Я плюс все Арутюнянц Карен

Главное – вжиться в образ!

Сегодня я встретил её.

Она, конечно, каждый день в школе. Но сегодня она спросила у меня, как в автобусе:

– Ты выходишь?

Просто я притормозил в школьных дверях. Задумался.

А она спросила:

– Ты выходишь?

И прошла мимо.

Потом появился Гоша со словами:

– Прочитал?

– Конечно! – ответил я.

– Ну как?

– Здорово! – сказал я.

Л кого я буду играть?

– Вот и я думаю, – Гоша схватил меня за плечо. – Понимаешь? По идее ты должен играть Его!

– Кого? – спросил я.

– Юношу в очках! – Гоша потряс меня. Но, понимаешь, было бы оригинальней, если бы ты вошёл в образ Спившегося продавца игрушек!

– Да? – спросил я.

– Я просто уверен! – воскликнул Гоша. – Кстати! Ты спросил своего знакомого?

– Кого?

– Ты же обещал! – расстроился Гоша. Ты же обещал узнать, будет он играть в нашем спектакле или не будет.

– Я обещал? – спросил я.

– Да! – закричал Гоша.

«Что это он?» – подумал я.

– Ты знаешь, – сказал я, – у меня есть один друг. Вообще-то, он бы подошёл на роль продавца игрушек.

– Мы же договорились! – обиделся Гоша. – Старика играешь ты! А он будет играть Юношу в очках.

Мне стало смешно.

– Почему ты смеёшься? – занервничал Гоша.

– Я представил Борю в роли Юноши, – ответил я.

– Вот видишь, – сказал Гоша. – Главное – вжиться в образ! Это сверхзадача № 1! А твой Боря в нашей школе учится?

– Да, – ответил я.

– А я его знаю? – спросил Гоша.

– Да, – ответил я. – Это Боря Баранов.

– Баран?! – расстроился Гоша. – Не-ет… Он не подойдёт!

– Почему? – спросил я.

– Не подойдёт, и всё, – сказал Гоша.

Я понял.

– Ты знаешь, – сказал я, – тогда я не смогу играть в твоей пьесе.

Гоша насупился.

– Ладно! – Гоша хлопнул меня по плечу. – Играй Юношу в очках! А Баран будет Спившимся продавцом! А он вообще согласен? Ты ему говорил?

– Нет, – сказал я. – Но он не откажется. – Ну, смотри, – Гоша кивнул и убежал на физику.

Я тоже хочу сочинять

После уроков я сразу же пошёл домой.

Мне ужасно захотелось что-нибудь написать! Самому! Какую-нибудь пьесу. Но не здесь, в школе.

Здесь шумно. Невозможно сосредоточиться.

Поэтому я спешу домой.

Правда, я задерживаюсь у наших футбольных ворот.

Они потемнели.

Они одиноко стоят на пустыре. Ждут нового футбольного сезона.

Кто-то предложил играть в хоккей. Но снега всё равно нет. Да и не люблю я махать клюшкой…

Я прикасаюсь к шершавой штанге.

Я слышу наши вопли, удары по мячу… и бегу домой.

– Как дела? – спрашивает мама.

– Хорошо! – говорю я.

– Иди ужинать, – зовёт мама.

– Мам, я потом, – отвечаю я.

– Ну как хочешь…

Я достаю чистую тетрадь, беру ручку и вывожу первое слово: «Я…»

Время идёт, а мне больше ничего не приходит в голову.

Возвращается с работы папа.

Заглядывает в комнату:

– Как дела? – спрашивает он.

– Нормально! – отвечаю я.

– Ел? – спрашивает папа.

– Я потом, – говорю я.

– Ну-ну… – папа исчезает.

«Я люблю море, – вдруг пишу я. – Я люблю, когда кричат чайки. Гудит пароход. Что там, за горизонтом?

Ещё я люблю летящий мяч. Вот он сейчас упадёт, и я по нему ударю. Куда он полетит?

Я люблю деревья. Как они раскачиваются. Дует ветер. А вдруг однажды деревья возьмут и улетят?

Конец».

Я закрыл тетрадь и подошёл к телефону.

Баран взял трубку.

– Боря, – спросил я, – ты хочешь стать актёром?

– Чего-о? – удивился Баран.

– Один человек, – сказал я, – создал театр, и он приглашает нас играть в своём театре.

– Чего-о? – не поверил Баран.

– Да, – сказал я. – Это очень хороший театр. А пьеса называется «Серый пиджак без рукавов».

– Не… – прохрипел Баран. – Я не смогу…

– Сможешь, – сказал я.

– Да ну… – просипел Баран. – Смеяться будут…

– Кто? – спросил я.

– Народ, – ответил Баран.

– А ты наплюй! – сказал я.

– Не… не могу… – повторил Баран.

– Да чего ты заладил, как баран?! – вдруг заорал я и бросил трубку.

Я разозлился на Барана, на себя, на Гошу с его театром, на море, на пароход, на чаек, на деревья.

Я только на штангу не разозлился, потому что она и без того мокнет под дождём.

Потом позвонил Баран и сказал:

– Да ладно… Чего ты бесишься? Буду я играть в вашем театре… А кого?

Три товарища

Через неделю, после седьмой репетиции, Баран спросил:

– А чего это я… того?

– Ты про что? – дёрнулся Гоша.

– Чего это я «спившийся»?

– Ты что, до сих пор не понял? – занервничал Гоша.

– Ну не понял, – напрягся Баран. – А ты объясни.

– Что объяснить? – Гоша повернулся ко мне. – Что я должен ему объяснить?!

– Объясни, – упрямо повторил Баран.

– Он пил, пил и спился! – повысил голос Гоша.

– А чего он пил?

– Слушай, – Гоша выпучил глаза. – Вот он – Юноша в очках! Давай спросим у него: «Почему ты в очках?!»

– Ну? – не понял Баран.

– Что «ну»? Ты же не спрашиваешь у него, почему он надел очки? Это же тебе и так ясно! Верно?

– Ну?

– Ты же не спрашиваешь у меня, почему я Мужчина неопределённого возраста?

– А почему? – спросил Баран.

Гоша беспомощно взглянул на меня и как-то даже осунулся:

– Где ты его нашёл?

– Не! Ты объясни! – Баран встал со стула и зашагал по комнате.

Комната у Гоши очень уютная. Она мне сразу понравилась.

Комната почти пустая: только кровать, небольшой стол, два старых деревянных скрипучих стула и шкаф для одежды, где, кроме одежды, хранится Гошина библиотека.

По стенам Гошиной комнаты развешаны плакаты: с музыкантами и актёром Бельмондо. Над кроватью висит портрет писателя Антона Павловича Чехова. В тоненькой красной рамочке. Баран в первый день увидел Чехова и сказал:

– Я этого мужика по телику видел. Он про кенгуру рассказывал.

Гоша схватился за голову и выбежал на кухню. Я подумал, холодной воды попить, чтобы успокоиться, а он вернулся с тортом.

Мы с Бараном очень удивились и засмущались. Гоша сказал:

– Надо же отпраздновать! Это такое знаменательное событие – создание собственного театра!