Сонька Золотая Ручка. История любви и предательств королевы воров Мережко Виктор
Роды принимали не в госпитале, а в номере гостиницы, где уже довольно давно обосновалась Соня. Людей было много: бегали туда-обратно повивальные бабки, молчаливо наблюдали за происходящим друзья воровки — Улюкай, Красавчик, низкорослый Тимка. Традиционно незаметно и тихо сидел в уголочке Левит Лазаревич Санданович.
Наконец раздался пронзительный крик младенца, и одна из повивалок, высунув голову из комната, где проходили роды, радостно сообщила:
— Девочка!
Красавчик от огорчения сплюнул, а Левит Лазаревич, взглянув в его сторону, изрек:
— Девочка, значит, в будущем мать. А раз мать, то будет рожать вас, идиотов. Так что лучше в мать не плевать!
Левит Лазаревич возвращался домой от Соньки поздно. Улочка была узкая и темная. До дома, где жил старый вор, оставалось совсем ничего, когда ему навстречу вышел высокий мужчина в длинном черном пальто и картузе. Санданович по-старчески подслеповато посмотрел на неожиданно возникшую фигуру, всплеснул руками.
— Арон? Вы не можете себе представить, но моя интуиция давно уже подсказывала, что я когда-нибудь встречу вас именно здесь. Что вам угодно, молодой человек?
Арон был весьма навеселе. Он обошел вокруг старика и сообщил:
— Поговорить.
— Самое подходящее место. Вы, конечно, хотите сообщить мне что-то весьма приятное?
— А я по-другому не умею. Откуда топаешь, хрычовник?
— Ну, у каждого человека есть право на тайну. Поэтому ваш вопрос считаю глупым и отвечать на него не собираюсь.
Левит Лазаревич попытался обойти парня, но тот придержал его.
— От Соньки топаешь?
— Хорошо, если вы так настойчивы, отвечу — от мадемуазель Софьи.
— А чего там делал?
— Пил чай, вел беседу, любовался младенцем. Вы ведь знаете, что мадемуазель родила?
— От тебя, что ли?
Старик печально и долго посмотрел на Арона, вздохнул.
— Я знал, что вы глупы, но не думал, что настолько.
Он снова попытался обойти пьяного человека, и — тот снова резко остановил его.
— Отвечай, чего делал у Соньки?
— По-моему, я уже ответил.
— Это из-за тебя она бросила меня!
— С чего вы этот бред взяли, Арон?
— Ты ее сделал главной среди воров. А я получился так, на подхвате. Бабе нельзя быть главной!
— Смотря над кем. Над вами, конечно, нельзя. Как можно быть главным над тем, кого нет?
— Это меня нет?
— А по-вашему, вы есть? Ой, Арон, не смешите меня в последние дни жизни! Хочу умереть серьезным. Вы ведь сейчас будете бить меня?
— Нет, глазки строить!
— Бейте, если не боитесь за себя, Арон.
Арон ударил его так сильно, что старик упал. Парень принялся бить лежачего, матерясь, сопя и подскальзываясь на грязи.
Глубокой ночью грязный и окровавленный Арон постучался в двери полицейского участка. Полусонный околоточный встретил его подозрительно, с неприязнью:
— Кто такой? Чего надо?
Арон разгреб пятерней скомканные волосы, махнул рукой в сторону двери.
— Там человек убитый.
— Какой человек? Где?
— В соседнем дворе. Старика убили.
Полицейский подошел к Арону, подозрительно заглянул в лицо.
— Ты почем знаешь, что старика?
— Пригляделся.
— Фамилия?
— Убитого?
— Твоя.
— Арон Фиксман.
Околоточный никак не мог понять, о чем говорит этот человек.
— Ты убил, что ли?
— Не-е! — тяжело завертел головой Арон. — Почему я? Видать, пришили по пьянке.
— А сам?
— Тоже маленько пьяный… Но убивал не я.
Полицейский взял тяжелую шинель, накинул на плечи.
— Пошли покажешь.
— Подожди, — неуверенно придержал его Арон. — Потом покажу. Сначала хочу что-то рассказать.
Полицейский нехотя опустился на стул.
— Ну, говори.
— Я знаю, кто убил! И вообще я многое знаю, — с прищуром посмотрел на околоточного, ухмыльнулся. — Про Соньку Золотую Ручку слыхал?
— Это кто?
— Воровка, бриллиантщица. Главная в городе. Это ее люди убили Левита.
— Левита? — Не поверил сказанному полицейский. — Левита Сандановича убили?
— Я ж говорю! А Соньку надо брать. А то уйдет, и больше не сыщете.
Околоточный окончательно пришел в себя, взял из шкафа наручники, приковал Аронову руку к своей.
— Едем на Литейный. Там все и расскажешь.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
В пресловутом номере «Астории» собралась вся воровская команда Соньки: Красавчик, Улюкай, Кочерга, Тимка, еще несколько воров. Арон тоже находился в номере, сидел неподалеку от Соньки, тихий и прибитый. Она помолчала, глядя в пол, затем подняла глаза.
— Сандановича убили свои, — произнесла она севшим голосом. — И мы должны узнать, кто пошел на такую низость, на такую подлость.
— Как узнаешь? — подал голос Красавчик. — Даже если эта тварь среди нас, все одно — не признается.
— Он среди нас, — сказала Сонька.
Воры от таких слов напряглись, замерли. В соседней комнате заплакал младенец, туда сразу же заторопилась нянька. Воры продолжали переглядываться между собой.
— Ты чего, Сонь, бузишь? Чего напраслину гонишь? — возмутился Улюкай. — Рассорить нас хочешь, что ли?
— Наоборот, хочу, чтобы мы еще дружнее стали. Определить гадину — это все равно что вырвать больной зуб. — Она внимательно оглядела сидевших. — Кто первым принес весть, что Левита убили?
Все посмотрели на Арона.
— По-твоему, эта гадина — я? — сглотнул нервно Арон.
— Я этого не сказала, — ответила Сонька. — Как ты узнал, что старика убили?
— Как узнал? Увидел случайно, вот и узнал. А потом полиция…
— Что — полиция? Ты был в полиции?
— Ну! Сходил, сообщил… Чтоб подозрений не было…
— Каких подозрений?
— Подозрений на нас, на воров. Пусть убийцу ищут в другом месте.
— Почему не пришел к нам сразу?
— Пришел. Вот он я, перед вами, — Арон поднялся. — Если я тут чужак, тогда самое время мне уйти. А то, чего доброго, на меня все свалите.
— Сядь! — приказала Сонька.
— Чего раскомандовалась?! — возмутился Арон. — Я тебе не муж, не товарищ. Воры, чего она? И вообще, чего вы бабе подчинились? Рассорит, рассобачит, и поди ищи крайнего!
Девушка выдвинула ящик стола, достала оттуда черный картуз с кожаным козырьком.
— Твой?
— Ну, мой, — не сразу ответил Арон и побледнел. — Почему он здесь?
— Ты его обронил.
— Где?
— На том месте, где убили Левита Лазаревича.
— Чего опять? — метнулся Арон. — Мужики, защитите меня от этой гадины! Не убивал я Сандановича! Клянусь!
Сонька взяла картуз, вывернула его, и все увидели на подкладке бурые пятна засохшей крови.
— Он сам на меня! — рванул на груди сорочку насмерть испуганный парень. — Из-за ревности! Он набросился, а я защищался! Из-за нее набросился! Из-за Соньки! Это она убийца, а не я, она все заварила! Не убивал я!
— Зачем ходил в полицию? — Красавчик схватил его за ворот сорочки. — Доносить? Аль чечетку плясать?
— Не плясал! Не доносил я! — закричал Арон. — Иначе зачем сюда бы явился?
— И зачем же ты явился? — не отпускал его вор. — Чтоб на тебя не подумали? Или вынюхивать пришел?
— По-твоему, я вертожопый? Паскуда, по-твоему? Шнырь? — Арон рванулся к выходу. — Пустите меня! Не желаю видеть ваши рожи!
— Держите его, — распорядился Красавчик.
Улюкай с помощью Кочерги мощно скрутил парня и потащил в одну из комнат.
— Интересно, чего он нашпрехал в полиции? — негромко произнес Красавчик.
— Думаю, нашпрехал, — усмехнулась Сонька. — Поэтому надо всем затаиться, а мне первым делом съехать отсюда.
Из соседней комнаты донеслись глухие удары и стоны — это Улюкай работал над Ароном.
Снова заплакал ребенок.
Это было похоже на хорошо подготовленную и рассчитанную на внезапность операцию: ко входу в гостиницу «Астория» подлетело сразу несколько крытых повозок, из них тут же высыпало десятка два полицейских, они скопом ринулись в гостиницу. Полицейские бежали на тот этаж, где жила Сонька. Разбегалась, уступая дорогу, испуганная гостиничная обслуга, удивленно сторонились постояльцы, грохот от кованых сапог разносился по всем этажам.
Когда первые полицейские ворвались в номер, кроме разбросанных мелких вещей и неаккуратно сдвинутых стульев, на которых недавно сидели воры, они ничего не обнаружили.
Сонька вышла из пролетки и, прижимая к груди закутанного младенца, в сопровождении Улюкая направилась к подъезду дома. Улюкай, придерживая девушку под руку, помог ей подняться на третий этаж, дернул за кисточку звонка одной из квартир. Дверь открыла незнакомая пожилая дама, удивленно поздоровалась:
— Здравствуйте. Вы к кому?
— К пани Елене. Она здесь живет?
Женщина всплеснула руками:
— Вы — Соня? Конечно, пани Елена живет здесь! Вы вовремя, она как раз дома.
— Ступай, жди меня внизу, — бросила Сонька Улюкаю и переступила порог.
— Кто пришел? — раздался голос пани Елены из глубины квартиры.
— Это к тебе, Лена, сюрприз! — ответила сестра.
В длинном коридоре возникла пани Елена, увидела Соньку, радостно бросилась к ней.
— Боже мой! Вот это действительно сюрприз! — Обняла, расцеловала, аккуратно взяла захныкавшего ребенка. — Это кто у нас?
— Доченька, — улыбнулась девушка. — Табба.
— Табба, Таббочка… Необычное имя.
Они двинулись в глубь квартиры.
— Да, — вспомнила вдруг пани Елена. — Я ведь вас не представила. — Она оглянулась на женщину, которая открывала дверь. — Это моя сестра, пани Мария, я тебе много о ней рассказывала. — Пани Елена весело рассмеялась. — Маруся, ничего, если Соня будет называть тебя пани?
— Очень даже мило, — улыбнулась та и оставила их в комнате пани Елены. Та приподняла краешек кружевного одеяльца, заглянула в лицо младенца.
— Хорошенькая. На маму похожа.
— Пани Елена, — прервала ее Сонька, — у меня совсем мало времени. Можно по делу?
— По делу? Конечно, можно.
Они сели друг против друга, и девушка, немного помолчав, сказала:
— Я должна срочно покинуть Петербург.
— Что-нибудь случилось?
— Случилось. Сложилась такая ситуация, что я должна уехать одна, без ребенка.
— Ты хочешь ее оставить? — вскинула брови пани Елена.
— Да, я хочу оставить ее на ваше попечение.
Пани была явно растеряна:
— Но у меня у самой никогда не было детей… то есть ребенка.
Сонька улыбнулась.
— Не было — появился.
Пани Елена все равно не могла ничего понять.
— А что случилось, Сонечка? Ничего, что я тебя так — Сонечка, как доченьку?
— У вас теперь две доченьки — я и Табба.
Пани снова заглянула в конвертик.
— Спит. — Она подняла глаза на девушку. — Я могу задать не слишком деликатный вопрос?
— Конечно, пани Елена.
— Чем ты занимаешься? Твоя профессия?
Сонька какое-то время смотрела в сторонку, потом усмехнулась:
— Если я скажу, вы упадете со стула.
— Не упаду. Я примерно догадываюсь, — внимательно посмотрела в глаза девушки. — Ты именно по своей… «работе» была тогда на даче?
— Да, — кивнула девушка, — я воровка.
— Что?!
— Я, пани Елена, воровка.
— Ты вот так просто… Так просто об этом говоришь?
Та дернула плечами.
— Я могу врать кому угодно, только не вам.
— Но почему так случилось?
— Это длинный разговор, а у меня нет времени. — Сонька поднялась.
Пани Елена придержала ее.
— Я не верю. Вы обманываете.
— Я сказала правду.
— А зачем, зачем вы выбрали такой путь?
— Путь не выбирают. — Сонька взяла руку пани, приложила к своему лицу. — Он определяется свыше.
— Вас Бог за что-то наказал?
— Думаю, Он наградил меня, — серьезно произнесла девушка. — Да, я каждый миг рискую. Но это та жизнь, которая тащит меня вперед с такой силой, что все время кружится голова. И поверьте, пани Елена, я счастлива своей судьбой. Другой судьбы я не хочу.
Вдвоем они прошли к выходу, Сонька на прощанье сказала:
— Проблем с деньгами ни у вас, ни у дочки не будет. Я приложу к этому все усилия. — Поцеловав в щеку старую пани, она покинула квартиру.
Состав Санкт-Петербург-Москва уже стоял у перрона Николаевского вокзала, готовый к отправке. Отъезжающая публика не спеша и с достоинством шествовала к вагонам, проводники стояли неприступные и торжественные.
В самом начале перрона и дальше вдоль состава прохаживались полицейские чины. Здесь же сновали филеры и шпики, выделяющиеся острым глазом и характерной одеждой — шляпами и одинаковыми длинными пальто.
Сонька в сопровождении элегантного мужчины, в руках которого был небольшой саквояж, также направлялась к своему вагону. Выглядела она изысканно, держалась достойно и слегка кокетливо. Элегантный мужчина в модном пальто был не кто иной, как Красавчик.
— Не верти головой, — с улыбкой велела Сонька Красавчику. — В таком виде тебя никто не признает. Возьми мою руку, поцелуй.
Тот довольно неуклюже выполнил приказ, с натянутой улыбкой произнес:
— Чего делать с Ароном?
Сонька кому-то кокетливо улыбнулась, повернула милую головку к спутнику:
— А чего с ним делать? Пусть живет.
— Нельзя, — покрутил головой Красавчик, — выпусти его на волю — он вообще всех заложит.
— Решай сам.
— Получается, теперь я в Питере за главного?
— Получается так.
Они прошагали какое-то время молча, и Красавчик снова вернулся к своей теме:
— Может, его замуровать?
— Кого? — рассеянно переспросила Сонька.
— Ну, Арончика.
Она рассмеялась.
— Как графа Монте-Кристо?
— Какой из него граф? — ощерился вор. — Мелочевка, мизер. Замуруем в подвале, пусть там спит, жрет… Короче, живет.
— Тебе виднее.
Они подошли к вагону, Красавчик передал проводнику посадочную карту Соньки. Тот проверил ее и впустил молодую даму в вагон.
В купе Сонька была одна. Сняла шубку, задвинула саквояж поглубже под полку, села за столик и начала задумчиво смотреть в окно на медленно проплывающие мимо фонари вокзала — состав набирал обороты. В дверь постучали, и в купе заглянул проводник:
— Что мадам желает? Покушать или, может быть, вина? У нас имеется отличный французский продукт десятилетней выдержки.
Она пожала худенькими изящными плечиками, улыбнулась.
— Пожалуй, вина.
— Один момент, сударыня!
Проводник ушел, оставив по рассеянности дверь открытой. Сонька снова стала смотреть в окно и в отражении стекла увидела, что мимо ее купе прошел молодой статный господин в дорогом пальто и с тростью в руке. Девушка приняла стойку: повернула лицо к вагонному проходу, забросила ногу на ногу, демонстрируя каждому желающему модные сапожки с высокой шнуровкой. Спустя какое-то время молодой человек прошел по вагонному проходу в другом направлении, бросив при этом заинтересованный взгляд в сторону красивой одинокой женщины в купе.
Вернулся проводник с подносом, на котором стояла бутылка дорогого вина, два фужера и фрукты.
— Почему два бокала? — удивилась девушка.
— Дорога предстоит длинная, — объяснил проводник, возясь с бутылкой, — мало ли кто может заглянуть к вам в гости.
Она никак не отреагировала на его реплику и, когда проводник ушел, взяла наполненный бокал, пригубила. Неожиданно в дверях купе возник тот самый молодой господин, в руке он держал бутылку вина и два фужера.
— Прошу великодушно простить меня, — с очаровательной улыбкой промолвил он, — но я органически не переношу одиночества. Не позволите ли вы провести хотя бы несколько минут в вашем обществе?
Сонька с безразличным выражением лица кивнула на место напротив:
— Милости прошу.
Молодой человек благодарно поклонился, уселся в мягкое кресло.
— Что пьете?
— Вино. — Сонька взяла бутылку, пробежала глазами этикетку. — Кажется, неплохое.
— Можем обменяться, — предложил молодой человек и представился: — Михаил.
— Софья Менжинская.
— Вы полька?
— По отцу. — Взяла фужер с вином, наполненный молодым человеком, сделала крохотный глоток. — Мое мягче, попробуете?
— Сочту за счастье из ваших рук.
Читать бесплатно другие книги:
