Зак и Мия Беттс А.
Мия::-(
Зак: но ничо, лекарства потихоньку вштыривают. как там твой третий цикл?
Мия: Уже четвертый
Черт. Как долго я болею?
Зак: т. е. ты во 2-й палате сейчас?
Мия: Да Зак: ну привет
Мия: Привет.
И с Рождеством, мать его за ногу
Зак: сегодня рождество??
Мия: Нет, было 4 дня назад
Зак: фигасе. ну с рождеством
Мия: Мне так погано
Зак: мне тоже
Мия: Ощущенье что в меня вливают яд
Зак: это нормально
Мия: Правда?
Зак: потом полегчает, потом всегда легчает
Мне тоже полезно себе об этом напоминать.
Мия: Я не хочу умирать
Курсор мигает и ждет ответа. Мамы рядом нет, так что не надо нервничать. Не надо спешить. Спокойно, без опечаток и без клише.
Зак: ты не умрешь
Мия: Мне всего 17
Зак: ты не умрешь
Мия: Сегодня одна пациентка умерла
Зак: кто?
Мия: Не знаю. Из 9-й палаты
Зак: что у нее было?
Мия: Не знаю. Совсем старушка
Я никогда не слышал, чтобы здесь умирали. Обычно смерть приходит к людям домой, когда человека уже отдали семье, прописали паллиативную терапию, доверили Божьей воле и умыли руки. К тому моменту, как правило, у них уже написано завещание и выбраны треки для похорон; человек успевает со всеми попрощаться и уходит в мир иной, окруженный близкими. Наверное, старушка умерла неожиданно.
Мия: Там было много людей
Зак: ты их видела?
Мия: Через окошко в ее двери. Медсестры стояли в коридоре, ждали. Видимо, она только-только умерла. Такая тощая. Рядом какие-то люди плакали…
Она еще никогда не писала таких длинных сообщений. Я ее не перебиваю. Мне кажется, я даже слышу, как она стучит по клавиатуре.
Мия: Ты когда-нить видел мертвое тело?
Зак: человеческое – нет. а ты? ну, до старушки
Мия: Свою бабушку, на похоронах. Я дико ржала, потому что ее плохо накрасили. На губы намазали розовый блеск. Прикинь? Я все думала, сколько он продержится. Дольше, чем сами губы или нет? А в ушах были жемчужные сережки. И я думала, когда они отвалятся?
Зак: ты реально ржала?
Мия: Мне было 8 лет
Все мои родственники, кого я знаю, еще живы: все дедушки и бабушки, два дяди, тетя, двоюродная бабушка, четверо двоюродных братьев и сестер, родные брат и сестра. Я даже никогда не был на похоронах.
Зак: у нас в детском саду один мальчик утонул в запруде, воспитательница нам сказала, что он попал в хорошее место, я решил, что она про Макдональдс
Мия::-)
Интересно, как выглядит Мия, когда улыбается. Не нарочито, как на фотках в Фейсбуке, а по-настоящему, когда никто не смотрит, когда лежишь ночью щекой на подушке и невольно расплываешься, глядя в экран.
Мия: Быстро бери трубку
Зак: какую т
Пронзительный звонок разрывает тишину раз, два, три раза, пока мне не удается сбить трубку со стены. Я никогда еще не пользовался внутренним телефоном – обычно мне звонят на мобильный. Трубка кажется огромной и неудобной.
– Хельга?
Я сглатываю.
– Зак.
– Ты как? Можешь говорить?
– Да, – говорю я, хотя в горле пересохло. – Могу.
– Ты веришь в привидений?
Как у нее получается вечно задавать вопросы, которых избегают все остальные? Это потому, что мы друг другу чужие, и можно не осторожничать? Или потому, что на часах 3:33, и нормальный мир еще на паузе? Я простуженно дышу в микрофон, потом говорю:
– Я об этом не думал.
– Так веришь или не веришь?
– Пожалуй, нет.
– А в рай?
– Тоже нет.
– А в бога?
– Нет.
– Точно?
– А ты веришь?
Она отвечает не сразу. Я слышу ее дыхание.
– Можно тебе кое-что рассказать?
– Давай.
– Понимаешь, когда старушка из девятой умерла, там в коридоре… что-то такое было.
– Какое?
– Невидимое.
– Думаешь, призрак?
– Не знаю. У меня было такое чувство, будто старушка стоит рядом со мной и тоже на все это смотрит. Знаешь, как это страшно?
Я знаю о смерти все. Знаю, что в Австралии каждые три минуты и сорок секунд умирает человек. Знаю, что завтра 42 австралийца умрут из-за курения, примерно 4 умрут в ДТП и примерно 6 покончат с собой. А на будущей неделе 846 человек умрут от онкологии: 156 – от рака легких, 56 – от рака груди, 30 – от меланомы, 25 – от опухолей мозга вроде той, что у Сэма. 34 человека умрут от лейкемии, которая у меня.
Вообще это Гугл знает о смерти все, а я просто нахожу, что мне нужно. Но даже он не ответит, что случается после.
Как поддержать разговор о призраке? Сказать, что это игра воображения? Когда я был маленький, я верил и в Санта-Клауса, и в Иисуса Христа, и в спонтанное самовозгорание, а также в лох-несское чудовище. Теперь я верю в науку, статистику и антибиотики. Но как знать наверняка, что именно они помогут испуганной девушке в 3:40 ночи?
– Хельга, ты там?
На самом деле я хочу сказать, что мне жутко приятно слышать ее голос.
– Я здесь.
– Думаешь, я совсем ку-ку?
– Ну, иногда людей глючит от таблеток…
– Слушай, а умирать больно? – перебивает она.
– Нет, – в этом я твердо уверен.
– Я толком жизни-то не видела…
– Еще как видела. И еще увидишь. Когда ты умрешь, тебе будет, ну, минимум 84.
– Блин, да все равно. Просто это ужасно глупая смерть.
Я достаю леденец от кашля и отправляю его в рот.
– Бывают смерти и поглупее.
– Глупее, чем сдохнуть от хрени на лодыжке?
– Ну, можно еще помереть, поливая рождественскую елку с включенной в сеть гирляндой.
– Только так, Хельга, не бывает.
– Так было с тридцатью одним человеком, причем только в Австралии.
Я слышу, как она смеется, и тошнота отступает. Я продолжаю:
– Или вот, например, ты знала, что три австралийца в год умирают от того, что лижут батарейки?
– Ты гонишь.
– He-а. Потом, бывают еще неудачные взаимодействия с торговыми автоматами. На всякий пожарный, если автомат не захочет выдавать тебе чипсы, сразу сваливай.
– Ты прикалываешься надо мной?
– По-моему, прикалываются те, кто умудряется утонуть в канализации.
– Да ладно! Так реально бывает?
– Ну вот в прошлом году какой-то мужик в Нью-Йорке свалился в коллектор.
– Блин.
– Цистерны довольно популярны в этом плане. В Индии шестеро рабочих свалились в чан томатного соуса.
– Шестеро сразу?
– Один упал, остальные полезли спасать, ну и…
– Ты по ходу сочиняешь.
– Вот те крест. Люди помирали в растительном масле, пиве, бумажной пульпе…
– Я бы выбрала смерть в чане с шоколадом.
– Было. Нью-Джерси, 2009-й. Двадцатидевятилетний мужчина…
– Откуда ты все это знаешь?
– У меня много свободного времени.
Я слушаю ее дыхание и жду следующего вопроса.
– Хельга, а если бы у тебя был выбор…
– Чан, наполненный Эммами Уотсон.
– Ого, у тебя был готов ответ.
– Разумеется. А у тебя готов?
– Ну, раз шоколад уже застолбили, пусть будет чан с мармеладом. А ты вообще в курсе, что Эмма Уотсон существует в единственном экземпляре?
– Да мне одной и хватит.
Мия смеется.
– Ну-ну, удачи.
Рядом со мной гудит монитор с показателями. Я и забыл про него. Последние пять минут вокруг меня не было ни аппаратов, ни лекарств, ни лейкемии. Только разговор с живым человеком на том конце трубки. Я надеялся, что Мии станет полегче, но не ожидал облегчения и для себя.
– Мия, вообще-то раком заболевает каждый второй человек, – говорю я. – У нас с тобой он приключился довольно рано, так что мы вылечимся и отстреляемся раньше других.
– Я бы все-таки предпочла заболеть в старости.
– Кстати, слушай…
– Что?
– Полоскалка мерзкая, но реально помогает от язвочек во рту.
– Медсестры то же самое говорят.
– Еще помогает рассасывать кубики льда.
– Серьезно?
– Мне можно верить.
Я ничего особенного не имел в виду, но она замолкает, словно ей надо всерьез об этом подумать. А потом она произносит:
– Я верю.
Зак
– Как ты? – спрашивает Нина. Говорят, я тут уже 44-й день. – Справляешься без мамы?
– Я вообще-то большой мальчик.
Нина улыбается и вручает мне четыре таблетки, два леденца для горла, три витаминных пилюли и гигиеничку со вкусом папайи. Затем достает из кармана ушной термометр и меряет мою температуру, как мне кажется, слишком долго, задумчиво уставившись куда-то между кроватью и стеной. Она выглядит усталой. На заколке в ее волосах маленькая коала крепко вцепилась в ветку.
– Тридцать восемь? – предполагаю я.
– Тридцать семь и пять, – говорит она. – Неплохо. Ты как себя чувствуешь?
– А ты?
– А я-то при чем?
– Выглядишь ты так себе.
– Ах ты льстец. Видимо, выздоравливаешь, – она неубедительно улыбается и записывает мою температуру. – Ну, чего ждешь от нового года?
– Что он будет получше старого.
– Да уж, хорошо бы. Ладно, не вешай нос, Зак.
– Не вешаю, – отзываюсь я, хотя из нас двоих это пожелание подходит ей куда больше.
Нина несмешно моет руки и выходит.
Поскольку мамы нет, я совершенно не в курсе событий отделения. Мия тоже молчит. Я на всякий случай не выхожу из Фейсбука, но она в оффлайне.
Разные люди постят на ее страницу приглашения на всякие новогодние вечеринки. Никто так и не знает, что адресат подключен к аппаратам химии и гидратации. Мия, похоже, верит, что эти два мира могут существовать отдельно. Что если молчать про онкологию, то она как будто понарошку.
В полночь за окном с шипением и свистом взрываются фейерверки, рассыпаясь в небе золотыми и розовыми искрами. Где-то вдалеке голоса и гудки: люди празднуют. В отделении раздаются звуки хлопушек и веселые возгласы. Я пишу Мии:
С Новым годом!
Она не отвечает.
Новый год беззвучно и вкрадчиво накрывает мир.
Простуда – Зак, 0:1. Кому интересно: тромбоциты 48, нейтрофилы 1000. Это хорошая новость. А также: с НГ всех! Надеюсь, в субботу выпустят.
Нина по моей просьбе фотографирует меня. Я сижу в постели, подняв вверх большие пальцы, мол, все окей. Мое лицо стало менее одутловатым. Похоже, что новый костный мозг внутри наконец помог мне обновиться и снаружи.
Я ставлю новый снимок себе на юзерпик вместо Хельги. Комплименты текут рекой.
Затем я погружаюсь в запойный просмотр поттерианы. Восемь фильмов, от титров до титров. Такой тест на выносливость мне под силу. Особенно любопытно смотреть, как разворачиваются две вещи: деградация актерского таланта Рэдклиффа и постепенный расцвет Эммы Уотсон. Она превращается из ребенка в девушку где-то в районе «Узника Азкабана», и с того момента ее сексуальность только набирает обороты. К концу «Даров смерти» она вообще огонь.
Магия из фильмов, по-видимому, просачивается в мой мир, потому что я всего два дня как поправился, а уже рвусь на свободу. Врачи восхищаются динамикой, отмеченной в моей карте уверенно растущим графиком. Я чувствую себя как новенький благодаря Хельге и отчасти Эмме Уотсон. Мне кажется, если я прямо сейчас выйду из палаты, надев кепку, то никому на улице не покажусь больным. Сольюсь с другими прохожими, буду обычным парнем в кепке. Ну, может, чуть изможденным и бледным, как вампир, но это сейчас даже в моде.
– Что на тебя нашло? – смеется Кейт в конце сеанса физиотерапии, когда я прошу увеличить нагрузку.
Мне нравится чувствовать в мышцах напряжение. Нравится, как жадно легкие втягивают кислород. Нравится чувствовать воздух, поднимающийся от педалей велотренажера, когда я их кручу.
И мне офигенно нравится твердо стоять на ногах и смотреть из окна на мир снаружи, где ездят такси и машины скорой помощи, выходят покурить хирурги, ходят посетители с воздушными шариками для своих больных. Скоро я выйду туда. Буду дышать нестерильным воздухом настоящей жизни. Скорее бы! В палате стало слишком тесно.
В открытке от Сэма написано, что у него все хорошо: работает три дня в неделю и уже нашел для меня подходящую доску для серфинга.
Бекки прислала новую фирменную открытку: «"Добрая Олива" – оливковая ферма и контактный зоопарк!» На обороте она рассказывает, что родилось четверо козлят и одна альпака, а ее собственный младенец, судя по УЗИ, сейчас размером с манго.
Врачи не устают расхваливать мои анализы.
Нина меня поздравляет.
Но Мия по-прежнему молчит. В ее Фейсбуке все дежурно-прилично, как всегда. Друзья выкладывают ей на стену фотки с фестиваля и новогодних вечеринок, кто-то уже делится планами на выпускной и выбирает образ на День Святого Валентина, до которого осталось полтора месяца. Все эти люди по-прежнему считают, что у Мии не происходит ничего особенного.
А я слышу, как она плачет за стенкой по ночам. Иногда ее тошнит. Иногда она плачет и блюет одновременно.
Она не выходила в онлайн целых три дня, но я все равно пишу:
привет, соседка, ты как, попробовала тосты с сыром? у меня еще куча ценных кулинарных советов, если что. пишут, что вчера в испании один парень упал в цистерну с клеем, прикинь как влип? почему-то решил что ты оценишь.;-) короче, меня выписывают в субботу, так что если будешь стучать в стенку, учти что тут может оказаться какой-нибудь дряхлый дед. желаю удачно закончить 12-й класс, к счастью, такие вещи нужно делать всего однажды.
твой сосед
зак
Тут же загорается зеленая точка чата.
Мия: Хельга!
Зак: о, сколько лет сколько зим
Мия: Я теряю волосы. Прям клочьями. Вся подушка засыпана
Зак: это нормально
Мия: Нихрена не нормально!!
Даже странно, что она стала терять волосы только сейчас. Бросаю взгляд на ее юзерпик. Огромные солнечные очки, поза на камеру, густая каштановая шевелюра. У меня только-только отрос робкий ежик миллиметра в два.
Зак: они отрастут обратно
Мия: У меня выпускной через 6 недель!
Зак: значит, не надо будет заморачиваться с укладкой
Мия:?!
Зак: ну, одной проблемой меньше, типа
Мия: У меня волосы выпадают, а тебе смешно?!
Зак: эммм нет… но можно подобрать модный парик;-)
Мия: ПОШЕЛ ТЫ
Это наезд, без которого я бы мог обойтись. Я убираю руки с клавиатуры.
Мия: Ты что, издеваешься?
Даже не думал. Просто почти все теряют волосы после химии. Она не могла этого не знать.
Мия: Для тебя это, реально, повод поржать?
Она быстро печатает, быстрее меня. Ее слова впиваются в меня, как колючки. Разумеется, в химиотерапии нет ничего смешного, но что теперь – плакать? Если не смеяться над собой, как еще все это пережить?
Мия: ДУМАЕШЬ, МНЕ НРАВИТСЯ ВЫГЛЯДЕТЬ ВОТ ТАК???
Зак: думаю, у тебя сейчас нет выбора
Мия: ДУМАЕШЬ Я ПРЯМ МЕЧТАЛА ОБЛЫСЕТЬ И СТАТЬ УРОДИНОЙ КАК ТЫ?
Ну ничего себе.
Мия: ТАК ЧТО НЕЧЕГО РЖАТЬ
Зак: никто над тобой не ржет
Мия: И НЕ
Я вырубаю чат. Прячусь от нее в безопасный оффлайн.
Тут же раздается стук в стену – не знаю, она извиняется или продолжает рвать и метать. Я не отвечаю. Нашла, блин, мальчика для битья. БУМ, раздается с той стороны, БУМ, и я не прислоняюсь к стене, но чувствую каждый удар внутри.
Ее сообщения теперь падают мне в почтовый ящик.
Гребаный рак уже отобрал у меня каникулы,
Рождество и Новый год, а теперь отбирает
последнее что у меня осталось хорошего.
Я НЕ ПОЙДУ НА ВЫПУСКНОЙ В ДРАНОМ ПАРИКЕ,
ЯСНО??
Читать бесплатно другие книги:
