Кафе лунатиков Гамильтон Лорел

41

Джейсон сделал один неверный шаг в мою сторону и остановился.

– Нет, нет, нет! – Каждое слово вырывалось у него стоном.

Он опустил голову. Желтые волосы свесились вниз, густые, но короткие, не достающие земли. На нем были просторная рубашка и джинсы. Вещи, которые не жалко испортить, если придется в них перекидываться.

– Анита! – позвал Ричард.

Я подвинулась так, чтобы видеть вторую клетку, не выпуская из виду Джейсона.

Ричард тянул ко мне руку сквозь решетку, будто мог перекрыть пространство и перетащить меня к себе.

Эдуард подполз к решетке и стал ощупывать замок. Изнутри он не мог его рассмотреть как следует. Потом он прижался щекой к решетке и закрыл глаза. Если они не помогают, то начинают отвлекать.

Выпрямившись, Эдуард достал из кармана тоненький футляр, расстегнул на нем молнию и вытащил какие-то миниатюрные инструменты. Отсюда мне не было их видно как следует, но я знала, что это такое. Эдуард собирался взломать замок. У нас есть шанс удрать в лес раньше, чем нас хватятся. Появилась перспектива.

Эдуард пристроился возле решетки, руки по обе стороны замка, в каждой руке отмычка. Глаза его были закрыты, лицо пусто – он полностью сосредоточился на движениях рук.

Джейсон издал грудью тихий и низкий звук. Сделал ко мне два шага, еле волоча ноги. Глаза у него были такими же невинно-синими, как апрельское небо, но за ними не осталось никого. Он глядел на меня так, будто видел мое тело изнутри, рассматривал бьющееся в груди сердце, чуял запах крови у меня в жилах. Не человеческий взгляд.

– Джейсон, держись, – сказал ему Ричард. – Еще несколько минут – и мы свободны. Держись.

Джейсон не отреагировал. По-моему, он не слышал.

Я про себя подумала, что несколько минут – слишком оптимистичный прогноз, но уж если Джейсон в это поверит, я тоже готова верить.

Джейсон полз ко мне. Я распласталась спиной по прутьям решетки.

– Эдуард, как у тебя там?

– Это не те инструменты, которые я бы выбрал для этого замка, но я справлюсь.

Что-то изменилось в движениях ползущего Джейсона, будто у него выросли мускулы в местах, где их быть не должно.

– Постарайся поскорее, Эдуард.

Он не ответил. Мне не надо было смотреть, чтобы узнать, что он возится с замком. Изо всех сил я верила, что он откроет дверь. Я прижималась спиной к решетке, стараясь сохранить между собой и вервольфом расстояние побольше. Эдуард откроет дверь, но успеет ли? Вопрос на миллион долларов.

Звук у входа заставил меня обернуться. В пещеру вошел Кармайкл. В руке у него был девятимиллиметровый револьвер, и Кармайкл улыбался. Таким довольным я его еще не видела.

Эдуард не обратил внимания – он возился с замком.

Кармайкл направил ствол на Эдуарда.

– Отойди от замка! – Он взвел курок с громким щелчком – движение не необходимое, но с всегда отличным театральным эффектом. – Ты нам живой не нужен. Отойди... от... замка!

С каждым словом он делал шаг ближе.

Эдуард поглядел на него. Лицо его было все также пусто, будто он весь сосредоточился на работе рук, а не на наставленном на него револьвере.

– Брось отмычки наружу. Быстро!

Эдуард пристально глядел на Кармайкла. Выражение его лица не изменилось, но он отбросил два миниатюрных инструмента.

– Вытащи из кармана весь пакет и брось сюда. И не пытайся врать, что его у тебя нету. Если у тебя были эти две штучки, то есть и остальные.

Не знаю, чем занимался Кармайкл в реальном мире, но чем-то не очень хорошим. Чем-то таким, где надо знать, какие отмычки должны быть в наборе профессионала.

– Второй раз предупреждать не буду, – сказал Кармайкл. – Бросай, иначе я стреляю. Вся эта возня мне надоела.

Эдуард бросил ему тонкий кожаный футляр, и тот шлепнулся на каменный пол. Кармайкл не шевельнулся, чтобы его подобрать, – отмычки лежали так, что Эдуарду было не дотянуться, а это и все, что надо. Он отошел назад, держа нас всех в поле зрения, но при этом уделил внимание Джейсону и мне. Вот радость-то!

– А наш маленький вервольфик просыпается. Я так и думал.

Из горла Джейсона вырвалось низкое прерывистое рычание.

Кармайкл рассмеялся довольным лающим смехом.

– Мне хотелось видеть, как он перекидывается. Хорошо, что я догадался вернуться проверить.

– Я в восхищении от вашего присутствия, – сказала я.

Он подошел поближе к решетке, но так, что не дотянуться, и стал смотреть на Джейсона.

– Никогда не видел, как они перекидываются.

– Выпустите меня, и посмотрим вместе.

– Да ну, зачем мне это? Я платил деньги за весь спектакль.

Глаза у него блестели от предвкушения радости – ярко и весело, как у ребенка утром на Рождество. С-сука!

Джейсон зарычал снова, и я полностью переключила внимание на него. Он скорчился на каменном полу, подобрав под себя руки и ноги. От рычания, прорывавшегося между человеческими губами, у меня на шее поднимались дыбом волосы. Но Джейсон на меня не смотрел.

– А ведь он на вас рычит, Кармайкл.

– Да, но я не в клетке, – возразил он и был прав.

– Джейсон, не злись на него, – сказал Ричард. – Злость питает зверя. Ты не можешь сейчас позволить себе злиться.

Голос Ричарда был невероятно спокоен, даже ласков. Он пытался Джейсона уговорить, или заговорить, или заболтать, как хотите называйте слова, которые могут удержать вервольфа от метаморфозы.

– Нет, волк, злись, – сказал Кармайкл. – Я тебе голову отрежу и повешу на стену.

– Он после смерти станет опять человеком, – напомнила я.

– Я знаю, – ответил Кармайкл.

Ну и ну!

– Если полицейские найдут у вас человеческую голову, это может вызвать у них излишнюю подозрительность.

– У меня много есть трофеев, которые мне не хотелось бы показывать полиции.

– А что вы делаете в реальном мире?

– Разве этот не реален?

Я покачала головой. С ним трудно было спорить, но мне хотелось.

Джейсон подполз к решетке в позе обезьяны. Грациозно, но энергично, будто он был готов взмыть в воздух. Будто если он подпрыгнет, то полетит.

– Джейсон, спокойно. Легче, легче, – сказал Ричард.

– Давай, мальчик, вперед. Бросайся на решетку, и я спущу курок.

У меня на глазах Джейсон собрал все мышцы и ударил в решетку плечом. Припал к решетке, развел руки как можно шире. Ткнулся плечом между прутьев, будто хотел проскользнуть. Кармайкл на миг застыл в неуверенности, потом засмеялся.

– Стреляй! – сказал Джейсон, даже не сказал, а прорычал. – Стреляй!

– А вот не буду, – ответил Кармайкл.

Джейсон вцепился в решетку руками и соскользнул на колени, прижимаясь лбом к прутьям. Он дышал часто и тяжело, будто только что пробежал милю на одном дыхании. Был бы он человеком, упал бы в обморок от гипервентиляции. Его голова повернулась ко мне, медленно, до боли медленно, будто против его воли.

Он пытался заставить Кармайкла его застрелить. Хотел быть убитым, только бы не растерзать меня. Он меня даже почти не знал и готов был пожертвовать жизнью. Много очков в его пользу.

Он смотрел на меня, и в его лице читалась голая, сырая нужда. Не секс и не голод, или то и другое, или ни то, ни другое – не знаю. Я не понимала смысла этого взгляда и не хотела понимать.

Он пополз ко мне. Я попятилась, почти бегом.

– Не беги, – сказал Ричард. – Это его возбуждает.

Чтобы стоять неподвижно, глядя в лицо Джейсона, мне потребовалась вся сила воли. Руки у меня заболели от судорожной хватки за решетку, но я остановилась. Бежать нельзя.

Джейсон остановился тоже, припав к земле на расстоянии. Потом вытянул руку и пополз ко мне. Медленно, против воли, он полз ко мне.

– Другие предложения есть? – спросила я.

– Не беги. Не отбивайся. Борьба возбуждает. Сохраняй спокойствие, не бойся. Страх возбуждает в высшей степени.

– Говоришь по личному опыту? – спросила я.

– Да, – ответил он.

Я хотела повернуться и посмотреть ему в глаза, но не могла. Глаза у меня были только для вервольфа в одной со мной клетке, а вервольф в другой клетке сам о себе может позаботиться.

Джейсон стоял на четвереньках возле моих ног, как ждущий команды пес. Когда он поднял на меня взгляд, в его глазах разливался бледно-зеленый оттенок, и в водовороте этого цвета исчезали голубые радужки его глаз. Когда это кончилось, у Джейсона были глаза цвета весенней травы, светло-светло-зеленые и совсем не человеческие.

Я ахнула – не смогла сдержаться. Он придвинулся ближе, нюхая вокруг меня воздух. Кончики его пальцев пробежали по моей ноге, и я вздрогнула. Он испустил долгий вздох и потерся о мою ногу щекой. В “Кафе лунатиков” он сделал куда больше, но тогда его глаза были почти человеческие. А я была вооружена. Чего бы я сейчас не отдала за пистолет!

Джейсон схватился за полу моего пальто, сжимая кулаки, вцепляясь в ткань. Он хочет стянуть меня на пол – ни за что. Я сбросила пальто с плеч, и Джейсон стянул его на землю. Я шагнула в сторону из круга ткани, и Джейсон прижал пальто двумя руками к лицу. Потом покатился по полу, прижимая к себе пальто, как собака по мертвечине. Купаясь в аромате.

Джейсон встал на колени и стал красться ко мне с текучей нервной грацией. Люди так не ползают.

Я попятилась – медленно, не убегая. Но я не хотела, чтобы он меня трогал!

Он пополз быстрее, точными движениями. Светло-зеленые глаза уперлись в меня, будто ничего, кроме меня, в этом мире не было.

Я попятилась быстрее, он за мной.

– Анита, не беги, прошу тебя, – сказал Ричард.

Я наткнулась спиной на стену и чуть ойкнула.

Двумя плавными движениями Джейсон перекрыл расстояние между нами, коснулся моих ног. Я подавила вопль. Пульс в горле бился так, что готов был меня задушить.

– Анита, совладай со страхом! Спокойно, спокойно думай.

– Сам думай на хрен спокойно! – огрызнулась я придушенным от страха голосом.

Пальцы Джейсона полезли мне под ремень. Телом он прижался к моим ногам, притискивая меня к решетке. Я опять чуть ахнула и тут же на себя разозлилась. Если уж так вышло, то я, черт побери, не буду подыхать, хныча.

Прислушиваясь к колотящемуся в ушах сердцу, я старалась дышать медленно и ровно. Глядя в эти весенне-зеленые глаза, я заново училась дышать.

Джейсон прижался щекой к моему бедру, медленно скользнув руками вокруг талии. Сердце заколотилось пойманной бабочкой, и я проглотила его. Потом сосредоточилась на сердцебиении, пока пульс не замедлился. Та сосредоточенность, которая позволяет сделать в дзюдо новый бросок. Та, которая питает подъем зомби.

Когда Джейсон снова поднял на меня глаза, я встретила его спокойным взглядом. И лицо у меня было пустым, нейтральным, спокойным. Сколько я могу так выдержать, я не знала, но постараюсь изо всех сил.

Он запустил пальцы мне под свитер, вверх по спине. Сердце у меня заколотилось сильнее. Я пыталась снова сосредоточиться, замедлить пульс, но руки Джейсона скользили по моей голой коже, прошли по ребрам на пути вверх, остановились, чуть не дойдя до грудей.

Когда Джейсон поднялся, я не сняла рук с его плеч. Он не вытащил руки у меня из-под свитера, и свитер задрался, обнажив живот. Джейсону понравился вид голой кожи. Он снова опустился на колени, дыша прямо мне в живот, высунул язык, лизнул мне пупок с краю. Коснулся губами кожи – мягко, ласкающе, горячо.

Я почувствовала его глубокий прерывистый вдох, и он зарылся лицом в мягкую плоть моего живота. Язык Джейсона тыкался мне в живот, губы плотно прижались. Зубы коснулись талии, и я вздрогнула, но не от боли. Руки его сжались в кулаки у меня под свитером, судорожно. Я не хотела отпускать его запястья, но хотела его от себя отстранить.

– Он собирается меня съесть или...

– Оттрахать, – подсказал Кармайкл. Я почти о нем забыла. Неосторожность – забыть о человеке с пистолетом. Может, правда, дело в том, что он не был мне опасен. Опасность была у моих ног.

– Джейсон только несколько месяцев с нами. Если бы он мог переключить свою энергию с насилия на секс, это было бы хорошо. Я бы постарался держать его подальше от смертельных зон.

– Что это значит?

– Старайся не подпускать его к горлу и к животу.

Я поглядела на Джейсона. Он поднял на меня глаза, и в них была темнота, в этих светлых глазах, такая глубокая, что утонуть можно.

Я потащила руки Джейсона у себя из-под свитера. Он тут же переплел со мной пальцы, тыкаясь лицом мне в живот, пытаясь зарыться лицом в кожу, где сдвинулся свитер. Я подняла его, и наши руки все еще были переплетены.

Он поднял их вверх, распиная меня на решетке. Я подавила порыв сопротивляться, выдернуться. Борьба возбуждает, а это плохо.

Мы были почти одного роста, и с расстояния в дюйм глаза Джейсона слишком сильно сверкали. Он раскрыл губы, и за ними мелькнули клыки. Господи ты Боже мой.

Джейсон потерся об меня щекой, губы скользнули в сторону моих губ. Я повернула голову, стараясь прикрыть сонную артерию. Он поднял голову, чтобы вдохнуть, и его рот оказался напротив моего. Он прижимался ко мне как раз настолько, чтобы мне стало ясно – ему здесь нравится. Точнее, нравится его телу. Он зарылся лицом мне в волосы и стоял, прижимаясь ко мне, а наши руки лежали на прутьях клетки.

Я чувствовала нижней челюстью, как бьется у него на шее пульс. Он задышал тяжело, быстро, как будто мы занимались уже чем-то куда более серьезным, чем предварительная любовная игра. Может, из стадии любовной игры мы перешли в стадию закуски?

У меня по коже пробежали мурашки от силы, но это не была сила Джейсона. Я уже эту силу раньше чувствовала. Ричард? Его возбудило это представление? И он будет ловить кайф, глядя на мою смерть, как на смерть той женщины в фильме?

– Джейсон, она моя!

Голос был Ричарда, но с хорошими басовыми нотками. Приближалось изменение.

Джейсон захныкал. Другого слова я не подберу.

Мощь Ричарда неслась по воздуху, как далекая гроза, и она все приближалась.

– Прочь от нее, Джейсон! Ну!

Последнее слово прозвучало похоже на вскрик, но вскрик такой, как испускают кугуары: не страх, предупреждение.

Джейсон затряс головой, все так же прижимаясь к моим волосам. Руки его судорожно сжались на моих, и я охнула. Вот этого не надо было делать.

Он так резко выпустил мои руки, что я бы пошатнулась, но его прижатое ко мне тело удержало меня прямо. Он резко от меня отдернулся, и тогда я действительно пошатнулась. Тут он обхватил меня за бедра и поднял в воздух – слишком быстро, чтобы можно было ему помешать, даже если бы я и пыталась. Он бросил меня на решетку, и я почти весь удар приняла спиной. Побитая, но живая.

Придерживая меня одной рукой, другой он задрал мне свитер. Я одернула свитер обратно. Джейсон испустил низкий рык и с силой швырнул меня на пол. Удар о камень на минуту лишил меня возможности отбиваться. Джейсон разорвал свитер, как бумагу, раскрыв его у меня на животе. Потом поднял голову к небесам и вскрикнул, но раскрытый рот уже совсем не был человечьим.

Хватило бы у меня дыхания, я бы тоже вскрикнула.

– Джейсон, фу!

Это уже не был человеческий голос. Сила Ричарда заполнила всю клетку, такая густая, что хоть задохнись. Джейсон задергался, будто сила стала даже плотнее воздуха. Он начал беспорядочно махать руками, и я заметила, что на них когти вместо пальцев.

– Пошел вон! – раздался едва членораздельный рык.

Джейсон зарычал в ответ, щелкнув зубами в воздухе, но не на меня. Он скатился прочь и пополз по полу, порыкивая.

Я лежала на спине, боясь шевельнуться, боясь нарушить хрупкое равновесие, чтобы Джейсон не стал заканчивать начатое.

– А, блин! – произнес Кармайкл. – Ладно, люди, я сейчас вернусь, и пусть этот птичкин еще что-нибудь придумает, чтобы кто-нибудь из вас перекинулся.

И он вышел, оставив нас в безмолвии, которое сменилось низким и ровным рыком. Я поняла, что это уже не Джейсон.

Я приподнялась на локтях. Джейсон не пытался меня съесть. Ричард все еще стоял возле прутьев клетки, но у него вытянулось лицо – образовалась морда. Густые каштановые волосы удлинились. Казалось, они текут вниз, как будто растут из спины. Он держался за человеческий облик как за соломинку – тонкую сияющую соломинку.

Эдуард стоял у двери очень спокойно. Когда Ричард вдруг стал таким страшным, Эдуард даже не дернулся бежать. У него всегда были нервы стальные.

42

Первым в дверь вошел Титус.

– Я очень вами всеми недоволен. Кармайкл мне сообщил, что мы почти достигли цели, как вмешался вот этот вот.