Крот 3. Сага о криминале Мережко Виктор
Оперативник повернулся к телеоператору, коротко приказал:
– Снимай покрупнее. – И встал напротив Важи. – Что вы делали в нашем городе?
– Это допрос? – поинтересовался тот.
– Интервью, – усмехнулся мент. – Вы прилетели из Москвы?
– Да.
– Чьи интересы вы здесь представляете?
– Маргеладзе Вахтанга Георгиевича.
– Кто это?
– Известный московский предприниматель.
– Цель визита?
– Деловая.
– С кем были встречи?
– С губернатором края.
– Вами подписаны деловые бумаги?
– Пока нет. Только предварительные переговоры.
– Губернатор не пошел вам навстречу?
– Не в этом дело. Нас срочно отозвали в Москву.
– Кто?
– Шеф.
– Маргеладзе?
– Да.
– Что-нибудь случилось?
– Это наше внутреннее дело.
– Есть версия, что к гибели крупнейшего криминального авторитета Линника имеет отношение Маргеладзе Вахтанг Георгиевич.
– Есть версия, что к этой гибели самое непосредственное отношение имеете персонально вы, – жестко ответил Важа и закрыл объектив камеры ладонью.
В аэропорту прилетающих в Москву родственников Вахтанг встречал самолично. Увидел в толпе Важу, шагнул навстречу, по-родственному обнял, удивленно поискал глазами Шалву.
– А где долбаный племянник?
– Задержали, – развел руками прилетевший.
– Кто задержал? – не понял Маргеладзе.
– Местные менты.
Тот с возмущенным недоверием уставился на родственника.
– За что?
– По дороге в аэропорт нас перехватили… видно, кто-то навел… Шалве в карман подбросили наркоту. Но ты же знаешь, он даже травкой никогда не баловался – откуда наркота?
Вахтанг со зла сплюнул.
– Об этом идиоте я вообще ничего не знаю. – Оглянулся на охрану, кивнул Важе: – Поехали, будем разговаривать.
Вахтанг пил коньяк, по привычке забросив ноги на стол. Важа находился здесь же. Оба молча смотрели телевизор.
– А теперь новости из регионов, – сказал диктор. – Острая борьба за губернаторское кресло разворачивается в Сибирске. Нашему телевизионному каналу удалось получить эксклюзивные аудио-и видеозаписи, подтверждающие накал страстей в крупнейшем городе Сибири. Вот всего лишь несколько фрагментов из обширнейшего материала, которыми располагает редакция новостей. Надеемся, что ими непременно заинтересуются правоохранительные органы.
На экране возникли портреты Жилина и Антона Крюкова с соответствующими надписями – ДЕЙСТВУЮЩИЙ ГУБЕРНАТОР и КАНДИДАТ В ГУБЕРНАТОРЫ. Послышался голос Жилина.
ЖИЛИН. Не боишься?
КРЮКОВ. Чего?
ЖИЛИН. Воевать со мной.
КРЮКОВ. Нет, не боюсь.
ЖИЛИН. А если я все-таки пугну?
КРЮКОВ. Попробуй.
ЖИЛИН. Хочешь совет?
КРЮКОВ. Не люблю, когда советуют.
ЖИЛИН. И тем не менее, пока нас не слышат. Уйди, парень, с дороги, по-доброму говорю.
КРЮКОВ. А по-злому?
ЖИЛИН. Не хочу по-злому… Не умею. Давай вот прямо здесь решим. Мирно… Готов заплатить отступные.
КРЮКОВ. Сколько?
ЖИЛИН. Много. Сколько скажешь.
Фотографии исчезли с экрана, диктор продолжил:
– Но особую озабоченность у правоохранительных органов должны вызвать контакты действующего губернатора с криминальными авторитетами. Органами милиции недавно были задержаны два визитера, представляющие интерес одной из самых мафиозных фигур столицы – некоего Вахтанга Маргеладзе.
На экране появились кадры с обыском Шалвы, и закадровый голос сообщил:
– Вы видите материалы оперативной съемки… У молодого человека по имени Шалва обнаружен в кармане порошок, напоминающий героин, и его принадлежность к наркотикам вскоре будет определена в лаборатории.
Шалва исчез с экрана. Диктор сказал:
– Второй гастролер, искавший путь к губернаторскому сердцу, дал органам милиции своеобразное «интервью».
ГОЛОС ЗА КАДРОМ. Чьи интересы вы здесь представляете?
ВАЖА. Маргеладзе Вахтанга Георгиевича.
ГОЛОС ЗА КАДРОМ. Кто это?
ВАЖА. Известный московский предприниматель.
ГОЛОС ЗА КАДРОМ. Цель визита?
ВАЖА. Деловая.
ГОЛОС ЗА КАДРОМ. С кем были встречи?
ВАЖА. С губернатором края.
ГОЛОС ЗА КАДРОМ. Вами подписаны деловые бумаги?
ВАЖА. Пока нет. Только предварительные переговоры.
ГОЛОС ЗА КАДРОМ. Губернатор не пошел вам навстречу?
ВАЖА. Не в этом дело. Нас срочно отозвали в Москву.
ГОЛОС ЗА КАДРОМ. Кто?
ВАЖА. Шеф.
ГОЛОС ЗА КАДРОМ. Маргеладзе?
ВАЖА. Да.
Вахтанг пультом выключил телевизор, встал из-за стола, прошелся по кабинету, приблизился к напрягшемуся Важе и вдруг изо всей силы ударил его ногой в лицо. От неожиданного удара тот рухнул со стула на пол, Маргеладзе схватил ворот его рубашки, принялся скручивать его на кулак.
– Кретины! Идиоты! Бараны! Вы хоть понимаете, что натворили? Какую грязь подняли?!
…В подвале Вахтанг стоял напротив привязанного к стулу родственника, смотрел на его разбитое лицо, в руках держал фотографию Шалвы с Вованом.
– Кто это?
– Без понятия, – окровавленными губами произнес Важа.
– Шалву тоже не узнаешь?
– Узнаю.
– А с ним кто?
– Не знаю.
Маргеладзе сжал двумя пальцами его кадык, стал сдавливать. Родственник закашлялся, и некоторое время его душил кашель.
– Ты откуда прилетел? – спросил Вахтанг.
– Из Сибирска, – с трудом произнес Важа.
– А здесь что написано? – показал тот обратную сторону фотографии.
– Не знаю, кто этот человек, Вахтанг… Клянусь.
– Но с ним Шалва! В вашем сраном Сибирске!
– Коллаж. – Важа смотрел на Маргеладзе слезящимися от боли глазами. – Специально сделали… На компьютере сейчас можно сделать все что угодно.
Вахтанг сел на стул, закурил. Пустил дым в лицо родственнику.
– Все врешь… Вижу, понимаю, чувствую, но пока доказать не могу. Но обязательно докажу… И голову откушу. Сначала тебе, как старшему, потом этому сучонку.
Важа молчал.
– Где вас менты стреманули?
– Почти возле самого аэропорта.
– Чего хотели?
– Ты же видел. Шалве наркоту подкинули, меня допрашивать стали. Отвечал общими словами, никаких подробностей.
– С губернатором правда встречались?
– Конечно.
– Где бумаги?
– Там остались, не успели подписать. Ты же приказал вернуться. А теперь, после этой передачи, нам там делать нечего.
Вахтанг снова взял фотографию, снова показал Важе.
– Знаешь, кто это? – ткнул он на Вована.
– Я тебе уже ответил.
– Человек Кузьмы. Теперь он директор ипподрома.
Важа попытался улыбнуться разбитыми губами:
– Вот видишь? Откуда Шалва мог его знать, чтоб сфотографироваться?
Маргеладзе помолчал, аккуратно сложил снимок вдвое, сунул в задний карман брюк.
– Я обязательно узнаю, где покорешился племянник с этой сволочью…
Затем подошел к родственнику, развязал веревку, подтолкнул к выходу.
– Умой морду, приведи себя в порядок и через пару дней займись ипподромом.
– Как понять, займись?
Вахтанг хищно улыбнулся:
– Семен Буденный делал отличную колбасу из лошадей, которые подрывались на минах. А представляешь, сколько будет такой колбасы, если взорвать сразу пару сотен лошадей?! Любишь конскую колбасу, Важа?
– Нет.
– Зря. Очень вкусная колбаса.
Важа протер ладонью затекшие губы, глаза, спросил:
– Можешь мне сказать, как попал к тебе этот снимок?
Вахтанг изучающе уставился на родственника, выдержал довольно большую паузу.
– Тебе сразу все рассказать? Или по частям?
Кузьмичев провожал Нину Пантелееву в Шереметьево-2. Она не отпускала от себя худого и повзрослевшего Никитку, смотрела на Сергея печально и почти нежно.
До посадки времени было еще достаточно, и они могли спокойно поговорить.
– В Швейцарию? – спросил Кузьмичев.
– Да, – кивнула женщина, – нас там ждут.
– Есть врачебное заключение?
– Есть, и вполне обнадеживающее. – Нина ласково коснулась головы сына, улыбнулась. – У нас будет все в порядке. Правда, сынок?
Тот улыбнулся ей в ответ.
– Да, мамочка.
– Организм молодой, сумеет преодолеть все последствия – так говорят врачи.
– Планы на возвращение есть? – спросил Сергей.
– Таких планов нет. И, надеюсь, не будет, – ответила Нина.
– Значит, вряд ли когда-нибудь увидимся?
– Ну почему? Окажешься за границей, с радостью приму тебя. Адрес со временем я сообщу.
– А не жаль уезжать? Все-таки большая часть жизни прожита здесь.
– Большая, но не лучшая часть. Эта страна никакой радости, никакого счастья мне не принесла. Ни мне, ни моей семье. Только беду… Поэтому нет никакого сожаления, что покидаю ее. Здесь не будет покоя. Никогда.
– А вдруг?
– Нет, вдруг тоже не случится. Над этой землей витает какой-то страшный рок бесконечной и бессмысленной кровавой борьбы. А я хочу жить. Просто жить… Хотя бы ради сына, если личная жизнь не сложилась.
– Ты красивая, молодая – все еще может случиться.
Пантелеева печально улыбнулась, покачала головой:
– Уже не случится. Любовь случается в жизни только однажды. И она бывает ответной или безответной… К несчастью, у меня случилось второе. Поэтому моя личная жизнь растаяла, растворилась.
– Прости, – тихо произнес Кузьмичев.
Она нежно погладила его по голове.
– Что ты, дорогой? Ты тут ни при чем. Все дело во мне. Я во всем виновата… – Снова посмотрела на прижавшегося к ней мальчишку. – У меня сын… Единственный и любимый. Это и есть моя жизнь.
Нина с сыном прошли таможенный, затем и паспортный контроль. Время от времени молодая женщина оглядывалась на Кузьмичева, продолжавшего стоять в зале за стеклянной стенкой, улыбалась, махала на прощание. Никитка тоже смотрел на Сергея и лишь пару раз слабо поднял руку.
Оксана купила в газетном киоске телефонную карточку, вошла под козырек уличного телефона, набрала номер.
– Здравствуй.
Костя сразу узнал ее голос.
– Здравствуй.
– Это я.
– Я узнал тебя.
– Мы можем встретиться? – спросила Оксана.
– Когда?
– Сегодня. Скажем, через час.
– Где тебя искать?
– На Пушкинской, возле памятника.
– Через час буду.
…Они сидели на веранде небольшого ресторанчика. Рядом шумела Тверская, люди спешили на новое кино в Пушкинский, все было празднично и весело.
– У тебя проблемы? – спросил Костя.
– Да, – кивнула девушка. – Пропал мой парень.
– Как его звали?
– Глеб.
Костя помолчал, негромко сказал:
– Я знаю, где он.
Оксана напряглась, замерла.
– Где?
– Его убили… Утопили в речке.
Она, чтоб не закричать, прикрыла рот ладошкой, в ужасе смотрела на Костю. Спросила через паузу:
– Это… правда?
– Да. Я даже знаю, кто это сделал.
– Я тоже. – Оксана помолчала, подняла на Костю глаза. – Виктор Сергеевич… Он?
Костя не ответил.
Оксана снова помолчала. Затем спросила:
– Ты поможешь мне?
Костя близоруко прищурился:
– В чем?
– Я не смогу простить этого подонка. Он исковеркал мою жизнь.
Марш патриотов
Была ночь.
Важа остановил машину возле безлюдного окраинного метро. Перед тем как выбраться из салона, через зеркало заднего вида просмотрел, нет ли хвоста, быстро спустился в вестибюль метро, оглядываясь, прошел в противоположный конец вестибюля, поднялся наверх.
Хвоста не было…
Важа сунул карточку в один из телефонов-автоматов, набрал номер.
– Надо встретиться, – коротко произнес он. – Желательно сегодня.
…В комнате сидели трое – Кузьмичев, Старков и приехавший Важа.
– Каким образом фотография попала в руки Вахтангу? – обиженно спросил гость.
– Разве Вован не объяснил? – откликнулся Старков.
– Объяснение Вована – или объяснение идиота, или полное фуфло. Какая-то стюардесса, какая-то любовница Вахтанга, и в результате Шалву могут просто грохнуть.
– До того, как его грохнут, он может крепко подзалететь на нары за наркотики. Эдак лет на восемь, – заметил Владимир.
– Какие наркотики?! – возмутился Важа. – Для Шалвы главный наркотик – телки! Откуда у него героин? Разве непонятно, что менты подкинули?
– Значит, ты нам не доверяешь? – подал голос Сергей.
– Не в этом дело! – повернулся к нему Важа. – Я должен понять, что происходит!
– Происходит следующее. – Кузьмичев взял листок бумаги, стал чертить на нем схему. – Первое… Вахтанг тебе больше не доверяет и уберет тебя при малейшем подозрении. Надеюсь, ты это понимаешь. Второе… Шалве сюда возвращаться не просто опасно, а смертельно опасно. Но сейчас главное – вытащить его из ментуры! Наркотики для того и подбрасывают, чтобы надолго посадить.
– Надо связываться с Антоном, – сказал Старков.
– Уже связывались. Он боится подставляться. Мало того, что задержан человек Маргеладзе, так еще – за наркоту! А Антон как-никак будущий губернатор.
– А что делать? – Владимир внимательно смотрел на друга.
– Надо включать все ресурсы!
– Вахтанг велел мне готовить взрыв конюшен ипподрома, – сообщил негромко Важа.
Сидящие удивленно повернулись к нему.
– Когда? – спросил Старков.
– Через две-три недели все должно взлететь в воздух. Он очень любит конскую колбасу.
– Значит, все-таки ты должен все это проделать? – уточнил Кузьмичев, делая ударение на «ты».
– Я… Он так прямо и сказал.