Испанские грезы Картленд Барбара
Он целовал ее до тех пор, пока она не расслабилась и он не почувствовал, что она вполне овладела собой и все понимает. Он поднял голову и тихо сказал:
– Ни звука! Я приехал за вами.
– Это… это вы!
Она едва могла произнести эти слова, но это было первое, что ей удалось выговорить.
А потом она почувствовала, как будто пламя загорелось у нее внутри и, вырвавшись наружу, осветило все вокруг ослепительным огнем.
Он был здесь, с ней, когда она нуждалась в нем, и ей уже не нужно было бояться.
Как будто понимая ее чувства, он наклонился и нежно поцеловал ее вновь.
– Нам нужно спешить, но молчи, просто иди за мной.
Он встал и, обойдя кровать, взял на руки Мирабеллу. Откинув одеяло, он увидел, что девочка была в одной рубашке. Он осторожно завернул ее в одеяло. При этом он был настолько осторожен, что девочка даже не проснулась.
Только когда он взял Мирабеллу на руки, Вильда, следившая за ним как сквозь сон, сообразила, что он велел ей следовать за ним, а она застыла на месте.
Выскользнув поспешно из постели, она не осмелилась надеть платье, а взяв простыню, накинула ее на плечи.
Плотно в нее завернувшись, она пошла за ним. Только подойдя ближе к маркизу, она поняла, что он стоит не у двери, где громоздилась гора мебели, но у отверстия в стене у камина.
Вильда отчетливо видела это отверстие, потому что, к ее удивлению, внутри горел огонь.
Она вопросительно взглянула на маркиза, и он тихо сказал:
– Возьми фонарь и иди вниз по лестнице. Я не хочу будить ребенка.
Зная, что отвечать ему нельзя, она только кивнула и, наклонившись, подняла с пола фонарь.
Затем, следуя указанию, она начала спускаться по винтовой лестнице. Она понимала, насколько это было трудно для маркиза, так как лестница была очень узкой, а он держал на руках спящую девочку.
Вильда подняла фонарь над головой, чтобы ему были лучше видны ступени, и шла очень медленно, чувствуя, что ему так было удобнее.
Второпях она не надела туфли, и в чулках ей было легче находить каждую ступеньку.
Она недоумевала, как маркиз мог двигаться настолько бесшумно, пока не сообразила, что на нем тоже не было обуви.
Они продолжали спускаться, и это заняло у них много времени.
Когда они оказались в узком коридоре, Вильда ощутила холодный ночной воздух и поняла, что они уже внизу.
Она сделала несколько шагов вперед и секундой позже увидела перед собой полуоткрытую дверь.
Только теперь она остановилась, ожидая маркиза, не рискуя идти дальше, чтобы не сделать какой-нибудь ошибки.
Поравнявшись с ней, он сказал шепотом:
– Потуши фонарь, открой дверь и иди за мной.
Когда Вильда потушила фонарь, они оказались в полной темноте, пока она не открыла дверь и маркиз осторожно не шагнул вперед.
Держа фонарь и кутаясь в простыню, она с трудом поспевала за ним, пока он не оказался в тени деревьев.
Потом он прошел еще немного вперед, и Вильда увидела закрытый экипаж.
Они были на свободе!
Маркиз спас их, они скрылись без всяких помех, и никто не мог догадаться, как им это удалось.
Когда маркиз положил Мирабеллу на сиденье кареты, она вскрикнула и проснулась.
– Где я? Что случилось? – сонным голосом спросила она.
Маркиз помог Вильде сесть в карету. Она обняла девочку, он сел рядом с ней и захлопнул дверцу. Карета тронулась.
– Где я? – снова спросила Мирабелла.
– Ты… ты в безопасности, дорогая, – сказала Вильда, не узнавая собственный голос.
Мирабелла положила голову ей на плечо и прижалась к ней.
– Я… я так устала, – пролепетала она.
– Я знаю, – отвечала Вильда. – Спи, теперь все хорошо.
Она повернулась к маркизу. Она видела его в слабом свете, проникавшем в окно. В небе были не только звезды, но, как она предполагала, и луна.
Ей было необязательно его видеть, она чувствовала его присутствие рядом, и у нее появилось непреодолимое желание опустить голову на плечо этому мужественному сильному человеку и заснуть, как Мирабелла, потому что она была так спокойна и счастлива.
Как будто прочитав ее мысли, он обнял ее, и она без дальнейших размышлений положила голову к нему на плечо.
– Как вы смогли? Как вы смогли спасти нас?
Ей казалось, что ее собственный голос доносится к ней откуда-то издалека и звучит неестественно слабым.
Она почувствовала, что он теснее привлек ее к себе, прежде чем ответить.
– Ты очень умело сообщила мне, где вы находитесь, в письме, где говорилось о выкупе.
– Вы поняли?
– Не сразу, – признался он. – Сначала я понять не мог, с чего это вы, с вашими чувствами по отношению к королю, нашли нужным упомянуть его. Я решил, что на это должна была быть особая причина. А потом обратил внимание на слово «высочайшее». И я понял, что ты даешь мне этим знать, где вы находитесь.
– Это была… просто замечательная догадка.
– На самом деле, нет. Дело здесь не в этом. Ты должна понимать, что я читаю твои мысли, и общение между нами отличается от того, как мы общаемся с другими людьми.
Так как в карете царил полумрак и она еще не совсем пришла в себя после случившегося, Вильда не стала с ним спорить и что-либо отрицать.
Она только знала, что после пережитого ада чувствовать его присутствие рядом с собой и сознавать, что они с Мирабеллой избежали страшной опасности, было райским блаженством.
Девочка крепко спала под боком у Вильды.
Вильда подняла взгляд на маркиза и увидела, что его губы были совсем близко. Когда он целовал ее, она была так счастлива, что все происходившее в тот момент не казалось ей чем-то дурным, даже напротив, вполне естественным.
– Как это могло случиться? – сказал маркиз. – Слава богу, я смог избавить тебя от еще больших испытаний и тревог, чем ты уже вынесла.
По его голосу Вильда поняла, насколько искренни были его переживания.
– Я сама виновата, поверив человеку, появившемуся в Прадо и сказавшему, что мы должны немедленно вернуться.
– Так вот как это случилось! – воскликнул маркиз. – Я так и думал, что произошло нечто подобное.
– Только когда я увидела, что карета запряжена четверней, – продолжала Вильда, – мне это показалось странным. А когда мы выехали из города, я поняла, что они похищают Мирабеллу!
В ее голосе звучала такая боль, что маркиз с еще большей остротой понял, насколько ей пришлось тяжело.
– Благодаря твоей сообразительности я понял, где тебя искать. Теперь ты в безопасности, и я обещаю, что такого больше никогда не случится!
– Как вы сумели пробраться к нам… и почему Рамон не знал про тайный ход?
Не видя его лица, она чувствовала, что он улыбается.
– Я думаю, ты догадалась, что вы находитесь в королевских апартаментах, и поэтому для меня это было легко.
– Почему?
– Потому что король, пользуясь этими комнатами, часто желал, чтобы его посетители оставались незамеченными.
– О!..
По звуку, который она издала, маркиз понял, что это впервые до нее дошло.
– Потайной ход известен только королю, – продолжал маркиз, – но поскольку мы близкие друзья с его величеством, у него мало от меня секретов. И я был ему полезен, когда он проводил в Эскориале жаркие летние месяцы.
Можно было не продолжать, потому что Вильда поняла, как через тайный ход попадали к королю женщины, которых он желал видеть. А маркиз показывал им лестницу в комнаты, где их ожидал любовник.
Должно быть, она инстинктивно напряглась, потому что маркиз ласково сказал ей:
– Мужчинам такое свойственно, Вильда, и даже у королей есть человеческие слабости.
Она не ответила, и он продолжил:
– Как ты ухитрилась загородить мебелью дверь? Если бы я пожелал проникнуть к вам из соседней комнаты, мне пришлось бы нелегко.
Вильда вздрогнула, вспомнив заявление Рамона о его намерениях, и спрятала лицо на груди маркиза.
Он ее понял, и она ощутила силу его гнева, когда он сказал:
– Проклятье! Я добьюсь, чтобы этих дьяволов расстреляли, кто бы они ни были!
Он немного помолчал, а потом сказал совершенно другим тоном:
– У нас еще будет время поговорить об этом, когда мы вернемся домой. Сейчас же я так благодарен судьбе, что смог найти тебя. Не могу выразить, как я опасался, что ошибаюсь, поднимаясь по лестнице и отыскивая тайную пружину в стенной панели.
Он глубоко вздохнул, будто снова переживая эти минуты.
– Как хорошо, что ты сообразила открыть шторы. Увидев две головки в королевской постели, я понял, что не только сэкономил графине миллион долларов, но и обрел то, что искал всю жизнь.
Вильда изумленно на него взглянула.
Затем, словно осознав, что ее поведение было предосудительным, она хотела от него отодвинуться, но ей это не удалось.
И не только потому, что маркиз крепко обнимал ее, но и Мирабелла спала, опустив головку ей на грудь.
Она не могла ничего сделать, кроме как пытаться противостоять его завораживающему голосу.
– Я боролся с моими чувствами к тебе, – говорил он тихо. – Но с того самого момента, как я увидел тебя и понял, как ты похожа на картину в Прадо, которая всегда много для меня значила, я знал, что желал тебя с тех пор, как помню себя, но я не верил, что ты существуешь.
Слушая его слова, как музыку, Вильда отвечала на них умом и сердцем, но ничего не могла произнести вслух.
Карета неслась, лунный свет мелькал в окнах. Одно мгновение они были в темноте, среди деревьев и валунов, в другое их заливал серебристый свет.
Вильде казалось, что она видит сон, все больше возбуждающий ее с каждым мгновением, так что было невозможно не только думать, но и дышать.
Мирабелла шевельнулась, напомнив Вильде, что у нее на руках дитя Гермионы, и если маркиз принадлежит кому-то, то только ее сестре.
– Пожалуйста, прошу вас, – жалобно проговорила она, – вы не должны говорить мне такое.
– Я хочу это говорить, – властно сказал маркиз, – я не могу не говорить, когда я вижу тебя сейчас, как будто ты выступила из храма, сооруженного мною много лет назад для Мадонны, так прекрасно изображенной де Моралесом. Я мечтал увидеть ее волосы, как вижу сейчас твои, – произнес он в экстазе.
Вильда впервые осознала, что, ложась в постель, она для удобства распустила волосы. Теперь они окутывали ее плащом, и она понимала, что если сама существует, как во сне, маркиз чувствует то же самое.
Словно не находя больше слов, он прикоснулся губами к ее лбу.
Мгновение спустя он сказал нетвердым голосом:
– Что же нам делать друг с другом, Вильда?
Где-то глубоко у нее таилась мысль, в которой она не смела признаться самой себе. Если он предложит ей что-то, считая ее только гувернанткой Мирабеллы, его предложение будет такого же рода, как те, что король делал дамам, проникавшим к нему по потайной лестнице.
С ужасом она быстро проговорила:
– Прошу вас… мы не можем говорить об этом сейчас! Все случившееся кажется мне кошмаром!
Она говорила умоляющим тоном, и он ответил спокойно:
– Ты же знаешь, я не сделаю ничего, чтобы причинить тебе страдание сильнее того, что ты уже пережила. Ты права, Вильда. На эти вопросы можно ответить в другой раз. Будем сейчас просто счастливы тем, что мы вместе, и я уже не опасаюсь потерять тебя навсегда.
Поскольку он уступил так быстро и с такой готовностью, Вильда снова опустила голову ему на плечо, и прикосновение его губ уже не тревожило девушку.
Она с радостью думала о том, что Мирабелла и она спасены, и когда Рамон наконец прорвется в гостиную, а затем в спальню, он никого там не застанет.
И снова маркиз, как будто читая ее мысли, сказал негромко и ласково:
– Забудь об этом! С этим покончено! Я никогда больше не оставлю без защиты кого-то столь для меня драгоценного.
Вильда закрыла глаза.
В его голосе снова звучала страстная нотка. И в его близости она ощущала притягательную силу, увлекающую ее в небеса.
Она вспомнила, как он впервые поцеловал ее. Как только она узнала, кто это был, она устремилась к нему всем своим существом, как будто полностью ему отдаваясь.
Они еще долго ехали молча. И Вильда думала, словно читая эти слова, огненными буквами написанные в ночном небе: «Это и есть Любовь».
Спустя некоторое время, на пути к дому маркиза, она сказала:
– Пожалуйста, можно мне… не встречаться с кем-либо в таком виде, в каком я сейчас?
Он не успел ответить, как она быстро продолжила:
– Прошу вас, отведите Мирабеллу к матери и скажите ей, что произошло. Я… я объясню все утром, но не… сейчас.
– Я понимаю! – сказал маркиз. – Ты уже достаточно вынесла.
Он выпустил ее из своих объятий.
– Ложись и усни, моя любимая. Доверься мне, и все будет так, как ты захочешь.
Лошади остановились, и у Вильды не было времени поблагодарить его. Дверца кареты открылась, и Вильда увидела лакеев маркиза в их великолепных ливреях.
Он вышел и взял почти проснувшуюся Мирабеллу из рук Вильды.
– Отвезите мисс Уорд к боковому подъезду и проследите, чтобы ей помогли подняться к себе.
Вильда откинулась на подушки, дверца кареты захлопнулась, лошади снова тронулись, и она увидела, как маркиз несет Мирабеллу по ступеням парадной лестницы.
С мучительной болью, как от удара ножом, она поняла, что он уходит от нее, уходит из ее жизни.
Это был неизбежный конец, ничего другого и быть не могло.
Глава 7
Вокзальные служащие и прислуга маркиза раскланялись. Поезд набирал скорость. Вильде казалось, что она покидает мир своих грез.
Ей с трудом верилось, что так много всего произошло за такое короткое время.
Когда она, шатаясь, поднялась наверх с помощью горничной, призванной к ней по распоряжению маркиза, крайнее утомление волнами накатилось на нее.
И в то же время эти волны сливались с невыразимым восторгом, потому что она была рядом с маркизом и слышала его голос. Она знала, что звуки этого голоса будут преследовать ее до конца дней.
Но Вильда слишком устала, чтобы ясно что-то осмыслить. Когда она добралась до своей комнаты, с другой половины дворца прибежала еще одна горничная, чтобы сообщить ей, что Мирабелла осталась на ночь в спальне матери.
Когда Вильда разделась и легла, она испытывала огромное облегчение при мысли, что ей не нужно думать ни о ком, кроме себя. Едва опустив голову на подушку, она погрузилась в сон.
Ей показалось, что она проспала не более нескольких минут, когда ее разбудила горничная, что-то возбужденно говорившая, стоя у ее кровати.
С ощущением, словно она пробиралась сквозь клубы тумана, Вильда с трудом открыла глаза.
– Что… что такое? В чем… дело?
– Мне приказано сказать вам, сеньорита, что сеньора немедленно возвращается в Англию.
Вильда не сразу могла понять, что ей говорят. Но как только слова проникли в ее сознание, она резко поднялась и села в постели.
– Вы сказали… уезжает в Англию?
– Да, сеньорита. Экипажи подадут через час. Я вас не разбудила раньше, потому что у вас был такой усталый вид.
Ошеломленная, Вильда оглянулась по сторонам и увидела, что все ее вещи уже собраны, а две горничные, укладывавшие вещи Мирабеллы, трудились, вероятно, очень тихо, или она так крепко спала, что их не слышала.
Вильда заставила себя встать и одеться. Она успела только наскоро выпить чашку кофе, поданную ей на подносе до того, как сундуки и баулы унесли вниз, и лакей доложил, что графиня ее дожидается.
Вильда подхватила накидку, которую Гермиона дала ей перед отъездом из Англии. Кинув быстрый взгляд в зеркало, она заметила, что очень бледна. Но думать об этом было некогда, и она спустилась вниз и побежала по коридору, ведущему к парадной лестнице.
В этот момент в вестибюле появились Гермиона с Мирабеллой. Девочка подбежала к ней.
– Подумайте только, мисс Уорд, я спала с мамой в большой кровати, а когда я проснулась, она сказала, что мы сбежали от этих плохих людей.
Вильда наклонилась поцеловать девочку, а подняв голову и встретившись взглядом с сестрой, спросила:
– Мы уезжаем?
– А ты думала, я останусь здесь и позволю, чтобы такое повторилось? – резко отвечала Гермиона. – Все приготовления уже сделаны, и чем скорее мы покинем Испанию, тем лучше!
Она говорила раздраженно и жестко, и Вильда поняла, что сестра очень расстроена. Следуя за ней и Мирабеллой к двери, она подумала, что это вполне понятно.
В то же время ее беспокоило, что скажет на это маркиз. Самого его не было видно, но двое гостивших у него родственников принесли Гермионе пространные извинения от имени своих жен, которые не спустились с ней проститься, не имея привычки рано вставать.
Гермиона приняла их извинения с отменной любезностью, а затем, видимо, не желая задерживаться ни на минуту, поспешно спустилась по ступеням к ожидавшей карете.
Вильда знала, что их багаж повезут в другом экипаже, в котором поедут курьер с камеристкой Гермионы – Джоунз. Она не задавала никаких вопросов, пока они не отъехали, и Мирабелла не перестала махать в окно провожающим.
Наконец, так как она не могла дольше сдерживать свое любопытство, Вильда спросила:
– А маркиз? Он знает, что мы уехали?
– Я полагаю, да, – ответила Гермиона. – Мне сказали, что после того как он благополучно привез домой Мирабеллу, он отправился с придворной стражей в Эскориаль арестовать тех, кто пытался вас похитить. Как ты могла быть такой дурой, Вильда, чтобы позволить им похитить Мирабеллу? – сказала она резко.
– Я признаю, что это было глупо с моей стороны, – сказала смиренно Вильда. – Но когда этот человек появился в Прадо и сказал, что мы должны немедленно вернуться, я подумала, что это ты за нами прислала, и, не размышляя, села в ожидавшую карету.
– Ты могла бы догадаться, что это была хитрая выдумка, – проворчала Гермиона.
– Это были очень плохие люди, – вмешалась Мирабелла, – они просили за меня много денег, и нам повезло, что мы сбежали.
– Очень повезло, – согласилась Гермиона. – Но больше я не намерена рисковать ни тобой, ни собой.
Последовала маленькая пауза, и Вильда поняла, что ее сестра действительно боится, как бы и ее не похитили, как Мирабеллу.
Когда они приехали на вокзал, Вильда догадалась, что с тех самых пор, как маркиз привез домой Мирабеллу, Гермиона начала готовиться к отъезду.
Это казалось просто невероятным, но за такое короткое время и так рано утром отдельный вагон, присланный за ними маркизом в Кале, был уже прицеплен к экспрессу, отправлявшемуся в Париж.
Мирабелла очень обрадовалась, снова оказавшись в «доме на колесах». Она с энтузиазмом приветствовала проводников и бегала по вагону, в то время как ее мать давала последние инструкции секретарю маркиза, сопровождавшему их на вокзал в отдельном экипаже.
– Передайте маркизу, – услышала ее слова Вильда, – что мы очень сожалеем, что не могли с ним проститься, поблагодарите его за гостеприимство и скажите, что мы с нетерпением станем ожидать возможности отплатить ему тем же, когда он снова приедет в Англию.
– Я передам ваше поручение, миледи, – ответил секретарь на превосходном английском. – Я знаю, что его светлость будет очень огорчен, что не смог проститься с вами.
Гермиона дала ему денег, чтобы он расплатился с теми, кто привез багаж.
Через несколько минут кондуктор взмахнул красным флажком, и поезд тронулся.
«Неужели это возможно, – спрашивала себя Вильда, – что я больше никогда его не увижу?»
Но она тут же сказала себе, что должна вернуться к действительности и понять, что все сказанное маркизом прошлой ночью относилось на самом деле к ее сестре, которую он пригласил в Испанию, находя ее очень привлекательной.
Но даже одно лишь воспоминание о подаренном поцелуе, когда он разбудил ее прошлой ночью, вызывало в ней содрогание, как от разряда молнии.
Она по-прежнему могла ощущать силу его объятий и прикосновение его губ к ее волосам.
«Я люблю его», – говорила она себе безнадежно, зная, что будет любить его всю оставшуюся жизнь, даже если он никогда не узнает об этом.
Гермиона сняла шляпу и удобно расположилась на диване среди газет и журналов. На них она даже не взглянула, а только смотрела в окно. На переносице, между ее прекрасных глаз, залегла морщинка.
Вильда чувствовала себя виноватой, постоянно думая о маркизе и сожалея о необходимости покинуть его.
Робко, боясь разозлить Гермиону, она села рядом с ней и сказала:
– Мне очень жаль, что так случилось, дорогая. Ты должна простить мне мою глупость. Но Мирабелла жива и здорова благодаря маркизу.
– Он должен был бы догадаться, что нечто подобное могло произойти! – ответила Гермиона. – Я всегда слышала, что в Испании царит беззаконие, и, к несчастью, сама имела случай в этом убедиться.
– Я думаю, что для этих людей есть какое-то оправдание, – сказала Вильда. – В газетах столько писали о твоем богатстве.
– Это оправдание их преступной жадности, – возразила Гермиона. – Но это не оправдание для маркиза, не представлявшего себе, насколько я и Мирабелла являемся уязвимыми.
Она помолчала немного, и так как Вильда не проронила ни слова, она продолжила:
– В будущем мы будем очень осторожны, хотя я не думаю, что что-то подобное может случиться в Англии.
– Я тоже не думаю, – согласилась Вильда. – Но дома все-таки должна быть какая-то охрана.
– Я уже подумала об этом и позаботилась о специальной охране для нас уже в Париже.
Вильда посмотрела на сестру с восхищением. Она никогда не могла вообразить себе, что Гермиона окажется таким умелым организатором, но она догадывалась, что это качество воспитала и развила в ней жизнь, которую сестра вела, покинув родной дом.
Теперь, разбогатев, Гермиона, конечно, еще более в этом усовершенствуется.
Потом, так как она не могла перестать думать о маркизе, Вильда сказала:
– Так как ты не простилась… с маркизом, не будет ли он… очень огорчен, когда вернется домой и узнает, что ты уехала?
Гермиона пожала плечами.
– Пожалуй, – сказала она. – Но это не имеет значения. Хотя я и нахожу его очень привлекательным, для меня неважно, увижу ли я его еще когда-нибудь.
Вильда уставилась на сестру в изумлении.
– Гермиона! Но я думала, ты хочешь выйти за него замуж!
– Если я и хотела, то не всерьез. К счастью, мне удалось не оказаться полной дурой.
– Что ты хочешь сказать? Я не понимаю.
На мгновение ей показалось, что Гермиона не скажет ей правду. Но та сказала с явным неудовольствием:
– Я воображала, что мне будет выгодно стать женой такого важного человека, и я признаю, что он один из самых красивых мужчин, каких я когда-либо встречала. Но вчера, когда тебя и Мирабеллы не было, из Англии пришло письмо, изменившее все мои планы на будущее.
– Как это может быть… что в нем говорилось?
– Письмо от моих поверенных, – ответила Гермиона после небольшой паузы. – Они сообщили мне, чего они, к сожалению, не сделали раньше, что мой муж поставил в завещании условие, что если я снова выйду замуж, все его состояние переходит к Мирабелле, а я, как его вдова, получу только одну десятую часть.
Гермиона говорила медленно и с такой горечью, что Вильда поняла, как возмутило ее такое условие.
– Мне очень жаль, Гермиона! – воскликнула она. – Но раз американские акции приносят такой доход, ты ведь все равно будешь очень богата?
– Да, но не так богата, как сейчас, – возразила Гермиона. – Впрочем, я очень хорошо продумала план своих дальнейших действий. – Она немного помолчала. – Полагаю, что я могу быть с тобой вполне откровенна. Как только мы вернемся в Англию, ты уедешь домой.
– Да… да, конечно, – пробормотала Вильда.
– Поэтому я расскажу тебе мой план, – сказала Гермиона. Она словно не могла таить про себя свою ловкость и находчивость и испытывала настоятельную потребность похвастаться. – Пока я ни за кого не выйду. Я буду тратить все, до последнего доллара, на картины, драгоценности и другие вещи, ценность которых только возрастает. Я также буду класть все, что смогу сэкономить, на свой личный счет, о существовании которого не будет известно опекунам.
Она засмеялась неприятным смехом.
Вильда жадно слушала.
Читать бесплатно другие книги:
