Крот 3. Сага о криминале Мережко Виктор
Завыли сигнализации автомобилей.
На экране телевизора появился Василий Петрович, внимательно посмотрел на зрителей, произнес:
– Как и обещали, сегодня мы показываем специальный выпуск программы «Рвущиеся к власти». И речь в нем будет идти не только о лидере движения «Великая Россия» господине Зуслове, но и о других персонах, не менее одиозных, причастных к этому общественно-политическому образованию. Мы постараемся особенно не утомлять вас своими комментариями, просто смотрите, слушайте и делайте выводы.
– Послушайте напутствия, которые давал господин Зуслов, отправляя своих бойцов в город Сибирск, – сказал Василий Петрович.
– В Сибирске вас встретят, – вещал Зуслов. – На оценку обстановки отводится два дня. Детали операции уточните с местными бригадами. Но главное, наметьте самые болевые точки города. Это не только рынки, где торгуют черные, но прежде всего банки, богатые магазины. Как правило ими владеют люди, которые заказывают здесь далеко не нашу музыку. Надо показать, что есть в России сила, способная навести порядок и определить истинный путь развития страны на ближайшее время. Особенно накануне губернаторских выборов Сибирска, где к власти рвутся не только истинные патриоты, такие как действующий губернатор Жилин, но и всевозможные продажные инородцы, твари и выродки… Никого и ничего не бойтесь. Будьте жестокими и беспощадными. Покажите свою силу и бесстрашие! Руководить вами будет наш друг Гамаюн. Виват!
– Виват, виват, виват! – троекратно выкрикнули собравшиеся.
На экране снова возник Василий Петрович.
– А теперь посмотрите, что натворили «птенцы гнезда Зуслова», прибыв в Сибирск.
На экране было видно – толпа бритоголовых, насчитывающая не меньше тысячи человек, двигается по главной улице Сибирска, громя все, что попадается навстречу.
– А вот вам «героическое» выступление губернатора Сибирска господина Жилина, – сказал Василий Петрович, – который обещает остановить беспредел в родном городе.
– Граждане. Земляки! – говорил взволнованно Жилин. – В наш город пришла беда. Силы, которые не могут смириться с тем, что в стране наконец-то воцаряется порядок и покой, направили удар на наш город. На нас с вами! К нам приехали незваные гости, они нашли поддержку и у некоторых наших отморозков, и цель у них одна – помешать нам спокойно и достойно жить. Им нужен беспорядок, им нужна война, им необходима кровь! Но у них ничего не получится! Мы остановим подонков и беспредельщиков!
– А теперь обратите внимание на лица тех, кто собрался на репетицию будущего съезда движения в Москве. Вы увидите много любопытных лиц, в том числе и личико губернатора Сибирска, который не так давно героически боролся с «бритоголовыми», присланными в его город по просьбе господина Зуслова.
На экране возникли крупные военачальники, увешанные орденами, известные дипломаты, политики.
Было видно, как на роскошном джипе подрулил Маргеладзе. Охрана проводила его до входа, он что-то сказал на ухо Важе и, предъявив паспорт, скрылся в низком проеме.
Виктор Сергеевич подъехал к штабу почти одновременно с губернатором Сибирска, оба радостно пошли навстречу друг другу, обменялись троекратным поцелуем.
Василий Петрович продолжал комментировать:
– Ну и, конечно, речь Зуслова на этой репетиции. Как всегда, высоко патриотичная и взволнованная.
– Эти силы могут многое изменить в судьбе нашей великой и горестной России! Они способны поднять народ и повести его за собой. Тем более что мы не просто поднимем народ, а самую искреннюю и неиспорченную часть его – молодежь! Вы наверняка обратили внимание на одухотворенные и чистые лица парней и девушек, встречавших вас при входе. Это наша сила! Это наша надежда! Это наше будущее! И мы, люди старшего поколения, гордимся, что эти юные создания пошли именно за нами! Не за псевдопатриотами, не за псевдодемократами, а именно за нами. Потому что мы лучше всех и четче всех представляем будущее Отечества! Нет, мы не стремимся к перевороту, мы не хотим гражданской войны. Но мы обязаны напомнить тем, кто рулит сейчас нами, что русский народ не быдло и что слова «русский патриот» не могут быть постыдными. Слова «русский, Россия, Родина» должны быть священными и величественными для каждого, кто родился на нашей земле. В противном случае – позор предателям и вечное проклятие!
– Ну и последнее. Но сначала просьба… Постарайтесь, чтобы дети… ваши дети… не видели этого сюжета. Потому что то, что вы увидите сейчас, не только аморально, но и отвратительно по всем параметрам человеческой совести. И нам кажется, закон должен стать на сторону обманутых и обесчещенных.
На экране появилось изображение: Любаня вошла в зал. Алексей Иванович запер за ней дверь, приблизился к девушке вплотную. Их разговор транслировался с субтитрами.
Затем голос Василия Петровича сообщил:
– Сегодня днем эта девушка погибла во время террористического акта, который она пыталась совершить по приказу лидера движения Зуслова Алексея Ивановича.
Хоронили Старкова на Ваганьковском. Люди плакали, не стесняясь слез, – и мужчины, и женщины. Гроб с телом покойного был завален цветами, оркестр вежливо молчал, ожидая, когда батюшка закончит молебен.
Кузьмичев оглядел присутствующих, негромко произнес:
– Я не знаю, что сказать… Могу сказать только то, что погиб друг. Погиб, спасая чужую жизнь. И это вызывает не только слезы благодарности, но и слезы глубокой скорби. Спасибо, Володя, и прости. Я действительно этого никогда не забуду. Буду помнить столько, сколько мне отведено лет жизни. И поверь, Володя, я постараюсь прожить их достойно хотя бы потому, что ты сохранил мне жизнь. Я буду жить только по законам чести и совести. И если я однажды их преступлю, нарушу, ты уже не станешь меня защищать оттуда, – Сергей показал пальцем на небо. – Ты просто попросишь Господа, чтобы он наказал меня… Прощай, друг.
Негромко играл оркестр, люди по-прежнему плакали, бросая цветы на могилу, никто не расходился, все смотрели на заваленный цветами холмик, в который могильщики уже воткнули деревянный крест.
Сергей, Костя и Вован отошли в сторону. Костя сказал:
– Наверно, не к месту. Но есть новость… Может, Володя услышит и тоже порадуется… Антон лидирует на выборах в Сибирске. Причем лидирует с бешеным отрывом.
Кузьмичев посмотрел на него, усмехнулся:
– Нам бы твои радости, Костя.
Вдруг что-то словно толкнуло его сзади, он оглянулся и увидел поодаль Маргеладзе, неотрывно глядящего в их сторону.
Сергей отвел от него взгляд, сказал Вовану:
– Свяжись с Сибирском, пусть Антон переправит сюда Катюшу…
Зуслов сидел в кабинете один, сосредоточенно работал над бумагами. Заглянул охранник, сообщил:
– Алексей Иванович, к вам просятся.
Тот поднял голову.
– Кто?
– Леха.
– Что ему нужно?
– Не говорит. Сказал, личное.
Зуслов подумал, нехотя отложил ручку, кивнул:
– Пусть войдет.
Охранник исчез, и на пороге возник Леха. Он пересек кабинет, в пяти шагах от Зуслова остановился.
– Что нужно? – спросил тот.
Леха молчал.
– Говори быстрей, у меня дела.
Неожиданно парень полез за пазуху, достал пистолет, направил его на Зуслова и несколько раз нажал на курок. Алексей Иванович хотел что-то крикнуть, но уронил голову на стол и затих. Изо лба текла кровь…
В кабинет ворвались охранники, Леха отпрыгнул назад, вставил себе в рот дуло пистолета и выстрелил…
Антон, крепко держа Катюшу за руку, в сопровождении двух охранников вошел с летного поля в зал для встречающих, увидел Кузьмичева и всю его свиту, нагнулся к дочке, негромко сказал:
– А вон и папка…
Катюша пробежала глазами по встречающим, никого из них не выделила, испуганно посмотрела на Антона, почти шепотом ответила:
– Не вижу.
– Вот он, смотри… – и Антон показал на Сергея.
Тот сделал шаг вперед, и девчушка, скорее почувствовав, чем узнав, отца, со всех ног понеслась к нему.
– Папочка! Папа! – обхватила его, повисла на шее, вцепилась ручонками в отцовские плечи. – Папочка, родной! – кричала. – Любимый папочка! Это ты! Я сразу узнала тебя!
Кузьмичев прижимал ее, целовал густые детские волосы, не скрывал слез и только приговаривал:
– Доченька моя… Доча. Доченька…
Потом они мчались в джипе в сопровождении мощной охраны. Катюша не отпускала отца, сидела у него на коленях, крепко обнимала.
– А мамочка где? – спрашивала она отца, заглядывая ему в глаза. – Ее тоже скоро увижу?
– Тоже увидишь, – кивнул Сергей.
– Она в Москве?
– В Москве!
Антон сидел рядом, улыбался довольный и счастливый. Сергей повернулся к нему, виновато произнес:
– Извини, а про губернатора я совсем забыл… У тебя все нормально?
– Более чем, – кивнул тот.
Молчал Николай, молчал и Кузьмичев.
– Это угроза? – спросил наконец Николай. – Шантаж?
– Не угроза и не шантаж, – спокойно ответил Сергей. – Я сделаю так, как сказал. Выступлю в прямом эфире и расскажу всю историю Крота. То есть мою историю. Как меня вербовали, каким образом вели по криминалу, кого я убирал на своем пути, и, главное, назову тех, кто вдохновлял меня на это. В частности, тебя назову. Да и не только… Мало не покажется.
– Тебя не останавливает даже смерть Старкова? Ты же дал клятву на его могиле.
– Смерть Старкова как раз меня окончательно и убедила в том, что пора завязывать… Погиб мужчина в расцвете лет. Во имя чего?
– Во имя будущего.
Кузьмичев ухмыльнулся:
– Боец невидимого фронта? И кто хотя бы раз вспомнит его в этом «будущем»?
– Ну хотя бы ты.
– Слабое утешение… Я, Николай, предпочитаю жить. У меня есть сын, жена.
Николай прошелся по комнате, остановился напротив гостя.
– Твоя жена – убийца. Она убила человека. Ее невозможно освободить.
– Я по вашей милости причастен к сотням убийств. И тем не менее на свободе.
– Это совсем другое дело.
– Это одно и то же, – возразил Сергей.
Николай устало улыбнулся:
– Ты должен хорошо подумать.
– Я уже хорошо подумал. – Кузьмичев поднялся. – И я пришел сюда с решением.
Лицо Николая стало жестким.
– Но ведь мы можем помешать тебе с твоей авантюрой. Элементарно можем помешать. Ты можешь не выйти отсюда. Это ты понимаешь?
– Понимаю. И если так ставится вопрос, хочу предупредить – я предвидел такой вариант и уже записал свое выступление. – Кузьмичев достал из кейса видеокассету, передал собеседнику. – Посмотри, здесь все сказано. И если вы все-таки решите «помешать», этот материал найдет хозяина. И прозвучит еще серьезнее – ты тоже должен это понимать.
Николай повертел кассету в руках, кивнул:
– Ступай, я изучу вопрос.
Под утро, когда было еще темно, к кладбищенскому забору подошел Важа, легко, по-спортивному перемахнул на другую сторону.
Тявкнула в стороне сторожевая собака и умолкла.
Важа, переходя с аллеи на аллею, миновал церковь, добрался, наконец, до памятника Маргеладзе-младшего.
Профессионально и быстро обследовал ближние могилы, осторожно подложил под памятник Маргеладзе небольшой полиэтиленовый пакет. Прикрыл его землей, забросал старыми листьями.
Вокруг было тихо и спокойно.
Маленькая площадка перед памятником Маргеладзе-младшего не вмещала всех пришедших, люди растянулись по ближним аллеям, слушали выступающих.
Говорило какое-то официальное лицо из мэрии.
– …Мы должны искренне и низко поклониться памяти убиенного бандитами! Это был человек достойный, чистый, добрый. Он, несмотря на свою молодость, все-таки успел сделать много красивого и полезного для людей. Вечная память тебе, и пусть земля тебе будет пухом.
Затем выступал Маргеладзе. Он едва справлялся с волнением.
– Брат! Дорогой, единственный, родной! Мне очень плохо без тебя. Да, у меня есть друзья. Очень близкие друзья. Такие, как только что выступавший Игнатий Петрович, человек не последний в этом городе! Но все равно я не могу забыть тебя. Не могу смириться, что тебя больше нет. Что не услышу твой голос, не смогу ощутить твои объятия, обнять тебя в ответ! Прости меня за то, что я до сих пор не наказал тех подонков, которые подняли на тебя руку. Но клянусь, я это сделаю. Я уже их нашел, остается только наказать. Жестоко, по законам чести и справедливости. Ты сейчас слышишь меня, потому что в такой день ты приходишь на землю, чтобы помочь нам, поддержать, успокоить! И я тебе говорю, мой любимый брат… Конечно, рано или поздно мы с тобой встретимся. Там, в другом мире. Но сегодня снова хочу поклясться, что…
И в это время произошел сильный взрыв. Взлетела в воздух тяжелая мраморная плита. Маргеладзе с окровавленной шеей в ужасе оглянулся, попытался сделать несколько шагов и рухнул к подножию памятника. Рядом с ним пытался подняться чиновник из мэрии – живот его был распорот.
Испуганные люди неслись прочь, кричали, падали, звали на помощь.
Важа стоял далеко в стороне, видел все это, какое-то время не в состоянии был двинуться с места, затем развернулся и почти бегом поспешил к выходу.
Кузьмичев собрал в кабинете самых близких людей – Костю, Вована, Антона… Взял со стола бумаги, показал друзьям.
– Здесь все расписано. Вплоть до распределения акций… Президентом корпорации я назначаю тебя, Костя… Вован… извини, Владимир Иванович – твой первый зам. Ну а вам, господин губернатор, – обратился он к Антону, – я просто передаю часть акций, и вы должны использовать их для укрепления своего замечательного края.
– Андреич, – прервал его Вован, – извини, конечно, но это похоже на какой-то бред. Признайся, ты нас разыгрываешь или мы ничего не понимаем?
– Скорее, не понимаете. Поэтому объясняю еще раз, – сказал Сергей. – Я выхожу из игры. Больше ни корпорацией, ни бизнесом, ни криминалом, ни политикой я заниматься не буду. Предоставляю вам такое право. Вы моложе меня, сильнее, и может, даже умнее… Мужики, я просто устал от всего. И хочу нормально, по-человечески пожить. У меня есть семья.
Зазвонил мобильный, Кузьмичев поднес аппарат к уху. Звонил Николай.
– Сейчас двенадцать пятнадцать, – коротко и деловито сказал он. – А ровно в четырнадцать жена будет ожидать тебя возле памятника Юрию Долгорукому. Не опаздывай, – и положил трубку.
Кузьмичев поднял глаза на товарищей.
– Вот и все, – произнес он тихо. – Теперь надо все начинать сначала.
Он заметил Анну возле памятника – в простом платьице, потерянную, одинокую. Жена стояла и оглядывалась – часы показывали четырнадцать ноль-ноль. Катюша тоже увидела мать, первой рванулась к ней. Обхватила за ноги, прижалась.
Аня взяла ее на руки, ждала, когда подойдет муж.
Сергей обнял ее и дочку, и какое-то время они стояли, замерев. Потом Катя взяла за руки отца и мать, и они двинулись по Тверской.
Сверху, из окна своей квартиры, за ними наблюдал Николай.
Сергей, Анна и Катюша шагали по нарядной главной улице столицы, о чем-то разговаривали, улыбались, смеялись. Народу было много, на них никто не обращал внимания – по улице шла просто счастливая молодая семья.
Неожиданно кто-то их окликнул.
Напротив остановилась черная «ауди», с заднего сиденья которой выглядывал Юрий Иванович.
– Сергей Андреевич! – крикнул он и погрозил пальцем. – А ведь забывать друзей нельзя. Звоните, дорогой… – Захлопнул дверцу и покатил дальше.