Кремль 2222. Киев Выставной Владислав

– Отчего же трясет? – хмуро спросил Степан. – Никогда ж вроде не трясло!

– Да нет, в прошлую Волну тоже слегка потряхивало, – заверил хозяин. – Но что бы так сильно – такого да, не было.

– И что же, землетрясения только у вас на Хуторе случаются? – спросил Книжник. – Или во всем городе – тоже?

– За город не скажу, не знаю, да и какое мне дело до города, когда я здесь живу? – Крынка расхохотался – и полез обниматься с сыновьями. – Говорил я, что вернетесь, а? Говорил же! Потому что где, как не у нас, от Волны схорониться? Правильно, нечего голову подставлять всякой нечисти! Всегда здесь Волну пересиживали и сейчас пересидим!

– Не пересидите, – тихо сказал Ведун.

– А ты не каркай! – возмутился Крынка.

Даже сыновей от себя оттолкнул, упер руки в бока и грозно надвинулся на Ведуна. Да, видать, что-то увидал его бездонных глазах, отчего стушевался, сник и вдруг резко переключился на стоявшего рядом Инженера:

– А это еще что за диво? Кого это вы с собой притащили, да где такого раздобыли? Чего это он весь в железяках, как на протезах? Больной, что ли? А он не заразный?

Инженер не успел съязвить в ответ в свойственной ему манере, как Крынка уже сгреб его в охапку своими ручищами, громогласно вещая:

– Так ты не тушуйся, браток, – у нас для всех стол накрыт! Мы здесь народ простой, душевный! А горилки я тебе такой налью – вмиг о болячках забудешь, как новенький станешь!

Весь этот диалог Книжник обливался потом, ожидая его перехода в бурную ссору. Но Крынка был настолько обаятелен и радушен, что выбивал саму основу для конфликта, переводя любой разговор в веселую попойку.

Попойка не заставила себя долго ждать. Знакомый стол наполнился простыми, но сытными яствами, бутылями с мутной брагой и какими-то настойками, вызывая у Книжника устойчивое ощущение дежавю. Захмелевший Крынка уже начал запевать песни и даже умудрился заразить своим неуемным весельем Инженера, в котором неожиданно отыскал родственную душу. Снова звучали громкие тосты, прославляющие дружбу и взаимопонимание, вовсю восхваляющие присутствующих. Этот продолжающийся чумной пир начинал уже напоминать кэрролловское «безумное чаепитие», когда Книжник снова, как в прошлый раз, выбрался из-за стола и отправился по тропинке в густом кустарнике, даже не признаваясь себе в том, что надеется на повторение удивительной встречи.

На Марику он наткнулся почти сразу. Она выскочила навстречу и замерла, часто дыша, глядя на него огромными испуганными глазами.

– Ты… Живой? – прошептала она.

– Живой. Благодаря тебе, – улыбнулся Книжник, беря ее за руки. – Твоя заколка…

Он принялся сбивчиво рассказывать о своих похождениях, а девушка неотрывно смотрела на него, будто он был ангелом, принесшим ей благую весть. Ему даже стало неловко – особенно когда он увидел в ее глазах слезы.

– Да что ты, Марика… – он неловко обнял ее, осторожно прижал к себе. – Не плачь… Ну…

В ответ девушка еще громче разрыдалась ему в плечо, а Книжник погладил ее тонкое, вздрагивающее плечо, подумав с удивлением и теплотой: неужто она влюбилась в него? С одной стороны, оно, конечно, бывает. А с другой… Он же чужеземец, бродяга, заявившийся в этот крохотный рай бог знает откуда, и скоро уйдет неизвестно куда…

Но она уже тянула его за собой сквозь все эти невероятные «райские кущи», пока они не оказались в каком-то совсем уж затерянном в зелени уголке, где не было ничего, кроме мягкой прохладной травы, пения цикад и двух молодых тел, на какое-то время лишившихся разума. У этого времени не было ни начала, ни конца, и хотелось навсегда остаться здесь и сейчас…

Да только так не бывает в этой суровой жизни. Когда он открыл глаза, девушка уже оделась. Он поморгал, пытаясь сообразить, где находится. Сел, подтянув к себе куртку, растерянно поглядел на Марику:

– Я что же – уснул?

– Ты спал целый час, – сказала она и улыбнулась. – Ты, наверное, очень устал?

– Честно говоря – смертельно, – он заставил себя улыбнуться.

– Ну ничего, – Марика уселась рядом на траву, взяла его руку в свои прохладные ладони. – У нас ты можешь отдыхать, сколько угодно. Здесь не бывает угроз, мы не боимся Волны и злых чудищ, сюда не доходят враги. Скоро все успокоится, и мы…

Она не успела договорить. Земля под ногами снова заходила ходуном – теперь еще более явственно, швырнув их обоих на землю. Марика испуганно сжалась, и Книжник еще крепче обнял ее, проговорив:

– Да что же это такое?

– Не знаю… Никто не знает…

С противоположного конца Хутора послышались крики. Книжник вскочил на ноги, помог подняться девушке, сказал:

– Пойду погляжу, что происходит. Ты со мной?

Через минуту они были уже возле дома Крынки, где еще только что происходило веселье. Теперь же стол был опрокинут, емкости с веселящими жидкостями разбиты вдребезги. Сам Крынка выглядел совершенно трезвым, собранным и вовсю раздавал команды женщинам и подростками, крутившимся рядом. Гости стояли чуть в сторонке, маленькой плотной группой, видимо не зная еще, чем помочь хозяевам.

Все резко изменилось, когда к хозяину подбежал низкорослый мужичишка – то ли сосед, то ли какой родственник, находившийся до этого в дозоре:

– Беда, кум! – заголосил он. – Саранча вовсю валит!

– Да не переживай ты, – отмахнулся хозяин. – Как обычно, мимо пройдет – да и сгинет вместе с Волной!

– Нет, Крынка, не похоже на то!

– А на что ж тогда похоже?

– А на то, что они нас в осаду берут!

– Саранча? Нас? В осаду? Ты ничего не путаешь? А то я знаю тебя – вечно сам себе понапридумает всякого, а все его потом утешать должны!

– Ничего я не придумываю!

Их прервала очередь крупнокалиберного пулемета за стеной, над головой, сбивая листву с деревьев, засвистели пули. Вдалеке раздался знакомый уже рев боевого мута. Тут же ему ответил другой. У игольчатой стены шлепнулась и разорвалась граната.

– Слышишь? – закричал мужичишка. – Какие уж тут шутки!

Как по команде, завизжали и стали разбегаться женщины – все, кроме Марики, которую мать так и не смогла утащить за собой. Крынка растерянно огляделся и уставился на гостей. Лицо его изменилось, налилось краской, огромные кулаки сжались до белых костяшек.

– А-а-а! – воскликнул он. – Так вот вы почему сюда заявились – спрятаться решили и врагов за собой притащили! Ну что же, спасибо вам – отблагодарили за гостеприимство!

– Ты чего, батя?! – крикнул в ответ Назар. – Куда ж нам еще было податься?

Неожиданно его поддержал Степан:

– Развлекать гостей, поить-кормить каждый может – Хутор-то богато живет! А как беда случится – так их надо за порог сразу выставить?! Что же получается, все твои пьяные речи о вечной дружбе – пустая брехня и хвастовство?!

Ответить на обидный выпад сына Крынка не успел. По ту сторону стены что-то громко затрещало, заскрипело – и усиленный мегафоном скрипучий голос произнес:

– Эй, хуторяне! К вам гости!

– Что за дьявол? – резко выкрикнул Зифгид. Подошел к растерянному Крынке, заглянул ему в глаза: – Ты что же, хозяин, ждешь кого-то?

Крынка растерянно помотал головой. А голос с той стороны продолжил:

– Собственно, гости у вас уже дома. А нам, видите ли, обидно – нас-то вы не пускаете! Нехорошо!

– Это Пузырь! – узнал Книжник. Поглядел на Зигфрида. – Выходит, выследили нас. Что делать будем?!

– Что-что! – отрывисто отозвался воин. – Оборону держать будем! Надо бы Егорку как-то к его «кузнечику» переправить – хоть какая-то огневая поддержка!

– Это не ваш био у ворот стоял? – глумливо продолжал Пузырь. – А то наши ребята решили с ним поиграть и поломали немножко… Ой!

По ту сторону стены оглушительно грохнуло, и в небо поднялись жирные клубы дыма. Похоже, Пузырь не шутил и они остались без единственной реальной силы, которую можно было противопоставить Саранче.

– Эй, хозяева! Мы даем вам пять минут, чтобы открыть проход, – а то мы не можем его отыскать в этой «колючке». В этом случае у каждого из вас будет шанс присоединиться к Бессмертной Стае. Ну а после не обижайтесь – Стая войдет сама. В этом случае я не смогу гарантировать вам жизнь. Впрочем… – голос скрипуче рассмеялся. – Я в любом случае не могу вам ничего гарантировать, но в ваших интересах подчиниться. Кстати, у вас осталось четыре минуты.

Эти минуты прошли будто в оцепенении. Что-то вопил Крынка, что-то лихорадочно твердила Марика, тряся семинариста за плечо. Хмуро говорил Инженер, предлагая какие-то варианты, заранее ведущие к поражению.

Зигфрид молчал. Он понимал, что придется драться. И он понимал, что это будет последняя битва. Просто он ждал этого момента, он давно был к нему готов – ведь безумие Волны не оставляло его ни на минуту. И когда Зигфрид медленно извлек меч из ножен, семинарист вдруг отчетливо понял: у них больше нет выбора. Они достигли какой-то точки в собственной судьбе, той точки, в которой все окончательно решится.

Все это бывало уже не раз – их загоняли в угол, но им все же удавалось вырвать у смерти еще немного времени. Только сейчас, в этом невообразимо живом саду, близость смерти показалась вдруг особенно ощутимой и жуткой.

На ладонь села бабочка – и это было невероятно: он никогда не видел живых бабочек! Только вместо радости захотелось взвыть от отчаяния.

Он не хотел умирать. И не только сам – он не желал, чтобы погибла Марика. Пусть и знал ее в общей сложности какие-то часы – в жизни время относительно. Кто-то за всю жизнь так и не узнает до конца близкого человека, кто-то успевает ощутить близость с первого взгляда.

Но даже это было не важно.

Важна была только жизнь. Та самая, которую сейчас хотели у них отнять – просто потому, что так решили какие-то негодяи, возомнившие себя вершителями человеческих судеб.

Среди смятения и страха Книжник встретил лишь один спокойный и сильный взгляд. Ведун стоял в тени дерева в привычной прямой неподвижности. Он разглядывал спутников с тем же неизменным скрытым интересом, будто продолжал свой нечеловеческий эксперимент над простыми смертными. Под этим взглядом будто стихали суета и шум, и время замедляло свой ход. Казалось, на этом зеленом островке они остались вдвоем. Возможно, для какого-то важного разговора.

С какой-то смутной надеждой Книжник шагнул в его сторону, остановился, сказал:

– Ты ведь все знаешь, Ведун. А значит, видишь, что у нас нет никаких шансов. Ведь мы поляжем здесь – все до единого, на эту зеленую травку, верно?

Мрачный человек молчал.

– Почему ты молчишь? Хоть теперь скажи – зачем ты пошел с нами? Чего ты на самом деле хочешь, что ищешь?

И снова ни слова в ответ.

– Я раскусил тебя: ты молчишь – значит, не хочешь говорить. Значит, считаешь, что я знаю ответ, верно? Только я ни черта не знаю! Слышишь?! Не знаю ничего!

Он кричал, а слова, срываясь с его губ, словно растворялись в воздухе, так и не достигнув назначения. И тогда Книжник вдруг разозлился, сжал зубы и, по-бычьи склонив голову, процедил:

– Я знаю, что у нас нет шансов. Даже Зигфрид спятил от этой проклятой Волны, и надеяться мне больше не на кого! Но – слышишь меня? – я буду драться! Буду стоять насмерть – до конца, даже когда останусь один. Пусть я не настоящий воин, пусть я ученый, мозгляк – но я буду драться! С этим темным стадом, с варварством, с этими несчастными, отказавшимися от собственного разума ради сытости! И знаешь, почему я буду драться один?! Потому, что даже ты меня бросил – ты, за которым сила, природы которой я даже не знаю! И если со мной сгинет будущее человечества, ты будешь так же стоять и созерцать мою гибель и смерть всех моих товарищей. Потому что твоя поганая участь – пережить всех нас, а может, даже увидеть смерть последнего человека на этой Земле! Этого ты хочешь?!

– Нет, – тихо произнес Ведун, и Книжнику показалось, что его речь налетела на железную стену, рассыпавшись осколками слов. – Я не хочу пережить человечество. Я не хочу пережить тебя. Я вообще не хочу прожить еще столько, сколько уже пришлось – но таково уж мое проклятье. И ты прав…

Он замолчал, сверля парня взглядом, и лицо его показалось еще более изможденным, исчерченным глубокими тенями, как у высохшей мумии, выглянувшей из глубин тысячелетий.

– Я действительно изучаю всех вас, – произнес Ведун. – Я должен принять решение.

– Какое решение? – упавшим голосом спросил Книжник, будто ожидая услышать смертный приговор.

– Стоит ли и дальше помогать людям, или они действительно обреченный на вымирание вид.

Отчего-то не вызывало сомнений то, что этот жутковатый человек действительно может решить судьбу изможденной людской цивилизации. И страдание, которое читалось в глубине его темных глаз, свидетельствовало: решение будет справедливым, ибо оно выстрадано долгими годами мучительных раздумий.

– И что же ты решил?

– Я дам тебе шанс.

Следующую секунду мир стремительно расширился, возвращаясь в привычные масштабы. И сразу же раздался чей-то отчаянный вопль:

– Они перебрались через стену! Они уже здесь!!!

С яростным воплем Зигфрид взмахнул мечом – и ринулся к стене прямо сквозь заросли. Подхватив арбалет, Книжник успел мельком глянуть на Марику. Девушка сжалась на траве, обхватив ноги в длинном самотканом платье. Парень лишь успел бросить напоследок:

– Все будет хорошо!

Он увидел мимикрона, что стремился броситься в бой вместе со всеми, но Книжник остановил его, схватив за обманчиво слабую руку:

– Егорка, останься, пожалуйста, с Марикой! Защити ее, хорошо?

Мальчишка посмотрел на него все тем же ясным взглядом – и кивнул. Хорошо, когда не приходится долго объяснять элементарные вещи. И в плане понимания эмоций мимикрон был лучшей из созданных человеком машин. А может, и не совсем машиной…

Книжник бросился вслед за Зигфридом. Воин уже бился у самой стены с целой толпой Саранчи, которая буквально переваливалась через край игольчатой стены. В первый момент Книжник замер в непонимании – как врагу удалось преодолеть неприступную преграду? Но тут же увидел ответ на собственный вопрос: множество серых Жнецов конвульсивно бились, насаженные на длинные острые иглы, устлав своими трупами путь для остальной серой массы.

Книжник снял из арбалета одну особь, другую, уже понимая, что силы неравны и скоро Хутор захлестнет уже непреодолимая масса врагов. Еще раньше закончатся арбалетные болты или сядет аккумулятор самовзвода, и тогда придется биться подобранным трофейным карабином – пока враг просто не завалит их трупами или не вонзит штык в спину.

Рядом с Зигфридом отчаянно дрался Инженер, используя не только руки, но и встроенные манипуляторы, в которых сжимал ножи, схваченные прямо со стола, где он только что пировал с Крынкой. Сам Крынка был здесь же и орудовал совершенно экзотическим оружием – огромными, зверского вида вилами, на которые с необычайной для своей массы ловкостью и силой лихо насаживал врага. С той же стороны раздавались редкие хлопки штуцеров Назара и Степана, а серая масса продолжала переть в рукопашную, отчего-то не используя карабины по прямому назначению. Тогда же и мелькнула догадка, что эта серая масса просто не в состоянии догадаться открыть огонь без команды Погонщиков. Но скоро на заваленной агонизирующими телами стене появятся солдаты в черном – и тогда хватит одного залпа, чтобы покончить с сопротивлением маленького зеленого рая.

Однако раньше зловещих Погонщиков на «штурмовом мосту», сложенном из умирающих тел, появился совсем другой персонаж – идеально сложенный, огненноволосый и огненнобородый воин с боевым топором в руках и парой дробовиков, крест-накрест висевших у него за спиной.

– Ну что, не ждали меня?! – громом прозвучал его голос. – Я обещал вам устроить напоследок веселую жизнь – и я сдержу обещание!

Невольно обернувшись, Книжник увидел стоявшего за спиной Ведуна, из оружия имевшего лишь деревянный посох, который он сейчас держал опущенным к земле. Лицо его сохраняло неподвижность – но взгляд сверкал, будто зрелище боя пробудило в нем какие-то жизненные силы.

– Чего же ты смотришь?! – крикнул Книжник. – Ты же обещал помощь!

В ответ Ведун повел себя странно. Выронил посох, чуть склонил набок голову и развел руками – словно бы просил за что-то прощения.

И в тот же миг земля под ногами знакомо задрожала – только это были не отдельные толчки, это была настоящая тряска, от которой попадали с траву и нападавшие, и оборонявшиеся. Воздух наполнился неистовым скрежетом, переходящим в рев. Тряска становилась невыносимой, встать на ноги просто не представлялось возможным.

В какой-то момент Книжнику показалось, что наступил конец света – или еще какая напасть, разламывающая к чертям собачьим саму Землю. Хватило лишь сил прокричать:

– Что ты наделал, Ведун?! Что ты наделал?!

В отличие от всех остальных, Ведун не упал. Он продолжал стоять в своей странной позе, и теперь становилось ясно, что его жест – вовсе не извиняющийся, как могло показаться на первый взгляд. Он медленно поднимал руки, словно в его ладонях было что-то неимоверно тяжелое.

И тогда Книжник с изумлением ощутил, что поднимается сам – вместе с землей под собой, вместе с деревьями, вместе со всем Хутором! Тряска внезапно пропала, по ощущениям подъем стал медленнее, но дикий скрежет никуда не делся. В лицо ударило чередой вспышек – и игольчатая стена вместе с наколотыми на нее трупами Саранчи провалилась куда-то в бездну – правда, Топора на этой стене уже не было видно.

Взгляду открылся фантастический вид на город – с высоты многоэтажного дома, на которой непостижимым образом оказался сейчас весь Хутор со своими домами и зелеными зарослями.

Заметно качнуло. Ощутив под собой какой-то неприятное движение, Книжник откатился в сторону и с изумлением увидел, как лопнул дерн и по земле пробежала глубокая трещина. Затем изрядный кусок почвы медленно пополз к краю пропасти – и сорвался вниз в облаке пыли.

Глянув через край уцелевшего дерна, семинарист изумленно ахнул. Под поверхностью почвы на глубине около метра тускло отсвечивал металл. Сам край пропасти был острой металлической гранью со странными металлическими же «пеньками», в которых угадывались основания огромных игл, некогда составлявших «игольчатую стену».

Пейзаж за этой гранью медленно поворачивался в сопровождении скрежета и до боли знакомых звуков электрических и гидравлических сервоприводов.

– С ума сойти! – с изумлением произнес он, вытаращившись на Ведуна. – Это же… Нет, не может быть…

Семинарист все уже понял. Даже не понял – прочувствовал всем своим существом, – но все еще не мог поверить собственным глазам и ощущениям.

– Я даже не знал, что они сохранились… «Мастодонт»!

От Последней Войны сохранилось много свидетельств, в том числе и «живых» – таких, как многочисленные биороботы, живущие, к примеру, по всей постъядерной Москве. Но еще большее число свидетельств просто сгинуло со временем. А многие превратились в легенды, в которых правда смешалась с вымыслом, как в сказках про драконов. Так произошло и с «Мастодонтом» – редким типом боевых машин, которых не видел никто из ныне живущих, но про которые Книжник еще в детстве слышал всякие небылицы. Более-менее достоверные сведения он услышал во время экскурсии в кремлевский Арсенал, но и тогда описание чудовищной боевой машины прошлого показалось ему сказкой. Самым крупным из встреченных им боевых биороботов был «Титан» – транспортная машина размером с пятиэтажку. Но этот был еще крупнее – особенно учитывая возможность подыматься ввысь на мощных, как опоры башенных кранов, конечностях.

Командно-штабной биоробот типа «Мастодонт» должен был прикрывать наступавшую группировку ударных биороботов в любых условиях боя. Он выдерживал прямое попадание любых типов боеприпасов, включая тактический ядерный заряд, – для этого имел в своем арсенале мощнейший генератор силового поля.

Основной задачей «Мастодонта» была огневая поддержка всех остальных типов биороботов и руководство боевыми действиями. Но главное – он служил мобильной защитой командования группировки – а командовали роботизированной группировкой НАТО офицеры из плоти и крови. Именно поэтому им требовалась защита столь высокого уровня, включая продвинутую волновую.

Но как же случилось, что огромный биоробот оказался погребенным в землю и ил на самом берегу Днепра, да еще и с целым «огородом» на «крыше»? Вряд ли на этот вопрос смогли бы ответить нынешние обитатели Хутора. Видимо, давно, еще в Последнюю Войну, обездвиженный вместе со всей подчиненной ему Железной Армадой, он замер на берегу – и медленно, под собственным весом погружался под землю, покрываясь грязью. Поскольку био так и не был отключен окончательно, а был всего лишь безвременно парализован, какие-то генерируемые им поля создали особый микроклимат, благоприятный для жизни. В условиях ядерной зимы и по ее окончании люди заметили эту особенность небольшого холма, на котором столь бурно развивалась растительность.

Наиболее сообразительные поселились в этом необычном месте, создав тот самый Хутор. Правда, перед этим нашли способ преодолеть странное игольчатое ограждение. Видимо, это были антенны генератора одного из защитных полей, только что отстреленные «Мастодонтом» – то ли из-за аварийного состояния, то еще по какой причине.

Так или иначе, повинуясь то ли воздействию Волны, то ли волевому приказу Ведуна, а скорее – и тому и другому одновременно, биомеханическая громада спустя двести лет, наконец, «встала с колен», заодно стряхнув с себя проклятую Саранчу. Этим громадная машина оказала немалую услугу защитникам Хутора, если не сказать – спасла им жизнь.

Правда, возникал вопрос, резонный для тех, кто едет на спине гигантского робота на высоте многоэтажного дома: что делать дальше? Сейчас они плыли над землей вместе с приличным земельным участком, но не было никаких гарантий, что неожиданно оживший робот не решит взбунтоваться, как все прочие, и не стряхнет с себя опостылевшее бремя.

– Три-Три! – заорал Книжник, вскакивая и несясь в сторону друзей, только начинавших приходить в себя после неожиданного «взлета».

Земля снова наклонилась и ушла у него из-под ног – гигантский робот продолжал топтаться на месте. Парень упал, снова вскочил, чуть ли не на четвереньках подбираясь к товарищам.

Пока Зигфрид добивал остатки прорвавшейся Саранчи, остальные оглядывались в недоумении и страхе – если не считать Тридцать Третьего: в силу специфических знаний кио сразу все понял и, встретив взгляд Книжника крикнул:

– Это феноменально! Ты видел?!

– Да уж феноменальнее некуда! – плюхаясь в траву рядом с ним, отозвался семинарист. – Слушай, Три-Три, а этот «Мастодонт» нас не сбросит?

– Не должен, – потряс головой кио. – Он же рассчитан на плавное горизонтальное движение, ведь внутри у него командный пункт. Кому ж захочется, чтоб укачало?

– Погоди! – остановил его Книжник. – Командный пункт, говоришь? Стало быть, этой махиной оттуда управлять можно?

– Думаю, да. Может быть, я даже разобрался бы с управлением.

– Так давай захватим эту колымагу! Кто тогда на нас сунется?!

Глаза у Тридцать Третьего загорелись. Рядом возник слышавший разговор Инженер, горячо воскликнувший:

– Это самая безумная и самая интересная идея в моей жизни! Правильно – давайте захватим этот бродячий огород!

– Захватить-то, конечно, можно, – с сомнением произнес Тридцать Третий. – Но как мы проникнем внутрь? Это ведь даже не бронепоезд – здесь сложная композитная броня, системы защиты…

– Дайте мне дверь – и я ее открою! – заявил Инженер.

– Черт… – пробормотал Книжник. – Где же ее искать, если она вообще есть? Тут ведь земли – за всю жизнь не перекопать, всюду дома, деревья, корни…

Он не успел договорить: из зарослей выскочила и бросилась к нему Марика. Повисла у него на шее, вцепившись, как в последнее спасение. Книжник поймал взгляд Тридцать Третьего, делавшего круглые глаза и указывавшего ими на девушку.

– Послушай, Марика… – пробормотал Книжник, обнимая подругу и не особо надеясь услышать нужный ответ. – Я тебя вот о чем спросить хотел…

– Да? – тихонько отозвалась девушка.

– Ты ведь знаешь, что у нас под ногами, под травой, под землей – металл?

– Конечно знаю. Все знают, что у Хутора дно есть.

– Хм, дно… А нет ли там, в этом… дне такого люка, двери или типа того?

– Как же нет? – чуть удивленно произнесла девушка. – А где же, по-твоему, у нас погреб?

– К-как, погреб? – изумился семинарист.

– А как же без погреба? Где же запасы хранить? А запасов у нас много – сам же видел. Это летом все растет, а зимой только на запасах прожить можно…

Друзья переглянусь. Кио довольно рассмеялся:

– Ей-богу, если мы научимся управлять «Мастодонтом» – мы же горы свернуть сможем! Даже не знаю, что мы тогда сотворить сможем!..

– Я знаю! – резко выкрикнул Назар. – Нужно помочь братьям, защищающим Крепость, – иначе Лавре придет конец!

– Твоей Лавре так или иначе придет конец, – раздался голос Зигфрида, и все обернулись к нему.

Воин приближался неровной походкой и, криво усмехаясь, разглядывал их. Развел руками, в одной из которых небрежно свисал окровавленный меч, произнес:

– Разве ты не видишь, что происходит? Гибель богов, конец всего сущего! Мы все умрем – и умрем очень скоро. Так не лучше ли умереть, как подобает воинам?

Словно иллюстрируя эти страшные слова, за спиной воина из мутного купола Волны ударили мощные ветвистые молнии. Вспышки раскатисто нагнал гром.

– Прекрати, Зигфрид! – дрогнувшим голосом потребовал Книжник. – Ты не должен так говорить!

– А то – что? – с неприятной усмешкой спросил Зигфрид, надвигаясь на него. – Хочешь остановить меня? Ну давай, попробуй.

Воин приближался, и в глазах сверкало настоящее безумие. В этот момент парень поверил, что друг действительно готов убить его. Книжнику стало страшно. Повинуясь какому-то бессмысленному порыву, он подобрал с залитой кровью травы тяжелую винтовку с широким зазубренным штыком.

Это он сделал зря, только раззадорив свихнувшегося воина.

– Хочешь драться – давай на равных! – Зигфрид отбросил меч и подхватил карабин с таким же кошмарным штыком, как у побледневшего Книжника. Только и с таким громоздким и неудобным оружием он обращался изящно и ловко – куда лучше Книжника.

– Прекратите! – высоким испуганным голосом крикнула Марика. – Немедленно прекратите!

Остальные попытались приблизиться, чтобы предотвратить драку, но Зигфрид проделал у всех перед носом такие пируэты, рассекая воздух штыком, что невольные зрители предпочли попятиться и наблюдать за исходом ситуации со стороны. Они даже кричали что-то, пытаясь прекратить этот безумный бой, но ни Книжник, ни тем более Зигфрид ничего не слышали, поглощенные этим необычным боем.

Странное дело, но, несмотря на явное превосходство, Зигфрид не прикончил его сразу. Видимо, решил дать другу фору, чтобы насладиться последним в жизни боем. Очень быстро Книжник освоился – и вот уже они дрались почти на равных, делая резкие выпады, орудуя прикладами, скрещивая стволы и действуя винтовками, как обыкновенными дубинами.

Они дрались на фоне медленно проползавшего то ли заката, то ли рассвета одного и того же кроваво-фиолетового оттенка. Это было настоящее безумие – два лучших друга сцепились в смертельной схватке, не имеющей ни причины, ни цели – кроме пустой, бессмысленной смерти.

– Остановитесь! – пророкотал властный голос, и не сразу все поняли, что это – Ведун.

– Разве вы не поняли, что вам дан единственный шанс? Последний шанс сохранить человечество – и другого может не быть? Двести лет назад ваши предки пытались уничтожить друг друга – и им это почти удалось. Они бились за иллюзорную власть над миром, за ресурсы, за идеи, в конце концов! А за что бьетесь вы?!

Книжник ощутил, как куда-то сошло это внезапное помутнение, – и он резко, с брезгливой злостью отбросил винтовку. Воспользовавшись этим, Зигфрид перехватил карабин – и точным движением упер острие штыка ему в район солнечного сплетения. Кожа ощутила острие, проткнувшее ткань куртки.

Зигфрид смотрел на него безумными глазами и улыбался.

– Ну что же – коли! – тихо, но с вызовом сказал Книжник. – Кто бы мог подумать, что наша дружба закончится именно так!

Книжник развел руки и, глядя в глаза друга, еще сильнее навалился на острие. Кольнуло. Вниз, по животу, побежала горячая липкая капля. Лицо Зигфрида дернулось, с него сползла идиотская улыбка. Глаза странно забегали, задрожали руки. Он вроде что-то вспоминал.

И вдруг лицо его исказилось ужасом – он будто лишь только увидел перед собой друга и в страхе отбросил в сторону карабин, глядя на собственные руки, словно впервые их видел.

– Что это было, провались я в ад?! – прохрипел он. – Что со мной?!

– С тобой уже все хорошо, – бледно улыбнулся Книжник, едва стоя на ватных от пережитого страха ногах.

– И что теперь? – прошептал воин.

– А теперь в погреб пойдем, – бодро сказал семинарист. Подмигнул растерянному другу. – Время осмотреть запасы!

Это было удивительно: зайти в покосившийся приземистый сарай, в каких обычно начинается спуск в обыкновенный погреб, начать спускаться по крутой деревянной лесенке – и вдруг оказаться в обширном и прохладном зале с металлическими стенками, почти скрытыми за рядами бочонков, кадок, ящиков и мешков. Погреб буквально ломился от всевозможных запасов.

Только это был вовсе не погреб.

– Это же вертолетный ангар! – воскликнул Тридцать Третий. – Как на кораблях! А там, наверху, наверное, вертолетная площадка была – на ней и расположился Хутор. Значит, здесь точно есть вход во внутренние помещения!

– Марика, можно мы ваши припасы потревожим? – с неожиданной вежливостью спросил Инженер.

Марика лишь пожала плечами:

– Это всего лишь погреб. Что вы тут найти думаете?

Но через несколько минут удивленно вскрикнула, когда после манипуляций Инженера целая стена бесшумно ушла в сторону. Шумно грохнулись в темноту полки с кадками.

Все обменялись победными взглядами. Все – кроме Крынки, на глазах которого рушился его привычный мир. Обычно веселый и заразительно жизнерадостный, теперь он выглядел потерянным и раздавленным.

Впрочем, он был жив – а это дорогого стоит, особенно в свете имевшихся обстоятельств.

– Ну что же, – сказал Инженер. – Добро пожаловать на борт!

– Надеюсь, на этот раз обойдется без сюрпризов, – произнес Книжник.

Никаких особых сюрпризов на борту «Мастодонта» не обнаружилось, если не считать двух скелетов в истлевшей натовской форме, навеки замерших перед широким пультом. Тридцать Третий активировал аварийное освещение, подсвечивающее тесные помещения зловещим красным светом. Поколдовав немного, он отчетливо щелкнул каким-то выключателем – и вдруг приземистая командная кабина осветилась мрачным, но довольно ярким свечением Волны – кио раздвинул броневые ставни, до этого закрывавшие обзор.

Никто не смог сдержать изумленного вздоха. Командная кабина находилась на высоте не менее тридцати метров над водами Днепра, подсвеченными ярким пожарищем.

Горела Крепость. Пока еще только с западного края, немного со стороны реки – но огонь неуклонно продвигался к храму. И в этом пламени со всех сторон к Лавре продвигались не знающие жалости штурмовые биороботы – взбунтовавшиеся Проклятые, шедшие мстить за свое проклятье.

– Гибель богов… – завороженно глядя на это, проговорил Зигфрид. Безумие покинуло его – но настроение Апокалипсиса не так-то просто отбросить, когда этот самый Апокалипсис происходит прямо у тебя на глазах.

– Смотрите, что это там?! – Марика указала вправо, где между далекими домами валил густой дым.

– Майдан полыхает, – тихо отозвался Степан. – Опять на нем жертвы приносят. Впрочем, самое для этого время…

– Не туда смотрите! – срывающимся голосом произнес Назар. – Мы должны помочь Лавре! Прямо сейчас, пока еще не поздно!

– Как же мы можем помочь? – спросил Инженер, поглядел на Тридцать Третьего. – На борту есть оружие? Можно его активировать?

– Я не знаю, – растерянно сказал Тридцать Третий. – Мы потратим на это слишком много времени. Да и как воевать с толпой роботов? Даже при всей нашей массе – они возьмут количеством и слаженными действиями.

– Три-Три, ты говорил, что здесь находится командный пункт, – сказал Книжник. – Может, отсюда можно управлять всей этой Железной Армадой?

– Можно попробовать! – оживился Тридцать Третий. – Если, конечно, системы уцелели.

– Пока ты ищешь, как управлять Армадой, надо действовать тем, что у нас есть! – гнул свое Назар. – Идти вперед – и отбрасывать врага массой! Этот робот – сам по себе оружие!

– Хорошо! – Тридцать Третий решительно смахнул с командного кресла древние кости, уселся и принялся осматриваться и стирать пыль с мертвых экранов.

– Я помогу! – заявил Инженер, занимая соседнее кресло. Обернулся к остальным: – Вы только местных заставьте вниз спуститься! А то в бой полезем – этот Хутор может смести к чертовой бабушке с вертолетной площадки!

– Я всех позову! – заявил Зигфрид, решительно направляясь к выходу.

– Я с тобой! – сказал Книжник, следуя за другом.

– И я! – вслед им крикнула Марика. – Маму, сестру отыщу!

Они быстро выбрались наверх, и Марика сразу же побежала вперед с криком: «Мамочка, ты где?»

Глядя на «кротовую нору», из которой они словно выбрались в другой мир, Книжник помотал головой, прогоняя навязчивое ощущение бредового сна. Зигфрид подтолкнул его в спину:

– Давай шустрее! Надо поторопиться, если не хотим опоздать к самому интересному.

«Самым интересным» для воина конечно же было предстоящее сражение с армадой взбунтовавшихся машин. Он не хотел быть наблюдателем – он хотел принимать решения, вести в бой. Зигфрид снова становился привычным Зигфридом – и это радовало Книжника. А ведь совсем недавно они готовы были убить друг друга! Когда-нибудь они еще посмеются над этим, но сейчас пока рано смеяться. Ведь даже оседлав гигантского робота, ты еще не оседлал собственную судьбу – за нее еще придется драться.

– Марика! – позвал Книжник. – Куда ты подевалась?

Он огляделся, отмечая, что даже будучи вырванным из земли «с корнями», Хутор почти не изменился – если только не смотреть назад, в сторону обрыва. Туда, откуда раздался сейчас этот голос, от которого сердце невольно сжималось и падало:

– Не эту девочку ищешь?

Резко обернувшись, Книжник задохнулся от странной смеси ненависти и страха. Перед ним стоял знакомый рыжий убийца, крепко обхвативший левой рукой Марику, в другой же сжимавший чудовищный топор, острой кромкой которого он водил перед наполненными ужасом глазами девушки.

– Это ты… Так ты не свалился вместе со всеми? – отрешенно проговорил Книжник. Он не представлял, что делать, чтобы не навредить девушке, и просто оцепенел от страха.