Кафе лунатиков Гамильтон Лорел

– Мы не одни.

Я вроде как замерла. Мне представилась Ронни или, хуже того, Ирвинг, сидящий на кушетке и глядящий, как мы тискаемся.

– О черт! – сказала я тихо и с чувством.

– Наконец-то вы дома, ma petite. – Нет, это похуже Ирвинга.

Я с отвисшей челюстью уставилась на Ричарда:

– Что происходит?

– Он пришел, когда я спал. Я услышал, как дверь открылась, и проснулся.

Я снова вдруг похолодела до самых онемевших пальцев ног.

– С тобой нечего не случилось?

– Вы действительно хотите обсуждать это в коридоре, ma petite? – очень разумным голосом спросил Жан-Клод.

Я хотела бы остаться в коридоре, раз он предлагает войти, но это было бы ребячеством. И вообще это моя квартира.

Я вошла в дверь, боком ощущая теплое присутствие Ричарда. Узел мокрой одежды я вогнала в дверь пинком, сохраняя руки свободными. Пистолет висел на виду поверх тренировочных. Кобура болталась и хлопала без ремня, но достать пистолет я все равно могла бы. Наверное, мне он не понадобиться, но приятно было напомнить Мастеру, что я шутить не люблю.

Ричард закрыл дверь и прислонился к ней, держа руки за спиной. Лицо его было почти скрыто упавшими волосами. Мышцы живота у него напряглись, и меня тянуло их погладить – чем мы, наверное, и занялись, кабы у меня в гостиной не было вампира.

Жан-Клод сидел на моем диване. Распахнутая черная рубашка открывала торс. Руки он раскинул по спинке дивана, и рубашка приподнялась, открывая соски – единственные две темные тени на белейшей коже. Губы его чуть изогнулись в улыбке. На белом диване он смотрелся театрально и великолепно. Очень подходил под этот антураж. Черт возьми, надо будет купить новую мебель – не белую и не черную.

– Что вы тут делаете, Жан-Клод?

– Разве так следует встречать своего нового кавалера?

– Жан-Клод, пожалуйста, не доставайте меня сегодня. Я слишком устала для этих штучек. Скажите, зачем вы здесь и чего хотите, а потом выметайтесь.

Он встал, будто его подняли за ниточки – одним бескостным легким движением. Теперь хотя бы его рубашка скрывала бледное совершенство тела. Уже что-то.

– Я пришел повидаться с вами и с Ричардом.

– Зачем?

Он засмеялся, и этот звук окатил меня будто меховой волной, мягкий и скользкий, щекочущий и мертвый. Я перевела дыхание и отстегнула кобуру. Он пришел не воевать, флиртовать он пришел. Пройдя мимо них обоих, я повесила кобуру на спинку кухонного стула, при этом ощущая на себе их взгляды. Мне было одновременно и лестно, и чертовски неудобно.

Я оглянулась. Ричард стоял возле двери, раздетый и заманчивый. Жан-Клод стоял возле дивана абсолютно неподвижно, как трехмерная картинка из эротического сна. Сексуальный потенциал в комнате зашкаливал за астрономические цифры. Даже почти обидно, что ничего не произойдет.

В кофейнике еще оставалось кофе. Если выпить достаточно кофе и принять по-настоящему горячую ванну, может быть, я оттаю. Вообще-то я предпочла бы душ – в четыре часа утра это быстрее. Но я обещала врачу “скорой” – что-то там насчет внутренней температуры.

– Зачем вам было видеть меня и Ричарда? – Я налила себе кофе в свежевымытую чашку с пингвином. Хорошая из Ричарда хозяйка.

– Мне сказали, что мосье Зееман собирается провести здесь ночь.

– А если да, то что?

– Кто тебе сказал? – спросил Ричард. Он оттолкнулся до двери и даже пуговицу застегнул. Жаль.

– Мне сказал Стивен.

– Он бы не дал эту информацию по своей воле, – сказал Ричард, стоя совсем рядом с Жан-Клодом. Физически он чуть возвышался над ним, но только чуть. Полуодетый, он должен был бы выглядеть неуверенно, нерешительно. А он выглядел вполне в своей тарелке. В первый раз, когда я увидела Ричарда, он лежал в кровати голым. И тогда его это тоже не смущало.

– Он и не делал этого по своей воли, – подтвердил Жан-Клод.

– Он под моей защитой.

– Ты еще не вожак стаи, Ричард. Можешь защищать Стивена в стае, но правит по-прежнему Маркус. Он дал мне Стивена, как дал мне тебя.

Ричард стоял, не шевелясь, но вдруг воздух вокруг него задрожал. Если в этот момент мигнуть, это можно было бы не заметить. Резкое ощущение силы хлынуло от него, и у меня по коже побежали мурашки.

– Я никому не принадлежу.

Жан-Клод повернулся ко мне – лицо дружелюбное, голос спокойный.

– Ты не признаешь власть Маркуса?

Вопрос был с подвохом, и мы все это знали.

– Что будет, если он скажет “нет”? – спросила я.

Жан-Клод повернулся ко мне тщательно-бесстрастным лицом.

– Он скажет “нет”.

– И вы скажите Маркуса. Что тогда?

Тут он улыбнулся – медленный изгиб губ, от которого блеснули идеально-синие глаза.

– Маркус это воспримет как прямой вызов своей власти.

Я поставила чашку и обошла стол. Энергия Ричарда щекотала мне кожу, как колонна марширующих насекомых. От Жан-Клода – ничего. Нежить шума не издает.

– Если Ричард будет убит по вашей вине, пусть даже косвенной, наша сделка разрывается.

– Мне не нужно, чтобы ты защищала меня, – сказал Ричард.

– Если ты погибнешь в борьбе с Маркусом, это одно дело, но если причиной тому станет, что Жан-Клод меня ревнует, то это будет моя вина.

Ричард тронул меня за плечо, и его энергия пробежала по моему телу, как электроток. Я вздрогнула, и он убрал руку.

– Я могу просто перестать бороться с Маркусом, признать его главенство, и мне ничего не будет грозить.

Я покачала головой.

– Я видела, что Маркус считает приемлемым. Там безопасность и рядом не лежала.

– Маркус не знает, что они сняли фильмы с такими концовками, – сказал Ричард.

– Значит, ты с ним об этом говорил?

– Вы о тех миленьких фильмах, которые организовала Райна? – спросил Жан-Клод.

Мы обернулись к нему. От него изошел порыв силы, нарастающей. Рядом с ним стало трудно дышать, как во время грозы.

Я мотнула головой. Все по порядку.

– Что вы знаете об этих фильмах? – спросила я.

Жан-Клод посмотрел на нас, сначала на одного, потом на другого. Остановил взгляд на моих глазах.

– При ваших интонациях это звучит серьезнее, чем должно было бы быть. Что сделала Райна на этот раз?

– Как ты узнал о фильмах? – спросил Ричард, шагнув ближе. Он коснулся грудью моей спины, и я ахнула. Кожа у меня дернулась, будто мне к спине приложили голый провод, но это не было больно. Просто ошеломляющее ощущение. Приятное, но такое, что если сейчас же не прекратиться, то станет больно.

Я отступила, оставаясь между ними, ни к кому не поворачиваясь спиной. Они оба смотрели на меня. И выражение их лиц были почти одинаковые. Совсем чужие, будто они мыслили о том, что мне и присниться не может, слышали музыку, под которую мне никогда не танцевать. Я была в этой комнате единственным человеком.

– Жан-Клод, скажите мне все как есть, что вы знаете о фильмах Райны. И без игр, если можно.

Он секунду на меня глядел, потом грациозно пожал плечами:

– Хорошо. Ваша самка альфа пригласила меня сниматься в грязном фильме. Мне была предложена главная роль.

Я знала, что он это предложение отверг. Он эксбиционист, но любит выступать с определенным декорумом. Порнографические фильмы – это для него за гранью.

– И тебе понравилось совокупляться с ней на экране? – спросил Ричард низким голосом, и его сила стала затоплять комнату.

Жан-Клод повернулся к нему, и в глазах у него промелькнула злость.

– А тобой она нахвалиться не может, мой мохнатый друг. Она говорит, что ты был великолепен.

– Дешевый приемчик, Жан-Клод, – сказала я.

– Вы мне не верите? Вы настолько уверены в нем?

– Что он не стал бы спать с Райной – да.

Странная гримаса мелькнула на лице Ричарда. Я посмотрела на него.

– Этого не было?

Жан-Клод засмеялся.

– Мне было девятнадцать. Она была моей самкой альфа. У меня не было выбора.

– Ага, как же.

– У нее было право выбирать новых самцов. Это одна из вещей, которые я хочу отменить.

– Ты все еще с ней спишь?

– С тех пор, как смог сам решать, – нет.

– Райна так нежно о тебе отзывается, Ричард, в таких страстных подробностях. Это не могло быть слишком давно.

– Семь лет назад.

– Правда? – В одном этом слове прозвучал целый мир сомнений.

– Я тебе не лгу, Анита, – сказал Ричард и сделал шаг вперед.

Жан-Клод двинулся ему навстречу. Уровень тестостерона поднялся еще выше уровня иномирной энергии, и нам грозило утонуть и в том, и в другом.

Я встала между ними, упираясь рукой в грудь каждому из них. Как только я коснулась груди Ричарда, сила хлынула по моей руке, как холодная электрическая жидкость. Другая рука секунду спустя коснулась груди Жан-Клода. Какой-то трюк ткани или самого вампира, но здесь я тоже коснулась голой кожи. Она была мягкой и прохладной, и я ощутила, как сила Ричарда через мое тело бьет прямо в нее.

В тот же момент внутри вампира взметнулся ответный вал силы. Эти две энергии схлестнулись, но бились они не друг с другом – они смешались в моем теле. Сила Жан-Клода – это был холодный, резкий ветер. А Ричард – весь теплота и электричество. Одна сила питала другую, как огонь и дерево. А под этим всем я ощутила самое себя, то, что давало мне умение поднимать мертвых. Волшебство, за отсутствием лучшего слова. Эти три силы схлестнулись в вихре, ускоряющем биение сердца, сводящее узлом мышцы живота.

У меня подогнулись колени и я рухнула на четвереньки, тяжело дыша. Ощущение был такое, будто кожу стягивают с тела. Сердце застряло в горле и не давало дышать. Все предметы стали по краям золотистыми, перед глазами плясали круги света. Я готова была в любую минуту потерять сознание.

– Что это за чертовщина была?

Это спросил Ричард. Голос его доносился откуда-то гораздо дальше, чем должен был. И я никогда раньше не слышала, чтобы он чертыхался.

Рядом со мной склонился Жан-Клод, но не пытался меня коснуться. Я смотрела в его глаза с расстояния нескольких дюймов. Зрачков не было – осталась только неимоверно красивая полночная синева. Так они выглядели, когда он обрушивал на меня всю свою силу вампира. Не думаю, что сейчас он делал это нарочно.

Ричард склонился с другой стороны от меня. Он протянул ко мне руку, но когда нас разделял какой-то дюйм, между нами проскочила энергия, как электрическая искра. Он отдернул руку.

– Что это?

Судя по голосу, он слегка испугался. Я тоже.

– Ma petite, вы можете говорить?

Я кивнула. Все вокруг было слишком резким, как при выбросе адреналина. Тени на груди Жан-Клода, где раскрылась рубашка, были такими твердыми и ощутимыми. Материя казалась почти металлически черной, как спинка жука.

– Скажите что-нибудь, ma petite!

– Анита, что с тобой?

Я повернулась к Ричарду – почти медленно. Волосы упали ему на грудь, закрыв один глаз. Каждая прядь была густой и четкой, как проведенная отдельно линия. Вокруг карих глаз виднелась каждая ресница – отдельно.

– Все в порядке.

Так ли?

– Что случилось? – спросил Ричард. Я не поняла, кого он спрашивает. Надеясь не меня, потому что не знаю.

Жан-Клод сел рядом со мной на пол, прислонившись спиной к столу. Закрыв глаза, он сделал глубокий и судорожный вдох. Когда он медленно выдохнул, глаза его открылись. В них была та же бездонная синева, будто он собирался напиться чьей-то кровью. Голос его прозвучал нормально – или не менее нормально, чем обычно.

– Никогда я не ощущал такого прилива силы, не пролив сперва крови.

– Тут я верю вам на слово, – ответила я.

Ричард нависал надо мной, будто хотел бы помочь, но боится до меня дотронуться. Он полыхнул взглядом на Жан-Клода:

– Что вы с нами сделали?

– Я? – Красивое лицо Жан-Клода было очень спокойно, глаза полузакрыты, губы раскрыты. – Ничего.

– Это ложь, – сказал Ричард. Он сел на корточки чуть поодаль, достаточно далеко, чтобы не коснуться меня случайно, но достаточно близко, чтобы между нами ползла эта висящая в воздухе сила. Я отодвинулась и выяснила, что близость Жан-Клода не намного лучше. Что бы это ни было, только не разовое явление. Этот потенциал все еще был в воздухе и у нас под кожей.

Я поглядела на Ричарда:

– Ты полностью уверен, что он что-то сделал. Я бы хотела тоже поверить. Но что ты знаешь, чего не знаю я?

– Я этого не делал. Ты не делала. А магию я могу учуять. Значит, кроме него некому.

Учуять? Я повернулась к Жан-Клоду:

– Итак?

Он рассмеялся, и этот смех скользнул у меня по спине меховой кистью – мягкий, скользкий, щекочущий. Слишком быстро после той бешеной силы, которую мы испытали только что. Я вздрогнула, и он засмеялся громче. Это вредно, и ты знаешь, что этого делать не надо, но прекращать не хочется. Его смех всегда был опасно заманчив, как отравленная конфета.

– Клянусь любой клятвой, которой вы согласны поверить, что я ничего нарочно не делал.

– А что вы сделали случайно? – спросила я.

– Задайте тот же вопрос себе, ma petite. Я здесь не единственный мастер сверхъестественного.

Да, здесь еще и я.

– Вы хотите сказать, что это сделал один из нас?

– Я хочу сказать, что я не знаю, кто это сделал, и не знаю, что это было. Но месье Зееман прав, это была магия. Чистая сила, от которой встанет дыбом шерсть у любого волка.

– Что это должно значить? – спросил Ричард.

– Если ты владеешь подобной силой, мой волк, даже Маркус может перед ней склониться.

Ричард подтянул колени к груди, обхватив их руками. Взгляд его стал далеким и задумчивым. Эта мысль его заинтересовала.

– Я что, единственная в этой комнате, которая не пытается объединить свое царство?

Ричард посмотрел на меня почти извиняющимся взглядом.

– Я не хочу убивать Маркуса. Если я смогу продемонстрировать ему такую силу, он может отступить.

Жан-Клод улыбнулся мне – очень довольной улыбкой.

– Вы признаете, что он – не человек; а теперь он хочет силы, которая сделает его вожаком стаи. – Улыбка его стала шире и перешла в очень короткий смех.

– Я и не знала, что вы увлекаетесь музыкой пятидесятых, – сказала я.

– Есть много такого, чего вы обо мне не знаете, ma petite.

Я смотрела на него, не отводя глаза. Представить себе, как Жан-Клод танцует буги-вуги в “Шангри-ла” – это чуднее всего, что я этой ночью видела. В наг я еще могу поверить, но что у Жан-Клода есть хобби – это уже слишком.