Тик-так Кунц Дин
- Нехорошо? - Томми едва не закричал. - Что вы имеете в виду, когда говорите "нехорошо"?
- Я думаю, - сказала Дел, поднимаясь с дивана, - она имеет в виду, что мы отказались от последней в своей жизни чашечки чаю.
Мамаша Фан тоже вскочила и быстро-быстро заговорила по-вьетнамски.
Не сводя глаз с разбитого окна. Куй Тран Дай что-то ответила ей на том же языке, и лицо мамаши Фан впервые за все время отразило что-то похожее на растерянность.
- О Боже! - воскликнула она.
Тварь за окном ненадолго оцепенела, словно испугавшись своей собственной дерзости. В конце концов, это было не просто окно, а окно в обители той самой могущественной колдуньи, которая вызвала ее из ада - или откуда там вызывали духов жители реки Ксан. Некоторое время чудовище тупо пялилось на остроконечные осколки стекла, застрявшие в раме, недоумевая, почему его немедленно не швырнуло обратно в темные, провонявшие серой пещеры подземной страны.
Миссис Дай бросила взгляд на часы.
Томми сделал то же самое.
Тик-так.
Тварь негромко заворчала и полезла в окно гостиной.
- Нам лучше встать группой, - предупредила миссис Дай.
Томми, Дел и Скути быстро отошли от дивана и встали рядом с колдуньей и мамашей Фан.
Тварь давно потеряла свой дождевик с капюшоном. Томми считал, что пожар на яхте должен был уничтожить и остальную одежду, но огонь лишь слегка опалил ее, словно неуязвимость твари отчасти распространялась и на то, во что она была одета. Как бы там ни было, черные, с тупыми носками туфли на ногах твари были исцарапаны и измазаны подсыхающей глиной, а изжеванные грязные брюки, изорванная пулями рубашка, жилет и темный пиджак, от которых все еще разило пороховой гарью и сырой рыбой, белая, как цветы гардении, кожа мерзкого существа, делали его похожим на труп.
Спрыгнув на пол гостиной, тварь полминуты или больше стояла в нерешительности, явно испытывая беспокойство и страх перед возможным наказанием за вторжение в святая святых - в дом миссис Дай.
Тик-так.
Потом тварь дернулась, кисти ее рук судорожно сжались в кулаки. Она облизнулась толстым розовым языком и завизжала.
Крайний срок - рассвет.
За окнами все еще царила ночная темнота, хотя и не такая плотная, как раньше.
Тик-так.
Миссис Дай неожиданно поднесла руку к губам, и Томми вздрогнул, увидев, как она свирепо укусила себя за мясистую часть кисти. По руке потекла кровь, и миссис Дай с размаху шлепнула окровавленной ладонью по лбу Томми, словно шаман, изгоняющий болезнь из тела соплеменника.
Томми попытался стереть с лица кровь, но миссис Дай остановила его.
- Нет, - строго сказала она. - Мне ничего не грозит, потому что я вызвала его. Демон не может мне повредить. Если от тебя будет пахнуть, как от меня, - пахнуть моей кровью, - он не поймет, кто ты на самом деле. Он подумает, что ты - это я, и тоже тебя не тронет.
Прежде чем демон успел приблизиться, миссис Дай помазала кровью лоб Дел, мамаши Фан и - после недолгого колебания - голову Скути.
- Не двигайтесь! - велела она напряженным шепотом. - Не двигайтесь и молчите!
Утробно ворча, шипя и отфыркиваясь, сверхъестественное существо подошло почти вплотную к неподвижно замершей группе. Дыхание, вырывавшееся из его пасти, было отвратительным и тошнотворным: в нем смешались запахи обожженной, разлагающейся плоти, свернувшегося молока и сгнившего лука, словно в той, другой, потусторонней жизни оно съело тысячу испорченных чизбургеров и теперь страдало от несварения желудка.
Раздался мокрый, чавкающий звук, и пухлые белые руки существа превратились в хватательные конечности насекомого, отлично приспособленные для того, чтобы расчленять и разрывать трепещущую живую плоть.
Взгляд зеленых глаз твари встретился с глазами Томми, и ему показалось, что она видит его насквозь и способна прочесть его подлинные имя и фамилию на штрих-коде его души.
Усилием воли Томми подавил страх и остался стоять неподвижно. Неподвижно и молча.
Демон тщательно обнюхал его - не как свинья обнюхивает свои помои, наслаждаясь сочным, бьющим во все стороны аппетитным запахом, а как винодел-дегустатор с исключительно острым обонянием, который согревает в руках бокал выдержанного бордо, вычленяя и безошибочно определяя каждую составляющую изысканного букета.
Неожиданно громко фыркнув, тварь отвернулась от Томми и перешла к Дел. Чтобы убедиться в своей ошибке, ей понадобилось еще меньше времени.
Потом она шагнула к миссис Дай.
Потом - к мамаше Фан.
Когда тварь наклонилась, чтобы понюхать Скути, Лабрадор ответил ей тем же.
Недовольно ворча, шипя и бормоча себе под нос какую-то бессмыслицу, демон обошел кругом их маленькую группу, явно озадаченный тем, что ото всех них исходит одинаковый запах - запах колдуньи.
Не сговариваясь, Томми, три женщины и собака тоже начали двигаться по кругу, держась так, чтобы тварь видела только их испачканные кровью лица.
Когда они совершили полный оборот и вернулись на то же самое место, с которого начали движение, тварь снова сосредоточила свое внимание на Томми. Наклонившись так близко, что между их лицами оставалось каких-нибудь три дюйма, она с силой втянула ноздрями воздух. Еще и еще. Пористый человеческий нос мужчины в плаще начал темнеть и расти, превращаясь в чешуйчатую морду рептилии с широкими, приподнятыми ноздрями. Они всасывали воздух медленно, неторопливо, выдыхали и снова вдыхали еще медленнее и глубже, чем раньше, ловя вожделенный запах.
Когда тварь почти перестала напоминать человека, она раскрыла пасть и завизжала, завизжала прямо в лицо Томми, но он даже не моргнул и не вскрикнул, хотя его сердце забилось с отчаянной быстротой.
В конце концов тварь отступила, напоследок обдав Томми омерзительным запахом изо рта, от которого его едва не вырвало кофе и пирожными, съеденными в Большой Куче, и, подойдя к французскому стулу, где еще недавно сидела мамаша Фан, сбросила на пол оставленную ею на сиденье сумочку. Усевшись на стул, она сложила на коленях свои жуткие конечности, которые тут же снова превратились в полные человеческие руки.
Томми очень боялся, что его мать покинет их группу, поднимет сумочку и как следует треснет ею чудовище по голове, однако мамаша Фан вела себя на редкость сдержанно и даже робко. Выполняя инструкции Куй Тран Дай, она не двигалась и не произносила ни слова, словно превратившись в каменное изваяние.
Тварь причмокнула губами и устало вздохнула.
Пронзительные зеленые глаза твари погасли, и Томми впервые увидел карие, исполненные муки глаза убитого ею человека.
Демон поглядел на часы.
Тик-так.
Широко зевнув, тварь посмотрела на неподвижную группу людей и несколько раз моргнула.
Потом наклонилась вперед, почти до самого пола, и, схватив себя обеими руками за ногу, поднесла ее к самому лицу, демонстрируя сгибающийся в обе стороны коленный сустав. Рот его раскрылся от уха до уха наподобие крокодильей пасти, и тварь начала запихивать туда собственную ступню.
Томми рискнул посмотреть за окно.
Небо на востоке порозовело, словно покрывшись неярким румянцем.
Тварь на стуле продолжала поглощать сама себя с такой легкостью, словно состояла не из плоти и костей - и даже не из речного ила, - а из бумаги, как затейливая игрушка-оригами. На их глазах она становилась все меньше и меньше, пока - испуская яркое мерцание, не позволившее Томми как следует разглядеть последнее действие этого удивительного спектакля, - не превратилась в уродливую тряпичную куклу, точно такую, какую Томми нашел на пороге своего дома. Кукла лежала, разбросав по сторонам свои мягкие руки и ноги, и даже черные стежки на глазах, на рту и на груди были целы.
- Будет погожий день, - заметила миссис Дай, указывая на розовый край неба.
Глава 9
Намочив под краном бумажные полотенца, они стерли с лиц подсохшую кровь.
Мамаша Фан и Куй Тран Дай сидели за кухонным столиком.
Наложив на прокушенную руку подруги целебную мазь, которую та держала в холодильнике, мамаша Фан накрыла ее сложенной в несколько раз марлевой салфеткой и прикрепила узкими полосками пластыря.
- Болит? - заботливо спросила она.
- Нет, нисколько, - бодро откликнулась колдунья. - Это быстро заживет.
Тряпичная кукла лежала между ними на столе, и Томми не мог отвести от нее глаз.
- Что у нее внутри? - спросил он.
- Сейчас? - уточнила Куй Тран. - По большей части песок, немного речного ила, кровь змеи. Ну и некоторые другие вещи, о которых тебе лучше бы не знать.
- Я хочу.., уничтожить ее.
- Теперь она не сможет тебе повредить. Да и в любом случае этим должна заниматься я сама, - возразила Куй Тран Дай. - Нужно действовать по правилам, иначе колдовство не рассеется.
- Тогда уничтожьте ее прямо сейчас.
- С этим придется подождать до полудня, когда солнце поднимется достаточно высоко, а тьма отступит на другую сторону планеты.
- Это вполне логично, - поддакнула Дел.
- А теперь хотите чаю? - спросила миссис Дай, вставая из-за кухонного стола.
- Я хочу видеть, как эту штуку выпотрошат и развеют по ветру, - упрямо сказал Томми.
- Посторонним нельзя смотреть, - твердо объяснила Куй Тран, доставая из буфета чайник. - Колдовство может обезвредить только сама колдунья, и никто не должен подглядывать.
- Кто это сказал? - с вызовом спросил Томми.
- Это правило установила не я, а наши умершие предки, которые жили в долине реки Ксан.
- Перестань волноваться, Туонг, сядь и выпей чаю, - строго сказала мамаша Фан. - И помолчи, иначе миссис Куй Тран Дай может подумать, что ты ей не доверяешь.
- Можно тебя на минутку? - спросила Томми Дел, беря его за руку.
С этими словами она вывела его из кухни в столовую; Скути прикрывал отступление.
- Не пей чай, - шепотом предупредила Дел, убедившись, что ни никто не может услышать.
- Почему?
- Потому что способов вернуть блудного сына в лоно семьи может оказаться гораздо больше, чем один.
- И какие же это способы?
- Например, особое зелье наподобие приворотного - смесь экзотических трав и Бог знает чего еще! - прошептала Дел.
Томми оглянулся через плечо и посмотрел в кухню сквозь открытую дверь. Миссис Куй Тран Дай как раз заваривала чай, пока его мать раскладывала по тарелкам печенье и резала кекс.
- Мне кажется, - снова прошептала Дел, - эта миссис Дай еще не отказалась от своих намерений вернуть тебя обществу. В своем рвении она совершила ошибку, начав с кардинальных мер, хотя все дело можно было решить милой улыбкой и одной чашкой чая.
Миссис Дай уже расставляла на столе блюдца и чашки. Тряпичная кукла равнодушно взирала на эти приготовления своими нитяными глазами.
- Мы, пожалуй, пойдем, - сказал Томми, возвращаясь в кухню.
- Сначала выпей чаю и перекуси - потом пойдешь куда тебе нужно, - отозвалась мамаша Фан, даже не подняв головы от кекса, который она нарезала аккуратными тонкими кусочками.
- Нет. Я должен уйти сейчас.
- Веди себя прилично, Туонг, - одернула его мать. - Пока мы будем пить чай, я позвоню отцу. Он заедет за нами по пути на работу и отвезет нас домой.
- Дел и я уходим сейчас, - как можно тверже сказал Томми.
- У вас нет машины, - напомнила ему мать. - То, что валяется в гараже, просто груда металла.
- На улице стоит тягач, - парировал Томми. - И мотор еще работает.
- Краденый тягач, - нахмурилась мамаша Фан.
- Мы его вернем хозяину, - пообещал Томми.
- А что будет с разбитой машиной в моем гараже? - забеспокоилась Куй Тран.
- Маммингфорд пришлет кого-нибудь забрать ее, - пообещала Дел.
- Кто-кто?
- Завтра, - пообещала Дел с самой милой улыбкой.
Томми, Дел и Скути вышли в гостиную-Под ногами у них хрустело стекло - осколки разбитого окна. Миссис Дай и мамаша Фан шли за ними по пятам.
Когда Томми взялся за ручку двери, его мать спросила:
- Когда я снова тебя увижу?
- Скоро, - пообещал Томми, выходя на крыльцо следом за Скути и Дел.
- Приезжай на ужин сегодня. Я приготовлю твой любимый ком-тай-кам.
- Это звучит заманчиво. Я приеду, мама. Миссис Дай и мать Томми вышли на крыльцо.
- Когда ваш день рождения, мисс Пейн? - неожиданно спросила парикмахерша.
- В канун Рождества.
- Это правда?
- Тридцать первого декабря, - отозвалась Дел, спускаясь по ступенькам.
- Так когда же? - с подозрительной настойчивостью продолжала допытываться Куй Тран.
- Четвертого июля, - ответила Дел и вполголоса объяснила Томми:
- Чтобы наложить проклятье, нужно знать дату рождения.
Дел сделала несколько шагов по дорожке, и миссис Дай в волнении выбежала на крыльцо.
- У вас чудесные волосы, мисс Пейн. Мне хотелось бы сделать вам прическу.
- И заполучить несколько локонов с моей головы? - спросила Дел, продолжая шагать к негромко урчащему тягачу.
- Миссис Дай - замечательный стилист, - подтвердила мамаша Фан. - Она причешет тебя так, как еще никто и никогда в жизни не причесывал.
- Я обязательно позвоню, - пообещала Дел, обходя вокруг грузовика и взбираясь на подножку со стороны водительской дверцы.
Томми открыл пассажирскую дверцу и подсадил Скути в кабину.
Его мать и миссис Дай стояли на ступеньках. Мамаша Фан, наконец-то избавившаяся от своего плаща, была в белой блузке и черных брюках, ее подруга - в розовом тренировочном костюме. Обе женщины помахали им.
Томми прощально махнул рукой в ответ, вскарабкался в кабину и, сев рядом с собакой, крепко захлопнул дверь.
Дел включила передачу.
Миссис Дай и мамаша Фан все еще махали им вслед, и Томми снова помахал им.
- Что мне теперь делать? - жалобно спросил Томми, когда они наконец отъехали. - Я люблю мать, действительно люблю, но я не хочу быть ни врачом, ни пекарем и ни кем другим, кем бы ей хотелось меня видеть. С другой стороны, мне вовсе не хотелось бы всю оставшуюся жизнь бояться - бояться выпить в гостях чашку чаю или открыть дверь, если кто-то вдруг позвонит в неурочный час.
- Все будет в порядке, мой храбрый любитель тофу.
- Нет, - не согласился Томми. - Не будет.
- Почему ты такой пессимист? - упрекнула его Дел. - Негативизм в мышлении нарушает устойчивость тончайших структур космоса. Конечно, капелька пессимизма, замешанного на жалости к себе, может казаться тебе вполне невинным удовольствием, но нельзя забывать, что даже такая малость способна вызвать ураган в Канзасе или снежный буран в Пенсильвании.
Скути повернул голову и лизнул Томми в лицо.
На этот раз Томми не стал возражать, но про себя подумал: как же глубока бездна его отчаяния, если он позволяет собаке утешать себя!
- Я абсолютно точно знаю, что нам нужно сделать! - объявила Дел.
- Да? - слабо удивился Томми. - Что?
- Ты знаешь. С тех самых пор, как мы поцеловались на карусели.
- Да, это был всем поцелуям поцелуй!
- Так вот, для начала мы слетаем в Вегас и поженимся, если ты дашь себе труд сделать мне предложение.
Скути выжидательно уставился на Томми. Ее слова поразили Томми, но он не был ни капли удивлен, когда услышал свой собственный голос:
. - Деливеранс Пейн, дочь Неда и Юлии-Роза-линды-Веноны-Лилит Пейн, согласна ли ты стать моей женой?
- Чтобы помешать мне, - торжественно ответила Дел, - понадобятся гораздо большие усилия, чем для того, чтобы избавиться от быстрой, как крыса, маленькой твари с зелеными глазами.
- У тебя замечательная улыбка, - сказал он.
- Спасибо, у тебя тоже.
Томми действительно улыбался. Он улыбался идиотски счастливой улыбкой, и его рот сам собой разъехался от уха до уха.
Томми рассчитывал успеть на коммерческий рейс, ежедневно отправлявшийся в Лас-Вегас из аэропорта имени Джона Уэйна, но у матери Дел оказался свой собственный реактивный "Лирджет", который можно было подготовить к полету за пятнадцать минут. Вести его взялась сама Дел - она оказалась ко всему прочему еще и квалифицированным пилотом.
- Кроме того, - объясняла она Томми, пока они пешком шли от брошенного на укромной улочке "Петербилта" до аэропорта, - мне кажется, что чем скорее мы с тобой завяжем этот узел, тем труднее будет миссис Дай осуществить то, что у нее на уме. После свадьбы наши с тобой духовные и психические возможности возрастут в геометрической прогрессии. Мы сможем сопротивляться ее колдовству.
Когда несколько минут спустя они поднялись на борт частного самолета миссис Пейн, Дел небрежно заметила:
- Интересно, сумеем ли мы побить рекорд моей мамочки. Они с папой поженились через восемнадцать часов после знакомства.
Томми посмотрел на наручные часы.
- Ты подавала мне чизбургеры и лук примерно.., двенадцать часов назад.
- Ну что ж, похоже, мы ее обштопаем. Ты не устал, милый?
- Будь я проклят, если не чувствую себя свежим и отдохнувшим, - с легким удивлением отозвался Томми. - А ведь я не спал почти целые сутки, да и ночка выдалась не из спокойных!..
Говоря это, Томми устроился в кресле второго пилота, а Скути привольно расположился в пассажирском отсеке. Самолет разбежался, оторвался от взлетной полосы и, втянув шасси, взял курс на восток, навстречу вставшему над горизонтом солнцу. Высокое чистое небо уже давно потеряло свой розоватый оттенок и было голубым, как глаза Деливеранс Пейн.
Их огромный номер в отеле "Мираж" был обставлен с поистине королевской роскошью. Обычных гостей здесь никогда не селили. Эти апартаменты, как и несколько подобных номеров класса "супер-люкс", были зарезервированы для птиц высокого полета, которые сколачивали себе состояния за столами расположенного на нижних этажах казино. Правда, ни Томми, ни Дел не играли и не собирались играть, но фамилия Пейн прозвучала как волшебное "Сезам, откройся!", и к ним отнеслись с почтением, на которое мог рассчитывать разве что арабский шейх с чемоданом наличных долларов. Объяснялось это просто. Даже через восемнадцать лет после своей смерти Нед Пейн оставался легендой игорного мира, да и уважение, которое питали хозяева отеля к его супруге, еще не успело окончательно выветриться, так что Дел пришлось отвечать на бесчисленные вопросы о состоянии здоровья ее матушки, о том, чем она занимается в настоящее время и можно ли надеяться, что она как-нибудь снова окажется в "Мираже".
Даже Скути здесь встречали радостными возгласами, поглаживаниями, попытками почесать за ушами и сюсюканьем, от которого Томми начало тошнить, а среди огромных ваз с душистыми цветами, со знанием дела расставленных по всем семи комнатам их огромного номера, оказалось несколько сверкающих серебром супниц с грудами собачьих бисквитов.
Магазин модной одежды, расположенный на первом этаже отеля, прислал к ним в номер двух продавцов с тележками, нагруженными дорогими костюмами и умопомрачительными платьями, так что за полтора часа, прошедшие с момента их прибытия в Лас-Вегас, Томми и Дел успели принять душ, привести себя в порядок и выбрать свадебные наряды.
Томми надел мягкие черные туфли из отличной кожи, черные носки, пепельно-серые брюки, голубой приталенный блейзер, белую сорочку и галстук в тонкую синюю полоску.
- Ты выглядишь изумительно, - восхитилась Дел, когда он вышел из своей комнаты. Сама она выбрала светлые туфли на высоком каблуке, длинное облегающее платье из белого шелка с кружевным воротником и манжетами, а в волосы воткнула две белые орхидеи.
- Ты выглядишь точь-в-точь как невеста, - поддразнил ее Томми.
- Только без вуали, - притворно вздохнула Дел.
- Такое красивое лицо нельзя прятать под фатой, - возразил Томми.
- Ты душка, - порозовев, отозвалась Дел. Они как раз собирались отправиться в церковь, когда к ним в номер поднялся мэр Лас-Вегаса с конвертом, в котором лежало муниципальное брачное свидетельство. Мэр оказался высоким, представительным мужчиной с благородной сединой в волосах одетым в элегантный синий костюм. На булавке для галстука ослепительно сиял бриллиант в пять каратов.
- Привет, золотко, - сказал мэр, целуя Дел в лоб. - Ты все хорошеешь. Как там Ингрид?
- Превосходно, - отозвалась Дел.
- Давненько я ее не видел. Передай ей, что я все еще люблю ее.
- Она будет рада, что ее еще помнят.
- Разве Ингрид можно забыть? - искренне удивился мэр.
- Может быть, мне не следовало этого делать, - задумчиво сказала Дел, - но я, так и быть, открою секрет. В самое ближайшее время ты можешь сам сказать ей об этом.
Просияв, мэр обнял Томми так крепко, как будто он был его родным сыном.
- Великий день! - воскликнул он. - Не боюсь этого слова - великий!
- Благодарю вас, сэр, - вежливо поблагодарил Томми, не совсем понимая, что имеется в виду и кто такая Ингрид.
- Надеюсь, ты позаботилась о лимузине? - спросил мэр у Дел.
- Да, конечно. Он уже должен ждать.
- Тогда подожди еще пару минут, можешь?
Я только спущусь и узнаю насчет эскорта мотоциклистов.
- Ты - золото! - откликнулась Дел, чмокая мэра в щеку.
- А кто эта Ингрид, по которой сохнет мэр? - осторожно осведомился Томми, когда муниципальный глава удалился.
- Некоторые зовут так мою маму, - объяснила Дел, внимательно разглядывая себя в огромном зеркале в раме из резного мрамора.
- Понятно. А она очень расстроится, что ее не позвали на свадьбу?
- О, мама уже здесь, - с веселой улыбкой отозвалась Дел.
- Здесь? - переспросил Томми, к которому вернулась утраченная было способность удивляться.
- Я позвонила ей, как только мы приехали в Вегас, еще перед тем, как принять душ, и мама немедленно вылетела сюда на другом самолете.
Уже когда они спускались в лифте, Томми спросил с подозрением в голосе:
- Как тебе удалось так быстро все организовать?
- Просто ты слишком долго выбирал свой костюм, - беспечно рассмеялась Дел. - Я воспользовалась этим временем, чтобы сделать пару звонков.
Перед входом в отель, в тени козырька над крыльцом, их ждал длинный черный лимузин. Рядом с ним стоял Маммингфорд, прилетевший из Ньюпорт-Бич вместе с Ингрид.
- Мисс Пейн, - приветствовал он Дел и слегка поклонился. - Позвольте мне пожелать вам счастья в браке.
- Спасибо, Маммингфорд.
- Мистер Фан, - сказал дворецкий. - Поздравляю и вас. Вы очень счастливый молодой человек.
- Спасибо, Маммингфорд. Я не просто счастливый или везучий - по-моему, на меня снизошло благословение Господне. Но, признаться откровенно, я по-прежнему понимаю далеко не все.
- Я сам, - торжественно сказал Маммингфорд, - пребываю в состоянии полного и абсолютного недоумения с тех самых пор, как поступил на работу к миссис Пейн. Разве это не замечательно?
Церковь Вечного Блаженства - одна из самых известных церквей в Лас-Вегасе, которая пекла счастливые супружеские пары со скоростью уличного автомата для приготовления пирожков, - была украшена такими внушительными охапками белых и красных роз, что Томми испугался, что у него сейчас начнется аллергия. Стоя у ограждения алтаря, он изо всех сил старался сохранять спокойное достоинство и глупо улыбался десяткам людей, которые улыбались ему.
Церковь, главной задачей которой было устраивать пышные псевдорелигиозные службы и сочетать браком взбалмошных молодых людей, как правило, приезжавших из других штатов либо вдвоем, либо в сопровождении десятка друзей, могла обеспечить сидячими местами всего шестьдесят человек. На церемонию бракосочетания Дел, несмотря на то что о ней не было объявлено заранее, собралось такое количество друзей семьи Пейн, что места на всех не хватило, и, после того как скамьи были заполнены, около полусотни человек осталось стоять в проходах.
- Расслабься, - шепнул Роланд Айронрайт, стоявший справа от Томми. - Жениться - это быстро. Я знаю что говорю: сам прошел через эту процедуру восемнадцать часов назад в этой же самой церкви.
Фрэнк Синатра в сопровождении оркестра из девяти музыкантов запел знаменитое "Весь мир на поводке" так, как только он умел исполнять эту песню, а миссис Пейн в последний раз оглядела дочь.
Оркестр заиграл "Вот идет невеста".
Первым показался Скути, державший в зубах букетик цветов, который он поднес к Томми. Следом за Лабрадором шла Май, сестра Томми. Лицо ее сияло. На сгибе руки Май висела плетеная корзинка, полная розовых лепестков, которые она на ходу разбрасывала по ковровой дорожке.
Как только в дверях показалась Дел, все присутствующие дружно, как по команде, поднялись и разразились приветственными криками. Синатра каким-то образом сумел сымпровизировать и втиснуть в "Вот идет невеста" дополнительную пару строк - что-то вроде "она так румяна, словно сошла с экрана", - отчего свадебный гимн не потерял ни в торжественности звучания, ни в лиричности. Скорее напротив... Эти строки обогатили, внесли новую струю в старый гимн, так что казалось, будто голос певца звучит по-другому, как он звучал лет, наверное, пятьдесят назад - в эпоху Дюка Эллингтона и группы "Братья Дорси", когда Фрэнк был молоденьким свингером, а не эстрадной знаменитостью, звезда которой клонится к закату.
Когда Томми вручил Дел букетик цветов и взял ее под руку, чтобы вести к алтарю, он почувствовал, как сердце его переполняется любовью и нежностью.
Отправляя священную церемонию бракосочетания, священник действовал с милосердной быстротой армейского хирурга, набившего руку в частях, ведущих затяжные кровопролитные бои, и, когда подошел срок, Роланд Айронрайт взрезал спелый апельсин, чтобы достать из его сердцевины обручальные кольца, символизирующие узы брака.
Когда в одиннадцать часов тридцать четыре минуты - меньше чем через восемнадцать часов с того момента, когда Томми и Дел впервые увидели друг друга, - священник объявил их мужем и женой, они поцеловались во второй раз в жизни - поцеловались со страстью, от которой, как показалось Томми, закачался даже пол в церкви.
Зрители и друзья разразились аплодисментами, а Синатра, стоя на оркестровом возвышении, крикнул матери Дел:
- Эй, Шейла! Иди сюда, красотуля, тряхнем стариной!
Мать Дел поднялась к нему, и они исполнили в один микрофон обработанную в современных ритмах "Ты меня достала!", прозвучавшую сигналом к окончанию церемонии.
Покидая церковь. Дел напомнила всем, кто приветствовал их, о приеме, который должен был состояться в главном танцевальном зале отеля "Мираж" в семь часов вечера. По многим приметам, которые уловил Томми, прием должен был стать событием года даже для многое повидавшего Лас-Вегаса.
Когда молодые сели в лимузин, чтобы вернуться в отель, - на заднем сиденье их было трое вместе со Скути, - Дел спросила:
- Ты еще не устал, милый?
- Нет, - покачал головой Томми. - Не знаю почему, но я чувствую себя так, словно только что проснулся после долгого и крепкого сна. Совершенно свежая голова, прилив сил.., не понимаю!
Он пожал плечами.
- Вот и чудесно, - ответила Дел, прижимаясь к его плечу.
Томми обнял ее за плечи и почувствовал нежное тепло ее тела, прильнувшего к нему так, словно они двое были формой и отлитой из нее бронзовой статуей.
- Мы не вернемся в отель, - сказала Дел неожиданно.
Читать бесплатно другие книги:
