Крот 2. Сага о криминале Мережко Виктор

– Я догадался, – кивнул Виталий Дмитриевич, жестом показал на массивное дермантиновое кресло.

Глеб уселся, внимательно посмотрел на доктора.

– Что вы желаете увидеть? – спросил тот.

– Больную. Марину.

– Я это понял. А что именно вас интересует в данной больной?

– Просто посмотреть.

– Зачем?

– Так сказал Виктор Сергеевич.

Главврач помолчал, барабаня по столу прокуренными пальцами, пожал плечами.

– Странно… – И повторил: – Странно. – Он повернулся к посетителю: – А вам это нужно?

– Да.

– Хорошо, провожу вас к больной. Но учтите, зрелище не из легких.

Глеб неуверенно поднялся.

– То есть, вы не советуете?

– Почему же? – усмехнулся доктор. – Если Виктор Сергеевич вам велел, выполняйте.

По коридору они шагали молча. Затем спустились на второй этаж, миновали несколько палат медперсонала, подошли к решетчатой двери, разделяющей пространство на две части.

Перед дверью за столиком сидела немолодая женщина в халате, которая при появлении главврача поднялась.

– Открой, – распорядился тот.

– Молодой человек с вами? – спросила женщина.

– С кем же еще!

Глеб коснулся халата доктора, неуверенно спросил:

– Может, вы просто расскажете?

– О чем? – резко оглянулся тот.

– О больной. А я передам Виктору Сергеевичу.

– Нет уж, – ухмыльнулся Главврач. – Это надо видеть собственными глазами. И потом живописать.

Женщина в халате открыла замок на железной двери, и мужчины в ее сопровождении вошли в слабо освещенный коридор.

По обеим сторонам располагались тяжелые двери палат, каждая из которых была заперта основательным звонком.

– В какую палату? – спросила женщина.

– В пятую.

– К Марине?!

– Можно без вопросов?

Женщина загремела замком пятой палаты, с подчеркнутой значительностью открыла дверь.

Главврач пропустил посетителя вперед, сам остался в коридоре.

Глеб нерешительно переступил порог, вошел в палату.

От вида больной вздрогнул.

На жесткой кровати сидела коротко стриженая женщина в линялом больничном халате. Она медленно и ритмично раскачивалась назад-вперед. На вошедшего в палату она не обратила внимания, продолжала раскачиваться, изредка издавая мычащие нечленораздельные звуки.

Глеб неподвижно стоял посередине палаты, не сводя глаз с несчастной, и пришел в себя, лишь когда кто-то тронул его за плечо.

Это был главврач.

– Увидели? – спросил он.

– Да, – кивнул парень и стал пятиться назад. – Спасибо. – На пороге посмотрел на Виталия Дмитриевича, спросил: – А кто она?

– Кто она? – усмехнулся тот. – Спросите дядю.

Маргеладзе нервно мерил широкими шагами свой роскошный кабинет, о чем-то напряженно думал. Вдруг замер, внимательно и подозрительно посмотрел на Важу-Павла.

– Что, Вахтанг? – спросил тот.

– То, что ты рассказал, очень интересно, и я рад, что ты жив, здоров. Но почему ты сразу не явился ко мне? Зачем скрывался? Я что, не способен защитить тебя? Ведь ты мой родственник! Мы одной крови! Что молчишь?

– Они бы достали меня из-под земли. Не хотел подставлять тебя, Вахтанг.

– Они и теперь могут тебя достать. Кузьма такого не прощает. Вспомни Санька.

– Им сейчас не до меня. К тому же я мужчина, Вахтанг. Сколько можно прятаться за тебя?

– Мужчина, мужчина, – потрепал его за плечи Маргеладзе. – А прятаться за меня не следует. Мужчина должен уметь постоять за себя.

– Постою, Вахтанг.

– Ну и правильно… – Он снова внимательно посмотрел в глаза Важи. – Но, хоть ты и родственник, твое алиби проверим. Сверху донизу проверим.

– Как скажешь, Вахтанг. Я никуда не убегу… – Важа достал из кармана клочок бумаги. – Вот название деревни и фамилия женщины, которая меня приютила.

Тот взял записку.

– Верю, Важа, верю… Но как говорит народ – доверяй, но проверяй… Как бы эти суки не сломали тебя.

– Не сломали.

– Дай бог, – Вахтанг достал из ящика стола фотографию, положил на стол. – Нравится паренек?

Это был снимок племянника Виктора Сергеевича Глеба.

– А кто это? – спросил Важа.

– Это человек, который может сослужить нам маленькую службу.

– Его надо убрать?

– Дикарь… Зачем убирать? Надо следить за каждым его шагом и охранять его от любой сволочи.

Важа непонимающе уставился на фотографию.

– Охранять? От кого?

– От таких идиотов, как ты! – разозлился Маргеладзе, сунул снимок племяннику. – На обратной стороне все написано – кто такой, где живет, куда ездит, с кем встречается!

Важа сунул снимок в задний карман джинсов.

– Когда начинать?

– Вчера, сегодня, завтра! Каждый день начинай! И все, что увидишь, докладывай мне!

Открылась дверь, и в кабинет заглянула секретарша.

– Грязнов.

Вахтанг кивком показал, что Важа свободен, снял трубку.

– Привет, дорогой Петр Петрович! Сто лет не видел, двести – не слышал! Куда пропал? Мои как дела?.. Знаете, дорогой, как генеральские погоны – ни одного просвета и все зигзагом!.. – Он расхохотался. – Шучу!.. Все замечательно, дорогой Петр Петрович! Жив, здоров, женщины любят!.. Новости? А какие новости вы имеете в виду?.. Гость? Да, гость приехал. Племянник! С Грузии. Вот сидим, беседуем, пьем вино. Да, молодой и красивый. Хочет найти невесту в Москве, – Маргеладзе рассмеялся. – Кузьма?.. А что Кузьма? Делает вид, что ничего не произошло. Нет, он не так прост, как мне казалось. Приходится на время лечь на дно. Да, слишком много мути поднялось. Пусть уляжется. Я тоже так думаю. До встречи, дорогой. – И положив трубку, брезгливо произнес: – Старая лиса. Дерьмо собачье. Чужой лопатой жар загребать.

Важа неожиданно посоветовал:

– А ты позвони ему.

– Кому? – не понял Вахтанг.

– Кузьме.

– Зачем?

– Доставь себе удовольствие.

Маргеладзе рассмеялся:

– А ты не так глуп, как я думал! Хотя зачем? Он сразу решит, что я чего-то от него хочу.

– Ну и пусть решит. Пусть боится. Ты же этого хочешь?

– Хочу? – Вахтанг подошел вплотную к родственнику, задышал ему в лицо. – Ради того, чтобы этот пес оглядывался и вздрагивал при одном моем имени… ради этого я готов хоть… самого Всевышнего! Он меня кое в чем подозревает, но видит Бог, к этой истории я не имею никакого отношения.

– Вот так и скажи. А он пусть думает, как хочет.

Сергей листал газеты. Зазвонил телефон.

– Маргеладзе, – сказала через громкую связь секретарша.

– Меня нет, – резко приказал Кузьмичев.

– Простите, Сергей Андреевич… я уже сказала, что вы у себя.

– Черт… – Сергей снял трубку. – Здравствуй, дорогой.

– Здравствуй, брат, – ответил Маргеладзе. – Я не очень помешал?

– Ты не можешь помешать… Ты по делу или просто от нечего делать?

– Обижаешь, Кузьма. У меня всегда есть что делать. А звоню я, чтобы ты знал, что у тебя всегда есть брат. Верный и настоящий.

– Спасибо.

– Ты как-то невесело со мной разговариваешь.

– Тебе показалось.

– Нет, не показалось. Ты на меня за что-то обижен?

– Скорее, благодарен тебе.

– Приятно слышать. Всегда старался сделать добро.

– Особенно, когда я ехал на твой юбилей.

В трубке возникла пауза, затем Маргеладзе вкрадчиво спросил:

– Не совсем въехал в твою шутку, дорогой.

– Это не шутка, – усмехнулся Кузьма. – Тебе ведь известно, что на меня покушались?

– Слышал. Но подумал, что это сплетни.

– Это правда. К счастью, недострелили.

– И какая собака решилась на такую подлость?

Сергей согнал жесткие желваки на скулах, неожиданно зло произнес:

– Ты!

Маргеладзе от такого ответа не сразу нашелся, затем тихо и ласково поинтересовался:

– Надеюсь, ты все-таки шутишь, Кузьма?!

– А ты как считаешь?

– Конечно, шутишь.

Сергей рассмеялся:

– Молодец! Кавказцы всегда отличались прекрасным чувством юмора.

– Спасибо, дорогой, – натянуто усмехнулся Маргеладзе. – Я такие комплименты особенно ценю… – Через паузу спросил: – Может, все-таки подставить тебе плечо?

Кузьмичев сдержанно рассмеялся:

– Лишь бы ты его неожиданно не убрал.

Через пару часов Глеб вернулся в кабинет Виктора Сергеевича, положил на стол перед хозяином прибор и инструкцию к нему.

Виктор Сергеевич бережно уложил прибор в коробку, задумчиво улыбнулся, поднял на племянника глаза.

– Что скажешь?

Тот сел напротив, улыбнулся:

– Разобрался, готов к работе. Когда и кого?

– Придется подождать. Но штучка-то любопытная?

– Жутковатая. О подобных я даже не слышал. Валит человека в считанные секунды.

– Да, аппарат замечательный, – Виктор Сергеевич помолчал, снова посмотрел на племянника. – В больницу ездил?

– Ездил.

– Рассказывай.

– Что именно?

– Видел ту, о которой я говорил? – не без раздражения спросил хозяин.

– Видел.

– Рассказывай.

Глеб помолчал, прикидывая, с чего начать, с виноватой улыбкой ответил:

– Просто так не расскажешь. Это надо увидеть. А лучше – не надо.

– Она живая?

– Если можно назвать живой, то живая… Никого не видит, не замечает, не реагирует. И еще волосы короткие. С сединой…

– На будущей неделе я ее проведаю… – решительно заявил Виктор Сергеевич и махнул Глебу: – Ступай. Все путем, молодец.

Важа, сидя в своей машине, видел, как Глеб вышел из офиса Виктора Сергеевича, как нырнул в припаркованный на стоянке «БМВ», миновал въездной шлагбаум и понесся по загруженной транспортом главной улице города.

Важа положил фотку Глеба рядом на сиденье и понесся следом.

Свернули на набережную Москва-реки возле Кремля, миновали ее, выскакивая подчас на встречную полосу, и тут Важа заметил, что автомобиль Глеба преследует маленький юркий джипчик, весело и настойчиво сигналя фарами.

Глеб резко принял вправо, припарковался, покинул машину, быстро направился к остановившемуся сзади джипчику.

Важа тоже остановился, достал фотоаппарат, навел объектив на Глеба.

Тот подошел к джипу – за рулем улыбалась Лариса.

Глеб легко запрыгнул к ней в кабину, поцеловал.

– Сумасшедший. Понял? – капризно произнесла женщина, не сопротивляясь поцелую. – Несешься как сумасшедший. Еле догнала.

– А ты разве не сумасшедшая? – улыбнулся Глеб. – Тормозишь в самом центре города и считаешь, что вокруг нет ушей и глаз. У твоего «Витька» обзор на все триста шестьдесят градусов.

– А если я соскучилась? – продолжала трогательно дуться Лариса. – Если ты забыл меня!

– Тебя невозможно забыть! – воскликнул парень. – В тебе есть что-то!

– Знаю, магнетизм. И все равно! – Лариса подставила щечку. – Сейчас же поцелуй меня!

Важа щелкнул затвором.

Глеб, оглянувшись, выполнил требование, с мягким укором сказал:

– Зайчонок, мы теряем осторожность.

– Ну и плевать! Я хочу жить так, как хочу! С какой стати я должна замуровать себя в четырех стенах? Я и так полжизни посвятила своему долбаному мужу. А сейчас я хочу любить! Тебя любить, а на остальное я болт забила. Понял?

– Не совсем.

– Нет, понял! И должен сейчас же со мной согласиться! Соглашайся, иначе вылетишь на асфальт! – Лариса ногами уперлась в бедро Глеба. – Считаю до трех!

Он осторожно взял ее за ступню, поднес туфельку к лицу, картинно поцеловал.

– И все же, Зайчонок, нам надо быть аккуратней.

Она снова с обидой оттолкнула его:

– Ну и убирайся!.. – Взглянула на свои часики. – Убирайся, сказала! Я опаздываю на репетицию!

Глеб вышел. Лариса тут же высунулась из джипа.

– Стой! Когда мы встретимся?

– Завтра.

– Где? Опять в этой вонючей гостинице?

– Предложи что-нибудь поинтереснее.

– Ладно, в пять вечера я жду в номере! – Женщина шлепнула Глеба мягкой перчаткой по шее и включила скорость.

Важа помчался следом.

Глеб и Лариса лежали на довольно широкой кровати в гостиничном номере, отдыхали после «любви». Женщина нежно и влюбленно гладила парня по волосам, он лежал на спине, курил, глядя в потолок.

– Можешь мне сказать? Только откровенно, – спросила Лариса.

– Могу, – не поворачивая головы, ответил парень.

– Я прошу откровенно.

– Говори.

– Что тебя связывает с Витей?

– С «Витьком»?

– Не наглей… С Виктором Сергеевичем.

– Работа.

– Какая?

– Бывает интересная, бывает не очень.

– Можешь рассказать?

– Нет.

– Почему?

– Тебе будет скучно.

– Мне все интересно, что касается тебя.

Глеб приподнялся на локте, закурил.

– Бумажки, поручения, отдельные переговоры.

– Я ни разу не видела тебя на переговорах, – возразила женщина.

Парень улыбнулся.

– Знаешь… – задумчиво произнесла Лариса. – Я иногда вас боюсь. И тебя, и его…

– Меня? – переспросил Глеб. – Меня можно бояться… А «Витька»? Его-то чего бояться? Он твой муж.

– Тебя… за что можно бояться?

Он в упор посмотрел на нее.

– А вдруг я настучу на тебя… Так влюблюсь, что возьму и настучу. Вдруг мне осточертеет вот такая гостиница, тайные встречи, секс без крика и счастья?!

Она положила ладонь на его губы, заставила замолчать.

– Нет… Не то. Все врешь, все… Вас что-то связывает. Что-то страшное и тайное.

Глеб загасил окурок, обнял ее.

– Не говори глупости. Страшное и тайное связывает нас с тобой. Вдруг «Витек» узнает? Кранты… И тебе, и мне.

– Убьет, думаешь?

– Тебя – нет… Тебя он слишком любит. А меня – сходу. Как вот ту муху, что лупится в стекло.

Лариса перевела взгляд на одинокую муху, действительно бившуюся о стекло, вздохнула:

– Страшно…

Крепко обняла парня, стала целовать, сходить с ума, пока они снова не забылись в экстазе.

Маргеладзе в бронированном «мерсе» катил по одной из главных улиц Москвы, сзади следовал джип с тонированными стеклами, в котором находилась охрана.

Вахтанг располагался на заднем сидении, рядом с ним сидел молчаливый Важа.

На светофоре остановились, Маргеладзе лениво стало смотреть на соседние машины, и вдруг его взгляд задержался на красивом игрушечном джипчике.

– Какая тачка прикольная, – заметил он, перевел взгляд на Ларису, сидящую за рулем, брезгливо сморщился. – Только вести ее должна не старая черепаха, а молодая телка с ногами от ушей.

Важа взглянул в сторону указанного джипа, увидел парня, небрежно обнимавшего «телку».