Ночные стрекозлы Полынская Галина

Глава двадцать девятая

Пока я искала на асфальте свою челюсть, охваченная недоумением Тая, осмелилась задать вопрос:

– Скажите, пожалуйста, мы что, будем работать в бане?

– Девочки, много текста, слишком много текста! – с раздражением бросил Бабл.

Эх, врезать бы ему с размаху ногой по жирной жопе! Вообразив эту сладкую картину, я малость успокоилась. До последнего я надеялась, что это какая-то ошибка, однако, Бабл действительно подошел к неказистой деревянной двери, на самом деле отворил ее и вошел внутрь. В полных непонятках мы потопали следом. Переступив порог «Городской люберецкой бани № 12», я увидала, в принципе, то, что и ожидалось: стены и пол, облепленные кое-где треснувшим, кое-где отколовшимся голубым кафелем и деревянный столик с сидевшей за ним маленькой бабкой в относительно белом халате. Увидев Бабла, она заулыбалась редкозубым ртом и зашамкала что-то приветственное.

– Здоров, Петровна! – приветствовал ее Бабл. – Живая еще?

– Живая, батюшка, живая, – захихикала старушенция.

Бабл пересек это небольшое кафельное помещение и открыл вторую дверь, располагавшуюся прямо напротив входной. Через эту дверь мы попали в еще один предбанник, уже без кафеля, просто с чисто побеленными стенами, свернули налево, прошли небольшой коридорчик, миновали третью дверь и… ступили в сказку. Сказкой являлся самый настоящий ресепшн дорогого отеля, только в миниатюре. Оформление каждой своей деталью напоминало роскошный корабль: бордовые ковровые покрытия, сверкающие золотом поручни и перила, а так же фальшивые окна, стилизованные под иллюминатор и шторки на них с надписями: «Queen Mary» … За столом ресепшена восседала миловидная женщина лет тридцати с гладко забранными волосами, в форме какого-то корабельного чина, какого именно я не разобрала, ибо в подобных вещах не сильна абсолютно. Завидев Бабла сотоварищи, женщина встала из-за стола и с голливудской улыбкой вышла к нам, продемонстрировав красивые ноги в блистательных колготках и элегантнейших туфлях – шпильках. Длина форменной юбки миловидной женщины оказалась гораздо выше колен.

– Здравствуйте, Борис Юрьевич, – произнесла она так, будто три года ждала Бабла, глядя из окна на пустынную дорогу, и вот, наконец, показалась карета. – Что-то вы сегодня рано.

– Дела, Нелечка, дела не дают никакого покоя, – Бабл, имеющий, оказывается отчество Юрьевич, взял ее за запястье и зачем-то помял его так, словно пытался найти и пощупать пульс. – Анастасия, свет, Пална у себя?

– Да, у себя, но она ждет к себе одного господина.

– Я буквально на минутку, только покажу ей ваших новых работников, тем паче, мы вчера договаривались о моем визите.

– Конечно, конечно, – все с той же профессионально отрепетированной улыбкой Нелечка скользнула взглядом по нашей группе. – Прошу, проходите.

Стараясь не особо таращиться по сторонам, разглядывая обстановку, мы проследовали за Баблом Юрьевичем через ресепшн, направо, лестница вниз, на которой Влад, в следствии утраты четкости зрения из-за смены своих очков на черные, оступился и чуть не загремел вниз, сметая на своем пути всю честную компанию, благо мы с Таей успели его подхватить, не дав совершить непоправимое. Преодолев лестницу, прошли еще немного по коридору и остановились у двери такого же малинового цвета, как и ковровое покрытие, застилавшее все без исключения полы. Постучав, Бабл приоткрыл дверь и сказал:

– Анастасия Павловна, можно войти? Это Борис Блинов.

– Да, да, Боренька, заходи, – ответило приятное грудное женское контральто.

Переступив порог, мы очутились в сравнительно небольшом кабинете, обставленном просто и дорого. В кресле, за столом с малахитовым пресс-папье сидела женщина, всем своим видом напоминавшая вышедшую в тираж порнозвезду. Пока Бабл рассыпался в льстивых комплиментах, мы имели возможность рассмотреть «хозяйку Медной горы». Красный, стильно скроенный пиджак с белой блузкой так и распирали, жаждущие свободы груди, должно быть пятого размера – не меньше, выбеленные до бумажного цвета прямые волосы, челка, падающая на лоб, абсолютно гладкое, как маска лицо (интересно, что она с ним сделала? Подтяжка? Инъекция ботокса? Или еще что-нибудь такое же жуткое?), сильно накрашенные глаза и торчащие, стопроцентно силиконовые красные губы довершали картину. Определить возраст этой дивы можно было только по шее и рукам, именно они выдавали далеко не первую свежесть мадам. Пока Бабл истекал медовым сиропом, дива разглядывала нашу могучую кучку внимательным цепким взглядом, никак не сочетающимся с ее фривольной внешностью.

– Боря, может, ты нас познакомишь? – без особых церемоний перебила она Бабла на полуслове.

– Да, да, да, разумеется, – он излишне суетился, даже потел. – Это Марина, я о ней говорил, очень талантливая танцовщица, очень. Это… это…

Баблик напрочь забыл, как нас с Таей звать величать, подруга ему помогла:

– Сена, Тая и Владислава.

– Да, да, да, Сена, Тая и Владислава, они претендуют на должности горничной, уборщицы и посудомойки.

«Претендуют на должности…» – умереть не встать, как всё серьезно!

– Прекрасно, прекрасно, – растянула Анастасия Пална в улыбку свои отвратительные скользкие губы. – Владиславочка, здесь нет солнца, может тебе снять очки?

За долю секунды мне сделалось жарко, затем холодно и снова жарко. Владик снял очки и очаровательно улыбнулся в ответ.

– Вы извините, я очень стеснительна, – произнес он вполне мелодичным, практически женским голосом, – поэтому почти всегда хожу в очках.

– И чего же стесняется такая прелестная девушка?

– Своего роста, – вздохнул он, – я слишком высокая. Хотела попробовать себя в спорте, но в волейбол меня не взяли, не хватило данных.

– Зачем же сразу в спорт, из тебя бы получилась прекрасная модель, уверена, тебе не составило бы труда сбросить для этого пару-тройку килограммов.

С ума сойти! И это она говорит и без того худому, Владу! Сбрось он еще пару-тройку кг, из него такой бы дрищ получился, что без слез не взглянешь. Нет, никогда мне не понять этого дурацкого модельного бизнеса, никогда.

– И ты хочешь работать у нас посудомойкой? – уточнила свет Анастасия.

– Ну, в общем, да, – скромно ответила «прелестная девушка».

– Что же ты, Борис, не мог подобрать Владиславочке места получше? Мне кажется, она достойна большего.

Борис залепетал, что он только сегодня удостоился чести познакомиться с Владиславочкой и знать не знал, насколько она прелестна до сегодняшнего утра.

– Ладно, – оборвала козлиные песнопения грудастая вседержительница, – пускай пока займется посудой, а я подумаю, куда ее можно определить. Борис, передай девушек Елизавете с рук на руки, пускай она все им покажет, расскажет и пусть приступают к работе. А вы, Марина, останьтесь, я сама вам все объясню и провожу.

Попрощавшись нестройным хором, мы выкатились из кабинета, оставив Марину силиконовому монстру. Нет, все-таки никак не понять моему маленькому жалкому мозгу, как женщины могут засовывать в свое тело всякую пакость с угрозой не только здоровью, но зачастую и жизни? Ради чего? Чтобы какие-то полудурки пускали слюни, глядя на их надувные шары? Ну не представляю я нормального полноценного мужчину, который затрясется в бурном оргазме, щупая мертвый силикон вместо нормальной женской груди. Каждый раз, когда я начинала обдумывать тему искусственного бюста, на ум неизменно приходила печально знаменитая Лоло Феррари. Тут уж явно не обошлось без психических отклонений, потому как вряд ли женщина в здравом уме добровольно закачала бы себе в грудь почти четырнадцать килограммов этой дряни! Свой гигантский бюст она таскала в специальном поддерживающем лифчике, даже спала в нем. А закончилось все весьма символично: как-то среди ночи лифон лопнул, сиськи проломили этой дуре ребра и кусок ребра воткнулся прямо в сердце. Сложно представить более нелепую и вместе с этим поучительную смерть. Вот так вот…

Покинув кабинет Анастасии Палны, Бабл незамедлительно возвратил себе прежнюю борзость и пренебрежение к окружающему его светлейшую персону быдлу. Мы поднялись наверх, но пошли в противоположную ресепшену сторону, к двери, стилизованной под корабельную. За нею оказалось помещение декорированное под длинный коридор с каютами. Создавалось полное ощущение присутствия на прогулочном лайнере, я даже начинала утрачивать связь с реальным миром, настолько невозможно было представить, что это не какой-то там «Титаник», а всего-навсего «Городская люберецкая баня № 12». Кстати, неплохо они замаскировались, весьма неплохо…

Прошли коридор с «каютами» – номерами, миновали еще одну дверь и попали в круглое, обшитое деревом помещение с танцполом в центре (с шестом, разумеется, как же без шеста!), столиками и полукруглой барной стойкой. Получился эдакий компактный, уютный барчик на шесть столиков, откуда и уходить-то не хотелось… Да-а-а, дизайнер или дизайнеры, создававшие такую красоту, должно быть на золотых «Лексусах» из этой баньки уехали… Бабл не предоставил возможности как следует все рассмотреть и кое-что потрогать, он стремительно катился дальше, видать не терпелось сбагрить нас и отправиться в рейс за очередным уловом.

Из бара попали в подсобные помещения, включавшие: кухню, посудомоечный отдел, кладовую с разнообразный инвентарем, туалетом и парочкой коморок с топчанчиками. Насколько я могла понять, коморки и являлись «комнатами отдыха персонала». Пока что нигде никакого персонала не просматривалось, и Баблу пришлось побегать по многочисленным закоулкам, прежде чем он отыскал и привел к нашей любопытствующей группе невысокую, крепко сбитую женщину лет сорока, представил ее, как Елизавету, пожелал нам удовольствия от взаимного общения и ретировался со скоростью света.

– Так, так, – не особо приветливо оглядела нас, одетая в белый халат и фартук Елизавета, – значит, новенькие? Опять всему учить вас придется!

– Мы пришли работать горничными, посудо-поломойками, – старательно-вежливо проговорила Тая, – мне кажется, что для этого особых профессиональных навыков не требуется.

Фартучная Елизавета так на нее зыркнула, что подруга благоразумно заткнулась.

– Идите за мной! – отрезала тетка и повела нас в одну из коморок. – Вот полки для вещей, вот крючки для одежды, здесь будете отдыхать. Идемте дальше.

Покинув коморку, в которой мы еле-еле уместились втроем с Елизаветой, Владиславе пришлось стоять в дверях, ибо она не влезала в апартаменты ни вдоль, ни поперек, мы прошли в комнатку со стеллажами чистых скатертей, постельного белья и прилегающим отсеком прачечной, состоявшей из трех стиральных машин.

– Так, судомойка кто из вас?

– Я, – по школьному поднял руку Владик.

Тетка медленно оглядела его с ног до головы с таким видом, будто только что заметила сей невиданный экспонат.

– Ох и вымахала, – осуждающе покачала она головой, словно это была личная провинность бедной девушки. – Что ж делать-то, хоть в мужскую униформу тебя обряжай!

Она покопалась на полках с униформой персонала, вытащила халат, клеенчатый фартук и сунула в руки Владу.

– Так, поломойка кто?

– Я, – с королевским достоинством произнесла Таисия Михайловна.

Её противный тётус снабдила халатом, но без фартука. Методом логического исключения получалось, что горничной собираюсь потрудиться я, и Елизавета безо всяких вопросов выдала мне униформу: малиновое платье с желтым передником, выполняющим скорее декоративную роль и странным желтым чепчиком поразительно идиотического вида. Пока я вертела в руках сей унизительный головной убор, Лизавета объясняла необходимость головных уборов (Владу с Тайкой полагались белые косыночки) тем, что необходимо предотвратить неминуемое загаживание нашими вшивыми волосами всей блистательно-стерильной округи. Затем Владу с Таей выдали резиновые шлепанцы, а мне малиновые тряпочные тапочки, последовали последние инструкции: где, что лежит, как чистить, блистить, мыть, и моих дорогих друзей выкинули переодеваться, а меня Лизок заставила переодеться прямо в этой бельевой комнате и повела знакомиться с номерами. По пути я забросила вещи в каморку и, то и дело поправляя кретинский чепец, потопала осматривать фронт работ. Форменное платье оказалось не по размеру и я болталась в нем, как карандаш в стакане. Как не пыталась завязать потуже фартучек, чтобы хоть как-то исправить положение, только хуже получалось, платье начинало топорщиться вокруг меня, словно колокол. Но так как Елизавета не ужасалась, глядя на меня, не делала попыток заменить наряд, я сочла, что выгляжу приемлемо, и успокоилась.

Как я и предполагала ранее, «каюты» на самом деле оказались номерами. Мы остановились у первой двери, и Елизавета начала инструктаж:

– Смотри, видишь, над замком круглое отверстие прикрыто синей заслонкой? Это означает, что комната пуста и не заперта, можно заходить, если заслонка красная, не смей туда соваться, поняла?

Я усердно закивала с самым внимательным видом, на какой только была способна. Лизавета нажала металлическую ручку вниз, толкнула, отворяя дверь и я едва удержала свое сознание в рабочем состоянии. Таких номеров я даже по телевизору не видала… Кровать (да какая к черту кровать! Королевское ложе!), кресла, мебель – все было выдержано в едином стиле (батюшки, даже высоченные напольные подсвечники имелись! Дайте мне нашатыря, будьте так любезны…), а у фальшивого окна-иллюминатора красовался миниатюрный бассейн на две-три персоны. Бассейн прямо в комнате меня добил, это было нечто вообще уже за гранью добра и зла! Ну нельзя же так, товарищи! Ну совесть-то поимейте! Стараясь не сильно греметь отвалившейся челюстью (что-то в последнее время она стала частенько выпадать, хоть шнурком подвязывай, а то, не ровен час, совсем потеряю) я проследовала за Елизаветой. Мы пересекли номер, обогнули бассейн и вошли в здоровенную ванную комнату, всю оформленную «под малахит»: джакузи-фигузи, бидэ-мидэ… да еще и сауна со стеклянными дверями! Нет, ну я так не играю… выведите меня на задний двор и расстреляйте, я хочу умереть коммунистом. И тут я совершенно случайно заметила, что у Лизаветы двигается рот и шевелятся губы, в следствии чего, можно было сделать вывод: она что-то говорит. Я сделала над собой усилие и включила слуховые локаторы.

– … обязано сверкать. Следи, чтоб была туалетная бумага, чистые полотенца. Идем.

Мы покинули «малахитовую шкатулку», и вернулись в номер, где продолжился подробный инструктаж по наведению лоска и глянца. Я кивала с видом внимательного слушателя, думая о том, что же за клиенты должны сюда захаживать и сколько проплачивать за удовольствие провести здесь время в обществе раскрасивых барышень. Такое заведение даже «борделем» назвать язык не поворачивался…

– Все поняла? – откуда-то из далекого-далека донесся голос Елизаветы.

Я перевела на нее туманный взгляд и согласно кивнула.

– Пройдись сейчас по всем комнатам, проверь, все ли в порядке. Сегодня суббота, часам к трем-четырем начнут съезжаться гости, все должно быть идеально. Принимайся за дело. Обед в два часа.

И с этим она ушла, оставив меня в сказочно-прекрасном номере. Как только за нею затворилась дверь, я хотела начинать совать повсюду нос, как вдруг ожил Внутренний Голос и флегматично произнес: «Наверняка тут имеются скрытые камеры слежения, так что веди себя прилично». Мысленно поблагодарив Голос за полезную информацию, я деловито обошла номер, проверяя, все ли в порядке и не сморщилось ли где, спаси бог, покрывало и покинула помещение.

Всего комнат-кают насчитывалось шесть, обстановка везде была приблизительно одинаковой. Видимо моя предшественница хорошо потрудилась, никаких нарушений порядка я не обнаружила. В последнем номере толклась как можно дольше, желая растянуть время до обеда, не сидеть же в подсобках за веселой, непринужденной беседой с душечкой Елизаветой. Изучив апартаменты в подробностях, я подошла к бассейну и, утирая слезы зависти, ступила на мраморную кайму пола, символизирующую бортик и присела на корточки, рассматривая кафельные внутренности. Ну интересно мне было, как все это устроено. Вскоре я заметила, что в противоположном углу поблескивает какая-то мелочь. Подойдя к этому углу, сначала присела, желая рассмотреть, чего ж там такое, затем легла на живот и наклонилась к самой воде. На голубом кафеле дна лежало колечко в виде рыбы, держащей во рту рубин.

Глава тридцатая

Увидав кольцо из шкатулки Эраста Вельяминова, я резко заткнула Внутренний Голос с его доводами касательно видеокамер (а, может, я мусор обнаружила и желаю его достать?), я занялась поисками подходящего предмета для извлечения кольца со «дна морского». Конечно, можно было раздеться и нырнуть… а если кто войдет? Что вы делаете, товарищ горничная? Расслабляюсь маленько перед трудовым днем, релаксирую… а что, разве нельзя?

Единственной подходящей штукой для извлечения кольца оказался непомерно длинный тонкий клинок с чуть загнутым концом, украшавший одну из стен. Взявшись за раззолоченную рукоять, я осторожно сняла его и поволокла к бассейну. Проходя мимо зеркала, не удержалась и поглядела, как я смотрюсь с такой навороченной сабелькой? Вкупе с малиновым платьем-парашютом и желтеньким дурдомным чепчиком смотрелось в самый раз. Припав к бортику, опустила саблю в воду и вплотную занялась рыбалкой. Сто двадцать пятая попытка увенчалась успехом, колечко удалось поддеть и вытащить. Маленькой такое колечко, разве что на мизинец налезет… Рассматривать находку особо не стала, сунула поспешно в карман передника и понесла саблю в ванную для тщательной протирки клинка туалетной бумагой. После чего холодное оружие торжественно было водружено на место, и я покинула номер с чувством глубочайшего морального удовлетворения.

В коридоре я столкнулась с Таиской, она старательно пылесосила ковровое покрытие крошечным пылесосиком. Поравнявшись с нею, я вынула колечко из кармана, незаметно сунула его подруге, шепнув:

– Возьми, спрячь на всякий случай.

– А что там?

– Кольцо Эраста.

– Да-а-а-а? – глаза ее вспыхнули, словно звезды небесные. – Где взяла?

– Где взяла, там уже нету. Спрячь, говорю, вдруг тут камеры слежения повсюду понатыканы. Что Владислава делает?

– Тарелки протирает. Нет, ну кру-у-у-то, Сенка, ты прямо монстр.

– В курсе, – довольно усмехнулась я, – буквально канадский бизон.

Воодушевленная Таиска пожужжала пылесосиком дальше, а я решила поглядеть, как там поживает наша Владислава.

В белом халатике, в клеенчатом фартуке, в розовых резиновых перчаточках, в кокетливо повязанной косыночке, наша милая подружка выглядела очаровательно. Владик так увлеченно наводил глянец на бокалы для шампанского, что даже не приметил моего появления. Пришлось сказать:

– К-хе, к-хе.

– О, Сенчик! – обрадовался Влад. – А я и не заметил…

– Не замети-ла! Не забывай, кто ты. Все хорошо? Никто к тебе не пристает?

– Нет, – радости как не бывало, – а что, могут?!

– Ну-у-у-у, мало ли, – двусмысленно ухмыльнулась моя зловредная персона, – вон ты как Анастасии свет Палне понравился, кто знает, какую работенку она тебе захочет предложить.

– Ты, Сена, так не говори…

– Да ладно тебе, ты ж у нас барышня неслабая, в случае чего сможешь за себя постоять. И не забывай говорить тонким голосом, а то вмиг попалишься.

Тяжело вздохнув, Влад вернулся к бокалам, а я пошла совать свой любопытный нос во все щели.

К трем часам пожаловал первый гость, и все забегали с квадратными глазами. Похоже, гость прибыл важный. В баре заиграла музыка, откуда-то возникли длинноногие, сильно декольтированные девушки в количестве четырех штук и, гремя копытцами, проскакали мимо нас, обдав душистым облаком. Я заинтересовалась, откуда же они выскочили, и после непродолжительных поисков обнаружила еще одну дверь, ведущую в сравнительно просторную комнату с шестью кроватями, тумбочками и шифоньером. Обстановка напоминала номер средней гостиницы – не отвратно, но и без особого комфорта и изысков.

Прикрыв дверь, вернулась обратно в кухонно-подсобные помещения и принялась симулировать рабочую деятельность, думая, как бы исхитриться и поглядеть, что ж там за крендель прикатился. С пылесосом наперевес примчалась Тайка – ее турнули с глаз долой, дабы не портила благородный пейзаж своим мусороуборочным видом. К сожалению, она не успела увидать гостя. Чтобы не путаться у суетящегося народа под ногами, но в тоже время не желая пропустить что-нибудь важное, мы с подругой рассредоточились по местности: Тая затаилась в коморке отдыха, открыв дверь так, чтобы угол обзора стал побольше, а я причучурилась на табуреточке в уголке рядом с кухней, где развернулся активный фронт работ по приготовлению разносолов для клиента. Кашеварил один единственный повар, но зато какой колоритный: плохо выбритый кавказский гражданин с пламенным взором, ростом с сидящую собаку, с красной косынкой на голове, повязанной в лучших традициях пиратской моды. Работы у Владика моментально прибавилось, помимо кастрюль-сковородок-ножей он должен был мыть еще фрукты-овощи-мясо-рыбу. Судя по масштабу готовки, господин приехал сюда не с девушками развлекаться, а пожрать до остановки пульса. Пиратский поварок отдавал Владу команды, вперемешку с двусмысленными комплиментами и всячески норовил ущипнуть красавицу за задницу. Владик улыбался, хихикал и еле сдерживался, чтоб не дать ему в табло сковородой, я же в своем уголке тихонечко тряслась от беззвучного хохота, жалея, что нет под рукой видеокамеры.

– Сеныч, – внезапно нарисовалась передо мной Тая, – клиент вошел в бар!

– Откуда знаешь?

– Официант бегает туда-сюда, дверь открывается, я и подсмотрела. Сидит за столиком с двумя местными девицами, солидный такой мужичина, при костюме.

Я поблагодарила ее за ценнейшую информацию, и Таиска поскакала продолжать наблюдения.

Обедал «почетный пассажир» «Королевы Марии» долго, плотно, основательно, официант только успевал таскать харчи. Улучив момент, я припала к щели неплотно прикрытой двери поглядеть на праздник чревоугодия. Помимо бутылки вискаря, на столике красовалось серебряное ведерко с двумя флаконами шампанского. Объедался господинчик вместе с девушками, то бишь, они не просто сидели с ним рядом для антуража, но и принимали непосредственное участие в трапезе. Шикарные особы трескали за обе щеки так, словно только что вернулись из голодающей Африки. Сначала я решила, что их просто-напросто не кормят в целях сохранения экстерьера и экономии продуктов, а потом поняла, что чем больше они сожрут и выпьют, тем веселее станет сумма счета.

– Чего там? – незаметно подкрался и напугал меня Владик.

– Фух! Нафиг так подкрадываться?!

– А что я должен топать и орать? Так что там? Дай поглядеть.

Я уступила ему место и стала следить, как бы нас не застукали за этим неприглядным занятием.

– Надо же, – сказал Влад, – похоже, это Юрий Астраханцев собственной персоной.

– Кто он такой и почему ты его знаешь?

– Ты, Сен, совсем политикой не интересуешься?

– Да, в общем-то, нет, я так… сочувствующая. А он что, из политики?

– Еще как из политики, он как-то даже в президенты баллотировался. Сейчас в Думе заседает.

– Понятно, думак, значит, интэрэсно, интэрэсно, вот куда уходят денежки честных налогоплательщиков. Как думаешь, сбегать за фотоаппаратом?

– Лучше не стоит, да и не делает он ничего предосудительного, просто обедает в женском обществе.

– Он обедает в закрытом вип-борделе в компании стриптизерш-проституток, мне кажется, получатся симпатичные кадры и забойный репортаж.

– Не лезь, Сена в кучу, от которой воняет политикой и очень-очень большими деньгами, а то от нас самих и от нашей газеты мокрого места не останется. В конце-концов, мы сюда не за этим пришли. Кстати, очень симпатичный чепчик, тебе идет.

– Вот только издеваться не надо, Владислава!

Налопавшись и нахряпавшись вискарика, господин депутат отчалил вместе с девицами в нумера. Владу привалило посуды, Тае – уборка стола и пола в баре, одна я маялась без дела, не зная, куда приложить свои горничные усилия.

Вскоре, один за другим стали подъезжать клиенты – сплошь солидные дядюсы, обвешанные мобильниками. К вечеру набралось семь человек, среди них Влад опознал еще парочку известных политиков и одного раскрутейшего бизнесмена, не слезавшего с телеэкранов – его лицо было знакомо даже мне. Да уж, если здесь такая публика тусуется, то девушек легче убивать, чем заставлять молчать по-хорошему.

К восьми подъехала группка девушек. Они прошмыгнули мимо нас в комнату местных красоток и заперлись там, из чего я сделала вывод, что не все барышни живут в «Королеве Марии» безвылазно. Как стало ясно позднее, приехавшие девушки являлись стриптизершами. В девять, когда основательно поддатая публика созрела для зрелищ, началась танцевальная программа.

Гудел народ долго, последние, самые крепкие гуляки разобрали оставшихся стриптизерш и расползлись по номерам к половине третьего ночи. Пока все привели в порядок, прибрали-помыли, время подобралось к началу пятого и мы уже еле-еле таскали ноги. Наконец-то от Елизаветы поступила команда отдыхать и мы поспешили в свою каморку. Стянули халаты и рухнули на топчаны, не раздеваясь, обуреваемые единственным желанием поскорее заснуть.

– Я хочу домой… – прозвучал в темноте печальный голос Владика. И я отсоединилась от связи с миром, провалившись в сон.

Выспаться нам с Тайкой толком не дали, в десятом часу нас растолкала Елизавета и отправила убирать освободившиеся номера. Счастливая посудомойка осталась храпеть, прикрывшись париком. Зевая и спотыкаясь на ходу, мы проследовали в санузел, где совершили омовение и почистили ротовые полости выданными щетками. Затем проследовали на кухню, где самостоятельно соорудили себе по бутерброду с остатками вчерашних сырно-колбасных изделий и по чашке растворимого кофе. Довольно приличного, между прочим, кофе, он даже чем-то отдаленно напоминал настоящий. Завтрак малость взбодрил нас, хотя сильного желания приступать к уборке мы все равно не испытывали. Борясь с зевотой, Тая вооружилась пылесосом и мы потопали трудиться. Отыскав дверь голубой заслоночкой, что означало: номер пуст, я на всякий случай постучала и, не дождавшись ответа, заглянула внутрь. Да-а-а, праздник явно удался. Вся постель раскурочена, покрывало на полу, на ковре валяются бутылки, на стеклянном столике окурки-объедки… короче, полный бардак. Не могут люди отдыхать так, чтобы не обсвинячить всю округу, ну никак не могут. Кручинясь и печалясь, я взялась за дело.

На уборку этого номера я потратила без малого час, затем пошла за Таисией, дабы она пропылесосила замусоренные ковры персидские.

– Да-а-а-а, – протянула Тая, оглядывая апартаменты, – раскрутецкие номеришки, нечего сказать.

– А что ты хотела, такой контингент отдыхает. Пылесось давай, работы еще выше крыши, контингент свинячит так, что не заскучаешь.

Тая отыскала розетку, воткнула вилку и только собиралась нажать пылесосью кнопку, как мы услышали приглушенный женский крик. Из номера мы срочно выскочили в поисках источника звука. Крик доносился из второй каюты напротив, ее дверь предупреждающе уставилась на нас красным «глазком». Слышимость была не ахти, но нам все же удалось разобрать пару мужских голосов и один женский. Девушка бурно рыдала, но больше не кричала.

– Что делать будем? – шепотом спросила Тая. – Не врываться же…

– Пойдем, доложим Елизавете, что тут, кажись, портят их живой товар.

Тая сочла это разумным, и мы поспешили на свою трудовую территорию. Елизавета отыскалась на кухне, она изволила хлебать чаек с кексом.

– Приятного аппетита, – заискивающе улыбнулась Тая.

То, что нашей надзирательнице нравилось, когда перед нею выстилаются по поводу и без, мы просекли с первой минуты знакомства. В ответ она удостоила Таю милостивым кивком.

– Вы знаете, – я поправила сползший на лоб чепец, – мы там убирались и вдруг услышали, как в одном номере девушка кричит и плачет, может, следует что-нибудь предпринять?

Черные глаза Елизаветы мгновенно сделались колючими и злыми.

– А вот это, девоньки, – процедила она, – не вашего ума дело! Вам платят не только за уборку, но и за то, чтобы вы были глухи, немы и слепы! Уяснили? Марш работать!

И мы и помаршировали восвояси.

– Ну и порядки, да? – уныло произнесла Тая, когда мы вышли в бар. – Выходит, девушек никто здесь ни от чего не защищает, и эти толстобрюхие уроды могут делать с ними все, что захотят. Нет слов от возмущения, нет слов.

Да, что тут говорить, мое настроение тоже основательно испортилось.

Войдя в коридор, мы не успели сделать и пары шагов, как дверь того самого номера распахнулась и из него буквально вышвырнули полураздетую растрепанную девушку. И это была наша Марина.

Глава тридцать первая

– Боже! – мы с Тайкой бросились к ней. – Марина!

Она рыдала, пытаясь завернуться в разорванное блестящее платье, на ее лице, теле наливались свежие синяки и кровоподтеки. Я открыла ближайший номер с синим «глазком» и мы завели девушку внутрь. В этих апартаментах творился еще худший свинарник, чем в предыдущих, здесь умудрились даже шторы с карниза наполовину оборвать. Зато на столике теснилась целая батарея недопитых бутылок дорогого алкоголя. Тая сполоснула в ванной широкий квадратный стакан, налила в него джина и сунула в дрожащие руки Марины. Здесь же, на столе, среди пустых, смятых сигаретных пачек, отыскалась и одна «недобитая» с пятью штуками. А вот зажигалки нам никто не оставил, пришлось сгонять за своей. Когда я вернулась, Тая уже помогла Марине натянуть платье и продолжала отпаивать ее джином. Девушка всхлипывала и дрожала, расспрашивать ее о чем-то пока не представлялось возможным. Фантазируя вслух, чтобы она с удовольствием сделала со скотами так разуделавшими Марину, Тая стала помогать мне прибираться. Когда мы что-нибудь делали, мы быстрее успокаивались и душевно гармонизировались.

Марине потребовалось допить всю четверть бутылки, прежде чем алкоголь начал свое действие, она немного успокоилась и смогла рассказать о произошедшем. После выступления, ее пригласили за столик к компании троих мужчин и двоих девушек. Поначалу все было чинно-благородно, ели-пили-говорили, затем банкет переместился в номер. Разумеется, Марина понимала, что ее не телевизор смотреть приглашают и была готова ко второй части фиесты, но вот к тому, что двое из троих окажутся с ярко выраженными садистскими наклонностями, как-то не подготовилась. С ночи они так перепились, что заснули, толком не приступив к плотским утехам, а вот проснувшись с утречка пораньше…

– Черт, надо нам всем уходить отсюда, – решительно произнесла Тая. – Не могу я все это безобразие выносить. У нас имеется одна улика, доказывающая, что Алина была здесь, а Марина прямиком пойдет в милицию…

– И что я там скажу? – Марина осторожно прикасалась к своему лицу. – Кто вообще станет слушать какую-то там проститутку? Да и сказали мне эти мужики, что если хоть вздумаю пикнуть, рот мне заткнут раз и навсегда, а так получу двойной гонорар.

– Что значит «рот заткнут раз и навсегда»? – насторожилась Тая. – Что они имели в виду?

Марина пожала плечами. Тут неожиданно открылась дверь и на пороге возникла Елизавета собственной персоной. Обозрев натюрморт, она холодно поинтересовалась, что тут происходит? Не успели мы и слова молвить, как она и сама сообразила, в чем дело.

– Что, прошла боевое крещение? – ее тонкие губы изобразили подобие улыбки. – Ну ничего, ничего, до свадьбы заживет. Идем, покажу, где душевая, приведешь себя в порядок и отдохнешь. А вы чего расселись? Сегодня воскресенье, гости рано начнут собираться, а в комнатах такой бардак! Немедленно принимайтесь за дело!

Она увела Марину, а мы продолжили совместную уборку – Тая решила оказать мне посильную помощь. Командой со свинарником справились гораздо быстрее, и перешли в следующую «каюту».

К полудню все номера опустели, а к часу мы закончили уборку и, мучимые острым чувством голода, поспешили на кухню.

Гости, к которым ничего кроме брезгливого отвращения мы теперь уже не испытывали, начали собираться ближе к вечеру. К этому времени мы успели результативно поболтать с одной из местных красоток, зашедшей в туалет покурить. И выяснили, что «Королева Мария» в основном и специализируется на предоставлении клиентам всего спектра садо-мазо услуг, причем главный изюм заключается в том, что избить и помучить можно не профессионалку, которая ко всему привыкла и в лучшем случае фальшиво изобразит страдания, а девушку, практически не имеющую отношения к проституции. И можно вдоволь насладиться настоящей болью, страданиями и унижениями. Больше всего среди клиентов ценится свежачок, то есть самый первый раз, когда красотка и не подозревает, что с нею собираются сделать, потом уже интерес не тот, поэтому девушки для садистов часто меняются, задерживается лишь «постоянный состав», живущий в «Королеве», они проститутки экстра-класса, могущие поддержать беседу, поужинать с клиентами, потанцевать. Экстерьер нашей собеседницы по имени Римма действительно впечатлял, ничего общего с размалеванными уличными девочками. Римма выглядела как супермодель с обложки глянцевого журнала.

– Слушай, к вам сюда ведь такие высокопоставленные морды приезжают, – Тая стряхнула пепел в металлическую урну-пепельницу, – наверняка, кучу бабок платят, а за что? Чтобы попить-пожрать и помучить стриптизершу?

– Они платят за свободу действий и конфиденциальность, – Римма обнажила в улыбке превосходные зубы, – за уверенность, что ни один слух об их шалостях не покинет этих стен, ни одна фотография не появится в газетах, ни одного сюжета не прокрутят по телевидению. Даже если кто-то не рассчитает силы и с девушкой что-нибудь случится, ему за это тоже ничего не будет «Королева Мария» обо всем позаботится.

– А что, такое уже случалось? – я затушила сигарету, украдкой глянув на Тайку.

Римма молча кивнула, сказала, что ей надо идти и покинула санузел.

– Знаешь что, Сена, – произнесла Тая, глядя на закрывшуюся за Риммой дверь, – предлагаю сворачивать снасти и сушить весла, информации набрали предостаточно, пора бы и честь знать.

– А как же шкатулка?

– Думаешь, она где-то здесь? Предлагаешь устроить обыск? Если она здесь и ее найдет милиция, все равно это станет нашей заслугой, ведь мы указали место, а если шкатулки нет, будем искать дальше, время еще терпит.

Звучало разумно.

Выйдя из сортира, двинули искать Владика, но он, как на зло, куда-то умудрился запропаститься. Продолжая поиски, мы зашли в бар и, можно сказать, столкнулись со входящими в него же, но только со стороны комнат-кают, Баблом и господином Эрастом Вельяминовым. С первого взгляда Эраст нас не узнал, да и разве мог бы он предположить такую встречу? Мы уже практически прошли мимо них, миновав, так сказать, опасный рубеж, как вдруг Эраст Антонович резко остановился, словно врезался лбом в невидимую стену, медленно-медленно повернул голову и уставился на нас прямо-таки неприлично выпученными глазами. Я вот почему-то как-то сразу поняла, что ничего хорошего нам эта встреча не сулит, о чем и сообщала Тае на «мозговой пейджер». Слегка ускорив шаг, мы перешли из бара в каютный отсек и поспешно метнулись в ближайшую свободную комнату.

– У тебя мобила при себе? – Мое сердце звучало как бешеный африканский тамтам.

– Конечно, – Тая запустила руку себе за пазуху и вытащила шнурок с аппаратиком.

– А у Влада при себе?

– Должен быть.

– Звони ему, скажи, что надо срочно сматываться отсюда.

Тая набрала его номер, и к счастью, мобила оказалась у Владика при себе.

– Влад! – отчеканила подруга. – Срочно сматываемся, нас опознали!

И это все, что она успела сказать, потому что в эту секунду у Таечкиного мобильничка разрядилась батареечка… Чертова долбанная батарейка разрядилась у нее паршивого мобильника!!!

– Почему ты его не зарядила?! – злобно плюясь, заорала я ей в лицо. – Как теперь с Горбачевым свяжемся, а?!

– У Влада же есть аппарат, – Тая на всякий случай отступила от меня на пару шагов, – по нему и позвоним.

– Для начала надо отыскать Влада! Ты не успела спросить, где он!

– Не ори! – Завопила Тайка. – Я заряжала его дома! А заряд не вечный! Взял и кончился!

– Очень вовремя он кончился!

– Можно подумать, я специально это сделала!

– Тихо, – насторожилась я, – слышишь?

– Что? – моментально перепугалась Тая. – Где?

– Там, – я подскочила к двери и прислушалась. – Какой-то подозрительный шум…

– Может, под кровать спрячемся? – предложила моя храбрая и непобедимая подруга.

– Погоди, надо хоть узнать, в чем там дело, – я чуть-чуть приоткрыла дверь и приникла глазом к щелке.

Коридор был чист и пуст, откуда доносился подозрительный шум и одиночные выкрики, я не могла понять.

– Пойдем под кровать, Сена, а? – голос Таиски предательски дрогнул. – Очень тебя прошу.

– И что мы там делать будем? Все равно найдут рано или поздно. Окно тут есть?

– Сейчас проверю, – подруга метнулась к занавескам. – Ой, нету, Сеночка, нету! Ненастоящее окно! Наглухо все заделано!

На всякий случай осмотрели весь номер, в надежде найти хоть крошечное оконное отверстие – глушняк, как в бункере.

– Ты помнишь, как мы сюда шли? Как к выходу вырулить?

– А Влада тут бросим? – удивилась подруга.

– Хотя бы нам надо выбраться, пока Эраст шум не поднял, и добежать до ближайшего телефона. Ты помнишь маршрут?

– Не совсем, – честно призналась Тая.

Да, к сожалению, мы с нею обе топографические кретинки, от этого никуда не деться.

– Да и как мы выйдем в униформе? – Тайка ткнула пальцем в мой любимый чепец. – Надо хотя бы переодеться.

Черт, по всем фронтам засада!

– Слушай, – Тая присела на край кресла, – а может, Эраст никому ничего не скажет? Вдруг он на нашей стороне?

– Ты видела его рожу, когда мы столкнулись в баре? Он же чуть в обморок не хлопнулся. И вообще, что-то я перестала что-либо понимать с этим странным Эрастом. Алина приходила сбда вне всяких сомнений, значит, он должен, обязан быть в курсе этого, следовательно, он не мог не знать о том, что ее убили и, скорее всего, убили тоже здесь. И зачем, спрашивается, он поперся в «Фараон»? Ничего не понимаю.

– Давай об этом позже, сейчас главный вопрос на повестке дня: как отсюда свинтить незаметно?

– Предлагаю, как ни в чем не бывало, пойти в каморку и переодеться, а потом…

– Слушай, – осенило Тайку, – ты в униформе, а я-то нет! На мне моя одежда и только поверх халат! Давай я его сниму и выйду из бани, навру на ресепшене чего-нибудь, мол, по делу послали, доберусь до ближайшего телефона и позвоню Горбачеву.

– А я?

– А ты будешь изображать рабочую деятельность как ни в чем не бывало, словно ничего и не происходит.

Мне страх как не хотелось разлучаться с Таиской, но ее идея оказалась самым оптимальным выходом из ситуации. Сняв халат, она скомкала его и засунула под кровать, расправила юбку, одернула блузку, глубоко вдохнула, медленно выдохнула и торжественно сказала: