Упрямое время Вереснев Игорь

5. Бесы в городе!

Самым простым решением была гостиница. Но для этого требовался паспорт, а его, ясное дело, у бесовки не было. Зато были рожки и хвост. Поэтому вариант с гостиницей Бабанкин отмёл сразу же. Безопаснее снять на пару дней квартиру. Взять газету с объявлениями и звонить по всем адресам, пока найдётся подходящий. А если газеты под рукой нет – воспользоваться объявлениями, расклеенными на заборах.

Ближайшее скопление белых квадратиков обнаружилось неподалёку от дома, на троллейбусной остановке. С седьмой попытки им повезло, квартирка сдавалась посуточно, цена была вполне приемлема, и въезжать можно хоть сию минуту. Единственное неудобство – «счастье» это располагалось далеко от центра города. Однако выбирать было не из чего, и Артём решил ехать.

Час пик давно закончился, городской транспорт поредел. Пока ждали троллейбус, пока тарахтели до конечной, а оттуда – ещё двенадцать остановок автобусом, часовая стрелка доползла до начала одиннадцатого. Здесь, на окраине, народ в такое время предпочитал сидеть по домам, таращиться в экраны телевизоров, а не совершать вечерние моционы. Артём обвёл взглядом безлюдные окрестности, вспоминая продиктованный хозяйкой квартиры маршрут: «От остановки – налево, через сквер, прямо к девятиэтажкам». Пресловутые девятиэтажки светились вдали квадратиками окон, а сквер на пути выглядел чёрной дырой. Ладно, прорвёмся.

Наверное, когда-то это и правда было сквером. Но за годы перестройки и первичного накопления капитала оно успело превратиться во что-то совершенно дикое. Корни деревьев, упивающихся предоставленной свободой, растерзали остатки асфальта в клочья, так что аллеи превратились в звериные тропы. Некогда декоративные кустики поднялись неприступными стенами лабиринта. А хуже всего – ни один фонарь не пережил смутное время. Дише темнота не мешала, даже в очках она видела не хуже кошки. Но Бабанкин споткнулся на первой же колдобине и поспешил схватить бесовку под руку. Так и шёл всю дорогу, чертыхаясь на городские власти, правительство и человечество в целом. Площадка с давно высохшим и обвалившимся бассейном посередине показалась долгожданным оазисом. Девятиэтажки теперь были гораздо ближе, и оставшаяся треть пути не выглядела такой мрачной и жуткой, как джунгли за спиной…

– О, ляля, ты чего в очках? Ночь на дворе!

Из кустов справа вывалились двое парней. Не парни даже, так, подростки-сопляки. Один, изрядно поддатый, остановился, покачиваясь, вперив взгляд в бесовку.

– Да она слепая. Пошли отсюда, – потянул его за руку приятель.

– Слепая? Ты слепая, а?

– Не отвечай, я сам с ними разберусь, – тихо шепнул бесовке Бабанкин. И попробовал, было, обойти парней, но поддатый шагнул наперерез.

– Ты шо не отвечаешь? Или ты ещё и глухая?

– Ребята, шли бы вы своей дорогой, – как можно более дружелюбным тоном посоветовал Артём.

– Дядя, а ты шо грубишь? – покосился на него пацан. – Девочка, может, со мной гулять захочет? А, ляля? Пошли…

Он сделал недвусмысленный жест руками и бёдрами. Бабанкин нахмурился – не хватало с пьяными молокососами разбираться. Стоящий рядом с ним парень был довольно плечист, но на ногах держался неуверенно. Его приятель выглядел более трезвым, но и более хлипким. К тому же он не спешил втягиваться в конфликт, стоял, ковырял в носу и наблюдал за происходящим. Нужно было действовать решительно.

– Пошёл отсюда, недоносок! – Артём шагнул к парню, высвобождая правую руку, на случай, если придётся всё же врезать.

Кусты за спиной затрещали, выпуская ещё троих, достаточно трезвых и накачанных. Расстановка сил резко изменилась. Бабанкин почувствовал, как внутри екнуло и ноги начали наливаться свинцом.

– Хорь, кто тут тебя обижает?

– Ляля со мной идти хочет, а папик не пускает. Наезжает, – осклабился поддатый.

Троица не спеша направилась к Бабанкину, окружила. Самый рослый из парней, кажется, главарь, смерил его взглядом, презрительно плюнул под ноги.

– Не хорошо, дядя, малолеток снимать. Давай бабло, мобилу и вали отсюда. Нам с девочкой поговорить надо.

– Что? – Артём оглянулся. Путь к отступлению был отрезан, – напарник Хоря стоял за спиной Диши.

– Ты не расслышал, бля?

Парень не торопясь вынул из кармана руку. Тихий щелчок, и блеснуло лезвие зажатого в кулаке ножа. Артём облизнул вмиг пересохшие губы. Дело принимало оборот нешуточный. Отдавать кошелёк – все его сбережения! – было никак нельзя. А мобильник… пусть подавятся! Он кивнул, вынул из кармана телефон, протянул главарю. Один из подручных выхватил, осмотрел скептически.

– Трубка – фуфло.

– Денег у меня нет.

К этому заявлению главарь отнёсся скептически. Но настаивать не стал, повернулся к Дише:

– А у девки? Есть мобила? Цацки какие?

– Она глухонемая. И слепая, – поспешил с объяснениями мелкий.

– Тогда сами проверьте.

Хорь, или как там его, с готовностью подскочил к Дише. Сунул руки под пиджак, облапил грудь. Хохотнул довольно:

– Она без лифчика. Сиськи клеевые, хоть и маленькие. Пуговки торчком.

– Убери от неё руки! – Бабанкин дёрнулся в их сторону…

Голова треснула под рухнувшей небесной твердью. Ослепнув на миг от брызнувших из глаз искр, Артём присел. Вылетевшая из роя брызг нога врезалась в пах, затопив тело немыслимой болью. Асфальт ударил по коленям, ринулся в лицо. Он успел уцепиться в него руками и тут удары обрушились на ребра.

– Видит она всё, глянь, как трепыхается! – донеслось сквозь звон в ушах. – Не боись, мы твоего папика до смерти убивать не будем.

Удары прекратились. Чья-то рука обшарила карманы.

– А вот и бабло. Набрехал, пидар!

Ещё один удар, довершающий, заставил таки ткнуться носом в асфальт. Больше Бабанкин гопников не интересовал. Внимание их переключилось на Дишу.

– Не боись, ляля, тебя не тронем – если возьмёшь у всех по-хорошему. Хорь, тащи её.

Затрещали кусты рядом. Артём, оторвав лицо от асфальта, просипел:

– Не трогайте её! Диша…

– Заткнись, падаль! – пригрозили, было, ему… И тут Хорь завизжал: – А, сука, пусти! А! Отцепите её! Она мне харю порвёт!

Возня в кустах была короткой, и судя по пацанячьим воплям, отчаянной. А затем кто-то заорал:

– Пацаны, это не девка! У неё рога на башке и хвост! Тикаем!

Кусты затрещали, сметённые стадом испуганных горилл. Затопотало по асфальту несколько пар ног, убегающих в сторону девятиэтажек.

Артём наконец смог перевернуться на бок, сел, кривясь от боли в паху и рёбрах. Опять хрустнули кусты, Диша подошла, присела рядом на корточки. Кажется, особого ущерба она не понесла, только очки отсутствовали, и сорванный с головы платок болтался на шее. Да ещё перчатки на пальцах были прорваны острыми твёрдыми коготками.

– Они убежали, – бесовка положила перед Бабанкиным выкидной нож, отобранный у главаря. – Сеньор, тебе больно?

– Есть немного.

– Зачем ты разрешил себя бить?

– Они как-то не спрашивали, знаешь ли. Если ты такая крутая, что ж сразу не вмешалась?

– Ты велел не отвечать. Сказал, что сам разберёшься.

Артём облизнул прикушенную губу. Диша была права, крыть нечем. Недооценил бесовские возможности. Он раздражённо кивнул на лежащий перед ними нож:

– Это на кой? Лучше бы кошелёк вернула. Что теперь делать будем без денег?

Диша виновато поникла.

В довесок ко всем неприятностям начал накрапывать собиравшийся с утра дождь. Сперва редкими капельками, а затем пуще и пуще принялся поливать кусты, деревья, грязный асфальт. Артём смачно выругался, попытался встать. Постанывая, выпрямился, прислушался к болевым ощущениям. Кости вроде бы уцелели, остальное – мелочи.

– Ладно, нечего мокнуть. Пошли искать, где можно от дождя укрыться, – скомандовал.

В стороне от центральной аллеи парка они обнаружили полуразрушенное сооружение. Кто-то начинал строить то ли магазинчик, то ли кафе, но дальше кирпичной коробки дело не пошло. Возможно, владелец не пережил «бурные девяностые», возможно, «сел» слишком рано, или не очень удачливым бизнесменом оказался. Нового хозяина долгострой не приобрёл и постепенно рассыпался под ударами воды, ветра и загребущих рук аборигенов. Но крыша пока уцелела. Пахло в развалинах соответствующе – мочой, блевотиной и протухшими фекалиями. Однако выбирать было не из чего. Стараясь не наступить в темноте на продукты чужой жизнедеятельности, Артём выбрал угол почище, осторожно сел на пол, прислонился спиной к стене, вытянул ноги. Бесовка опустилась рядом на корточки, вопросительно заглянула в лицо. Бабанкин болезненно дёрнул головой.

– Переночуем здесь, хватит с нас приключений. А завтра решим, что делать. – Видя, что спутница остаётся в прежней позе, предложил: – Ложись, спи.

– А ты, сеньор?

– И я попытаюсь. Сидя, – сама мысль о том, чтобы опустить ноющие бока на твёрдый холодный бетон вызывала болезненные спазмы. Он похлопал себя по бедру: – Клади сюда голову и спи.

Повторять приглашение не потребовалось, Диша мигом легла, свернулась клубочком. Артём осторожно коснулся рукой курчавой шерсти на затылке, провёл пальцами по ушку, по поросшей мягким пухом щеке.

– Спи, утро вечера мудренее.

Спала ли Диша или притворялась, Бабанкин не понял. Во всяком случае, не ворочалась, и дыхание было ровным. Сам же он долго не мог уснуть. Мешало всё – и боль, и неудобная поза, и твёрдый камень под задницей, и шуршащий над головой дождь. Потом и нога, на которой лежала голова бесовки, затекла. Несколько раз Артём проваливался в тяжёлую чёрную дрёму, и тут же просыпался. Драка была слишком свежа в памяти, собственная беспомощность злила до изнеможения. Не смог справиться с горсткой молокососов, позволил себя избить! Стыд, горечь и уязвлённое самолюбие клокотали внутри, не желая успокаиваться. Единственное утешало – недолго осталось терпеть. Скоро всё изменится, вот тогда он со многими поквитается!

По-настоящему заснуть удалось лишь под утром. Да и понял он, что спал, только когда глаза открыл. Снаружи было светло, дождь прекратился, оставив сырую осеннюю серость. Голова Диши ночью сползла с его ноги. Артём несколько минут разглядывал спящую бесовку, потом осторожно встал. Затихшая было боль ударила по рёбрам, выстрелила в затылок, заставив тихонько охнуть. Давненько его так не били. С армии, пожалуй.

Он выбрался наружу, расстегнул рубашку, оглядел себя. Громадные кровоподтёки синели на боках, как и следовало ожидать. Осторожно потрогал пальцами рёбра, целые? Стопроцентной уверенности не было, но не в больницу же идти, в самом деле? С головой дела обстояли лучше – череп удар явно выдержал, отделавшись здоровенной гулей. Тронешь – болит, резко шевельнёшься – болит. Но ни тошноты, ни головокружения нет. Значит, и сотрясения мозга нет. Артём невесело усмехнулся – сотрясать нечего. Ну-ну, это мы ещё посмотрим.

Мочевой пузырь подал стандартный утренний сигнал. Однако привычный процесс после вчерашнего удара в пах тоже оказался болезненным. Морщась, чуть не плача, Артём бережно придерживал распухшее «хозяйство», ожидая, когда исчерпается струйка. В ближайшие дни думать об использовании «инструмента» для каких-либо иных целей не приходилось.

Струйка оборвалась последними капельками, брызнувшими, как водится, на брючину. Бабанкин поднял глаза и обмер – прямо перед ним стояла Диша, внимательно наблюдающая за процессом. Смутившись, он затолкал «хозяйство» в трусы, застегнул молнию. Спросил, насупившись:

– Ты чего?

– Я вышла за тобой, сеньор. Доброе утро.

– А… Доброе утро.

– Оно мудренее?

– Кто?

– Утро.

Артём фыркнул.

– Мудренее, мудренее. Ничего страшного вчера не случилось. Просто теперь придётся искать деньги, чтобы добраться до Балаклеи.

Он сосредоточенно пошарил в карманах, надеясь обнаружить завалившуюся купюру. Не повезло, лишь горстка мелочи, брошенная когда-то в карман куртки. Этого было мало.

Поняв по выражению лица «сеньора», что сумма того не устраивает, бесовка с готовностью предложила:

– Я больше принесу!

– И где ты их возьмёшь?

– Отберу у аватаров.

– Так они тебе и отдали! Крик начнётся, милицию вызовут. Мало нам неприятностей?

– Я тихонько. Подстерегу одного, пока другие не видят, быстренько задушу, а деньги заберу. Никто не узнает, что это я была, они ведь всё время друг друга убивают.

Бабанкин остолбенел на несколько секунд от такого заявления. Потом отрицательно покачал головой.

– Нет уж, деньгами займусь я. Убивать из-за них – это последним отморозком нужно быть. Да нам и требуется всего-ничего! Займу у Свинтицкого. Сегодня какой день недели? – Он постарался сосредоточиться, мысленно перебирая числа на календаре: – Среда, отлично! У него вторая смена, значит, сейчас дома, отсыпается. Поехали, на автобус мелочи как раз хватит.

Они уже двинулись сквозь мокрые кусты к аллее, когда Артём внезапно сообразил, как вчерашняя потасовка сказалась на облике спутницы. Он-то привык к угольно-чёрным глазам бесовки, но другие… Остановился резко.

– Вот чёрт! Нельзя тебе в таком виде на люди показываться. Очки где твои?

– Не знаю, – Диша пожала плечами. – Аватар их забрал, а потом, кажется, бросил. Может быть, там и лежат?

– Пошли искать. Надеюсь, их не растоптали.

Они поспешили к месту происшествия, благо, аллея парка была пока что пуста. Только в самом конце, у девятиэтажек, маячили первые прохожие, идущие к остановке.

Искать долго не пришлось. Кусты «волчьей ягоды» справа от дорожки были изрядно помяты – ночные «бетмены» уносили ноги, не разбирая пути. Артём сунулся туда и досадливо скрипнул зубами. С одной стороны им повезло – Дишины очки видимых повреждений не получили. С другой – не очень. Собиратель опустевшей тары уже нашёл их, и теперь вертел в руке, с интересом разглядывая. Запухшая, давно не бритая рожа, неопределённого цвета пиджак и штаны не оставляли сомнений о социальном статусе бутылочного сталкера. Связываться с таким дерьмом не хотелось, но выбора опять-таки не было.

Бабанкин протиснулся сквозь кусты, хрустя ветками. Кивнул повернувшемуся на шум мужику:

– Привет. – Ответа не последовало, да не очень-то и хотелось. Артём перешёл к делу: – Моя подруга очки обронила. Вот эти.

В мутных глазах отпечатался дамп работы полуперегоревшего процессора в голове бомжа. На оценку введённой информации ушло секунд тридцать, не меньше. Наконец последовал результат:

– Пятёрка.

Очки Артём купил в «Белом Лебеде» за двадцать «гэрээн», цену бомж не накручивал. Но сейчас и пятёрки в кармане не было.

– Ага, как же, разбежался. Давай сюда!

– Я нашёл, – насупившись, мужик сунул очки в карман и попятился.

– Ты что, не понял? Отдай, я говорю!

Бомж явно не намерен был расставаться с добычей. Ответ его был коротким, нелитературным и вполне однозначным.

– Что ты сказал?! – Артём двинулся на противника, но тот быстро выдернул из сумки устрашающего вида «розочку», выставил руку навстречу:

– Не подходи, сука!

Артём нерешительно переступил с ноги на ногу. Что делать, он не знал. Навыки рукопашного боя, которые ротный пытался привить подчинённым, вылетели из головы много лет назад. И бомжара скумекал, что противник у него вовсе не опасный и безоружный. Довольно оскалился, демонстрируя гнилые пеньки.

Он начал было высказываться по поводу Артёма и всех его родственниц, когда кусты вновь затрещали, пропуская Дишу. Бесовка встала по правую руку от «сеньора», смерила неприятеля взглядом. Предложила:

– Сеньор, я заберу очки?

– У него «розочка», – предупредил об очевидном Бабанкин.

– Ну и что?

Бомж быстро переводил взгляд с одного противника на другого. То, что их теперь двое, ему не нравилось. К тому же в облике девушки было что-то странное. «Процессор» не успевал обработать поток информации, и его обладатель счёл за лучшее ретироваться. Он едва успел дёрнуться в сторону…

Это было неразумное решение. Только что Диша стояла рядом с Артёмом, а уже повисла, обхватив ногами противника, уцепившись когтями в руку и шею. Люди так прыгать не умеют, лишь кошки и бесы. Бомж сдавленно вскрикнул и опрокинулся на спину, в грязь и пожухлую траву. Жалобно звякнули бьющиеся бутылки в выроненной сумке. Артём подоспел вовремя, ещё чуть, и «розочка» в вывернутой руке проткнула бы глаз незадачливого сталкера. Бабанкин выдернул оружие из грязных пальцев, зашвырнул подальше, выудил из кармана пиджака очки. Брезгливо поморщился, глядя, как начинают лезть из орбит глаза на опухшей багровой роже.

– Отпусти его. Нефиг о всякую мразь пачкаться.

В автобус заходили не на конечной, потому сидячих мест им не досталось. Сперва Бабанкин не придал значение подобной мелочи. А потом пожалеть, что не прогулялся две остановки в обратном направлении. Было утро рабочего дня, маршрут пролегал по спальным районам города. Через пять минут автобус был набит битком, но продолжал останавливаться, пополняясь желающими ехать. Хоть над кабиной водителя и красовалась табличка, пытавшаяся убедить, что «общее число пассажиров в салоне равно тридцати шести», Бабанкин ей не верил. Разбалованный заводской «газелькой», исправно доставляющей на работу и домой, он знал о «часе пик» скорее теоретически. Теперь же пришлось намертво вцепиться в поручень и стиснуть зубы, чтобы не орать всякий раз, когда задевали локтем по рёбрам. Растерявшуюся от такого наплыва аватаров Дишу и вовсе унесло куда-то вглубь салона.

На счастье, ехать через весь город им не требовалось, Свинтицкий жил в этом же районе. За одну остановку до цели Артём начал обеспокоено озираться по сторонам. Его оттеснить далеко от двери не сумели, но бесовке предстояло как следует потолкаться. Он приподнялся на цыпочки, ища взглядом спутницу. И забеспокоился ещё сильней. Диша висела, цепляясь руками за поручень вверху, и на синих губах её играла томная улыбка. Глаза скрывали очки, но Бабанкин готов был поклясться, что они сейчас зажмурены от блаженства. Такое выражение он сотни раз видел на фотках порносайтов и иногда – у своих бывших подружек. И объяснение было тут же – за спиной бесовки пристроился мужичек в кепке, с отрешённым видом глядящий в сторону.

– Диша! – Артём позвал, стараясь перекричать натужный рёв двигателя. – К двери пробирайся! На следующей выходим.

Бесовка встрепенулась. Повернула голову к Бабанкину, поспешно закивала. Мужик в кепке тоже невольно оглянулся. И тут с его лицом начали твориться метаморфозы. Отрешённое выражение сменилось недоумением, затем – удивлением, подозрением, пониманием. И в завершение взорвалось ужасом. Он отпрянул, выпучив глаза:

– Хвост! У неё хвост!

Гомонящий автобус мгновенно замолк, все лица, как по команде, повернулись к орущему. А тот рванулся к двери.

Диша ошеломлённо завертела головой, натыкаясь на такие же ошеломлённые взгляды. Артёму казалось, что вокруг неё должно возникнуть пустое пространство. Но это было физически невозможно. Толпа лишь колыхнулась раз, другой, будто волны пошли от брошенного в воду камня. Пытаясь воспользоваться заминкой, Диша устремилась к выходу, в живой коридор, проложенный мужиком в кепке. Неправильно истолковав её намерения, тот заорал громче:

– Да держите же её! Не подпускайте ко мне!

Несколько рук метнулось к Дише. То ли случайно, то ли преднамеренно, косынка и очки оказались сдёрнутыми. И тут рокот автобусного двигателя перекрыл оглушительный женский визг:

– Ой, мамочки, да шо ж это?! Это ж сатана рогатый!

– Она в шерсти вся! – подхватила дуэтом вторая. – И рога на голове!

Случившееся дальше Артём мог описать только приблизительно. Вопль послужил детонатором. Полсотни человек, набившиеся в салон, завизжали одновременно. Автобус резко вильнул к обочине, затормозил, заставляя стоячих валиться на сидячих. Люди посыпались из распахнувшихся дверей, давя друг друга, падая на четвереньки, теряя сумки и пуговицы.

Артёма вынесло одним из первых. Корчась от боли в рёбрах, он отскочил в сторону, дожидаясь, когда Дише удастся выбраться наружу. А люди сыпали и сыпали как горох, не переставая орать, разбегались в разные стороны. Пассажиры проезжающих мимо автомобилей изумлённо таращились из окон.

Процесс эвакуации занял меньше минуты. Автобус опустел, а Диша всё не показывалась. Бабанкин обеспокоено посмотрел на дорогу – в любой миг могли нагрянуть менты, выяснять, что случилось, – заскочил в салон. Бесовка ползала под сидениями, у ног грохнувшейся то ли в обморок, то ли в инфаркт дамочки.

– Ты что там ищешь?!

Бесовка оглянулась, обескуражено показала треснувшие, потерявшие одну из дужек очки. Артём нетерпеливо махнул рукой – растоптали, так растоптали, деньги будут, новые купят. А пока что нужно сматываться не мешкая.

6. Гон

Они улизнули вовремя – сзади притормаживал следующий автобус этого рейса. Бабанкин схватил Дишу за руку, побежал, не разбирая дороги, мимо закрытого магазина, через какую-то свалку, вдоль тыльной стены гаражей. Лишь когда они свернули на ведущую к ставку тропинку, перевёл дух. Кажется, пока что никто их преследовать не собирался. Да и весь инцидент теперь выглядел забавным.

Артём насмешливо посмотрел на спутницу:

– Так что там было, в автобусе? Тот мужик, он что, лапал тебя? За задницу?

Диша смущённо закусила губу.

– Он прислонился ко мне сзади.

– Угу. И потёрся. Извращенец!

– Почему извращенец? Мне он ничего плохого не сделал.

Артём вспомнил лицо бесовки в автобусе и неожиданно для самого себя разозлился:

– Тебе даже приятно было! Скажешь, нет?

Ответить Диша не успела. Из-за поворота выскочил здоровенный ротвейлер, а следом за ним и хозяйка шла, посасывая сигаретку и беззаботно махая поводком, – молоденькая девчонка в голубом спортивном костюме и канареечно-жёлтой косынке на шее. Она и Бабанкин остановились в пяти шагах друг напротив друга. Артём уставился на пса, отнюдь не выглядевшего дружелюбным, а «спортсменка» – на Дишу. На чёрные, лишённые белков глаза, на рыжую шерсть, закрывающую виски. На острые рожки. Губы девчонки задрожали, выронили сигарету.

– Эй, мы тебя не трогаем! – поспешил заверить Бабанкин.

Непонятно, услышала ли его «спортсменка». Действовать в сомнительной ситуации она умела единственным способом. Хватив пару раз ртом воздуха, чтобы наполнить лёгкие, девчонка резко скомандовала:

– Фас! Дорк, фас! Взять их!

Ноги Артёма стали ватными. Зубы у псины о-го-го какие, и убежать не успеешь. Вчерашняя трёпка лёгким развлечением покажется. Окаменев, как кролик перед удавом, он смотрел на животное.

Зато Диша не испугалась ни капли. Стояла, удивлённо разглядывала девочку, склонив на бок голову. На собаку она и внимания не обратила.

Пёс на команду отреагировал странно: поджал хвост, попятился к ногам хозяйки.

– Фас! Я сказала, фас! – не унималась та.

Громадный чёрно-жёлтый ротвейлер задрожал всем телом, заскулил и, внезапно шарахнувшись в сторону, исчез в кустах.

Бабанкин перевёл дух, мстительно усмехнулся.

– Я же предупреждал! Что теперь делать будешь? Убежал твой защитник. – И оглядевшись по сторонам, велел: – Давай косынку и топай своей дорогой.

Глаза у девчонки были круглыми от ужаса. Дрожащие губы выдавили едва слышное:

– У меня нет с собой денег…

– Я у тебя не деньги спрашиваю! Косынку давай, поняла?

Поняла, послушно ухватилась за узел. Но пальцы тряслись так сильно, что процесс развязывания обещал затянуться надолго. Диша тоже рассудила, что требуется помочь, шагнула к малолетке, протянула руку. Девчонка странно икнула и замерла, даже дышать не осмеливалась, пока бесовка не сдёрнула косынку и не отступила назад. Уже умерла мысленно? Во всяком случае, на спортивных штанишках явственно расплывалось мокрое пятно.

Бабанкин брезгливо поморщился: неэстетичное зрелище.

– Теперь – быстро домой, и никому о встрече с нами ни слова. Поняла? Топай, топай быстрее. Бегом!

Девочка помедлила, затем осторожно, бочком, обошла адскую парочку и, развернувшись, припустила вдоль гаражей, только пятки засверкали. Проводив её взглядом, Артём потянул спутницу в противоположную сторону.

Вдоль заброшенного ставка места были глухие, безлюдные. Густая, давно не чищеная посадка подступала вплотную к бетонным плитам берега. Ясеневая поросль, поднимающаяся местами сплошной стеной, пока не сбросила грязно-жёлтую листву, спрятаться есть где. И до дома Свинтицкого – минут двадцать ходьбы.

Бабанкин выбрал приметное местечко, усадил Дишу на упавший ствол. Помог завязать косынку и кое-как приладил на нос очки-инвалиды. Со стороны – ничего подозрительного. Захотелось девушке посидеть в одиночестве – кому какое дело? Разумеется, он понимал, что к одинокой девушке в безлюдном месте очень даже может возникнуть «дело». Оставлять бесовку одну было рискованно. Но и тащить за собой, пока маскировка не восстановлена, – опасно вдвойне. Оставалось успокаивать себя, что лазить по мокрым кустам дураков не найдётся.

– Жди меня, я быстро.

Как и предполагалось, запрошенная в долг сумма проблемой не стала. Куда сложнее оказалось найти магазин, торгующий неходовым в октябре товаром – солнцезащитными очками. Артём хотел купить заодно и косынку, но передумал. Вряд ли девчонка-собачница станет разыскивать какую-то тряпку, а деньги следовало экономить. К ставку он вернулся спустя два часа.

Диши на бревне не было. Зато метрах в двадцати на едва заметной в зарослях колее стоял чёрный джип с тонированными стёклами, весьма смахивающий на небольшой танк. Оглядев издали нежданных соседей, Бабанкин начал прочёсывать посадку. Раз, другой. Когда он высунулся из кустов в третье, переднее боковое стекло «танка» приспустилось, и в амбразуру выглянула весёлая, розовощёкая харя, смахивающая на поросячью задницу.

– Мужик, тебе чё надо? Ты чё тут бродишь?

– Здрасьте… – Артём растерянно улыбнулся. Улыбка получилась униженной, просящей. – Извините, вы здесь девушку не видели? Невысокая, в чёрных брюках и сером пиджаке. В полосочку.

Из салона джипа долетели обрывки слов, смех, явно девичий. Или детский. Затем жопомордый ласково посоветовал:

– Биксу твою мы не видели. И ты топай отсюда ножками. Быстро-быстро!

Бабанкин послушно развернулся и поспешил сквозь заросли подальше от опасного места. С людьми, разъезжающими в подобных машинах, он предпочитал не связываться. Вредно для здоровья.

Он добрёл до угла гаражей и повернул назад. Дальше идти было бессмысленно. Диша могла прятаться только где-то поблизости, в посадке, окружающей став. Звать, орать на всю округу, привлекая всеобщее внимание, не хотелось. Оставалось ждать. Крадучись, Артём вернулся к бревну, сел, напряжённо вглядываясь в кусты бузины слева. Джипа за ними видно не было, значит, и пассажиры автомобиля не заметят, что он ослушался их приказа.

Минут десять было тихо, лишь чирикали воробьи на ветвях да издали долетали обрывки городского шума. А потом хлопнула дверца, захрустели ветки и опавшая листва. Мужчина в чёрном элегантном костюме с желто-синим значком на лацкане, с небольшим брюшком и умным, благообразным, отчего-то знакомым лицом, не спеша подошёл к бетонным плитам, спускающимся к воде. Сунул в рот сигарету, закурил. Выпустив сизое колечко, задумчиво посмотрел сквозь него на серую пелену облаков. Так же неторопливо выудил «хозяйство» из расстёгнутой ширинки, пустил струю.

Артём замер, стараясь не выдать присутствие шумом или движением. У него почти получилось. Если бы не эта треклятая ворона, каркнувшая прямо над его макушкой!