Убийство Золушки Кларк Мэри

– С тобой связывалась телевизионный продюсер по имени Лори Моран?

– Со мной так много людей связывается по поводу разных телевизионных проектов, что всех не упомнишь, – теперь уже улыбался он. Как всегда, Кит тянул одеяло на себя.

– Это реалити-шоу «Под подозрением», – пояснила Мэдисон. – Они хотят сделать передачу об убийстве Сьюзан. Они должны были с тобой связаться.

Кит отвернулся и сделал глоток из своего стакана. Когда он заговорил, от его легкомысленного тона не осталось и следа.

– Я не хочу иметь к этому никакого отношения. Какой смысл ворошить прошлое? Они что, действительно собираются снять такую передачу?

– Похоже на то.

– А кто еще будет участвовать?

– Розмари – мать Сьюзан. Николь, которая исчезла с горизонта много лет назад; похоже, что ее фамилия теперь Меллинг. И еще один человек, который может тебя заинтересовать: Фрэнк Паркер.

Когда Кит узнал, что Мэдисон получила роль в «Прекрасной стране», он заявился к ней в общежитие. Он был совершенно пьян и кричал: «Как ты могла? Этот человек убил мою Сьюзан, и все об этом знают. Ты ведь всегда будешь ее бледной копией, дешевка!»

– Странно, что им удалось уговорить кого-то, помимо Розмари, – заметил Ратнер.

– Что ж, и все-таки я там появлюсь. Если мы все правильно разыграем, то оба получим выгоду. Шоу смотрят миллионы людей. Это бесплатная реклама. – Мэдисон не стала говорить о том, что надеется уговорить Фрэнка Паркера дать ей роль в его следующем фильме.

– Я подумаю. Это всё?

– Мне бы хотелось, чтобы ты дал мне слово, Кит.

– И что же это за слово? Что это за тайное, волшебное слово? – К нему вернулось игривое настроение.

– Я серьезно. Никто не должен узнать про нас.

– Мэдисон, прошло уже двадцать лет. Мы были детьми. Ты что, действительно думаешь, что кого-то волнует, что мы с тобой в те дни время от времени трахались?

«Неужели я была нужна ему только для этого?» – подумала женщина.

– Конечно, волнует. Сьюзан была… идеалом: умная, талантливая и все такое. А я была… как ты сказал тогда? Тоже красотка, но более дешевый вариант. Ты же знаешь, что из Николь продюсеры обязательно сделают хорошую и верную подругу. А я буду соперницей главной героини. – Мэдисон хорошо знала, что дружба между Николь и Сьюзан была далеко не такая идеальная, какой ее пытались представить после смерти последней. – В Интернете некоторые утверждают, что я убила Сьюзан или, по крайней мере, обеспечила алиби Фрэнку Паркеру за роль в «Прекрасной стране». Если всплывет, что я крутила любовь с парнем святой Сьюзан, то все в это поверят.

– А может быть, все это правда?

Мэдисон не могла понять, шутит он или говорит серьезно.

– А может быть, ее убил ты? – огрызнулась она. – Ведь ее родители были в этом уверены. Ты будешь бледно выглядеть, если узнают, что у тебя что-то было с ее соседкой по общежитию.

– Взаимное уничтожение, – произнес он, глядя на пустой стакан, который вертел в руке.

– Так ты даешь слово?

– Слово, – подтвердил Кит, показав на нее пальцем. – Между нами ничего не было. И забудь о наших милых посиделках. Наш секрет умрет вместе с нами.

Когда Мэдисон скрылась из вида, Кит достал мобильный телефон, открыл телефонную книгу и нажал на номер, который был зашифрован буквами «АГ». Этот номер знал очень ограниченный круг людей. Кит получил его пять лет назад, и это произошло только после пятнадцати лет верного служения. В то время его карьера была на подъеме. Он тогда решил, что это награда за пятнадцать лет абсолютной верности, а не результат его известности и финансовых выгод, которые она в себе таила.

– Да? – послышался голос в трубке.

Прошло уже столько лет, а Кит все еще считал этот голос самым странным из всех, которые он когда-либо слышал в жизни. Высокий, как у ребенка, но при этом абсолютно уверенный и сдержанный.

– У меня появилась новая информация о том телевизионном шоу, о котором я вам говорил.

– И?

– Похоже на то, что они начинают съемки. Насколько я понимаю, они пригласили всех, кого только можно: Фрэнка Паркера, мать Сьюзан, Мэдисон Мейер, Николь…

– Николь? А ты уверен?

Как можно быть в чем-то уверенным, если получаешь информацию от такой женщины, как Мэдисон? Эта женщина будет лгать, изворачиваться, может быть, даже убивать, только чтобы получить желаемое. Не это ли в ней притягивало его в молодости? В Мэдисон были тайна и опасность – все то, чего не было в Сьюзан. Но, хотя она и пыталась манипулировать им в баре, Кит не верил, что она врала, называя людей, которые согласились принять участие в шоу.

– Да, я почти уверен, – он догадался вставить слово «почти». Такой телефонный номер невозможно получить, если пытаешься скрыть хоть малейшую информацию.

– Что-нибудь еще о Николь говорили? – спросил голос.

– Кажется, что ее фамилия теперь Меллинг. Это все, что я знаю.

– Будет лучше, если ты примешь участие в этом шоу, – произнес голос после паузы.

Ратнер боялся услышать от Мартина именно эти слова. Деньги, появляющиеся в кармане Кита, означали увеличение поступлений в казну Церкви, не говоря уже о том, как актер, опять вышедший на авансцену, мог повысить ее репутацию. Кит напомнил себе, что основной задачей Церкви был сбор средств, которые потом тратились на помощь неимущим, но тем не менее он был против участия в этом шоу.

– Мать Сьюзан всегда подозревала меня в том, что это я убил ее дочь. Я даже представить себе не могу, что она будет обо мне говорить. А ведь я никогда не скрывал своей принадлежности к Церкви – это может повредить ее репутации.

– Ты же актер. Очаруй продюсеров. И не забывай сообщать любую новую информацию о Николь.

– Она исчезла с горизонта двадцать лет назад. Откуда такое любопытство?

– Давай я сам буду беспокоиться о своих врагах.

Когда разговор закончился, Кит был рад, что ничем не вызвал гнева человека на другом конце провода. Он был твердо намерен продолжать в том же духе.

В центре Сан-Франциско, за 350 миль от Лос-Анджелеса, зазвонил мобильный телефон Стива Романа. На экране высветились буквы «АГ».

Он почувствовал, что улыбается. Приказ переехать в район Залива означал, что ему доверяют, однако ему не хватало личных встреч с Мартином Коллинзом. Может быть, Церковь призовет его назад, в Лос-Анджелес? Или, может быть, Мартин собирается на север для очередного религиозного бдения?

– Стив Роман, – произнес он в трубку.

Стив – как Стив Маккуин. Роман – как гладиатор.

– С тобою все в порядке? – Мартин никогда не называл себя в телефонных разговорах.

В этом просто не было необходимости. Любой, кто хоть раз присутствовал на его проповедях, навсегда запоминал специфический голос проповедника. Стив впервые услышал его, когда один из его друзей привел его на церковное бдение в подвале тату-салона в Уэствуде пятнадцать лет назад. С тех пор он много раз слышал проповеди Мартина и лично, и на пленках или дисках, а теперь уже и по Интернету.

Все эти годы Стив все ближе и ближе приближался к внутреннему церковному кругу. Апологеты Церкви говорили именно о круге, когда имели в виду руководство Церкви. Никакой иерархии в ней не существовало. Мартин не был на вершине, он был в центре. И в этом центре он мог слышать слово Господне.

– Да, – ответил Стив. – И я, как всегда, благодарю вас за предоставленную возможность.

Когда Мартин решил расширить влияние «Адвокатов Господа», этой надконфессиональной Церкви, за пределы своей южнокалифорнийской территории, он направил Стива в Сан-Франциско. И хотя тот предпочитал солнечную и яркую Южную Калифорнию угрюмому и туманному Заливу, он всегда благодарил АГ за предоставленную возможность. Церковь сняла для него квартиру-студию в районе Маркет-стрит и нашла ему работу в компании «Кипсейф», которая занималась установкой охранных систем в жилых домах.

Но в основном Стив был благодарен Церкви за свою новую жизнь. Он перестал употреблять наркотики. Не причинял боль людям. С помощью Мартина Коллинза и АГ встал на путь служения Господу и бедным людям. Даже внешне он изменился. До того, как вошел в подвал под тем салоном, Стив был худым, немытым и с длинными запутанными волосами. Сейчас он легко делал сто приседаний и сто отжиманий каждый день. Ел здоровую пищу. Волосы у него были очень короткие. Он превратился в крепкого физически и духовно мужчину.

– Что я могу для вас сделать? – спросил Стив.

Роман считал себя частным детективом на службе Церкви «Адвокаты Господа». Он собирал всю грязь о бывших членах Церкви, которые пытались ей навредить, для этого он часто незаметно проникал в дома клиентов компании «Кипсейф». Когда Мартину шепнули, что федеральный прокурор заинтересовался источниками финансирования Церкви, именно Стив благодаря тщательному наблюдению смог доказать, что этот законник изменяет жене. Роман так и не узнал, как Мартин повел себя в этой кризисной ситуации – одно было известно точно: после того как Стив предоставил неопровержимые доказательства измены Мартину, все разговоры о возможных финансовых проверках прекратились.

В своей работе на АГ Стив не всегда действовал в рамках закона, но Мартин – да и он сам – смотрели на это как на вынужденный грех, необходимый для контроля над людьми, которые угрожали процветанию их Церкви.

– Да, мне надо, чтобы ты последил кое за кем. И послал им весточку, когда подойдет время.

Что-то в том, как Мартин произнес слова «послал им весточку», заставило Стива напрячься. Пожалуйста, только не это, подумал он, зажмурив глаза. Роман принимал свою жизнь такой, какой она была в этом городе, где он никого не знал, в этой шумной квартире, выходящей окнами на забитую транспортом улицу, только потому, что здесь он был лучшим человеком, чем в те времена, когда он сам принимал решения. Прошло уже много лет с того момента, когда Стив в последний раз причинил боль живому существу. А что, если, снова попробовав это, он втянется? Но Роман тут же велел себе не ставить под сомнение действия Верховного Адвоката Господа.

– Как скажете.

Судя по навигатору, установленному в машине Николь Меллинг, дорога в Пало-Альто должна была занять не больше часа после того, как она съедет с моста Золотые Ворота[26]. Было ясно, что прибор не принимает во внимание загруженность дорог. Сейчас она загорала еще в одной пробке, на этот раз в Дэли-сити. Николь посмотрела на ряды ничем не примечательных домов, расположившихся на склоне холма прямо над шоссе I-280. Что там было в той песне – вроде бы Питера Сигера[27] – об этом городишке? Маленькие коробочки на склоне холма, все похожие друг на друга, все сделанные из «ерунды»?

Неожиданно Николь вспомнила себя в возрасте семнадцати лет. Благодаря тому что она перескочила через пятый класс, в выпускном классе она была на год моложе остальных учеников, но значительно превосходила их в интеллектуальном смысле. Ее приняли во все университеты, в которые она послала документы: Гарвард, Стэнфорд, Принстон и далее по списку. Но ее родители попали в финансовую ловушку – они были слишком богаты, чтобы ее приняли на бесплатное обучение, и слишком бедны, чтобы самим оплачивать ее обучение в таких университетах. Поэтому было решено, что Николь будет учиться в Беркли[28]. А потом она получила письмо о том, что в общежитии нет свободных бесплатных мест и ей самой надо искать себе квартиру.

Она помнила, как умоляла своего отца, перед которым на столе лежало открытое письмо: я смогу, папочка. Все свое время я буду проводить в аудиториях или в библиотеке, поэтому мне придется всего два раза в день проходить пару кварталов до квартиры и обратно. Там ведь даже установлены камеры слежения для безопасности.

Отец старательно отводил глаза, наматывая спагетти на вилку.

– Ники, ты слишком молода. Ты еще девочка. А мы говорим о Беркли, – это название он произнес так, как будто говорил о разрушенном войной городе в другом полушарии, а не университетском городке в шести часах езды от их дома.

– Мам, ну пожалуйста. Ну скажи ты ему. Я ведь никогда не попадала ни в какие истории. Спросите хоть учителей в школе. Я всегда делаю только то, что должна делать. Всегда. Я выполняю все правила. На меня можно положиться.

Мать мыла посуду в раковине, и даже в профиль Николь могла видеть ее поджатые губы.

– Мы все это знаем, Ники, но нас там не будет. И учителей твоих там тоже не будет. Там не будет вообще никого, кто сможет руководить тобой.

И только когда Николь расплакалась, ее мать закрыла воду, села за стол и взяла руки девочки в свои.

– Мы тебя знаем, Николь. Я знаю тебя лучше, чем себя, потому что ты мой ребенок. И мы не хотим потерять тебя.

Николь взглянула на отца, ожидая дальнейших объяснений, но тот только подтвердил слова матери коротким кивком и опять занялся своей пастой.

Тогда Николь так и не поняла, что хотели сказать ее родители, но вскоре выяснилось, что они действительно хорошо знали свою дочь. Николь сама была в ловушке, похожей на финансовую ловушку ее родителей – ее интеллект зашкаливал, а по жизни она была… абсолютным ребенком. Родители боялись, что она потеряется в толпе, но ее судьба, к сожалению, оказалась много хуже…

Сигнал машины, стоявшей сзади, вернул Николь к действительности. Увидев перед собой освободившееся место, она взмахом руки поблагодарила гудевшего и продвинулась вперед. Судя по навигатору, ей осталось проехать двадцать девять миль. Николь не видела Дуайта Кука со времени учебы в университете, но читала о нем в газетах. Как и все жители Америки.

Час спустя Николь припарковалась на забитой парковке перед офисным комплексом. Высокие здания из стекла и бетона были окружены зеленым газоном такого яркого цвета, что создавалось впечатление, что траву специально покрасили. Над центральным входом располагалось название компании, написанное громадными пурпурными буквами: СИСТЕМА.

У молодой женщины, сидевшей за блестящим белым полированным столом в лобби, был пирсинг в левой ноздре и правой брови. Николь едва сдержалась, чтобы не спросить, не чувствует ли она, что лицо у нее перекосилось.

– Меня зовут Николь Хантер. Я на встречу с мистером Куком. Я с ним договорилась.

Первый раз за последние восемнадцать лет она использовала свою девичью фамилию, когда позвонила Куку. Но даже сейчас не была уверена, что Дуайт ее вспомнит.

Николь знала многих, кто поддерживал отношения со своими сокурсниками. Например, ее соседка Дженни училась в Нью-Йорке, но ежегодно устраивала вечера встречи выпускников в Сан-Франциско. От других она слышала, что их странички в «Фейсбуке» были полны фотографий и воспоминаний о днях учебы.

Сама Николь не могла себе позволить завести страничку в «Фейсбуке», так как это сразу же разрушило бы концепцию новой жизни с новой фамилией в городе, где ее никто не знал.

Но даже если бы не проблемы, она все равно не стала бы поддерживать отношения с бывшими сокурсниками. В университете, кроме Сьюзан, у нее не было настоящих друзей. Ей здорово повезло, что она встретила Сьюзан, которая с готовностью приглядывала за нею. Это было все равно что выиграть в лотерею.

На первом курсе они жили вдвоем. На втором Сьюзан привела Мэдисон – будущую актрису, которая училась на театральном отделении. Квартира на троих стоила значительно дешевле.

И с Дуайтом Куком Николь познакомилась тоже благодаря Сьюзан – он создал свою «Систему» сразу же после окончания первого курса.

– Николь!

Женщина обернулась на звук своего имени. Лобби больше походило на атриум, занимавший все пространство вплоть до третьего этажа. Дуайт смотрел на нее с площадки винтовой лестницы.

– А ты совсем не изменилась, – неловко улыбнулся он, спустившись вниз.

– И ты тоже, – ответила Николь, хотя это было неправдой. Изменилось его лицо – оно стало круглее и бледнее, и волосы уже стали редеть.

А вот его одежда сразу вернула ее в былые годы: джинсы с высоким поясом и плохо сидящая дешевая майка с короткими рукавами, которая была вчерашним днем уже тогда, когда они поступили на первый курс. И манеры его совсем не изменились. Тревожный взгляд и частое моргание были характерны как для тинейджера, так и для взрослого мужчины, состояние которого, по-видимому, приближалось к миллиарду.

Он повел ее мимо пирсингованной секретарши по длинному коридору, в который выходили двери многочисленных офисов. Большинству сотрудников было около двадцати лет, и многие из них сидели верхом на гигантских шарах вместо традиционных стульев. В конце коридора Дуайт распахнул дверь, и они оказались во дворе здания. На площадке четверо играли в баскетбол.

Он не стал ждать, пока Николь сядет, и плюхнулся в шезлонг. Она последовала его примеру, понимая, что он не хотел ее обидеть.

– Ты сказала, что хочешь поговорить о Сьюзан.

И опять она не обиделась на то, что он сразу же перешел к делу. Может быть, его и считали королем Силиконовой долины, но Николь видела, что в глубине души он остался все тем же неуклюжим мальчишкой, который работал вместе со Сьюзан в университетской компьютерной лаборатории.

Дуайт равнодушно выслушал рассказ Николь о шоу «Под подозрением» и о том, что следующий выпуск может быть посвящен убийству Сьюзан.

– Тебе продюсеры не присылали никаких писем? – поинтересовалась женщина.

Он отрицательно покачал головой и добавил:

– После того как убийство Сьюзан стало историей про Голливуд, все как-то забыли, что она была блестящим программистом. Сомневаюсь, что продюсер вообще знает о том, что мы были знакомы.

В университете, после нескольких выходов в свет втроем – Сьюзан, Николь и Дуайт, – Николь догадалась, что Сьюзан хочет сыграть роль свахи для своего коллеги по лаборатории и новой компаньонки по аренде квартиры. С одной стороны, в этом был смысл – и Дуайт, и Николь не пользовались большим спросом на университетской ярмарке невест. Более того, сейчас Николь понимала, что и они были в то время немного, как бы это сказать помягче, странноватыми студентами. Оба они являлись личными «проектами» Сьюзан – та изо всех сил пыталась вытащить их из своих раковин. Дуайт находил убежище в компьютерах, а Николь… Она не хотела вспоминать о той части своей прошлой жизни.

Но после пары свиданий Николь поняла фундаментальную разницу между нею и Дуайтом. Ее странности были преходящими. Они были связаны с тем, что она была юна, закомплексована и так хотела добиться успеха, что не позволяла себе никаких вольностей. Ей было необходимо просто определиться в жизни. «Странности» Дуайта были гораздо глубже. Сейчас о нем, наверное, сказали бы, что в то время он «набирал потенциал».

В то время Николь считала, что ее шансы лучше. Она еще не поняла – не успела понять, – насколько опасным может быть желание молодой девушки найти свой путь в жизни.

– Именно из-за этого я и приехала к тебе, Дуайт. Я хотела бы упомянуть на шоу о твоей дружбе со Сьюзан. О другой стороне ее жизни.

Дуайт смотрел ей прямо в лицо – видимо, кто-то сказал ему, что так надо вести себя во время беседы, – но, скорее всего, не понимал, о чем она говорит.

– Ну конечно. Сьюзан всегда была очень добра ко мне. Здорово, что мы учились у одного и того же профессора, а то могли бы никогда не встретиться.

То есть так же, как и она, Дуайт считал, что выиграл в лотерею.

– Так я могу сказать Лори Моран, что ты примешь участие в шоу? Появишься перед камерой?

– Ради Сьюзан – все, что угодно. Ты хочешь, чтобы я попросил Хэтэуэя?

– Хэтэуэя?

– Ну да, Ричард Хэтэуэй, наш профессор. Без него мы со Сьюзан никогда не встретились бы.

– А вот о нем я не подумала… Он все еще в университете? Ты поддерживаешь с ним отношения?

– Он давно уволился, но отношения мы поддерживаем. Он работает у меня.

– Смешно, наверное, иметь своего бывшего профессора в качестве сотрудника…

– Он скорее партнер. Ведь он помогал мне с самого начала. Я уверен, что Хэтэуэй согласится помочь с шоу.

Николь подумала, что тесный контакт со своим бывшим преподавателем, с человеком, который знавал его еще до того, как фотография двадцатилетнего миллионера появилась на обложке журнала «Уайерд»[29], придавал Дуайту дополнительную уверенность в себе.

– Ну конечно, – сказала она. – Это будет просто здорово.

Николь чувствовала себя виноватой в том, что втягивала Дуайта Кука в эту авантюру. Он был главой «Системы», интернет-компании, которая стала известна в девяностые годы прошлого столетия. Тогда она полностью изменила подход пользователей к поиску информации в Интернете. Николь не имела понятия, над чем компания работает сейчас, но, судя по офисным зданиям, Дуайт все еще был одним из основных игроков на рынке интернет-технологий.

Но ведь именно поэтому Николь и поехала в Пало-Альто. Фрэнк Паркер стал знаменитым режиссером, но и Дуайт тоже был знаменитостью в своей области. Чем больше знаменитостей примут участие в передаче, тем меньше экранного времени останется на нее, подругу убитой, которая бросила университет после второго курса, сменила имя и больше никогда не возвращалась в Лос-Анджелес.

Добравшись до машины, Николь вытащила письмо Лори Моран и набрала номер ее офиса.

– Миссис Моран, это говорит Николь Меллинг. Вы писали мне по поводу моей университетской подруги Сьюзан Демпси.

– Слушаю вас.

На заднем фоне Николь услышала шорох целлофанового пакета и подумала, уж не застала ли она продюсера во время ланча.

– Прошу вас, зовите меня просто Лори. Очень рада, что вы позвонили. Вы что-нибудь знаете о нашем шоу?

– Знаю, – подтвердила Николь.

– Значит, вы знаете, что его название, «Под подозрением», говорит о том, что мы показываем наши беседы с людьми, которые многие годы находились, фигурально выражаясь, под подозрением. Вы не совсем подходите под эту категорию, но я надеюсь, что с вашей помощью и с помощью матери Сьюзан нам удастся напомнить нашим зрителям, что она была живым человеком, а не просто хорошенькой мордашкой со звездными амбициями. Ведь Сьюзан никогда не была Золушкой.

Николь начала понимать, почему мать Сьюзан так поверила этому продюсеру.

– Если вы считаете, что ваше шоу поможет возродить интерес к неразгаданному убийству Сьюзан, то я счастлива помочь вам.

– Здрово.

– И, надеюсь, вы не будете возражать против того, что я по личной инициативе связалась еще с одним университетским другом Сьюзан…

Николь кратко описала отношения между Сьюзан и Дуайтом Куком, не забыв сказать, что тот согласился принять участие в программе. Продюсер была в полном восторге, как и предполагала Николь.

Выезжая со стоянки, женщина посмотрела в зеркало заднего вида и почувствовала гордость за Дуайта Кука. Смерть Сьюзан так или иначе изменила жизни всех, кто ее знал. Николь и Кит Ратнер бросили университет. Розмари сама рассказывала ей, что почти год не вставала с постели.

А вот Дуайт смог обернуть эту смерть к своей выгоде. Неужели то, что так отличало его от других людей, которых знала Николь, позволило ему превратить свое горе в то, во что не смогли превратить его другие?

Она была настолько погружена в свои мысли, что не обратила никакого внимания на ничем не примечательный светлый пикап, который выехал со стоянки следом за ней.

Дуайт запер дверь своего кабинета, который находился вдали от остальных офисов. Так ему больше нравилось.

Кук постоянно ощущал на себе взгляды этих детей, которые хотели побольше узнать об этом тощем и длинноногом миллиардере, который одевался как нищий подросток и за которым тем не менее охотились несколько известных супермоделей. Сотрудники полагали, что его кабинет находится на отшибе, потому что он не хочет, чтобы ему мешали. Истина же состояла в том, что Дуайт не смог бы управлять своей компанией так, как должно, если бы слишком тесно контактировал с людьми, которые на него работали.

Уже в средней школе Дуайт понял, что не похож на других. И это не было связано с его манерой поведения. Просто его реакции на людей были не такими, каких от него ожидали. Как будто чужие голоса звучали для него громче, движения казались быстрее, а каждое рукопожатие или объятие сильнее. Большинство людей были для него чересчур.

В девятом классе его перевели на «специальное» обучение, посчитав, что он страдает от осложнений, связанных с аутизмом, хотя такого диагноза официально ему никто не ставил. Дуайт продолжал ходить в обычный класс и даже числился среди первых учеников, но учителя стали обращаться с ним по-другому. Они вставали чуть дальше от него и говорили с ним чуть медленнее. Короче говоря, на нем поставили печать.

В последний учебный день Дуайт заявил родителям, что убежит из дому, если в десятый класс пойдет в эту же школу. Только новая школа – и никакого специального отношения, никаких печатей. Потому что, хоть Дуайт и отличался от других, он прочитал достаточно об аутизме, синдроме Аспергера[30] и прочей ерунде, чтобы понять, что это не его диагноз. Все эти болезни сопровождались недостатком эмоциональных связей. Дуайт же считал, что с ним все как раз наоборот. Он настолько эмоционально привязывался к людям, что это захлестывало его с головой. Взять хотя бы сегодняшнюю встречу с Николь. Он заставлял себя сидеть спокойно, чтобы не дотронуться до нее. Она была живой, двигающейся и дышащей памятью о Сьюзан. Он не мог смотреть на нее, не вспоминая ту боль, которую испытывал, когда Сьюзан пыталась «поженить» их. Неужели Сьюзан не видела, что он любит только ее?… Дуайт нажал на кнопку компьютера, чтобы тот заработал. Часто ошибочные представления о нем играли ему на руку. Вот и сейчас, например, его физическое отдаление от сотрудников позволяло надеяться, что ему никто не помешает.

Он открыл «Гугл» и ввел в строку поиска «Убийство Золушки Сьюзан Демпси». Ему пришлось подавить короткий приступ ярости от того, что даже ему приходится пользоваться этим поисковиком. «Система» была компанией, которая полностью изменила систему поиска информации в Интернете. А потом появился «Гугл», который пошел чуть дальше – добавил в поисковик графику и дал ему смешное название. Остальное – уже история.

И все-таки Дуайту было грех жаловаться. Он заработал достаточно денег, чтобы с комфортом прожить хоть десять жизней.

Он просмотрел результаты поиска. С того момента, как он смотрел их последний раз – а это было около года назад, – ничего не изменилось. Никакой новой информации.

Кук вспомнил, как сидел за компьютером двадцать лет назад, зная, что он один из тех, может быть, двадцати людей в мире, которые легко могут адаптироваться к быстро меняющемуся миру Интернета. Тогда люди все еще использовали телефоны и личные встречи для передачи информации. Полиция печатала свои отчеты на бумаге и рассылала их заинтересованным людям по факсу. Дуайту отчаянно хотелось узнать новости о том, как идет расследование убийства Сьюзан – кто что знает, что знает полиция, – но в те времена его возможности были ограничены. Информации в цифровом виде просто не существовало.

Теперь же Дуайт мог разыскать электронные следы любой информации, но он был владельцем и управляющим компании, которая входила в список 500 крупнейших в мире, а взлом частных серверов и электронных адресов считался серьезным преступлением.

Кук закрыл глаза и представил себе Сьюзан. Сколько раз он сидел перед ее общежитием, надеясь хоть краем глаза увидеть ее – ведь за стенами их лаборатории она вела совершенно другую жизнь? Это шоу предоставит ему уникальную возможность – все подозреваемые будут еще раз опрошены перед телекамерой. Фрэнк Паркер, человек, которого больше интересовал успех его нового фильма, чем смерть Сьюзан. Мэдисон Мейер, которая, казалось, была всегда обижена на Николь и Сьюзан. Кит Ратнер, который так никогда и не понял, как ему повезло с этой девушкой.

Участие в шоу – не такая уж большая цена за это удовольствие. Ведь к началу съемок он будет знать гораздо больше, чем даже продюсер. Дуайт крутанулся в своем кресле и прищелкнул пальцами.

Пора приниматься за работу.

Лори еще раз проверила время на экране компьютера. 14.45. Бретт Янг должен уже вернуться со своего ланча. Она позвонила ему вчера из Лос-Анджелеса и оставила информацию на автоответчике. А сегодня утром послала по электронной почте подробный отчет о том, что происходит с новым выпуском. Но ответа все еще не было.

Женщина закрыла дверь кабинета, сбросила туфли на шпильке и улеглась на белый диван, стоявший у окна. Она устала от этого полета в Лос-Анджелес, который был нужен только для того, чтобы уговорить Мэдисон Мейер. Ночной перелет с побережья на побережье был очень тяжелым, однако это было лучше, чем надолго расставаться с Тимми. Сейчас она чувствовала недостаток сна. Лори закрыла глаза и глубоко вздохнула. Ей надо немного отдохнуть.

Прежде чем Моран успела сообразить, что происходит, она оказалась уже не в офисе в Рокфеллеровском центре. И время, и окружение были совсем другими. Она узнала детскую площадку на 15-й улице, там, где они когда-то жили.

Тимми еще совсем крохотный, ему всего три. Вытянув вперед тонкие как спички ножки, он визжит от восторга: выше, папочка, еще выше!

Лори точно знает, что это за день и что сейчас должно произойти, хотя никогда не видела этого своими глазами. Просто эта сцена проходила перед ее мысленным взором бессчетное количество раз.

Грег кряхтит от усталости, раскачивая сына на качелях. Он старается, чтобы ребенок не взлетал слишком высоко: будучи врачом-травматологом, муж много раз видел, чем могут закончиться слишком активные игры.

– Это последний раз, – объявляет он, – и пора идти к мамочке. Минутная готовность.

– Доктор! – раздается голос у него за спиной.

Грег видит наставленное на них дуло пистолета и, в последний раз демонстрируя свою безграничную любовь к сыну, делает шаг вперед, отвлекая внимание убийцы от своего мальчика.

Выстрел.

– ПАПОЧКА!!!

Лори вскакивает, услышав крик сына.

Грейс смотрит на нее от порога кабинета, держась за дверную ручку.

– Прости, я не хотела тебя испугать. Я постучалась, но ты не ответила.

– Все в порядке, – заверила ее Лори, хотя чувствовала себя отвратительно. Когда же закончатся эти кошмары? – Я, наверное, заснула. Этот ночной перелет меня добил. – Она почувствовала, что у нее в груди то-то стукнуло, как только было произнесено последнее слово.

– Правда? А я проспала всю дорогу и чувствую себя просто прекрасно.

Лори еле сдержалась, чтобы не прокомментировать новую прическу Грейс.

– Вот в этом и заключается вся разница между двадцатью шестью и тридцатью семью годами… Ладно, что хорошего скажешь?

– Звонил Бретт. Хочет, чтобы ты к нему зашла.

Моран провела рукой по волосам. Нет ничего лучше, чем важная встреча с боссом сразу после короткого сна.

– Выглядишь ты нормально, – сказала Грейс. – Удачи, Лори. Я знаю, как много это для тебя значит.

Секретарша Бретта, Дженнифер, молча махнула ей со своего наблюдательного пункта. Когда Лори открыла дверь кабинета, шеф был не один. Еще один мужчина сидел в кресле, спиной к двери.

– Ты как раз вовремя, – объявил Бретт, вставая. – Посмотри, кто к нам пришел.

Мужчина встал и обернулся к Лори. Это был Алекс Бакли. Бывший баскетболист университетской команды, он возвышался над Янгом на добрых четыре дюйма[31]. Лори не видела его уже около месяца, но он был все так же хорош, как и во время их последней встречи. Неудивительно, что присяжные и телерепортеры его так любят. Она окинула взглядом его темные вьющиеся волосы, твердый подбородок и сине-зеленые глаза за стеклами в черной оправе. Все в нем говорило о силе и надежности.

Лори была рада, что Бретт стоит у Алекса за спиной и не видит, с каким выражением тот смотрит на нее. Так он смотрел всегда, когда она входила в комнату. Хотя было видно, что он рад ее видеть, в глазах у него была печаль, почти мольба. От этого взгляда ей всегда хотелось попросить прощения – и у Грега, за то, что другой мужчина испытывает к ней такие сильные чувства, и у Алекса – за то, что не готова на них ответить (по крайней мере, пока).

Лори отвернулась, пока ни Янг, ни Бакли не смогли ничего прочитать у нее на лице.

– Какой приятный сюрприз, – произнесла Моран с улыбкой. Она протянула Алексу руку для пожатия, но тот нагнулся и быстро обнял ее.

Прежде чем занять свободное кресло перед столом шефа, она поддернула свою юбку-карандаш до колен.

– Я знаю, что весь день сегодня ты была как на иголках, Лори. Но мне хотелось убедиться, что я знаю о твоем проекте абсолютно все. Твое письмо сильно помогло. Но из него я также понял, что твои расходы взлетят до небес.

– Наши расходы – ничто по сравнению с тем, что нам сможет принести реклама…

Бретт поднял руку, чтобы заставить ее замолчать.

– Не надо учить меня экономике телевидения. Ты хочешь брать интервью у людей, которые разбросаны по всей Калифорнии, а это, к твоему сведению, самый дорогой штат во всем, что касается съемок. Не говоря уже о стоимости твоей вчерашней поездки в Лос-Анджелес с единственной целью – уговорить Мэдисон Мейерс.

Но едва Лори открыла рот, чтобы ответить, он опять поднял руку.

– Я все знаю. Это сработало, поэтому прими мои поздравления. Я просто хочу сказать, что это не то же самое, что говорить с женой, любовницей или деловым партнером убитого, которые все живут в Поукипзи[32]. Ты будешь мотаться из Беркли на Голливудские холмы, а оттуда – в Силиконовую долину и бог еще знает куда. И такого человека, как Фрэнк Паркер, ты не снимешь в конференц-зале какого-нибудь захудалого отеля, подкармливая его сэндвичами с тунцом, которые тебе принесут из местного ресторана. Тебе понадобится соответствующее место, оборудованное всеми теми роскошными штучками, к которым привыкли эти голливудские бездельники. Так что расходы будут большими.

На этот раз босс поднял руку еще до того, как она успела раскрыть рот.

– Именно поэтому я хотел переговорить с Алексом. Все критики и фокус-группы[33] напрямую связывают успех твоей первой программы с его закадровым текстом.

– Это я понимаю, Бретт, но у Алекса ведь своя юридическая практика. У него просто может не быть времени.

– Он, о котором ты говоришь в третьем лице, – нетерпеливо прервал ее Бретт, – сидит рядом с тобой и – прекрасные новости! – уже на все согласился.

– Ну, да, – откашлялся Алекс, – правда, он сказал мне, что ты сама хотела меня об этом попросить.

В этом был весь Бретт. Он готов был пойти на все, только чтобы получить желаемое.

– Все сложилось очень удачно, – объявил шеф. – Алекс как раз объяснял мне, что дело, которое должно было занять в суде не меньше месяца, закрыли. Что ты там говорил об этом?

Лори видела, что Бакли хочет поговорить с ней наедине, но выбраться из кабинета Бретта не было никакой возможности.

– Я убедил прокурора, что у моего клиента абсолютное алиби. Я разыскал пленку с камер видеонаблюдения, на которой он находится в VIP-зале бара в Челси как раз в то время, когда должен был убивать члена соперничающей банды в Бруклине. Ну а трекинг мобильного телефона показал, что их главный свидетель в момент убийства находился вообще в Нижнем Ист-Сайде[34].

– Вот так! – воскликнул Бретт, хлопнув по столу от избытка чувств. – Неудивительно, что этот парень огребает такие деньжищи. Жду не дождусь, когда он вцепится в Фрэнка Паркера. Надеюсь, что убийцей окажется именно он. Я уже вижу эти рейтинги. Вам даже могут дать «Пулитцера»[35].

Лори была абсолютно уверена, что за реалити-шоу Пулитцеровскую премию получить просто невозможно.

– Думаю, что вам двоим надо все обсудить, – сказал Алекс, вставая со стула. – Конечно, если Лори нужен кто-то другой…

– Не говори глупостей. – Янг жестом вернул Алекса на место. – Лори просто в восторге.

– Конечно, – подтвердила женщина. – Я просто в восторге.

И она действительно была в восторге. Бакли был очень опытным дознавателем. Лори знала, что и ее отец будет рад – правда, по другой причине. Он всегда хотел, чтобы она больше времени проводила с Алексом.

– Тогда все в порядке, – сказал Бретт. – На сегодня ты можешь взять отгул и отметить эти хорошие новости, а мы с Алексом продолжим обсуждение Мартовского безумия[36]. Всё спорим о том, кто выйдет в полуфинал… Да, и кстати, без обид, но тебе надо расчесать волосы или что-то еще с собой сделать. Эта поездка в Лос-Анджелес тебя добила.

Вот именно. Без обид.

Стив Роман знал, что Мартин предпочитает сразу узнавать новости, а не откладывать их на потом. Поэтому, припарковав свой пикап на платной парковке в южной части Маркет-стрит, он набрал номер АГ.

– Слушаю, – раздался в трубке визгливый голос.

– Ничего важного не происходило, – начал Стив.

Вчера слежка прошла вполне удачно. Объект выходила из дома только в супермаркет, на рыбный рынок и в торговый комплекс за чем-то под названием «пилатес»[37]. А вот с сегодняшним днем надо быть поосторожнее.

– Сегодня объект выехала из дому и направилась в одну компанию в Пало-Альто. Компания называется «Система». Выглядит… не знаю – модерново.

– Это компьютерная компания, – сказал Мартин. – Хорошо, продолжай наблюдение.

Стив почувствовал, как в животе у него появился горячий ком.

– Когда вы звонили мне в прошлый раз, то говорили что-то о том, что я должен передать весточку? Когда придет время? Я должен сделать это сейчас? – «Только не это, – взмолился Стив про себя, – не заставляй меня причинять кому-то боль. А то я не смогу остановиться».

– Пока нет. Продолжай за ней наблюдать. И сразу же сообщай мне, если она куда-то поедет. Как сегодня. Да, и вот еще что – выясняй, с кем конкретно она встречается; это важно.