психика неустойчива к стрессам.

Муж взял паузу. Клара подняла на него глаза и прислушалась: что-то в его тоне ей сразу не понравилось.

– Ты только открыла магазин – и тут как гром с ясного неба наш очередной переезд! Потом на магазин напали. А до этого на твоих глазах утопился человек. У твоей подруги начались проблемы с мужем. Тебя чуть не сбила машина. И, вдобавок, этот мистический дневник, от которого ты не могла оторваться.

– Зачем ты его выбросил?

– Тигренок, я сделал это для тебя. Эта тетрадь на тебя нездорово влияла.

– Дневник Тамары тут совсем ни при чем.

– Я так не думаю. С первых дней ты прониклась историей, описанной в дневнике, ходила задумчивая, – настаивал Аркадий. – Вдобавок, тебе понравился следователь, а ведь у тебя завышен нравственный порог, ты требовательна в первую очередь к самой себе. Возможно, ты подсознательно упрекала себя за эти чувства. Кроме того, до последнего времени ты никогда не расставалась с дочерью, и это тоже стало фактором стресса. Твоя психика не выдержала давления и дала трещину. Ты не справилась с навалившимся грузом. Это легко поправимо. Походишь к врачу, попьешь антидепрессанты, и все пройдет.

Клара не сводила с мужа глаз. Сейчас он скажет то, что ей совсем не понравится…

– Иначе я вынужден буду тебя госпитализировать, – мягко произнес Аркадий. – Я не могу допустить, чтобы рядом с моей дочерью находилась женщина, не контролирующая свое поведение.