Сосны. Город в Нигде Крауч Блейк

В третьей – в идиллическом горном селении под названием… на месте названия зияла дыра.

– Итан!

– Да?

– Если я скажу, что вы в больнице Заплутавших Сосен, подтолкнет это вас к чему-нибудь?

Это не только подтолкнуло к чему-нибудь – это вышибло на поверхность все разом, будто жесткий, внезапный удар полузащитника, воспоминания о его последних четырех днях выскочили и выстроились в рабочем порядке, в последовательность событий, на которую он мог уверенно опереться.

– Ладно, – проговорил Итан. – Ладно. Помню.

– Всё?

– По-моему, да.

– Что вы помните последним?

Ему потребовалось какое-то время, чтобы выудить воспоминание, стряхнуть паутину с синапсов, но он его откопал.

– У меня была жуткая головная боль. Я сидел на тротуаре Главной улицы и…

– Вы потеряли сознание.

– Именно.

– Вы еще чувствуете эту головную боль?

– Нет, она прошла.

– Меня зовут доктор Дженкинс.

Пожав Итану руку, тот уселся на стул у его постели.

– Какого рода вы доктор? – поинтересовался Итан.

– Психиатр. Итан, мне нужно, чтобы вы ответили для меня на пару вопросов, если вы не против. Вы говорили какие-то интересные вещи доктору Митеру и его медсестре, когда вас доставили сюда впервые. Вы знаете, о чем я говорю?

– Нет.

– Вы говорили о трупе в одном из домов города. И что вы не могли связаться со своей семьей.

– Я не припоминаю, чтобы говорил с медсестрой или доктором.

– Вы тогда были в бреду. У вас в анамнезе есть психические заболевания, Итан?

До сих пор он был распростерт в кровати.

Теперь же, поднатужившись, сел.

Сквозь закрытые жалюзи пробивались полоски света.

На улице день.

На каком-то утробном уровне он обрадовался этому факту.

– Какого рода этот вопрос? – осведомился Итан.

– Такого, за который мне платят. Вы объявились здесь вчера ночью без бумажника, без документов…

– Меня вытащили из автокатастрофы несколько дней назад, и то ли шериф, то ли бригада «Скорой помощи» не сделали свою сраную работу, и теперь я застрял здесь без телефона, денег и документов. Я не терял свой бумажник.

– Расслабьтесь, Итан, никто не утверждает, что вы сделали что-то дурное. Опять же, мне нужно, чтобы вы отвечали на мои вопросы. У вас в анамнезе есть психические заболевания?

– Нет.

– У вас в семье были психические заболевания?

– Нет.

– Были ли у вас в анамнезе посттравматические стрессовые расстройства?

– Нет.

– Но вы были в действующих войсках во время второй войны в Заливе.

– Откуда вам об этом известно?

Дженкинс указал подбородком.

Итан бросил взгляд себе на грудь и увидел свой армейский жетон на шариковой цепочке. Странно. Он всегда держал его в ящике прикроватного столика. Не мог даже припомнить, когда в последний раз его надевал. Вряд ли он мог прихватить его с собой в эту командировку и уж наверняка не помнил, чтобы брал его в дорогу или решил надеть.

Пробежал взглядом свое имя, звание, номер социального страхования, группу крови и религиозные предпочтения («РЕЛИГИОЗНЫЕ ПРЕДП.: НЕТ»), выгравированные на пластинке из нержавеющей стали.

Старший уорент-офицер[11] Итан Бёрк.

– Итан!

– Что?

– Вы служили во время второй войны в Заливе?

– Ага, водил UH-60.

– Что это?

– Вертолет «Блэк Хоук».

– Как я понимаю, сражения видели?

– Да.

– Массированные?

– Можно сказать и так.

– Вы были ранены?

– Не понимаю, какое это имеет отношение к…

– Просто отвечайте на мои вопросы, пожалуйста.

– Получил пулевое ранение во второй битве за Фаллуджу зимой две тысячи четвертого. Мы занимались эвакуацией раненых и только что приняли на борт группу морских пехотинцев.

– Кто-нибудь погиб?

Итан сделал глубокий вдох.

Выдохнул.

Если честно, вопрос удивил его, и теперь он поймал себя на том, что должен сжать нервы в кулак, чтобы устоять перед калейдоскопом образов, примириться с которыми ему помогли лишь бесчисленные сеансы терапии.

Ударная волна от выстрела из РПГ, взорвавшегося у него за спиной.

Оторванная хвостовая секция и винт, падающий с высоты ста пятидесяти футов на улицу внизу.

Внезапные перегрузки завертевшегося вертолета.

Сигналы тревоги надрываются, как безумные.

Невероятная неуступчивость ручки управления.

Удар почти не так страшен, как он боялся.

Сознание потерял всего на полминуты.

Привязной ремень заклинило, до своего «Ка-Бара» [12] не дотянуться.

– Итан! Кто-нибудь погиб?

Огонь повстанцев уже вспарывает обломки машины с другой стороны, кто-то палит из АК.

За треснувшим ветровым стеклом двое санитаров ковыляют прочь от вертолета.

Контужены.

– Итан…

Прямо на четырехлопастной винт, вращающийся еще достаточно быстро…

Вот.

И нету.

Кровь заливает ветровое стекло.

Снова автоматные очереди.

Идут повстанцы.

– Итан!

– Погибли все, кроме меня, – выговаривает Итан.

– Вы были единственным выжившим?

– Совершенно верно. Меня взяли в плен.

Дженкинс записал что-то в блокнот в кожаном переплете и сказал:

– Мне надо задать вам еще несколько вопросов, Итан. И чем честнее вы будете, тем выше мои шансы вам помочь; это единственное, чего я хочу. Вы слышали какие-нибудь голоса?

Итан постарался не испепелить врача взглядом.

– Шутите?

– Не могли бы вы просто ответить…

– Нет.

Дженкинс чиркнул в своем блокноте.

– У вас были какие-нибудь затруднения с речью? К примеру, не была ли ваша речь бессвязной или спутанной?

– Нет. И я не в бреду. И у меня нет галлюцинаций или…

– Ну, будь у вас галлюцинации, вы бы об этом на самом деле и не догадывались бы, не так ли? Вы бы верили, что вещи, которые вы видите или слышите, существуют на самом деле. Я имею в виду, что если бы я, ваше пребывание в этой больничной палате и весь наш разговор были бы вашей галлюцинацией, вы бы не ощутили никакой разницы, не так ли?

Сбросив ноги с кровати, Итан опустил их на пол.

– Что вы делаете? – спросил Дженкинс.

Итан направился к одежному шкафу.

Слаб, ноги подкашиваются.

– Вы не в состоянии покинуть больницу, Итан. Результаты вашей МРТ еще изучают. У вас закрытая травма черепа, и мы не знаем, насколько она серьезна. Нам нужно продолжить обследование…

– Я пройду обследование. Только не здесь. Не в этом городе.

Распахнув дверь шкафа, Итан снял костюм с плечиков.

– Вы вошли в офис шерифа без рубашки. Это верно?

Итан сунул руки в рукава своей белой рубашки, оказавшейся свежевыстиранной. Смрад человеческого тлена сменил аромат стирального порошка.

– От меня воняло, – сказал Итан. – Разило так же, как от трупа, который я только что…

– Как вы говорите, нашли в брошенном доме.

– Я не говорю, что нашел. Я на него наткнулся.

– И вы явились в жилище Мака и Джейн Скози, которых прежде ни разу не встречали, и подвергли мистера Скози словесным нападкам на его же переднем крыльце. Это утверждение справедливо?

Итан принялся за пуговицы, дрожащими пальцами старясь впихнуть их в петли. Где-то попал не в ту, но ему было наплевать. Одеться. Выбраться отсюда. Отряхнуть с ног прах этого городишки.

– Разгуливать по городу с потенциальной травмой головного мозга – отнюдь не самый разумный из возможных образов действия, – изрек Дженкинс, поднимаясь со стула.

– Что-то здесь неладно, – отозвался Итан.

– Знаю, как раз это я и пытаюсь…

– Нет. С этим городом. С людьми в нем. С вами. Что-то не так, и если вы думаете, будто я собираюсь тут сидеть и позволю вам трахать мне мозги еще хоть секунду…

– Я не трахаю вам мозги, Итан. Никто не трахает вам мозги. Вы хоть представляете, насколько параноидально звучит это заявление? Я лишь пытаюсь определить, не страдаете ли вы транзиторным психозом.

– Что ж, не страдаю.

Натянув и застегнув брюки, Итан наклонился за туфлями.

– Простите, если я здесь не поверю вам на слово. «Аномальное состояние рассудка, как правило, характеризующееся утратой контакта с реальностью». Это азбучное определение психоза, Итан. Возможно, он вызван автокатастрофой. Гибелью напарника у вас на глазах. Или какая-то скрытая военная травма вдруг выплыла на поверхность.

– Вон из моей палаты, – бросил Итан.

– Итан, ваша жизнь может быть…

Итан поглядел на Дженкинса через комнату, и, должно быть, что-то в его взгляде, в его осанке говорило о вполне реальной угрозе насилия, потому что психиатр вдруг выпучил глаза и впервые заткнулся.

Медсестра Пэм подняла голову от бумаг, которые заполняла, сидя за столом на посту медсестры.

– Мистер Бёрк, что это вам взбрело в голову – на ногах, одеты и не в постели?

– Удаляюсь.

– Удаляетесь? – повторила она, словно не вполне понимая смысл слова. – Из больницы?

– Из Заплутавших Сосен.

– Вы не в состоянии покинуть даже…

– Мне нужны мои личные вещи – сейчас же. Шериф сказал мне, что их могла забрать из машины бригада «Скорой помощи».

– Я думала, они у шерифа.

– Нет.

– Вы в этом уверены?

– Да.

– Что ж, могу надеть свою детективную шляпку Нэнси Дрю и…

– Хватит отнимать у меня время. Вам известно, где они?

– Нет.

Отвернувшись от нее, Итан зашагал прочь.

Медсестра Пэм окликнула его.

Остановившись у лифта, Итан нажал кнопку «Вниз».

Теперь медсестра кинулась следом – он слышал ее торопливые шаги по клетчатому линолеуму.

Обернулся и смотрел, как она приближается к нему в этом очаровательном атавизме форменной одежды медсестер.

Не доходя нескольких футов, она остановилась.

У него преимущество в росте на четыре или пять дюймов. Да еще и в возрасте.

– Я не могу позволить вам уйти, Итан, – сказала она, – пока мы не узнаем, что вас мучает.

Двери лифта со скрежетом разъехались.

Итан попятился от медсестры в кабину.

– Спасибо за помощь и заботу, – проговорил он, нажимая кнопку G три раза подряд, пока она не загорелась, – но по-моему, я уже это понял.

– Что?

– То, что с этим городом что-то неладно.

Поставив ногу на порог лифта, Пэм помешала дверям закрыться.

– Итан. Умоляю. У вас просто мысли путаются.

– Уберите ногу.

– Я беспокоюсь за вас. Все здесь о вас беспокоятся.

Он стоял, прислонившись к стенке, но теперь оттолкнулся и ступил вперед, остановившись в считаных дюймах от Пэм, глядя на нее сквозь четырехдюймовый промежуток между дверями.

Опустил взгляд и постучал по носку ее белой туфли носком своей черной.

Долгие несколько секунд она удерживала позиции, и Итан даже начал гадать, не придется ли ему применить физическую силу, чтобы устранить медсестру Пэм из лифта.

Но она наконец отодвинула ногу.

Стоя на тротуаре, Итан подумал, что городок выглядит слишком тихим для конца дня. Не слышно было ни единого автомобильного двигателя. Фактически говоря, вообще ничего, кроме щебета птиц и посвиста ветра в кронах трех высоких сосен, осеняющих газон перед больницей.

Вышел на середину улицы.

Постоял там, приглядываясь и прислушиваясь.

Наслаждаясь теплом солнца на лице.

Ветерок доносил приятную прохладу.

Поглядел на небо – синий хрусталь.

Ни облачка.

Ни изъяна.

Местечко прекрасное, нет вопросов, но впервые эти горные стены, огородившие эту долину, внушили ему не только благоговение. Итан не смог бы объяснить, почему, но они наполнили его страхом. Ужасом, постичь который он пока не мог.

Он чувствовал… нечто странное.

Может, он страдает от последствий травмы. А может, и нет.

Может, изоляция от окружающего мира, продолжающаяся уже пять дней кряду, начала взимать свою дань.

Ни айфона, ни Интернета, ни «Фейсбука».

Если вдуматься, такое кажется невозможным – не иметь контакта ни с семьей, ни с Хасслером, вообще ни с кем за пределами Заплутавших Сосен.

Он зашагал к офису шерифа.

Лучше просто ретироваться. Перегруппироваться. Заново оценить факты по ту сторону этих горных стен.

Из комфорта нормального города.

Потому что здесь определенно творится какой-то сюр.

– Шериф Поуп у себя?

Белинда Моран подняла глаза от своего «Солитера».

– Здравствуйте, – проговорила она. – Чем могу вам помочь?

– Шериф у себя? – переспросил Итан, на сей раз чуть погромче.

– Нет, он на минутку вышел.

– Значит, скоро вернется?

– Я не знаю, когда он ожидается обратно.

– Но вы сказали «на минутку», вот я и подумал…

– Это просто фигура речи, молодой человек.

– Вы меня помните? Агента Бёрка из Секретной службы?

– Да. На этот раз вы в рубашке. Так мне ваш вид нравится куда больше.

– Тут никаких звонков для меня не было?

– А с чего бы это им быть? – прищурившись, вскинула она голову.

– С того, что я сказал некоторым людям, что они могут дозвониться до меня здесь.

– Вам никто не звонил, – покачала головой Белинда.

– Ни моя жена Тереза, ни агент Адам Хасслер?

– Никто вам не звонил, мистер Бёрк, и вам не следовало говорить, чтобы они звонили вам сюда.

– Мне нужно еще раз воспользоваться телефоном в вашей комнате для совещаний.

– Не думаю, что это хорошая мысль, – нахмурилась Белинда.

– Почему это?

От ответа она воздержалась, только сохранила насупленный вид.

– Тереза, это я. Просто пытаюсь дозвониться до тебя. Я снова был в больнице. Не знаю, звонила ли ты мне в офис шерифа или в гостиницу, но я никаких сообщений не получал. Я все еще в Заплутавших Соснах. Так и не смог отыскать ни свой телефон, ни бумажник, но с этим городом я покончил. Собираюсь позаимствовать из офиса шерифа патрульную машину. Позвоню тебе вечером из Бойсе. Скучаю, люблю.

Подавшись на стуле вперед, он дождался нового гудка, прикрыл глаза и постарался припомнить.

Номер был тут как тут.

Он накрутил его, выслушал четыре гудка, а затем тот же самый голос, что и в прошлый раз, ответил:

– Секретная служба.

– Это снова Итан Бёрк звонит Адаму Хасслеру.

– Он в данный момент недоступен. Могу я вам чем-нибудь помочь?