Мистер Убийца Кунц Дин
– Ну хорошо, спасибо, но я действительно считаю…
– Пожалуйста…
Оставаясь сидеть за столиком, в то время как Ослетт нетерпеливо стоял около него, Уаксхилл казался хозяином положения. Ослетт ненавидел его и одновременно завидовал.
– Можно с уверенностью сказать, – начал Уаксхилл, – что жена и дети видели Алфи во время второго инцидента прошлой ночью. Они почти ничего не знают о том, что происходит, но если они считают, что Стиллуотер не лжет, говоря о двойнике, тогда они знают слишком много.
– Я же сказал, никаких проблем, – нехотя напомнил ему Ослетт.
Уаксхилл кивнул головой.
– Да, правильно, но наша контора хочет, чтобы это было сделано определенным путем. Вздохнув, Ослетт сдался и сел.
– Каким же?
– Надо, чтобы выглядело так, что Стиллуотер сошел с рельсов.
– Убийство с последующим самоубийством?
– Да. Но необычное. Наша контора была бы довольна, если бы вы смогли сделать так, чтобы создалось впечатление, что Стиллуотер действовал под влиянием иллюзии, вызванной нарушением психики.
– Пожалуйста.
– Жену нужно убить выстрелами в обе груди и в рот.
– А дочерей?
– Сначала, заставьте их раздеться, свяжите им руки сзади. Свяжите колени. Прочно и туго. Есть специальная проволока, которую мы хотели бы, чтобы вы использовали. Вам ее дадут позже. Затем два выстрела на каждую. Первый в ее… интимное место, второй между глаз. Что касается Стиллуотера, то нужно, чтобы все выглядело так, будто он выстрелил себе в небо. Вы запомните все это?
– Конечно.
– Важно, чтобы вы сделали все точно таким образом, никаких отклонений от сценария.
– А чего вы хотите этим добиться? – спросил Ослетт.
– А разве вы не читали статью в "Пипл"?
– Не всю, – признался Ослетт. – Стиллуотер там похож на душевнобольного, причем тяжелого.
– Несколько лет назад в Мерилэнд муж убил свою жену и двух дочерей точно таким образом. Он был влиятельным человеком, столпом общества, и убийство потрясло всех. Трагическая история. Никто не мог понять, почему. Происшедшее казалось таким бессмысленным и неожиданным для всех. Убийство заинтересовало Стиллуотера, и он задумал написать роман, основанный на этой истории, хотел исследовать подоплеку, так сказать. Но после всех расследований он оставил эту тему. В журнале "Пипл" он объясняет это тем, что это действовало на него слишком угнетающе. Сказал, что для литературы его жанра, нужен смысл; она предназначена для того, чтобы вносить порядок в хаос, а он просто не мог найти никаких объяснений тому, что случилось в Мерилэнд.
Ослетт посидел в молчании некоторое время, стараясь возненавидеть Уаксхилла, но обнаружил, что его неприязнь к нему быстро испарялась.
– Должен заметить… здорово задумано. Уаксхилл улыбнулся смущенно и пожал плечами.
– Это была ваша идея? – спросил Ослетт.
– Да, моя. Я предложил ее конторе, и они сразу же ухватились за нее.
– Гениально, – сказал Ослетт с искренним восхищением.
– Благодарю.
– Очень ловко. Мартин Стиллуотер убивает свою семью так же, как тот парень из Мерилэнд, и все выглядит так, как будто настоящая причина, что он не смог написать роман об этом случае – в том, что он слишком принял его близко к сердцу, потому что подсознательно хотел сделать со своей семьей то же самое.
– Именно.
– И это засело ему в голову с самого начала.
– Преследовало во сне.
– Эта ненормальная потребность к символическому изнасилованию…
– и он действительно убил…
– своих детей…
– убил свою жену, женщину, которая… – вскормила их грудью, – закончил Ослетт. Они снова улыбались друг другу так же, как улыбались, обсуждая то прелестное кафе около Елисейских, полей.
– Ни один человек не сможет связать убийство его семьи с его безумной историей о двойнике-налетчике; наоборот, подумают, что двойник является частью его иллюзий, – сказал Уаксхилл.
– До меня только что дошло, что проба крови Алфи, взятая в доме Стиллуотера в Мишн-Виэйо, окажется идентичной крови самого Стиллуотера.
– Ну да. Может быть, периодически он вскрывал себе вены, чтобы скопить достаточно крови для розыгрыша? Почему бы нет? Будет выдвинуто много теорий, и, в конце концов, все останется тайной, менее интересной, чем то, что он сделал со своей семьей. Никто не сможет докопаться до истины.
Ослетт начал надеяться, что они поймают Алфи, спасут "Систему" и сохранят незапятнанной свою репутацию.
Повернувшись к Клокеру, Уаксхилл сказал:
– А что скажете вы. Карл? У вас есть какие-нибудь соображения по этому поводу?
Хотя Клокер все еще сидел за столом, он был где-то далеко. Он включился в разговор, вернувшись с враждебной планеты в составе экипажа "Энтерпрайз".
– На свете более пяти миллиардов людей, – сказал он, – поэтому считают, что она перенаселена, но для каждого из нас Вселенная содержит бесчисленное количество звезд, бесконечное количество звезд для каждого из нас.
Уаксхилл смотрел на Клокера, ожидая разъяснения его словам. Когда же он понял, что Клокер больше ничего не скажет, он повернулся к Ослетту.
– Я понял, что имеет в виду Карл, – сказал Ослетт. – В широком смысле, какое имеет значение, если несколько человек умрет немного раньше, чем им предначертано в этой жизни?
Солнце стоит высоко над горами, крутые пики покрыты снегом. Зимний пейзаж кажется странным, бели смотришь на него из весеннего декабря, полного пальм и цветов.
Киллер движется на юго-восток в направлении Мишн-Виэйо. Он – сама месть на колесах, которая приближается и приближается.
Он подумывает найти магазин, где можно купить пистолет или охотничью винтовку, какое-нибудь оружие, которое можно купить без предварительного разрешения. Его противник вооружен, а он нет.
Однако он не хочет прерывать свое преследование похитителя, который украл у него семью. Если он заставит врага потерять равновесие и кинуться в бега, тот скорее наделает ошибок. Безжалостное давление лучше всякого оружия.
Кроме того, он – мститель, борец за справедливость и добропорядочность. Он – герой этого фильма, а герои не умирают. В них можно стрелять, их можно бить дубинкой, резать ножами, сбрасывать с обрыва, запирать в подземелье, полное ядовитых змей, и они вынесут бесчисленные нападения, не погибнув. Он стоит в одном ряду с Гаррисоном Фордом, Сильвестром Сталлоне, Стивеном Сигалом, Брюсом Уилисом, Уэстли Снайпсом и многими другими героями по непобедимости в борьбе за добро и высокие идеалы.
Киллер понимает, что его первое нападение на ненастоящего отца в своем доме вчера было обречено на провал, несмотря на то, что он герой. Его привело на запад мощное притяжение, существующее между ним и его двойником, точно так же он чувствовал сейчас, что двойник догадывается о его приближении. К тому моменту, когда они встретились лицом к лицу в его кабинете, ненастоящий отец был начеку и приготовился к бою.
Теперь он понимает, что может первым начинать и прерывать связь между ними, когда захочет. Подобно электрическому переключателю в любом доме, он может включать и выключать эту связь, чтобы почувствовать притяжение к ненавистному двойнику и установить, где он находится.
Логика подсказывает, что он может изменять мощность, передаваемую им по чувственным "проводам". Представляя, что контроль за психикой – реостат, он в состоянии понижать "амперы" в сети, делая контакт более тонким, чем до сих пор. Ведь с помощью реостата можно постепенно уменьшить яркость светильника, пока его свет не будет едва заметен. Вероятно, он сможет добиться контакта на таком низком уровне "ампер", что ему удастся выйти на ненастоящего отца, не ставя в известность своего противника о том, что того ищут.
Останавливаясь на красный светофор в центре Мишн-Виэйо, он воображает переключатель с цифровым набором, в котором имеется триста шестьдесят градусов. Он поворачивает его на девяносто градусов, и немедленно чувствует притяжение к своему двойнику – немного восточное, а теперь и севернее по отношению к нему.
Уже на полдороге к БМВ Марти внезапно чувствует давление, а за ним давящий страх, который он уже испытал во сне. Ощущение не было таким же сильным, как в банке, но оно застало его на ходу и сбило с шага. Он замедлил ход, споткнулся и упал. Оба конверта, полные денег, выпали у него из рук на землю.
Шарлотта и Эмили подбежали, чтобы поднять их, а Пейдж помогла Марти встать на ноги.
Когда волна ушла, Марти произнес слабым голосом:
– На, держи ключи, ты поведешь машину. Он охотится за мной. Он приближается.
Пейдж в панике огляделась вокруг себя.
– Нет, его еще нет здесь. Все как раньше. Такое чувство, что ты стоишь на пути чего-то мощного и быстрого.
Два квартала. Может, ближе.
Медленно двигаясь, осматривая улицы впереди, налево и направо, Киллер ищет их.
Автомобильный гудок раздается сзади него. Водитель торопится.
Медленно, медленно, осматривая улицы слева и справа, оглядывая людей на тротуарах и в проходящих машинах.
Снова гудок сзади. Он показывает неприличный жест, который затыкает рот водителя позади него. Медленно, медленно. Их нигде не видно.
Попробуй умственный реостат еще раз. На этот раз поворот на шестьдесят градусов. И опять сильный контакт, притяжение, которому невозможно противостоять…
Вперед. Налево. Торговый центр.
Когда Марти сел справа от водительского сиденья и закрыл дверцу, держа в руках конверты с деньгами, он почувствовал, что его снова атакуют. Хотя на этот раз атака была менее агрессивна, чем раньше, это не успокоило.
– Быстро уносим отсюда ноги, как только можем, – бросил он Пейдж. С этими словами он вынул "беретту" из-под сиденья.
Пейдж завела мотор, а Марти обернулся к детям. Они застегнули ремни безопасности.
Когда Пейдж быстро разворачивала БМВ и выезжала со стоянки, девочки заметили взгляд Марти. Он был испуганным.
Он слишком уважал их чувствительность ко всякой лжи и решил: чем притворяться, что все хорошо, лучше сказать правду.
– Держитесь. Ваша мама поведет машину, как я иногда это делаю.
Выезжая со стоянки, Пейдж спросила:
– С какой стороны он придет?
– Я не знаю. Мне как-то не по себе – Поедем по другой улице.
Его больше тянет к банку, чем торговому центру, и он останавливается около восточного входа.
Когда он выключает мотор, он слышит резкий визг колес. Уголком глаза он видит машину, быстро отъезжающую от южного входа в банк. Оборачиваясь, он видит белую БМВ. Она проносится мимо торгового центра, мимо него, как стрела.
Он успевает разглядеть только часть лица водителя – щеку, линию подбородка, скулы. И облако золотых волос,
Иногда узнаешь любимую песню, услышав всего. три ноты, потому что мелодия оставила глубокий след в душе. Подобно этому, в этом неполном профиле, спрятанном в тени, размытом движением, он узнал свою дорогую жену. Неизвестные люди стерли его воспоминания о ее внешности, но фотография, которую он нашел вчера, навеки отпечаталась в его сердце. Киллер шепчет:
– Пейдж!
Он заводит "камри", дает задний ход и поворачивает в направлении торгового центра.
Покрытая бетоном территория пуста в столь ранний час. Пока открыт только супермаркет, булочная и склад продуктов.
БМВ мчится через стоянку, мимо стоящих там машин и выезжает на подъемную дорогу к магазинам. Потом поворачивает налево и направляется в северный конец торгового центра.
Он следует за ними, но не торопится догнать. Если он потеряет их, ему не составит труда найти их снова, благодаря существованию непонятной, но верной ниточке между ним и ненавистным самозванцем, который вторгся в его жизнь.
БМВ выезжает через северные ворота и сворачивает направо на улицу. К тому времени, когда он подъезжает туда, БМВ успевает отъехать на два квартала. Она стоит у красного светофора и едва ему видна.
Более часа он следует за ними на расстоянии, сначала по улице Санта-Ана, потом по Коста-Меза, затем восточное по Риверсайд-фривей, стараясь не слишком приближаться к ним. Среди большого количества машин в этот утренний час его маленькая "камри" совсем не привлекает внимания.
Двигаясь по Риверсайд-фривей, к западу от "Короны", он снова включает мысленный психопатический ток между ним и самозванцем. Он представляет реостат и поворачивает его всего на пять градусов из трехсот шестидесяти возможных. Этого ему достаточно, чтобы чувствовать присутствие самозванца рядом, хотя и он не знает его точное местонахождение. Шесть градусов, семь, восемь. Восемь – слишком много. Семь. Семь – идеально. Приближение достаточно сильное, чтобы служить ему маяком и скрыть от противника тот факт, что связь восстановлена. Сидя в БМВ, самозванец направляется на восток по Ривер-сайд, напряженный и ожидающий нападения, но не сознающий, что за ним следят.
У него в мозгу, как у охотника, сигнал преследования добычи, как яркая красная лампочка, горящая на электронной карте.
Научившись управлять своей таинственной силой, он в состоянии нанести удар по самозванцу с некоторой долей неожиданности.
Хотя человек в БМВ и ожидает нападения, он думает, что сможет почувствовать, когда оно случится. Если пройдет достаточно времени и он не будет чувствовать вмешательства Алфи, то наверняка уверится в своей безопасности. А с возвратом уверенности притупится его бдительность, и он станет беззащитным.
Охотник должен лишь взять след, следовать за добычей и ждать, когда наступит нужный момент, – чтобы нанести удар.
Когда они проезжают через Риверсайд, утреннее движение слабеет. Он отстает от них еще больше, пока БМВ не превращается в далекую бесцветную точку, которая то исчезает на время, то снова появляется, как мираж в лучах солнца или облаках пыли.
Вперед, в северном направлении. Через Сан-Бер-нардино. На дорогу Интерстейд пятнадцать. Мимо гор, расположенных в северной части Сан-Бернардино, через Эль-Кайон-Пассо на высоте тысячи трехсот метров над уровнем моря.
Вскоре после этого, доехав до южной границы городка Гесперия, БМВ съезжает с Интерстейд и направляется прямо на север по Американской магистрали номер триста девяносто пять, в сторону западных окраин пустыни Мойава. Киллер следует за ними, продолжая держаться на расстоянии, чтобы они не догадались про то темное пятнышко, которое можно было разглядеть в зеркальце заднего обзора, – автомобиль, следующий за ними через все три округа.
Через пару миль он проезжает дорожный знак, указывающий количество миль до Риджекреста, Лон-Пайна, Бишопа и Маммот-Лейкса. До Маммота дальше всего – двести восемьдесят две мили.
Название городка вызывает в нем мгновенную ассоциацию. У него хорошая зрительная память. Перед глазами возникают слова на странице одного из написанных им криминальных романов, на которой обычно пишут посвящения. Эта книга стоит в шкафу его кабинета в Мишн-Виэйо.
"Это сочинение посвящено моим родителям, Джиму и Элис Стиллуотерам, вырастившим меня честным человеком. И не их вина в том, что я способен мыслить, как преступник".
Он также вспоминает открытку с их именами и адресом. Они живут в Маммот-Лейксе.
И снова киллер остро ощущает свою потерю. Даже если он и сможет вернуть свою жизнь, отняв ее у самозванца, то вернет ли он память, которая тоже была у него украдена. Воспоминания о детстве, юношестве, о первом свидании, учебе в институте полностью отсутствуют. Ничего не помнит он и о родительской любви, и сейчас ему кажется чудовищным и жестоким, что его лишили самых необходимых и важных воспоминаний.
Более шестидесяти миль он то в отчаянии при мысли, что был отчужден от своей семьи так долго, то радуется, что скоро вернет себе то, что предназначено ему судьбой.
Ему страшно хочется быть рядом с его матерью и отцом, увидеть их дорогие лица (которые стерты из его памяти), обнять их и восстановить глубокие чувства, существующие между ним и этими людьми, которым он обязан своим появлением на свет. По фильмам, которые он видел, он знает, что родители бывают и другие, сущим проклятием, как, например, маниакальные мать и отец, которые развращают беднягу Ника Нолта в "Принце моря", но он уверен, что его родители окажутся другими, добрыми и честными, как, например, Джимми Стюарт и Донна Рид в фильме "Эта прекрасная жизнь".
По обе стороны магистрали тянутся сухие озера, белые, как соль, неожиданно возникают огромные скопления каменных красных глыб, горы песка, приобретшие причудливые формы под воздействием ветра, кустарники, равнины, покрытые лесом, далекие крутые насыпи темного песка. Везде лежит печать геологического смещения пластов и застывшей лавы, сохранившейся с доисторических времен.
В Ред-Маунтейн БМВ сворачивает с главной магистрали и останавливается у заправочной станции.
Он приближается, чтобы удостовериться в том, что они собираются делать, но проезжает заправку не останавливаясь. У них оружие. У него его нет. Он дождется более подходящего момента, чтобы убить самозванца.
Снова выехав на основную магистраль, он едет на север и скоро доезжает до Йоханнесбурга, расположенного к западу от Лава-Майнтейнз. Он останавливает "камри" у другой заправочной станции. Покупает крекеры, плитки шоколада и орешки в автомате, чтобы поддержать себя во время длительного путешествия.
Вероятно, Шарлотта и Эмили сходили в туалет во время остановки в Ред-Маунтейн, он далеко опередил их БМВ, но это уже не имеет значения, потому что ему больше не нужно следовать за ними. Он знает, куда они едут.
В Маммот-Лейкс, штат Калифорния. К Джиму и Элис Стиллуотерам. Которые научили его порядочности. Кого нельзя винить, что он способен думать, как преступник. Кому он посвятил книгу. Любимые. Такие нужные. Украденные у него, некоторые скоро к нему вернутся.
Он горит желанием встретиться с ними в конце своего похода за потерянной судьбой. Вероятно, отец-самозванец может обмануть детей, и даже Пейдж одурачена и принимает самозванца за настоящего Мартина Стиллуотера. Но его родители узнают в нем своего родного сына, кровь от крови. Кривляния обманщика на них не подействуют.
С момента, когда БМВ свернул на магистраль триста девяносто пять, где движение было не сильным, машина ехала со скоростью шестьдесят – шестьдесят пять миль в час, хотя дорога позволяла и большую скорость. А он движется со скоростью семьдесят пять – восемьдесят миль в час. Он должен добраться до Маммот-Лейкс между двумя часами и двумя с четвертью, на тридцать – сорок минут раньше самозванца. Это даст ему время рассказать своим родителям о злых намерениях человека, который маскируется под их сына.
Дорога сворачивает на северо-запад и проходит через долину под названием Индиан-уэллз, а горы Эль-Пассо остаются южнее. Миля за милей, его сердце едва не выпрыгивает из груди от радости скорого воссоединения со своими мамочкой и папой, с которыми его так жестоко разлучили. У него болят руки от желания обнять их и почувствовать их любовь, их бесконечную ласку, их неумирающую и совершенную любовь.
Служебный вертолет "Бель Джей-Рэнджер", на котором находились Ослетт и Клокер, направлялся в Маммот-Лейкс. Он принадлежал кинематографической студии, которая была филиалом "Системы". Сиденья из телячьей кожи, медные ручки, стены, обитые изумрудно-зеленой кожей ящерицы, – все вместе создавало атмосферу даже более шикарную, чем та, которая ощущалась в пассажирском отделении самолета "Лир". Видеотека также предлагала более развлекательную коллекцию фильмов, чем та, которая имелась на борту самолета, включая такие последние фильмы, как "Репортер из Голливуда" и "Ежедневное разнообразие", плюс последние издания журналов "Премьер", "Роллинг стоун", "Мама Джонс", "Форбз", "Фочн", "Джи Кью", "Шпион", журнал экологического общества и "Хорошего аппетита".
Чтобы занять себя во время полета, Клокер вынул еще один роман из серии "Звездный трек", который купил в киоске Отеля "Ритц-Карлтон" после того, как они выписались из него. Ослетт был убежден, что наличие такой фантастической литературы в изысканных и элегантных магазинах пятизвездочного отеля, где, строго говоря, все было предназначено для образованных и сильных мира сего, а не только богатых, могло служить тревожным знаком неизбежной деградации общества.
Пока вертолет летел над Национальным парком королевского каньона, вдоль западной стороны Сьер-ры-Невады, постепенно приближаясь к великолепным по красоте горам, Ослетт то и дело переходил то к одной стороне вертолета, то к другой, не желая пропустить величественного зрелища. Огромные просторы под ним были настолько малонаселенными, что у него едва не сработало инстинктивное отвращение к открытым пространствам и сельским пейзажам, но земля так быстро менялась каждую минуту, открывая все более красивые виды, что скучать ему было некогда. Более того, вертолет летел гораздо ниже, чем "Лир", и Ослетт даже чувствовал движение вперед. Внутри вертолета было более шумно. Кроме того, пассажиров трясло в нем гораздо сильнее, чем в самолете, что ему тоже нравилось.
Дважды он пытался обратить внимание Клокера на чудеса за иллюминатором, но в обоих случаях великан лишь бросал мимолетный взгляд вниз, а потом, без комментариев, снова утыкался в книжку под названием "Шестигрудые амазонки планеты Слайм".
– Что там такого в этой книге интересного? – наконец не выдержал Ослетт, садясь в кресло напротив Клокера.
Прочитав до конца абзац и только потом взглянув на Ослетта, Клокер ответил:
– Я не смогу сказать вам.
– Почему?
– Потому что после того, как я расскажу о том, что интересного в этой книге, вам уже будет неинтересно.
– А что это означает? Клокер пожал плечами.
– Не думаю, что вам понравится.
– Я ненавижу романы, всегда не любил, особенно научную фантастику и подобный вздор.
– Вот именно.
– А что сейчас означают твои слова?
– Только то, что вы подтвердили мою мысль – вам не нравятся подобные книги.
– Естественно.
Ослетт снова пожал плечами.
– Вот именно.
Рукой указывая на книгу, он сказал:
– Как ты можешь читать эту чепуху?
– Мы существуем в разных вселенных, – ответил Клокер.
– Что, что?
– В вашей Иоган Гутенберг (Гутенберг Иоганн (1399-1468) – создатель способа книгопечатания. – Ред.) придумал, как печатать книги.
– Кто-кто?
– У вас самый, наверное, известный человек по имени Уильям Фолкнер (Фолкнер Уильям (1897-1962) – видный американский писатель, лауреат Нобелевской премии. – Ред.) был виртуозом игры на банждо.
Чертыхаясь, Ослетт сказал:
– Ничего не могу понять в этой тарабарщине.
– Вот именно, – ответил Клокер, и вновь обратил свое внимание на рассказ под названием "Кирк и Спок влюблены", или как еще это эпическое творение называется.
Ослетт готов был его убить. На этот раз в криптограммах Клокера он почувствовал едва заметное, но явное неуважение. Ему хотелось сорвать с него его нелепую шляпу и поджечь ее, вместе с утиными перьями и всем остальным, выхватить книжку из его рук и разорвать на мелкие кусочки, а потом выпустить в него всю обойму из девятимиллиметрового автомата, вплотную прижав дуло к груди Клокера.
Вместо этого он повернулся к иллюминатору, чтобы немного успокоиться красотой горных пиков и лесов, над которыми они пролетали со скоростью ста пятидесяти миль в час.
А над ними двигались на северо-запад облака. Пухлые и серые, они оседали на горных вершинах; и напоминали караван дирижаблей, летящих над горами.
Во вторник в час десять минут на взлетном поле в Маммот-Лейксе их встретил представитель "Системы", которого звали Ален Спайсер. Он ждал их на бетонной площадке рядом с ангаром из бетонных блоков и ребристого железа.
Хотя он и знал их настоящие имена и был не ниже Питера Уаксхилла рангом, одет он был не так безукоризненно, был не таким учтивым и вальяжным, как тот джентльмен, который инструктировал во время завтрака в отеле. И в отличие от крепыша Джима Ломакса из аэропорта Джона Уэйна, с которым они встречались прошлой ночью, он не предложил им поднести их багаж до зеленого "форда-эксплорера", который в ожидании стоял на автостоянке позади ангара.
Спайсеру было пятьдесят лет. Он имел рост пять футов десять дюймов и вес сто шестьдесят фунтов. Седые волосы были коротко подстрижены. Лицо жесткое, а глаза спрятаны за темными очками, хотя небо было затянуто облаками. Был одет в военные бутсы, брюки цвета хаки, такую же рубашку и потрепанный кожаный пиджак с многочисленными карманами на молниях. Его напряженная поза, дисциплинированные манеры и отрывистая речь выдавали в нем отставного, а может быть, просто уволенного армейского офицера, который не желал менять ни привычек, ни поведения, ни манер одеваться, свойственных военному службисту.
– Вы неподходяще одеты для Маммота, – резко сказал Спайсер, когда они шли к "эксплореру". Дыхание белыми клубами вырывалось из его рта. Ослетт непроизвольно передернул плечами.
– Сьерра-Невада, – ответил Спайсер, находится на высоте восьми тысяч футов над уровнем моря, причем сейчас декабрь. Не сезон для пальм и пляжных юбок.
– Я знал, что будет холодно, но не так сильно.
– Отморозите еще себе задницу, – пошутил Спайсер.
– У меня свитер теплый, – оборонительно ответил Ослетт. – Он кашемировый.
– Вам повезло, – сказал Спайсер.
Он поднял багажную дверцу "эксплорера" и отошел в сторону, давая им возможность сложить в машину вещи.
Спайсер сел за руль. Ослетт уселся рядом. Клокер устроился на заднем сиденье и возобновил чтение "Газовых бурь с Ганимеда".
По дороге из аэропорта в город Спайсер молчал потом произнес:
– Думаю, сегодня впервые за сезон выпадет снег.
– Зима – мое любимое время года, – ответил Ослетт.
– Может случиться, вам вовсе не понравится, когда задница замерзнет, а ваши замечательные оксфордские ботинки задубеют и станут похожи на голландские деревянные башмаки.
– Вы знаете, кто я такой? – раздраженно спросил Ослетт.
– Да, сэр, – ответил Спайсер, подчеркнуто отчеканив каждое слово, но при этом слегка кивнув головой в знак того, что сознает его превосходство над собой.
– Хорошо, – сказал Ослетт.
Кое-где по обеим сторонам дороги виднелись деревья. Большинство мотелей, ресторанов и придорожных баров носили следы псевдоальпийской архитектуры, а в некоторых случаях в их названиях встречались словечки, которые воскрешали в памяти разные по содержанию фильмы, например "Звуки музыки" или вестерны с Клином Иствудом.
Ослетт спросил:
– Где дом Стиллуотеров?
– Мы едем в ваш мотель.
– Как я понял, за домом установлено наблюдение, – стоял на своем Ослетт.
– Да, сэр. Наблюдение ведется из фургона с затемненными стеклами, стоящего через улицу.
– Я хочу присоединиться к ним.
– Не очень удачная мысль. Это маленький городишко. Здесь нет и пяти тысяч человек, не считая туристов. Если много людей будет крутиться около фургона, то можно привлечь нежелательное внимание.
– И что предлагаете вы?
– Позвоните группе наблюдения, дайте им знать, где вас найти. И ждите в мотеле. Как только Мартин Стиллуотер позвонит своим родителям или появится у дверей, вас тут же известят.
– Значит, он им еще не звонил?
– Их телефон звонил несколько раз за последние часы, но их нет дома, и никто не снимает трубку, поэтому мы не наем, был это их сын или нет.
Ослетт не поверил своим ушам.
– У них нет автоответчика?
– Здешний образ жизни таков, что в нем нет необходимости.
– Поразительно. Ну хорошо, если их нет дома, то где они?
– Они отправились утром за покупками, а недавно зашли пообедать в ресторанчик около дороги номер двести три. Через час или около того они будут уже дома.
– За ними кто-нибудь следит?
– Само собой.
Оповещенные о надвигающейся буре, лыжники возвращались в город в машинах с лыжными принадлежностями на багажниках. На одной из них Ослетт заметил наклейку на заднем стекле, на которой было написано: "Моя жизнь в горах – и я люблю это!"
Когда они остановились у светофора за небольшим автобусом, который, казалось, был напичкан молодыми светловолосыми женщинами в лыжных костюмах, которых хватило бы на десяток роликов, рекламировавших пиво или губную помаду, Спайсер сказал:
– Слышали о проститутке в Канзас-Сити?
– Задушена, – ответил Ослетт. – Но нет доказательств, что это сделал наш парень, если даже кто-то похожий на него и ушел с ней из ресторана.
– Тогда вы не все знаете. Анализы спермы уже получены в Нью-Йорке. Их проверили. Это наш парень.
– Они уверены в этом?
– Абсолютно.
Вершины гор начали покрываться дымкой. Облака стали местами свинцовыми, местами пепельно-серыми и даже черными.
Настроение Ослетта тоже резко испортилось, как и погода.
Следуя за автобусом с блондинками через перекресток, Ален Спайсер заметил:
– Значит, он вполне способен на секс с женщинами.
– Но он был задуман… – Ослетт не мог даже закончить фразу. У него уже не было никакой веры в работу инженеров-генетиков.
– Пока, – продолжал Спайсер, – через полицейские контакты наша контора составила список пятнадцати убийств, связанных с сексуальным насилием, которые можно приписать нашему малышу. Все дела не закончены. Жертвы – красивые и молодые женщины. В городах, куда он приезжал, и в то время, когда был там. Один и тот же способ убийства во всех случаях, включая особую жестокость после того, как жертва была уже без сознания от удара по голове, но чаще от удара кулаком в лицо… видимо, для того, чтобы обеспечить молчание во время убийства.
– Пятнадцать, – повторил Ослетт. Губы не слушались его.
– Может быть, больше. Гораздо больше, – Спайсер отвел глаза с дороги и взглянул на Ослетта. В его глазах ничего нельзя было прочитать, поскольку они были спрятаны за темными очками. – И лучше надеяться, что он убил всех женщин, с которыми спал.
– Что вы имеете в виду?
Вновь глядя на дорогу, Спайсер сказал:
– У него очень много спермы. И она активна. Он может оплодотворить женщину.
Ослетт не хотел признаваться в этом даже самому себе, но уже до того, как заговорил Спайсер, он был готов к плохим новостям.
– Вы понимаете, что это означает? – задал вопрос Спайсер.
С заднего сиденья раздался голос Клокера: