Кафе лунатиков Гамильтон Лорел

Я прислонилась головой к стене и закрыла глаза.

– Не надо, Ричард. Я еду.

– Вопрос не обсуждается?

– Вопрос не обсуждается, – сказала я и открыла глаза.

Он смотрел на меня, скрестив руки на груди.

– Что такое? – спросила я.

– Если бы я тебе сказал, что собираюсь что-то делать и вопрос не обсуждается, ты бы взбесилась.

– Нет, не стала бы.

– Анита! – Он произнес мое имя, как его когда-то произносил мой отец.

– Не стала бы, если бы у тебя были серьезные причины.

– Анита, ты злишься, и ты это знаешь.

Я хотела возразить, но не могла.

– Ладно, ты прав. Мне бы это не понравилось.

Я подняла на него глаза, собираясь изложить ему причины, почему мне надо ехать и выполнять свою работу. Нельзя сказать, чтобы у меня был ласковый взгляд.

Я встала. Мне хотелось сказать, что я ни перед кем не должна отчитываться, но если я всерьез насчет брака, то это уже была бы неправда. И мне это не нравилось. То, что он вервольф, было не единственным препятствием к домашней идиллии.

– Это работа с полицией, Ричард. Если я ее не делаю, погибают люди.

– Я думал, что твоя работа – поднимать зомби и истреблять вампиров.

– Ты говоришь совсем как Берт.

– Ты мне достаточно о нем рассказывала, чтобы я понял, что это оскорбление.

– Если не хочешь сравнений с ним, не повторяй его излюбленные фразы. – Я прошла в спальню. – Мне надо одеться.

Он пошел за мной.

– Я знаю, что для тебя помощь полиции – это очень важно.

Я повернулась к нему:

– Я не просто помогаю полиции, Ричард. Команду призраков создали всего два года назад. И эти копы ни хрена не знают о противоестественных созданиях. Это ссылка. Разозли свое начальство – и тебя кинут в эту команду.

– В газетах и по телевизору говорили, что это – независимый отдел на правах управления. Почетное назначение.

– Ага, как же. Они почти не получают финансирования. Никакого обучения по противоестественным явлениям и существам. Дольф – сержант Сторр – прочел обо мне в газете и обратился к Берту. В этой стране для копов нет курсов по противоестественным преступлениям, и Дольф думал, что я могла бы быть консультантом.

– Ты куда больше, чем просто консультант.

– Так и есть.

Я могла бы рассказать ему, как этим летом Дольф попробовал однажды меня не дергать на место преступления. Там с виду был явный случай нападения гулей на кладбище. Они обнаглели и напали на обнимающуюся парочку. Гули – трусы и на здоровых сильных людей не нападают, но из каждого правила есть исключения, и так далее. Когда Дольф ко мне обратился, уже погибли шесть человек. Так что с тех пор Дольф зовет меня с самого начала, пока дело не зашло слишком далеко. Иногда я могу поставить диагноз раньше, чем возникнет проблема.

Но Ричарду я этого сказать не могла. Может быть, жертв летом было бы меньше, если бы меня позвали сразу, но это было дело Дольфа и мое. Мы об этом поговорили только раз, и нам хватило. Ричард – шпак, вервольф он там или кто. И не его это дело.

– Вот что, я не знаю, могу ли я тебе это объяснить так, чтобы ты понял, но я должна ехать. Может быть, это позволит предотвратить что-нибудь похуже. Может быть, мне тогда не придется выезжать на убийство. Это ты можешь понять?

Судя по виду, я его не убедила, но слова его говорили об обратном.

– Не до конца, но может быть, мне и не надо. Достаточно того, что тебе важно это увидеть.

Я с облегчением вздохнула.

– Ну и хорошо. Теперь мне надо одеться. Зебровски будет здесь с минуты на минуту. Это детектив, который меня подвезет.

Ричард только кивнул. Мудро с его стороны.

Я вошла в спальню и закрыла за собой дверь. Тщательно. Так что, всегда будет, если мы поженимся? Я всегда должна буду объяснять свои поступки? Дай Бог, чтобы так не было.

Новая пара черных джинсов, красный свитер с капюшоном, такой мягкий и пушистый, что его и надеть приятно. На алом свитере черная кобура смотрелась очень театрально. И еще красный свитер подчеркивает цвет сырого мяса на моей ободранной морде. Может, я бы его и переодела, но тут позвонили в дверь.

Зебровски. Пока я пялюсь на себя в зеркало, Ричард пойдет открывать дверь. Этой мысли было достаточно, чтобы я бросилась к дверям.

Зебровски стоял в проеме, засунув руки в карманы пальто. Курчавые волосы с проблесками седины недавно подстрижены. Даже лаком покрыты. Обычно Зебровски не всегда вспоминал, что надо причесаться. Из-под пальто выглядывал костюм – черный и парадный. Со вкусом выбранный галстук аккуратно завязан. Я опустила глаза – да, ботинки сияют. Никогда раньше я не видела, чтобы у него где-нибудь не было пятен от еды.

– Куда ты так разоделся? – спросила я.

– А куда ты так разоделась? – спросил он в ответ и улыбнулся.

Я почувствовала, что краснею, и дико на это разозлилась. Ничего я такого не сделала, чтобы краснеть.

– Ладно, поехали.

Схватив с дивана пальто, я напоролась рукой на засохшую кровь. А, черт!

– Я возьму чистое пальто, сейчас вернусь.

– А мы пока побеседуем с мистером Зееманом, – сказал Зебровски.

Именно этого я и боялась, но все равно пошла за жакетом. Если мы все же окажемся помолвлены, Ричарду придется познакомиться с Зебровски рано или поздно. Я бы предпочла, чтобы поздно.

– А кем вы работаете, мистер Зееман?

– Я школьный учитель.

– Вот как?

Дальше я не слышала разговора – пошла за жакетом, схватила его из шкафа и вышла. Они трепались, как старые приятели.

– Да, Анита – наш эксперт по противоестественному. Не знаю, что бы мы без нее делали.

– Я готова, поехали, – сказала я, открывая дверь и придерживая ее для Зебровски.

Он улыбнулся мне:

– Как давно вы встречаетесь?

Ричард поглядел на меня. Он очень чутко улавливал, когда мне неуютно. Сейчас он собирался дать мне ответить на вопрос. Хорошо себя ведет. Слишком хорошо. Если бы он только был безрассуден и дал бы мне повод сказать “нет”! Так нет же. Но будь я проклята, если он не лез вон из кожи, чтобы я чувствовала себя счастливой. Задача не из легких.

– С ноября, – сказала я.

– Два месяца – неплохо. Мы с Кэти заключили помолвку через два месяца после первого свидания.

Глаза у него искрились, улыбка была насмешливой. Он меня поддразнивал, не зная, насколько точно попадал.

Ричард глянул на меня долгим, серьезным взглядом.

– На самом деле два месяца – это совсем немного.

Он открывал мне выход. Нет, я его не стою.

Я попыталась протолкнуть Зебровски в дверь, но он совсем никуда не торопился. Оставалось только надеяться, что Дольф снова вызовет его по пейджеру. Это ему прижжет задницу.

Дольф не звонил. Зебровски ухмылялся. Ричард смотрел на меня. Карие глаза стали глубокими и какими-то уязвленными. Я хотела взять его за щеки и стереть эту боль из его глаз. А, черт побери все!

Наверное, он и есть тот, кто мне нужен. Наверное.

– Мне пора.

– Я знаю, – ответил он.

Я поглядела на Зебровски – он ухмылялся, наслаждаясь представлением.

Мне что, надо поцеловать Ричарда на прощание? Мы уже больше не помолвлены. Самая короткая помолвка в истории человечества. Да, но мы все еще встречаемся. Я все еще его люблю. Это заслуживает хотя бы поцелуя, если не говорить ни о чем другом.

Я схватила его за свитер и притянула к себе. Он удивился.

– Тебе не обязательно делать это на публику, – шепнул он.

– Заткнись и целуй.

Эти слова заработали мне улыбку. Каждый поцелуй все еще был приятной неожиданностью. Ни у кого не было таких мягких – и таких вкусных – губ.

Волосы Ричарда упали вперед, и я зачерпнула их в горсть, прижимая его лицо к своему. Его руки обнимали меня за спину, под кожаным жакетом, вжимаясь в свитер.

Я оттолкнулась от него, переводя дыхание. Теперь мне не хотелось уходить. Учитывая, что он остается, это хорошо, что мне надо уйти. Я не хотела заниматься сексом до брака, даже если бы он и не был ликантропом, но тело мое более чем хотело. И я не уверена, что в этой борьбе дух победил бы плоть.

Глядеть в глаза Ричарда и тонуть в них – это стоило в мире чего угодно. Я попыталась скрыть глуповатую сочную улыбку, но было поздно. Я знала, что мне это еще аукнется в машине с Зебровски. Подначкам конца не будет. Но я глядела в лицо Ричарда, и мне было все равно. В конце концов, мы что-нибудь придумаем. Видит Бог, придумаем.

– Подожди, я позвоню Дольфу и скажу, что мы опаздываем, потому что ты тут с кем-то тискаешься.

Я не клюнула на эту наживку.

– Меня может долго не быть. Ты поезжай домой, чтобы здесь не ждать.

– Я же пригнал сюда твой джип, помнишь? Домой мне ехать не на чем.

Ах да.

– Ладно, я вернусь, как только смогу.

Он кивнул:

– Я никуда не денусь.

Выйдя в коридор, я уже не улыбалась. Сама не могла разобраться в своих чувствах – как это будет: прийти домой, а там Ричард. Как мне, черт побери, принять решение, если он возле меня болтается и у меня уровень гормонов зашкаливает?

Зебровски хихикнул.

– Ну, Блейк, я теперь в этой жизни видел все. Здоровенный вампироборец – влю-у-бле-о-онный.

Я мотнула головой.

– Тебя бесполезно просить держать это про себя?

Он ухмыльнулся:

– Так будет смешнее дразниться.

– Чтоб ты лопнул, Зебровски!

– Возлюбленный был как-то слегка напряжен, так что я не стал спрашивать, но теперь мы одни. Что у тебя с лицом? Как будто по нему кто-то прошелся ножом для разделки мяса.

На самом деле, все было не так плохо. Я видела однажды работу мясницкого ножа, и это было куда хуже.

– Долго рассказывать. Так, ты знаешь мой секрет. А ты зачем сегодня так вырядился?

– У меня годовщина свадьбы сегодня. Десять лет.

– Ты шутишь?

Он покачал головой.

– Куча поздравлений, – сказала я, сбегая вместе с ним по лестнице.

– Спасибо. Мы решили отметить, наняли беби-ситтера, и Кэти заставила меня оставить пейджер дома.

Холод стал жалить порезы у меня на лице, и голова заболела сильнее.

– Дверца не заперта, – сказал Зебровски.

– Ты же коп, как ты мог не запереть машину? – начала я, открывая дверцу, – и остановилась. Пассажирское сиденье и весь пол были забиты – пакеты от “Макдональдса” и газеты сползали с сидений на пол. Остальная часть пола была занята куском окаменевшей пиццы и стадом пустых жестяных банок.

– Господи, Зебровски, а Агентство охраны среды знает, что ты разъезжаешь на токсической помойке по зонам проживания людей?

– Теперь понимаешь, почему я ее не запер? Кто ее угонит?

Он встал на колени и начал грузить мусор охапками на заднее сиденье. Судя по технике, переднее сиденье уже не в первый раз освобождалось таким образом.

Я стряхнула крошки с пустого сиденья на пустой пол. Когда стало возможным хоть как-то поместиться, я влезла в машину.

Зебровски накинул ремень и включил мотор. Автомобиль зафыркал и ожил. Я тоже надела ремень, и мы выехали со стоянки.

– А как относится Кэти к твоей работе? – спросила я.

Зебровски покосился в мою сторону.

– Нормально.

– А ты был уже копом, когда вы познакомились?

– Да, она знала, чего ждать. Твой друг не хотел, чтобы ты сегодня уезжала?

– Он думает, что я дня этого слишком сильно травмирована.

– Вид у тебя действительно хреновый.

– Спасибо за комплимент.

– Они нас любят, хотят, чтобы мы были острожными. Господи, он же учитель, школьный учитель! Что он знает о мире насилия?

– Больше, чем ему хотелось бы.

– Знаю, знаю. Школы теперь тоже – опасное место. Но это не то же самое, Анита. Мы-то носим оружие. А ты, Блейк, вообще убиваешь вампиров и поднимаешь зомби. Можно придумать работу грязнее?

– Это я знаю. – Но это было не так. Быть ликантропом – еще более грязная работа. Или нет?

– Нет, Блейк, не знаешь. Любить человека, живущего в мире насилия, – тяжкий крест. То, что нас кто-то согласен терпеть, – это чудо. Не струсь, Блейк.

– Я говорила, что собираюсь струсить?

– Вслух – нет.

Черт.

– Бросим тему, Зебровски.

– Как скажешь. Дольф в страшном восторге, что ты решила завязать семейную петлю... то есть узел.

Я сползла по сиденью, насколько позволил ремень.

– Я не выхожу замуж.

– Может быть, не сейчас, но я знаю это выражение лица, Блейк. Ты встала на этот путь, и выход только на другом его конце.

Я хотела бы поспорить, но слишком сама запуталась. Отчасти я верила Зебровски. Отчасти хотела перестать встречаться с Ричардом и вернуться к безопасной жизни. Ладно, ладно, не безопасной, раз вокруг меня сшивался Жан-Клод, но зато я не была помолвлена. Да, но я и сейчас не помолвлена?

– Блейк, что с тобой?

Я вздохнула:

– Я долго жила одна, а человек привыкает к своей жизни.

“К тому же он вервольф”. Этого я вслух не сказала, хотя мне и хотелось. Мне нужно чье-то мнение, но полицейский, тем более Зебровски, – неподходящий кандидат в такие консультанты.

– Он тебя осаждает?

– Да.

– Хочет семью, детишек, весь набор?

Детишек. Про детей никто не говорил. Интересно, Ричард представляет себе этакий маленький домик, он на кухне, я на работе, и детки? Нет, черт побери, нам надо сесть и поговорить серьезно. Если мы себе организуем помолвку, как нормальные люди, что это должно значить? И вообще Ричард хочет детей? Я точно нет.

И где мы будем жить? Моя квартира слишком мала. У него дома? Не уверена, что мне это нравится. Это его дом, а ведь мы должны завести наш дом? Блин. Дети? У меня? Это я буду ходить беременная? Только не в этой жизни. Я-то думала, что у нас главная проблема – мохнатость. Может, это и не так.