Кафе лунатиков Гамильтон Лорел

Я встала.

– Мне Кирлин сказала, что ты говорила о каком-то пропавшем. Ты от меня скрываешь этот случай?

– Да, но не по собственной воле. У меня есть клиент, который не хочет обращаться в полицию. Я пыталась его убедить, но... – Я пожала плечами. – То, что я права, а они нет, еще не дает мне права выдавать их секреты, не спросив сперва разрешения.

– Анита, в отношениях клиента и аниматора такой привилегии нет. Если я задаю вопрос, ты по закону обязана ответить честно и полно.

Я слишком мало спала, чтобы еще и это снести:

– А то что?

– А то ты попадешь в тюрьму за создание препятствий правосудию.

– Отлично, поехали.

– Анита, не провоцируй меня.

– Слушай, Дольф, я расскажу тебе все что знаю, когда они дадут мне свое “добро”. Я, может, тебе все равно расскажу, раз мои клиенты окажутся глупцами, но ни хрена я тебе не скажу, если ты будешь мне грозить.

Он набрал воздух – медленно, глубоко, через нос – и так же медленно выдохнул.

– Ладно, пошли поговорим с нашим свидетелем.

Я оценила, что нага все еще оставался “нашим” свидетелем.

– Ага, пошли.

И мы пошли по коридору в молчании, но молчание это не было неловким. Такое молчание не надо заполнять пустой болтовней или взаимными обвинениями.

Нам открыл дверь врач в белом халате со стетоскопом, наброшенным на плечи, как боа из перьев. Полисмен Кирлин стояла на своем посту, не ослабляя бдительности. Она посмотрела на меня великолепным кремнево-стальным взглядом. Этот взгляд еще нужно было бы потренировать. Но если ты женщина, блондинка, маленького роста – и при этом коп, надо хоть пытаться выглядеть крутой.

– Он может разговаривать, только очень недолго. Это вообще чудо, что он жив, не говоря уже о том, что может говорить. Я буду следить за допросом, и если его что-нибудь расстроит, я прекращу беседу.

– Меня это устраивает, доктор Уилберн. Он – жертва и свидетель, а не подозреваемый. Мы ему ничего плохого делать не собираемся.

Не уверена, что моя речь убедила доктора, но он отступил, пропуская нас в палату.

Дольф нависал надо мной, как несокрушимая сила. Можно было понять, почему врач решил, что мы собираемся выколачивать показания из его пациента. Дольф, даже если бы хотел, не смог бы выглядеть безобидным. А он и не хочет.

Нага лежал на кровати, весь увешанный трубками и проводами. На нем уже нарастала новая кожа. Она лежала неровными болезненными пятнами, но нарастала. Вид был по-прежнему такой, будто его сварили заживо, но были заметны и улучшения.

Глаза его обратились ко мне – он очень медленно поворачивал голову в нашу сторону.

– Мистер Джавад, сержанта Сторра вы помните. Он привел кое-кого, кто хочет с вами поговорить.

– Женщина... – сказал он. Голос был тих, будто ему больно говорить. Он осторожно сглотнул слюну и попробовал снова: – Женщина в реке.

Я вышла вперед.

– Да, это я была в реке.

– Помогла мне.

– Попыталась.

Вперед шагнул Дольф.

– Мистер Джавад, вы можете нам сказать, кто это с вами сделал?

– Ведьмы, – ответил он.

– Вы сказали “ведьмы”? – переспросил Дольф.

– Да.

Дольф обернулся ко мне. Ему не надо было просить – это была моя область.

– Джавад, вы знаете этих ведьм? Их имена?

Он снова сделал глотательное движение, но у него не было слюны.

– Нет.

– Где они это с вами сделали?

Он закрыл глаза.

– Вы знаете, где вы были, когда с вас... сняли кожу?

– Меня опоили.

– Кто вас опоил?

– Женщина... Глаза...

– Какие глаза?

– Океан. – Чтобы услышать это слово, мне пришлось наклониться к нему. Он терял голос.

И вдруг он широко раскрыл глаза.

– Глаза, океан.

У него вырвался из горла грудной звук, будто он подавлял вопль.

Подошел доктор и проверил ему пульс, касаясь разорванной плоти как можно бережнее. Но даже эти прикосновения заставили нагу корчиться от боли.

Доктор нажал кнопку рядом с кроватью.

– Мистеру Джаваду пора вводить лекарство. Принесите его.

– Нет, – сказал Джавад, хватая меня за руку. Он ахнул от боли, но не отпустил. Кожа его ощущалась, как сырое мясо. – Не первый.

– Не первый? Я не поняла.

– Другие.

– Они сделали то же самое с другими?

– Да. Остановить.

– Остановлю. Обещаю вам.

Он снова обмяк, но не мог лежать неподвижно – ему было слишком больно. От движений было еще больнее, но не дергаться от боли он не мог.

Вошла сестра в розовом халате и сделала ему укол – прямо в трубку капельницы. Через секунду ему стало легче, глаза затрепетали и закрылись. Он заснул, и какой-то ком растаял у меня в груди. Такую боль трудно выдержать, даже если только смотришь.

– Когда он проснется, надо будет снова давать ему седативы. Я никогда не видел, чтобы у кого-нибудь так заживали раны. Но то, что раны заживляются, еще не значит, что они не болят.

Дольф отвел меня в сторону.

– Что это насчет глаз и других?

– Не знаю, – ответила я, и это было наполовину правдой. Насчет глаз я не знала, но подозревала, что другие – это пропавшие оборотни.

Вошел Зебровски и поманил к себе Дольфа. Они вышли в холл. Сестра и доктор остались хлопотать возле наги. Меня никто не позвал в холл, но это было справедливо. Раз я не делюсь с ними, почему они должны делиться со мной?

Открылась дверь, и Дольф поманил меня наружу. Я вышла. Несгибаемой Кирлин на посту не было – наверное, ей велели пока выйти.

– Ни одного случая пропажи человека, связанного с твоим именем, – сказал Дольф.

– Ты велел Зебровски меня проверить?

Дольф просто на меня посмотрел. Посмотрел – и все. Глазами холодными и далекими. Глазами копа.

– Если не считать Доминги Сальвадор, – сказал Зебровски.

– Анита сказала, что не знает, что случилось с миссис Сальвадор, – ответил ему Дольф. Он все еще смотрел на меня взглядом полицейского – вот у кого бы бедняжке Кирлин поучиться.

Я подавила желание съежиться. Доминга Сальвадор была мертва. Мне это было известно, поскольку я своими глазами видела, как это произошло. Фигурально говоря, это я спустила курок. Дольф подозревал, что я имею какое-то отношение к ее исчезновению, но доказать этого не мог, а она была женщиной очень плохой. Если бы ее обвинили во всем, в чем ее подозревали, она бы автоматически получила смертный приговор. Закон любит ведьм не намного больше, чем вампиров. Я убила ее с помощью зомби. Этого вполне было достаточно, чтобы я сама заработала электрический стул.

У меня пискнул пейджер. Спасенная криком петуха.

Я посмотрела на номер. Незнакомый, но совершенно незачем об этом говорить.

– Срочное дело. Мне надо найти телефон. – И я пошла прочь, пока Дольф больше ничего не сказал. Так надежнее.

Мне дали позвонить по телефону с сестринского поста – очень с их стороны любезно. Ричард снял трубку после первого гудка.

– Анита?

– Я. Что случилось?

– Я в школе. Сегодня утром Луи не пришел на свои уроки. – Ричард так понизил голос, что мне чуть ли не пришлось вбить наушник себе в ухо. – Сейчас полнолуние. Он никогда уроков не пропускал. Это вызывает подозрения.

– А почему ты звонишь мне?

– Он сказал, что собирается на встречу с твоей знакомой, Эльвирой Дрю.

– Эльвирой Дрю? – У меня перед глазами возник ее образ. Сине-зеленые глаза цвета океанской волны. Блин!

– Кажется, так.

– Когда у него встреча?

– Сегодня утром.

– Он туда пришел?

– Я не знаю. Я на работе и у него сегодня еще не был.

– Ты боишься, что с ним что-то случилось?

– Да.

– Встречу организовывала не я. Я позвоню на работу и узнаю, кто этим занимался. Ты будешь по этому телефону?

– Мне надо вернуться в класс. Но я перезвоню тебе, как только смогу.

– Ладно. А я тебе позвоню, как только что-то узнаю.

– Мне пора, – сказал он.

– Погоди, я, кажется, знаю, что случилось с пропавшими оборотнями.

– Что?!

– Сейчас идет полицейское расследование. Рассказывать рано, но если я смогу сказать полиции о пропавших оборотнях, нам, быть может, удастся быстрее найти Луи и Джейсона.

– Маркус велел не говорить?

– Да.

Целую минуту он молчал.

– Скажи им. Ответственность я беру на себя.

– Отлично. Я перезвоню.

Я повесила трубку, но только услышав снова длинный гудок, я сообразила, что не сказала “я люблю тебя”. Ну что ж.

Я позвонила на работу. Трубку взяла Мэри. Не ожидая, пока она закончит свое приветствие, я перебила:

– Дай мне Берта.

– У тебя все в порядке?

– Дай Берта.

Она не стала спорить – умница.

– Анита, у тебя действительно что-то важное? Я занят с клиентом.

– Ты говорил с кем-нибудь насчет найти сегодня крысолюда?

– По правде говоря, да.

У меня в груди сжался тяжелый ком.

– Где и когда назначена встреча?

– На сегодняшнее утро около шести. Мистер Фейн хотел успеть до работы.

– Где?

– У нее дома.

– Дай мне адрес.

– В чем дело?

– Я подозреваю, что Эльвира Дрю могла подстроить его убийство.

– Ты шутишь?!

– Адрес, Берт.

Он дал мне адрес.

– Может быть, я сегодня не приду на работу.

– Анита...

– Помолчи, Берт. Если его убьют, это мы его подставили.

– Ладно, ладно. Делай, что считаешь нужным.

Я повесила трубку. Впервые в истории Берт уступил. Это произвело бы на меня более сильное впечатление, если бы я не знала, что у него перед глазами мелькали все прелести судебного преследования.

Я вернулась к нашей группе. Никто ни с кем ни о чем не говорил.

– В этом округе исчезли семеро оборотней, – сказала я.

– Погоди, ты о чем? – начал Дольф.

– Слушай и не перебивай.

Я рассказала ему обо всех исчезновениях и закончила фразой:

– Сегодня исчезли еще двое. Те, кто ободрал нагу, наверняка считали его ликантропом. Существует возможность с помощью волшебства и снятой шкуры оборотня перекидываться самому. Получаешь все преимущества – силу, быстроту и так далее, но без привязки к луне.

– А почему с нагой этого не получилось? – спросил Зебровски.

– Он бессмертен. В конце всей процедуры оборотень должен умереть.

– Так, мы знаем мотив. Но где искать, черт побери? – сказал Дольф.

– У меня есть адрес.

– Откуда?

– По дороге объясню. Заклинание должно совершаться после темноты, но мы не можем рисковать и рассчитывать, что они останутся в живых. Их должно было взволновать, что нага поправляется и начал говорить.

– Таким, как я его сегодня видел, – я бы не волновался, – сказал Зебровски.

– Да, но ты не ведьма.

Мы отправились. Мне бы хотелось иметь у себя за спиной Эдуарда. Если мы найдем нескольких отчаянных ведьм и с ними оборотней в ночь полнолуния, наличие за спиной Эдуарда очень не повредило бы. Только как это организовать – я понятия не имела. Дольф и Зебровски не растяпы, но они – копы. Им не полагается стрелять в человека, не дав ему сначала все возможности сдаться. Эльвира Дрю содрала кожу с наги. И я не была уверена, что хочу предоставлять ей возможность. Я не была уверена, что после этого мы останемся в живых.